Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

– Значит, хочешь угодить сестре Доре? – поиграв в гляделки, с издёвкой спросила жрица.

– Придётся, – пожала плечами Ника.

– Я очень не люблю, когда меня обманывают, – покачала головой женщина. – Если бы ты честно призналась, что хочешь назначить свидание своему приятелю, то, возможно, я бы и дала тебе папирус.

– Не всякая ложь во вред, – устало вздохнула путешественница, ещё раз вспомнив добрым словом Наставника, заставлявшего её штудировать нудные трактаты местных философов. – Знание налагает ответственность, а оно осложняет жизнь.

– Приклит Хиосский, – усмехнулась жрица, и во взгляде её мелькнуло любопытство. – Диалог с Гаем Враном Перфом…

– С Генедом Феонским, – вспомнив название произведения, поправила Ника, подозревая, что женщина умышленно назвала его неправильно. – Так зачем вам ещё и мои проблемы? Что до записки, то клянусь Анаид и всеми небожителями, её содержание ни в коем случае не навредит ни Этригии, ни репутации храма Рибилы.

Продолжая пристально изучать стоявшую перед ней девушку, жрица, не глядя, отыскала кусок папируса размером с половину почтового конверта.

– Возьми.

– Благодарю, госпожа Клио, – поклонившись, девушка шагнула к столу, и расположив листочек так, чтобы массивная чернильница закрывала его от любопытных взглядов собеседницы, торопливо написала.

"Олкаду Ротану Велусу, второму писцу рудника "Щедрый куст". Сообщите магистрату Мниусу Опту Октуму и своему покровителю, что Нику Юлису Террину, дочь Лация Юлиса Агилиса, убил Флор Верг Отий за пятьсот империалов, которые тот обманом забрал у неё в первый день дриниар".

Ещё раз сердечно поблагодарив жрицу, девушка спешно покинула "лабораторию". Остановившись во дворе, она быстро пробежала глазами текст гимна богине Луны.

"Вот батман! Да разве такое выучишь на трезвую голову?"

Стряпуха уже растопила очаг и повесила на крюк котёл. Пообещав ей вернуться через минуту, Ника проскользнула в спальню помощниц, где положила адресованное адвокату послание под матрас. Теперь, если что-то случится, жрицы найдут записку и узнают, кто виноват в смерти служанки их святилища. А уж то, что они не станут держать его имя в тайне, девушка не сомневалась.

Ужинали уже в сумерках при свете тусклого масляного фонаря. Едва она, исполняя свои новые обязанности, начала собирать грязную посуду, соседки по комнате дружно полезли под лежанки за сундучками и корзинами, где среди личных вещей хранились платья, предназначенные исключительно для храмовых церемоний. Парадная форма отличалась от повседневной только цветом, таким, как у одежд Маммеи. Только ей полагалось носить подобное облачение постоянно.

Сейчас-то Ника окончательно разобралась, какое именно платье имела ввиду верховная жрица. Поскольку оно ей не полагалось, девушка вынесла миски на кухню и, сжимая в руках свёрнутый папирус, стала ждать дальнейшего развития событий.

Через несколько минут жрицы и их помощницы вышли во двор, где, выстроившись в колонну по два, чинно направились к задней стене храма.

Помня о своём невеликом статусе, Ника заняла место сзади рядом со смешливой Тейсой Ввергой. Однако девчонка, строго насупив чётко очерченные бровки, жестом указала себе за спину.

Новая служанка святилища не стала портить торжественность момента скандалом, пообещав себе припомнить соплячке её вызывающее поведение.

Поднявшись вслед за более достойными служительницами Рибилы по деревянной лестнице, она вошла в узкий коридор. За время короткой прогулки глаза Ники успели немного привыкнуть к темноте, и она разглядела в стене справа низкую, оббитую металлическими полосами дверь, закрытую сразу на два бронзовых замка.

Гораздо более высокая и красиво отделанная дверь вела в большой, погружённый в полумрак зал. Два высоких массивных светильника из бронзы и серебра более-менее освещали только переднюю часть помещения с задрапированной в синюю ткань статуей женщины, из причёски которой торчали вверх острые рожки полумесяца.

