Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 42 страниц)

Она тряхнула головой, вызвав недовольное сопение Риаты, все ещё возившейся с её волосами, и только тут заметила, как далеко вперёд укатила повозка урбы. Пришлось легонько ударить ослика палкой, заставляя прибавить шаг.

После полудня они свернули с оживлённой дороги, где то и дело попадались повозки, всадники и даже группы пешеходов.

В узких, неглубокий колеях, выбитых в каменистом грунте, стояла вода. Фургон немилосердно трясло, внутри всё трещало и скрипело. Казалось, ещё немного, и он просто развалится на мелкие кусочки.

"Хорошо хоть, причёску успели сделать, – мельком подумала путешественница, крепко вцепившись в скамеечку. – Куда их понесло? Это объездной путь, или они место для стоянки ищут?"

Дорога начала подниматься, стало суше. Осла уже не приходилось подгонять палкой. Тем не менее, чтобы ещё немного облегчить влекомый им груз, Ника соскочила на землю и пошла рядом.

Перевалив через гребень гряды, она увидела, что проходившая вдоль склона дорога, постепенно спускаясь, заканчивается у небольшого, наполовину врытого в землю домика непонятного происхождения. Кроме того, девушка заметила ещё одну дорогу, подходившую к странному строению с другой стороны.

По мере приближения путешественница смогла рассмотреть ровную, засыпанную мелким щебнем площадку и вытекавший из-под неё ручеёк.

"Родник с очередным святилищем", – предположила Ника и не ошиблась.

Тоненькая струйка вытекала из разинутой пасти беззубого льва, чью морду высек из камня искусный ваятель.

Вода привычно собиралась в крошечный круглый бассейн, краями которого служили сомкнутые львиные лапы, и, просачиваясь сквозь каменные когти, утекала в глиняную трубу, проходившую под всей площадкой.

А над мордой хищника в нише стояла крошечная статуэтка нимфы-хранительницы родника. Выступавшее прямо из склона холма святилище так органически вписывалось в окружающий пейзаж, что казалось не сотворённым руками человека, а выросшим по воле природы или местных богов.

"Теперь понятно, почему артисты решили сюда заехать, – подумала Ника. – Здесь так красиво".

Девушка решила, что они поставят фургон прямо на площадке. Но тот прокатил дальше к берегу ручейка, всё ещё поросшему зелёной осокой. Приказав рабыне следовать туда же, хозяйка торопливо направилась к кустам, гостеприимно разросшимся метрах в пятидесяти. Поскольку листочки на них почти облетели, пришлось забираться в самую чащу, чтобы хоть как-то скрыться от чужих глаз. Всё же, оставаясь человеком другого мира, она предпочитала по возможности не выставлять на всеобщее обозрение наиболее интимные моменты своей жизнедеятельности.

Когда путешественница вернулась, костёр уже дымил, женщины резали большие золотистые луковицы и перебирали опостылевшую фасоль. Крина что-то втолковывала плачущей Тсеве, крепко держа дочь за плечо. Риата у родника набирала воду в кувшин. Мужчины о чём-то беседовали, плотно обступив Гу Менсина.

Обернувшийся Крайон Герс заметил приближавшуюся Нику и что-то сказал приятелям, от чего те сразу замолчали, уставившись на неё.

А вот это девушке совсем не понравилось.

"Опять паранойя?" – спросила она у себя. Но артисты вдруг как-то быстро разошлись, словно у каждого нашлось неотложное дело, и у фургона остались только Анний Мар с главой урбы, не обращавшие на неё никакого внимания.

"Паранойя и есть", – мысленно фыркнула путешественница, направляясь к своей повозке. Выпряженный ослик смиренно жевал жёсткую осоку, косясь на хозяйку кроткими, полными вселенской скорби глазами.

– Вот, госпожа! – бодро доложила Риата, демонстрируя кувшин. – Принесла руки мыть.

Ника посмотрела на топкие берега ручейка, потом на невольницу.

– Тебе не кажется, что артисты как-то странно себя ведут?

– Считаете, недоброе задумали, госпожа? – насторожилась рабыня.

