Текст книги "Кровавый закон (СИ)"

Автор книги: Анастасия Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

– Так тебе спокойнее? – жестко отчеканил он.

Девушка замотала головой. Но ему было уже все равно. Он размахнулся и прочертил полоску в воздухе. Ни бить, ни убивать девчонку он не собирался, ему нужно было лишь запугать ее.

Олиф вскрикнула и сделала несколько судорожных шагов назад.

– Не надо, прекрати! – панически закричала она.

– Страшно?

– Да!

– Ну так бей.

Он размахнулся, и на этот раз нож просвистел так близко от ее лица, что девушка почувствовала, как холодок пробежал по коже на затылке.

– Хватит!!!

Лекс быстро близился к ней, схватил за руку, и с такой силой дернул в сторону, что Олиф не устояла на ногах и кубарем покатилась по песку. Страх смешался со злостью. Она поняла, что выбора у нее нет. Вскочила на ноги, размахнулась и попыталась хотя бы задеть этого зверя. Лекс чуть отошел в сторону и молниеносным движением выбил у нее нож. Схватил за руку и дернул на себя, прижимая спиной к своей груди. Наклонился к уху испуганной девчонки и прошептал:

– Вы уже мертвы, мадам.

Олиф истошно закричала, и попыталась отбиться от него ногами. Лекс стукнул ее своей ступней по внутренней стороне колени, девушка не устояла, и мужчина ловко увлек ее на землю.

– Разбойники не будут ждать, пока ты разозлишься, – жестко сказал он.

Мужчина сжал ее руки над головой, а сам уселся ей на талию, крепко сжимая подошвой ботинок ее ноги с двух сторон.

– Хочешь узнать, что они делают с теми, кто сопротивляется? – очень нехорошим тоном осведомился Лекс.

Олиф вложила в свой взгляд всю ненависть, на какую было способна.

Мужчина перехватил ее тонкие запястья в одну руку, а во второй ловко крутанул нож. Он медленно провел острием по нежной щеке девушки, затем спустился чуть ниже. Олиф вздрогнула, когда почувствовала, как он с наслаждением прочерчивает невидимую линию у нее на шее.

– Тут сотни мужиков, истосковавшихся по женскому телу. Месяцы воздержания, животный голод. Они не будут с тобой церемониться.

Его нож опускался все ниже и ниже, пока не достиг груди. Олиф резко дернулась, но Лекс не обратил на это внимания, только сильнее придавил ее к земле своим весом.

– И даже твоя хиленькая фигурка тебя не спасет, – продолжал мужчина.

Он очертил невидимую линию сперва вокруг одной груди, затем вокруг второй.

– Все, что им нужно – это женщина. И ты ничего не сможешь сделать. Будешь лежать вот так, и молить о пощаде. Но они тебя не пощадят. – Он пригнулся ближе к ней. – Они будут насиловать тебя до тех пор, пока твое сердце не остановится. И ты будешь жалеть лишь о том, что ввязалась в драку, что не убежала.

Олиф тяжело задышала. Страх смешался со странным ощущением, пульсирующим внизу живота. Ей неистово хотелось воткнуть этот нож ему в глаз, и одновременно с этим она боялась того, что он может сделать. И того, чего не сделает.

Лицо Лекса находилось совсем близко от ее лица. Он, не сводя с нее пристального взгляда, завел руку за спину и прикоснулся кончиком ножа к ее ляжке. Олиф непроизвольно вздрогнула.

– Первым делом пострадают твои ножки…

Нож поехал выше, увлекая за собой платье. Острие коснулось бедра.

– Не надо, – в панике сказала Олиф.

– Затем они подпортят тебе личико, – продолжал Лекс, делая вид, что не замечает ее возгласов. – А потом…

– Так говоришь, как будто все об этом знаешь, – выплюнула девушка.

– Знаю, – зловеще подтвердил он.

Мужчина снова прикоснулся лезвием к ее тонкой шее..

– И тебе тоже нужна женщина? – с вызовом спросила она.

– О, – хищно улыбнулся Лекс, – еще как нужна.

Она ожидала чего угодно – страха, паники, ужаса – но только не того, что с ней случилось. Ее как будто пронзила молния, от самой макушки до пят. Сердце пропустило несколько ударов.

– Лучше сразу прирежь меня.

Лекс привычно усмехнулся.