Круглое мраморное лицо небожительницы застыло в безмятежной полуулыбке. Но талантливый ваятель прекрасно передал напряжение застывшей фигуры, подчёркнутое судорожно сведёнными пальцами левой руки, крепко вцепившейся в край нарочито грубо обработанной глыбы, составлявшей единое целое со скульптурой. Да и правая с маленькой серебряной розой казалась застывшей на излёте.

На алтаре, представлявшем из себя украшенный резьбой каменный куб, осторожно раздувала огонь верховная жрица.

Младшие "сёстры" застыли в метре от неё, а помощницы встали полукругом, отступив ещё на пару шагов. Не получившая никаких конкретных распоряжений служанка святилища самостоятельно выбрала место у стены с висевшим на ней полотном и осмотрелась, с трудом различив в глубине помещения несколько тёмных фигур.

Мельком глянув на подчинённых, Маммея простёрла руки к статуе и принялась громким речитативом излагать краткую историю сотворения мира от Сухара всенасущного до гибели титанов и воцарения громовержца – Питра. Затем повествование сделало резкий скачок, перейдя непосредственно к Рибиле.

После вступления младших "сестёр", пение стало более мелодичным. За ними настала очередь помощниц и Ники. Мотивчик оказался довольно простенький. А вот слова…

Ярко свети, о Рибила, двурогая странница ночи!

В окна высокие к нам взор свой лучистый бросай.

Неборожденное льется сиянье на тёмную землю

От головы ее вечной, и все красотою великой

Блещет в сиянии том. Озаряется воздух бессветный

Светом венца золотого, и небо светлеет, едва лишь

Из глубины Океана, омывши прекрасную кожу,

По медленно ходит Рибила-богиня, великий свой круг совершая,

В небе высоком, служа указаньем и знаменьем людям!

Славе царице, Рибиле святой, белокурой богине,

С мудрым умом воспоём тебе слов похвалу.

Поскольку никакой репетиции с ней никто не проводил, девушке пришлось, сдерживая голос, подстраиваться под общий хор.

Время от времени верховная жрица бросала в костерок на алтаре кусочки смолы, от чего по залу потянулись клубы ароматного, чуть щекочущего нос дыма.

Закруглившись с песнопениями, Маммея тожественно поклонилась статуе богини. Её примеру последовали жрицы святилища, их помощницы и служанка. Затем они направились к двери во двор.

Услышав за спиной шорох, Ника, обернувшись, увидела, как к алтарю одна за другой подходят женщины, до этого прятавшиеся в тёмной части зала. Она с удивлением обратила внимание, что большинство из них прикрывали лица накидками, а кое-кто поспешно покинул зал, так и не выйдя на свет. Те, кто на это решился, клали на алтарь монетку, целовали край драпировавшего скульптуру полотнища и уходили что-то бормоча себе под нос.

Когда девушка вышла на храмовый двор, ночь уже вступила в свои права. На тёмно-синем, почти чёрном небе ярко переливались густо рассыпанные звёзды, лишь кое-где прикрытые рваными клочками облаков.

Чрезвычайно довольная тем, что этот суматошный день наконец-то подходит к концу, Ника замедлила шаг, с наслаждением вдыхая прохладный воздух и предвкушая тёплую постель. Но в дверях чуть не налетела на притаившуюся у порога Дору.

– Может, ты и привыкла жить в грязи среди дикарей, – выпалила она с мстительной радостью. – Только здесь Империя, святилище луноликой Рибилы! Если с утра не наведёшь порядок, пеняй на себя!

Поскольку собеседница не задавала вопросов, ограничившись угрозами и оскорблениями, девушка промолчала, с тревогой ощущая нарастающее желание двинуть кулаком по наглой лошадиной морде.

Высказавшись, жрица удалилась, надменно вскинув подбородок. Ну и боги поспешили наказать её за гордыню. Упиваясь властью, она налетела в темноте на угол стола и зашипела от боли.

Не удержавшись, Ника поинтересовалась, вложив в голос весь накопленный за день яд:

– Не ушиблись, госпожа Дора?

