Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)

"Так можно и улететь как на параплане", – усмехаясь про себя, она крепче вцепилась в плотную грубую ткань.

Непрерывно понукаемый Риатой, осёл наконец-то втащил фургон на перевал. Путешественница увидела уходящую за холмы дорогу и повозку актёров, которые уже не бежали, а быстро шли рядом с ней.

Не дожидаясь приказа, рабыня остановила осла и помогла хозяйке подняться на скамеечку. Чем ниже они спускались, тем меньше свирепствовал ветер, только чаще приходилось щуриться, оберегая глаза от пыли.

"Может, все-таки обойдётся без дождя?" – думала Ника, с надеждой глядя в тёмно-серое небо.

Похоже, что на этот раз небожители изменили своей привычке и не стали её разочаровывать. Сырой, пронзительный ветер, забираясь под свободную одежду, заставлял девушку ёжиться. Тучи, угрюмо клубясь, всё собирались с силами, но на пересохшую дорогу не упало пока ни одной капли.

Когда их фургон догнал торопливо шагавших артистов, Тритс Золг обернулся и крикнул, довольно улыбаясь:

– Почти добрались, госпожа Юлиса! За поворотом Каана. Там есть где переночевать и укрыть животных.

– Скорее бы, – глухо проворчала путешественница.

Помня слова Гу Менсина, она ожидала увидеть разбросанные по берегу убогие хижины, как в Рыбном месте, так называлась деревня возле Канакерна, или добротные дома за крепкими заборами, способными защитить жителей от стремительных набегов варваров.

Но открывшееся зрелище заставило Нику удивлённо вскинуть брови. Насчёт ограды она не ошиблась. Невысокий, потемневший от времени частокол окружал изрядный кусок берега, упираясь в отвесные стены утёсов.

Но всё пространство перед ним оказалось заполнено повозками, шатрами, огороженными плетнём загонами, наспех сооружёнными навесами. Охваченная любопытством, девушка спрыгнула с повозки, и догнав Тритс Золга, спросила, кивнув в сторону непонятного лагеря.

– Что это?

– Не знаю, госпожа Юлиса, – устало пожал плечами тот, кутаясь в заплатанное одеяло. – Похоже на стоянку работорговцев. Кажется, Оол говорил, что дня три назад прошёл караван Туна Ралия с рабами для каменоломен Готонима. Только непонятно, что они тут делают?

Очевидно, этот вопрос занимал не только его одного. Выступив вперёд, Гу Менсин спросил о чём-то шагавшего навстречу мужчину в длинном плаще с накинутым капюшоном. Присмотревшись, путешественница заметила под ним тусклый блеск панциря.

Прохожий отвечал на вопросы старшего урбы с явной неохотой и так тихо, что до Ники доносились только обрывки слов. Наконец, он пошёл по своим делам, а озабоченный Гу Менсин сообщил актёрам, что недавний обвал засыпал участок дороги в Меведу. Поскольку сами жители Кааны не слишком в ней нуждались, то и разбирать завал не стали, поджидая купцов, справедливо полагая, что им дорога нужнее.

Первым в деревне появился Глар Сасс с парой повозок и слугами. Так и не сумев переправиться через завал, он уже собирался возвращаться в Канакерн, когда к Каане подошёл большой караван Туна Ралия, в котором кроме телег с товарами гнали рабов. Как ни злился купец, узнав о неожиданном препятствии, угроза потери времени и прибыли заставили его направить часть невольников на разборку завала, пока остальные обустраивали временный лагерь, поскольку деревня не могла вместить всех нежданных гостей.

Внимательно слушая старого толстяка, Ника вспомнила, что уже слышала имена этих торговцев. Тот, что оказался здесь первым – муж Луилы Сасс, подруги жены господина Картена, а о втором говорил Румс Фарк, предлагая девушке отправиться в Империю вместе с ним.

Как сообщил Гу Менсину охранник, дорога расчищена, и уже завтра купцы покидают Каану.

– Но сегодня ночевать придётся в фургоне. Тот стражник-варвар сказал, что все дома в деревне заняты. Пойду сам узнаю. За одно попробую купить сена или овса для мулов.

– Нам тоже осла кормить нечем, госпожа, – робко напомнила рабыня. – Можно, я с ним схожу?