– Таких одолжений я не делаю.

Он перевел взгляд на небо. С его лица медленно сползла ухмылка, оно резко стало настороженным.

– Запомни раз и навсегда: не ввязывайся в драку там, где заведомо знаешь, что проиграла. – Мужчина перешел с издевательского тона на грубо-приказной. – Если видишь, что их вдвое больше, даже не пытайся геройствовать. Скидываешь с себя все тяжелое и бежишь. Но бежать нужно быстрее них, чтобы выиграть время. Поэтому тебе проще самой воткнуть нож себе в сердце.

Он неожиданно отпустил руки девушки, перекатился на бок, и, быстро встав на ноги, пошел к своей сумке.

Олиф недоуменно села. Лекс копошился с ветками деревьев и тряпками, которые он прихватил на оазисе. Девушка не двигалась, наблюдая за странными действиями мужчины, пока не почувствовала, что ее бьет мелкая дрожь. Спустя несколько секунд, до нее вдруг дошло, что вечер еще не наступил. И только тут она ощутила сильный ветер, раздувающий не только ее платье, но и тряпки, из которых Лекс делал… шалаш.

Олиф перевела взгляд поверх его головы, и увидела, как на них надвигается огромная песчаная лавина. Она была такой большой и высокой, словно пасть хищного зверя. Вот теперь Олиф стало по-настоящему страшно. Она понимала: нужно встать и бежать, но от одного вида жуткой песчаной стены, в которой бушевали пески, образуя целые воронки, сводило конечности. Собравшись с мыслями, девушка все же вскочила на ноги, побежала к Лексу, запихивая обиду куда подальше, и сквозь ветер прокричала:

– Ты что, хочешь остаться здесь?!

– А ты собралась убежать от песчаной бури? – прокричал в ответ мужчина.

Он воткнул ветку в песок, которая должна была удержать тряпки, сплетенные между собой за рукава.

– Лезь внутрь! – скомандовал Лекс.

Олиф не шелохнулась.

– Живо! – Он грубо схватил ее за плечо и буквально силой затолкал в самодельный шалаш. – Шутки кончились!

Девушка не могла даже сесть – здесь было слишком низко. Она легла и, не чувствуя рук от страха, кое-как прикрыла голову. Ткань развевалась на ветру, весь шалаш ходил ходуном. В просветы между одеждой залетал песок, и чем сильнее становились завывания ветра, тем больше его заносило внутрь. Олиф неожиданно представила, как ее засыплет в этом маленьком шалашике. Ей вдруг стало очень тяжело дышать, крохотное пространство стало давить так, словно с каждым вдохом девушки стены становились все уже, а воздуха все меньше.

В этот момент в шалаш влез Лекс. Весь в песке, он злобно взглянул на Олиф и грубо начал развязывать рубаху с ее головы.

– Закрывай лицо и голову. Главное – лицо.

Он развязал и свою повязку, сложил руки крест-накрест, уткнулся в них и сверху накинул пыльную ткань. Олиф попыталась последовать его примеру, но ее руки так тряслись, что в итоге она свою рубаху выронила.

Мужчина понял, что самой ей не справиться.

– Ты так не тряслась, даже когда я хотел тебя убить, – раздраженно ворчал он, пытаясь накинуть чертову ткань, на дрожащую девчонку.

В конце концов, он плюнул на это гиблое дело и грубо притянул ее к себе, стараясь руками укрыть ей лицо. Если эта дура наглотается песка, проблем потом с ней не оберешься.

* * *

Олиф открыла глаза и обнаружила, что уткнулась лицом в мужскую грудь. Она уже хотела осторожно отпрянуть, но тут поняла, что рука Лекса крепко обнимает ее за талию. Неожиданно у нее в душе поселилась какая-то паника. Это ничем хорошим не кончится.

Но Лекс уже и сам очнулся, убрал руку и перевернулся на спину.

Олиф украдкой выдохнула.

Она медленно села и с нее скатилась целая гора песка, собравшись увесистой горочкой на коленях. Поднялась пыль и девушка закашлялась. Губы пересохли. Олиф прикоснулась к ним и почувствовала вздувшуюся сухую корочку. Девушка поднялась на ноги, отряхнулась, и тут поняла, что шалаш куда-то пропал. Посмотрела по сторонам и обнаружила вдалеке красное пятно, с разбросанными вокруг него ветками.

