Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"
Автор книги: Анастасия Анфимова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
С этими мрачными мыслями девушка добралась до своей комнаты. К сожалению, раздеться тихо не получилось. Услышав грохот от падения табуретки, два голоса испуганно ойкнули.
– Кто тут? – тревожно спросила неразличимая в темноте Патрия Месса.
– Это я, Юлиса, – беззвучно ругаясь, отозвалась возмутительница спокойствия.
– Чего шумишь? – недовольно проворчала помощница Клио.
– Случайно получилось, – извинилась девушка. – Простите.
– У неё всё случайно получается, – с издёвкой проворчал кто-то.
– Да, да уж, – поддержала ещё пара голосов.
– Потише! – взмолилась стряпуха. – Ну дайте поспать!
"Надо же, – грустно усмехнулась Ника. – Совсем недавно поздравляли с получением письма от сенатора. Вроде как радовались за меня. А сейчас."
Даже Прокла Комения и Приста Фабия Укла, соседки по лежанке, демонстративно от неё отвернулись.
"Ну и батман с вами, – мысленно выругалась девушка. – Нагляделась на таких… Не вы первые, не вы и последние".
Но всё равно было очень обидно.
Утром она с горечью поняла, что соседки по комнате стали её всячески сторониться. Чем-то данная ситуация напомнила попаданке бойкот в младшем классе. Помощницы жриц подчёркнуто не замечали служанку святилища, а на вопросы отвечали так, что спрашивать ещё раз пропадало всякое желание.
Даже болтливая Аполия Тарма разговаривала исключительно по делу. Вокруг словно выросла холодная стена более-менее "вежливого" отчуждения. Оставалось только с грустью радоваться, что ей не устроили "тёмную", и не приходится пускать в ход кулаки.
Прокла Комения, поймав Нику возле уборной, торопливо зашептала, воровато оглядываясь по сторонам:
– Говорят, что Луна не очистилась потому, что Рибила мстит тебе за оскорбление Дрина.
– Враньё! – моментально отозвалась девушка. – Он сам укрыл меня от убийц на склоне священной горы. Пожелай бог, и смерть нашла бы меня там же.
Отведя в сторону взгляд, собеседница нервно теребила край платка. Похоже слова служанки святилища её не убедили.
– Только жалкий трус позволит женщине мстить за себя, – убедившись, что логика не работает, Ника решила воззвать к чувствам. – Владыка недр непостоянен, порой коварен и жесток, но его никак нельзя упрекнуть в малодушии.
– Поклянись, что ты не виновата! – наконец выпалила Комения.
Глядя на встрёпанную, явно сильно обеспокоенную, но готовую слушать собеседницу, путешественница почувствовала, как в груди поднимается волна благодарности. Всё-таки девчонка не забыла ту драку в бане, где они спасли друг другу жизнь, и несмотря на забитые суевериями мозги, не торопится обвинять, а пытается разобраться в меру своих скромных сил.
– Какую клятву ты хочешь от меня услышать? – сглотнув комок в горле, спросила Ника. – Клянусь Питром, Дрином, Нутпеном, всеми богами и даже Сухаром всенасущным, я не виновата в том, что священный камень не покраснел.
Собеседница ещё какое-то время сверлила девушку глазами, глядя на неё снизу вверх.
– Скажи: пусть у меня не будет детей, если вру! – наконец выпалила она.
– Если я хоть на дюйм, хоть на волос виновата в том, что Луна не очистилась, – устало проговорила Ника. – Пусть у меня не будет ни семьи, ни детей.
– Я тебе верю, – кивнула Комения. – Но девочки думают, что всё это из-за тебя.
"Ну в какой-то степени…" – грустно усмехнулась про себя путешественница, но вслух сказала, стараясь придать своему голосу максимальную убедительность.
– Я виновата лишь в том, что по воле богов оказалась не в том месте и не в то время.
На кухне служанку святилища с нетерпением ожидала верховная жрица, без обиняков потребовавшая сорок риалов за проживание Риаты на птичнике храма Рибилы.
– Я больше не желаю даром кормить твою бездельницу!
