Текст книги "Кровавый закон (СИ)"
Автор книги: Анастасия Вернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
– Я просто пытаюсь понять, почему…
– Заткнись, – взбесился мужчина.
– Знаешь что! – совсем обиделась Олиф. – Я тут доживаю свои последние минуты, и хочу провести их хоть как-нибудь, лишь бы не в молчании! А ты, к сожалению, единственный человек, который тут сидит рядом со мной! Поэтому ты все равно меня выслушаешь!
– Да-а? – восхитился Лекс.
– Да, – буркнула девушка.
Мужчина насмешливо хмыкнул.
– Знаешь, почему ты считаешь, что небо голубое?
И видя, что девчонка молчит, продолжил:
– Потому что тебе так внушили. И лучше смирись с этим.
– Почему? – озадачилась девушка.
– Потому что. Простой пример: тебе с детства внушали, что убивать плохо – это правило. А ты его нарушила. И вот чем это закончилось.
– Еще… еще ничего не закончилось.
– Серьезно? Посмотри на себя: ты на восходе встаешь только потому, что так надо, ноги переставляешь потому, что твой организм хочет влаги, и разговариваешь, лишь бы не сойти с ума в молчании. Ты не человек – ты овощ. Ты уже не живешь.
– Это не так! – воскликнула Олиф.
Лекс ничего не сказал, потому что они оба знали, что он прав. Прав настолько сильно, настолько жестоко, что хотелось выть от отчаяния. Живой труп – вот, кто она.
Олиф отвернулась и принялась выводить какие-то узоры на песке. Ей в голову ударила странная мысль: а что, если она уже сошла с ума? Сумасшедшие задумываются над этим, или нет? Они вообще могут задумываться?
Олиф так и не смогла найти ответа.
Земля треснула, подпрыгнула, и где-то из ее недр послышалось раскатистое шипение. Девушка испуганно вздрогнула, хотела вскочить, но властная ладонь легла ей на плечо, удерживая на месте. Лекс был спокоен, как статуя, на его лице не было ни единой эмоции.
Сердце перевернулось в груди, испуганно замерло, и забилось так сильно, что казалось, будто по всей пустыне разнеслось безнадежное: бум, бум, бум.
Олиф порывисто вздохнула, повернула голову, чтобы посмотреть на тех, кого видела лишь однажды, но вдруг в виске кольнуло настолько сильно, что в глазах потемнело. Сознание начало уплывать так стремительно, словно его подхватила бурная река, не обращающая внимания на плотину разума.
В ушах, да и в самом предательском сознании, отложился голос Лекса, мягкий и спокойный:
– Прости, не хочу, чтобы ты это видела.
Глава 9
В сознание, словно стрелы влетали обрывки непонятных звуков, вертелись, кружили, вызывая суматоху в и так разбросанных мыслях, и куда-то исчезали. Олиф могла лишь ждать, пока пройдет помутнение, даже не пытаясь разобраться в непонятных: «эм», «жуп», «прогв» и так далее. Постепенно к телу начала возвращаться чувствительность, голоса обретали полную форму, но не смысл. Девушка отчетливо поняла, что что-то держит ее за руки и заодно прижимает к чему-то холодному, вроде бы, стене. Олиф попыталась высвободиться, но ничего не получилось. Кончики пальцев онемели, а сами руки затекли, запястья отдавали притупленной болью.
В помещении было холодно, ощутимо пахло сыростью, потом, и, кажется, откуда-то выбивался запах то ли навоза, то ли мочи. Олиф поморщилась. Приоткрыла глаза и даже не стала щуриться, потому щуриться было не от чего. Там, где она находилась, было темно. Единственный свет, который позволял видеть лишь расплывчатые тени фигур, исходил от стен, в виде небольших зеленых слизней. Что это такое, девушка не имела ни малейшего понятия.
Олиф перевела взгляд на тени. Несколько людей. Хотя нет, не людей – Песчаников. Пять, или шесть. Девушка, наконец, осознала, что на ее запястьях и ногах скованны кандалы, прикрепленные к стене. Они-то и не давали ей шанса пошевелиться.
Лекс что-то невразумительно сказал. Песчаник, лица которого, к счастью, видно не было, зло огрызнулся. Даже оскалился. Олиф перевела взгляд на своего товарища, понимая, что он разговаривает с этими существами на их же языке.