Лекс на ноги не вставал, просто сел и отряхнулся. Открыл свою заветную сумочку, выудил одну из фляг и жадно приложился губами к горлышку. Олиф наблюдала за ним с плохо скрываемой завистью. У нее в горле, казалось, разразился пожар.

Мужчина закончил пить и протянул баклажку девушке. Она без слов ее приняла, и так же жадно напилась.

Олиф ожидала, что Лекс сейчас встанет, пойдет собирать улетевшие тряпки, или, если дело клонилось к ночи, разведет костер. Но он продолжал сидеть, невидящим взглядом уставившись куда-то вдаль. Она отметила, что в его глазах сквозила какая-то… кажется, это была вина. Неужели он чувствует вину?

Девушка осторожно приблизилась к нему и села рядом. Она не стала ничего спрашивать. Он сам расскажет, если захочет. Однако Лекс молчал. Так долго, что Олиф всерьез начала задумываться, не обиделся ли он на нее?

Наконец, ей это надоело, и она без особой злости сказала:

– Так ведешь себя, как будто это я к твоему горлу нож приставляла.

Лекс вздрогнул, словно ее голос заставил его вынырнуть из своих мыслей. Он повернул голову и посмотрел на Олиф. И впервые в жизни, она увидела в его взгляде сочувствие.

– Что-то случилось, да? – обеспокоенно спросила девушка.

Мужчина судорожно провел рукой по лицу, оставляя на нем пыльную дорожку, словно решаясь: рассказать или нет. Олиф терпеливо ждала.

– Что ты знаешь о Песчаниках? – наконец спросил он.

Ее сердце ухнуло в пятки.

– Это же не они здесь замешаны?

– Просто расскажи мне, что тебе известно, – раздраженно повторил Лекс.

– Они живут под землей в каких-то лабиринтах… Только на оазисах можно от них спрятаться, потому что они не могут ступить на землю. И они боятся света.

– Все? – удивленно поднял брови мужчина.

– А есть что-то еще? – панически выдохнула Олиф.

Лекс кивнул.

– Да и немало. Но самое главное – это то, что под землей их лабиринты выстроены в форме паутины. – Он взмахнул рукой, не зная, как подоходчивее объяснить ей это. – В общем, представь, что все Песчаники слепые. Их лабиринты простилаются по всей пустыне, но они ничего в них не видят. Однако когда начинается песчаная буря, они вдруг прозревают. И могут видеть всё и всех по всему лабиринту, и, следовательно, по всей пустыне. Они могут видеть каждого, в каком бы темном углу он ни находился, и как бы далеко по пустыне ни бежал.

На несколько мгновений воцарилась тишина.

– Это значит, что они видели нас, – тихо заключила Олиф.

Лекс снова кивнул.

Секунду девушка усиленно размышляла, а затем вскочила на ноги и воодушевленно заговорила:

– Тогда нам нужно уходить как можно скорее. Они придут, когда стемнеет, у нас еще есть время. Если пойдем быстро, то им нас не догнать.

– Солнце сядет через полчаса, – иронично ответил мужчина, позабавленный ее речью. – Далеко нам не уйти. У Песчаников есть свои «домашние питомцы» – Бронированные змеи. Они могут почуять самку на очень больших расстояниях. Тебя найдут по запаху.

Олиф стояла и смотрела на него, чувствуя, как из сердца уплывает последняя надежда. Ей почему-то вспомнился Хэнк, и тот праведный ужас на его лице, когда он говорил о Песчаниках. Затем в памяти всплыли Бронированные змеи, которых она видела, и сами Песчаники. Она думала, что они собирают трупы. Оказывает, нет. Живые люди им тоже нужны.

Олиф продолжала смотреть на ссутулившегося мужчину, и сама не понимала, почему в груди так больно.

В конце концов, она же знала, что умрет. Это лишь дело времени. Все они умрут. И не стоило искать друзей. Не нужно было вообще к нему подходить. Он же сам мог выбраться из зыбучих песков, и, в общем-то, он и выбрался сам. Так было бы проще.

Олиф подошла к Лексу, присела на корточки рядом с ним и сказала:

– Без меня ты сможешь спастись.

Он наконец-то посмотрел на нее.

– Решила поиграть в героев? – Весь его вид источал насмешливое презрение.

