Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)

Глядя на них, и Нике захотелось взглянуть на представителя местной фауны.

– Петлёй ловили, – со знанием дела заявил Корин Палл, указав на сорванную полоску кожи на шее зверька.

"Значит, действительно, давно в лесу живут, раз ловушек понаставили", – подумала девушка, пробегая настороженным взглядом по полого уходящему вниз склону, на котором ещё мелькали удалявшиеся фигурки.

– Кто это был, господин Превий Стрех? – спросила она у стоявшего рядом поэта.

– Беглые рабы, наверное, – неопределённо пожал плечами тот. – Места здесь глухие, вот и прячутся.

Перед тем, как артисты вновь забрались в повозку, путешественница узнала, что ночевать сегодня придётся в лесу, и до следующего постоялого двора они доберутся в лучшем случае завтра к полудню.

Новость не обрадовала. Нике приходилось коротать ночь в зимнем лесу Некуима, так что замёрзнуть здесь она не боялась, тем более с таким обилием тёплых вещей. Девушку беспокоило, как перенесёт ночёвку под открытым небом осёл, ибо она считала его животным исключительно южным.

Выслушав опасение попутчицы, Гу Менсин поспешил её успокоить, заявив, что ни с мулами, ни с ослом ничего не случится.

– Только бы дождь не пошёл, – озабоченно добавил он, подняв глаза. – Храни нас, Питр.

Начинавшее темнеть небо с редкой стайкой облаков на востоке не внушало большого опасения.

Тем не менее к подготовке стоянки артисты подошли обстоятельно. Разложили не один, а два костра и в каждый положили по принесённой издалека сухой лесине. Животным бросили по охапке сена, а потом насыпали в торбы овса.

За ужином вновь вспомнили о странных "охотниках". После недолгой дискуссии все согласились, что судьба свела их с беглыми рабами.

– Бедновато они одеты для бандитов, – уверенно объявил Вальтус Торнин, с хрустом разгрызая хрящик. – Сразу видно, что больше по лесам хоронятся, чем на дороге промышляют.

– Это ещё хорошо, что нас много, – авторитетно заявил Гу Менсин. – Попадись какой-нибудь крестьянин или торговец…

– Лучше встретиться с разбойниками, чем с беглыми, – пробурчал Анний Мар Прест.

– Почему, господин Мар? – заинтересовалась Ника, вновь поймав колючий взгляд Луксты Мар.

"Вот дура ревнивая!" – мысленно фыркнула девушка, подчёркнуто не обращая на неё внимания.

– Разбойники только грабят, – пояснил свою мысль артист. – Ну или зарежут по-быстрому, если всё отдашь. Им особо лютовать ни к чему, они деньги добывают. А беглые на весь мир обижены. Вот и мстят каждому свободному, кого встретят.

Он посмотрел на собеседницу и криво усмехнулся.

– Лет пятьдесят назад, ещё до коронации Константа Тарквина, – вытер сальные губы Гу Менсин. – Восстали рабы на серебряных рудниках возле Этригии. Один Дрин знает, как им тогда удалось войти в город. Резня была страшная. Не щадили никого: ни стариков, ни детей. За то и поплатились. Так от крови опьянели, убивая всё новых и новых горожан, что дождались воинских отрядов из других городов. А могли бы спокойно уйти в горы к варварам. С тем серебром, что они взяли на рудниках, их бы там в любое племя приняли.

– Тупые животные, – презрительно фыркнул Превий Стрех. – Мудрый Генеод Феонский писал, что всякое возмущение невольника обращается в его же страдания!

"Дурак твой Генеод, – молча скривилась путешественница. – И ты тоже. Сам нищеброд, а туда же – рабов осуждает. Как быстро позабыл, что с ним в усадьбе Сфина Бетула вытворяли".

Поэт пустился в путанные рассуждения о том, что невольниками становятся только глупые, изначально ущербные люди, богами обречённые служить более умным хозяевам. Лишь единицы из них могут поумнеть, благодаря добросовестному исполнению воли господ, и становятся отпущенниками.

Его высокопарная речь резала уши девушке таким неприкрытым лицемерием, что, не желая слушать, она тихо встала и направилась к своему фургону. Но не успела пройти и пяти шагов, как буквально кожей почувствовала на себе чей-то острый, неприязненный взгляд.