И хотя сумма казалась откровенно грабительской, Ника понимала, что не в её теперешнем положении торговаться или тем более устраивать скандал. Поэтому она, под ошарашенным взглядом стряпухи спокойно вытащив кошелёк из щели в стене за очагом, аккуратно выложила на стол сорок монет.
После ужина выяснилось, что ей уже не нужно посещать вечерние церемонии. Видимо, Маммея не хотела лишний раз напоминать о присутствии в святилище преступницы, осуждённой за святотатство. Зато она, прекрасно помня о своём обещании, отправила девушку в храм распевать гимны и молиться на ночь глядя.
Не желая лишний раз злить верховную жрицу, Ника примерно с час бормотала корявые стихи, так что заглянувшая в зал Маммея не нашла к чему придраться.
Но после её ухода девушке почему-то очень захотелось сменить репертуар. Наплевав на возможные неприятности, она от души спела "Звезду по имени Солнце", "Группу крови на рукаве", "Ворона-вигинга", "Ромас" Сплина ещё какие-то обрывки песен.
От нахлынувших воспоминаний стало грустно. Ника запахнулась в плащ, уселась на скамью и задумалась.
То ли верховная жрица специально громко хлопнула дверью, то ли это случайно получилось, только служанка святилища вновь встретила её на ногах возле статуи Рибилы.
Примерно то же самое произошло и на следующий день. Разве что вместо концерта для души путешественница тщательно обследовала скульптуру богини Луны, без труда обнаружив пустую нишу, по форме и размеру идеально подходящую для священного камня.
Постепенно как-то само собой выработался своего рода негласный договор. Ника исправно делает вид, будто по полночи молит Рибилу о прощении, а Маммея притворялась, что в это верит.
Придя в себя от очередного свалившегося на голову несчастья, девушка при каждом удобном случае стала внимательно наблюдать за поведением Доры. Она не сомневалась, что верховная жрица быстро вычислит того, кто подменил священный камень, и пыталась угадать реакцию "сестры хранительницы добра" на выдвинутое начальством обвинение.
Первые пару дней в поведении жрицы как будто ничего не изменилось. Но на третий Нике показалось, что та стала какой-то непривычно задумчивой. Пропустила мимо ушей вопрос стряпухи, а один раз даже не обратила внимание на рассыпавшую хворост Присту Фабию.
Путешественница предположила, что разговор "сестричек" получился более чем серьёзный. Вот только последствия он имел не те, которые скорее всего ожидала мудрая Маммея.
После утреннего ритуала одна из женщин напомнила верховной жрице о её обещании. Та с достоинством подтвердила обязательство покинуть храм, если не сумеет вернуть расположение Рибилы.
Но, видимо, её слова не очень-то убедили какую-то часть "прихожанок". Потому что, выйдя из святилища, они присоединились к небольшой, собравшейся на площади у фонтана толпе.
Люди, до этого просто что-то возбуждённо обсуждавшие между собой, неожиданно дружно направились к воротам двора храма Рибилы, возле которых устроили самый настоящий митинг, только без транспарантов, трибуны и звукоусиливающей аппаратуры.
Впрочем, голоса ораторов оказались достаточно громкими, чтобы поведать жрицам, их помощницам, а также случайным прохожим и жителям окрестных домов ту жгучую правду, которую от них скрывали до сих пор.
Оказывается, святилище богини Луны осквернено присутствием совершившей ужасное святотатство преступницы, из-за чего жители Этригии лишены благоволения не только владыки недр, но и его небесной подруги. Горожан теперь несомненно ожидают разнообразные беды и несчастья. А поскольку верховная жрица храма согласилась принять под его священные своды богохульницу, часть вины за грядущие несчастья несомненно лежит и на госпоже Маммее.
Толпа, состоявшая к тому времени почему-то из одних мужчин, дружно поддержала выступавших. Самые нетерпеливые требовали немедленной замены верховной жрицы и в подтверждение серьёзности своих намерений принялись швырять камни в хлипкие ворота.