Одна из теней пошевелилась, и сделала шаг вперед, что-то грозно буркнула. При слабом зеленом свете были видны лишь контуры явно мужской фигуры.
Тот, кто разговаривал с Лексом, явно был главным среди них. Это читалось в его отрешенно-безумном взгляде, в его движениях, в его интонации. Он повернулся в сторону Олиф. Медленно приблизился. У девушки сердце екнуло в пятки. Что ему нужно?
Песчаник спросил что-то на своем языке. Лекс ответил за девушку. Что уж он сказал, Олиф не знала, но Песчаник вдруг расплылся в улыбке.
– Тогда поговорим на вашем языке, – жутко корявя все слова, предложил главарь. – Кто она? – вопрос был явно обращен к Лексу.
Тот ответил на языке песчаных людей. Главаря такой ответ не устроил, он покачал головой.
– Нет, скажи так, чтобы она поняла.
– Игрушка, – сказал, как обрезал.
– Игру-у-ушка… verde. De verde! Но, Лекстер, – деланно возмутился главарь, – она же страш-ш-шная! Куда ты смотрел?
– Угадай.
Удар в нос был такой неожиданный, что Олиф аж подпрыгнула и испуганно вскрикнула. Голова Лекса мотнулась в сторону, и даже при таком скупом освещении было видно, как капельки крови забрызгали стену. Только сейчас девушка поняла, что это уже не первый удар – на лице мужчины красовались жестокие подтеки, и на пол капала темно-красная жидкость.
Главарь зацоцкал языком, выказывая неодобрение, а на его лице, бледном и отдающем синевой при зеленоватом свете, по-прежнему играла милая улыбка. В этот момент Олиф показалось, что в этом существе обитает еще два существа: одно злится от каждого слова, яростно выпрыскивая свою злость на других, а другое отвечает за внешние эмоции, и мило улыбается всем и каждому, пытаясь тщетно доказать, что все хорошо, и добро всегда побеждает зло.
Девушка, с примесью злобы, обиды и страха наблюдала за тем, как Песчаник, поразительно напоминающий типичного человека, вытирает кровь с руки. Ей хотелось жалостно спросить, чего им от них нужно, но она молчала. Не потому, что боялась, а потому, что Лекс так сказал. И когда она только начала верить ему?!
– Ты, – он ткнул пальцем, в котором проглядывались кристальные песчинки, в девушку, – как тебя зовут?
– О… О-Олиф. – Голос дрожал. Она прекрасно понимала, что не стоило показывать им своего страха, но эмоции были сильнее нее.
– Скажи мне, сколько ты тут уже? – все так же мило и беззаботно спрашивал он.
– Н-не помню…
И тут главарь сделал то, что заставило Олиф сжаться от страха и удивиться быстроте, резкости и ловкости Песчаника. Он приблизился к девушке, схватил за подбородок, и таким знакомым движением задрал ей голову поближе к свету, чтобы пристально заглянуть в глаза.
– Недолго. Хорошо. Отправьте ее к «лапочкам», пускай подготовят. – Его голос стал грубым, не терпящим возражений.
Никто не пошевелился. Главарь удивленно повернулся к своим людям, потом понял, что все это время говорил на чужом языке, и повторил то же самое на своем.
Остальные Песчаники, до этого момента казавшиеся лишь тусклой, размытой тенью, тут же дернулись к девушке, исполнять приказ. Олиф испуганно вытаращилась на них, а в следующую секунду по всему помещению раскатистым басом прогремел смех Лекса. Такой громкий и такой зловеще-насмешливый, что у девушки по спине пробежала стая мурашек.
– Что смешного? – резко, грубо спросил главарь, приближаясь к мужчине.
Тот ответил ему на их языке.
На секунду Олиф показалось, что лицо Песчаника перекосило от отвращения, но она тут же подумала, что ошиблась, ведь никаких изменений не произошло. Он все так же спокойно смотрел на Лекса, и лишь его кулаки то сжимались, то разжимались.
Главарь снова подошел к Олиф
– Милая… маленькая розочка, – ласковым голосом начал он, и почти сразу же ткнул пальцем в заключенного в кандалы мужчину. – Скажи, он тебя трогал?
– Т-трогал? – переспросила ошарашенная девушка.