– Нет, – покачала головой девушка. – Змей может найти меня, а не тебя. Какой смысл тебе оставаться здесь?

– Верно, никакого.

– Так уходи, – поторопили его Олиф.

– Уже так быстро прогоняешь?

– Чего ты ждешь?

После этих слов повисла пауза.

– Я останусь тут, – сказал Лекс, посмотрев на девушку внимательным, скорее даже – изучающим взглядом.

– Что?! Но… но зачем?

– Тоже хочу Песчаников увидеть, – усмехнулся мужчина.

Олиф непонимающе уставилась на этого абсолютно нелогичного человека.

– Это же не из-за меня, – твердо сказала она.

– С чего ты взяла? А может, как раз из-за тебя?

– Нет, – уверенно кивнула девушка. – Зачем тебе это?

– Плебейка, не лезь не в свое дело, ладно?

– Издеваешься, да? – вскипела Олиф. – Нас скоро убьют, а мне «не лезь не в свое дело»? Это несправедливо, не находишь?!

Почему-то сердце у нее внутри кольнуло. Не от боли – от обиды.

– Ладно, – зло сказала девушка, когда поняла, что Лекс собирается молчать до последнего. – Тогда я собираю вещи и ухожу!

– Не уйдешь. Они догонят.

– Я два раза уже скрылась от этой Бронированной Змеи! Скроюсь и в третий.

Лекс насмешливо хмыкнул.

– Ну, попробуй.

– Такой умный, да?! Так трудно просто сказать все, как есть?!

– Зачем тебе это, плебейка? – устало вздохнул мужчина, лег на спину и заложил руки за голову. Весь его вид источал тошнотворную умиротворенность.

– Я тоже имею право знать! Ладно, я умру, потому что меня змея не отпустит. Но тебе-то это зачем?!

Лекс уставился на секунду невидящим взглядом в пустоту, затем посмотрел на девушку. Вздохнул.

– Мне надо к ним, – так просто сказал он, как будто только что объявил цены на зерно.

– Зачем?! – опешила Олиф.

– А вот это уже не твое дело.

Ладно. Пускай молчит. Но одного девушка понять все никак не могла.

– Если тебе надо к ним, почему только сейчас?

Мужчина кинул на нее раздраженный взгляд, как будто в душе очень надеялся, что этого вопроса не последует.

– В этой пустыне на Песчаников нарваться довольно… трудно.

– Ничего подобного! – тут же возразила Олиф. – Я их два раза видела уже!

– За месяц. Они не так-то часто выходят на поверхность. Только… при особых случаях.

– И что это за «особые случаи»? – настойчиво спросила девушка.

– Когда припасы заканчиваются. Когда заканчиваются воины. И… когда в пустыне появляется девушка, – нехотя ответил Лекс.

Олиф как будто молния с головы до пят пронзила. Медленно стал доходить смысл сказанных им слов. Когда в пустыне появляется девушка.

– Ты меня использовал, – севшим голосом выдавила она.

Лекс не ответил. Он на нее вообще не смотрел.

Олиф покачнулась, чувствуя, как на секунду мир потерял четкость. А на что она надеялась? Встретила Изгнанника в пустыне и сразу дружба? Сама дура. Сама за ним увязалась. Девушке захотелось схватить свой маленький ножик и бежать, куда глаза глядят. Но она понимала, что на счет Бронированных Змей Лекс не врал. Олиф сама видела, что змея все прекрасно понимает, и к тому же может говорить. Кажется, может. Если только это был не очередной бред воспаленной фантазии.

Олиф плюхнулась на землю, поднимая вокруг себя клубы пыли.

Лекс неожиданно резко поднялся, схватил свою сумку и пошел к разбросанным вещам, еще недавно послужившим им укрытием. Олиф поджала сухие губы. На что она рассчитывала? История с Хэнком должна была жестоко проучить ее. Это пустыня. Сюда отправляют преступников, людей, которые уже сумели воткнуть кому-то нож в сердце. Это Кровавый закон. Он обязывает понести наказание. Олиф не должна была дожить до этого дня. Слишком уж большой подарок. Но теперь она понимала, почему до сих пор может дышать. Судьба решила проучить ее, заставив лишиться всего. И всех.

Когда Лекс вернулся, девушка вдруг вскинула голову и спросила:

– Только скажи мне одну вещь. Твой меч. Зачем он тебе?