– Не спокойно мне, – призналась хозяйка и приказала. – Ты вот что… Уши раскинь. Тебя они не опасаются. Может, что услышишь? А то как я подойду, они сразу молчат.

– Слушаюсь, госпожа, – шёпотом ответила женщина.

На стоянках путешественница всегда держалась немного в стороне от своих спутников. Вот и сейчас она уселась на волчью шкуру и, подставив лицо солнышку, стала наблюдать за происходящим из-под приспущенных век. День стоял тёплый. Ника даже шерстяных носков не надевала.

– Госпожа Юлиса! – окликнула её Приния. – Идите обедать.

Она встала, машинально проверив за спиной кинжал, но не успела пройти и половины расстояния, как Вальтус Торнин настороженно проговорил:

– Кто это?

Сейчас же все обратились в ту сторону.

По второй дороге к роднику неторопливо спускались с холма три всадника в красных плащах. У одного из них проглядывала подкладка из лисьего меха. Кроме того, он носил щеголеватую сине-серую тунику с расшитыми узорами рукавами.

У его спутников тускло поблёскивали металлом панцири доспехов, на поясах висели короткие мечи, а головы покрывали бронзовые шлемы, у одного даже с пышным плюмажем из чёрных вороньих перьев.

"Легионеры!" – мысленно охнула Ника, чувствуя, как ветерок страха пробежал по позвоночнику.

В беспомощной настороженности она посмотрела на артистов. Однако те выглядели скорее раздосадованными, чем озабоченными. Девушка вновь обернулась к верховым, и как раз в этот момент на холме показалась колонна воинов.

"Ну, столько народа Серения за мной не пошлёт", – с облегчением подумала путешественница, прикинув, что здесь шагает не менее полусотни. За выстроившимися в ряд легионерами подпрыгивала на ухабах большая телега, запряжённая двумя мулами.

– Кто такие? – громко и требовательно спросил молодой всадник в лишённом оперения шлеме.

Члены урбы бодро повскакивали на ноги. Гу Менсин, торопливо сунув миску с дымящейся кашей Тритсу Золту, вальяжно выступил вперёд.

– Мы артисты, почитатели лучезарного Нолипа. Давали представления в городах Западного побережья.

– Не этих мы искали, господин Тит? – не дослушав толстяка, обратился воин к спутнику в штатском.

Почесав рукой чисто выбритый подбородок, тот презрительно скривился.

– Тоже бродяги, но на беглых как-то не похожи.

– Что вы, господин Тит! – с деланной обидой вскричал старший урбы. – Мы свободные люди.

– Кто может это подтвердить? – подал голос обладатель перьев на шапке.

Он лениво похлопал по шее переступавшего с ноги на ногу коня, и Ника заметила на правой руке витой золотой браслет, вроде того, что она видела у сотника Нумеция Мара Тарита. Только посолиднее.

"Наверное, это что-то вроде знака различия?" – подумала девушка, наблюдая, как Приния вытаскивала из фургона кожаный мешочек размером с хорошую дамскую сумочку.

– Дитрибун Третьего Победоносного Пограничного легиона! – громогласно объявил Гу Менсин, доставая оттуда свёрнутый папирус. – И господин Лукрац магистрат Эмара.

– Валер, – обратился вероятный сотник к младшему по возрасту и скорее всего по званию спутнику. – Взгляни, что у него там?

Тот торопливо пробежал сначала один листок, потом второй.

– Да, печать легиона и господина Лукраца. Эта урба, действительно, давала представление в Арадском лагере и в Эмаре.

Заметно приободрившийся Гу Менсин с достоинством поклонился

Пока артист разыскивал и предъявлял документы, отряд легионеров почти дошёл до усыпанной гравием площадки, так что путешественница смогла как следует рассмотреть ярко начищенные пластинчатые доспехи, большие прямоугольные щиты и короткие копья с длинными железными наконечниками.

Почти все воины оказались молодыми парнями, лет по двадцать, с самым серьёзным видом молотившие светло-серую дорожную пыль тяжёлыми башмаками.

Видимо, догадавшись об их приближении по грохоту шагов, сотник поднял правую руку.

Валер тут же продублировал команду, грозно рявкнув:

– Стой!

