Текст книги "Кровавый закон (СИ)"
Автор книги: Анастасия Вернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)
Глава 23
– Вы кто? – опешила девушка.
Мужчина хмуро сдвинул огромные брови, обвел ее недовольным взглядом, остановившись на полуголых ножках. Кажется, что-то понял. Вновь посмотрел на лицо.
– Ты от Себера? Передай ему, что долг вернем, но не сейчас.
Олиф вздрогнула. Себер. Себер – это имя было ей знакомо. Ну конечно, Перводружинник, у которого она подрабатывала.
– Вы что здесь делаете? – голос у Олиф почему-то пропал, вопрос вышел сиплым.
Мужик зло на нее зыркнул, и только после этого заметил Лекса.
– Вы кто такие? Опять своими духами торгуете? Нам ничего не надо! – Голос у этого дядьки был грубым, посаженым.
– Как вы сюда попали?! – Олиф не могла понять, кто это вообще такой, и что он забыл в их доме.
До этого вопроса Лекс терпеливо отмалчивался, но после такого заявления, устало вздохнул и подошел к девчонке вплотную. Со стороны она выглядела невероятно глупо, пытаясь выяснить у незнакомца, что он делает в доме, где живет. А в том, что этот мужик тут живет – Лекс не сомневался. Он взял Олиф под локоть и потянул на себя, спокойно при этом сказав:
– Мы ошиблись домом, извините.
Девушка так на него посмотрела, словно он только что предал ее.
– Ошиблись? Ошиблись?!
– Да, ошиблись, – и глазом не повел Лекс, утаскивая ее за собой.
– Как это ошиблись?! Мы не ошибались! Это вы ошиблись! Вы спутали чьи-то дома!!
Лекс одной рукой перехватил ее за талию, а второй закрыл ей рот. Олиф брыкалась, как новорожденная змея, но вырваться все равно не получалось. Мужик в дверях наблюдал за ними с нескрываемым удивлением и явным раздражением. Когда Лекс оттащил девчонку на приемлемое расстояние, «хозяин» дома резко захлопнул дверь.
– Ты что сделал?! – заорала девушка, когда почувствовала, что больше ничто не зажимает ей рот.
– Спас тебя.
– Спас? Спас?! Меня?! От чего?!
– От всего. Ты взгляни на него. Он живет в этом доме, Олиф.
– Он не может тут жить! Это же наш дом!
– Слушай, я тоже понятия не имею, что тут происходит. Но своими щизофреничными вопросами ты бы все равно ничего не добилась. Он бы не сказал, кто он, понимаешь? Хотя бы потому, что не знает тебя.
– Я его тоже не знаю! Пусть убирается из моего дома!
Олиф злобно взмахнула руками. Пару минут она буравила закрытую дверь тяжелым взглядом, пытаясь совладать с эмоциями, а затем вдруг вскинула голову.
– Надо осмотреть двор! – осенило ее.
– Зачем? – не понял Лекс.
– Не знаю. Вернее, не уверена. Я видела кораблик перед крыльцом. Если там есть Тимкины игрушки, то моя семья еще тут.
– Твой брат до сих пор играет в игрушки? – удивился мужчина.
– Конечно, ему ведь всего восемь.
Олиф недоуменно посмотрела на Лекса. Они никогда не говорили о своей прежней жизни. Ни о семье, ни об увлечениях, ни о чем. Она ничего о нем не знала, так же, как и он о ней.
– У меня две сестры и брат. Были мама с папой, но они умерли. Мама – когда мне было восемь. Папа… я не знаю. Он ушел в поход с воинами и не вернулся.
– Ясно, – не сводя с нее пристального взгляда, ответил Лекс.
Олиф смущено улыбнулась, неловко повернулась и зашагала обратно к дому. Мужчина пошел за ней. Она уже готовилась к тому, что будет корить себя за неожиданно прорвавшееся откровение, но вместо этого чувствовала лишь умиротворение. Относительное, конечно. Стоило подумать, что какой-то мужик поселился в их доме, и это умиротворение как рукой сняло. Олиф взволновано подошла к своему дому. На секунду замерла и пристально вгляделась в окно. Вроде никто не наблюдал за ними с прижатой к груди косой. Или топором – неважно. Девушка медленно обогнула крыльцо, и, чувствуя, как ступни проваливаются в рыхлую землю, пошла к заднему двору. Кораблик был не единственной новой деревянной игрушкой, одиноко валяющейся на их территории. Тут был и деревянный меч, щит и даже какая-то стена, видимо, изображающая крепость. За этой стеной слышались какие-то странные, непонятные звуки, вроде: «Ва-ай! Вшууушивах!!!».
