Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 42 страниц)

– У меня нет лишних денег, господин Гу Менсин, – покачала головой Ника. – И вы это знаете.

– Я дам половину, нет, полную долю, госпожа Юлиса! – выпалил старый актёр. – О чём напишу расписку, как это и положено в присутствии двух свидетелей…

– Обратитесь к ростовщикам, господин Гу Менсин, – сухо посоветовала девушка. – Я ничем не могу вам помочь.

– У нас нет на это времени! – в отчаянии вскричал старший убры.

– А у меня нет денег, – развела руками Ника.

– Спасите моего мальчика, госпожа Юлиса! – рухнув на колени, Приния молитвенно протянула руки к девушке.

– И Хезина, – стирая слёзы тыльной стороной ладони, добавил супруг.

Путешественница нахмурилась. Риата опустила дротик, который всё ещё держала направленным на гостей.

– А что с ними случилось? – спросила Ника, помогая плачущей женщине подняться.

– Они у Бетула, – прерывающимся голосом пробормотала та. – И одни боги знают, что будет с ними дальше.

– Ничего не понимаю, – пробормотала девушка, отступая к кровати. – Кто такой Бетул, и как у него оказались ваши мальчики? Риата, подай госпоже Принии табурет.

Однако, та садиться не стала, уступив место мужу, а сама осталась стоять, тяжело опираясь на его плечо.

– Оказывается, в Гедоре уже работают две урбы, – морщась, пробормотал тот, потирая грудь. – Да ещё свой театр имеется. Даже для такого большого города – это слишком много. Вот мы и решили завтра уехать. Быть может, удача ждёт нас где-нибудь в другом месте?

"А мне ничего не сказали", – машинально кивая, отметила путешественница.

– Анний Мар и Ун Керат винную лавку возле Рыбного рынка присмотрели, – продолжил толстяк свой скорбный рассказ. – Говорили, хозяин там совсем слепой. Когда деньги брал, каждую монету к глазам подносил. А с другой стороны окошко есть. Маленькое, даже ребёнку не пролезть, а вот амфора пройдёт прекрасно.

Покачав головой, Гу Менсин, крякнув, хлопнул себя по коленке.

– Не хотел я с тем вином связываться! И зуб у меня вчера болел, а это примета верная, жди беды. Да Анний Мар насел: "Всё получится, всё получится". Они с Ун Кератом собирались продавца отвлечь, чтобы мальчишки под прилавок забрались, а оттуда в лавку. Потом один из них останется болтать с торговцем, а второй с корзиной к окошку – добычу принимать…

Рассказчик тяжело вздохнул.

– Вы же знаете, госпожа Юлиса, нам много не надо. Две-три амфоры. После этого Анний должен был вернуться, скандал устроить, чтобы мальчишки выбрались… Кто мог знать, что внутри ещё один человек есть? Он же весь день наружу не показывался! Спал, что ли, отродье Такеры!?

– Ребят поймали, – догадалась Ника.

– Да, госпожа Юлиса, – со вздохом опустил голову старший урбы. – Наши мальчишек отбить пытались, да куда там!

Гу Менсин махнул рукой.

– Лавочник крик поднял… Набежал народ. Они сами еле ноги унесли. Пол дня в какой-то помойке прятались.

– И теперь вы хотите выкупить своих детей, – понимающе кивнула девушка. – А торговца зовут Бетул.

– Нет, госпожа Юлиса, – поник головой толстяк, а Приния затряслась в беззвучном рыдании. – Как только я это узнал, тут же пошёл на Рыбный рынок и нашёл ту лавку. Оказалось, она принадлежит консулу Сфину Бетулу, и продавец уже отвёл наших мальчиков в его усадьбу за городом.

– Это действительно плохо, – озабоченно пробормотала Ника, присаживаясь на кровать. – Вам удалось с ним увидеться?

– Да, госпожа Юлиса, – старый артист поднял на неё полные тоскливой безнадёжности глаза. – В пыли валялся, ноги целовал. Он согласился отпустить мальчиков за четыре тысячи риалов.

– Ого! – вскричала Ника. – Цена взрослого, здорового раба.

– Деньги надо принести завтра утром, госпожа Юлиса, – губы Гу Менсина задрожали. – Иначе он продаст их на сторону.

