Текст книги "Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калямина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)
Тут кто-то коснулся её спины тяжелой рукой и Сулитерия, громко вскрикнув, обернулась и увидела Карсилину, которая явно не ожидала такой реакции от подруги.
– Ты чего меня пугаешь? – недовольно пробурчала невинная жертва ранней побудки.
– Я хотела кое-что сказать. – Голос Карсилины был твёрдым, в нём не присутствовало ни одной тёплой нотки, она вряд ли собиралась извиняться.
– Что? Нашла какое-нибудь красивое растение и захотела поделиться радостью с остальными? – съязвила Сулитерия. – Иди Семёна буди, ему ведь необходимо романтическое настроение, которого у него, между прочим, уже больше года по твоей милости не было…
Трегторф захотелось выговориться, вывалить на подругу всю волну копившегося возмущения, которое должно было рвануть в ней, как динамит, да всё случая подходящего не находилось.
Однако, Карси не стала её выслушивать, стремительно перебив:
– Это касается Семёна!…
– Что, ревность проснулась, и ты решила выяснить со мной отношения? – отрезала Сулитер, картинно зевая, прикрывшись ладонью. – Считаешь его изменником? Хотя, любой другой на его месте уже бы давно нашел себе пассию.… Но он же у нас особенный!
– Ты, правда, дура, Сулитер, или прикидываешься! – Карси возмутилась, не понимая, что за муха укусила подругу.… Или уже бывшую подругу…
– Я могу сказать о тебе то же самое. – Фыркнула колдунья, желая заползти в спальник с головой и не видеть её «воскреснувшей» рожи.
Карси не понимала, что такого могло случиться за время её отсутствия, чтобы подруга начала к ней так пренебрежительно относиться, и это огорчало принцессу, наряду с более значимыми факторами (такими, как моё исчезновение). Все-таки время очень меняет людей, и далеко не всех в лучшую сторону.
– Семён в опасности! – Карси уже с трудом делала вид, что абсолютно спокойна. Она не хотела разбираться с Сулитерией в отношениях, не до того было. – Его унёс снежный вихрь, и я не знаю, куда…
– Что?! – тут Сулитерия вскочила со спальника, как ошпаренная, так громко задав этот вопрос, что разбудила Тюбенция. – Ты это серьёзно?
– Такими вещами не шутят, поэтому да, я это серьезно. – Кивнула Карси. Она не хотела, чтобы другие видели её волнения, ей казалось непозволительным испытывать такие не чуждые любому человеку чувства как страх, беспокойство и ряд других в этом наборе. Она боялась за меня и не хотела, чтобы всё кончилось печально, например, моей скорой смертью.
– Что за шум у вас тут? – спросил Тюбенций, приглаживая ладонью свои пшеничные волосы, которые от этого не стали менее кучерявыми.
– Помнишь, ты говорил, что тебе хочется подвигов? – воодушевленно спросила Карси. – Мы должны отыскать Семёна…
– А когда он успел пропасть? – не понимал Тюбенций.
– Да, Кари, объясни нам, непонятливым, как это ты за ним не уследила! – ядовитость тона Сулитерии зашкаливала, она заранее начала считать, что Карсилина виновна в том, что произошло со мной.
И Карси рассказала им об этой глупой ночной прогулке на встречу с гостеприимными утопленницами из озера и о своём чудесном спасении, завершила всё красочным описанием вихря, который унёс меня с глаз долой.
– Что ты говоришь, он сказал тебе напоследок? – решила уточнить Сулитерия, она, в отличие от Карси, не старалась придавать себе спокойствия, её трясло от беспокойства, и девушка не могла с этим ничего поделать. Ей даже хотелось обозвать подругу чем-нибудь нецензурным, ведь это именно из-за неё меня унёс вихрь, но сдерживалась. А её лицо покрывалось нездоровыми пятнами.
– Он заключил сделку с Хозяином Снежных Псов, который может его заморозить. – Пересказала Карси те слова, что от меня услышала.