Лекс недоуменно перевел взгляд на искусно расписанные ножны.

– Ты ведь им все равно не пользуешься, – вспылила Олиф, когда поняла, что он не знает, что сказать.

– Он заржавел. – И для наглядности чуть приподнял меч за рукоятку. Послышался свербящий звук, жестко резанувший по ушам так, что даже зубы свело.

– Тогда зачем он тебе? – недоумевала девушка.

Секунду мужчина молчал, а затем нарочито бодро ответил:

– Воров отпугивать.

Не стоило особого труда догадаться: врет. Даже сейчас он не в состоянии сказать правду. И в глубине души Олиф понимала – почему. Этот меч напоминал ему о доме, о том, что мужчина оставил за Песчаной Завесой. Это было его воспоминанием. Последним воспоминанием. А у нее, Олиф, от прошлой жизни не осталось ничего. Ни-че-го. Как будто бы и не было этих шестнадцати лет.

– Откуда ты столько знаешь про Песчаников?

– Книжки читаю.

Девушка раздраженно закатила глаза.

– Ты уже был там, да?

– Да, – спустя несколько секунд честно ответил Лекс. Скрывать уже не было смысла, это и так было понятно.

– И как там?

– Холодно.

– И это все, что ты можешь сказать?

– А что ты еще хочешь услышать? Там холодно, сыро и темно.

Олиф злилась. Больше на себя, чем на него – за наивность.

– А… что они сделают со мной? – сухо спросила девушка. Он хотел попасть туда за ее счет – он туда попадет. Но ей тоже нужна информация.

Лекс оценивающе оглядел фигурку девушки.

– Не знаю, – в конце концов, соврал он.

– Здорово. О Берегини, ведь я даже не знаю, как мне себя с ними вести! – мученически воскликнула Олиф и судорожно провела грязными ладошками по лицу.

На секунду мужчина задумался, а затем оценивающе прищурился, словно в уме уже составил какой-то план.

– Для начала тебе нужно как можно сильнее измазать лицо, – наконец, сказал он.

– Что? – опешила девушка, посмотрела на серьезное лицо мужчины и ворчливо отозвалась: – Оно и так все пыльное.

– Ты хочешь выжить или нет? Бери песок и мажь!

– А ты что, решил помочь мне?

– Будем считать это равноценным обменом. Ты помогла мне, а я помогу тебе. – Как бы тяжело не было мужчине это признавать, но за свой поступок он непроизвольно чувствовал вину.

Олиф тяжело вздохнула и принялась выполнять его приказание. Песок был горячий, жесткий и все время высыпался из рук, но ей все-таки удалось кое-как превратиться из просто пыльной, в песчаный кокон.

– Отлично. Теперь то же самое делай с плать… со своими лохмотьями.

Девушка зло взглянула на мужчину, но ослушаться не посмела. К тому же, ей было без разницы, как она выглядит. Если Лекс решил превратить ее в песчаную страшилу – пускай. Если он решил снова обмануть ее – тем более пускай. Ей все равно одна дорога – прямо в лапки к Песчаникам.

– Ладно, сойдет, – остановил ее мужчина. – Нож свой ты, естественно, потеряла.

– Это ты выбил его из моих рук, – буркнула в ответ Олиф.

– Вот, возьми. – Мужчина наклонился к сапогу и вытащил маленький, складной ножик.

– Сколько их у тебя? – изумилась девушка.

– Много. Бери.

Он протянул ей металлический предмет. Она нерешительно его приняла, и по привычке хотела уже спрятать в рукаве.

– Нет, – покачал головой Лекс. – Они будут тебя обыскивать и заберут его. Спрячь там, где никто не будет искать.

Олиф недоуменным взглядом обвела свою песочную фигуру. Единственное, в чем она могла что-то спрятать, было платье, но, похоже, в этот раз и оно ее не спасет.

– Если только во рту, – сокрушенно сказала девушка.

– Не только, – ответил Лекс, и его тон очень, очень не понравился Олиф.

– Что ты задумал? – испугалась она.

– Спрячь его там. – С совершенно серьезным лицом он ткнул в нее пальцем, чуть ниже живота.

– Нет! – замотала головой девушка, когда поняла, о чем он говорит.

– У тебя нет выбора.

– Нет! – Олиф даже на шаг отступила. – Это… это мерзко!

Лекс стиснул челюсти. На препирательства у них не было времени.