Выносившая помои Ника, остановившись у дверей кухни, с интересом слушала доносившиеся с улицы обличительные речи и гневные крики. Показалось примечательным, что ни манифестанты, ни оратор даже не упомянули имя магистрата Мниуса Опта Октума, отправившего её сюда. Любой, даже не особо интересующийся политикой житель двадцать первого века, обратив внимание на данную странность, легко мог сделать соответствующие выводы: Во-первых, народ не спонтанно решил продемонстрировать свой гнев; во-вторых, "неистовые", явно приложившие руку к манифестации, не намерены пока открыто ссориться с городской властью.
Но град камней в ворота оказался для девушки полной неожиданностью. Сгрудившиеся перепуганной стайкой у заднего входа в храм помощницы жриц испуганно завизжали. Выглянувшая из "мастерской" Клио нырнула обратно, торопливо прикрыв массивную дверь.
Выскочившая из своей квартиры на лестничную площадку Маммея на миг растерялась, но, быстро придя в себя, закричала, потрясая сжатыми кулаками:
– Богохульники! Святотатцы! О, луноликая Рибила, обрушь на них всю силу своего гнева! О, владычица ночного светила, покарай негодяев, осмелившихся поднять руки на твоё святилище.
Однако, на этот раз возмущённую речь служительницы богини Луны толпа на улице встретила глумливым смехом и новыми ударами в ворота.
На какой-то миг Нике показалось, что негодующие манифестанты вот-вот ворвутся на территорию храма, и она даже огляделась, подыскивая пути для бегства.
Но тут кто-то предупреждающе завопил:
– Стража!
Обстрел ворот моментально прекратился, зато послышался удалявшийся топот, а также звон щитов и бряцание доспехов.
Судя по скорости бегства демонстрантов, жители Этригии предпочитали не связываться с городскими правоохранителями.
– Чего встали? – рявкнула Маммея, окинув двор растерянно-затравленным взглядом. – Вам что, делать нечего? Подумаешь, пара пьяниц дебош устроили. Идите работайте.
Ника подумала, что здесь пахнет совсем не парой, но предпочла сохранить своё мнение при себе и благоразумно поспешила скрыться с начальственных глаз.
Судя по всему, манифестация произвела большое впечатление на служительниц Рибилы. Верховная жрица скоро ушла, прихватив двух помощниц.
Служанка святилища решила, что та отправилась в базилику жаловаться магистратам на хулиганов. Однако оказалось, что они ходили на скотный рынок, где Маммея приобрела чёрную тёлочку с белыми чулочками на передних и задних ногах. Приста Фабия и Тейса Вверга отвели животное на птичник, предоставив заботам рабынь.
Вечером Ника узнала, что жрицы собираются провести большое жертвоприношение, надеясь умилостивить Рибилу.
Путешественница сразу вспомнила восхитительный вкус анимади. Надеясь, что и на этот раз часть жертвенной говядины попадёт на стол помощницам, девушка посчитала эту новость лучшей за сегодняшний день.
Пока служительницы богини Луны проводили вечернюю церемонию, Ника секретничала со своей рабыней. По приказу госпожи та смогла тайком выбраться в город, приобрела на рынке кое-какие мелочи и послушала разговоры.
Выяснилось, что среди горожанок начали циркулировать слухи о том, что Маммея в молодости якобы прижила ребёночка, которого то ли задушила, то ли выбросила на свалку. Этому пока мало кто верит. Но распространители клеветы утверждают, что обрушившееся на святилище Рибилы проклятие связано не столько с богохульницей-чужачкой, сколько с самой верховной жрицей.
– Ого! – вскинула брови девушка. – Кажется, за Маммею взялись всерьёз.
– Так оно и есть, госпожа, – важно кивнула Риата.
– Но зачем? – пожала плечами озадаченная Ника. – Храм не богат. Да и Рибила…
Оглядевшись на всякий случай по сторонам, она понизила голос:
– Богиня не из важных.
– Это как сказать, госпожа, – многозначительно поджала губы невольница. – Сколько женщин ей молится? Кто просит деток послать, а кто от них уберечь. Муж в семье главный, да только дом жена ведёт. Супруга встречает, кормит, поит, ублажает, да и утешает порой. Сама не раз такое видела.