Потом, небрежно возвращая папирус старшему урбы, поинтересовался:

– Что вы здесь делаете?

– Мы направляемся в Этригию на праздник в честь щедрого владыки недр Дрина, – начал торопливо объяснять толстяк. – А сюда… Здесь просто обедаем и отдыхаем.

– Далеко же вас занесло от дороги, – усмехнулся молодой всадник легко, даже изящно спрыгнув с седла.

Гу Менсин замялся, явно не зная, что сказать, но тут на помощь старшему товарищу пришёл Анний Мар Прест:

– В Кинтаре нам сказали, что вода из этого источника приносит здоровье и удачу. На ней благословение самого Питра, который осчастливил своей любовью нимфу Отраду, хранительницу родника.

– Я тоже слышал эту историю, – кивнул Тит, неуклюже сползая с коня. – Только многие считают, что родник нимфы Отрады не здесь, а к востоку от Фессалы.

– Десятники! – вроде и не очень громко, но так, что все услышали, проговорил сотник. – Обедать будем здесь. Командуйте. Не забудьте выставить караул.

Легионеры, стоявшие в первой шеренге тут же стали отдавать распоряжения. И только после этого их оперённый начальник спустился с горячего скакуна на грешную землю. Тут же подскочил молодой воин с круглым, щекастым лицом и подхватил под уздцы коня.

Затем вся троица направилась к роднику, а артисты вдруг с сумасшедшей скорость заработали ложками, словно опасаясь, что незваные гости отберут у них кашу.

Ника, наоборот, ела медленно, не сводя глаз с легионеров, которые, судя по возрасту, вряд ли являясь опытными воинами, тем не менее действовали чётко и слаженно.

Поставив щиты и копья в пирамиды, одни из них, взяв в телеге топоры, отправились в заросли за топливом для костров, другие с большими чёрными котлами пошли за водой, третьи возились с тонкими шестами и полотнищем, очевидно, устанавливая шатёр для начальства, которое, стоя у родника, беседовало, смакуя воду из блестящего, видимо, серебряного стаканчика.

Вкрадчивое покашливание над самым ухом отвлекло девушку от наблюдений. Встрепенувшись, она с удивлением заметила, что артисты уже поели и теперь торопливо сворачивают лагерь. Хотя, как правило, урба оставалась на полуденной стоянке часа на полтора или два. Они, кажется, опасаются легионеров, если решили собраться так рано.

Передав миску с недоеденной кашей Риате, путешественница тихо сказала:

– Поешь и запрягай осла.

– Да, госпожа, – кивнула невольница.

Ника остановила проходившего мимо поэта.

– Кто это, господин Превий Стрех?

– Вы что, сами не видите, госпожа Юлиса? – почти грубо фыркнул молодой человек. – Легионеры. Только командир у них почему-то сотник всадников.

– А мужчина в тунике? – игнорируя нелюбезность собеседника, продолжала расспрашивать девушка.

– Какой-нибудь претор, – дёрнул плечами поэт. – Или эдил? Обычно они занимаются розыском беглых рабов.

Начинающий драматург досадливо поморщился.

– Если хотите, спросите их сами. Они как раз сюда идут.

Не сколько обиженная, сколько озадаченная таким поведением Превия Стреха, путешественница какое-то время смотрела ему вслед.

Подсадив в повозку сына, навстречу троице поспешил Гу Менсин.

– Второй фургон тоже ваш? – спросил Тит, глядя поверх склонившегося в поклоне толстяка.

– Он мой, – выступила вперёд Ника, чувствуя, что не должна позволить старому актёру говорить за себя.

Мужчина посмотрел на Нику так, словно она только что материализовалась из воздуха. Но девушка с ледяным спокойствием выдержала его взгляд, не сделав даже попытки отвести глаза.

Снисходительная улыбка тронула мясистые губы.

– С ними едешь?

– Нам по пути, – лаконично ответила путешественница, решив, что если собеседник в разговоре с ней игнорирует элементарные правила вежливости, принятые при общении равных по происхождению и социальному положению людей, она тоже не будет обращаться к нему по фамилии с обязательным добавлением "господин".

– Тоже едешь в Этригию? – решил уточнить Валер.