– Не знаю. Это ты мне скажи.
Она перевела взгляд на бесстрастное лицо Лекса. Кажется, тот чего-то ждал, и вытаскивать Олиф из этой ситуации не собирался.
– Я-я…
– Ну? – нетерпеливо отозвался Песчаник.
– Я-я…
– Ты? Нет, не ты, а он. – У девушки появилось стойкое ощущение, что этот… это существо играет со всем ними. Забавляется происходящим, и одновременно внимательно изучает каждого из них.
– Я-я… – снова глупо повторила Олиф.
– Нет, Лекстер, я тебя определенно не понимаю! Это все, что она знает? Я, да я. Девочка, ты тупая, как стадо ослов. Я разве спрашивал про тебя? – Песчаник вплотную подошел к ней, слегка коснулся колючими пальцами молоденькой кожи и заставил ее повернуть голову. – Вот видишь эту тварь, что висит рядом с тобой? Я спрашиваю тебя: он спал с тобой или нет?
– Нет, – смело ответила девушка. Она вдруг поняла, почему Лекс молчит. Если он сейчас заговорит, главарь тут же заподозрит что-то неладное. Поэтому теперь ответственность за их жизни перевалила на чашу весов Олиф.
– Я так и знал! – победно отозвался Песчаник.
– Это я спала с ним, – сохраняя спокойное выражение лица, добавила девушка. – Это вышло случайно.
Краем глаза уловила… уважение, да именно уважение во взгляде Лекса.
Главарь был ошарашен.
– Разве я похож на того, кто отказывается от таких подарков судьбы? – послышался насмешливый голос рядом.
Песчаник словно только этого и ждал. Он замахнулся и с такой силой врезал мужчине, что Олиф на секунду послышалось, будто что-то хрустнуло. Она зажмурилась, не в силах наблюдать за всем этим.
– Ты совершила большую ошибку, когда раздвинула перед ним ноги, – выплюнул главарь, обращаясь к девушке, и раздал несколько приказаний на своем языке.
К Олиф снова подошли тени, вблизи оказавшиеся все теми же Песчаниками. Один из них принялся открывать замок на руках, а другой на ногах, девушка почувствовала, как жесткие, тяжелые оковы спадают с и без того разодранной кожи. Боль стрелой прокатилась по всему телу, вползла в раны и поселилась там, казалось, навсегда, не собираясь утихать ни на секунду. Из груди вырвался отчаянный стон.
Ее схватили под локотки, и повели, вернее, понесли – ноги у Олиф отказывались слушаться, – прочь из этого помещения. Краем глаза она заметила, что и Лекса так же освободили.
Девушка сжалась от страха и странного ощущения в груди, плавно перетекающего в тугой комок тревоги, грызущего ее все это время. Попыталась оглянуться, но крепкие, осыпающиеся руки Песчаников загородили ей весь обзор. Куда делся Лекс?
Они остановились, что-то невдалеке щелкнуло, послышался скрипящий звук открывающейся двери, и Олиф увидела перед собой тоннель. Длинный, широкий, со светящимися слизнями на стенах. Песчаники вошли внутрь, вернее вышли наружу. Ее тащили дальше, а она все не могла оторвать взгляда от этих странных существ на стенах. Они напоминали слизней, а может, ими и являлись, толстых и противных, а внутри них словно горела свеча. Гадкие на вид существа, казалось, приклеились к темным каменным стенам, едва освещая путь.
Куда ее ведут, девушка не решалась спросить.
Она отметила, что Песчаники безумно похожи на людей, только состоят из песка. У них, так, как и у людей, разные формы носа, изгибы губ, разрезы глаз… Их поведение ничуть не отличалось от человеческого. Это было странно. Олиф привыкла считать, что Песчаники – звери, в прямом смысле этого слова. Но, оказалось, нет.
В тоннеле было холодно и сыро, однако девушка почему-то ничего не чувствовала. Они заворачивали то вправо, то влево, после десятого поворота Олиф сбилась со счета и отдалась в руки Провидению. Пускай. Пускай все идет своим чередом.
Она даже перестала гадать, куда ее могут вести, и лишь один единственный вопрос безумно мучил ее. Интересно, что случилось с Лексом?
Девушка вскинула голову, взглянула на темный потолок. Вот и все, прощай голубое небо.