Заметив впереди маленькую травяную кочку, Ника, словно нечаянно споткнувшись, быстро посмотрела за спину, краем глаза уловив, как Лукста Мар резко опускает голову.

"Неужели это всё из-за того, что её муж мне упасть не дал? – искренне недоумевала девушка, забираясь в повозку. – Как бы эта дура какую-нибудь гадость не сотворила из-за своей ревности?"

Ворча про себя, путешественница, дрожа от холода, торопливо переоделась в кожаную одежду аратачей. Во-первых, так теплее спать будет, во-вторых, если что-то случится, в ней по лесу бегать удобнее, чем в платье.

Несмотря на тёплую одежду и меха, девушка беспокойно проворочалась всю ночь. То ноги в мокасинах мёрзли, высунувшись из-под короткого плаща, то спина, то резал слух какой-то лесной шум.

Видимо, в эту ночь плохо спалось не только ей. Во всяком, случае утром все, даже животные выглядели усталыми и злыми.

Корин Палл сцепился с Балком Круном так, что остальным пришлось их растаскивать. Женщины визгливо ругались, предъявляя друг дружке какие-то маловразумительные претензии. Обычно довольно покладистый ослик едва не цапнул Риату за руку. Воспользовавшись этим, рабыня отвела душу, с удовольствием отдубасив его палкой.

"Вот и лето прошло", – грустно думала путешественница, растягивая рот в долгом зевке. Наставник говорил, что в Радле зимой даже снег иногда выпадает. А вот к этому ни их жилища, ни одежда совсем не приспособлены.

Она с ностальгией вспомнила свой голубой пуховичок, оставшийся в том мире, шапочку с помпоном, белый алюминиевый радиатор отопления под окном, возле которого так приятно сидеть, глядя на пустынный, засыпанный первым снегом двор.

Опять стало ужасно жалко себя, появились дурацкие мысли о несправедливости всего с ней происходящего, глаза предательски защипало. Захотелось плакать.

Качнув головой, словно вытряхивая из неё глупые переживания, Ника покосилась на сидевшую рядом рабыню. Та хмуро молчала, видимо, тоже вспоминала что-то из своего богатого впечатлениями прошлого.

Потянуло ветерком. Девушка набросила на плечи спутницы старый кожаный плащ и, зевая, забралась в фургон, где сумела уснуть, не обратив внимание на редкие капли дождя, гулко колотившие по просмолённой крыше.

Невольница разбудила её у Кинтара.

– Въездную пошлину надо платить, госпожа, – проговорила она, виновато шмыгая носом.

Ещё один имперский город в череде многих. Сколько их ещё будет, прежде чем она доберётся до родственников Лация Юлиса Агилиса?

Солнце скрылось за облаками, но стало заметно теплее. Впрочем, раб, принимавший в обёрнутую тряпьём ладонь затёртый обол, очевидно, этого не замечал, продолжая дрожать.

Громко стуча деревянными колёсами по булыжной мостовой, фургон проехал сквозь толстую башню. Риата привычно направила осла за неторопливо удалявшейся повозкой артистов.

Заведение, где на этот раз остановился их маленький караван, имело гораздо больше шансов носить гордое звание "гостиница", чем убогий постоялый двор Нумеция Мара Тарита и его сожительницы.

Вот только комната, которую смог предложить постоялице тощий, пройдошистого вида хозяин, оказалась такой же убогой, как у Серении, разве что стены не из циновок, а из плотно подогнанных досок. Услышав цену проживания и убедившись, что владелец заведения не настроен торговаться, путешественница потребовала поменять матрас, грозя в противном случае ославить его на всю Империю. Вряд ли мужчину испугали её неуклюжие угрозы, скорее всего просто скандалить не захотелось, поэтому и принесли новый, набитый свежей соломой матрас. Видимо, в отместку за это, хозяин со злорадством сообщил, что посещение ванной комнаты оплачивается отдельно. Знать, с наступлением холодов такой порядок вводится во всех гостиницах и на постоялых дворах. Ничего личного, просто дополнительные расходы на дрова.

– Можете сходить в городскую мыльню, госпожа Юлиса, – ехидно улыбаясь, предложил собеседник. – Там дешевле.

– Я подумаю, – ледяным тоном отозвалась Ника. – А пока прикажите кому-нибудь принести мои вещи.

– Непременно, – столь же ядовито отозвался мужчина.

Дождавшись, пока все корзины окажутся в комнате, она закрыла дверь на замок и спустилась в зал.

Время давно перевалило за полдень, и поток желающих плотно пообедать заметно иссяк. Усталые подавальщицы убирали со столов посуду.

Артисты уже закончили есть. После выплаты сильно урезанного долга, у урбы, кажется, появились деньги. За одним столом сидели мужчины, а за другим – женщины и дети, которые раньше только доедали, что останется после отцов и мужей. Кроме того, из долетавших слов девушка поняла, что они в полном составе собрались в ту самую городскую мыльню, о которой упоминал хозяин гостиницы.

"Значит, в здешнюю ванную никто из них не припрётся", – с иронией подумала путешественница, вспомнив внезапный визит Луксты Мар.

Её супруг вместе с другими артистами решил отправиться в город по каким-то важным делам. Гу Менсин вроде бы хочет поговорить с магистратами, а куда и зачем идут остальные мужчины – остаётся только гадать.

Не удивительно, что их жёны так ревнуют своих кобелирующих супругов.

"Кажется, они не слишком торопятся в Этригию на эти самые дриниары, – раздражённо усмехнулась Ника, предчувствуя новую задержку. – Как же не хочется ещё и здесь торчать! Может, ограничатся одним представлением?"

Когда она расправилась со своим более чем скромным обедом, урба уже разошлась, оставив сторожить фургон Превия Стреха и Корина Палла.

Рассчитавшись, девушка приказала подавальщице передать хозяину о её желании посетить ванную. После чего поднялась в свою комнату, на ходу решая важный вопрос, что делать с поясом? Вдруг вместо Луксты Мар заявится кто-нибудь другой? Например, любая из здешних рабынь? И опрокинет эту треклятую корзину?

Пока путешественница размышляла, пришёл мальчишка, лет десяти, в рабском ошейнике и простуженным голосом сообщил, что ванная для госпожи Юлисы готова. Та отправила рабыню проверить, так ли там тепло, как уверял хозяин гостиницы. А сама, оставшись одна, положила пояс с монетами под матрас.

Вернувшись, невольница бодро сообщила, что в бане тепло и даже жарко.

Почему-то во всех постоялых дворах, где им приходилось останавливаться, в ванную комнату можно было попасть только с улицы. Нику всегда удивляло такое странное расположение. Неужели нельзя сделать проход из зала или ещё откуда, чтобы не шататься на ветру?

Запахнув меховой плащ, она заметила Превия Стреха, нахохлившимся воробьём сидевшего, свесив ноги в проёме боковой двери в фургон артистов. Встретившись взглядом с девушкой, он как-то странно дёрнулся, словно собирался спрятаться за висевший за спиной матерчатый полог, но тут же криво улыбнулся, зачем-то помахав ей рукой.

Удостоив явно чем-то озабоченного поэта благосклонным кивком, девушка раскрыла низкую массивную дверь, тут же почувствовав на лице влажное тепло.

"Конечно, не сауна, – блаженно щурясь, думала Ника, отмокая в горячей воде. – Но тоже ничего".

От души надеясь, что на этот раз ей никто не помешает, путешественница позволила себе немного понежиться в ванне, потом со вкусом вымылась и даже немного посидела на лавке, завернувшись в полотенце, дожидаясь, пока ополаскивается Риата.

Судя по недовольной физиономии, она в восторг от этой помывки не пришла.

– Слишком жарко, госпожа, – виновато проговорила женщина в ответ на вопрос хозяйки. – Как в горячем зале радланской бани.

Из рассказов Наставника Ника примерно знала, как устроены знаменитые на весь цивилизованный мир радланские бани, не имевшие ничего общего с дешёвыми мыльнями или гостиничными ванными. Как правило, это богато отделанные здания с бассейном, несколькими залами и даже площадкой для занятия гимнастикой.

– Тебе приходилось там бывать? – спросила девушка, вытираясь. – Я слышала, рабов туда не пускают.

– Я ходила туда с госпожой Цирцией и её матерью, – пояснила Риата.

"Тогда всё понятно, – кивнула путешественница. – Девочке нравилось мыться с любимой игрушкой".

Оглаживая прилипавшую к мокрому телу ткань, она проворчала про себя: "Хоть бы предбанник какой устроили, а то не успеешь вымыться, как опять начинаешь потеть".

– Наверное, хозяин гостиницы нарочно так жарко натопил? – отдуваясь, предположила невольница, торопливо завязывая на спине хозяйки ленты, удерживавшие ножны с кинжалом. – У него на лице написано, какой он вредный.

– Может быть, – согласилась Ника, решив причесаться уже в комнате, а пока просто прикрыть голову покрывалом.

Распахнув дверь, она машинально отыскала глазами повозку артистов. Но ни Превия Стреха, ни его любовника рядом не наблюдалось. "Или в зале греются, – предположила девушка, торопливо шагая по плотно уложенным камням. – Либо решили уединиться, пока никто не мешает".

Заметив, как колыхнулась полотняная стенка возле завешанного входа в фургон, путешественница понимающе усмехнулась, похвалив себя за проницательность. Тем более, что в обеденном зале, уже начинавшем заполняться народом, сладкой парочки тоже не оказалось.

Неторопливо спускавшееся к западу солнце прожектором било в небольшое, зарешеченное окно, ярко освещая комнатушку.

Сбросив накидку с головы, Ника огляделась и вдруг замерла, ещё не понимая, что её так насторожило. Подушка? Или брошенное поверх выстроившихся вдоль стены корзин овчинное одеяло? Почему-то казалось, что все они лежат как-то по-другому.

Во рту моментально пересохло, сердце скакнуло куда-то вверх, а душа, наоборот, ухнула в пятки. Пулей рванувшись к кровати, Ника, пыхтя, отогнула матрас и едва не застонала от облегчения. На тёмно-серых, грубо отёсанных досках преспокойно лежал её пояс.

Чтобы окончательно убедиться, Ника тщательно ощупала плотную, засаленную ткань, с радостью чувствуя под пальцами маленькие тяжёлые кружочки.

– Что с вами, госпожа? – с тревогой спросила застывшая у закрытой двери рабыня.

Не отвечая, девушка кинжалом вспорола шов, и только когда увидела тускло блеснувшее золото империала, окончательно перевела дух.

– Да понимаешь, Риата, – растерянно пробормотала она, машинально возвращая на место матрас. – Показалось, что кто-то трогал наши вещи.

Женщина внимательно осмотрелась и покачала головой.

– Разве что-то пропало, госпожа? Даже ваше золото здесь. А какой вор оставит такие деньги?

Хозяйка не могла не признать справедливость слов невольницы и все-таки лично перебрала все корзины. Оружие, одежда, шкатулки с письмами. Всё на месте.

Тем не менее, всё то время, пока рабыня старательно расчёсывала ей волосы, в голове Ники крутилась одна и та же мысль.

"Кажется, что-то пошло не так?"

Глава VI
Двойной батман

Я не могу! Одно несчастье

Вслед за другим! Ну, как мне быть?

Лопе Де Вега.

Валенсианская вдова

Ещё спускаясь по лестнице, Ника внимательно оглядела зал. Посетителей заметно прибавилось, большая часть столов оказалась занята. За одним из них прямо под закреплённым на стене светильником, наклонившись друг к другу так, будто собрались целоваться, о чём-то переговаривались Анний Мар Прест и Корин Палл.

Больше никого из урбы рядом не наблюдалось. Видимо, остальные мужчины всё ещё "отдыхают", женщины с детьми моются, а Превий Стрех во дворе на холоде сторожит фургон.

Вдруг его любовник, подняв голову, встретился взглядом с путешественницей. Тут же опустив глаза, он резко отстранился от собеседника. Проследив за его взглядом, Анний Мар тоже посмотрел на девушку и, криво усмехнувшись, налил себе и приятелю браги из высокого широкогорлого кувшина, украшенного простеньким аляповатым рисунком.

В душе Ники шевельнулось нехорошее предчувствие. Усевшись за стол у стены, она стала терпеливо ждать подавальщицу, краем глаза наблюдая за артистами. За время путешествия Ника, казалось, сумела составить некоторое представление о взаимоотношениях внутри урбы. Почему-то ей казалось, что эти двое недолюбливают друг друга. Во всяком случае, именно Корин Палл больше всех смеялся над Аннием Маром, когда у того живот прихватило. А сейчас так мило беседуют…

Уже отработанным небрежным взмахом руки девушка сделала знак проходившей мимо рабыне с подносом. Почтительно выслушав заказ, та поклонилась и устало поспешила на кухню.

"Ну, прямо голубки, – усмехнулась путешественница от несколько двусмысленного сравнения. – А Превий Стрех знает, что его кавалер тут с другим мужиком секретничает? Интересно, они говорили о чистой мужской любви или… обо мне?"

Последнее предположение пришло в голову как-то само-собой. Сейчас парочка уже не походила на влюблённых или заговорщиков. Анний Мар, положив руки на стол, неторопливо потягивал брагу из большой глиняной кружки, а Корин Палл вообще откинулся назад, опираясь спиной в каменную стену. Оба они казались всецело поглощёнными процессом вдумчивого пития, тем не менее Ника ловила их косые взгляды.

"И чего пялятся? – с недоуменным раздражением гадала она, подавшись назад, чтобы не мешать невольнице расставлять посуду. – Боятся, что я расскажу Превию Стреху об их свидании? Так место здесь вроде не подходящее. Да и что мешает поэту самому сюда заявиться? Нет, ну вот опять! Ладно, Анний Мар дуется. Я ему между ног копьём здорово приложила. А Корин Палл чего взъелся? Чего я ему плохого сделала? Даже деньги платила…"

Не успела девушка додумать, как входная дверь с шумом распахнулась, и в зал ввалились сильно подвыпившие артисты, судя по довольным физиономиям, прекрасно проводившие время. Заметив приятелей, они тут же направились к их столу.

– Клянусь сереброногой Анаид, ты многое потерял, Мар! – с апломбом заявил Убий Власт, звонко шлёпнувшись тощим задом на массивный, грубо сколоченный табурет.

– Лукция Стаба показывала танцовщицу из Банарии. Это что-то!

Не найдя слов, мужчина звонко зацокал языком, блаженно закатив глаза.

– Такая гибкая, будто у неё совсем нет костей! Когда она вскочила на помост, даже Ун Керат перестал мять свою толстуху.

Рассказчик рассмеялся, хлопнув ухмыльнувшегося приятеля по плечу.

"Точно, в публичный дом ходили, – с неприязнью подумала путешественница. – Денег, чтобы снять тёплую комнату, у него нет. Семье на полу в большом зале спать придётся. А на шлюх находит! Все мужики козлы!"

– Кожа у неё цвета красной глины, – мечтательно улыбнулся Убий Власт. – Сама тоненькая, как молодое оливковое деревце…

– Не поймёшь: то ли парень, то ли девка, – буркнул Гу Менсин, подзывая подавальщицу.

– Тебе бы понравилась, Корин! – фыркнул Балк Круна.

– Много ты понимаешь в любви и красоте, – презрительно скривился любовник поэта.

– Грудь совсем маленькая, – продолжал брюзжать по-стариковски старший урбы, беззастенчиво забирая из-под носа Анния Мара кружку с брагой.

– Зато твёрдые, как камешки, и упругие, как спелое яблоко! – заступился за танцовщицу рассказчик.

– Ты что, их щупал? – насмешливо фыркнул Тритс Золт. – За наши деньги на такие только смотреть да облизываться.

– Постой, постой! – замахал руками Убий Власт. – Помнишь, когда она через спину перегнулась? Соски прямо в потолок смотрели! Я специально обратил внимание.

Полуприкрыв глаза, он покачал головой, повторив:

– Нет, зря ты Анний вернулся и не ходил с нами.

– Дела у меня были, – проворчал актёр, и вдруг бросил быстрый, опасливый взгляд в сторону Ники, встретившись с ней глазами.

"А не они ли в моей комнате пошарили? – холодея от подобной догадки, подумала та. – Очень может быть, что Лукста наплела мужу про пояс, или он сам нащупал, когда в кусты торопился. Уж очень вид у него подозрительный".

Девушка ещё раз посмотрела на Анния Мара, но мужчина сделал вид, будто всецело поглощён рассказом Убия Власта, который с восторгом описывал округлый животик и упругие ягодицы банарской танцовщицы.

"Если они ковырялись в моих вещах, – думала путешественница, наполняя аккуратный керамический стаканчик. – Почему не взяли деньги? Четыреста империалов – это почти восемь тысяч серебром. Деньги для бродячих артистов немаленькие".

Передавая стоявшей за спиной рабыне кувшинчик с остатками разведённого вина, она усмехнулась: "Да потому что не нашли! Не додумались заглянуть под матрас. Корзины перерыли, а про постель не догадались. Другого объяснения просто быть не может".

Расплатившись с подавальщицей, Ника ушла, краем уха услышав, как Гу Менсин сообщает коллегам, что договорился только на одно представление.

"Хорошо хотя бы так", – с облегчением подумала девушка, поднимаясь на галерею, куда выходили двери гостевых комнат.

Перед тем, как уснуть, она спросила у ворочавшейся на полу рабыни:

– Риата, ты не знаешь, можно открыть замок на нашей двери без ключа?

– Есть такие умельцы, госпожа, от которых ни один замок не убережёт, – убеждённо заявила та и робко спросила. – Так вы всё-таки думаете, в комнате кто-то был?

– Да, – твёрдо ответила хозяйка. – Золото просто не нашли.

– Так из вещей тоже ничего не пропало, госпожа, – неуверенно заметила женщина.

– Приходили специально за поясом, – проговорила путешественница, поворачиваясь на бок и глядя на еле различимый в темноте силуэт собеседницы, которая сидела на полу, закутавшись в тёплое овчинное одеяло. – А не взяли ничего, потому что скандала не хотели.

– Воры их не боятся, госпожа, – насмешливо фыркнула Риата, но тут же испуганно ойкнула.

– Смотря, кто вор, – назидательно проговорила Ника.

– Так вы знаете, кто это? – охнула рабыня, тут же позабыв о своей дерзости.

– Анний Мар, – заявила хозяйка, после недолгой паузы. – Один или с Корином Паллом.

– Это который вас на стоянке облапил? – вскричала невольница. – Когда чуть не обделался?

– Может, тогда он и нащупал чего, – предположила девушка. – Или жена в ванной что-то углядела?

– Ой, госпожа, вспомнила! – самым непочтительным образом прервала хозяйку рабыня и торопливо заговорила. – Лукста Мар рассказывала… Давно ещё… Как Анний Мар с Гу Менсином и Превием Стрехом забрались в кладовку на постоялом дворе и взяли там три большие амфоры с герсенским вином.

– Ну, тем более, – довольно усмехнулась Ника, откинувшись на подушку. – Теперь, когда убедились, что у меня ничего нет, они оставят нас в покое.

– Одни боги знают это, госпожа, – с нескрываемым сомнением вздохнула Риата. – Вдруг, наоборот, постараются вас ещё как-нибудь… обыскать?

– Пусть попробуют, – зловеще, но не слишком уверенно, пробормотала девушка, растерянно подумав: "Вот батман! Действительно, а что мешает им зажать меня где-нибудь на стоянке? Набросятся неожиданно, я и кинжал вытащить не успею."

Представив себе эту картину, она зябко передёрнула плечами.

"Но, что мешало им сделать это вчера? – задала себе вопрос Ника. – Или завтра? Для чего Аннию Мару понадобился тайный обыск?"

Через секунду путешественница уже довольно улыбалась в темноту.

"Да потому, что отыщи они золото при всех, оно всем и достанется! Всему коллективу, а Мар не похож на человека, готового делиться таким жирным куском. Как и Корин Палл, кстати. Нет, скорее всего они попытаются подловить меня тайком где-нибудь вдалеке от урбы. Возможно, в городе? Ударят по голове, задерут платье, и прощай золотишко. Ну, и что делать?"

Невольница уже давно посапывала в две дырочки, а хозяйка ворочалась без сна, лихорадочно перебирая варианты.

"Спрятать деньги в корзину? Их уже обыскивали, может, больше не полезут? А вдруг решат повторить? Остаться здесь и подождать новых попутчиков до Этригии? Кто знает, как долго придётся ждать, и что это будут за люди? В Этригии я хотя бы могу попробовать обратиться к Асти Бронии. Не зря же Румс Фарк к ней письмо дал? А здесь кого спрашивать? Попробовать добраться до Этригии в одиночку?"

Ника вспомнила встречу с лохматыми охотниками и поёжилась во второй раз.

Перебрав все возможные варианты, она, скрепя сердце, решила до Этригии добираться вместе с урбой. Тем более, что остался всего один переход. Но в городе расстаться с артистами, подыскав себе другую гостиницу.

Разбудил её осторожный стук в дверь. Рука метнулась к лежавшему рядом кинжалу, а глаза торопливо обшарили комнату. Судя по светло-серому окну и ясно различимым стенам, скоро рассвет.

– Госпожа Юлиса! – послышался тихий, настойчивый шёпот. – Госпожа Юлиса!

Рабыня рывком села, бестолково хлопая глазами. Хозяйка шикнула, прижав палец к губам, и раздражённо пробормотала:

– Кто там?

– Это я, Гу Менсин.

Только теперь девушка узнала голос старшего урбы.

– Что вам нужно?

– Госпожа Юлиса, мы хотим сегодня выехать пораньше, чтобы успеть в Этригию до вечера, – ответил старый артист. – Простите, что не успели вас вчера предупредить.

– Вы же собирались давать представление? – удивилась путешественница, вставая с кровати и набрасывая на плечи накидку.

– Представление? – переспросил Гу Менсин и тут же затараторил. – Увы, боги распорядились по-другому. Но вы, если хотите, можете остаться, а нам надо ехать.

Заинтересовавшись столь резким поворотом событий, Ника взглядом указала Риате на прислонённый к стене дротик, а сама, спрятав правую руку с кинжалом за спиной, осторожно приоткрыла дверь.

Старший урбы выглядел чем-то сильно озабоченным.

– Что случилось, господин Гу Менсин? – шёпотом спросила она, убедившись, что ни рядом, ни за ним никого нет. – Почему такая спешка?

– Магистрат, да сожрёт его Такера, требует половину сборов! Это грабёж, госпожа Юлиса! Терпеть такое из-за одного выступления?!

Толстяк энергично замотал бородой.

– Нет уж! Мы лучше уедем в Этригию. Не торопясь, отыщем там постоялый двор, отдохнём, договоримся с тамошним магистратом. Праздник только начинается.

Объяснение показалось девушке более чем правдоподобным. Она знала, что часто кроме официальных, так сказать, налогов, кое-кто из городских начальников требовал мзду лично себе любимому.

– Хорошо, я собираюсь.

– Только поторопитесь, госпожа Юлиса, – прижал волосатую руку к жирной груди старший урбы. – Магистрату может не понравиться, что мы решили… передумать.

– Я не заставлю себя ждать, – заверила путешественница. – А чтобы вас не задерживать, пришлите кого-нибудь помочь перенести корзины в фургон.

Она едва успела одеть пояс и натянуть платье, как явились Тритс Золт и Корин Палл.

"Видимо, действительно очень торопятся", – сделала вывод Ника и просто завернула волосы в пучок на затылке, решив сделать причёску как-нибудь потом.

Владелец заведения нисколько не удивился столь раннему отъезду постояльцев. Только чуть скривил губы в презрительной гримасе, когда увидел артистов, спускавшихся по лестнице с её корзинами в руках.

Девушка так и не поняла, что ему не понравилось, а спрашивать не имела никакого желания. Едва она вышла из гостиницы, как женщины, о чем-то оживлённо переговаривавшиеся возле своего фургона, разом замолчали, явно избегая смотреть в её сторону.

"Вот батман! – растерянно подумала путешественница. – Да что же это такое?"

Она пробежала глазами по платью, даже обернулась назад, якобы поправить накидку, но никаких недостатков в одежде не заметила.

"Может, лучше остаться? – внезапно подумала Ника. – Пусть они едут, а я потом. Когда?"

Впрочем, мужчины урбы вели себя как обычно. Разве чуть больше суетились, запрягая мулов, так это вполне объяснимо. Спешат.

Видимо, заметив её недоумение, Гу Менсин тихо рыкнул, обращаясь к прекрасной половине урбы:

– Чего встали? Забирайтесь живее! Ехать надо!

Женщины, словно опомнившись, торопливо полезли в фургон.

У городских ворот их маленький караван пристроился в хвост обоза из десяти больших, укутанных грубой тканью возов под охраной шестерых вооружённых всадников, гортанно перекликавшихся на непонятном языке.

Девушка подумала, что путешествие в такой компании будет более безопасным. Во всяком случае, охранники внушали почтение одним своим видом.

Но, видимо, артисты решили, что запряжённые в тяжёлые телеги волы двигаются слишком медленно, поэтому почти сразу за городом их повозка пошла на обгон постоянно растягивавшегося обоза. Повинуясь кивку хозяйки, Риата направила ослика вслед за ними. Возницы в рабских ошейниках провожали их ленивыми взглядами, кутаясь в короткие плащи из грубой шерстяной ткани.

Оторвавшись от них примерно на полкилометра, фургон урбы начал постепенно замедлять ход. Вокруг громоздились невысокие холмы с редкими выходами скальных пород, выделявшихся бурыми пятнами среди потерявших большую часть листвы деревьев и кустарников.

То тут, то там на крутых склонах паслись немногочисленные отары овец, доедавших остатки осенней травы, на более пологих – темнели прямоугольники полей, изредка покрытых нежно-зелёной порослью озимых.

Каких-либо поселений путешественнице рассмотреть не удалось, видимо, те прячутся от ветров в долинах.

Машинально поправив накидку, Ника вспомнила, что её причёска до сих пор находится в совершенно недопустимом состоянии. Но как её привести в порядок без остановки фургона?

Посоветовавшись с невольницей, девушка села напротив распахнутой передней дверки и взяла в руки поводья, а рабыня, забравшись внутрь. принялась расчёсывать хозяйке волосы.

Многоопытная Риата сразу предупредила, что даже ей вряд ли удастся соорудить что-то выдающиеся в трясущейся повозке. Пришлось согласиться на уложенную короной косу.

Лишённая возможности непосредственно следить за процессом, путешественница просто смотрела на дорогу, слушая болтовню рабыни.

Она со смехом рассказала, как Тритс Золт столкнулся в дверях комнаты с Корином Паллом, когда они почти бегом таскали корзины из гостиницы, и мысли Ники вновь вернулись к странному поведению артистов.

Вспомнив, с каким таинственным видом шептались Анний Мар с Корином Паллом, девушка усмехнулась. Наверное, обсуждали результаты неудачного обыска в её комнате? Или планировали дальнейшие действия? Иначе, почему так резко оборвали разговор, как только она появилась в зале.

"Ничего у вас не получится, – с мечтательной радостью подумала путешественница. – Уж я постараюсь не попасть в ваши липкие ручонки".

Глянув в зеркало, она с неудовольствием указала Риате на выбившуюся из причёски прядь и вновь погрузилась в размышления.

"Интересно было бы посмотреть на ту танцовщицу из Банарии. Подумаешь, мостик сделала. Да у меня не хуже получится. Хотя я и не такая… тощая. Они тут просто танцев настоящих не видели. Эх, мне бы музыку подходящую, я бы им такое представление показала…"

Вдруг полог, закрывавший боковой вход катившей впереди повозки, откинулся, и наружу высунулась бородатая физиономия Гу Менсина.

"А почему он замялся, когда я спросила о представлении?" – неожиданно подумала Ника.

Она ещё раз вспомнила все подробности их раннего разговора, короткую, но ясно различимую паузу после её вопроса.

"Да, ну и что? – в сердцах возразила сама себе девушка. – Просто забыл из-за всех этих волнений и неприятностей. Не сообразил сразу. Вот батман! Уже какие-то заговоры мерещиться начинают. Прямо мания преследования какая-то. Паранойя или шизофрения. Так и сбрендить недолго".