– Да, – подтвердила Ника. – А оттуда к родственникам в Радл.

– Одна? – вскинул белесые брови Тит.

– Так случилось по воле богов, – спокойно ответила девушка, вновь начиная чувствовать себя, как на экзамене. По коже словно пробежали мельчайшие электрические разряды, а пальцы машинально вцепились в край накидки.

– Как ваше имя? – хмурясь, подал голос сотник.

– Ника Юлиса Террина.

– Юлиса? – переспросил Валер.

Как она и рассчитывала, на радлан её имя впечатление произвело.

– Да. Из младших лотийских Юлисов. Дочь Лация Юлиса Агилиса и внучка сенатора Госпула Юлиса Лура.

Мужчины переглянулись, а путешественница услышала за спиной лёгкий шум удалявшихся шагов. Кажется, на этот раз Гу Менсин решил не вмешиваться в разговор попутчицы с представителями власти.

– Откуда же вы здесь взялись, госпожа Юлиса? – последние два слова то ли эдил, то ли претор произнёс с ясно различимой иронией.

– Из Канакерна, господин Тит, – холодно усмехнулась Ника. – А туда я попала из Некуима, куда моим родителям пришлось бежать из-за подлого навета.

– И где же они? – опередил старших товарищей молодой человек.

– Мать умерла, а отец слишком стар и болен для такого тяжёлого путешествия.

Несколько секунд мужчины молчали, очевидно, осмысливая услышанное.

– И у вас есть какие-то доказательства своего происхождения? – всё так же мрачно и недоверчиво спросил сотник.

– Разумеется, – кивнула девушка. – Письмо отца дяде по матери, господину Итуру Септису Дауму регистру Трениума, моим тёткам и бабушке Торине Сеептисе Ульде. Она очень старенькая, но надеюсь, боги будут милостивы и дадут мне возможность с ней увидеться. А ещё отец отдал мне свой перстень.

Она вытащила из-за ворота платья массивную золотую печатку на тонком кожаном шнурке.

– Полагаю, господа, моим родственникам этого будет достаточно.

– Вы говорите, что приплыли из Некуима? – насмешливо фыркнул Тит. – Но он существует только в рассказах пьяных моряков.

– О Некуиме прекрасно известно каждому консулу, купцу и матросу в любом городе Западного побережья, – снисходительно заявила путешественница, и чтобы скрыть подступавшее раздражение, поправила край накидки на плече. – Он есть, так же, как и много других вещей, в существовании которых трудно поверить здравомыслящему человеку. Мир вовсе не кончается за пределами Империи.

– Как вы оказались в Канакерне? – по-прежнему хмурясь, поинтересовался сотник.

– Приплыла на корабле господина Мерка Картена, консула Канакерна и друга моего отца. Он каждый год ходит в Некуим.

– Судя по вашим словам, это достойный и уважаемый человек, – уже не так скептически хмыкнул Тит. – Который готов подтвердить ваши слова?

– И не только он, – сказала Ника. – Так же консул Тренц Фарк и ещё множество народа, кто видел, как я сходила с корабля.

Внешнее спокойствие и некоторая величавость давались ей нелегко, но уже приносили свои плоды.

– Как вы оказались в такой сомнительной компании, госпожа Юлиса? – спросил молодой человек, кивнув в сторону артистов, торопливо запрягавших мулов в повозку.

– К сожалению, мне пришлось задержаться в Канакерне, господин Валер, – вздохнула девушка, заранее приготовившая ответ на этот каверзный вопрос. – На перевалах выпал снег, и дорога через Рифейские горы оказалась закрыта. А попутчиков хотя бы до Гедора быстро найти не получилось. Этих артистов хорошо знает господин Картен. Он главный попечитель городского театра, где давала представления их урба. Мне не хотелось дольше задерживаться в Канакерне, и я поехала с ними.

Собеседник понимающе кивнул.

– Теперь вы всё обо мне знаете, господа, – улыбнулась путешественница. – А сами остаётесь неизвестными.

Тит и Валер одновременно посмотрели на сотника, видимо, предоставляя ему, как самому главному, решать: представляться или послать наглую девчонку подальше?