Олиф испуганно остановилась, и почувствовала, как Лекс сзади чуть подтолкнул ее вперед. Да, он был прав: ей все равно придется проверить. Девушка медленно подошла ближе, до конца не понимания страх она чувствует или волнение. Или, может, еще что-то. Она аккуратно сделала шаг, другой… и в тот момент, когда уже хотела схватиться за край деревянной стены, из-за нее выскочил маленький мальчик, с грозным предупреждением:
– Вам не пройти смертные!!!
Олиф с Лексом так и замерли, ошарашено таращась на мелкого «воина», все лицо которого было раскрашено «боевыми» отметинами. «Воин» тоже удивился – он, конечно, ждал врагов, но не таких незнакомых.
Повисла неловкая пауза, пока три пары глаз разглядывали друг друга, и гадали: уже можно бежать, или еще стоять придется? Затем, наконец, в глазах мальчика появилось осознание. Он расплылся в улыбке и с радостным криком: «Олиф!!!» кинулся к девушке. Обхватил ее руками за талию, и уткнулся носом в живот. Олиф неловко дотронулась до его головы, с не меньшим удивлением выдавив:
– Тимка?!
Ее брат чуть отстранился и взглянул на нее снизу вверх, радостно явив всем дырку вместо переднего зуба.
– Я думал, ты усла навсегда!
– Что у тебя с лицом? – все еще не веря в то, что обнимает родного братишку, спросила девушка.
– Это мы в «войнуску» играем! – счастливо отозвался мальчик, потом вспомнил, как его сестра относится к дракам и мокрым босым ногам, добавил: – Ну, совсем чуть-чуть, и я все лужи обходил! – заверил он ее с самым честным лицом на свете.
Но Олиф отреагировала не на это.
– Мы? – переспросила она.
– Ага, я и…
– Тим, что там у тебя?! – раздался из окна грозный голос того самого незнакомого мужика, который неведомым образом поселился в их доме. Мужик тоже заметил старых знакомых. Опешил на секунду, а потом чем-то лязгнул и скрылся внутри.
– Он взял нож, да? – пискнула девушка.
Лекс кивнул. Подошел к ней ближе, готовясь, если что, тащить девчонку к оврагу и там уже в чащу леса. Семья, конечно, семьей, но собирать кишки по всему селу не очень-то хотелось. Лекс пошевелил затекшими плечами, понимая, что с таким великаном ему не справиться.
«То есть, конечно, справиться, – тут же ущемлено одернул он себя, – но не в таком потрепанном состоянии».
Когда громила появился на улице и угрожающе начал приближаться к ним наперевес с огромным ножом, для резки мяса, Лекс закрыл своей спиной девушку. Олиф, в свою очередь, закрыла собой Тимку.
– Вы кто такие?! – зарычал на них мужик, сопроводив свой вопрос изрядной долей мата.
– А вы кто? – злобно поинтересовалась спина Лекса.
– Что вам тут надо?! – Громила заметил, что мальчишки во дворе нет, и еще более грозно добавил: – А ну отпусти мальчугана!!!
– Чего-о? – возопила спина Лекса. – К вам?! Нет уж! Лучше умереть!
И незнакомый мужик и Олиф были настолько ошарашены и злы, что не замечали нелогичности в поступках друг друга. Только Лекс вдруг удивился: ведь если этот мужик – плохой парень, залезший в чужой дом, какого дьявола он беспокоится о мальчишке?
– Живешь тут? – коротко спросил Лекс, не церемонясь с «выканьем».
– А ты что, выгнать меня собрался, а?!
– Спрашиваю. Пока.
– Пока? – даже как-то восхитился громила. – Пацана отпустите, тогда и поговорим!!
Да, и впрямь беспокоится. Это было странно и совершенно не вязалось с понятием «вор», или кем он вообще был, забравшись в чужой дом. За мальчишку беспокоится – значит, друг семьи. Логично, в общем-то. Олиф давно не было дома, многое тут могло измениться.