Сулитерия нервно хихикнула, затем взяла себя в руки, стукнула ладонью по лбу и воскликнула:
– Ну, конечно, если это связано со снегом, то наверняка проделки Декабрины! Вот ведь, тварь неблагодарная! Я думала, она нам помогает, а она….
– Кто эта Декабрина? – поинтересовалась Карси, Сулитерии лишь оставалось поражаться фальшивому спокойствию её тона.
– Зимний месяц, Декабрь, как она сама сказала. Мерзкая такая девчонка, хитрая! С поля нас бесконечного вывела, потом мы с ней разминулись. – Неохотно поведала Трегторф, считая эту безобидную девочку главной виновницей бед человеческих.
– Так, значит, надо её найти! – решила Карси.
– А тебя не пугает, что она месяц? – вмешался Тюбенций. – Месяцы не любят контактировать с людьми, они скрытны и редко показываются на глаза.
– Главное узнать, где обитает этот зимний месяц, и наведаться к ней. – Карси пропустила его слова мимо ушей. – Люди слагают множество легенд, и среди них должна быть правда. Нам нужно задать направление.
– Всё-то у тебя легко, тебе не кажется, что это безнадёжно? – фыркнула Сулитер.
– Отчаиваться не время, пока еще есть надежда, так что мы будем ей следовать! – ответила Карсилина, магией заставляя спальники исчезнуть, что-то было в её движениях нервозное. – Увы, но я чувствую, что у нас мало времени.
Сулитер молчала, не зная, что ей ответить, а Карси, повернувшись куда-то в сторону, прошептала: «Я спасу тебя, дурачок!».
Надежные планы, как правило, зарождаются медленно и постепенно, давая шанс обдумать, а действительно ли эта стратегия та самая, что сейчас требуется. Однако, ни у Карси, ни у Сулитерии, ни у Тюбенция, не было времени, чтобы позволить то самое «постепенно» в обдумывании своих действий.
Тюбенций, пока они пробирались через лес в непонятную сторону, в которую, как считала Карсилина и унёс меня шальной вихрь, вспоминал легенду про то, где обитают месяцы. Девушки слушали его молча и старались не перебивать.
– Говорят, что Декабрь обитает возле Белоснежных скал, правда, особенно верить некому, это только болтовня наделенных фантазией мамочек, которые любят рассказывать сказки детям. – Завершил Тюбенций, когда деревья расступились, и показалась дорога, пыльная, но вполне пригодная, чтобы пройти по ней и не сбиться с курса. – На самом деле, у месяцев нет определенного места жительства, они же не люди, и такой комфорт им не нужен.
– Доберемся до этих скал, там посмотрим. – Решила Карси, голос у неё был серьезный. – В любом случае, это лучше, чем ничего.
– А если это неправильный курс? Что тогда? – Сулитерия была близка к панике, но держалась.
Карси пожала плечами, не желая думать об этом, она верила, что им повезет, и выбранное направление окажется верным. А разве может быть иначе?
Долго они шли по этой дороге, можно сказать, что целые сутки, делали привалы и продолжали странствие, но, наконец, в подбиравшихся сумерках, когда компания уже отчаялась дойти хоть до какого-нибудь захолустного населенного пункта, им улыбнулась удача.
Несколько натыканных возле дороги и чуть дальше деревянных крестьянских домишек с соломенными крышами, весьма тесных, если смотреть на них со стороны, с обилием грядок возле каждого, представляли собой поселение «Тарна», если верить покосившемуся от времени указателю. Что это слово означает и на каком слоге делается ударение, ума не приложу.
Жители поселения занимались своими обычными делами, а именно, копались на любимых грядках, что-то поливали, пропалывали, выкапывали, собирали, с таким упоением, словно кроме этого занятия, ничего больше не может приносить удовольствия…. Даже тот факт, что в иных мирах, может быть, рабочий день уже закончился, не сильно тревожил этих крестьян. В общем, глазам путников предстала, типичная скучная сельская обыденность людей, в жизни которых ровным счетом ничего не происходит и не меняется. Одежда у жителей посёлка была блеклых тонов, волосы на головах спутанные, словно эти люди никогда за свои годы не причесывались.