– Ночная… птичка всегда дневную перепоёт, – усмехнулась попаданка, слегка переиначив русскую пословицу.
На какой-то миг собеседница замерла, удивлённо хлопая ресницами, потом понимающе улыбнулась.
– Как это вы хорошо сказали, госпожа! Сколько мудрости вложили бессмертные боги в вашу голову…
Нетерпеливым жестом хозяйка прервала льстивую речь рабыни.
Вновь пригодился опыт двадцать первого века и когда-то запоем читанные криминальные романы, в том числе и такие, где сюжет в той или иной степени касался разного рода политических интриг. Прибавив к этим знаниям полученную от Олкада информацию, Ника резонно предположила, что Клеар, проталкивая в магистраты своего кандидата, решил действовать ещё и через жён потенциальных избирателей. Этакое ноу-хау в местных предвыборных технологиях. А она лишь случайная жертва сих наполеоновских планов.
Хотя, возможно, всё как раз наоборот, и именно желание достать увёртливую богохульницу подсказало верховному жрецу Дрина столь тонкий политический ход? Поскольку, если он решил спихнуть с должности Маммею столь радикальным методом, вряд ли дело только в одной Нике Юлисе Террине.
Как бы то ни было, это не принесёт ей ничего, кроме неприятностей. Придя к столь неутешительному, но вполне закономерному выводу, девушка поплелась в храм. Возможно, всё-таки стоит помолиться Рибиле, чтобы та помогла Олкаду получить для неё помилование?
Видимо, сегодня "сестра хранительница добра" пожалела масла, потому что светильник еле горел, да и к тому же коптил больше обычного.
Верховная жрица появилась неожиданно рано. Мимоходом окинув взглядом погружённый во мрак зал, она быстро подошла к насторожившейся служанке святилища.
– Почему ты решила, что священный камень подменили?
– Я видела, как кое-кто ночью тайком ходил в храм с небольшим, но тяжёлым мешком, – полушёпотом ответила девушка, не желая демонстрировать своё категорическое неверие в "божественное вмешательство".
– И ты готова подтвердить это на суде? – продолжала допытываться собеседница. – Поклясться именем бессмертных богов?
– Могла бы, – кивнула Ника. – Только кто же поверит осуждённой за святотатство чужачке?
– Кто это был? – вопрос прозвучал резко и требовательно.
– Вам я имени не скажу, госпожа Маммея, – усмехнулась невольно вздрогнувшая девушка. – Вы его и без меня знаете.
– Тогда твои слова ничего не стоят! – презрительно фыркнула верховная жрица.
– А я ими не торгую, – спокойно возразила путешественница. – Просто хочу сказать, что у вас есть враг, госпожа Маммея. Который, так уж распорядились боги, угрожает и мне.
Брезгливо скривив бледные губы, женщина окинула собеседницу насмешливо-надменным взглядом.
– Я не верю, что кто-то способен на подобное святотатство. Но даже если это сумасшедший, который решился подменить священный камень, тебе бояться нечего. Клянусь Рибилой, такого никогда больше не повторится.
– Вряд ли стоит давать такую опрометчивую клятву, госпожа Маммея, – заметила Ника, чувствуя нарастающее раздражение от тупого самомнения верховной жрицы. – Но даже если этого не случится, произойдёт что-нибудь другое. Враг не остановится. Он будет следить за каждым вашим шагом, пойдёт на любую подлость, чтобы изгнать вас из храма, а меня отправить на рудники.
– Мне, как и тебе, недолго осталось здесь оставаться, – с неожиданной грустью улыбнулась женщина, глядя куда-то в темноту.
– Если бы наш враг мог ждать, он бы не решился на подобное святотатство в ночь новолуния, – продолжала доказывать начальству служанка святилища. – А уйти можно по-разному. В блеске славы и уважения, оставив своё место достойному преемнику, или быть изгнанным с позором из храма богини, служению которой посвятила всю жизнь.