– Давно ты тут живешь? – вместо ответа спросил Лекс.
– Не твое дело! – тут же набычился мужик.
А Лекс вдруг неожиданно ухмыльнулся. Олиф повезло – она этого видеть не могла, а вот незнакомец настолько удивился такой резкой перемене настроения, что замер на секунду в полном ступоре. Этого хватило, чтобы мужчина повернулся к девушке, взял ее за плечи и чуть подвинул в сторону. Тимка нервно теребил конец своей старой рубахи. Лекс с лукавым огоньком в глазах спросил:
– Знаешь его? – и кивком указал на замершего в немом удивлении громилу.
Мальчик слабо кивнул.
– Он хороший? – Голос у Лекса был спокойным, но в тоже время настойчивым.
Мальчик снова кивнул.
– Хорошо, – одобрительно сказал Лекс и повернулся к незнакомцу. – Не знаю, кем ты им приходишься, но вот она, – он кивком указал на девушку, – его родная сестра.
– Ты что меня за идиота держишь? – тут же вскипел мужик. – Я знаю ее сестер! А эту прошмандовку впервые вижу!
Олиф чуть не задохнулась от возмущения, но вовремя поймала предостерегающий взгляд Лекс. Тот вновь повернулся к мальчику.
– Скажи ему, что это твоя сестра.
– Это моя сестра! – тут же закивал Тимка.
– Тим, иди сюда, – резко приказал громила.
– Тимка, нет! – воскликнула Олиф.
– Закрой рот, дура! – резко гаркнул мужик и поманил мальчика к себе рукой.
Лекс вздохнул.
– Тебя не надо держать за идиота, – медленно сказал он, обращаясь к незнакомцу, – ты и есть идиот. Но раз ты нормальных слов не понимаешь, они разберутся сами. Между собой. Как семья.
– Ты что, совсем того? – опешил от такой наглости мужик. – А ну пошли вон с моего двора!
– Он не твой! – воскликнула Олиф.
– Где ее сестры? – спокойно спросил Лекс, не обращая внимания на девчонку.
– Где ее сестры? – передразнил громила. – Это же ее сестры, у нее и спроси.
– Где Марика и Тара?! – перебивая их обоих, громко спросила девушка. Она все терпела, терпела, пока эти двое пытались как-то прояснить ситуацию, но, в конце концов, ее терпение лопнуло. – Это не ваш дом! Еще три месяца назад вас тут не было! Что вы здесь делаете?! Кто вы вообще такой?! И что вы сделали с моей семьей?!
Громила опешил. Лекс молчал. Олиф злобно сопела. Повисла пауза. В этот момент Тимка слабо подергал сестру за платье и жалобно сообщил:
– Не кричи на него, он хороший…
– Ты знаешь ее? – Мужик, наконец-то, обратил внимание на мальчика.
– Это моя сестра. Олиф. Не надо так ругаться! Марика и Тара на ярмарке, за овош-шами пошли! – чуть не плача попытался все разъяснить мальчишка.
– Овощами? – еще больше удивилась девушка. – Откуда у них деньги на овощи?!
Тимка кивнул на растерянного громилу. Олиф недоуменно посмотрела на него, а затем почувствовала, как земля уходит из-под ног. Наконец-то, все всё поняли.
– Он живет с вами, да? – слабо спросила девушка, в душе лелея надежду, что на ее вопрос с ужасом воскликнут: «НЕТ!». Но младший брат порвал последнюю ниточку, за которую так отчаянно хваталась девушка, сказав с совершенно честным лицом:
– Да. Он хороший, видишь?
Наступил момент, когда все трое принялись разглядывать друг друга со смесью недоверия и любопытства. Мужик, даже несмотря на то, что оказался не вором и не убийцей, все равно был страшным. Не совсем прямо кошмарным, но все-таки его рост отпугивал любого желающего познакомиться. При такой широкой фигуре волосы, отросшие до самых плеч, смотрелись очень странно, скорее увеличивая габариты мужчины, нежели скрывая их. Брови на лбу незнакомца выглядели невероятно большими и густыми, а нос искривленной картофелиной как будто впечатался в лицо. В общем, он был похож на настоящего разбойника с большой дороги. И Олиф могла поспорить на что угодно – прежде его у них в селе не было. Она бы запомнила.