Не удостоив её ответом, женщина скрылась в коридорчике, зачем-то задвинув за собой циновку. Очевидно, это должно было изображать хлопок дверью. Тихонько посмеиваясь, новая служанка святилища богини Луны без приключений добралась до спальни.

Девушки ещё не спали, тихо переговариваясь в темноте. Раздевшись, Ника аккуратно сложила платье на лавку и почти на ощупь отыскала свою постель.

Приятно пахнущая солома матраса мягко приняла её в свои объятия. Веки моментально налились свинцом.

– Это правда, что Западный океан просто кишит чудовищами? – раздался справа громкий шёпот Проклы Комении. – И они там на каждом шагу?

– Нет, – сонно пробормотала путешественница. – Только изредка попадаются.

– А как твои родители спаслись от гнева Императора? – поинтересовались слева.

– Девочки! – взмолилась Ника. – Всё расскажу, только не сегодня. Я так устала…

– Не приставайте к ней, – подала голос Патрия Месса. – Пусть отдохнёт.

Девушка и сама не ожидала, что сможет проснуться так рано. Видимо, зловещее предупреждение вредной жрицы всё же засело в голове, умудрившись побороть даже сладкий предутренний сон.

Подивившись чёткости восприятия, она огляделась, приподнявшись на локтях. Помощницы ещё спали, завернувшись в одеяла. Ёжась от холода, Ника осторожно, стараясь никого не разбудить, слезла с лежанки. Несмотря на сумерки, она без труда отыскала своё платье, и торопливо одевшись, выскользнула из комнаты.

Распахнув дверь во двор, девушка критически осмотрела кухню, тут же заметив грязные миски на столе и мусор на полу. Очевидно, они да закопчённый котёл вызвали благородное негодование Доры.

Хорошо ещё, в большом кувшине оставалась вода, и новоявленной служанке не пришлось идти в город.

Скандальная жрица заявилась, когда она уже почти закончила. С опухшим, сонным лицом женщина подчёркнуто проигнорировала её приветствие, направляясь, видимо, в уборную, притулившуюся возле забора. А когда вернулась, Ника столь же демонстративно повернулась к ней задом, лениво елозя веником по почти чистому полу.

Едва кипевшая от возмущения Дора скрылась, девушка пристально осмотрела своё платье. На первый взгляд, оно выглядело ещё более-менее пристойно, но подол уже украшали тёмные пятна. Учитывая род её занятий, их количество вскоре может очень сильно возрасти. А принимая во внимание доброе и участливое отношение к ней непосредственного начальства, со стиркой вполне могут возникнуть проблемы. Появилась мысль завести себе рабочую одежду, вроде платьев помощниц жриц, но, подумав, решила ограничиться фартуком из старой накидки. Размер вполне подходящий, да и ткань плотная.

Соседки по комнате уже проснулись. Кто-то ещё нежился под одеялом, не желая выбираться на холод, а кто-то уже одевался и приводил себя в порядок.

Вытащив из-под лежанки свою корзину, Ника мимоходом заметила, что помощницы жриц тоже носят под платьями туники, скорее всего для тепла. Так что она со своей маскировкой денежного пояса не будет выделяться и привлекать к себе внимание.

Прихватив ещё нестарую, но очень много повидавшую накидку, служанка святилища вернулась на кухню, где, выбрав самый острый из трёх имевшихся ножей, принялась её кромсать. Конечно, ножницами получилось бы гораздо аккуратнее, но где же их взять?

Тем не менее, когда Дора, сопровождавшая нагруженную продуктами для завтрака стряпуху, вернулась, Ника уже щеголяла в одетом поверх платья фартуке.

Насмешливо фыркнув, жрица окинула её презрительным взглядом и объявила.

– С сегодняшнего дня Юлиса будет работать на кухне. Ты, Тарма, должна следить, чтобы она старательно и добросовестно выполняла твои приказы.

– Да, госпожа Дора, – смущённо потупилась повариха.

– А если она откажется или станет дерзить, сразу говори мне, – продолжила инструктаж стервозная баба, старательно не замечая стоявшую рядом Нику.

– Я всё поняла, госпожа Дора, – заверила стряпуха.

Только теперь жрица соблаговолила посмотреть на новую служанку.

– Тарма – старшая над тобой, Юлиса, и ты должна её слушаться.