– Неужели им нравится этим заниматься? – брезгливо спросила Сулитерия, хотя вопрос, может быть, был риторический.
– Они привыкли к этому с самого рождения и представить не могут, что можно заниматься чем-то другим. Оседлые крестьяне некоторых окрестностей очень несведущие люди. Они выращивают овощи, фрукты для городов. Раз в несколько недель к ним приезжает сборщик урожая и увозит результат их труда ко двору и на рынки. – Пояснил Тюбенций, не видя в таком положении ничего зазорного. – Они не могут покидать своё поселение, да и не хотят. Ни у кого из них ни разу не возникало и не возникнет желания отправиться на поиски места под солнцем, что уж говорить о простой поездке в близлежащий город.
– И никто им не говорит, что можно жить чуточку лучше? – Сулитерии стало немного жалко этих поселенцев. – Что может быть хуже принуждения!
– А с чего ты взяла, что они живут плохо? – поинтересовалась Карсилина, указывая в сторону упитанной барышни, которая ловко орудовала тяпкой. – Посмотри на эти довольные лица, да они в жизни бы не променяли своё положение на что-то другое!
– Но их же угнетают! – не сдавалась колдунья.
– Никто их не тиранит, – не согласился Тюбенций, пытаясь сдержать смех. – Они сами желают пахать во благо королевства, можно сказать, что стремление к трудоемкой работе на огороде у них в крови. Им дай волю, они бы и ночью возились со своими грядками, если бы вдруг поняли, что не нужно спать.
– Никогда не думала, что такое может быть добровольно, да еще и нравиться людям…
– Ты просто их не знаешь. Уверяю тебя, они вполне счастливы, потому что чувствуют себя нужными. А понятие «лучшая жизнь» у каждого своё.
С этим утверждением Сулитерии пришлось согласиться.
Желая поинтересоваться, где можно остановиться на ночлег, путники решили спросить у кого-нибудь из поселенцев, есть ли в этом местечке хоть какой-нибудь трактир, Тюбенций утверждал, что в таких местах собираются путешественники, многое повидавшие на своём пути, да и спальные места имеются. Большого желания спать в лесу на открытом воздухе ни у кого не имелось, слишком свежи были воспоминания о минувшей ночи.
На роль опрашиваемого очень хорошо подошла та самая дама с тяпкой, которая, пока эти трое не подошли вплотную к её скрипучей калитке, не обращала на посторонние факторы никакого внимания. Так самозабвенно можно отдаваться только любимому делу, на лице этой дамы не было и капли усталости.
– Простите, что мы вас отвлекаем, но здравствуйте. – Карси не имела ни малейшего понятия, как следует к ней обращаться: «мисс», «миссис», «леди» или еще как-нибудь.
Дама, согнувшаяся над синими кустами каких-то черных съедобных ягод, соизволила распрямиться и посмотрела на тех, кто мешал ей, с некоторым любопытством. Интересно, а она вообще этот язык понимает, или у них тут в «Тарне» своя атмосфера?
Дама хлопала глазами так, словно увидела тигра, да еще и альбиноса, но не знала, что это хищник, потому что доселе таких зверей наблюдать ей не приходилось, и не представляла, что можно было от него ожидать. Хотя, такое выражение её лица вполне понятно: ребята выглядели разношерстно. Тюбенций, вполне традиционный обитатель этого мира, кудрявый блондин в серой рубашке и серых льняных брюках и в обуви из кожи свиньи, вываренной, выпаренной (и еще черти через что прошедшей), не вызывал у этой крестьянки никаких приступов изумления или заинтересованности. А вот девушки: потрепанная Карсилина в золотистом платье знатной особы, подол которого был немного порван и запылен в дороге, и Сулитерия в своём депрессивном образе фанатки слезливого коллектива исполнителей альтернативной рок музыки с волосами, ближе по цвету к фиолетовым, косой челкой и пирсингом на бровях, ноздре и губе, явили на лицо невольной собеседницы полное недоумение.