Песчаники снова остановились, один из них открыл широкую и толстую дверь, с усилием навалился на нее, и Олиф завели внутрь. Тюрьма. Вокруг было множество решеток, которые тянулись, казалось, бесконечно. Запах моментально поменялся: пахло грязными, немытыми телами, и мочой. Девушка хотела зажать нос рукой, но ту держали Песчаники. Ей ничего не оставалось, как просто задержать дыхание.
Ее подвели к одной из камер, и достаточно аккуратно впустили внутрь.
Олиф не сопротивлялась.
За Песчаниками безнадежно захлопнулась сперва камерная, а затем входная дверь. Девушка прислонилась к решетке, чувствуя обжигающий холод железа. Раньше она мечтала об этом холоде, а теперь… нет, обратно в пустыню ей не хотелось. Теперь у нее осталось только одно желание.
Дверь со скрипом отворилась. Олиф удивленно отстранилась от решетки, отошла к стенке. Мимо нее прошли несколько Песчаников, которые вели, так же под локотки, Лекса. Вот только с него кандалы не сняли. Мужчину проводили до камеры, и, как только он оказался внутри, закрыли ее на несколько замков.
Олиф не решалась позвать старого товарища даже после того, как за Песчаниками закрылась входная дверь.
Девушка опустилась на холодную землю и прислонилась головой к стенке, наблюдая за пустующей камерой напротив. Лекса слышно не было, со стороны могло показаться, что его вообще там нет. Он умел дышать очень тихо, и даже в кромешной тишине, где каждый шорох отдавался гулким эхом, мужчина словно пропал.
Сидеть на полу было холодно, Олиф поднялась. Прошлась из угла в угол, и все-таки не выдержала.
– Лекс?
Ответа не последовало.
– Лекс, ты там?
Молчание. Словно и вправду нет. Но он есть, Олиф это знала.
– Лекс!
Ни смешка, ни раздраженного вздоха. Ничего. Девушка вспомнила, как главарь назвал его Лекстером. Это имя было для нее непривычным, но она решила попробовать.
– Лекстер. – Ни спрашивала, ни звала, просто утвердительно сказала.
– Не называй меня так.
Улыбка тронула губы девушки. Она ведь знала, что он там.
– За что тебя побил этот… странный… чело… чудик?
– Он пошутил. – Голос у него был тихий, размеренный, словно Лекс спал.
– Это было совсем не смешно! – возразила девушка.
– Я ему передам.
Олиф поняла, что мужчина не настроен на разговоры, и поэтому замолчала. Взглянула на потолок. Посмотрела на стены. На пол. Все было выложено из камня, и видимо очень-очень давно, потому что, то там, то тут виднелись выбоины, трещины, а где-то камней не было вовсе. Но строители, похоже, были предусмотрительны: за камнями лежали доски, и уже пробираясь через их трещины, песок понемногу засыпался внутрь, образуя на полу небольшую горочку.
– Что они хотят с нами сделать? – вопрос вырвался как-то сам собой.
Со стороны Лекса послышался тяжелый вздох.
– Тебя отправят к «лапочкам».
– К «лапочкам»? – опешила Олиф. – Но зачем тогда был весь этот спектакль?! Что… ну, мы… мы с тобой…
– Тебя отправят только к «лапочкам». А могли отправить к Хозяину.
Хозяин. Вот, как они его называют.
– А что будет с тобой?
– Буду лежать на траве, и наблюдать за бабочками.
– Куда отправят тебя? – не обращая внимания на его сарказм, требовательно спросила девушка.
– Далеко.
– Что значит далеко? – не поняла Олиф.
– То и значит.
На душе у девушки стало ужасно паршиво, хотя, казалось, больше уже некуда. Звук человеческих голосов зловеще отражался от стен практически пустого помещения, словно показывая гостям, что выбраться отсюда невозможно.
В горле встал комок. Девушка сглотнула, и комок переместился в пустой желудок. Радостно растянулся там, вызывая приступ тошноты.
– Я не хочу… – едва слышно выдавила она.
Но тут же прикусила язык. Ее никто не спрашивает. И никогда уже не спросит.
Олиф оставалось только надеяться, что все, что они сказали главарю – действительно идет во благо им самим же. Она присела на каменный пол, изрядно засыпанный песком, и принялась разглядывать железные прутья.