– Спрячь. Его. Там. Живо! – И видя, что девчонка противится, он злорадно добавил: – Или я сам это сделаю.

– Не надо! – еще больше испугалась Олиф.

Мужчина хмыкнул. Она считает, что он над ней снова издевается, и даже не догадывается, какое одолжение он делает на самом деле. Лекс развернулся, подошел к сумке и вытащил оттуда первую попавшуюся рубашку. С видом настоящего ценителя, принялся разрывать ее на несколько частей, а затем одну из них протянул нахохлившейся девушке.

– Отвернись, – проворчала та.

Лекс не заставил себя ждать.

Олиф все боялась, что он начнет подглядывать, но ему было совершенно не до этого. Ему было прекрасно известно, что Песчаники любят женщин. Очень любят, особенно молодых. И красивых. Но самое главное – невинных. И вот теперь Лекс пытался сделать так, чтобы они не увидели этого в плебейке.

Как только холодный металл коснулся горячей кожи, у Олиф вырвался то ли вскрик, то ли стон, то ли все сразу. Со стороны Лекса послышался смешок. Ей стало отчего-то стыдно. Вопреки словам мужчины, она спрятала нож в складках порванной рубашки, и практически не чувствовала его.

– Все, – буркнула девушка.

Она ожидала, что Лекс начнет задирать ее, но он повернулся с таким лицом, словно неминуемый конец уже наступил. Почему-то в этот момент Олиф окончательно поняла, что шутки кончились. Похоже, вляпались они по самое не могу. Она ведь даже представления о Песчаниках не имела, только все на словах слышала – сперва от Хэнка, теперь от Лекса. Видимо пришло время и самой убедиться в том, что лучше воткнуть себе нож в сердце, чем встретиться с ними.

Лекс подошел к растерянной девушке.

– Если хочешь выжить, слушай и запоминай, – сурово сказал мужчина.

Олиф слабо кивнула. В конце концов, он лучше знает, что делать. Наверное.

– Тебе нужно научиться защищаться.

– Ты же не хотел меня учить, – не без иронии напомнила девушка.

– Очень часто, обстоятельства вынуждают нас идти вразрез с нашими желаниями, – туманно отозвался Лекс.

Он схватил Олиф за локоть и поднял ее руку к верху. Чуть-чуть согнул и еще немного приподнял.

– Если кто-то будет замахиваться на уровне твоей головы, выставляй руку вот так, поняла? Так ты блокируешь удар. Вот этой рукой, – Лекс взял ее за вторую руку и вытянул ее на себя, – бьешь противника в живот. Плебейка, – хмуро обратился к ней мужчина, – запомни раз и навсегда: бить нужно со всей силы. У тебя не будет второго шанса. Если на тебя нападают, закусываешь губу и бьешь. Собираешь в кулак всю злость и ненависть, иначе, поверь мне, с тобой могут сделать такие вещи, что… В общем, ты поняла меня?

Олиф кивнула.

– Отлично, теперь ударь меня.

– Что?! – опешила девушка.

– Что слышала, давай быстрее.

– Я… я не могу!

– Ты ни черта не поняла. – Лицо у Лекса стало таким суровым, что Олиф тут же пожалела о своих словах.

– Я не могу бить тебя в живот! – жалостливо исправилась она.

– Ладно, – вздохнул мужчина и отпустил ее руки.

Он чуть отошел от нее и поднял растопыренные ладошки вверх, на уровне груди.

– Бей меня по рукам.

Олиф устало вздохнула. Она прекрасно понимала, что он в любом случае заставит ее бить, и лучше, если это будет добровольно.

Девушка замахнулась и треснула его небольшим кулачком, стараясь вложить в это движение всю свою силу. У Лекса лицо так и вытянулось от удивления.

– И это по-твоему удар?!

– Я бью со всей силы! – обиделась Олиф.

– Ребенок и то сильнее бьет! Давай еще раз.

Она вздохнула и сосредоточилась. Сфокусировала взгляд на ладошках. Ладно, ей все лишь нужно ударить так, что бы даже Лекс сдвинулся с места. Это же не сложно. Просто нужно представить, что ладошки – это тот самый Перводружинник, из-за которого она попала в пустыню. Но как можно сопоставить эти ладони и сального мужика? А ведь ладони, кстати говоря…

– О Берегини, ты думаешь, разбойник будет ждать, пока ты там намечтаешься?! – Раздраженный голос Лекс вырвал девушку из раздумий.