– Скажите, пожалуйста, здесь есть какое-нибудь место, где могут остановиться путешественники? – вежливо поинтересовалась принцесса.
– Такие у нас редко бывают… – Голос у дамы оказался на удивление высоким и певучим, можно сказать, эта была несостоявшаяся оперная дива.
– И где они едят, спят? – бесцеремонно перебила Сулитерия, думая, что, разговаривая с этой теткой вежливо, донести до неё что-нибудь будет весьма проблематично.
Женщина задумалась, прежде никто об этом не спрашивал.
– Ну, возле дороги, рядом с большой елью есть хижина, в эту хижину и приходят. – Наконец выдала она. – Невыгодное дело, содержать трактир, наше поселение редко кто навещает, разве что сборщики урожая, а на одних них долго не продержишься. Местные, слишком заняты, чтобы заниматься подобной ерундой, коей промышляют эти приезжие, решившие кормить путников. Я им не раз говорила, пусть себе грядку сделают и станут выращивать овощи, как это делаем все мы, но они и слушать не хотят!..
Она бы и дальше продолжала свой словесный поток в адрес несчастных людей, открывших трактир в такой глуши, да только Карси решила его прервать, решив, что информации достаточно:
– Большое вам спасибо.
Женщина не ответила и, вздохнув с облегчением, словно сбросила с плеч тяжелый, едва переносимый груз, сгорбилась над своими кустами.
Так называемый «трактир» найти оказалось не сложно. Судя по описанию дамы, большая ель, пушистая, с огромными шишками, посреди поселка, да еще и возле дороги, была одна-одинёшенька, рядом даже никаких деревьев больше не наблюдалось. И под этой елью едва заметен был покосившийся двухэтажный домик с деревянной крышей. Он оказался единственным в этом местечке, у которого крыша была не соломенная, а под окнами не располагались грядки со всяческими съедобными культурами, которым требовалось повышенное внимание. Впрочем, опознавательной вывески над крыльцом не болталось, да и названия у заведения не имелось. Единственное, что заметили Карси, Сулитерия и Тюбенций, поднявшись по скрипучим ступеням к двери – надпись на стене: «Мы вам рады». Наверное, кто-то вырезал её кухонным ножиком и не особо старался, сделать заметной.
Переступив порог «трактира», троица друзей оказалась в довольно тесном помещении, освещенном длинными белыми свечами, висевшими по стенам в резных канделябрах. Пламя беспокойно колыхнулось от слабого сквозняка, но выровнялось, как настроение ученика, написавшего контрольную на твердую пять. Камина не было и в помине, наверное, хозяева считали его лишним в этом и без того тесном пространстве.
Пространство оказалось заставлено пятью квадратными столиками, возле которых имелось штук пять самодельных неровных табуреток, их ножки были разного размера, и из-за этого на них невозможно было не качаться. Стойка располагалась в углу возле двери, ведущей непонятно куда, то ли в кухню, то ли в спальню неудачливых обладателей столь малого «бизнеса».
А еще в этой комнате никого не было, хозяева не привыкли к частым гостям, поэтому не утруждали себя постоянно присутствовать в помещении. Надеждой на то, что кто-нибудь все же придет и попросит ночлег или еду, служила входная дверь, которая, как уже выяснилось, не запиралась.
Не успели друзья подивиться отсутствию людей, как тут же, с легкостью певчей птицы, из-за двери за стойкой вынырнула пышногрудая женщина в ярко-красном переднике. Она не могла поверить своему счастью:
– Неужели путешественники! – не часто ей приходилось созерцать незнакомые физиономии.
– Ага! – кивнул Тюбенций, подмигнув ей так, как будто являлся героем легенд, пафосным рыцарем, истребляющим несправедливость, разбойников и драконов на радость местному монарху.
– Здравствуйте, нам бы немного воды и еды, если можно. А еще мы ищем место, чтобы переночевать. – Обратилась к ней Карси.
