Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)

Хватка врага тут же ослабла. Оторвав от себя чужую руку, девушка заорала:

– Пожар! Горим, спасайтесь! Пожар!

И устремилась к опускавшейся на дно Комении.

Услышав подобные крики, поднимавшаяся на ноги женщина на миг растерялась, так что раздвигавшая воду подобно авианосцу Ника вновь отправила её на дно.

Задержав дыхание, девушка подхватила под мышки лёгкое тело несчастной спутницы, когда от двери донёсся испуганный голос:

– Где пожар? Что горит?

Тут же сменивший интонацию:

– Да чего это тут у вас такое?

Служанка храма Рибилы, аккуратно положила Проклу на пол у бассейна, не забыв повернуть её на бок, и только после этого подняла глаза.

Шагах в пяти стояла пожилая полная женщина, выглядевшая весьма внушительно, несмотря на рабскую табличку поверх застиранного хитона.

– Вы что, драку здесь затеяли, бесстыдницы, да покарает вас Питр!

Тут же потеряв к ней всякий интерес, Ника, всё ещё тяжело дыша, склонилась над побледневшей спутницей.

– Убили! – возопила толстая невольница. – Вы что, медведихи бешеные, другого места не нашли? Что я теперь господам скажу?

Чувствуя, как безвозвратно уходят секунды, попаданка уже собиралась повернуть тело несчастной девушки на спину, лихорадочно вспоминая уроки ОБЖ. К счастью, искусственное дыхание рот в рот делать не пришлось. Прокла Комения дёрнулась. Изо рта и носа хлынула вода пополам со рвотой. Помощница жриц Рибилы, свернувшись клубком, зашлась в кашле.

– Ну вот видишь, Скирда, никто не умер, – прогнусавила женщина с разбитым носом. – Подумаешь, потолкались маленько, правда, Ватела?

Её приятельница, усевшись на край бассейна, криво усмехнулась, вытирая мокрое лицо.

– Так, повздорили слегка.

– Ничего себе "слегка", – уже тише проворчала банщица. – Весь бассейн кровью загадили.

– Сейчас всё растворится, – успокоила невольницу Ватела. – И никто ничего не узнает.

– Ещё как узнает! – неожиданно взвилась Комения, но тут же зашлась в кашле, и следующие слова уже выплёвывала вместе с остатками воды. – Вы… чуть… не убили служанку… святилища… луноликой… Рибилы!

– Никто её убивать не хотел, – поморщилась женщина с разбитым носом. – Просто побили немного…

– Чего же я вам такого плохого сделала? – поинтересовалась Ника, с трудом выбираясь из бассейна.

– Нам – ничего, – покачала головой Ватела. – Нас только попросили напомнить, что так легко ты не отделаешься. Сполна заплатить придётся, а за что – ты вроде как сама знаешь.

– И вы, конечно, просто так, по доброте душевной, согласились? – криво усмехнулась девушка.

– Почему хорошим людям не помочь? – пожала плечами собеседница, осторожно трогая стремительно распухавший нос.

– Уходите отсюда! – прервала их занимательную беседу Скирда. – Там уже посетительницы пришли. Увидят ваши рожи, мужьям нажалуются, а те нашему хозяину. Мне из-за ваших дурацких разборок плетей получать неохота. Ну, живее, не то Хряка позову, он вас голыми на улицу вышвырнет!

– Не кричи! – повысила голос Ватела. – Сейчас твои клиентки потеть пройдут, мы и смотаемся, чтобы им на глаза не попадаться.

– Ну уж, мы ждать не будем, – пробурчала Ника, поднимаясь и морщась от боли в колене,

Комения тоже встала, опираясь на её руку.

– А ты – ничего, крепкая, – неожиданно проговорила женщина с разбитым носом. – Удар держать умеешь. И подруга у тебя смелая. Не стала смотреть, тоже в драку бросилась.

– Мы в храме Рибилы все такие! – гордо вздёрнула нос помощница жриц. – Своих не бросаем!

И чуть не упала.

– Пойдём отсюда, – еле успела подхватить её за локоть спутница. – Не нравится мне здесь. Уж больно сладко запели.

Согласно кивнув, девушка, сморщившись от боли, жалобно попросила:

– Посмотри, что у меня с головой?

– Шишка, – усмехнулась Ника. – Большая и мокрая. Но кровь не течёт.

– Надо показать её госпоже Клио! – забеспокоилась Прокла.

Охая и поддерживая друг друга, девушки заторопились к выходу. Их понёсшие не меньший урон противницы затаились где-то в тёмных закоулках.

В зал неторопливо вошли две солидные, задрапированные в тонкие полотенца дамы, сопровождаемые обнажёнными рабынями, каждая из которых несла маленькую корзиночку. Занятые беседой, горожанки даже не взглянули в сторону хромавших служительниц богини Луны.

– О боги, да это же какой-то кошмар! – бубнила Комения, закрепляя набедренную повязку. – Лучше бы я осталась мыть полы.

– Тогда меня бы убили, – грустно усмехнулась Ника, натягивая тунику. – Ты спасла мне жизнь, а подобный поступок небожители не оставляют без вознаграждения.

– Думаешь? – недоверчиво спросила собеседница, осторожно трогая затылок.

– Конечно! – с максимальной уверенностью подтвердила путешественница, вновь используя выражение, почерпнутое в одном из так ненавистных ей философских трактатов. – Иначе мир давно бы погиб!

В этот день Прокла спасла свою спутницу ещё раз, с удовольствием рассказывая всем о случившемся в бане Хотрака, тем самым избавив Нику от обязанности что-то объяснять и отвечать на глупые вопросы. Ей оставалось только глубокомысленно вздыхать, иногда кивать да изредка вставлять короткие замечания.

Первой девушек внимательно выслушала Клио, наложившая на голову помощницы жриц повязку, а потом обмотавшая колено служанки святилища бинтом, пропитанным какой-то пахучей мазью. Ника опасалась, что она обратит внимание на пятна от ремней ножен на голени, но жрица казалась полностью поглощённой захватывающим повествованием Комении. Женщина горячо возмущалась бесстыжими негодяйками, поднявшими руку на служительниц хозяйки ночного светила, и грозила богохульницам гневом богини.

Следующей о досадном инциденте узнала Дора.

Ещё дорогой путешественница пришла к очевидному выводу о несомненной причастности "неистовых" к очередной попытке покушения на себя любимую.

Словам Вателы о том, что её хотели только попугать, она не поверила. До сих пор вспоминая льющуюся через нос воду, девушка начинала мелко дрожать.

Оставалось неясным, почему убийцы ждали её именно сегодня и именно там. Но и тут ответ напрашивался сам собой. Об этом месте им мог сообщить только один человек. Более того, по словам Проклы именно она настояла на посещении бани Хотрака, запретив помощнице вести Нику куда-нибудь в другое место.

Поэтому она с особым вниманием наблюдала за тем, как Дора слушает экспрессивный рассказ девушки.

Наигранное негодование, презрительное фырканье и плохо скрытое сожаление во взгляде послужило дополнительным подтверждением подозрений. Стерву явно что-то связывало с "Обществом Дрина". Возможно, именно оттуда такая ненависть к осуждённой за святотатство по отношению к владыке недр?

Не дав Комении закончить, жрица горько посетовала, что той невольно пришлось пострадать за чужое преступление, и прочла Нике короткую лекцию о том, как она должна быть благодарна своей спасительнице.

Наверное, впервые со дня их первой встречи девушка соглашалась с ней так искренне.

Верховная жрица выслушала банную историю с непроницаемым лицом, почти не задавая вопросов, логично заключив, что Юлисе отныне придётся мыться на кухне.

Стряпуха же авторитетно заявила, что её помощницу боги свели с женщинами, зарабатывающими на жизнь призовыми боями.

Путешественница знала, что в Империи существует свой аналог древнеримских гладиаторских боёв, как с оружием, так и голыми руками. Именно их участников называют "призовыми бойцами", или пугнаторами. Но Наставник ни разу не упоминал, что среди них встречаются женщины.

Вспомнив фильм "Гладиатор" и сериал "Спартак", она выразила осторожное недоверие словам Аполии Тармы. В представлении жительницы двадцать первого века любая гладиаторша легко могла свернуть ей шею.

– А ты их хотя бы раз видела? – насмешливо фыркнула повариха.

– Нет, – вынуждена была признать Ника.

– Тогда чего споришь?

О том, что с ней случилось в бане Хотрака, а также о своих подозрениях хозяйка рассказала Риате только после обеда.

Оказалось, что ушлая рабыня уже всё знала и даже успела провести кое-какое расследование.

– Я уж не знаю, как там Дора повязана с "неистовыми", госпожа, – горячо зашептала женщина, воровато выглядывая из закутка между кладовой и оградой, где секретничали рабыня с госпожой. – Только слухи про неё нехорошие ходят. Вредная она и злая!

– Это я и без тебя знаю, – усмехнулась Ника. – Я думала, ты что-нибудь новенькое расскажешь.

– Расскажу, госпожа! – со значением подняла ладонь невольница. – Года три назад здесь в помощницах по обету жила дочка богатого купца из Фессалы. Не знаю, что и как там случилось, только Врана мне сказала, что Дора сильно невзлюбила её и как вас на кухню отправила. Та девка тоже оказалась боевая, себя в обиду не давала. Поговаривают, даже дралась с Дорой. Ну, понятно, что после такого жрица её выгнать захотела. Да только Маммея не дала, уж очень богатый вклад тот купец внёс в храм. Вдруг деньги назад запросит?

– И что? – насторожилась слушательница.

– А то, госпожа, – шёпот рабыни стал зловещим. – Пропал у Клио корешок какой-то сильно дорогой. Чуть ли не дороже золота по весу.

– И его нашли у той девушки, – догадалась хозяйка.

– Правильно, госпожа, – Риата, кажется, даже слегка расстроилась от такой догадливости собеседницы. – Только не у неё, а на кухне. Сами понимаете, кого обвинили в краже. Верховной жрице пришлось таки девчонку выгнать. Врана говорила, отец приезжал, но узнав, в чём дело, скандал поднимать не решился. Только сами подумайте, зачем стряпухе тот корень? А Дора в мастерскую Клио пять раз на дню заходит.

"Вот батман!" – с тоской подумала Ника.

Молодой человек поймал себя на мысли, что не волновался так с тех пор, как едва не угодил в рабство за долги. Он уже собрался повернуть назад, но какая-то неодолимая сила заставила его решительно распахнуть украшенную бронзовыми уголками дверь.

А началось всё с неуместного любопытства первого писца рудника "Щедрый куст" и несдержанности второго.

Толком уяснив суть поручения госпожи Юлисы, Олкад подумал, что скорее всего сведения понадобились для какого-нибудь шантажа. Однако не стал торопиться её осуждать. Одна в чужом городе, без могущественного покровителя, несчастная, из-за подлой клеветы лишилась даже защиты закона.

Как не прискорбно, но подлые и низкие натуры встречаются даже среди служителей богов. Неудивительно, что одна из них решила потешить свою подлую натуру, издеваясь над попавшей в беду девушкой знатного рода, по недосмотру или капризу богов попавшую к ней в полную зависимость.

А жизненный опыт убеждал Ротана в том, что благородные способы бесполезны в борьбе с гораздо более сильными мерзавцами.

Поэтому он уже тем же вечером принялся расспрашивать соседей о святилище Рибилы и его обитательницах. Те, видимо, поняв причину его любопытства, рассказали массу интересного, дав несколько направлений для дальнейших поисков.

Вот только на следующий день разразилась катастрофа. Внезапно умер владелец шахты, на которую давно зарились хозяева "Щедрого куста".

По завещанию всё его имущество доставалось супруге с маленькими детьми. Однако, имелся ещё и старший сын от первого брака, вполне способный опротестовать волю отца по праву пола и первородства. К счастью, он давно перебрался в Радл, где служил у богатого тестя. Понимая шаткость своего положения, молодая вдова решила обратить часть собственности, в том числе и шахту, в золото. Вот только сделать это надлежало как можно скорее, пока скорбящий отпрыск не заявился на похороны отца.

Городской совет Этригии зарегистрировал сделку без проволочек. Тем не менее, Косус Антон Кватор зачем-то распорядился срочно внести всё свежеприобретённое движимое и недвижимое имущество в общие списки.

Когда рабы поставили перед Ротаном большущую корзину, до краёв наполненную свитками, а первый писец назвал сроки для исполнения работы, его младший коллега погрузился в глубокое уныние, осознав, что за выполнение поручения госпожи Юлисы он возьмётся нескоро.

Надо отдать должное Сципу Антону Уру. В первый день он корпел над документами до вечера и укатил домой только в сумерках. Олкад, стремясь поскорее отделаться от навалившихся дел, остался ночевать на руднике и всю ночь ворочался на сдвинутых вместе жёстких скамейках.

К сожалению, терпения и усидчивости начальству хватило ненадолго. Уже на следующий день Сцип Антон стал то и дело устраивать короткие перерывы, потягиваться, зевать или расхаживал туда-сюда с видом чрезвычайной усталости, а после обеда вообще отодвинул списки в сторону.

Успевший привыкнуть к подобному стилю работы первого писца, Олкад почти не обращал на него внимание, аккуратно выводя букву за буквой.

Его руководитель явно скучал, однако, вместо того, чтобы укатить в город и предаться там радостям жизни, начал приставать к подчинённому.

Само собой, речь зашла о том, как чувствует себя Ника Юлиса Террина. Вот тут усталый, не выспавшийся второй писец и допустил некоторые высказывания, позволившие собеседнику заподозрить его в чувствах к знатной подзащитной.

Олкад отнекивался, но так неубедительно, что только подтвердил подозрение Антона.

– Я так и думал, что ты взялся за это дело не только из-за того, что она может принадлежать к роду твоего покровителя, – хмыкнул он. – Признайся, Ротан, девчонка тебе приглянулась?

Внезапно вымотавшемуся, измученному работой и мрачными мыслями второму писцу захотелось хоть с кем-нибудь поделиться своими переживаниями. Тем не менее, он нашёл в себе силы ограничиться мечтательной улыбкой и короткой фразой:

– Она красивая.

– Не дурна, – согласился Антон. – К тому же многим тебе обязана. Ты спас её, самое малое, от каторги.

– Я выполнял работу, за которую мне заплатили, – набычился молодой человек, в душе признавая правоту собеседника.

Если бы Сцип Антон Ур позволил себе какое-нибудь ироническое замечание или даже насмешливый взгляд, второй песец тут же замолчал и никогда бы больше не заговаривал на эту тему.

Однако, собеседник, качая головой, серьёзно проговорил:

– Ты же мужчина, Ротан, а, значит, клянусь Аксером, рассчитывал на что-то большее, чем горсть серебра.

– Может, вы и не верите, господин Антон, – грустно улыбнулся Олкад. – Но я точно знаю, что она из рода Юлисов.

– Ну и что?! – откинувшись к стене, вскинул брови первый писец. – Я же вижу, что ты постоянно о ней думаешь.

– Но она обо мне не думает! – в сердцах вскричал младший коллега. – Я-то ей не нравлюсь, вот в чём дело!

– А ты её спрашивал? – деловито осведомился собеседник.

– Я же не слепой, господин Антон, – поморщился Олкад, уже жалея о том, что ввязался в столь неудобный разговор.

– Даже если так, – подумав, заявил начальник. – Этому можно помочь.

– Как? – вытаращил глаза второй писец.

– Магия, – понизил голос начальник. – Разве ты не знаешь, что заклинания и колдовство способны пробудить в сердце человека любовь.

– Я слышал о таких вещах, – настороженно пробормотал молодой человек. – Но разве в Этригии есть маги?

Вот тут Сцип Антон Ур впервые за всё время их беседы рассмеялся:

– Думаешь, все маги мира собрались в Радле?

Смутившись, Олкад пододвинул очередной лист. Какое-то время в комнате стояла тишина. Первый писец явно ждал вопросов, а, задетый за живое последним замечанием, второй надеялся, что тот, не выдержав, сам всё расскажет. Вот только начальник тоже захотел проявить характер и углубился в изучение толстого, сильно потрёпанного по краям свитка.

– И вы знаете такого мага? – сдавшись, спросил Ротан.

Услужливая память выдала множество историй о проницательных гадателях и мудрых волшебниках. Самому молодому человеку ещё ни разу не приходилось прибегать к помощи магии, но, по словам знакомых, их знакомые уверяли, что разного рода чародеи не раз выручали их из, казалось бы, безвыходных ситуаций.

– Для твоих целей могу порекомендовать Сертию Власту, – со снисходительной улыбкой отложил в сторону документ Сцип Антон. – Рассказывают, что она начинала жрицей в храме Диолы понтейской, где изучала философию и искусство обольщения, потом была дорогой гетерой в Ксарии. Там её взял под покровительство знаменитый волшебник Ферлай, изучавший магию в самом Келлуане. От него Сертия переняла множество тайных знаний. К ней обращаются не только безнадёжно влюблённые юноши, но и воспылавшие страстью убелённые сединами мужи, и нет никого, кому бы она не смогла помочь.

– Где её найти? – выпалил Олкад.

– Она дорого берёт, – счёл своим долгом предупредить начальник, но, заметив мелькнувшую на лице второго писца снисходительную усмешку, понимающе кивнул. – Ну да, тебе же щедро заплатили. Тогда, слушай…

Торопясь к колдунье, Олкад Ротан Велус проработал всю ночь и только под утро позволил себе подремать прямо за столом. Однако, несмотря на весь его энтузиазм, с переписыванием документов он провозился ещё два дня.

Заскочив в квартиру только за тем, чтобы торопливо переодеться, отпущенный наконец со службы второй писец рудника "Щедрый куст" успел за одно надавать оплеух Жирдяю за плохо подметённый пол и поспешил к маленькому храму Артеды, примостившемуся у самой городской стены. Первый же остановленный им прохожий указал дорогу к нужной магической лавке.

Над дверью, куда он едва не передумал заходить, красовалась яркая вывеска: "Ученица великого Ферлая из Ксарии, прорицательница и чародейка госпожа Сертия Власта".

В крошечной приёмной с узким зарешеченным окном навстречу новому посетителю поднялся пожилой пухлый невольник в перетянутом широким кушаком халате и с жёлто-зелёным тюрбаном на голове.

Выслушав молодого человека, он ответил неожиданно тонким голосом:

– Если желаете встретиться с госпожой Властой, придётся подождать, господин.

Не привыкший слушать столь дерзкие речи от рабов, Олкад встрепенулся, но быстро успокоился, сообразив, что это не чародейка навязывает ему свои услуги, а он сам нуждается в них.

Усевшись на короткую, покрытую ковром скамеечку, писец набрался терпения. Хвала бессмертным богам, ждать долго не пришлось. Дверь, ведущая во внутренние покои отворилась, выпуская закутанную в покрывало женщину. Старательно пряча лицо за краем накидки, она серой мышкой прошмыгнула на улицу, а желтоватое лицо невольника расплылось в радушной улыбке.

– Проходите, господин.

Едва переступив высокий порог, молодой человек ощутил непривычную робость. Возможно, виной тому странный, тревожащий обаяние запах или красноватый полумрак, окруживший Олкада после того, как евнух аккуратно прикрыл за ним дверь.

На постаменте у правой стены белела статуя Диолы, представлявшая собой уменьшенную копию скандально известной работы знаменитого либрийского ваятеля Гиросантия Меракского, едва не угодившего под суд за слишком смелую и неоднозначную трактовку образа небожительницы. Даже здесь мраморное тело богини любви украшали гирлянды искусно высушенных цветов, оставлявшие открытой только одну чувственную грудь с карминно-красным пятном соска.

У противоположной стены на похожем постаменте сверкала ярко начищенной медью скульптура Нолипа, искусно подсвеченная расставленными вокруг масляными плошками с горящими фитилями.

– Вас привела сюда неразделённая любовь? – мягкий, бархатистый голос заставил гостя невольно затаить дыхание.

Из тьмы шагнула невысокая, но державшаяся удивительно прямо, старуха в длинном балахоне, расшитом узорами в виде переплетавшихся змей. Густые седые волосы придерживала причудливая серебряная заколка с камешками.

– Откуда вы знаете? – насторожился писец.

– Милостью Диолы для меня нет тайн в покорённых ею сердцах.

Хозяйка комнаты шагнула к большой, сплетённой из лозы клетке. Сидевший на жёрдочке чёрный комок зашевелился. Послышалось сдавленное уханье.

Взяв из стоявшего рядом блюда кусочек мяса, Власта бросила его сверкнувшей круглыми глазами сове.

Пока птица с жадностью пожирала подачку, женщина что-то быстро и неразборчиво бормотала себе под нос.

– Сова – любимица Фиолы, – проговорила прорицательница, оборачиваясь к посетителю. – Я прошу у богини мудрости, и та мне не отказывает.

Она царственным жестом указала на узкий табурет.

Сама чародейка расположилась напротив – в кресле с высокой спинкой. Глядя на неё сквозь полупрозрачные струйки дыма, медленно поднимавшиеся из стоявшей по середине стола курительницы, молодой человек вздрогнул. На миг ему показалось, что сухощавое, покрытое морщинами лицо колдуньи расплывается, принимая странное очертание.

– Девушка не отвечает на ваши чувства, господин.

– Да, госпожа Власта, – Олкад сглотнул внезапно образовавшийся в горле ком.

– А нет ли рядом с ней того, кого она уже одарила своей благосклонностью? – поинтересовалась прорицательница.

Почувствовав прилив надежды, писец покачал головой.

– Нет она… Она сейчас совсем одна.

– Тогда это нетрудно, – негромко, словно бы самой себе проговорила чародейка и уверенно заявила. – Я смогу зажечь в её груди страсть к вам.

Собеседник в волнении облизал враз пересохшие губы.

– Но вам придётся заплатить.

Не задумываясь, молодой человек положил на стол золотой. Один из тех, что получил от Юлисы.

Хозяйка магической лавки удовлетворённо хмыкнула, но не притронулась к монете.

– У вас есть с собой какая-нибудь её вещь?

Гость едва не указал на империал, но вовремя удержался. Кем посчитает его колдунья, если узнает, что он расплачивается деньгами той, чьё сердце намеревается завоевать? К тому же Олкад слышал, будто золото само по себе магический металл, неподвластный никаким чарам, поэтому развёл руками.

– Нет, госпожа Власта.

– Может быть, прядь волос? – нахмурилась та. – Платок, лента, ну хотя бы один волос?

Но посетитель вновь отрицательно покачал головой.

– Это уже хуже, – вздохнула чародейка. – Тогда остаётся последнее средство, но оно стоит дороже.

Писец колебался не более секунды, и рядом с первым империалом появился второй.

Лёгкая улыбка тронула сухие губы прорицательницы.

– Вы сможете передать возлюбленной письмо?

– Да, – подумав, кивнул молодой человек.

Поднявшись с кресла, Власта шагнула куда-то в темноту. Там что-то стукнуло, потом подозрительно зашуршало.

Приподнявшись, гость попытался рассмотреть: что там делает хозяйка? Но смог различить только смутный силуэт. К тому же дымок уже начал резать глаза.

Вернувшись, чародейка положила на стол лист папируса.

– Вот, что вам поможет.

– Как? – растерянно заморгал Олкад.

– Он сделан из растений, произраставших на берегу благословенного Лаума, возле храма древней келлуанской богини Баст, – торжественным речитативом заговорила колдунья. – Её жрицы владеют многими тайнами, недоступными простым смертным. Изготовив этот лист, они наложили на него могучее заклятие. Необходимо только немного… подправить его. Что я и сделаю. А вы напишите здесь о своих чувствах. Если слова будут достаточно искренними, в сердце вашей избранницы вспыхнет страсть, которая неизбежно перекинется и на другие органы. Вам останется только ответить на неё.

Осторожно приподняв листок, писец подивился его весу и необычной плотности. Сертия Власта неторопливо сгребла со стола деньги.

– Но вы же собирались с ним что-то делать? – растерянно пробормотал слегка разочарованный молодой человек.

– Всё уже готово, господин, – усмехнулась прорицательница. – Моё искусство – это не руками махать на потеху черни.

Смутившись, Олкад стал бережно сворачивать папирус.

– Но помните, – сурово сдвинула брови хозяйка магической лавки. – Ваша возлюбленная должна прочитать письмо до конца. Только тогда в её душу проникнет любовь.

Понимающе кивнув, гость спрятал свиток под тогу. Ох, и задачку задала ему старая чародейка!

Второй писец рудника "Щедрый куст" знал много красивых и звучных слов. Он мог бы с удовольствием написать, что видит прекрасное лицо несравненной госпожи Юлисы в бегущих по небу облаках, в струях фонтана солнечным днём, в лучах зари, падающей морозным утром на покрытую инеем черепицу… Мог рассказать, как волнуется сердце при звуках её голоса, похожего на звон волшебных серебряных колокольчиков.

Молодой человек был готов поделиться своими беспокойными снами, где он, сжимая в объятиях возлюбленную, ощущал ладонями нежную бархатистость кожи и покрывал поцелуями каждый дюйм её прекрасного, охваченного безумной страстью тела. Мог клясться именами небожителей, что готов выполнить любое желание повелительницы своего сердца…

Однако, едва нацарапав несколько строк на покрытой воском дощечке, тут же раздражённо затирал их.

Олкад чувствовал, что несмотря на внешнюю любезность, Ника Юлиса Террина возвела между ними прозрачную ледяную стену отчуждения, которую вот так с одного удара не разбить, и подобная откровенность вполне возможно её только насторожит. Парень опасался, что если сразу начнёт столь откровенно признаваться в своих чувствах, девушка может просто бросить читать его послание на половине. Тогда пропадут те два империала, которым он мог найти более достойное применение.

Но не даром учитель риторики хвалил Ротана за изворотливость. Госпожа Юлиса дала поручение, которое он не смог исполнить до сих пор. Вот и надо объяснить, почему так получилось, а заодно признаться в любви, но в самых осторожных и деликатных выражениях.

Не задумываясь, во сколько ему обойдётся сожжённое в светильнике масло, писец к полуночи набросал черновик на двух дощечках, а потом ещё долго и старательно переписывал текст на волшебный папирус, мысленно умоляя Диолу помочь завоевать расположение Ники Юлисы Террины.

Однако, на этом проблемы Олкада не закончились. Вызвать девушку через привратника и отдать письмо из рук в руки не хотелось. Вдруг та попросит рассказать всё своими словами, а он почему-то очень робел перед ней.

Просто вручить невольнику с приказом передать госпоже Юлисе слишком опасно. Кто знает, кому на самом деле отдаст письмо лукавый раб?

Пришлось по дороге на службу зайти в храм Рибилы. И хотя он оказался там не единственным мужчиной, собравшиеся на молитву почитательницы богини Луны смотрели на него очень неодобрительно. Но это молодой человек перенёс легко. Гораздо хуже то, что среди жриц и помощниц госпожи Юлисы не оказалось.

Он уже собрался нести письмо лично, но заметил в зале Асту Бронию, и кто-то из богов посоветовал писцу обратиться к ней.

Выйдя из храма, скромно одетая дорогая гетера узнала юриста и охотно объяснила, что его бывшая подзащитная участвует только в вечерних церемониях. Но письмо передать отказалась, сославшись на то, что сегодня в храм она больше не пойдёт.

Понимая, что безнадёжно опаздывает, Олкад вернулся домой и успел застать особо никуда не торопившегося соседа.

Выслушав молодого человека, тот охотно согласился оправить жену на вечернюю службу в храм Рибилы всего за пару риалов.

Однако, послание писец отдал ей только вечером, сразу по приходу с рудника. Женщина ушла, а он остался поболтать с её мужем о разных пустяках. Само собой, разговор зашёл о жрицах храма богини Луны, и сосед рассказал много интересного.

Возвратившись, супруга Патра Кроя доложила, что отдала письмо лично в руки госпоже Юлисе. Довольный Олкад выдал её мужу вторую серебряную монету и отправился спать, в тайне надеясь увидеть во сне ту, которая занимала сейчас все его мысли.

А на следующий день после службы он намеревался немедленно отправиться в храм Рибилы. Уж очень хотелось посмотреть, как подействовал на госпожу Юлису волшебный папирус. Однако дома испуганно заикавшийся Жирдяй сообщил, что хозяина спрашивал раб из храма Питра-тучегонителя.

– Чего ему надо? – насторожился молодой человек, протягивая руки к жаровне с углями.

– Сказал, что прилетел голубь с письмом для вас, господин, – громко шмыгнул вечно простуженным носом невольник. – От господина сенатора.

Вскинув брови, Олкад с недоумением и тревогой посмотрел на враз съёжившегося раба. Второй писец рудника "Щедрый куст" никогда раньше не получал подобных посланий. Свои донесения он слал на имя отца, личного секретаря господина Касса Юлиса Митрора. От отца же и получал инструкции. А тут покровитель не только написал письмо, но и использовал для его доставки голубей храма Питра, что очень недёшево даже для него.

"Кажется, госпоже Юлисе придётся ещё немного подождать", – с горьким сожалением думал молодой человек, торопливо переодеваясь.

Несмотря на приближавшиеся сумерки, на форуме ещё толпился народ. Прогуливались горожане, выступали бродячие артисты и жонглёры, предлагали свой товар торговцы и проститутки.

Олкад не решился пройти через главный зал святилища громовержца, откуда уже доносилось пение жрецов, а постучался в ворота храмового двора.

На стук из калитки выглянул смуглый, широкоплечий раб с обмотанным тряпкой ошейником. Выслушав гостя, он попросил того подождать. Недовольно хмурясь, писец остался топтаться на улице.

Звякнул засов, чуть слышно скрипнули петли.

– Заходите, господин, – с поклоном пригласил молодого человека уже другой невольник в меховой безрукавке поверх туники из толстого сукна.

Он проводил Олкада до массивного одноэтажного здания и указал на дверь. За ней гостя встретил пожилой улыбчивый жрец.

– Да, подтвердил он. – Я посылал к вам раба. Мы получили письмо от сенатора Юлиса, адресованное господину Олкаду Ротану Велусу.

– Это я, – подтвердил парень, опасаясь, как бы собеседник не потребовал привести свидетелей, готовых подтвердить его личность.

– Знаю, – вопреки мрачным ожиданиям сказал жрец. – Я видел вас на форуме в день суда над богохульницей.

– Проступок госпожи Юлисы вызван неудачным стечением обстоятельств, – счёл своим долгом возразить писец. – А не злым умыслом.

– О! – примирительно поднял ладонь служитель Питра. – Суд состоялся, и я не намерен спорить о справедливости приговора.

Открыв стоявшую на столе шкатулку, он отыскал и подал гостю маленький белый цилиндрик. После чего подчёркнуто отстранился, одновременно подвинув двухрожковый масляный светильник.

Снаружи свиточка тянулась цепочка крошечных, еле различимых букв: "Олкаду Ротану Велусу от покровителя сенатора Юлиса".

Развернув, молодой человек поднёс белую полоску ближе к огню. Но даже так ему пришлось изо всех сил напрягать глаза.

"Нику Юлису Террину надлежит как можно быстрее доставить в мой дом. Для этого разрешаю взять на руднике тысячу риалов. Передай Косусу Антону Кватору, что расписку я пришлю с гонцом. Касс Юлис Митрор".

"И как я это сделаю?! – мысленно охнул Олкад. – Её осудили, и она уже отбывает наказание в храме Рибилы".

– Всё прочитали? – бесцеремонно прервал его размышления жрец. – А то у нас есть раб с очень хорошим зрением. Если пожелаете, он поможет разобрать…

– Спасибо, не нужно, – покачал головой писец, аккуратно сворачивая папирус.

Он плохо помнил, как вновь оказался на форуме. Неторопливо шагая по каменным плитам, молодой человек вновь и вновь повторял про себя слова сенатора.