Марика наверняка сейчас сидит в их маленьком домике, готовит что-нибудь, или убирает, а может, укладывает Тимку спать, и даже не представляет, где сейчас оказалась ее сестра. Хотя, ей и не нужно представлять. Для Марики нет больше никакой Олиф. Теперь она мертва. Она умерла еще тогда, когда шагнула за Песчаную Завесу.
Девушка устало прислонилась головой к холодной стене. В этой тюрьме также царил полумрак, разбавляемый лишь слабеньким светом зеленых слизней.
– Что это за существа? – обратилась Олиф к Лексу.
Но тот, как обычно, промолчал.
– Эй, ты знаешь, что это за зеленая светящаяся слизь? – настойчиво повторила свой вопрос девушка.
– Светожелы, – лаконично ответил ей мужчина.
Олиф находится тут все ничего, а уже жалеет о том, что когда-то не послушалась Лекса. Что тогда не успела налюбоваться светлым небом.
Неожиданно девушка поняла, что тень от ее тела постепенно пропадает, и все больше сменяется зеленым свечением. Повернула голову, и увидела, как маленький комок слизи перебрался на стенку позади нее. Олиф осторожно поднялась на ноги, подошла к светожелу и слегка коснулась его кончиками пальцев. На ощупь тот оказался вовсе не слизким, а гладким и даже немного мягким.
Девушка снова провела по нему пальцами, но уже ощутимее. Светожел неожиданно пошевелился и распахнул огромные глаза, жалобно посмотрев на нее. Олиф испуганно одернула руку. Зеленый комок тут же почувствовал неладное, и закрыл глаза, опять став похожим на обычную слизь.
«Вот это чудеса», – восхищенно подумала девушка.
Она снова коснулась его кончиками пальцев, и когда тот открыл глаза, радостно улыбнулась. На нее смотрели два огромных черных зрачка, вокруг которых кольцом светилась зеленая радужка, и умоляюще пытались заслужить еще немного ласки. Олиф тут же вспомнила соседских котов, которые жмурились от удовольствия, когда их начинали чесать под холкой. Ей это показалось настолько милым, что она не удержалась и принялась гладить маленького светожела. Его веки чуть опустились, он едва заметно пошевелился и в следующее мгновение распушился. Олиф снова испуганно одернула руку и посмотрела на пушистое глазастое создание. На этот раз он ее движения уже не испугался.
– Какой же ты чу… – начала она, но грохот открывающейся входной двери заглушил конец фразы.
Светожел тут же принял свой обычный вид, закрыв глаза и втянув в себя волоски.
Олиф осторожно подошла к решетке, чтобы лучше разглядеть новоприбывших. Песчаники приблизились к ее камере, открыли дверь и под локотки вывели девушку наружу. Она успела оглянуться и убедиться, что к Лексу никто не подошел. И что он так и не выглянул из своей камеры.
* * *
Олиф вели все по тем же мрачным, холодным коридорам. Светожелы больше не открывали глаз и не пушились. Казалось, что все эти повороты бесконечны. Как Песчаники умудряются не заплутать тут, оставалось только гадать. Девушка старалась идти ровно, не выказывать своего волнения и страха, но все равно то и дело спотыкалась.
Сколько они шли, Олиф не знала. После очередного поворота она вдруг увидела, как вдалеке пляшут игривые огоньки пламени. Стоило им приблизиться к еще одной развилке, Олиф поняла, что этот свет исходит от факелов, расставленных возле каждой двери. А дверей здесь было много, очень много, они тянулись до самого конца коридора.
Девушку подвели к одной из этих дверей. Песчаник грубо постучал, и спустя несколько мгновений перед ними предстала красивая девушка, с рыжими кудрями, доходившими ей до пояса, и в полностью просвечивающей розовой тряпке, перевязанной на поясе.
Олиф почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
– Принимайте новенькую, – пробасил один из ее сопровождающих.
Рыжая обворожительно улыбнулась, подошла к девушке и аккуратно потянула ее на себя.
– Какие вы невежливые, мальчики. Они тебе напугали? – нежно осведомилась она.
Олиф порывисто вздохнула и замотала головой.
– Ну не переживай, тут все твои проблемы мигом решаться.