– Прости, – пролепетала она.

– Прости?! Как ты вообще умудрилась убить Перводружинника, если даже по руке ударить не можешь?!

– Могу! – провокационно воскликнула Олиф.

– Ну так бей!

Она размахнулась, и ее кулак жестко врезался в его пыльную ладонь.

– Сильнее, – неумолимо наступал Лекс.

Девушка стиснула зубы и чуть ли не всем телом полетела на эти чертовы руки.

– Эй-эй-эй, куда? – опешил мужчина и еле успел поймать ее за плечи, пока она не сбила его с ног. – Я сказать ударить, а не задавить.

– Да что за ужас такой? Сначала слишком слабо, теперь слишком сильно! Я вообще не хочу никого бить!

– Плебейка, – устало вздохнул Лекс, – тебя никто не будет спрашивать, чего ты хочешь. Усвой, наконец, одну вещь: тут всем плевать на твое мнение. Если хочешь продержаться еще несколько часов, молчи и делай то, что тебе говорят, поняла? Я спрашиваю: поняла?

– Да, – кивнула Олиф.

Мужчина снова выставил вперед ладони, и девушка, не задумываясь, начала колошматить по ним, что есть мочи. С каждым ударом Лекс поправлял ее, и она пыталась бить сильнее. Под жарким, палящим солнцем, ее тело сдалось быстро. Она и до этого была вся потная, а теперь вообще не чувствовала рук от усталости. Рубаха на голове съехала в сторону, заслоняя обзор, но пока Лекс просил бить – девушка била. Если это единственный способ выжить, его нельзя упускать.

– Ладно, все, хватит, – остановил ее мужчина.

Девушка радостно выдохнула.

– Теперь смотри, – разрушил ее мечты о прохладной воде Лекс, – выстави ладошку.

Олиф подчинилась.

– Прижми пальцы друг к другу. Да, вот так. Если кто-то будет нападать, бей вот такой ладошкой, да-да вот такой, прямой, не разжимай пальцы! Бей по подбородку. Смотри, подставляешь снизу, костяшками к верху, да, и со всей дури бьешь. Поверь, челюсть дернется так, что мама не горюй. Повезет, если разбойник еще и язык прикусит. Как только ударишь – сразу беги. Судя по всему, это единственное, что у тебя действительно хорошо получится. Запомнила?

– Да. Можно попить?

– Можно, – кивнул Лекс.

Олиф кинулась к сумке, и, не особо переживая по поводу того, что сумка-то все-таки не ее, вытащила баклажку и жадно приложилась к ней губами. Напившись, девушка вдруг осознала, что у нее нет сил еще что-либо делать, даже встать. Она принялась рассеяно трепыхать своим, с позволения сказать, платьем, в пустой надежде как-то охладить тело. Солнце не позволяло забыть о себе ни на секунду, дышать было невыносимо тяжело, словно вся пустыня пропиталась духотой.

Олиф посмотрела на свои обгоревшие ноги. Под покровом горячего песка, не было видно красной, облезающей кожи, впрочем, оно и к лучшему. В этих жестких сапогах, девушка давно стерла мозоли, пятка и мизинец болели так, словно ступни распороли тупым ножом, прямо до мяса.

К Олиф подошел Лекс, сел напротив нее и тоже стал пить из баклажки. Девушка посмотрела на светлое небо, не в силах наблюдать за мужчиной. Все-таки это было тяжело. Она почему-то, неожиданно для самой себя, перестала любить солнце. Во всяком случае, так, как раньше. Оно прожигает эту пустыню насквозь, а вместе с ней и саму Олиф. Вот только одна мысль о том, что она его больше никогда не увидит, заставляла сердце болезненно заныть. Как бы то ни было, солнце несет свет. А Олиф ожидает тьма. Причем, как и снаружи, так и внутри. Она сгинет под землей, сойдет с ума, и больше никогда не увидит голубого неба. И яркого, волшебного солнца.

И Лекса она тоже больше никогда не увидит.

Девушка перевела взгляд на мужчину. На его голове снова была рубаха, скрывающая каштановые волосы, все тело было в песке, лицо пыльное, даже черты почти не уловимы, темные штаны все грязные, так же, как и рубашка с распахнутым воротом. Но Олиф знала, что скрывается под этим слоем пыли. Правда, вряд ли уже когда-нибудь снова увидит его настоящего.