Бросив хмурый взгляд на бледное лицо женщины и вспомнив себя в её положении, путешественница буркнула:

– Я сама.

Прихватив пустой мешок, она поспешила за старшим урбы, который в сопровождении навьюченного большой корзиной Убия Власта направился к воротам в частоколе.

Первый же попавшийся навстречу местный житель в длинной тунике сказал, что сена в деревне не запасают.

– Мы же рыбаки, морем живём, – гордо заявил он, вытирая скользнувшую на кончик носа мутную каплю. – А про овёс спросите у нашего старейшины – Хромого Хемона. Вон его дом виднеется под новой черепицей.

Несмотря на сгущавшиеся сумерки, Ника догадалась, где проживает местный голова. Даже среди добротных каменных строений, так непохожих на убогие хижины Рыбного места, этот дом выделялся размерами и невысоким заборчиком из плетня.

– Вы же уже были здесь, господин Гу Менсин? – поинтересовалась девушка, слегка озабоченная услышанным разговором.

– Когда ехали в Канакерн, – ответил собеседник, обходя кучу отбросов.

– Почему же вы не знаете, что в Каане нет сена? – недоверчиво хмыкнула путешественница.

– Потому что тогда мы просто пустили мулов пастись! – раздражённо проворчал актёр. – А сейчас весь луг занят!

В маленьком дворике стояла пара осёдланных лошадей, возле костра суетились два парня в хитонах. Едва Ника со спутниками вошли в воротца, как из дома вышел плотный мужчина в коротких кожаных сапогах вместо привычных сандалий.

– Мусаку нести, отец? – звонким голосом спросил один их молодых людей.

– Мать где? – вместо ответа спросил мужик.

– Ушла к Сурпену за яйцами, – сказал сын.

– Чего она там так долго шляется? – проворчал хозяин и тут же деловито поинтересовался. – Перец положили?

– Всё как ты велел, – заверил парень. – Гостям понравится.

– Господин Хемон! – вскричав так, будто встретил давешнего приятеля, Гу Менсин шагнул к старейшине, широко раскинув руки, словно собирался заключить его в тёплые, дружеские объятия.

– А вы ещё кто такие? – уперев руки в бока, очень нелюбезно осведомился тот.

Гордо выпрямившись, толстяк поспешно представился:

– Я Гу Менсин, старший лучшей урбы на всём Западном побережье! Мы гостили у вас весной, когда ехали в Канакерн по приглашению городских консулов.

Собеседник молчал, то ли вспоминая, то ли ожидая продолжения.

– Сейчас мы возвращаемся в Империю, чтобы там радовать зрителей своими представлениями, – уже чуть тише проговорил явно озадаченный актёр.

Усмехнувшись про себя, девушка подумала, что местный начальник, кажется, не желает вспоминать каких-то бродяг. Но тот внезапно широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

– Так вы артисты?! Ну конечно! Очень рад! Сам блистательный Нолип прислал вас в наше забытое селение!

Подойдя к Гу Менсину, он дружески приобнял его за плечи.

– Проходите в дом! Гостей у меня сегодня много, но для вас тоже место найдётся.

– Благодарю за радушие, – заметно приободрился глава урбы. – Только сначала мне бы хотелось приобрести немного овса для наших мулов. Траву у деревни уже всю вытоптали… Во имя Гиппии, покровительницы быстроногих, не откажите в такой малости.

На миг задумавшись, Хромой Хемон беспечно махнул рукой.

– Да, из-за обвала у нас скопилось много людей и животных. Но для вас я отыщу скулупов двадцать овса. А о цене поговорим завтра.

– Пусть небожители сто крат воздадут вам за щедрость! – несмотря на талант, в голосе толстяка заметно пробивалась озабоченность. Видимо, умудрённый жизнью старик уже прикидывал, во сколько обойдётся ему это зерно.

– Мапат! – обратился старейшина к сыну, с интересом следившему за разговором. – Вернётся мать, возьми у неё ключ от амбара и насыпь артисту двадцать скулупов овса. Бери из бокового сусека, что ближе к двери.

Отдав необходимые распоряжения, каанский начальник повёл главу урбы в дом.

Почувствовав, что её осел может остаться голодным, Ника решила напомнить о себе.

– Господин Хемон!

– Кто это? – старейшина вопросительно посмотрел на Гу Менсина, явно не желая общаться с девушкой напрямую.

– Ника Юлиса Террина, – опередив толстяка, представилась та. – Я еду с господами артистами в Империю к родственникам. Не могли бы вы и мне продать немного овса?

– Госпожа Юлиса – дочь друга одного из консулов Канакерна, – решил помочь ей старший урбы. – Господина Мерка Картена.

Очевидно, это обстоятельство оказалось решающим для главы маленькой деревни.

– Эй, Мапат, насыпь десять скулупов и госпоже.

– Хорошо, отец, – отозвался отпрыск, тут же напомнив. – Так мусаку нести или попозже?

– Да-да, давайте, – подтвердил хозяин, гостеприимно распахивая дверь перед слегка озадаченным Гу Менсином.

Поскольку путешественницу и Убия Власта никто не приглашал, они остались стоять у плетня, терпеливо дожидаясь возвращения хозяйки дома.

Сынок старосты и ещё какой-то парень, поддев палкой дужку котла, унесли его в дом. От одуряющего запаха жареной рыбы, овощей и специй рот Ники уже давно наполнился слюной. Голодный актёр рядом жадно сглотнул, пробормотав с откровенной завистью:

– А нам сухие лепёшки с водой жевать придётся.

– Здесь есть колодец, родник или ручей? – тут же поддержала разговор девушка, пытаясь отвлечься от сосущей пустоты в желудке.

– Речка течёт неподалёку, – мрачно проговорил собеседник. – Там как раз шатры торговцев стоят. Значит, нам выше подниматься придётся. Тут они уже, наверное, всю воду загадили.

Тяжело вздохнув, актёр пожаловался:

– Весной здесь хорошо было. Мы в деревне ночевали, а сегодня в фургоне спать придётся…

Его слова прервал звук отворяемой двери. Выставив угощение, парни вернулись. Убий Власт замолчал, видимо, не желая разговаривать при них.

Путешественница с тревогой почувствовала, как всё сильнее мёрзнут ноги в лёгких сандалиях. Чтобы хоть как-то согреть их, она стала поджимать и разгибать пальцы. К счастью, озябнуть по-настоящему Ника не успела. Во дворик стремительно вошла полная женщина в наброшенной на голову длинной накидке и с корзиной в руке.

Мапат тут же шагнул к ней и что-то тихо проговорил, кивая на замерших у забора гостей.

– Твой отец нас разорит, – проворчала хозяйка дома, бренча ключами. – А тут ещё эта свадьба…

Неожиданно дверь дома опять распахнулась. В коричнево-жёлтом от огня светильников прямоугольном проёме появилась кряжистая фигура старосты.

– Вы здесь, госпожа Юлиса?

– Да, – отозвалась мгновенно насторожившаяся девушка.

– Зайдите, пожалуйста.

Поскольку предложение прозвучало достаточно вежливо и даже слегка просительно, путешественница сочла возможным для себя его принять.

Планировка дома отличалась простотой и функциональностью. Всё пространство занимало одно единственное помещение, разделённое на две части циновкой, висевшей на натянутой поперёк комнаты верёвке.

Почти напротив входа на полочке стоял ярко начищенный медный светильник с двумя носиками, а на стене слева в специальном держателе пылал факел, освещая уставленный посудой стол. За ним вольготно расположились трое незнакомых мужчин и уже пьяненький Гу Менсин.

Тот, что постарше, с пышной окладистой бородой, в плаще, перехваченном на плече серебряной пряжкой, ткнул в сторону Ники недоеденным куском рыбины.

– Это вас консул Мерк Картен привёз из-за моря?

Сам вопрос, пренебрежительный тон, и то, что её голодную заставляют стоять возле стола с разными вкусностями, ужасно разозлило Нику.

– Прежде чем расспрашивать девушку знатного рода, – процедила она сквозь стиснутые зубы, глядя на каменную кладку позади невольно застывших от удивления слушателей. – Ей нужно для начала хотя бы предложить сесть.

Путешественница презрительно скривила губы.

– Если вы, конечно, действительно хотите с ней говорить. Если нет, то я пошла.

Она развернулась. За спиной кто-то насмешливо фыркнул, и тут же раздался незнакомый вкрадчивый голос:

– Простите, госпожа Юлиса. Вдалеке от цивилизации мы несколько огрубели нравом и немного забыли о правилах приличия. Добрый хозяин сейчас принесёт табурет и чашу для такой красивой гостьи.

Восседавший на самом почётном месте лицом к входной двери широкоплечий мужчина в кожаном жилете поверх туники с привязанными рукавами говорил серьёзно, но на красивом лице с аккуратно подстриженной бородой блуждала насмешливая улыбка.

Ника заколебалась. Хромой Хемон резво, по-молодому метнувшись за циновку, почти сразу же выскочил с трёхногой табуреткой в одной руке и чёрно-красным бокалом в другой.

– Присаживайтесь, госпожа Юлиса, – засуетился старейшина, наливая черпаком из красиво расписанного сосуда разбавленного вина.

– Благодарю, – чуть кивнув, девушка осторожно принюхалась.

– К какой же ветви славного рода Юлисов принадлежит ваша семья? – всё с той же плохо скрываемой иронией спросил мужчина.

– Младшие лотийские Юлисы, – сделав глоток, путешественница поинтересовалась. – Но подскажите, кому я всё это рассказываю?

Собеседник рассмеялся. По суровому, грубо вырубленному лицу его соседа справа проскользнула тень улыбки. Обладатель красивой пряжки недовольно засопел. Гу Менсин сосредоточенно обгладывал баранье рёбрышко, делая вид, будто всецело поглощён данным занятием.

– Меня зовут Тун Ралий, – представился мужчина в жилете. – Это старший над моими охранниками – Квин Тулин Ванон, а это…

Работорговец кивнул на бородача, всё ещё державшего в руке недоеденный кусок рыбины.

– Господин Глар Сасс.

– Не ожидала вас здесь встретить, господин Сасс, – покачала головой Ника, делая маленький глоток и с удовольствием убеждаясь, что каанский старейшина гостей чем попало не угощает. – Ваша супруга рассказывала, что вы торгуете с горцами, а здесь берег моря и живут вполне цивилизованные люди.

Она с усмешкой взглянула на притихшего Хромого Хемона.

– Только вот гостям тарелки подавать забывают.

Тун Ралий вновь громогласно рассмеялся, а хозяин дома, громко крякнув, опять исчез за занавесью.

– Как же вы оказались так далеко от Радла, госпожа Юлиса? – буравя собеседницу светло-карими глазами, продолжал расспрашивать работорговец.

– Я родилась ещё дальше, – заявила путешественница, рассматривая разложенные по блюдам яства.

– Где? – переспросил мужчина, на всякий случай уточнив. – За океаном?

Старший охранник недоверчиво хмыкнул.

– Я же говорил, господин Ралий, – вступил в разговор сосед.

– Подождите, господин Сасс, – поморщился работорговец, останавливая его жестом руки. – Мне хочется послушать саму госпожу Юлису.

Недовольно засопев, муж подруги Тервии Картен налил себе вина. Воспользовавшись их короткой перепалкой, Ника успела поддеть куском лепёшки изрядную порцию мелко нарубленных овощей и отправить их в рот.

– Как же ваши родители туда попали? – обратился к ней Тун Ралий. Судя по всему, этот разговор его сильно заинтересовал.

Неторопливо прожевав, путешественница аккуратно вытерла губы платочком.

– Спасаясь от несправедливого обвинения. Мой дед – сенатор Госпул Юлис Лур и его старший сын Скунд пали жертвами подлой клеветы. По приказу императора Константа их казнили. Всеблагие боги спасли моих родителей, укрыв их за океаном.

– Они, что же, госпожа Юлиса, не смогли отыскать места поближе, чтобы спрятаться? – ухмыляясь, поинтересовался командир стражников.

– Я думала, вы знаете, господин Тулин, что не так просто скрыться от гнева радланского Императора, – скептически качая головой, девушка положила на расписную тарелку большой кусок жареной рыбы.

– Когда же это случилось? – быстро спросил работорговец.

– В тысяча пятисотом году от основания Радла, – ответила собеседница, вновь принимаясь за еду.

Мужчины переглянулись, а Квин Тулин Череп внушительно проговорил:

– Заговор Квитуна…

– Сенатора Госпула Юлиса Лура объявили одним из его сторонников, – подтвердила Ника, облизывая ложку.

– Когда же стало известно, что вашего деда оклеветали? – чуть прищурившись, подался вперёд Тун Ралий.

"Вот батман! – мысленно выругалась Ника. – Чего докопался? А может, он что-то знает об этом? Плевать, буду говорить так, как условились с Наставником".

– Справедливость восторжествовала только тринадцать лет назад, – грустно вздохнула она. – Богам торопиться некуда – они бессмертны.

Работорговец вопросительно взглянул на командира охранников. Тот сосредоточенно молчал, сведя густые брови к переносице. Глар Сасс, наоборот, приоткрыв рот, поднял глаза к потолку, видимо, пытаясь что-то вспомнить.

Пока собеседники помалкивали, погрузившись в размышление, девушка деловито наложила себе оливок и отломила изрядный кусок от ещё тёплой лепёшки.

Очевидно, никому из них так и не удалось отыскать в памяти какие-то достаточно важные события, происходившие в Империи в те времена, потому что торговец живым товаром с издёвкой поинтересовался:

– Почему же вы так долго собирались к своим родственникам, госпожа Юлиса?

– Потому, господин Ралий, что расстояние от Радла до нашего дома в Некуиме немного больше, чем от Императорского дворца до Сената, – так же ехидно ответила Ника, аккуратно выплюнув косточку на тарелку, и продолжила уже совсем другим тоном. – Отец рассказывал, что первое время просил морехода, раз в год навещавшего нашу семью в той земле, узнавать о событиях в Империи. Но новости приходили неутешительные, и он постепенно, особенно после смерти матери, перестал интересоваться происходящим на родине, полагая, что Радл потерян для нас навсегда.

Сделав драматическую паузу, путешественница промочила горло глотком вина, с удовольствием замечая, что смогла завладеть вниманием слушателей. Даже Гу Менсин перестал жевать, застыв с полуобглоданным бараньим ребром в руке.

– Пять лет назад, – продолжила рассказчица. – Отцу приснился сон, о содержании которого он умолчал, но на следующей встрече с капитаном очень просил выяснил судьбу наших родственников. Можете представить себе мою радость, господа, когда нам сказали, мой дед и дядя оправданы!

Девушка улыбнулась, словно вспоминая что-то хорошее, потом, сурово нахмурившись, покачала головой.

– Только отец не поверил. После всего, что с ним случилось, он уже не ждал такого щедрого подарка от судьбы, поэтому попросил ещё раз всё выяснить и проверить. Один хороший знакомый нашего канакернского друга, будучи в Радле, зашёл в здание Сената, где служитель показал ему выбитые на стене имя Госпула Юлиса Лура. Узнав об этом, отец заплакал и возблагодарил богов, верность которым он сохранил, проживая среди варваров.

Если верить воспоминаниям Наставника, ничего такого он тогда не думал, но настоял, чтобы его названная дочь обязательно вставила в свой рассказ родственникам эту душещипательную историю. Немного сомневаясь, Ника решила вначале проверить реакцию на эти слова посторонних людей.

Судя по поведению слушателей, её рассказ произвёл надлежащее впечатление. Иронично-недоверчивый Тун Ралий отвёл взгляд, артист и каанский старейшина замерли с полуоткрытыми ртами, а Глар Сасс усиленно моргал подозрительно блеснувшими глазами.

– Но где же ваш отец, госпожа Юлиса? – нарушил молчание работорговец. – Почему он не с вами?

– Годы и болезни подточили его здоровье, господин Ралий, – путешественница смахнула с ресниц вымученную слезинку. – Отец просто не перенёс бы тяжёлого плавания. А умирать на корабле посреди океана ему очень не хотелось.

– Вы бросили больного старика одного среди дикарей?! – вскричал поражённый собеседник.

Привычная к подобным обвинениям Ника мысленно поморщилась, но на этот раз решила не оправдываться и никому ничего не доказывать.

– Ваши слова незаслуженно оскорбительны, господин Ралий, – выпалила она, швырнув тарелку с недоеденными маслинами на стол, и резко встала на ноги. – Я почитаю отца, как велят бессмертные боги и завещают обычаи предков! Ничего не могло заставить меня с ним расстаться, кроме его священной воли, которую я исполнила, как подобает истинной дочери Юлисов! Прощайте, господа!

Успев кое-как подкрепиться, девушка обрадовалась тому, что собеседники дали ей такой замечательный повод прервать затянувшийся и очень неприятный разговор. С видом оскорблённого достоинства она развернулась, картинно перебросив край накидки через плечо.

– Постойте, госпожа Юлиса! – остановил её отрывистый окрик работорговца. – Здесь никто не хотел вас задеть или как-то обидеть.

Застыв у самой двери, Ника медленно обернулась, стараясь, чтобы лицо оставалось в тени. Собеседник тоже встал, чуть развёл в сторону руки, словно извиняясь за некстати сказанные слова. Вот только притаившаяся в бороде усмешка выглядела скорее угрожающей, чем виноватой. Его собутыльники имели несколько смущённый вид, только старый актёр, склонив голову на грудь, смотрел в пол, пряча странную усмешку.

Мысли путешественницы лихорадочно заметались. Успев изучить местные нравы, она понимала, что после таких слов Тун Ралий расценит её уход, как оскорбление, к тому же нанесённое в присутствии людей, для которых он является несомненным лидером. А на что способны обиженные альфа-самцы – Ника знала прекрасно. Придётся остаться и отвечать на злые вопросы. Впервые девушка с предельной ясностью осознала, как оберегало её в Канакерне имя консула Картена. Сейчас она полностью лишена этой защиты и может рассчитывать только на себя.

– Прошу, не покидайте нас так рано, – продолжил торговец живым товаром, делая приглашающий жест и тут же предлагая Хромому Хемону налить всем вина.

– Восславим Диноса! – торжественно провозгласил Тун Ралий, поднимая бокал из синего стекла, и выпив, поинтересовался. – Родственники ждут вас, госпожа Юлиса?

– Нет, – покачала головой та и тут же мысленно отругала себя за глупость. – "Вот дура! Надо было сказать, что они обо мне знают, и если я не появлюсь, будут искать".

Но слово – не воробей, и она продолжила:

– Слишком далёк путь от Некуима до Радла, и трудно отыскать достойного посланца, чтобы передать такую… странную новость.

– Но у вас есть хоть какие-то доказательства вашего происхождения? – допытывался собеседник. – Кроме слов.

– Разумеется, – солидно кивнула Ника. – Отец написал письмо своему шурину, регистру Трениума Итуру Септису Дауму, моей бабушке и тёткам. Кроме того, он передал мне своё кольцо с печатью.

Она достала из-за ворота платья висевший на кожаном шнурке перстень. Все сидевшие за столом подались вперёд, стараясь рассмотреть рисунок герба Юлисов.

Убирая кольцо, девушка добавила с нескрываемой гордостью:

– А ещё отец говорил, что я очень похожа на свою мать.

– Вы поведали нам необыкновенную историю, госпожа Юлиса, – в задумчивости покачал головой работорговец. – Я даже готов в неё поверить.

– Чего только в жизни не случается, – усмехнулся командир наёмников и посочувствовал. – Вашей семье боги послали нелёгкие испытания, госпожа Юлиса.

– Когда небожители играют судьбами людей, происходят ещё более потрясающие вещи, – назидательно проговорила Ника, отвлекая внимание слушателей от своей будущей родни. – Когда мы пересекали океан, ветер занёс нас на спину Змеи… Слышали о ней, господин Ралий?

– Кто же на Западном побережье не знает о Змее! – фыркнул тот и пояснил в ответ на немой вопрос Квина Тулина. – Дочь Нутпена и Такеры.

– Подхватывает корабли неосторожных мореходов и уносит их в холодное царство своей матери, – решил блеснуть эрудицией Глар Сасс. – Мало кому удавалось вырваться из её объятий.

– Погибая от голода и жажды, мы из последних сил молили богов о помощи, – трагическим голосом продолжила путешественница. – И вот когда всем казалось, что надежды уже нет, а впереди только гибель, тяжелокрылый Яроб прислал северный ветер! Свирепые волны швыряли корабль как ореховую скорлупку, грозя утопить, но вырвали его у Змеи и принесли к берегам Континента.

– Об этом чудесном спасении до сих пор судачат в портовых трактирах Канакерна, – авторитетно подтвердил её слова Глар Сасс.

Как и рассчитывала рассказчица, собеседники тут же принялись вспоминать не менее увлекательные происшествия, случившиеся с ними или с их друзьями и знакомыми. Пользуясь этим, девушка спокойно доела маслины, не забывая в нужном месте качать головой, многозначительно хмыкать или вставлять короткие замечания.

От тепла, сытости, вина и ощущения отступившей опасности стало неудержимо клонить в сон. Поэтому, едва работорговец закончил рассказ о каком-то необыкновенно везучем разбойнике, Ника встала.

– Благодарю хозяина дома за щедрое угощение, а вас, господа, за интересную беседу. Было очень приятно познакомиться.

– Вы уже уходите? – встрепенулся Тун Ралий. – У господина Хемона ещё осталось хорошее вино.

– Ратсор Кларийский считал умеренность одной из главных добродетелей радланских женщин, – кстати вспомнила Ника древнего философа, чей тяжеловесный трактат, полный самого дремучего сексизма, ей пришлось по настоянию Наставника прочитать целых два раза. – Отец чрезвычайно высоко ценит наставления этого мудреца и меня приучил им следовать.

– Да, господа! – проснувшись, Гу Менсин обвёл окружающих осоловелыми глазами. – Нам пора, уже пора.

– Ну, так мы договорились? – неожиданно спросил у него старейшина.

– Договорились, господин Хемон, – важно кивнул толстяк, выбираясь из-за стола.

– О чём? – мгновенно насторожилась девушка.

– Через два дня достойный хозяин этого дома женит своего сына Мапата, – пояснил старший урбы, опираясь рукой о стену. – Мы дадим на свадьбе представление.

Заметив неудовольствие на её лице, актёр пожал плечами.

– Я предупреждал вас, госпожа Юлиса.

– Помню, господин Гу Менсин, – со вздохом согласилась та.

– Разве у вас нет своей повозки? – удивился работорговец.

– Почему? – искренне обиделась путешественница. – У меня прекрасный крепкий фургон, в котором я собираюсь сегодня выспаться.

– Тогда присоединяйтесь к нашему каравану? – предложил Тун Ралий. – Вы же не против такой попутчицы, господин Сасс?

– Ничуть, – торговец растянул в улыбке блестящие от жира губы. – Мне хочется послушать ваши рассказы о Некуиме, госпожа Юлиса.

– Я подумаю об этом, господин Ралий, – вымученно улыбнулась девушка. – Но только завтра. Сегодня я слишком устала.

Снисходительно улыбнувшись, работорговец многозначительно взглянул на хозяина дома. Тот недоуменно вскинул брови, но быстро сообразил, что от него хочет знатный гость.

– Я скажу сыну, господин Гу Менсин, он вас проводит.

– Благодарю, господин Хемон, – толстяк неуклюже поклонился, продолжая держаться за стену.

Ещё раз попрощавшись с тёплой компанией, Ника с артистом покинули гостеприимный дом старейшины.

Снаружи царила кромешная тьма, освещённая лишь тусклым светом догоравших в очаге углей. Выслушав распоряжение отца, молодой человек зажёг факел и сухо велел гостям следовать за собой.

Холодный, пронизывающий ветер быстро выдул из головы дрёму и винные пары. Старший урбы, наверное, меньше мёрз или больше выпил, потому что ночная прохлада, кажется, никак не повлияла на его самочувствие. Ноги артиста заплетались, и чтобы не упасть, он то и дело хватался за плечо проводника.

Ворота деревни оказались закрыты. Возле них скучал какой-то мужик в меховом плаще и с копьём в руках.

"Охрану держат, – уважительно хмыкнула девушка. – Молодцы. Только что они сделают против наёмников работорговца?"

Выспросив у караульного, где стоит фургон актёров, Мапат расстроился ещё больше. Причина этого стала понятна, когда пришлось идти метров восемьсот мимо вонючих загонов, где вокруг тлеющих костров жались одетые в лохмотья рабы, мимо озабоченных охранников и шатров, светящихся изнутри огоньками светильников.

Артисты тоже развели костёр, рассевшись возле которого терпеливо дожидались возвращения старшего.

– Теперь сами дойдёте, – недовольно буркнул провожатый и, развернувшись, торопливо зашагал к деревне.

Навстречу Гу Менсину тут же устремились несколько человек. Пресекая величественным жестом поток вопросов, толстяк, пошатываясь, пошёл к огню, и уперев руки в бока, объявил о предстоящем выступлении на свадьбе сына старейшины.

– Что будем представлять? – хмуро спросил Анний Мар Прест.

– "Змею и кувшин", – не задумываясь, ответил старший товарищ. – Селянам нравятся грубые комедии.

Артисты зашумели.

Поискав глазами Риату, путешественница уже хотела спросить о своей рабыне, но тут увидела её с кувшином в руках.

– Я как раз на речку ходила, госпожа, – вымученно улыбнулась женщина. – Сейчас воду согрею, и можете умываться.

Дождавшись, когда она поставит кувшин к костру, Ника отозвала невольницу в сторону.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, госпожа, – с наигранной бодростью отозвалась та, но взглянув на недоверчиво хмурившуюся хозяйку, пояснила. – У меня такое бывает, госпожа. Я слышала, господин Гу Менсин сказал, что мы здесь на пару дней остановимся. За это время всё пройдёт.

– Ну, тебе виднее, – пожала плечами девушка и спросила. – Ела что-нибудь?

– Госпожа Приния лепёшкой угостила, – со вздохом потупила глаза невольница.

– И я тебе лепёшку принесла, – сказала хозяйка. – Извини, больше ничего незаметно взять не получилось.

– Пусть боги вознаградят вас за заботу, добрая госпожа, – дрогнувшим голосом пробормотала Риата. – Вы не забыли о своей ничтожной рабе…

– Опять начинаешь? – поморщилась Ника.

– Простите, добрая госпожа, – женщина в деланном испуге прикрыла ладонью рот.

Рождённая в неволе, не знавшая другой жизни, Риата пребывала в твёрдой убеждённости, что хозяевам надлежало льстить при каждом удобном случае и желательно побольше. Ника, всё ещё видя в рабах людей, а не одушевлённые орудия труда, прекрасно понимала всю лживость подобных славословий.

В первые дни она ужасно злилась на рабыню и даже грозилась продать, если та не перестанет льстить хозяйке на каждом шагу. Почувствовав серьёзность намерений новой госпожи, женщина поумерила пыл. Но накрепко вколоченные в сознание привычки нет-нет, да и давали о себе знать.

Ночевать вновь пришлось в фургоне, и Ника опять не выспалась. Кроме тесноты, духоты и запаха ужасно раздражала рабыня, которой то и дело приходилось выходить из повозки. В одну из таких отлучек девушка резко села, зло отбросив в сторону одеяло. Голова гудела, ужасно хотелось на кого-нибудь наорать. Большого труда стоило не рявкнуть на приоткрывшую дверку невольницу. Впрочем, той хватило одного вида разъярённой госпожи, чтобы, втянув голову в плечи, поспешно попятиться назад.

Вслед за ней хозяйка тоже выбралась из фургона. Небо почти очистилось от облаков, а на востоке уже показались нежные отблески приближавшейся зари. Вокруг погасшего костра, закутавшись в шкуры и одеяла, спали артисты. Услышав шум, один из них приподнялся на локте. Сонный взгляд Тритса Золта встретился со злыми, не выспавшимися глазами путешественницы.

Пробормотав что-то себе под нос, мужчина с удовольствием вернулся к прерванному занятию, а девушка поплелась к реке, машинально отметив, что ветер стих, и стало заметно теплее. Спрятавшись за кустами, Ника стянула платье, и тихонько повизгивая от холода, вошла в речку. Зайти далеко духу не хватило, настолько обжигающей оказалась быстрая, прозрачная вода. Быстренько ополоснувшись и стуча зубами, она выскочила на берег, где её уже ждала Риата с полотенцем в руках.