Тот снял шлём, и передав его тому самому пухлощёкому легионеру, пригладил короткие, густо присыпанные сединой, волосы.

– Я Сентор Тарквиц Орус, сотник конницы. Мы вместе с Арсом Валером Кватором сопровождаем пополнение в Арадский лагерь.

Молодой человек, улыбнувшись, поклонился, а Ника вдруг поняла, что где-то слышала о роде Тарквицев. Причём не в Империи или городах Западного побережья, а ещё в Некуиме от Наставника.

Ответив на поклон Валера, она вопросительно взглянула на третьего мужчину, продолжая лихорадочно копаться в памяти. Нет, среди аристократических семей, список которых ей пришлось заучить, такая не значилась, нет Тарквицев и среди родственников Юлисов.

– Лавр Тит Ватер, – надменно представился мужчина. – Городской эдил Верхана.

– Очень приятно, что боги свели меня с такими значительными людьми, – девушка постаралась улыбнуться так, чтобы соблюсти необходимый баланс между любезностью и отстранённостью.

Не ощущая исходившей от них угрозы, путешественница слегка расслабилась, тем не менее чувствуя нарастающую уверенность в необходимости вспомнить, что же в её памяти связано с фамилией "Тарквиц"?

Стараясь потянуть время, она поинтересовалась:

– Что вы делаете так далеко от своего города, господин Тит?

– Ищу беглых рабов, госпожа Юлиса, – огорчённо вздохнул чиновник. – Мерзавцы убили своих хозяев. И теперь разбойничают на дорогах. До того обнаглели, что напали на брата нашего магистрата. Только милость богов уберегла его от расправы.

– Имея такие деньги, он мог бы взять с собой охрану и побольше, – проворчал сотник. – Теперь из-за его скупости нам придётся лазить по этим диким лесам.

Тит недовольно засопел, на щеках заходили желваки. Судя по всему, эти двое уже неоднократно дискутировали по данному вопросу, и эдил не собирался оставлять колкость кавалериста без ответа.

Не желая выслушивать их перебранку и по-прежнему пытаясь вспомнить, что ей известно о роде Тарквицев, Ника поспешно заявила:

– Позавчера мы встретили каких-то подозрительных вооружённых оборванцев. Возможно, это те, кого вы ищите, господин Тит?

– Где это случилось, госпожа Юлиса? – тут же насторожился мужчина. – Сколько их было? Как выглядели?

– Простите, господин Тит, – беспомощно развела руками девушка. – Я их почти не видела. Спросите у господина Гу Менсина. Он с ними разговаривал.

– Эй! – крикнул эдил, махнув рукой сгрудившимся у фургона артистам. – Кто из вас Гу Менсин?

– Я, господин, – почему-то испуганно отозвался глава урбы.

А Ника наконец-то вспомнила рассказ Наставника, в котором упоминался какой-то Тарквиц. Удивительно, как только она смогла отыскать в памяти эти несколько слов!

Зная, как трепетно относятся радлане к своей родословной, путешественница предположила, что, если даже сотник не имеет никакого отношения к тому историческому лицу, подобный вопрос должен ему понравиться.

– Господин Тарквиц, вы не родственник одному из тех воинов, которые вынесли из шатра потерявшего способность двигаться Императора Курса перед решающей битвой с армией Сената?

Суровое лицо немолодого мужчины с брезгливо-надменными складками у тонких губ изменилось, словно по волшебству.

Густые брови поднялись, из глаз куда-то исчезла холодность начальника, привыкшего распоряжаться чужими жизнями.

– Да, – заявил он с какой-то почти детской гордостью. – Это мой прапрадед. Но откуда вы знаете, госпожа Юлиса?

– Оторванный от Родины, отец никогда не забывал о ней, – прочувственным голосом проговорила Ника, с удовлетворением подумав: "Надо же, как удачно получилось. Мужик, кажется, в восторге". – И сделал всё, чтобы дочь помнила героев своего народа.

Она слегка поклонилась.

– Для меня честь встретиться с потомком столь славного воина.

– Сразу видно, что ваш отец – достойный человек, заслуживающий всяческого уважения, – благожелательно кивнул сотник, гордо расправив плечи. – Он может гордиться вашим воспитанием, госпожа Юлиса. Не каждый юноша знает такие подробности той великой войны.