На осунувшемся лице собеседницы появилась снисходительно-презрительная усмешка, похожая на ту, с которой недалёкие, но считающие себя очень умными, взрослые люди слушают наивный детский лепет.
"Ах, вон ты как?! – вызверилась окончательно вышедшая из себя путешественница. – Посмотрим, как тебе это понравится!"
– Даже если ваш враг вдруг… исчезнет, это не избавит вас от очень больших проблем.
– Это ты о чём? – удивилась верховная жрица, но уже через миг глаза её округлились, и голос зазвенел металлом. – Что за постыдные намёки?! Ты что себе позволяешь?!! Забыла, с кем разговариваешь?!!!
– Я полагала, что с умной женщиной, которая по вине негодяев тоже оказалась в очень сложной ситуации, – взяв себя в руки, пояснила Ника, решив всё же высказаться до конца. – По городу уже ходят слухи о том, что святилище Рибилы было проклято до моего появления. Подробности можете узнать сами. Не хочу повторять ту мерзость. И как теперь поведут себя горожане, если с одной из ваших жриц что-то случится?
– Заткнись сейчас же!!! – женщина рявкнула так, что огонёк светильника, затрепетав, едва не погас. – Мы здесь все сёстры! Как только твой змеиный язык повернулся говорить такое перед ликом бессмертной Рибилы!?
– Прошу прощения, госпожа Маммея, – тут же пошла на попятную собеседница. – Обещаю, больше не открывать рот без вашего разрешения.
– Молись, чтобы луноликая Рибила в бесконечной милости своей простила твои мерзкие речи, достойные какой-нибудь дикарки, а не дочери славных сынов великой Империи! – продолжала бушевать верховная жрица. – Запомни навсегда: здесь живут хорошие, добрые люди, которые чтят волю небожителей и уважают закон. И если я только узнаю, что ты хотя бы раз позволишь себе подобные грязные намёки, клянусь хозяйкой ночного светила, ты на другой же день окажешься в тюрьме, а благородный сенатор Касс Юлис Митрор ещё и поблагодарит меня за это!
Наставник много и охотно рассказывал об истории своей родины, явно всячески стараясь её приукрасить и облагородить. Но даже по его словам за последние пару сотен лет произошло достаточное количество событий, заставивших Нику ну очень сильно усомниться в истинности утверждений ораторши.
Однако, слушая её высокопарные разглагольствования, девушка быстро поняла свою ошибку. Всё ещё слабо разбираясь в местных реалиях, Ника говорила слишком откровенно, почти не стесняясь называть вещи своими именами. Видимо, в Империи среди малознакомых людей так не принято, и следует выражаться ещё более обтекаемо и иносказательно.
Поэтому она ещё раз низко поклонилась, стараясь придать лицу выражение глубокого раскаяния.
Не слыша возражений и видя покаянное смирение слушательницы, верховная жрица постепенно успокоилась, и хлестнув её на прощание разъярённым взглядом, вышла с гордо поднятой головой.
Несмотря на чтение разного рода философских трактатов местных мудрецов, которыми её буквально закармливал Наставник, попаданка так и не овладела в должной мере искусством играть словами, пряча за высокопарными фразами их истинный смысл.
Видимо, дочки имперских аристократов проходят эту науку с детства, и войдя в возраст невест, чувствуют себя свободно в обществе великосветских лицемеров.
Усевшись на лавку и обхватив колени руками, Ника обиженно шмыгнула носом, кажется, только теперь начиная в полной мере представлять, что из себя представляет имперская знать. Ко всем страхам, которые то и дело терзали её душу, добавился ещё один.
Потянуло холодом. По черепичной крыше забарабанили капли дождя. На душе сделалось как-то особенно мерзко. С трудом сдерживаемые слёзы все же прорвались, заструившись по щекам. Как же она ненавидела этот мир!
Огонёк светильника, чуть колебавшийся от долетавших сквозь окно на фронтоне порывов ветра, вдруг, затрепетав, едва не сорвался с фитиля.
Сообразив, что это сквозняк, девушка быстро встала, торопливо вытирая краем накидки мокрое лицо.