– Понимаю, госпожа Дора, – чуть поклонилась девушка с видом полнейшего равнодушия.

Едва служительница Рибилы удалилась, повариха отправила Нику за водой.

Уже в дверях та сочла нужным предупредить:

– Я, конечно, буду делать всё, что ты скажешь. Только, пожалуйста, думай, перед тем как соберёшься говорить.

Видимо, ей удалось подобрать правильные слова и нужные интонации, потому что Тарма старательно делала вид, будто не слышала тех слов, но разговаривала вежливо и не в приказном, а просительном тоне.

После лёгкого завтрака жрицы с помощницами отправились в храм, а освобождённая от утренней молитвы служанка навестила Риату.

Несмотря на опасение хозяйки, невольница вполне неплохо устроилась. При местном птичнике имелась крошечная каморка, где однако хватило места обеим рабыням. А старые шкуры и солома не давали им мёрзнуть по ночам. Путешественница лишний раз убедилась в зловредности Доры. Жрица прекрасно знала, где взять набивку для матраса, но предпочла, чтобы новенькая сама решила эту проблему.

Обязанности у невольницы оказались тоже не слишком обременительными. Следить за двумя десятками мелких курочек во главе с горласты петушком, собирать по комнатам ночные горшки да раз в три-четыре дня опорожнять содержимое выгребной ямы в бочку, которую прикатывали городские рабы.

Услышав, что госпожу назначили служанкой храма, Риата долго и искренне возмущалась, порываясь взять на себя самую грязную часть её работы, но девушка отказалась, в свою очередь спросив, сможет ли рабыня постирать её вещи?

Та пообещала, но лишь в том случае, если хозяйка договорится с привратником о том, чтобы тот выпускал её в город.

Поначалу Гвоздь никак не хотел идти навстречу, отправляя Нику к верховной жрице или к её "младшей сестре". Девушка напомнила, что Риата формально не имеет никакого отношения к святилищу Рибилы. Однако, данная казуистика не произвела впечатление на старого раба. Пришлось пообещать, что, возвращаясь из города, Риата будет приносить ему лепёшку, пирожок или ещё что-нибудь вкусненькое. Вот от такого предложения Гвоздь не нашёл сил отказаться. Не то чтобы служительницы богини Луны держали своих невольников впроголодь, но и наедаться досыта им приходилось нечасто.

Привратник посоветовал Нике оправлять рабыню в город во время утренней молитвы, чтобы лишний раз не привлекать внимание жриц.

Выслушав хозяйку, Риата пообещала самостоятельно разобраться с Гвоздём.

– Только уж очень он старый, – не смогла удержаться от ехидного замечания девушка.

– И чёрствую лепёшку можно съесть, если как следует размочить, госпожа, – плотоядно улыбнулась рабыня.

"Бедный Гвоздь, – усмехнулась про себя Ника. – Только бы до смерти старичка не заездила, а то придётся ещё и за него отвечать".

За всей этой суетой, связанной с обустройством на новом месте, путешественница как-то подзабыла об ультиматуме, так неосмотрительно выдвинутом городским стражникам, поэтому не обратила внимание на двух мужчин возле угла дома на противоположном краю площади.

Она уже не удивилась, когда при её появлении мирно беседовавшие у фонтана горожанки вдруг разбрелись, очевидно, резко вспомнив о домашних делах и заботах.

Усмехнувшись, девушка подставила кувшин под неторопливо льющую струю. Внезапно в мерное журчание начал вплетаться звук приближавшихся шагов.

Удивлённо вскинув голову, она увидела двух мужчин, в которых узнала тех самых стражников, которые недавно, а, кажется, уже века назад взяли у неё "на хранение" кошелёк с деньгами. Полученная в этом мире закалка помогла быстро прийти в себя. Сообразив, что вытащить из-под платья закреплённый на голени кинжал уже не успеть, она крепко ухватила единственный находящийся в пределах прямой досягаемости предмет, способный послужить хоть каким-то оружием. Кувшин не успел наполниться ещё и до половины, так что сил отмахиваться им у неё хватит.

Почувствовав, как внутри живота образуется тугой, холодный комок, Ника, тем не менее, нашла в себе силы усмехнуться.