– Благодарю за столь высокую оценку, господин Тарквиц, я стараюсь быть достойной своих предков, – скромно потупила взор девушка, опасаясь, как бы собеседник не уловил скрытой насмешки в её глазах.

Но того, что называется, "понесло".

– Если бы мы направлялись в Этригию, я бы с удовольствием пригласил вас присоединиться к нам и оставить не подходящих вашему происхождению попутчиков.

"Ого! – усмехнулась про себя путешественница. – Да он со мной заигрывает! Ответить? Только не переиграть…"

– Надеюсь, боги подарят нам ещё одну встречу, – застенчиво улыбнулась она, бросив на мужчину взгляд из-под полуприспущенных ресниц. – Пусть ваши поиски окажутся удачными и не затянутся надолго.

– Прощайте, госпожа Юлиса, – отозвался Тарквиц. – Уверен, небожители помогут вам встретиться с родственниками и обрести семью.

– До свидания, господин Валер, – обратилась Ника к молодому человеку, с удивлением наблюдавшему за их разговором.

Не забыла она и об эдиле.

– Прощайте, господин Тит. – Пусть боги помогут вам в трудном служении на благо города и Империи.

– Да не оставит вас в дороге Канни, богиня удачи, госпожа Юлиса, – понимающе улыбнулся тот, качая головой.

Казалось, неожиданная встреча заканчивается вполне благополучно. Представители военной и гражданской власти поговорили с ней очень даже благожелательно. Тем не менее, только взобравшись на повозку, девушка облегчённо перевела дух.

Сидевшая рядом на скамеечке рабыня то и дело косилась на хозяйку, многозначительно поджимая губы. Но лишь когда их маленький караван поднялся на холм, оставив родник и стоянку легионеров далеко позади, Ника усмехнулась:

– Ну, говори. Я же вижу, как тебя распирает.

– Как на вас смотрел тот сотник! – Риата мечтательно закатила глаза. – Словно влюблённый юноша! Сразу видно, что вы ему очень понравились, госпожа.

– Если человек не смог ничего сделать сам, – наставительно проговорила путешественница, кстати вспомнив трактат какого-то местного философа. – Ему остаётся только гордиться славными деяниями своих предков. Вот я о них и напомнила, сразу выделив Тарквица из всей тройки. Пусть потешит своё самолюбие перед приятелями.

– Ловко у вас это получилось, госпожа, – уважительно хмыкнула собеседница.

Почувствовав в словах женщины искреннюю похвалу, Ника отвернулась, чтобы скрыть довольную улыбку.

Позволив себе недолго понежиться в лучах славы, она деловито поинтересовалась:

– Ну, услышала что-нибудь интересное?

– Нет, госпожа, – со вздохом ответила Риата, озабоченно добавив. – Только показалось, будто они как-то по-другому разговаривать стали…

– Что это значит? – нахмурилась хозяйка.

– Не могу толком объяснить, госпожа, – беспомощно развела руками невольница. – Словно лишнего боялись сболтнуть.

– Расскажи подробнее, – велела девушка.

Когда колёса фургона вновь попали в колею, разговор пришлось на время прекратить, чтобы ненароком не прикусить язык.

Только оказавшись на проезжей дороге, путешественница продолжила расспросы. Рабыня отвечала обстоятельно, подробно, часто повторяясь и перескакивая на темы, не имевшие никакого отношения к делу.

Ника ни в коем случае не хотела, чтобы их разговор ненароком услышали в переднем фургоне. Поэтому Риате приходилось то и дело сдерживать и без того неторопливо бредущего ослика. Время от времени до невольницы и госпожи доносились яростные крики Анния Мара, обзывавшего мулов то старыми черепахами, то беременными улитками, и громкие удары кнута. Тягловые животные урбы почему-то тормозили и не желали двигаться дальше и вскоре встали окончательно.

Из фургона торопливо выбрался Гу Менсин с артистами.

Подъехав почти вплотную, Риата остановила ослика.

– Пойду, узнаю, что там, – пробормотала девушка с самыми неприятными предчувствиями.

Увидев её, Дипта Золт, выглядывавшая из повозки вместе с Принией, торопливо спряталась, а супруга старшего урбы улыбнулась попутчице одними губами. Глаза почему-то оставались холодными и злыми.

Возможно, в обычном состоянии она просто не придала бы значения подобным мелочам. Но сейчас взвинченное сознание словно стоп-кадр фиксировало любые настораживающие признаки.

– Не идут! – в который раз развёл руками Анний Мар Прест.

Гу Менсин с озабоченным видом ходил вокруг флегматичных мулов. Толстяк похлопывал их по шеям, смотрел в глаза и даже зачем-то заглянул одному из них в рот.

Прочие артисты с почтением наблюдали за манипуляциями своего предводителя.

– Идти не хотят, госпожа Юлиса, – со вздохом объяснил Анний Мар. – Видите, какие понурые?

На взгляд Ники животные выглядели нисколько не хуже, чем обычно.

Гу Менсин, наклонившись, пощупал брюхо одного из них. Мул раздражённо фыркнул, попытавшись ударить старого артиста копытом.

– Ну вот! – досадливо поморщился тот. – Живот вздулся. Может, овёс сырой попался?

– Хороший овёс! – запротестовал Анний Мар. – Сухой, я проверял.

– Тогда, может, лютиков наелись? – хмуро продолжил толстяк. – Теперь им выстояться надо. Будем гнать – сдохнут.

– На новых мулов у нас денег не хватит, – громко проворчал Корин Палл.

– Только зарабатывать начали и опять живи впроголодь, – добавил Балк Круна.

– Надо место для ночлега искать, – решительно объявил Гу Менсин. – До города они не дотянут.

Артисты дружно закивали, а девушка внезапно почувствовала во всём происходящим налёт фальши.

– Далеко до Этригии? – спросила она, бросив беглый взгляд на небо.

– Два с половиной арсанга, – не задумываясь, ответил Анний Мар.

"Неужели двадцать четыре километра?" – недоверчиво хмыкнула про себя путешественница, со вздохом предложив:

– Тогда оставайтесь здесь, а я поеду.

– До заката не успеете, госпожа Юлиса, – авторитетно заявил старший урбы. – Когда закроют ворота, ночевать придётся за городскими стенами, а там, сами знаете, разные люди встречаются.

– Нет, нет, – госпожа Юлиса, – энергично затряс головой Анний Мар. – Сейчас отыщем подходящее местечко. За ночь из мулов всё вылетит, а завтра с утра поедем в Этригию.

Стоявшие за ним мужчины дружно закивали. Превий Стрех прятал глаза, а Корин Палл, наоборот, ехидно ухмылялся.

Внезапно Ника поняла, что её просто не отпустят, если она попробует уехать. По спине пробежал холодок, а ноги предательски ослабели.

"Вот батман! Чего это они задумали? Ограбить? Убить? Изнасиловать? Да с чего вдруг? – растерялась девушка. – Столько вместе проехали… и на тебе!"

Выигрывая время, она поправила край переброшенной через плечо накидки.

"Силой пробиваться? Нет, не выйдет. С одним исподтишка я ещё справлюсь. А их здесь вон сколько. Забьют. И как на зло на дороге никого. Ну, и что делать? Разве попробовать подыграть? Пусть думают, что я ничего не понимаю. А там видно будет".

Девушка ещё раз посмотрела на клонившееся к закату солнце.

– Да, вы правы, далеко. Могу не успеть, – хорошо ещё озабоченность изображать не пришлось, она и в самом деле испугалась. – Вдруг и мой осёл наелся тех самых лютиков?

Под прицелом недобрых глаз путешественница поспешила к своему фургону.

"Бежать надо! – твёрдо решила Ника. – Только как?"

Забираясь на повозку, она огляделась.

По обеим сторонам дороги за поросшими редким кустарником холмами призывно чернел лес. Только справа до него было не менее пары километров, да и выглядел он скорее редкой рощей, а с левой – метров восемьсот, и там в глубине возвышалась одинокая серая скала, чем-то похожая на неправильную пирамиду.

Девушка понимала, что не успеет добежать до туда даже в кожаном костюме аратачей. Привстав, она взглянула назад, надеясь увидеть догоняющий их караван. Далеко у самого горизонта, кажется, что-то темнело. Хорошо, если бы это оказался большой обоз. Путешественница прерывисто вздохнула. Тогда она бы тут же распрощалась с артистами. Вряд ли те осмелятся удержать её силой в присутствии большого числа свидетелей.

Фургон урбы тянулся со скоростью больной радикулитом черепахи. Время от времени из него высовывалась чья-нибудь голова. Не то любуясь пейзажем, не то проверяя, на месте ли попутчица.

– Чего это они, госпожа? – растерянно спросила Риата.

Выслушав рассказ хозяйки об отравлении лютиками, невольница презрительно фыркнула.

– Они давным-давно завяли. Там одна осока зеленела.

– Я тоже думаю, что врут, – не столько ей, сколько самой себе сказала Ника. – Вот только не пойму зачем? Ограбить хотят? Убить? Тогда, чего ждут? Набросились бы с копьями, и всё…

– Не знаю, госпожа, – подумав, покачала головой собеседница. – Только бежать вам надо.

– Куда? – горько усмехнулась девушка, оглядываясь. – В чистое поле? Анний Мар с Корином Паллом догонят, у них ноги длинные.

– Лучше было бы в Кинтаре остаться, – пробормотала рабыня.

– Кто же мог знать, что всё так получится? – скривилась путешественница, в душе понимая, что тревожные изменения в поведении артистов появились уже вчера, вот только она не придала этому значения.

– Умней буду, если выживу, – раздражённо буркнула себе под нос Ника, забираясь в фургон.

Там Ника быстро отыскала "сидор" и, время от времени выглядывая наружу, чтобы не насторожить спутников, стала собирать "тревожный чемоданчик". В первую очередь письма, потом оружие, кремень с кресалом, кожаную рубаху, шерстяные носки и меховой плащ. Подумав, натянула под платье кожаные брюки, подогнув штанины так, чтобы те ненароком не высунулись из-под подола.

Вскоре выяснилось, что надежда на большой караван не оправдалась. Их нагоняла, всё ещё оставаясь довольно далеко, запряжённая то ли мулом, то ли лошадью повозка в сопровождении трёх всадников.

Судя по всему, они торопятся попасть в Этригию до заката и примерно через полчаса или минут через сорок окажутся в пределах прямой видимости и возможной слышимости. Вот тогда и можно будет попробовать бросить урбу и напросится ехать вместе с ними. Сомнительно, чтобы трое верховых и их хозяева в повозке вступятся за неё, но возможно, артисты не захотят при них устраивать скандал и отпустят попутчицу? Во всяком случае, никаких других планов спасения девушка придумать не смогла.

Однако, артисты, видимо, тоже углядели преследователей, потому что Анний Мар, вдруг спрыгнув с облучка, взял одного из мулов под уздцы и повёл с дороги сквозь заросли сухого бурьяна.

"Бежать сейчас?" – растерянно думала девушка, не зная, что ответить на вопросительно-тревожный взгляд Риаты.

Обернувшись, путешественница с грустью убедилась, что повозка, на которую она возлагала такие надежды, скрылась из глаз в лощине между холмами. "Нет, рано. Даже если начну отбиваться и каким-то чудом продержусь до того, как эти всадники нас увидят, с чего бы им мчаться мне на помощь? Артистов гораздо больше."

В полной мере осознав это, Ника сухо приказала:

– Давай за ними.

И подумала: "Там большой лес, а скоро стемнеет…"

Несмотря на то, что тут уже проехал фургон урбы, ослик с трудом протащил их повозку сквозь бурьян, недовольно фыркая в ответ на удары палкой.

"А больные мулы прошли легко, – усмехнулась про себя девушка. – Даже не притормозили для достоверности. Нет, артисты явно задумали что-то нехорошее. Бежать надо, пока не поздно".

Когда выехали на более-менее ровный луг, она достала из-под накидки туго набитый кошель и положила его на скамеечку возле рабыни.

– Чего это вы, госпожа? – встрепенулась та, бросив тревожный взгляд на кативший впереди фургон.