Верховная жрица вошла, держа в руке обёрнутую папирусом восковую свечу. Сбросив на плечи плащ из плотной материи, она подошла к служанке святилища, уныло бормотавшей себе под нос хвалебный гимн Рибиле, и тихо спросила:
– Ты знаешь, как победить нашего врага?
Не ожидавшая подобного вопроса Ника вздрогнула, но ответ у неё имелся уже давно.
– Да. Разоблачить его на глазах у всех.
– Сама же говорила, что тебе никто не поверит, – напомнила собеседница.
– На неё укажу не я, – покачала головой девушка, не опуская глаз под буравящим взглядом верховной жрицы. – И не вы, госпожа Маммея.
– А кто? – кажется, даже растерялась женщина.
– Она, – Ника кивнула на громоздившуюся в темноте статую богини Луны.
Верховная жрица испуганно отшатнулась.
– С нашей помощью, госпожа Маммея, – девушке стоило больших усилий не рассмеяться, глядя на ошарашенное лицо собеседницы.
– Ты опять богохульствуешь! – вскричала Маммея, всплеснув руками. – Всё, больше не хочу тебя слушать!
– Ни в коем случае! – решительно возразила ожидавшая примерно такой реакции путешественница. – Да, я знаю, что времена, когда небожители, не скрываясь от глаз смертных, бродили по земле, давно прошли. Но здесь остались верные почитатели богов, и вы одна из них. Разве вся ваша жизнь не прошла в служении луноликой Рибиле?
Напряжённо ловившая каждое слово верховная жрица машинально кивнула.
– Так почему же вы не хотите помочь владычице ночного светила защитить честь и славу её святилища? – девушка едва не застонала от облегчения, чувствуя, что собеседница начинает прислушиваться к её аргументам. – Кто, кроме вас, способен разоблачить предательницу, покрывшую позором всех жриц богини Луны и тех, кто жил здесь раньше, и тех, кто придёт после вас? Бессмертные и так знают её подлое имя. Вам остаётся только сообщить его людям, тем самым очистив себя и храм от незаслуженных подозрений.
– Что ты предлагаешь, Юлиса? – всё ещё нерешительным тоном спросила женщина, явно впечатлённая её пламенной речью.
– Для начала позвольте вас кое о чём спросить, – заметив, как сразу насторожилась верховная жрица, Ника поспешно замахала руками. – Нет, нет, госпожа Маммея, я не пытаюсь выведать ваши тайны, и если вопрос покажется вам неуместным, так и скажите.
Немного успокоившись, собеседница кивнула.
– Священный камень – один и тот же, или в каждое новолуние свой?
Глава служительниц Рибилы возмущённо фыркнула, но, видимо, вспомнив, где родилась и выросла дочка опального аристократа, снизошла до ответа:
– Тебе следует знать, что после ритуала камень разбивают на кусочки, потом растирают в пыль. Два раза в год: в весенние и осенние рибиларии мы торжественно высыпаем порошок в реку, чтобы текущая вода унесла дурную кровь.
Чуть помолчав, она осторожно добавила:
– Немного пыли использует сестра Клио для своих снадобий. Только не стоит об этом рассказывать всем подряд.
– Благодарю за доверие, госпожа Маммея, клянусь Рибилой, я буду молчать как рыба, – заверила девушка. – Камни изготовляют непосредственно перед ритуалом, или у вас есть запас?
– Пока он не побывал в теле статуи, это просто треугольный камень и всё. Только божественная сущность хозяйки ночного светила, присутствующая в храме и сконцентрированная в её кумире, делает его священным!
– Тогда где вы их берете? – пропустила богословскую лекцию Ника.
– Их издавна делают в мастерской скульптора Мединаса, – вновь пустилась в объяснения верховная жрица. – Когда-то его прабабка пожертвовала немало денег на строительство нашего храма. С тех пор эта семья исполняет наши заказы. Так повелось. Но зачем тебе это знать?
– Прошу вас набраться ещё немного терпения, госпожа Маммея, – уклонилась от ответа девушка. – Как я поняла, камни хранятся в кладовой, ключи от которой у госпожи Доры, а вы даже не знаете, сколько их там осталось?