Олиф уж и не знала, что хуже: здесь или там. В отчаянии оглянулась на грозных Песчаников, но тех уже не было. Рыжая закрыла дверь и попросила Олиф не стесняться, проходить и чувствовать себя, как дома.
Девушка испуганно оглядела комнату. Тут было светло, повсюду горели свечи, и витал приятный душистый, явно искусственный аромат. Возле одной стены стояла большая кровать, напротив нее вторая, а между ними расположился черная медвежья шкура. Олиф перевела взгляд на большое зеркало, возле которого расположилась тумбочка с кучей флакончиков, скляночек и расчесок, а так же шкатулок, из которых выглядывали тонкие непонятные предметы.
– Твоя кровать у дальней стены, – объявила рыжая. – Моя прежняя соседка недавно съехала, поэтому тебя никто не выгонит.
Олиф хотела спросить, куда в этом подземелье могла съехать соседка, но не стала этого делать. Она решила, что безопаснее будет молчать.
– А ты, я смотрю, только-только сверху, – продолжала «лапочка». – Тебя придется привести в надлежащий вид. Вставай здесь.
Голос у нее был приятный, мелодичный. Она не вызывала отторжения, во всяком случае, на первый взгляд. Олиф покорно встала возле зеркала и позволила девушке делать с ней все, что той будет угодно.
– Эти тряпки выкинем, – щебетала та, – давай, снимай с себя все. Сейчас нам принесут бочку, и мы отмоем все это.
Девушка стянула с себя огрызок некогда хорошего платья, и рыжая с неким неудовольствием посмотрела на ее перевязанные бедра.
– Сколько уже идет кровь?
– Два дня.
«Лапочка» тяжело вздохнула и приказала:
– Развязывай. Я принесу другую повязку.
Рыжая подошла к одной из занавесок, отодвинула ее и скрылась в соседнем помещении. Олиф послушно принялась за дело и тут вспомнила, что у нее в складках лежит небольшой ножик. Она выудила его трясущимися руками, оглянулась, пытаясь придумать, куда можно было бы его спрятать, и, понимая, что рыжая возвращается, быстро засунула его под кровать.
Разноцветные занавески раздвинулись, из них плавной походкой выплыла «лапочка» и протянула Олиф тонкую повязку, с четырьмя толстыми нитями по краям. Ничего не спрашивая и абсолютно не стесняясь, она раздвинула девушке ноги, стерла всю засохшую кровь влажным полотенцем и завязала новую подкладку.
В этот момент в комнату внесли бочку двое Песчаников, и, не обращая на девушек никакого внимания, тут же вышли. Это немного удивило Олиф, но рыжая тут же заставила ее забыть о своих мыслях, приказав стирать с себя всю грязь. Затем наложила какую-то прохладную мазь на пожелтевший синяк на щеке.
Спустя некоторое время, она нацепила на девушку чистое красивое платье, длина которого достигала ее пят. Ткань была приятной и нежной, в отличие от ее прежней одежды, до боли коловшей кожу.
Рыжая подвела ее к зеркалу и гордо провозгласила:
– Ну вот, теперь хоть на девушку похожа.
Олиф с сомнением оглядела чистое, ухоженное отражение. Платье плотно облегало фигуру, правда, никак ее не подчеркивало, а наоборот, слишком выделяло выпирающие бедра. За последний месяц Олиф очень сильно похудела, и теперь напоминала тощую обглоданную кость. Кожа, загоревшая на солнце, совершенно не сочеталась с темно-синим цветом платья. Желтеющий синяк на щеке тем более не мог сгладить общее впечатление. Скорее всего, именно поэтому Олиф не почувствовала ни радости, ни восторга, а лишь какое-то обреченное смирение.
– Загар скоро спадет, – заверила ее «лапочка», – и синяк тоже не вечен.
И видя, что Олиф ничего на это не отвечает, добавила:
– А знаешь, твоя прическа мне нравится. Очень необычно. Сейчас только переплетем…
Рыжая усадила девушку на стул и принялась ловко работать пальцами, перебирая ими локоны. Олиф перевела взгляд на тумбочку: на ней находилось столько красивых вещей и приспособлений, о которых в прошлой жизни девушка могла только мечтать. Гребень, которым «лапочка» проводила по ее волосам, показался ей особенно привлекательным. Тонкая лазурная оправа, с вкраплениями мелких камешек, цвета хаки. Дорогая, наверное, вещица. Интересно, как она сюда попала?
– Ну вот, теперь и волосы приведены в порядок.
Рыжая немного отошла от девушки и умиленно на нее посмотрела.
– Прекрасно. Ты выглядишь как…
Дверь с размаху распахнулась и стукнулась о стенку, заставив подскочить на месте обеих девушек. В комнату размашистым шагом влетел высокий, по пояс обнаженный мужчина, в пятнах крови.
– Прости, дорогой, сегодня я занята, – проворковала «лапочка».
Нежданный гость перевел взгляд на вторую девушку. Олиф внутренне напряглась, чувствуя, как в животе натянулась тугая струна. Не узнать этого человека было трудно, даже не смотря на то, что в тот момент, когда они встретились, солнце еще даже не показалось из-за горизонта.
И хотя тогда он ей ничего не сделал, лишь ощупывал Хэнка, и смотрел, как главарь пытался ее изнасиловать, Олиф почувствовала чудовищное отвращение.
Мужик, наоборот, ее не узнал, только сказал еще несколько слов «лапочке», и вышел.
– У него кровь… – выдавила Олиф.
– О, ты умеешь разговаривать, – обрадовалась рыжая. – А на кровь не обращай внимания, они вечно все кровавые приходят.
– Почему?
– Им приходится вое…
В этот момент дверь снова распахнулась, но на этот раз в нее влетели несколько девушек, больше напоминающих разноцветную радугу. Их было всего пять, они носили такую же прозрачную ткань, что и рыжая «лапочка», к которой поселили Олиф. Одна была зеленая, другая красная, еще была фиолетовая, голубая и темно-синяя.
Девушки, словно ураган, замельтешили по комнатке. Каждая из них чмокнула рыжую в щечку, а затем все эти «разноцветные девушки» расселись по постелям.
– Мы пришли познакомиться с новой соседкой! – радостно выдала «лапочка» в розовом одеянии, с копной длинных белых волос. Лицо у нее было приятное, единственное, что портило его – это большая черная родинка над губой.
– Она не слишком разговорчива, – предупредила рыжая.
– Я Кудряшка! – выкрикнула другая «лапочка», тоже рыжая, только с такими обильными кудрями на голове, которые, наверное, не возьмет ни одна расческа.
Она была полноватой на вид, с маленькими глазами, тонким ртом и большими, пухлыми щеками.
– Меня зовут Родинка, – представилась блондинка, что недавно выразила за всех желание познакомиться.
– Я Гера, – подала голос высокая, длинноногая брюнетка, с прямыми, не ровно обрезанными, волосами.
– А мы Ви-Ди, – радостно подпрыгнула на перине еще одна блондинка, только коротко стриженная.
– Да, Я – Ди, а она – Ви, – подтвердила точно такая же блондинка. Близняшки.
– А тебя как зовут? – поинтересовалась «лапочка» с кудрявыми рыжими волосами.
Девушка на секунду растерялась, не зная, отвечать или нет, но все-таки, спустя мгновение честно сказала:
– Олиф.
– Олиф?
– Э-э-э…
– Правда что ли?
– Какой ужас… – раздался тут же гомон голосов.
– Я хочу называть ее Пушистик! – воскликнула длинноволосая блондинка.
– А что, по-моему, не плохо! – поддержали ее близняшки.
– Скучно. – Это, кажется, была темноволосая и длинноногая.
– Девочки, тише! – захлопала в ладоши рыжая. – Вы ее пугаете!
Олиф сидела, разинув рот от удивления.
Все понемногу смолкли.
– Итак, Олиф, – добродушно улыбнулась рыжая, – как ты уже поняла… твое имя… оно…
– Не котируется, – вставила Кудряшка.
– Ты хоть знаешь, что это значит, дура? – тут же зашипела на нее, кажется, Родинка.
– Знаю!
– И что?
– Это значит, что ее имя дурацкое!
– Ну так вот, – перебила рыжая, – мы решили называть тебя Пушистиком.
Наверное, если бы Олиф в данный момент могла шевелиться, она бы забилась в истерике, давилась смехом вперемешку со слезами, но ее охватил полный ступор, и все, что она могла сделать – это пару раз моргнуть.
Пауза затягивалась, девушки ждали реакции на слова рыжей «лапочки», но в комнате повисла тишина.
– Может, она немая? – не выдержала Кудряшка.
– Она же сказала нам свое имя, дура! – злобно опровергла такое предположение Родинка.
– Тогда что с ней? – возмутилась пухлая девушка.
– Наверное, она просто в шоке, – выдвинула свое предположение, то ли Ви, то ли Ди.
– А она живая вообще? – подняла бровь Кудряшка.
– Кто-нибудь ткните ее! – раздраженно перебивая всех остальных, воскликнула Гера.
– Куда?
– Куда-нибудь!
Одна из блондинок-близняшек вскочила на ноги и приблизилась к Олиф.
– Не надо в меня тыкать! – испугалась та.
– Ты смотри-ка, живая, – присвистнула длинноногая брюнетка.
– И разговаривать умеет, – подхватила Родинка.
– Ну, что нам скажешь? – скрестила руки на груди Кудряшка.
В комнате снова повисла тишина. Олиф уже справилась со своим шоком и теперь прекрасно понимала, что действительно нужно что-то сказать.
– Э-э… а почему у вас такие странные имена? – Ее голос звучал приглушенно, словно она уже очень давно не разговаривала.
– Тут все просто, – улыбнулась рыжая. – Родинку так называют из-за родинки на щеке, Кудряшку – из-за кудрей, Геру…
– На самом деле, ее зовут Мегера, – встряла пухлая «лапочка».
– Заткнись! – шикнула на нее длинноволосая блондинка.
– Да, Геру на самом деле зовут Мегерой – за характер, – продолжила рыжая, – Ви-Ди… – тут у нее на переносице образовалась морщинка, – э-э… кто-нибудь помнит, почему их так зовут?
Девушки отрицательно замотали головой.
– Ну, в общем, вот так.
– А можно спросить! – воскликнула Кудряшка, обращаясь к Олиф.
Та слабо кивнула, понимая, что отвечать на вопросы, так или иначе, придется.
– Ты сама придумала такую прическу?
– Ну… да.
И тут на нее шквалом посыпались вопросы. «Лапочки», перебивая друг друга, голосили на весь подземный лабиринт, похоже, даже не замечая, что Олиф ни на какие вопросы не отвечает.
– Как давно ты в пустыне?
– Как ты попала сюда?
– А ты не помнишь, кто тебя сюда привел?
– С тобой кто-нибудь еще был? Мужчина? Красивый?
– У вас роман?
– Дети есть?
– А хочешь?
– Что ты больше любишь: доставлять или получать удовольствие?
– Ты ешь овсянку? Ты вообще много ешь?
Олиф в отчаянии посмотрела на рыжую «лапочку», имени которой так и не узнала, взглядом умоляя прекратить этот ужас.
– Ладно, девчонки, Пушок уже устала, возвращайтесь в свои комнаты.
Девушки разочарованно заворчали и начали разбредаться. Неожиданно к Олиф подскочила Кудряшка и затормошила:
– А ты точно не помнишь, кто тебя сюда привел?
Олиф испуганно замотала головой.
– Жаль… надо было запомнить…
И эта жизнерадостная «лапочка», словно ветер, плавно выплыла из комнаты. Как только дверь захлопнулась, Олиф показалось, что у нее в ушах до сих пор стоит жуткий гомон голосов. Девушка устало потерла виски. Ей на мгновение представилось, что все это больше похоже на сумбурный день равноденствия – именно в этот праздник все девушки наряжались в разные костюмы – смешные и не очень, элегантные и потешные, открытые и эротичные – и устраивали пляски до самого утра. На этот праздник сбредались люди не только из всего села Чернь, но и из соседних тоже. Сотни «разноцветных» людей гуляли по улочкам, стучали в дома, а иногда и просто так заходили, хозяева не возражали, наоборот, они были обязаны оказать хлебосольный прием.
Жаль, Олиф этого уже никогда не увидит.
– Они могут показаться немного странными, – сказала рыжая, – но ты скоро привыкнешь.
Конечно, привыкнет. Ей ничего и не остается, как привыкнуть.
«Лапочка» неожиданно заторопилась, быстро расчесала волосы, пшыкнула чем-то себе на шею, разгладила складки на своем прозрачном одеянии.