– Рада, что не заставили себя ждать, господа.

– Ты с кем играть вздумала, меретта подзаборная? – угрожающе зарычал стражник, назвавшийся при знакомстве вымышленным именем Курция Таила.

– Это ты передо мной представление показывал! – огрызнулась девушка. – А я своё забираю. Серебро принесли?

Воровато оглядевшись, Флор Верг Отий шагнул из-за спины приятеля, на ходу сунув руку за полу плаща.

– Собираешься убить меня прямо здесь? – удивилась Ника, чувствуя, как её вновь охватывает знакомое ощущение бесшабашной отваги, готовности вступить в драку с минимальными надеждами на победу. – На глазах у всех?

– Кто за тебя вступится, богохульница! – презрительно фыркнул, скрывающий своё имя мужчина.

– Зато найдётся кто отомстит, – заявила девушка, перехватывая обеими руками горлышко кувшина. – Сенатор Касс Юлис Митрор уже знает, что его родственница застряла в Этригии. Вдруг он захочет с ней встретиться, но не сможет из-за вас?

– Какой ещё сенатор, балаболка ты пустая? – скривился собеседник.

– Совладелец рудника "Щедрый куст", – пояснила Ника, с облегчением услышав тень сомнения в его словах. – И покровитель моего адвоката Олкада Ротана Велуса.

– Да нужна ты ему! – фыркнул Верг.

– А если нужна? – эхом отозвалась девушка. – Риск стоит двухсот риалов и старого кинжала?

Стражники переглянулись.

– И про пятьсот золотых не забывайте, – вдохновлённая их замешательством продолжала наседать шантажистка. – Деньги вы взяли немалые, а с начальством не поделились. Станет оно после этого защищать вас от сенаторского гнева? О семьях подумайте. Кто их кормить будет, когда вас из стражи попрут?

Мужчина с фальшивым именем коротко кивнул приятелю.

Отпрянув, Ника взмахнула кувшином, вылив на себя не меньше литра всё ещё остававшейся в нём холодной воды.

Никак не ожидавшие этого собеседники дружно заржали.

Верг вытащил из-под плаща тонкий свёрток и глумливо хохоча бросил под ноги мокрой, но от этого ещё более решительной и злой девушки.

Глухо звякнул металл.

– Держи, меретта! – оскалил щербатый рот стражник. – Но, если попробуешь ещё раз…

– Я не ты! – окрысилась Ника. – Мне чужого не надо!

Провожая взглядом удалявшихся мужчин, она подобрала свёрток. Внутри оказался знакомый кинжал и маленький мешочек с монетами.

"Неужели пронесло?" – всё ещё не веря в удачу, подумала девушка, тут же почувствовав нарастающую тяжесть в мочевом пузыре.

"Ловко они меня подловили", – корила себя Ника, наблюдая, как неторопливо наполняется злосчастный кувшин, и вспоминая других своих "доброжелателей". Вдруг кто-то из "неистовых" тоже захочет с ней встретиться, дабы исправить досадную ошибку правосудия?

Мелькнула мысль о том, что, возможно, стоит отказаться ходить за водой? Но тогда придётся объяснять причину.

Вот только представив, какая торжествующая рожа будет у Доры, когда та узнает, что гордая аристократка и путешественница боится высунуть нос за ворота святилища, девушка скривилась, как от зубной боли. Ну уж, такой радости она ей не доставит!

Подходя к воротам, Ника ещё раз оглянулась на площадь. Если присмотреться внимательнее, заметить на ней подозрительных людей – труда не составит. От фонтана до двора шагов восемьдесят-девяносто. Добежать можно достаточно быстро. Толкнув калитку, она с неудовольствием обнаружила, что та заперта. Пришлось долго барабанить, прежде чем из-за ворот донёсся дребезжащий голос привратника.

"Тут-то тебя и поймают! – под лязг засова подумала Ника. – Вот батман! Надо что-то придумать".

"Ха!" – усмехнулась она, шагнув во двор, и обратилась к Гвоздю с просьбой больше не закрывать калитку, пока она ходит за водой. Раб для порядка поломался, но, поскольку их уже связывали деловые отношения, согласился.