– Да, – растерянно кивнула собеседница. – Всеми запасами ведает "сестра хранительница добра". Но я могу посмотреть записи…
– Не нужно, – чуть резче, чем следовало, прервала её путешественница, деловито осведомившись. – Вы сможете достать два таких же камня, но только так, чтобы никто не узнал, госпожа Маммея?
– Почему именно два? – верховная жрица, казалось, не заметила дерзости служанки святилища.
– Один – чтобы вернуть святилищу доброе имя. А второй поможет разоблачить предательницу.
Бросив быстрый взгляд на белевшую в темноте статую Рибилы, женщина неожиданно предложила:
– Давай отойдём. Ни к чему вести такие разговоры пред светлым ликом великой богини.
– Как скажете, госпожа Маммея, – согласилась мгновенно насторожившаяся Ника, и шагнув в сторону, лёгким поклоном предложила начальнице идти впереди.
Девушке почему-то не хотелось оставлять её за спиной.
Приняв опасение за почтение, верховная жрица благожелательно кивнула.
Ударяясь о черепицу, капли дождя собирались в ручейки и крошечными водопадиками падали с крыши храма.
Чем ближе глава святилища и его служанка подходили к массивным двустворчатым дверям, тем громче становился шум дождя и ветра.
"Кажется, она пришла сюда специально, чтобы статуя не могла нас услышать?" – в который раз подивилась Ника наивной хитрости суеверных радлан.
– Ну, положим, у нас будут два камня, – внезапно остановившись, резко развернулась Маммея. – И никто об этом не узнает. Как ты собралась… исправлять то, что случилось в это новолуние?
Отметив, как легко верховная жрица манипулирует местоимениями, заменяя "нас" на "ты", путешественница перешла к изложению своего плана. Опять пришлось тщательно взвешивать каждое слово, в любую секунду ожидая взрыва благородного негодования и искреннего возмущения.
– Если уж мы, смертные, точно знаем, что камень подменили, то небожителям это известно наверняка?
Собеседница медленно кивнула, настороженно ожидая продолжения.
– Тогда мы никого не обманем, если скажем, что в прошлое новолуние на алтаре оказался поддельный камень, но теперь мы отыскали настоящий и готовы продемонстрировать его женщинам Этригии.
– Тебе известно, где она его спрятала? – встрепенулась верховная жрица.
– Нет, – покачала головой девушка, чувствуя, что разговор приближается к опасной черте. – Могу только предположить, что лежит в той же кладовой, что и все остальные. Насколько я понимаю: по внешнему виду его никак не отличишь?
– Тогда как же мы его… покажем? – непонимающе захлопала ресницами собеседница, проигнорировав последний вопрос.
– Я уже сказала, госпожа Маммея, – нахмурив брови, Ника старалась говорить, как можно более убедительно. – Что не хочу знать ваши тайны. Мне это не нужно. Зато я уверена, что похититель не рискнёт объявить камень фальшивым, поскольку это будет равносильно признанию в его похищении.
Девушка с замиранием сердца ждала очередной отповеди и новых обвинений в богохульстве и святотатстве. Однако, вместо этого верховная жрица почти шёпотом спросила:
– Как второй камень поможет разоблачить предательницу?
– В этом нам понадобится помощь госпожи Клио, – мысленно перевела дух путешественница. – И та серебряная чаша, которую подарила храму вдова магистрата Сервака.
– Что тебе нужно от сестры? – нахмурилась Маммея. Кажется, ей не хотелось посвящать кого-то ещё в столь щекотливое дело.
– Я слышала, что кроме снадобий она готовит разные краски? – спросила Ника, окончательно убеждаясь, что самая трудная часть беседы осталась позади, и речь идёт уже о чисто технических вопросах. – В том числе и для тканей?
– Случается, – неопределённо пожала плечами собеседница. – А зачем тебе краска?
Девушке пришлось дважды излагать свой замысел, прежде чем верховная жрица смогла проникнуться его изящным коварством.