Зато глаза у него остались неизменными. Карие. Такие же, как у нее. Ей почему-то всегда нравился светлый цвет глаз, как голубой, например. Теперь же она только радовалась, что глаза у них одинакового цвета.

Олиф усмехнулась своим мыслям. Лекс перехватил ее взгляд и недоуменно посмотрел на девушку. Она тут же снова уставилась на небо.

Пора уже научиться прощаться.

– Скоро уже все закончится, да? – спросила Олиф таким тоном, словно спрашивала о чем-то несущественном, не имеющем смысла, но важным для поддержания разговора.

– Не знаю. Солнце еще не село.

Девушка поджала губы и замолчала на некоторое время, а затем, когда уже казалось, что больше-то сказать нечего, она преувеличенно бодро заявила:

– А ты знаешь, мне уже надоела эта жара. Может, оно и к лучшему? Ну, что наконец-то можно будет немножко остыть. Это же ненадолго. Потом-то будет все равно. Дома… дома, я всегда хотела попасть в заморские страны. Люди говорили, что там очень тепло, даже жарко. Ну вот, можно сказать, попала. А теперь мне до безумия хотелось обратно, туда, где холодно. Получается, мечты сбываются?

Лекс так на нее посмотрел, как будто впервые в жизни увидел.

– Будешь нести чушь – я тебя сам прирежу.

Было бы здорово. Жаль, что он так специально говорит, только бы ее успокоить.

– Что мне делать?

– В смысле? – не понял Лекс, внимательно вглядываясь в лицо девушке.

– Что мне делать, когда мы попадем к Песчаникам?

– Молчать.

Олиф слабо кивнула. Ей хотелось узнать, как Лексу удалось выбраться из-под зоркого ока Песчаников, но она продолжала разглядывать песок. Ведь если спросить у него об этом, то он точно подумает, что и она решила воспользоваться его способом, начнет злиться… Вряд ли в этот момент он сможет догадаться, что Олиф уже все равно. Она приготовилась умирать, и лишь напоследок хотела удовлетворить свое любопытство.

– Разглядывай небо, – неожиданно сказал мужчина.

– Что?

– Небо разглядывай, а не пески. На них ты еще насмотришься, а вот на небо… нет.

Олиф подняла глаза и вгляделась в лазурную даль, похожую на озеро, которое они нашли на оазисе, только намного светлее и чище. Оно напоминало большой, длинный ковер, и то тут, то там на нем виднелись небольшие размытые облака. Если понаблюдать за ними некоторое время, то белоснежная фигурка, напоминающая нечто вроде головы собаки, разделялась на две части, а иногда и на три, и этот кусочек облака присоединялся к другому собрату. И так они плыли дальше, не обращая внимания на двух одиноких людей, наблюдавших за ними прищуренным взглядом.

Олиф завидовала этим облакам. Они безмятежно плыли по размеренному течению, уготованному им судьбой, и только она сидит на раскаленном песке и мечтает о глубоком сне. А проснувшись, ей бы очень хотелось обнаружить, что все это лишь игра света и тени, что на самом деле она лежит дома, на своей жесткой постели, а рядом бегает Тимка, и пытается вернуть свою сестру в тяжелую реальность.

Но, увы, таких снов не бывает. Единственное, что могли преподнести ей Берегини – это вечный сон, без шанса на пробуждение.

– Интересно, почему небо голубое? – спросила Олиф.

– В смысле? – Лицо Лекса становилась все мрачнее и мрачнее.

– Ну, ведь мы привыкли называть голубое голубым. Но что, если голубой вовсе не голубой, а на самом деле зеленый? Тогда и небо должно быть зеленым, а огурцы синими.

– О Берегини, ты еще спроси почему называется называется называется.

– Нет, правда, мы могли бы назвать голубое зеленым! – провокационно воскликнула девушка.

– Могли бы, но не называем, – раздражался Лекс.

– Но могли бы!

– Но не называем!

– Но ведь можно было бы предположить…

– Нельзя. Называй, как тебе нравится. Можешь считать петуха супом, а суп – ведром. Твоей больной фантазии здесь никто не мешает.

«Ты мешаешь», – мысленно обиделась девушка.