– Проверка окончена? – первым подал голос Лекс.
Мужик как-то странно покосился на них двоих, опустил нож и неловко махнул железным предметом в сторону дома.
– Идите за мной.
Он развернулся и твердой походкой отправился обратно в теплую обитель. Олиф приблизилась к Лексу и недовольно сказала, естественно, шепотом:
– Вот наглый! Не его дом, а все равно командует!
– Только ты особо не зарекайся на счет пустыни, ладно? А то он тебя прирежет до того, как вернутся твои сестры.
Олиф опасливо покосилась на маленькое крылечко. Если их захотят убить – это будет самое лучшее время. Весь народ на ярмарке, да и места внутри мало. Тесное пространство, легко горло перерезать… все равно бежать некуда. И не услышит никто.
От своих мыслей девушка ощутимо вздрогнула. Лекс покосился на нее с каким-то странным выражением лица, но ничего не сказал. Они в молчании зашли в дом. Олиф в одночасье почувствовала, как все тело покрылось мурашками. Ее словно вновь окунуло в давно минувшие дни. Вон печь – прямо напротив двери, и сковородка. Дурацкая сковородка… кто бы мог подумать, что этот предмет способен лишить человека свободы, права на выбор и даже жизни. Олиф почувствовала, как начали дрожать руки. Колени подогнулись. Она на ватных ногах добрела до маленького деревянного стола и села на первую попавшуюся табуретку. А потом вдруг с удивлением поняла, что ножки мебели больше не скрипят, и вообще, похоже, сделаны заново – из более прочного дерева.
– Я Дерек, – грубо представился мужик, облокотившись о печь и скрестив руки на груди.
– Я Олиф, – с трудом выдавила девушка.
– Лекстер, – кивнул Лекс.
– Что вы тут забыли? – недружелюбно осведомился громила.
– Домой вернулись, – тут же огрызнулась Олиф.
Она недоуменным взглядом обводила некогда родной дом. Ей правда казалось, что вернувшись сюда, она почувствует облегчение, но вместо этого, чувствовала только какую-то чужеродность. Земля была вспахана, ступеньки на крыльце больше не скрипели, стол не раскачивался из стороны в сторону, табуретки не шатались. И Марика с Тарой пошли покупать овощи. Это все было неправильно, не такой она представляла себе их жизнь. Нет, Олиф понимала, что им стало лучше – тем более, наконец, в хозяйстве появились сильные мужские руки. Но вместе с этим пониманием в душе поселилась обида.
Шестнадцать лет Олиф жила в этом доме. Она видела здесь столько ужасных вещей… она потеряла здесь маму, пережила рождение двоих сестер и брата. Она выживала здесь вместе с ними. И тут вдруг весь ее дом переделывают. Переделывают к лучшему. Но переделывают без нее.
Они вычеркнули Олиф из этой жизни.
– Откуда вы вообще взялись? – осторожно спросил Дерек.
– Я их старшая сестра. – Ответ вышел на удивление простым. Девушка и сама удивилась. Надо же, как будто за продуктами на рынок выходила, а не три месяца в пустыне… выживала.
– И где же ты раньше была, вся такая старшая, а? – издевательски поинтересовался мужик. – Ты хоть знаешь, в каком они тут дерьме жили? Марике всего четырнадцать, как она, по-твоему, справляться должна была? А ты на тепленькое местечко решила прибежать?
Дерек красноречивым взглядом обвел ее полуголые ноги, ясно давая понять, что не сомневается, чем все это время занималась девушка.
Олиф почувствовала, как неконтролируемый приступ обиды, злости, горечи и несправедливости разом рвется наружу. Кто знает, чем бы это обернулось для них двоих, если бы девушка неожиданно не почувствовала руку Лекса на своей ладони. Он так крепко стиснул ее пальцы, что Олиф чуть не вскрикнула от боли. Понятное дело, что когда вернуться ее сестры, все станет на свои места. Но сейчас нужно молчать. Если эта громадина узнает о том, что они – Изгнанники, да еще и незаконные, не отбывшие своего наказания, одним Берегиням известно, что он с ними сделает.
Олиф сглотнула и стойко воздержалась от ответа, поражаясь своей выдержке.
– Хахаля своего привела, – продолжал оскорблять ее мужик, видя, что она почему-то не реагирует. Совесть, небось, проснулась. – Зачем только, не понятно. Думаешь, они тебя обратно примут?