Стряпуха ещё не явилась с утреннего моления, поэтому у её помощницы имелось время ещё раз осмотреть трофеи.

Нечего и думать носить кинжал за спиной. В одиночку его там не устроишь, будет мешать работать, да и жрицам вряд ли понравится, если она будет разгуливать по святилищу с оружием.

Тяжело вздохнув, девушка с сожалением убрала клинок в корзину под лежанкой. Развязав заляпанный грязью полотняный кошель и пересчитав затёртые серебряные монеты, Ника с чувством выругалась. Жадные стражники вместо двухсот вернули только сто.

Увидев свою помощницу, Аполия Тарма первым делом поинтересовалась происхождением мокрого пятна на её платье. Той пришлось соврать, что поскользнулась и едва не разбила кувшин.

– Хвала богам, что этого не случилось, – покачала головой стряпуха. – Не то Дора замучила бы тебя своими придирками.

Ника понимающе кивнула. После обеда она охотно отвечала на вопросы девушки, рассказывая о своих приключениях.

– Какая же ты счастливая! – завистливо вздохнула повариха, заставив рассказчицу запнуться на полуслове и уставиться на ту ошалелыми от удивления глазами.

Пока путешественница лихорадочно подыскивала выражения, способные в более-менее пристойной форме объяснить собеседнице крайнюю спорность её утверждения, та продолжила:

– Сколько всего видела и жива осталась!

Хмыкнув, Ника вернулась к недочищенной луковице. На эти слова возразить было нечего.

– Наверное, ты приглянулась кому-то из небожителей? – продолжала стряпуха, кромсая ножом кусок слегка попахивавшей тухлятиной солонины.

Её помощница только скромно пожала плечами. Хотя она примерно догадывалась о том, кто посылает все эти напасти, вот только не имела ни малейшего понятия ни об имени, ни о природе того существа или явления, а временами даже сомневалась: есть ли оно на самом деле?

Громко хихикая, в кухню вбежали Прокла Комения и Тейса Вверга.

– Вы что так рано? – набросилась на них повариха. – Ещё ничего не готово!

– Мы переодеваться! – радостно сообщила появившаяся в дверях Приста Фабия. – Госпожа Маммея устраивает шествие!

– Ну вот, всегда так! – в сердцах вскричала Аполия Тарма. – Они будут по городу гулять, а мы работать, как невольницы какие!

Торопливо вошла чем-то озабоченная ассистентка Клио.

– Месса! – окликнула её стряпуха, вытирая выступившие слёзы. – Не знаешь, куда пойдёте?

– Говорят, к форуму! – на ходу бросила девушка.

– По самым красивым улицам! – охнула Тарма, воткнув нож в разделочную доску.

– Так ты никогда не участвовала в шествиях? – поинтересовалась Ника, искренне недоумевая: как люди могут расстраиваться из-за такой ерунды?

– С тех пор, как на кухню поставили, – собеседница плакала уже не только от запаха лука.

– Да, – сочувственно вздохнула её помощница. – Тяжело тебе приходится.

– Ещё бы! – шмыгнула носом стряпуха. – Только в храм и хожу, а так всё время здесь! У нас дома рабы больше гуляют, чем я!

В дверь стремительно влетела Дора, и ни на кого не глядя, скрылась в ведущем к комнатам коридорчике.

– Вынеси мусор, – попросила тут же переставшая жаловаться повариха.

У "лаборатории" Клио о чем-то болтали четыре незнакомые девушки в парадных синих платьях.

– Смотрите! – вскричала одна из них, увидев Нику с грязным ведром. – Вон та самая богохульница, которую вместо каторги к нам в храм прислали!

– Я слышала, она ещё и самозванка! – подхватила вторая. – Аристократкой себя называет.

– Ну уж, это враки! – безапелляционно заявила толстуха с густо накрашенным лицом. – Любая девушка из знатного рода лучше умрёт, чем будет помои выносить, словно какая-то грязная рабыня! Правда Герода?

– Конечно! – фыркнула та. – Никакая она не аристократка. Просто меретта из урбы бродячих артистов. Это же сразу видно!