Придя в плохо скрываемый восторг, она даже предложила собраться втроём и обсудить все детали.
– Не стоит, – возразила Ника. – Наш враг ничего не должен заподозрить. Вы поговорите с госпожой Клио, а я встречусь с ней в "мастерской".
Внезапно собеседница резко погрустнела.
– Что, если она не захочет во второй раз менять камень?
– Значит, её надо к этому подтолкнуть, – солидно ответила девушка.
– Как? – усмехнулась верховная жрица.
– Поставить в такое положение, когда соблазн повторить то, что она уже делала, будет слишком велик, и она не сможет от него отказаться, – пояснила путешественница. – Для начала усыпить внимание, заставив поверить, что вы её ни в чём больше не подозреваете. А незадолго до новолуния сделайте вид, будто заболели. Проводите больше времени в кровати, поднимаясь только за тем, чтобы провести самые необходимые церемонии. При этом не скрывайте, кого вы желаете видеть своей преемницей. Тогда, зная, что охранять священный камень некому, враг не устоит перед искушением окончательно расправиться с вами и со мной, пока кто-то другой не стал верховной жрицей.
– Я подумаю над твоими словами, – медленно проговорила женщина. – А сейчас иди спать.
– Спасибо, госпожа Маммея, – поблагодарила Ника.
На подгибающихся от усталости ногах она кое-как доковыляла до спальни, где, споткнувшись о стол, перебудила соседок, но даже не обратила внимание на обрушившийся град упрёков.
Утром, убираясь в "мастерской" Клио, девушка специально задержалась до её возвращения. Однако "сестра хранительница знаний" подчёркнуто холодно ответила на приветствие служанки святилища, явно не желая с ней говорить.
Нику это обеспокоило и озадачило. Неужели она вчера ночью зря распиналась перед верховной жрицей, и та отказалась от публичного разоблачения предательницы? Перебирая в уме возможные причины подобного решения, девушка пришла к выводу, что Маммея просто не желает "выносить сор из избы", выставляя напоказ преступление одного из членов своего и без того крошечного коллектива.
В таком случае путешественнице остаётся только ждать и надеяться на то, что Олкад сумеет добиться помилования до того, как Дора подложит ей очередную свинью.
Жрицы и их помощницы метались как угорелые, готовясь к намеченной на полдень церемонии жертвоприношения. Рабыни обмыли тёлочку тёплой водой, тщательно вытерли чёрную шкуру, украсили рога и шею жёлтыми лентами с маленькими колокольчиками.
Заметив торопливо шагавшую к птичнику жрицу с двумя помощницами, возвращавшаяся из сада Ника, притаившись за углом, принялась с интересом наблюдать за происходящим.
Критически осмотрев будущую жертву, призванную вернуть жительницам Этригии благорасположение богини Луны, "сестра хранительница добра" велела насторожённо-бледным Героде Пульхие и Тейсе Вверге взяться за концы лент, а явно перетрусившему Гвоздю открыть ворота, за которыми уже собралась небольшая толпа.
Затаив дыхание, путешественница ожидала выкриков, оскорблений, даже камней и прочих проявлений народного гнева. Однако, горожане встретили Дору довольно благожелательно, недвусмысленно демонстрируя, кого именно хотят видеть верховной жрицей храма Рибилы. Учитывая, что Ника узнала среди собравшихся трёх "неистовых", гонявшихся за ней когда-то по площади, вряд ли стоило этому удивляться.
Позже выяснилось, что и при совершении жертвоприношения не произошло ничего из ряда вон выходящего. Пара-тройка выкриков из довольно многочисленной толпы не в счёт. Всё-таки жители Этригии чтили своих богов и не решились нарушить обряд, посвящённый одной из небожительниц.
По его завершению стряпуха с помощницей долго возились с говяжьей требухой: промывали и чистили кишки, варили лёгкие, жарили печёнку, которой, кстати, на долю обитательниц святилища пришлось совсем немного. Тем не менее ужин оказался непривычно сытным, от чего потянуло в сон, но вместо этого пришлось мыть посуду.