Девушка порывисто вздохнула, до боли стиснув край стола. Громила лишь хмыкнул – неплохая реакция, может, эта дура сбежит еще до возвращения девчонок.
– А ты, я смотрю, хорошо осведомлен о делах семьи, – спокойно сказал Лекс, и только Олиф поняла в его словах сарказм.
Дерек пожал плечами.
– Получше тебя.
– Да? Я вижу. Сколько тебе лет? – зачем-то спросил мужчина.
– Тебе какое дело?
– Любопытно.
– Любопытствуй в другом месте, – огрызнулся громила.
– Страшно отвечать? – насмешливо поднял бровь Лекс.
– Ты на кого тут бочку катишь, а?!
– Последние три минуты я сижу на стуле.
Дерек слегка растерялся. Он привык уже общаться в своем кругу на таком языке и как-то в прямом смысле его слова еще никто не воспринимал.
– Я не в этом смысле.
– Да все равно. Тебе на вид лет двадцать пять. Может, тридцать. Что ты забыл у четырнадцатилетней девчонки?
– Ты на что намекаешь?! – тут же зарычал Дерек.
– Ни на что, – пожал плечами Лекс, и сразу стало ясно: он намекает на то самое.
– Не смей даже слова гадкого про нее сказать, понял? – угрожающе предупредил мужик.
– Конечно, – таким тоном ответил мужчина, словно только что сказал: «Мне вообще нет до нее никакого дела».
Олиф поняла, что так и не перестала сжимать ни в чем не повинный стол. Она судорожно разжала пальцы, обвела жалостливым взглядом некогда старый, но родной и уютный дом, теперь больше похожий на обычную медвежью берлогу. Поймала на себе изучающий взгляд Дерека, источающий неприязнь, и решила осторожно спросить:
– Давно ты с ними?
– Да, – и глазом не повел мужик.
Олиф понятливо кивнула: не скажет. Не потому, что не хочет, а потому что это она спрашивает. Повисла тишина. Девушка чуть повернула голову и посмотрела на Лекса. Тот вроде сидел в расслабленной позе, однако видно было, что он напряжен. Причем явно не из-за «воссоединения с семьей», а из-за кое-кого очень странного, недвусмысленно прокручивающего нож в руке. Тишина ни кем не нарушалась, и, в конце концов, стало слышно, как играет во дворе Тимка. Дерек медленно подошел к окну, чуть отодвинул некогда белую, но со временем пожелтевшую ткань в сторону и выглянул посмотреть, всё ли в порядке. Видимо, в порядке было не всё. Мужик повернулся к ним и, строго предупредив, чтобы они оставались на своих местах и даже шагу не посмели сделать, выскочил во двор.
Олиф с Лексом остались вдвоем, но ни ей, ни ему, сказать было нечего. Тишина начала давить с такой силой, что хотелось чашку уронить, лишь бы не было так тихо. Однако время шло, а они по-прежнему сидели и ждали, боясь пошевелиться. В какой-то момент Олиф почувствовала неловкость. Да, они никогда не обсуждали всякие там общие темы: погоду, цены на одежду, или что там обсуждают… люди. Обычные люди. Но, тем не менее, они всегда разговаривали. Грубо, с издевкой, но ведь разговаривали же. А тут вдруг так, что даже руку почесать – и то страшно, из-за боязни нарушить эту тишину.
Олиф осторожно покосилась на мужчину, и ей неожиданно пришла в голову идея, как можно избавиться от этого смущения и неловкости. Девушка вскочила на ноги.
– У нас тут были старые повязки, с Тимкиной болезни еще. Можно сменить твои… – она запнулась, рассматривая полки с нужными ей вещами, потом вдруг вспомнила, что недоговорила, смущено кашлянула. – Ну, твои повязки. Их уже пора. Менять.
Сил не хватило посмотреть на Лекса, и выдержать очередной насмешливый взгляд – а в том, что он обязательно будет, она не сомневалась.
– Не стоит, – ответил ей мужчина.
– Стоит. Это мой дом, я тоже имею право брать нужные мне вещи.
– Угу, с ходячей лопатой сама будешь разбираться.
– Ну и буду, – с вызовом ответила Олиф.