– Эй ты, замарашка! – крикнула сильно сдобная помощница жрицы. – Сюда иди!

Ника подумала, что это те самые дочки богатеев, которым папаши обеспечили почётную и необременительную службу в храме богини Луны.

Связываться с ними как-то не хотелось, поскольку ясно, что ни к чему хорошему это не приведёт. Поэтому девушка для начала решила, не обращая на них внимания, проследовать к компостной яме.

– Надо же, Флесия, она даже не оглянулась! – возмущённо загомонили помощницы жриц. – Эта нахалка нас не замечает! Гордячку из себя строит, замарашка помойная!

Назад Ника шла обуреваемая самыми мрачными предчувствиями. И как оказалось – не зря.

Ходячая копна просто загородила ей дорогу, грозно сведя к переносице жиденькие бровки.

– Я к тебе обращаюсь, грязнуля!

– Грязнуль здесь нет, – всё ещё пытаясь решить дело миром, возразила девушка. – А ты мешаешь мне пройти.

С живейшим интересом наблюдавшие за происходящим подруги толстухи глумливо захихикали.

– Ты ещё пререкаться вздумала, меретта каторжная! – глаза Флесии сузились, превратившись в полыхавшие благородным негодованием крепостные бойницы. – Ну так я рабов строптивых учить умею!

Без труда перехватив занесённую руку, Ника почувствовала недюжинную для женщины силу противницы. Вот только тренированная с детства и закалённая жизнью на лоне дикой природы, путешественница нисколько ей не уступала.

Лицо толстухи покраснело даже под толстым слоем белил.

– Я не рабыня! – с холодной угрозой прошипела Ника. – Я служанка святилища богини Луны. А ты не Рибила и даже не верховная жрица, чтобы мне указывать!

Флесия попыталась вцепиться в лицо нахалки растопыренными пальцами. Чтобы остановить эту руку, той пришлось выпустить ведро. Спасая подол платья от близкого знакомства с ним, толстуха, взвизгнув, резко рванулась назад.

– Ты что творишь, мерзавка!

– Не даю тебе сделать глупость! – эхом отозвалась противница, выпуская её руки.

Не слушая её, Флесия тут же принялась осматривать свой наряд, на первый взгляд не претерпевший никакого урона.

Сжав кулаки, она вперила разъярённый взгляд в служанку храма.

– Что тут у вас! – раздался раздражённый голос припоздавшей жрицы.

– Да вот, вёдро выронила, госпожа Клио, – быстро ответила Ника.

От этих слов злобная пухляшка явно растерялась. Воспользовавшись заминкой, её противница ловко обогнула застывшую столбом Флесию и быстро зашагала на кухню.

– А вы чего здесь забыли? – прикрикнула на девиц жрица. – Старшая сестра уже ждёт. Или вы не хотите нести статую Рибилы?

Занятая готовкой и переживаниями, стряпуха как-то пропустила это маленькое происшествие на храмовом дворе, избавив Нику от ненужных расспросов.

Торопливо переодевшись, жрицы Рибилы с помощницами ушли. В святилище остались только рабы, глубоко несчастная Аполия Тарма Феса и служанка святилища, принуждённая необоримой силой обстоятельств слушать её бесконечные жалобы.

Воспользовавшись подвернувшимся моментом, Риата заглянула в клетушку привратника, после чего, прихватив грязное бельё хозяйки, ушла в город.

Достославные служительницы богини Луны вернулись уже после полудня. С жадностью набросившись на кашу из разваренных зёрен пшеницы, помощницы жриц принялись с жаром обсуждать, кажется, всех попавшихся по пути мало-мальски симпатичных мужчин и наряды богато одетых женщин.

Ника в душа тихо радовалась, что под влиянием новых впечатлений интерес соседок к её скромной персоне заметно ослаб.

Однако, скоро выяснилось, что она, сама того не желая, умудрялась его подогревать.

– Правда, что вы с Флесией чуть не подрались? – полюбопытствовала стряпуха, когда они готовили ужин.

– Нет, – возразила помощница, совершенно не настроенная обсуждать столь скользкую тему. – Просто немного не поняли друг друга.

– А я слышала, она про тебя… всякие гадости говорила, – высказала свою осведомлённость Аполия Тарма.