Девушка знала, что по законам, принятым в городах Западного побережья, хозяин, поймавший вора на месте преступления, мог сделать с ним всё что угодно: убить, изувечить, сделать рабом.

– Я говорила, надо принести жертву Канни, богине удачи. – сквозь слёзы пробормотала Приния. – Но вы меня не послушались…

– Помолчи, – поморщился её муж. – Я уже поклялся принести ей жертву, если она поможет вернуть мальчиков.

– Если бы Бетул дал больше времени! – с невыразимой тоской в голосе вскричал старый актёр. – Мы бы что-нибудь придумали. Гедор – город богатый… Но так быстро.

Он беспомощно махнул рукой.

"Может, дать золото? – мелькнуло в голове Ники. – Кто знает, что сделает с мальчишками тот урод?"

Она вспомнила весёлую, симпатичную мордашку Менрана, и жалость острым когтем царапнула сердце.

Но тут же появилось сомнение: "Я же уверяла, что у меня нет денег, и вдруг выложу двести, нет сто, да хоть пятьдесят империалов. Солидные деньги. Что артисты подумают? Да плевать, лишь бы мальчишек выручить!"

Девушка невольно потянулась к корзине, где под грудой тряпок коротал ночь пояс с золотом.

"Могут подумать, что ещё есть, – ехидно прошипел кто-то на самом дне души, где таились самые тёмные, постыдные страхи и воспоминания. – И оставят тебя совсем без денег. А то и без головы!"

"Но я же спасу их детей! – сама себе возразила путешественница, но как-то уже не очень уверенно. – Не могут же люди быть настолько неблагодарны?!"

– Сколько вы уже собрали, господин Гу Менсин? – спросила она, поднимаясь.

– Две тысячи восемьсот сорок риалов, госпожа Юлиса, – быстро сообщил старший урбы, и в голосе его прозвучала робкая надежда. – Мы продали всё, что только успели…

Ника убрала лежащую на столике сложенную накидку, под которой, прячась от нескромных глаз, лежал кошелёк.

Под нетерпеливыми взглядами несчастных родителей, она аккуратно высыпала монеты. В звенящий тишине отсчитала четырнадцать риалов и всю мелочь. Осталось двести сорок риалов и девять золотых монет.

– Это всё, что у меня есть, – давненько девушка не чувствовала себя так отвратительно. Все-таки речь идёт о спасении маленьких детей! Каждое слово будто жгло глотку, заставляя душу корчиться от стыда. Хорошо, что в комнате царил полумрак, и вряд ли кто-то смог рассмотреть её лицо как следует

– Пусть все боги благословят вас, госпожа Юлиса! – голос толстяка задрожал. – Я сейчас же напишу расписку. Пусть ваша рабыня сходит к Аппию Герму и попросит у него перо, чернила и лист папируса. Мы обязательно всё вам выплатим. Клянусь Нолипом, которому служу всю свою жизнь. Какую долю вы хотите?

– Но у вас всё равно ещё нет четырёх тысяч риалов, господин Гу Менсин, – с сомнением покачала головой собеседница.

– О, госпожа Юлиса! – возбуждённо вскричал старый актёр. – Теперь есть хотя бы три тысячи! С такими деньгами можно попробовать поторговаться. Всё равно за двух мальчишек Бетул больше не выручит. Они ещё слишком маленькие.

– Риата! – обратилась хозяйка к невольнице. – Сходи к господину Герму и попроси всё, что нужно. Надеюсь, он ещё не спит?

– Слушаюсь, госпожа, – поклонившись, рабыня бесшумно выскользнула из комнаты.

– А как вы намерены отдавать мне деньги, господин Гу Менсин? – спросила Ника у старшего урбы, когда тот шагнул к столику с монетами.

Толстяк остановился, недоуменно сведя к переносице брови, видимо, не совсем понимая вопроса, но тут же сообразив, торопливо затараторил:

– Впереди ещё много городов, госпожа Юлиса, а играть мы не разучились. Вы будете получать все заработанные нами деньги, пока они не покроют долг.

– А есть что будете? – недоверчиво усмехнулась девушка.

– Придётся сделать несколько остановок в деревнях, – вздохнул старший урбы. – Там тоже любят представления. Денег у них нет, зато есть продукты. Клянусь Питром, Семрегом и Дрином, вам не придётся долго ждать.

– Значит, мне придётся ехать с вами, – сделала слегка запоздалый вывод путешественница.

– Как же иначе, госпожа Юлиса? – удивилась Приния. – Без денег вас ни на корабль, ни в караван не возьмут.

Ника кивнула. Признавая правоту женщины, она тем не менее продолжала чувствовать смутное беспокойство: "Что, если они врут? Разыграли комедию и разводят меня, как последнюю лохушку? А я, дура, мальчиков жалею… Нет, не похоже. Гу Менсин ещё мог бы так убедительно сыграть, но Приния… Я за ней подобных талантов не замечала. И всё равно, надо бы их чем-нибудь припугнуть? Ха!"

– Я собиралась отплыть по Ишме до Цилкага, – проговорила она, скорбно качая головой. – Мой знакомый – господин Миус Акр, командир конной стражи, обещал подыскать подходящий корабль.

– Тогда мы тоже прибудем в Цилкаг! – бодро заявил старый актёр. – Вам надо будет только немного подождать.

– Нет, нет, – покачала головой Ника. – Теперь уже нечем платить за место на судне. Я с вами.

– Спасибо, госпожа Юлиса, – поклонился Гу Менсин, а его жена заплакала, всхлипывая и вытирая слёзы уголком накидки.

– Но завтра я должна обязательно сходить к Миусу Акру, – продолжила девушка. – Надо поблагодарить уважаемого человека и сказать, что еду с вами.

– А откуда вы знаете командира конной стражи Гедора, госпожа Юлиса? – не без робости спросил старший урбы.

– Мне дал к нему рекомендательное письмо господин Румс Фарк, – ответила чистую правду путешественница.

"Всё равно вы знаете, что мы были любовниками, – подумала она, исподтишка наблюдая за реакцией собеседников. – Чего скрывать?"

– Вот я и решила им воспользоваться. Господин Миус Акр обещал помочь, но теперь, когда я еду с вами…

В комнату торопливо вошла Риата с плоской шкатулкой, где Аппий Герм хранил письменные принадлежности.

– Садитесь, – сделала приглашающий жест Ника, довольная тем, что появление рабыни избавило её от разговора, к которому она как следует не приготовилась. – Пишите три одинаковые расписки.

Гу Менсин, поднявший табурет, чтобы поставить его к столу, вскинул брови.

– А третью кому?

– Отнесу завтра господину Миусу Акру, – пояснила девушка. – Попрошу сохранить. Думаю, в такой мелочи он мне не откажет.

– Зачем? – ещё сильнее удивился старый актёр. – Вы нам не доверяете, госпожа Юлиса?

– Я отдала вам последние деньги, господин Гу Менсин, – нахмурилась Ника. – Какого ещё вам надо доверия? И сверху возьму только десятую часть.

– Десятую? – не веря своим ушам, переспросил толстяк.

– Я же не ростовщик, – презрительно фыркнула путешественница.

Вначале она хотела просто вернуть долг, но вовремя вспомнила, что подобная щедрость по отношению к малознакомым людям здесь не принята и может насторожить артистов, или выставить её в их глазах полной дурой. А подобного отношения к себе Нике совсем не хотелось.

– Да будет с вами вечно милость богов, госпожа Юлиса! – вскричал Гу Менсин. – За такую щедрость я готов написать хоть пять расписок!

– Зачем так много? – рассмеялась Ника. – Хватит и трёх. Вдруг, когда вы в следующий раз заедете в Гедор, господин Миус Акр захочет с вами встретиться и вспомнит о долге?

Девушка усмехнулась.

– Империя велика, но мало где заезжих артистов любят так, как на Западном побережье.

– А попасть туда легче всего через Гедор, – понимающе хмыкнул старший урбы, взглянув на девушку как-то по-новому – то ли с сожалением, то ли с уважением? Она так и не поняла.

В качестве положенного по закону свидетеля выступил хозяин постоялого двора. Судя по поведению Аппия Герма, делать ему это приходилось довольно часто. Вторым согласился стать его сосед-лавочник. Того слегка озадачило количество расписок, но выслушав пространное и довольно путанное объяснение путешественницы, он всё же согласился поставить свою подпись.

Уже за полночь Гу Менсин покинул комнату Ники, унося с собой папирус с четырьмя подписями, оттиском родового герба младших лотийских Юлисов и мешочек с монетами.

Ника уже спала, когда снедаемая любопытством Риата не выдержала:

– Госпожа, простите рабыню глупую… Но вы сами приказали предупреждать вас об… опрометчивых поступках.

– А я что-то сделала не так? – встрепенувшись, хозяйка перегнулась через край кровати, стараясь рассмотреть лежавшую на полу невольницу.

– Вряд ли разумно посвящать в ваши дела господина Миуса Акра. Вы же его совсем не знаете. Здесь в Гедоре такой народ…

– Да я и не собираюсь, – рассмеялась девушка. – Просто если Гу Менсин вдруг соберётся меня обмануть, пусть думает, что есть один влиятельный человек, который может потребовать с него долг.

– Так мы завтра никуда не идём? – хихикнула совсем потерявшая страх невольница.

– Придётся сходить, – широко зевнула госпожа. – Иначе не поверят, что третья расписка у Миуса Акра. Погуляем и назад. Даже если Гу Менсин с мальчиками вернётся из усадьбы, пока мы будем шататься, без нас не уедут.

– Ещё бы, – тихо рассмеялась Риата. – Конные стражники догонят.

– Угу, – уже засыпая, отозвалась путешественница.

С такой кучей денег старший урбы не решился отправляться за город в одиночку и прихватил пару вооружённых дубинками сопровождающих.

Проводив их, жёны артистов, окружив новую старую попутчицу, со слезами на глазах благодарили за помощь, призывая ей милость всех богов. Они уже сложили все вещи в фургон и теперь дожидались только возвращения мальчиков, чтобы покинуть Гедор.

Ника тоже приготовилась к отъезду. Риата проверила заметно пополневшего ослика, а их хозяйка осмотрела фургон, попросив одного из рабов смазать оси колёс старым оливковым маслом.

Сегодня девушке почему-то особенно не хотелось никуда идти. Словно какое-то нехорошее предчувствие тяготило сердце. Если бы не операция по дезинформации артистов, она предпочла бы остаться на постоялом дворе.

Возможно, именно поэтому, едва тот скрылся за поворотом, путешественница сразу сбавила шаг. Отойдя подальше, она внимательно осмотрела Львиный фонтан на маленькой, одноимённой площади. Из трёх оскаленных пастей каменных хищников падали прозрачные струи холодной воды. То и дело подходившие рабы и женщины с кувшинами не давали переполняться крошечному бассейну.

– А кто её забирает ночью? – спросила любопытная хозяйка у рабыни. – Или вода через край течёт?

– Не знаю, госпожа, – равнодушно пожала плечами Риата, которую, видимо, подобные вопросы абсолютно не интересовали.

– Вы не из города, госпожа? – неожиданно обратилась к Нике молодая женщина с заметно выпиравшим под платьем животом.

– Я из далека, – не стала та скрывать очевидное.

Улыбаясь, собеседница вручила сопровождавшей её девочке маленький, литра на три кувшинчик и поставила под струю другой, раза в три побольше.

– С заходом солнца воду перекрывают, – со снисходительным превосходством знающего человека сообщила горожанка. – И вода чуть течёт.

– Спасибо, что рассказали, госпожа, – поблагодарила Ника. – Пусть благодатная Нона и Луцина, покровительница рожениц, помогут вам счастливо разрешиться от бремени.

– Да будет и с вами благословение небожителей, госпожа, – кивнула женщина, забирая кувшин. – Пойдём, дочка.

"Судя по лицу, ей не больше двадцати… трёх или четырёх, – подумала путешественница. – А девочке не меньше десяти… Хотя, чему удивляться? Браки тут ранние. Тейса Септиса Верунда за Лация Юлиса Агилиса в четырнадцать вышла. У бедняков, говорят, ещё раньше. Как только начались… считай невеста, и женихи тут как тут: приданое получить, да рабочие руки в хозяйство. В свои почти девятнадцать я тут перестарком буду или вообще старой девой. Может, оно и к лучшему?"

Правда, в чём это выражается, и какие конкретно преимущества даёт ей возраст, Ника объяснить себе так и не смогла, поспешно переведя мысли на другую тему.

"Неизвестно, когда теперь в приличную баню попаду, оставшихся денег только на еду хватит, а золотом лучше не светить, – вздохнула она про себя, разглядывая маленький храм, над входом в который неизвестный художник изобразил водопад и прячущуюся в его струях нимфу-нутпениду. – Какое-то время придётся мыться в… естественных водоёмах. Только бы погода окончательно не испортилась. Я всё-таки Лягушка, а не морж, среди льдин плавать"

Крякнув от огорчения, Ника решила поднять настроение, купив себе и рабыне по крошечному пирожку с абрикосами. Но это как-то слабо помогло. Кажется, стало даже хуже. Мучившее с утра нехорошее предчувствие только усилилось. Глянув на солнце, девушка решила, что уже можно вернуться на постоялый двор. Пока они здесь шатаются, до площади народных собраний три раза добежишь и вернёшься обратно.

Тем не менее путешественница шла не торопясь, внимательно осматриваясь по сторонам исключительно затем, чтобы ещё немного потянуть время. Возможно, именно поэтому она обратила внимание на странную парочку, торчавшую возле наружной стены конюшни Аппия Герма. Высокий громила в короткой тунике, подпоясанной широким ремнём, с засунутой за него дубинкой, стоял, тупо таращась на молодого, тощего парня в серо-зелёном хитоне, на плетёном кожаном поясе которого висел широкий кинжал и затейливо свёрнутый моток верёвки. Молодой человек что-то рассказывал, смеясь, дёргаясь и переступая ногами так, словно очень хотел в туалет.

Когда его могучий слушатель наконец-то растянул в улыбке толстые губы, паренёк, хохоча, огляделся, встретившись глазами с Никой.

Рот его тут же закрылся. Встрепенувшись, он вцепился в тунику собеседника, указывая рукой на девушку.

Но ещё до того, как громила успел что-то сообразить, путешественница резко присела, прячась за проезжавшей мимо повозкой, полной пустых, вставленных одна в другую корзин. На миг растерявшаяся Риата последовала примеру госпожи. Не обращая внимание на недоуменные взгляды прохожих, они, пригибаясь, бросились к ближайшему переулку.

Осторожно выглянув из-за угла, Ника с облегчением увидела напугавших её мужчин на том же месте. Смешливый живчик всё так же что-то говорил, размахивая руками и глядя в их сторону. Но вместо широкой улыбки на бледном лице застыла гримаса досады и раздражения. Равнодушно глядя на него, мордоворот упрямо качал головой.

Тут из дверей постоялого двора вылетел молодой человек в знакомой светло-зелёной тунике и сандалиях с высокой шнуровкой. Пытаясь сохранить равновесие, Кикиро пробежал несколько шагов, нелепо размахивая руками. Вслед за ним на пороге своего заведения показался разъярённый Аппий Герм Струдуб.

– Пошёл вон отсюда! Надо Пакулю Бутсу – пусть сам приходит. Здесь не его улицы!

Девушка не стала ждать, что ответит мелкий сутенёр, а, подобрав подол платья, побежала по переулку.

Пристроившаяся за спиной хозяйки Риата не могла слышать слова владельца постоялого двора, но привычно последовала за хозяйкой.

Оказавшись на соседней, ведущей к городским воротам улице, они умудрилась проскочить буквально перед носом каравана из нескольких тяжело нагруженных мулов. Только тут путешественница рискнула оглянуться, всмотревшись в узкую щель проулка. Ни грохота шагов, ни криков погони.

Тем не менее Ника, не задерживаясь, проследовала дальше, намереваясь подобраться к постоялому двору с другой стороны. Судя по тёплому приёму, который устроил Аппий Герм бедному Кикиро, ей там пока ничего не угрожает.

Уже в "Сандалии Семрега" Ника поняла, что мстительный ублюдок рано или поздно отыщет её пристанище, но надеялась к тому времени уже покинуть гостеприимный Гедор. Увы, с этим не повезло. Зато подтвердилась её догадка о незначительности Кикиро в местном преступном мире. Авторитетного человека владелец постоялого двора не будет гнать пинками из заведения. Как следует из слов Аппия Герма, это квартал или район контролирует другая банда, и он чувствует себя уверенно под её крышей.

Даже сделав большой крюк, девушка подбиралась к заведению осторожно, словно выслеживала оленя.

– Гу Менсин не вернулся? – первым делом спросила она у сбившихся в кучу артистов, хотя уже угадала ответ по их мрачному виду.

– Нет, госпожа Юлиса, – покачала головой Лукста Мар. – Ждём.

"Ну, как упрётся Сфин Бетул? – подумала путешественница, направляясь к двери. – И не отпустит мальчиков меньше чем за четыре тысячи? Что же делать? Вот батман, даже не знаю. Пробираться к Миусу Акру козьими тропами, просить защиты, надеясь, что Румс Фарк для него что-то значит? Вот только Менран и Хезин пропадут. Сколько невинных людей уже умерли из-за моей глупости? Там ганты, здесь мальчишки. Нет, я так больше не могу!"

Морщась, она покачала головой, словно пытаясь выгнать из неё обжигающие мысли и воспоминания.

"Если Гу Менсин придёт с пустыми руками, отдам ему золото. Нельзя же в самом деле быть такой сволочью!"

– Госпожа Юлиса! – громкий окрик прервал очередной сеанс самобичевания.

Через зал к ней шёл хмурый хозяин постоялого двора.

Прежде чем Ника успела открыть рот, Аппий Герм жестом велел ей замолчать.

– Я не знаю и не хочу знать, что у вас случилось с Кикиро, госпожа Юлиса, но не желаю ссориться с Кровожадными.

Заметив, что собеседница удивлённо вскинула брови, недовольно морщась, пояснил:

– Так называется их банда. Что это такое, надеюсь, знаете?

– Ещё бы, – хмыкнула она, мельком подумав: "Видимо, урки во всех мирах любят пугающие громкие названия".

– Значит, должны меня понять, – насупился мужчина. – Уважая законы гостеприимства, и в память о наших предках я даже не стал с ним разговаривать. Но если за него вступится сам Пакуль Бутс… Это их главный. Я ничем не смогу вам помочь.

– И не придётся, – успокоила его девушка. – Сегодня или завтра с раннего утра я избавлю ваш постоялый двор от своего присутствия.

– Это хорошо, – одобрительно кивнул гедорец и, поколебавшись, спросил. – Вы случайно не с артистами едете?

– С ними, – кивнула путешественница. – Теперь у меня просто нет другого выхода.

– Тогда пусть небожители хранят вас в дороге, госпожа Юлиса, – сказал Аппий Герм Струдуб, слегка поклонившись.

Несмотря на добрые слова, на лице его застыло самое неодобрительное выражение.

Возвращение Гу Менсина застало её в комнате, где Ника, оставшись одна и закрыв дверь, достала золотые монеты из тайника в связке дротиков. Услышав возбуждённые голоса, она спрятала в кошелёк сорок империалов и заторопилась во двор.

У Ники перехватило дыхание, когда она не увидела мальчиков, но разглядела угрюмые лица окруживших старого артиста людей.

– Неужели отказал? – охнула она, подходя ближе.

– Не совсем, госпожа Юлиса, – пробормотал старший урбы, глядя в землю. – Кроме денег господин Сфин Бетул приказал нам… устроить… представление сегодня ночью. У него будет пир… Вот там и выступим… А утром он отпустит нас и наших мальчиков…

– Хвала богам! – облегчённо выдохнула девушка, не понимая столь странного поведения окружающих. Женщины тревожно перешёптывались, мужчины прятали глаза.

Ника насторожилась. За всё время путешествия ей ни разу не приходилось видеть спутников в столь жалком и растерянном виде.

– Что не так, господин Гу Менсин? – всё же решила она до конца прояснить ситуацию.

– Нет, нет, всё хорошо, – как-то не слишком энергично замахал руками толстяк, но, видимо, сообразив, что подобное объяснение явно недостаточно для человека, пожертвовавшего им последние деньги, ответил более обстоятельно:

– Мы никогда раньше не показывали подобного… представления… и у нас совершенно нет времени на подготовку.

Кто-то фыркнул то ли зло, то ли насмешливо. Путешественница огляделась. Но стоявшие вокруг актёры застыли с неподвижными физиономиями, слушая старшего и по-прежнему отводя глаза.

– Если Сфину Бетулу не понравится, – как ни в чём не бывало продолжил Гу Менсин. – Он оставит мальчиков у себя.

– Что же такое он приказал вам сыграть? – поинтересовалась Ника, почему-то не веря ни одному его слову.

– Драму "Гарсона – царица псоглавов", – выпалил толстяк после непродолжительного замешательства. – Вряд ли вы о ней слышали.

– А кто автор? – спросила девушка, всё более убеждаясь в своей правоте.

– Кубур Враган, – мрачно хмыкнул Корин Палл, его любовник зябко передёрнул плечами. Кто-то из женщин громко всхлипнул.

Путешественница не слышала этого имени ни от Наставника, ни от Мерка Картена, а он являлся крупнейшим знатоком местной драматургии. Но, прежде чем она попыталась выяснить подробности о незнакомом авторе, вновь заговорил Гу Менсин:

– Это очень длинное представление, госпожа Юлиса. Мы будем играть ночью при свете факелов и останемся в усадьбе до утра. Быть может, вам лучше переночевать здесь, на постоялом дворе? А утром мы дождёмся вас на дороге…

"Кинуть решили! – первым делом подумала Ника, тут же возразив. – Зачем? Как сказала Риата: "Всадники всё равно догонят." Конь быстрее мула, да ещё запряжённого в такой тяжёлый фургон… Или они узнали, что я никуда не ходила, и все мои слова о Миусе Акре – полный блеф?"

– Нет, нет, госпожа Юлиса! – угадав её мысли, замахал руками толстяк. – Мы вовсе не собираемся бежать от своего долга. Клянусь молниями Питра и бездной Тарара, вы получите свои деньги.

– Тогда почему вы пытаетесь оставить меня в Гедоре? – усмехнулась собеседница.

– Видите ли, госпожа Юлиса…, – старый актёр попытался взять её за локоть, но Ника отдёрнула руку.

– Давайте отойдём? – вымученно улыбаясь, предложил он, делая рукой приглашающий жест.

Пожав плечами, девушка согласилась.

– Уверяю, никто не пытается вас обмануть, госпожа Юлиса, – вкрадчиво заговорил старший урбы. – Но, согласитесь, спать всё-таки удобнее на просторной кровати, чем в тесном фургоне.

Насмешливо фыркнув, путешественница укоризненно покачала головой.

– Вы же давно меня знаете, господин Гу Менсин. Я могу прекрасно выспаться даже в лесу у костра. Так в чём же дело? Почему вы не хотите брать меня с собой? Обещаю ни в коем случае не мешать вам. Я даже не появлюсь на этом представлении. И когда вам вернут мальчиков, мы сможем сразу же отправиться дальше, чтобы поскорее покинуть эти места.

– Я опасаюсь, ваше присутствие может не понравиться господину Сфину Бетулу, – понизил голос толстяк. – Или… совсем наоборот.

Он многозначительно поджал пухлые губы.

– Кто знает, что придёт ему в голову на пиру? Богиня безумия Исми часто ходит рядом с Диносом, вызывая странные, иногда опасные желания, госпожа Юлиса.

– Это серьёзная причина, – подумав, согласилась Ника, лихорадочно соображая, как поступить – Остаться на постоялом дворе или ехать с урбой? Вдруг Кикиро уболтает своего пахана, и они вместе заявятся к Аппию Герму? Или поганец завтра утром подкараулит её по пути до ворот?

С другой стороны, Ника не могла не признать справедливость слов Гу Менсина. Действительно, что если кто-то из гостей Сфина Бетула возжелает познакомиться с ней максимально близко? Б-р-р!!!

Девушка передёрнула плечами, краем глаза уловив облегчённый вздох собеседника.

"Он опять меня разводит!" – вспыхнуло в голове.

– В таком случае я не поеду в усадьбу Сфина Бетула, – согласилась путешественница, а когда толстяк одобрительно кивнул, добавила. – Переночую где-нибудь неподалёку.

– Ночью, одна на дороге! – охнул старый артист. – Это очень опасно!

– Чем? – быстро спросила Ника.

– Разбойники…

– Рядом с городом? – фыркнула она. – Возле поместий самых богатых и уважаемых людей Гедора?! Не смешите меня, господин Гу Менсин…

– Всё равно, очень рискованно, – надулся старший урбы.

– Не более, чем пересечь океан, – усмехнулась девушка, и согнав с лица улыбку, поинтересовалась. – Когда вы выезжаете?

Скривившись так, словно ненароком откусил кусок лимона, собеседник буркнул:

– Поедим и поедем.

– Тогда мне тоже надо пообедать, – кивнула путешественница и направилась на постоялый двор, чтобы распорядиться о переносе багажа.

Выслушав её, Аппий Герм, не скрывая облегчения, тут же отдал все необходимые распоряжения. Два раба отправились с Риатой на второй этаж.

– Будьте очень осторожны, госпожа Юлиса, – сказал на прощание владелец заведения. – У вас впереди долгий путь.

– Я постараюсь, – серьёзно ответила Ника и благочестиво добавила. – А как получится – знают только боги.

– Да, – согласился мужчина. – Человеку с ними не тягаться.

Экономя мелочь, девушка заказала две лепёшки и миску маслин, которую честно поделила с невольницей.

Артисты обедали во дворе гораздо скромнее, чем она.

Путешественница стояла у дверей, терпеливо ожидая, пока Риата с на редкость глупо улыбавшимся конюхом запрягали неожиданно заупрямившегося ослика, когда к ней подошла одна из подавальщиц.

– Госпожа Юлиса?

– Да, это я, – мгновенно насторожилась Ника.

– Господин Аппий Герм приказал передать, – рабыня протянула узелок из старой ужасно застиранной тряпки.

– Что это? – подозрительно нахмурилась Ника.

– Пирожки с изюмом, госпожа, – растерянно захлопала коровьими глазами подавальщица.

– Передай своему хозяину спасибо, – улыбнулась девушка. – Я не забуду его доброту и расскажу о нём своим родственникам.

Анний Мар тронул поводьями бока застоявшихся мулов. Те фыркнули, подаваясь вперёд, и деревянные колёса застучали по камням мостовой. Повинуясь неясному наитию, путешественница забралась в фургон, где после недолгой возни вытащила из связки дротик. Так, на всякий случай.

Поставив его рядом с собой, госпожа буркнула в ответ на слегка приподнятые в недоумении брови рабыни.

– Если что… Кричи так громко, как только сможешь.

– Слушаюсь, госпожа, – испуганно пролепетала Риата.

В воздухе уже стояла густая вонь красильных мастерских, когда из какой-то лавчонки бодро выскочила знакомая троица.

Очевидно, как заказчик, не желавший сам марать руки особенно грязной работой, Кикиро схватил под уздцы осла. Парнишечка в хитоне с кинжалом и верёвкой на поясе, как нормальный герой, устремился в обход повозки, дабы напасть с тыла. А с фронта, воздев над головой дубинку с матово-металлическим шариком, на Нику бросился угрюмый мордоворот.

Не потеряв ни секунды на раздумье, Ника встретила его ударом дротика. Несмотря на массивное телосложение, кажущуюся неуклюжесть и даже сейчас тупо-равнодушное выражение морды лица, громила оказался довольно ловок. Подавшись в сторону, он сумел вскользь отразить удар.

Однако девушка не выпустила из рук древка и повторила попытку. На сей раз здоровяк умудрился перехватить дротик, вцепившись в него сразу под наконечником.

Только сейчас рабыня опомнилась и закричала.

Да так, что перепуганный ослик отчаянно рванулся вперёд, заставив Кикиро буквально повиснуть на уздечке.

От толчка путешественница выпустила оружие и, не сумев удержаться на ногах, звонко шлёпнулась задницей на скамью. Повозка проехала не более метра, но этого хватило, чтобы третий нападавший промахнулся, угодив кинжалом не в рабыню, а в стенку, пробив насквозь тонкие дощечки.

Вскочив на ноги, Ника левой рукой отправила рабыню в предусмотрительно открытую дверку, а правой выхватила из-за спины длинный, тонкий клинок. С громким фырканьем амбал отбросил в сторону захваченный дротик и опять замахнулся дубинкой.

Заметив, что молодой красавчик, с трудом вырвав зажатый дощечками клинок, пытается вскарабкаться на приступок, девушка швырнула ему в лицо сорванное с головы покрывало. Тот инстинктивно отмахнулся. Ника, отпрянув от летевшей, казалось, прямо в голову дубинки, сделала фехтовальный выпад в его сторону. Парень отбил кинжалом, но, не удержавшись на подножке, неловко спрыгнул на землю.