– Я почти восхищен твоей смелостью. – Ладно уж, пускай издевается, зато хоть заговорили.
– Это не смелость. Это естественное желание. – Девушка с нескрываемым злорадством повернулась к Лексу, надеясь, что уела этого наглого типа. Но он смотрел на нее таким взглядом, что она чуть не треснула себя по лбу, за глупость, которую додумалась сморозить. Тут же провокационно исправилась: – Помочь! Желание помочь!!
– Я так и подумал, – заверил он ее, скрывая усмешку.
Олиф повернулась к полкам, начиная неловко копаться в наставленных вещах. Мешочки какие-то странные, без всяких пометок. Что это вообще такое? И где лекарства?
– Эй, ты!! – взревел грубый голос прямо из входа. – Ты что там делаешь?!
Олиф вздрогнула, но нашла в себе силы бесстрашно посмотреть на приближающегося мужика. Этот монстр в одночасье преодолел разделяющее их расстояние, схватил девушку за руку и оттащил подальше от полок, как будто она могла найти там спрятанные сокровища.
– Я же сказал: сидеть и не дергаться!!
Девушка поморщилась от этого режущего слух тембра.
– Что из моих слов было тебе не понятным?! – продолжал орать он. – Вы здесь никто!!! Не смейте даже приближаться ни к Тимке, ни к кому-нибудь еще, ясно?! Сядь, и не дергайся!!!
Олиф зло сощурилась. Мужик был страшным, правда страшным. От одного его вида мурашки по телу бежали, а уж когда он находился так близко, да еще и угрожать начал… в самую пору было бы испугаться. Вот только Олиф все это уже видела. И глупую надменность, и обманчивое чувство превосходства. Он считал себя сильным, смелым и устрашающим. Он думал, что может командовать и распоряжаться. Он искренне верил, что все его будут слушаться. Его слова звучали грозно и вызывали дрожь в коленях.
Если бы не одно «но» – он все равно оставался никем.
– Я искала повязки, – холодно отозвалась Олиф.
– Какие еще повязки?! Зачем они тебе, рот свой заткнуть?!
– Я просто хотела заново перевязать его раны. – Девушка с невероятной злостью выдернула свою руку из его огромных пальцев и снова посмотрела на полки. – Тут должны были быть повязки. Где они?!
– Не твое дело. Это не твой дом, ясно? Сядь и помалкивай.
И видя, что девчонка никак не реагирует, он вновь схватил ее за руку и сам потащил обратно к табуретке. Грубо усадил на место.
Олиф с тихой ненавистью провожала каждое его действие, однако почему-то не чувствовала ни ярости, ни гнева. Она знала, что если бы оказалась сейчас на его месте – вела бы себя так же. Лекс был прав: он волнуется за Тимку, вообще за всю ее семью. Так он защищает их от опасности. От незнакомцев – странных, непонятно откуда взявшихся. Еще и с такой наглостью заявивших, что приходятся родственниками. Они с Лексом выглядели действительно страшно, создавая впечатление настоящих разбойников. Вернее, разбойника и проститутки.
Олиф вдруг почувствовала, как от несправедливости в горле образуется комок, готовый в любой момент перерасти в слезы. Слезы горечи. Берегини, ну почему этот человек не мог появиться тут на три месяца раньше? Почему?!
Олиф была уверена: если бы он был с ними в тот день, Перводружинник даже в дом не смог бы войти. И она, Олиф, никогда не взвалила бы на себя это грех. Теперь ее руки в крови, невидимой крови, которую уже никогда не отмыть. Надо же, а ведь когда-то пустыня казалась ей чем-то нереальным.
Девушка ссутулилась. Зря они сюда пришли. Зря.
– Где тебя так отделали? – грубо спросил Дерек, обращаясь к Лексу.
Но тот молчал. И Олиф тоже.
– Я вопрос задал, – разозлился мужик.
Девушка недоуменно посмотрела на своего спутника. Лекс облокотился о стену и чуть прикрыл глаза, явно не настроенный отвечать. Или вообще разговаривать. Это было его привычной манерой: не влезать и отмалчиваться. Но если что-то пойдет не так, Олиф была уверена, он в любом случае ответит. И не словами, уж точно.
– Разбойники, – тихо ответила девушка, стараясь придерживаться выдуманной легенды. До поры, до времени.
– Серьезно? Сколько ж их было? Сотня?
– Много, – все так же тихо сказала Олиф.
– На наших дорогах? – хмыкнул Дерек. – Вы кто такие вообще? Раз на вас сотня разбойников нападает, должно быть, вы большие шишки среди знати.
– Мы не шишки, – не открывая глаз, подал голос Лекс. – Мы обычные люди. И на елках не растем.
Дерек удивился еще больше. Если в прошлый раз их прямолинейное восприятие каждого слова можно было списать на случайность, то в двойные случайности мужчина не верил.
– Откуда вы? – продолжил он допрос.
Олиф с Лексом переглянулись. До таких подробностей они не продумывали свою историю.
– С юга, – ответил мужчина. Все-таки загар на коже говорил сам за себя.
– Ну конечно. И как, тепло там? – с издевкой в голосе спросил мужик.
– Ага, – не без иронии хмыкнула Олиф. – До смерти тепло.
Их приструнили, как маленьких проказников. Теперь девушка чувствовала себя совсем чужой здесь. В собственном доме устроили допрос. Хотя, другого ожидать и не стоило.
– Когда ярмарка кончится? – без особой надежды на нормальный ответ, спросила Олиф.
– Когда кончится, тогда и кончится, – не опроверг ее предположений Дерек.
– С Тимкой все нормально? – зачем-то продолжала спрашивать девушка.
– Тебе какое дело?
– Он мой брат. Мне всегда есть дело.
– Братьев не бросают, дорогуша.
– Я и не бросала.
– О, так ты у нас святая великомученица? – приторно удивился мужик. – Никогда б не подумал.
Олиф вскинула голову и посмотрела на него с таким осуждением, что сама на секунду почувствовала укол совести. Не нужно было этого делать. Вот, теперь и он уставился на нее в немом недоумении.
– Я его не бросала, – покачала головой девушка и посмотрела в пол.
– Где ж ты была эти два месяца?
Два? Если бы два. Поздно же он нашел их.
– Там, где тепло, – тихо-тихо сказала Олиф, но ее умудрились услышать. – До смерти тепло.
Дерек подавил в себе приступ раздражения. Что за манеры у этих двоих, говорить, как ненормальные? Вообще какую-то чушь несут. Там, где до смерти тепло, ага.
В этот момент входная дверь хлопнула. Все трое вздрогнули и вскинули головы. Сперва Олиф подумала, что это Тимка. Но за хлопком послышалось веселое щебетание, а потом и вовсе смех. Шаги звучали настолько громко и непривычно в общей напряженной тишине, что буквально отдавались в висках тяжелым ударом.
У Олиф внутри все перевернулось. Сердце бешено застучало в груди, готовое вот-вот действительно выпрыгнуть наружу. Сколько таких моментов она уже пережила. Сколько раз думала, что от волнения задохнется, или сердце просто не выдержит такого притока крови. Даже леденящий ужас вызывал в ней такие ощущения, в сравнение с которым не могло встать что-то еще. Не было на свете эмоций сильнее.
Но каждый раз… каждый раз, когда ее жизнь поворачивала в новое русло, она испытывала эти эмоции раз за разом. Такие сильные, такие необъятные. Как люди это терпят? Как они только умудряются выжить? Это невозможно. Нереально. Сидеть на маленькой табуретке, слышать, как вместе с шагами, смехом и родными голосами, кровь бурлит в висках, и словно предупреждает: держись. Не переборщи. Если Олиф не сможет как-то с этим справиться, ее мозг просто умрет от кровоизлияния.
Девушка почувствовала, как за секунду ее бросило сначала в жар, потом в холод. Она даже не успела подумать, что ей делать и как себя вести. Как сдержать холодную гримасу на лице, после реакции своих сестер. Как объяснить появление раненного Перводружинника рядом с собой.
Как объяснить свое появление.
Голоса приближались, и Олиф поняла, что никогда еще не испытывала такого страха. Нет, ужаса. Это было не похоже на тот страх, что терзал ее в пустыне. Там ей нужно было прислушиваться к человеческим инстинктам – лишь бы выжить. Тогда страх пропитывал каждую клеточку кожи, поселялся везде. Сейчас страх был в животе. И он явно норовил вырваться наружу, потому что такой натянутой струны, тянущейся буквально по всему позвоночнику, и комком застрявшей в горле, Олиф не чувствовала еще никогда. Никогда.
Она сцепила трясущиеся руки. Приподняла подбородок. Успела сделать вдох.
– А мы много чего вкусненького прикупили! – радостно сообщила Марика.
– Даже осталось немного мелочи! – поддержала Тара.
Девчонки влетели на кухню, словно только-только пробудившиеся птички – задорные и румяные. Олиф почувствовала, как сердце екнуло внутри. Она прекрасно помнила, как девчонки провожали ее на смерть, ведь ей, Олиф, не суждено было вернуться. А сейчас они казались такими беззаботными, такими счастливыми, как будто и не было ничего. Как будто жизнь действительно продолжалась.
Марика первая заметила, что Дерек стоит в какой-то напряженной позе, сжимая в руках кухонный нож.
– Что-то случилось? – улыбка тут же слетела с ее лица. Девушка в одну секунду напряглась, и приготовилась выслушать что-то ужасное.
Пробудившаяся птичка. Нет, теперь уже нет. Все-таки Марика стала другой. Такой, какой Олиф ее и представляла: взрослой, собранной… и убитой горем. Неожиданно стало заметно, как опустились ее плечи, чуть осунулась кожа вокруг глаз.
– Твоя сестра тут, – хмуро сказал ей Дерек.
Почему-то Олиф показалось, что ему совершенно не хотелось говорить ей об этой неприятной новости. Особенно после того, как изменилось ее лицо.
– Сестра? – побледнела девушка и так резко повернулась в их с Лексом сторону, что Олиф чуть не шарахнулась с табуретки.
Она думала, что сейчас увидит на лице своей младшей сестры непонимание, неприязнь или еще что-то. Она готовилась к тому, что придется выдавливать из себя какое-то нелепое оправдание и пытаться объяснить свое появление. Ведь Олиф была Изгнанницей, и Марика с Тарой должны были с осторожностью смотреть на нее и говорить с ней.
Но когда она увидела эту ужасную, всеобъемлющую боль в глазах сестры, то почувствовала невероятный стыд. Берегини, неужели она думала, что ее собственная сестра возненавидит ее?! Родная, любимая сестра. Олиф спасла ей жизнь, она поступила так, как должны была поступить. Для Марики она не была преступницей. Конечно, не была. Олиф осознала это настолько ясно, что была готова поклясться, будто слышала грохот, с которым рухнул огромный камень с ее души.
Марика не стала спрашивать, как и почему. Она просто прижала ладошки к лицу и разревелась прямо перед ними.
– Я думала, ты больше никогда не вернешься… – сквозь всхлипы выдавила она.
Олиф неловко поднялась и подошла к младшей сестренке, осторожно обняв ее за плечи и прижав к себе. Чтобы с ними не случилось, как бы тяжело им не было, Марика навсегда останется все тем же ребенком, который так любил прижиматься к плечу старшей сестры и старательно сдерживать слезы.
Только вот на этот раз не сдержалась не только Марика.
Олиф уткнулась носом ей в плечо, и почувствовала, как соленая жидкость пропитала ее платье.
– Я бы вас не оставила, – выдавила Олиф, прижимая к себе сестру еще сильнее.
– Столько времени прошло, Изгнанники ведь не возвращаются, – она всхлипывала в руках Олиф с такой силой, что девушка боялась ее не удержать.
Берегини, неужели она еще сомневалась, стоит ли ей идти к ним?! Своим изгнанием она принесла им столько боли. Как после этого можно было так эгоистично лишать их шанса знать правду?! Олиф почувствовала себя последней сволочью, не лучше Хозяина Песчаников.
– Возвращаются, – прошептала девушка, – еще как возвращаются.
– Олии-и-иф, это все из-за меня-я-а-а… все это произошло из-за меня-а-а…
– Что?! – опешила она от такого заявления, оторвала сестру от себя и посмотрела в ее красные глаза. – С ума сошла?! Ты здесь не причем! Не смей винить себя!
– Ты попала туда из-за меня! – всхлипывала Марика, и слезы потекли из ее глаз с двойной силой. – Если бы не я, ничего бы этого не было!
Олиф вновь обняла ее, понимая, что словами она не сможет ее переубедить. Вина – настолько иссушающее чувство, от которого просто так не избавиться. Олиф это знала, как никто другой.