– Дура! – проворчала Ника, выскабливая внутренности маленькой тыквы. – Вот и несёт всякую чушь.

– Говорят, её часто навещает Исми, – таинственным шёпотом сообщила повариха.

– Богиня безумия? – на всякий случай уточнила собеседница.

– Она и есть! – поджала губы Тарма. – Рассказывают, Флесия однажды из-за какого-то пустяка до смерти забила раба.

– Ого! – вскинула брови Ника. – Сурово.

– Ещё как! – подтвердила стряпуха. – Тогда у неё даже свадьба расстроилась. Родители жениха… Ну да ты их всё равно не знаешь. Как узнали об этом, так помолвку и разорвали. Извинились, конечно, перед претором, подарки богатые дали. Но сын их уже на другой женат.

– Ну и правильно, – одобрительно хмыкнула её помощница.

– Ещё бы! – усмехнулась Аполия Тарма. – С такой женой любой богач нищим станет. Рабы немалых денег стоят. А тут взяла просто так и убила. Убыток какой!

Положив нож, она поправила выбившуюся из-под платка прядь тёмно-русых, почти чёрных волос и продолжила:

– После этого отец её сюда и отправил.

– Зачем? – удивилась Ника.

– Ну как же?! – вскричала стряпуха, искренне удивляясь незнанию столь элементарных вещей. – Всем известно, что жизнь каждой женщины неразрывно связана с Луной. Кто лучше Рибилы защитит Флесию от безумия Исми?

Путешественнице осталось только понимающе кивнуть.

На вечерней молитве она, зевнув, чуть повысила голос, за что удостоилась укоризненного взгляда от верховной жрицы и выговора от её младшей "сестры".

Старательно пропуская слова Доры мимо ушей, Ника автоматически кивала с видом полнейшего раскаяния, страстно желая, как можно быстрее отбыть свой строк и не сорваться, не двинуть чем-нибудь тяжёлым по наглой лошадиной морде.

Видимо, кто-то из местных небожителей услышал её молитвы и захотел немного облегчить страдания. Потому что на следующий день девушка почти не виделась с вредной жрицей. Полдня Дора пропадала где-то в городе, а потом ходила с чрезвычайно озабоченным видом, не обращая внимания даже на старательно избегавшую её служанку святилища.

Когда та мыла мелкую тёмно-бордовую свёклу на ужин, в кухню, боязливо озираясь, заглянул Гвоздь.

– Госпожа Юлиса! – позвал он таинственным шёпотом. – Госпожа Юлиса!

– Чего тебе? – тут же насторожилась та.

– Тут вас спрашивает какой-то приличный молодой человек, – тихим голосом сообщил старик.

– Где он? – спросила Ника, вспомнив о Ротане.

Назначая встречу своему адвокату, девушка понятия не имела, зачем он может понадобиться, но сейчас уже прекрасно знала, что хочет ему поручить.

– За воротами ждёт, – торопливо зашептал невольник. – Вы уж простите, госпожа, только внутрь я его пустить никак не могу.

– Понимаю, – кивнула собеседница, вытирая руки. – Иди, скажи, я сейчас приду.

– Ага, – кивнул Гвоздь и страдальчески поморщился. – Только вы уж поосторожнее, пожалуйста, госпожа Юлиса.

– Не беспокойся, – заверила девушка. – Никто ничего не узнает.

Оглядев кухню, она, прихватив пустой кувшин, вышла во двор, где наткнулась на возвращавшуюся из уборной Аполию Тарму.

– Ты куда?

– За водой! – бодро отрапортовала помощница, демонстрируя пустую посуду.

– Да у нас её много, – беспечно махнула рукой стряпуха. – Завтра сходишь.

Сообразив, что от настырной девицы так просто не отделаться, Ника многозначительно проговорила:

– Мне надо сегодня.

– Зачем? – вскричала Тарма, рискуя привлечь внимание Комении и Вверги, направлявшихся в кладовую с какими-то свёртками.

– Меня там ждут, – прошептала девушка.

Как и следовало ожидать, подобный ответ только разжёг любопытство стряпухи, но одновременно заставил её понизить голос: