Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)

Она подробно объяснила, почему выбрала в попутчики урбу бродячих артистов Гу Менсина, после чего выслушала множество весьма нелестных эпитетов в адрес этих служителей и почитателей лучезарного Нолипа. Хотя обвинения в мошенничестве, обмане и разврате в устах базарной то ли торговки, то ли воровки и двух профессиональных проституток звучали, мягко говоря, странно.

Дав соседкам по камере высказаться, Ника плавно перешла к описанию путешествия по городам Западного побережья, когда вновь лязгнула входная дверь.

Замолчав, она посмотрела на окна. Судя по освещению, день в самом разгаре. Воду уже приносили, а кормить будут только вечером. Возможно, пришли посетители к кому-то из соседних камер?

– Как вы только его уговорили? – послышалось заметно недовольный и слегка удивлённый голос стражника. – В праздник разрешение на освобождение выдать?

– Преподобный Клеар помог, – отозвался глухой мужской голос.

Услышав имя своего обвинителя, девушка тороплив села, спустив ноги с лежанки и набросив на плечи плащ.

Лицо сидевшей на корточках Калям внезапно исказила злобная гримаса.

– Нельзя же такой ревностной почитательнице владыки недр все дриниары в тюрьме просидеть, – продолжал незнакомец. – Вот верховный жрец и попросил магистрата посодействовать. Всё равно штраф мы уже заплатили, так чего её тут зря держать?

– Да мне без разницы, – ответил тюремщик. – Одной больше, одной меньше.

Увидев рядом с ним немолодого лысого мужчину в меховой безрукавке поверх коричневой туники, Ника, вспомнив слова Вилпы, решила, что это, видимо, зять Калям.

– Чего припёрся, обезьяна лысая? – подтвердила её догадку старуха. – На позор мой посмотреть? Ну, так любуйся! Теперь весь город узнает, до чего твоя жёнушка свою несчастную мать довела! Тьфу на вас!

Она смачно не по-стариковски харкнула, угодив точно в перекрестье брусьев решётки.

– Хайло закрой, гадюка старая! – грозно рявкнул стражник, возясь с замком. – Не то не посмотрю на разрешение и остатки зубов выбью!

Скорбно завизжали петли.

– Никуда я с ним не пойду! – внезапно заупрямилась Калям. – Сами меня сюда упрятали, под плети подвели… Я лучше здесь останусь, всё на суде расскажу, как дочка со своим хахалем над матерью издевается!

– И часто с ней так? – опасливо косясь на брызжущую слюной узницу, спросил своего спутника тюремщик.

– Лет шесть уже, как Исми помрачила ей разум, – морщась, словно от зубной боли, отозвался тот. – С тех пор только хуже. Дом продала, деньги в храм Дрина отнесла, а всем говорит, что мы украли. Знать нас не хочет…

Скорбно махнув рукой, он вдруг рявкнул:

– Ну и оставайся здесь! Закрывайте дверь, господин, пусть все праздники за решёткой сидит. Мне только в радость.

– Что?! – опешила Калям. – Ах ты, торчок навозный! Не останусь я здесь, и не надейся! Господин магистрат милость ко мне проявил, доброе дело сделал, отпустил старуху во имя владыки недр, а ты хочешь меня здесь запереть?!

Потешно подпрыгнув, она прытко засеменила к решётке, едва не налетев плечом на вовремя попятившегося стражника.

Криво усмехнувшись, её зять покачал головой, а потом тихо спросил у тюремщика:

– Это что тут за красотка в плаще?

– Толком не знаю, – пожал тот плечами, вытаскивая ключ из замка. – Клеар вчера прямо на форуме в святотатстве обвинил. Ты разве не слышал?

– Так говорят, будто это бродяжка какая на церемонию пробраться хотела, – недоверчиво пробормотал мужчина, разглядывая скромно сидевшую арестантку. – Или беглая рабыня?

– Она и есть, – уверенно подтвердил стражник, издевательски усмехнувшись. – Юлиса! Будто бы из тех самых богачей.

– Ещё и самозванка! – охнул собеседник.

– Сам ты самозванец! – презрительно фыркнув, Ника отвернулась, гордо вздёрнув подбородок.

– Что, где, кто? – вдруг громко закудахтала вновь оказавшаяся возле камеры Калям. – Как? Эта мерзавка посягнула на священную тайну?! Да чтоб у тебя всё нутро сгнило, змея ядовитая, а кости из живота торчали! Пусть слуги Такеры преследуют тебя до самой смерти и после…

Бывшая заключённая с воплем рвалась в запертую дверь, а когда убедилась, что та не поддаётся, вцепилась в деревянную решётку с такой силой, что грязные пальцы побелели, а у замершей в ступоре девушке даже мелькнула шальная мысль, что та не выдержит натиска сумасшедшей старухи, и Калям ворвётся внутрь, чтобы осуществить свои угрозы.

– Дрянь, тварь! – бесновалась бабка, продолжая сыпать угрозами и оскорблениями. – Сколько теперь из-за тебя рудокопов погибнет! Да если бы я знала, что тебя сюда сам преосвященный Клеар посадил, сама бы бесстыжие глаза выцарапала, чтобы ты своими буркалами наглыми белый свет не позорила! Пусть боги покарают тебя за святотатство! Порази её своими молниями, Питр! Великий Дрин, забери живой в царство мёртвых! На кол тебя! На кол!

Вздрогнув, попаданка очнулась от наваждения, охватившего её при виде превращения мирной жуликоватой старушки в разъярённую фурию. Волоски на спине встали дыбом при одной мысли о том, что разговаривай они с Ротаном чуть громче, окажись камера чуть короче, а слух Калям чуть острее, или задержись зятёк настолько, что её рассказ успел дойти до описания обвинений, безумная фанатичка могла бы просто наброситься на богохульницу… И одни небожители знают, кто бы вышел тогда победителем…

– Что с ней делать, суду решать, а не тебе, овца старая! – рявкнул пришедший в себя стражник и набросился на окончательно растерявшегося спутника. – Тащи свою тёщу отсюда, пока я вас обоих в одну клетку не запихал!

Решительно тряхнув головой, словно прогоняя наваждение, Ника встала, подошла к решётке, легко отбила протянувшуюся к ней руку со скрюченными пальцами, схватила верещавшую Калям за лохмотья на груди, оттолкнула, а потом резко, изо всех сил дёрнула на себя, впечатав искажённое ненавистью лицо в деревянные брусья.

Старуха заперхала, очумело моргая, по разбитым губам потекла кровь, а в глазах появились проблески разума.

Воспользовавшись замешательством тёщи, зять схватил её за плечи и буквально поволок безвольно передвигавшую ноги Калям мимо камер, обитатели которых провожали их смехом и издевательскими выкриками. Похоже, большая часть узников не сильно уважала столь рьяных почитателей Дрина.

Наткнувшись на взгляд девушки, замешкавшийся стражник криво усмехнулся.

– Надо же… Как вы её…

Потом, кашлянув, заторопился к входной двери. А Ника брезгливо вытерла ладонь о каменную стену, старательно гася всё ещё клубившийся в душе страх. В который раз только на редкость удачное стечение обстоятельств спасает её от крупных неприятностей. Ну, кто мог знать, что такая милая старушка окажется одно из этих….

Арестантка замерла, стараясь вспомнить: как же называл фанатичных почитателей Дрина Акв?

Ага, "неистовые". На редкость подходящее слово. Удивительно ещё, как они до сих пор весь город под себя не подмяли с такими решительными сторонниками?

– Эй, курицы! – внезапно донеслось откуда-то из глубины помещения. – Кто это из вас старую меретту так отмудохал?

– Не иначе, как та высокая девка в богатом плаще, – отозвался голос уже из другой камеры.

– Важная персона, – вступил в разговор третий. – Рабыня к ней приходила, адвокат. Как такую кралю к нам подсадили?

– Эй! – вновь окликнул первый. – Кто ты такая? Судить за что будут?

– За святотатство, осёл глухой! – пояснил второй. – Слышал же, что стражник говорил?

– Ого, это чего же ты натворила?

– На суде узнаешь, – неприязненно буркнула девушка и обернулась к уставившимся на неё проституткам.

– Вы знали, что она из "неистовых"?

– Что вы, госпожа! – рассмеялась Вилпа. – Женщин в общество не принимают.

– Калям просто рядом болтается, – пренебрежительно махнула рукой Кирса.

Только сейчас соседки по камере рассказали, что восемь или десять лет назад мужа Калям, которую тогда звали вполне по-человечески: то ли Вива, то ли Лукста; завалило в шахте, где он служил мастером. Года через три он будто бы явился к ней во сне и приказал всячески почитать владыку недр. С тех пор женщина в храм Дрина и зачастила. Только, видно, другим небожителям завидно стало. Вот кто-то из них и подговорил Исми лишить столь ревностную почитательницу владыки недр остатков и без того невеликого разума.

Да только богу и это на пользу пошло. Она дом продала, деньги в храм отнесла, а людям сказала, будто дочь с зятем её ограбили и на улицу выгнали.

От мрачного повествования о тяжкой доле Калям, проститутки перешли к другим событиям, так или иначе связанным с историей несчастной, потерявшей разум женщины.

Пользуясь благосклонным вниманием и искренней заинтересованностью слушательницы, они рассказывали подробно, часто перебивая и дополняя друг друга.

Постепенно Ника пришла к выводу, что столь рьяных почитателей Дрина в Этригии не так уж и много. Истовая, сжигающая душу религиозность вообще не в духе местных жителей, во всяком случае тех, с кем приходилось ей встречаться во время своего долгого путешествия. Да и здешние боги выглядели как-то уж слишком "по-человечески" и, кажется, совсем не нуждались в подобного рода фанатиках.

Тем не менее со слов соседок стало ясно, что с тех пор, как верховным жрецом храма городского бога-покровителя стал Клеар, вокруг него начала складываться небольшая, но ужасно крикливая группка истых почитателей владыки недр, официально носившая гордое название: "Общество Дрина", членов которого за глаза называли "неистовыми".

Четыре года назад в окрестностях Этригии произошло землетрясение. Город почти не пострадал, а вот в шахтах погибло много рабов и вольных рудокопов. С тех пор "неистовые" стали достаточно влиятельной силой, требуя всё большего почитания Дрина, часто уже в ущерб других бессмертных, вызывая недовольство их жрецов, беззастенчиво вмешивались в проведение празднеств и даже в городское управление.

Несмотря на более чем низкое положение в городском обществе, Кирса с Вилпой говорили, что подобное поведение "неистовых" и их покровителя уже начинало раздражать многих горожан, недовольных столь бесцеремонным вмешательством жрецов в политическую жизнь.

Не трудно предположить, что хитроумный Клеар решил с помощью судебного процесса о святотатстве над так удачно попавшейся на глаза "стражнику посвящённых" никому неизвестной девицы, напомнить жителям Этригии о скверном характере и могуществе владыки недр, а за одно укрепить свой авторитет в преддверии предстоящих выборов.

Размышление Ники прервал стражник, раздававший узникам запоздалый обед и ранний ужин сразу.

Запивая разбавленным вином чёрствую лепёшку, девушка с ленивым безразличием подумала: случайно ли она вляпалась в разборки политиков городского масштаба, или это тоже часть хитрого плана загадочного игрока, решившего добавить драйва в её и без того перенасыщенную приключениями жизнь?

Она постаралась вспомнить рассказы Наставника о судебной системе Империи, добавив к ним впечатления от разговора с Ротаном. Ясно, что будет состязание сторон при стечении публики. Значит, ей кроме доводов в свою защиту надо понравиться зрителям. Учитывая неоднозначное отношение горожан к фигуре верховного жреца храма Дрина, симпатии и антипатии людей могут иметь большое значение.

Риата уже получила приказ выяснить отношения рядовых жителей Этригии к выдвинутым против Ники Юлисы Террины обвинениям, теперь надо озадачить адвоката, чтобы тот узнал, что по этому поводу думает местная элита.

Как и в прошлый раз молодой юрист появился в тюрьме уже в конце дня.

– Здравствуйте, господин Ротан, – приветливо улыбнулась арестантка. – Рада вас видеть.

– Я тоже, – поклонился тот.

– Прежде чем вы расскажете, что вам удалось выяснить, – тут же перешла на деловой тон девушка. – Давайте определимся с оплатой вашего труда.

Собеседник не то чтобы смутился, но все же отвёл глаза.

– В Этригии адвокаты за ведение дел, связанных с подобными обвинениями, берут по сто риалов, и ещё столько же, если удаётся выиграть процесс.

"Интересно, на сколько он меня надул? – хмыкнула про себя подзащитная, но поймав спокойный, уверенный взгляд молодого человека, смешалась. – Кажется, не на много".

– Меня это устраивает, господин Ротан, – кивнула она. – А теперь скажите, что же я всё-таки сделала такого противозаконного?

– Я пытался выяснить суть обвинения, госпожа Юлиса, – солидно откашлялся довольный собеседник. – Хотя господин Клеар очень удивился, узнав, что у вас есть адвокат. Потребовал даже показать разрешение эдила.

– Выходит, теперь он знает, кто я такая, и что у меня есть деньги на защитника, – нахмурилась Ника. – Как бы он ещё какую-нибудь каверзу не придумал, чтобы сделать свои обвинения более… обоснованными.

Вскинув брови, молодой человек одобрительно хмыкнул.

– Да, как я уже говорил, верховный жрец не ожидал, что у вас будет адвокат. Но ваш знаменитый род я ему не называл.

Ротан пожал плечами.

– Мне показалось, что утром его совершенно не интересовало, кто вы такая.

Настал черёд попаданке удивляться особенностям местного документооборота.

– А разве это в вашем разрешении не написано?

– Там указано лишь ваше первое имя, – снисходительно пояснил собеседник, и чуть прищурив глаза, процитировал на память. – Господину Олкаду Ротану Велусу разрешается посещать тюрьму для беседы со своей подзащитной, девицей Никой, обвиняемой в святотатстве.

– Никаких других подробностей о вас Клеар от меня не узнал, – завертел головой Ротан. – Но рано или поздно ему об этом расскажут. По городу уже ползут самые разные слухи. Праздник – люди ходят в гости, много пьют и болтают. Так что долго это скрывать не удастся.

Он развёл руками.

– Чем позднее, тем лучше, – усмехнулась арестантка. – Но простите, я прервала вас. Прошу, рассказывайте.

– Клеар утверждает, будто вы, скрытно пробравшись в священную пещеру, осквернили своим присутствием таинство обряда, что может вызвать гнев владыки недр и неисчислимые бедствия.

– Врёт! – вновь не удержалась от комментария девушка. – Я в пещеру даже не входила. Только слышала, как артисты говорили, что она маленькая, и там совершенно негде спрятаться.

– Я проверю, – пообещал адвокат.

– Как? – вскинула брови собеседница. – Туда же вроде запрещено ходить под страхом смерти?

– Только в дни дриниар, – наставительно поднял указательный палец молодой человек. – Не составит труда отыскать людей, которые бывали там в другое время.

– Тогда понятно, – кивнула Ника. – Но объясните мне, как знаток имперских законов.

Ротан приосанился, придавая лицу выражение самого сосредоточенного внимания.

– Неужели одних слов верховного жреца храма Дрина будет достаточно, чтобы суд приговорил меня к такой позорной и мучительной казни?

– Нет, конечно, – поспешил успокоить её адвокат. – Он обязан привести доказательства вашей вины.

– Если так, – криво усмехнулась арестантка, подавшись вперёд и почти касаясь лбом решётки. – То как по-вашему он собирается это сделать?

– Обычно в таких случаях привлекают свидетелей, – неуверенно пробормотал собеседник. – Но здесь ситуация несколько необычная…

– Почему? – заинтересовалась девушка. – Пусть он не сможет вызвать в суд посвящённых, потому что их личности нельзя разглашать, но там могли быть другие жрецы или какие-нибудь их помощники. Что помешает Клеару представить судьям одного из них? Или вам, господин Ротан, никогда не приходилось слышать о лжесвидетельстве?

– Мне приходилось не только встречаться с подобными негодяями, но и разоблачать их! – гордо заявил молодой человек. – Но этот обвинитель не опустится до подобного бесчестья.

– Это ещё почему? – насмешливо фыркнула Ника. – Испугается гнева Дрина?

– Не стоит так… легкомысленно относиться к владыке недр, госпожа Юлиса, – нахмурился собеседник. – Говорят, он совершенно не понимает шуток. Но дело не только в нём.

– Простите, господин Ротан, – смутилась арестантка, мысленно выругав себя за несдержанность. Всё-таки богов в Империи чтили, так что иронизировать по этому поводу явно не стоило.

Строго посмотрев на притихшую подзащитную, писец-адвокат продолжил:

– Мне удалось выяснить, что согласно старинного закона, в случае обнаружения постороннего во время совершения обряда, стражи посвящённых должны немедленно предать его смерти, а верховный жрец обязан прервать обряд, дабы ещё сильнее не оскорбить владыку недр.

– Как же тогда Клеар докажет суду, что я пряталась в пещере во время обряда? – окончательно растерялась обвиняемая. – Чистосердечное признание выбивать будут?

– Выбивать? – растерянно захлопал слишком длинными для мужчины ресницами Ротан.

– Ну, заставлять меня признаваться в том, чего я не делала! – поморщилась от его непонятливости Ника, многозначительно добавив. – Любыми способами.

– Думаете, вас будут пытать? – вытаращив глаза, молодой человек презрительно скривился. – Граждан Империи подвергают допросам с принуждением только с разрешения императора или префекта провинции.

– Но я-то не "гражданин", – резонно возразила девушка. – А категория "гражданка" в законодательстве отсутствует.

– Так заведено богами, что именно мужчины, а не женщины отдают все силы на служение государству, – растерянно пробормотал собеседник. – Поэтому они и обладают гражданскими правами.

Но тут лицо адвоката озарилось довольной улыбкой.

– Ваша принадлежность к славному роду Юлисов делает вас даже выше… некоторых граждан.

И решительно покачал головой.

– Нет, госпожа Юлиса, никто в Этригии не решится подвергнуть вас пыткам.

– В таком случае я не стану на себя наговаривать! – свела брови к переносице Ника. – И как тогда Клеар докажет то, я была там, где меня не было?

– Не знаю, госпожа Юлиса, – видимо, почувствовав в её словах упрёк, обиженно развёл руками Ротан. – Хвала богам, что удалось хотя бы выяснить суть обвинения. А рассказывать то, как он его намерен доказать, господин Клеар не обязан.

– Вы правы, – скрепя сердце, признала справедливость его слов арестантка.

– Я понимаю, как вам тяжело, госпожа Юлиса, – в голосе молодого человека звучало искреннее сочувствие. – Возможно, верховный жрец просто позабыл о том древнем законе? Или посчитал, что у вас не будет опытного адвоката, который сумеет его раскопать?

Он пожал плечами.

– Узнаем на суде. Но я приложу все усилия, чтобы его выиграть. Я уже начал писать речь в вашу защиту, поверьте, она растопит самые чёрствые сердца.

Воспитанная на суровых реалиях своего времени попаданка с трудом удержалась от презрительной усмешки, но вовремя вспомнила, какое большое значение радлане придают ораторскому искусству, и попыталась благодарно улыбнуться.

– Спасибо, господин Ротан, уверена, она будет великолепна и послужит образцом для подражания. Но скажите, есть ли у вас реальный опыт участия в судебных процессах?

– По поручению сенатора Касса Юлиса Митрора я неоднократно представлял в судах интересы его друзей и знакомых, – подбоченясь, молодой человек вскинул украшенный ямочкой подбородок. – Кроме того мне часто приходилось помогать лучшим юристам Радла при ведении дел моего покровителя.

Несмотря на самоуверенный напыщенный тон, услышанное Нику не обрадовало. Не зная тонкостей имперской судебной системы, она, тем не менее находя всё больше сходства между миром, где родилась, и тем, где оказалась, решила уточнить:

– Полагаю, те дела касались имущественных споров, господин Ротан?

– Да, госпожа Юлиса, – заметно стушевался тот.

"Вот батман! – выругалась про себя девушка. – Да он вообще уголовных дел не вёл! Ну удружила Астия, нашла специалиста!"

– Поверьте, госпожа Юлиса, большой разницы нет, – видимо, заметив реакцию подзащитной, поспешил подбодрить её начинающий юрист. – Главное убедить суд в правоте своего клиента, опираясь на знание законов. А я умею это делать.

– Очень на это надеюсь, господин Ротан, – не желая пускаться в бесплодную дискуссию, арестантка тем не менее решила попробовать использовать на практике информацию, почерпнутую из разного рода криминальных романов, которыми она одно время очень увлекалась.

– Вы знаете, кто будет меня судить?

– Магистрат Мниус Опт Октум, – ответил молодой человек и сейчас же поправил сам себя. – Хотя после праздников судья может смениться. Я точно не знаю.

И недоуменно пожал плечами.

– А разве это имеет значение?

– Как посмотреть, господин Ротан, – вкрадчиво, стараясь ненароком не обидеть собеседника, проговорила Ника. – Вам же известно, насколько могут отличаться мнения разных людей по одному и тому же вопросу? Для кого-то то, что я сделала, будет незначительным проступком, вызванным чрезвычайными обстоятельствами и незнанием законов, а в чьих-то глазах – ужасным преступлением, которому нет прощения. Неужели вам не рассказывали, что "неистовые" едва не растерзали меня на форуме, а стражники защитили и сейчас ведут себя вполне прилично?

"Разве что деньги отняли, – заметила она про себя. – Так и то сама отдала, чтобы не обыскивали".

– Даже если это так, – отведя глаза, буркнул Ротан. – Я никак не смогу повлиять на состав суда. Это решает городской совет.

– Зато, зная судей, можно попробовать изменить их отношение ко мне ещё до заседания, – прошептала девушка. – Если это конечно возможно… Хотя и говорят, что…

Она процитировала надпись на серебряном риале.

– Деньги счастья не приносят.

Усмехнувшись, адвокат с новым интересом посмотрел на подзащитную.

– Скорее, госпожа Юлиса, тут подойдёт выражение: "Власть вечна".

– Вот вы бы и уточнили, – мило улыбнулась Ника, сразу сообразив, что речь идёт об империалах. – И передайте моей рабыне, что я приказала выдать вам задаток.

– Благодарю, госпожа Юлиса, – со сдержанным достоинством поклонился молодой человек.

– Полагаю, у вас есть знакомые среди тех, кто общается с влиятельными людьми?

– Разумеется, – солидно кивнул собеседник, с интересом ожидая продолжения.

– Попробуйте выяснить, что они говорят о моём деле? Насколько оно им интересно?

– Неплохая мысль, – хмыкнув, кивнул Ротан. – Я узнаю.

– Ни в коем случае не ставя под сомнение ваши знания и способности, – тем же осторожным тоном продолжила арестантка, скромно потупив глазки и мысленно проклиная местных самовлюблённых павлинов, болезненно воспринимающих каждый совет женщины. – Позволю себе заметить, что настроение влиятельных людей города стоило бы учитывать не только при написании речи в мою защиту…

Как она и опасалась, лицо адвоката вспыхнуло негодованием.

– Но и при обсуждении тех выражений, которые способны, – как ни в чём не бывало продолжала арестантка. – Повлиять на отношение ко мне… определённых лиц.

Глаза молодого человека подозрительно сощурились.

– Кажется, вы слишком много знаете для девушки, выросшей среди дикарей.

– Отец никогда не скрывал от меня ничего, с чем сталкивался в жизни сам, или что ему приходилось слышать от друзей и знакомых, – наставительно проговорила она. – А я всегда слушала его очень внимательно.

– Это чувствуется, – как-то даже уважительно хмыкнул собеседник и неожиданно поинтересовался. – Что вы собираетесь делать в Империи?

– В первую очередь встретиться с родными, обрести семью, которой так долго была лишена. А потом… я не знаю.

Ну не сообщать же первому встречному о наполеоновских планах возвращения дедушкиного поместья..

– Надеюсь, господин Опт Септис Гирнус в память о сестре поможет мне устроить свою жизнь.

– Да, регистор легко найдёт вам богатого мужа из знатной и уважаемой семьи, – со вздохом сказал Ротан, и в голосе его явственно слышалось сожаление пополам с завистью.

– Если боги не будут против, – покладисто согласилась Ника, тут же поспешив свернуть со скользкой темы. – Только сейчас это не главное. Отец говорил, что проблемы надо решать по мере их возникновения. Для меня сейчас гораздо важнее не оказаться на колу.

– Нет, нет, госпожа Юлиса! – решительно запротестовал адвокат. – Я уверен, что если не вмешаются бессмертные, Клеару не доказать наличие в ваших действиях злого умысла! Но даже если богиня Цития забудет о своей беспристрастности, и верховный жрец каким-то образом сумеет доказать ваше присутствие на церемонии, мы без труда объясним, что вы там просто прятались от убийц. Если человек, спасая свою жизнь, ненароком нарушает закон, это является серьёзным смягчающим обстоятельством.

– То есть меня на кол не посадят? – на всякий случай уточнила арестантка, невольно поёжившись, вспоминая жуткую картину, открывшуюся ей вчера на тюремном дворе.

– Нет, – уверенно подтвердил молодой человек, но тут же нахмурился. – Если сторона обвинения не поставит под сомнения сам факт нападения на вас.

– Одних моих слов недостаточно?

– Нет, – печально подтвердил Ротан.

– Я рассказывала об этом крестьянину, который подвёз нас в город, стражникам у ворот, – стала перечислять девушка. – Хозяину "Спящей львицы"…

– Это может не убедить судей, – покачал головой собеседник.

– Откуда же мне взять свидетелей, если напали в лесу, где кроме меня и артистов никого не было! – раздражённо буркнула Ника, озадаченно потирая лоб. – А человек, который знает, что я путешествовала с урбой, подойдёт?

– Смотря кто, госпожа Юлиса, – осторожно проговорил адвокат.

– Сотник конницы Сентор Тарквиц Орус и эдил из Верхана Ларв Тит Ватер, – сказала арестантка. – Мы с ними виделись у родника, посвящённого…. какой-то нимфе. Он недалеко, и в Этригии должны знать это место. Там ровная, усланная гравием площадка у небольшого строения под двускатной крышей, уходящей прямо в склон холма, а вода вытекает из львиной пасти в маленький бассейн в виде скрещённых львиных лап.

– Что там делали сотник конницы и эдил из Верхана? – спросил Ротан.

– Господин Тарквиц вёл пополнение в Арадский лагерь, – пояснила девушка. – А по пути ловили беглых рабов, которые ограбили брата одного из магистратов Верхана.

– Это были бы отличные свидетели, – задумчиво кивнул адвокат. – Только где их сейчас искать? Вдруг до сих пор по лесам шарят в поиска разбойников?

– Тогда хозяин постоялого двора в Кинтаре, – предложила новую кандидатуру Ника. – Мы ночевали там последнюю ночь перед той, когда артисты на меня напали. Возможно, он согласится приехать в Этригию и подтвердит на суде, что я путешествовала вместе с урбой?

– Бесплатно вряд ли, – покачал головой молодой человек и в ответ на недоуменный взгляд собеседницы пояснил. – Это же будет городской, а не имперский суд, куда любой гражданин Империи обязан явиться по первому требованию.

– Так пообещайте ему компенсировать расходы! – раздражённо предложила арестантка. – В разумных пределах, конечно.

– Тогда я наведаюсь в Кинтар, отыщу этого человека и поговорю с ним, – пообещал Ротан. – Если у суда возникнут сомнения в нападении артистов, я потребую отложить процесс на сутки до приезда нового свидетеля.

– Значит, завтра вы не придёте? – как-то само-собой вырвалось у девушки.

– Увы, госпожа Юлиса, – картинно развёл руками адвокат. – Вы надавали мне столько поручений…

– Тогда приходите, как только все их выполните, – улыбнулась Ника. – Я буду ждать.

– Непременно, госпожа Юлиса, – поклонился, отведя правую руку в сторону и чуть назад, молодой человек. – Пусть боги хранят вас в этом кошмарном месте, а я сделаю всё, чтобы вы как можно быстрее его покинули.

– Да помогут вам небожители, господин Ротан, – отозвалась девушка, решив, что он даже вроде бы симпатичный.

– Эй, а меня защищать возьмёшься, красавец? – окликнул его из соседней камеры звонкий юношеский голос Сухана.

Но молодой адвокат даже не взглянул в его сторону.

– Что же вы такое сделали, госпожа, если вас в святотатстве обвиняют? – видимо, набравшись смелости, решилась спросить Кирса, когда сокамерница, вытирая руки пучком соломы, вернулась на лежанку.

– Я же уже говорила, – усмехнулась Ника. – Не в то время не в том месте оказалась. Случайно.

Прикрывшись плащом и подперев голову рукой, она шёпотом рассказала, как артисты попытались её убить, как им с рабыней пришлось бежать по ночному лесу и прятаться в расщелине скалы, которая оказалась священной, и как рано утром их заметил всадник в шлеме с закрытым лицом.

– Стража посвящённых, – хмыкнула Вилпа.

– По закону, госпожа, никто не должен приближаться к горе во время дриниар, – наставительно проговорила её подруга.

– Да если бы я знала, ноги бы моей там не было! – тихо, но со всей возможной искренностью заверила слушательниц девушка. – Но когда смерть в затылок дышит, куда угодно спрячешься.

Уже еле различимые в наступивших сумерках сокамерницы дружно закивали головами, и стали наперебой вспоминать похожие, как им казалось, истории из собственной жизни. Под их бормотание Ника и заснула, время от времени почёсываясь. Тюремные кровососы оказались то ли много голодней, то ли сильно злее корабельных с вигвамными.

Несмотря на наступивший вечер, Олкад не поленился дойти до дома Асты Бронии. Судя по доносившейся из-за ворот негромкой музыке, знаменитая куртизанка принимала гостей. Отворившая калитку зверообразная рабыня без всякого почтения заявила запоздалому посетителю, что хозяйка принять его никак не может.

Однако, услышав, что тот опять пришёл к Риате, окинула молодого человека дерзким, полупрезрительным взглядом, и буркнув себе под нос: "Сейчас позову", – захлопнула дверь.

Опешив от неожиданности, писец едва не разразился бранью в адрес столь наглой невольницы и беспомощно огляделся.

Что могут подумать прохожие, увидев его торчащим у ворот Асты Бронии, подобно выпрашивающему подаяние нищему?

К счастью, ждать пришлось недолго.

– Вы звали меня, господин? – едва шагнув за ворота, поклонилась Риата.

– Да, – приосанился молодой человек. – Твоя хозяйка приказала выдать мне деньги.

– Слушаюсь, господин, – кивнула женщина, протягивая руку.

"О мудрая Фиола и справедливая Цития, – мысленно взывал Олкад, нехотя подставляя ладонь. – Неужели она хочет вернуть мне те три риала? Это же издевательство! Пусть Брония сама защищает девчонку за такие деньги!"

Но по мере того, как рабыня аккуратно отсчитывала жёлто-красные кружочки, настроение адвоката стремительно улучшалось.

– Пять, господин? – негромко спросила Риата.

– Пять, – величаво кивнул тот.

– Госпожа больше ничего не велела мне передать?

– Нет, – с трудом скрывая ликование, покачал головой молодой человек, поспешно пряча монеты в тощий, привязанный к поясу кошелёк.

Поднявшись в свою квартиру, он первым делом отправил Жирдяя в трактир, вручив слегка обалдевшему рабу сразу четыре риала, а потом долго рассматривал каждый золотой, поднеся его вплотную к крошечному огоньку масляного светильника. И хотя денежки выглядели достаточно потёртыми, всё же с первого взгляда становилось ясно, что их отчеканили уже в правление Константа Великого. То есть уже после того, как Лаций Юлис Агилис якобы уплыл с женой в Некуим. Как же тогда эти монеты оказались у его дочери? Неужели Ника все-таки самозванка?