– Этого добра у нас хватает! – женщина была действительно рада. – И комната у нас есть, там большая кровать, думаю, вы на ней втроем поместитесь.
– Всего одна?! – кажется, Сулитерия была в ужасе, спать, зажатой между Карсилиной и Тюбенцием ей совершенно не хотелось, а с краю спать тем более не хотелось, да и быть придавленной к стене не велика честь!
– Да, а куда больше-то? – хозяйка трактира искренне не понимала её возмущения.
Она провела гостей в угловую дверь своей стойки, которая вела в тесный квадратный коридор между тремя комнатами, одна из которых, судя по запаху, являлась кухней.
Предлагаемая спальня своими размерами уступала главному помещению «трактира» раза в три, если не в четыре. Там была прижата к стене действительно огромная, застеленная шкурой неизвестного зверя, кровать, на которой, если каждому лечь «солдатиком», вполне можно даже поместиться. Еще у стены стоял маленький шкаф и канделябр со свечами на одной из стен. Ничего другого комната дать не могла.
Оставив гостей осматриваться в спальне, женщина удалилась, восклицая, что ужин сейчас будет готов.
– В конце концов, я могу и на полу спать. – Решил Тюбенций, чтобы не смущать девушек своим присутствием с ними в одной кровати. – Тогда никто не свалится.
– Если ты готов на такие жертвы, то, пожалуйста. – Согласилась Карси.
Закончив осмотр комнаты, друзья вернулись в главное помещение трактира. Было решено разместиться за столик ближе к стойке, чтобы не упускать возможность задать хозяйке этого места несколько вопросов, да и сделать вид, что ребятам тут нравится, тоже не помешает. Даже Сулитерия притянула к себе за уши намёк на хорошее настроение, притворяться она умела, надо отдать должное.
Пока дамочка в красном переднике суетилась, расставляя тарелки, Карсилине лишь оставалось удивляться, почему эта женщина те интересуется, откуда они прибыли, ведь, судя по виду Сулитерии, кто-то точно выбивался из этого мира. Подождав, пока хозяйка заведения принесет и поставит в центр их небольшого столика глубокую глиняную посудину, внутри которой было что-то типа тушеной картошки с мясом, и встанет за свою стойку, довольная жизнью, Тюбенций принялся втираться к ней в доверие:
– У вас тут очень уютно. – Лучше начать издалека, а потом уже переходить к насущным проблемам.
– Вы, правда, так считаете? – Дама явно не ожидала таких слов. Ей, верно, казалось, что «трактир» не самое лучшее место на земле.
– Конечно, я готов провести здесь длительное время, да только дела не позволяют. – Тюбенций вел себя очень тактично, нужно было, чтобы женщина сама заинтересовалась в том, что привело их сюда.
Хозяйка заведения с неуверенностью спросила, не желая досаждать своим единственным за неделю посетителям назойливым вниманием:
– И что же заставило вас отправиться в дальний путь? – она принялась протирать тряпочкой и без того чистый стакан.
– К несчастью, нашего друга унёс в неизвестном направлении большой снежный вихрь…
– Это ведь, проделки Декабря, да? – Сулитерия не выдержала, с силой сжимая вилку, кусок в горло не лез.
– Декабря? – вид у женщины был такой, словно она не понимала, о чём говорит Сулитер, да и слово такого не слышала.
Карси и Сулитер между тем разочарованно переглянулись, мол, плохой же им попался информатор, несведущий.
– Неужели вы ничего не слышали о том, где обитают месяцы? – Карси решилась спросить напрямую.
– Слышала, слышала! – Поспешила улыбнуться дама, теперь уже орудуя тряпкой по стойке. – Не знаю, правда, стоит ли верить в россказни…. Вас конкретно декабрь интересует?
– Хотелось бы услышать, что вы можете сказать про этот месяц. – Подтвердила Карси и улыбнулась ей в ответ, а то того и гляди, женщина будет чувствовать себя так, словно на допросе оказалась. Где же бродит так нужная непринужденная обстановка?
– А ничего внятного не скажу, только слухи. Говорят, некоторые счастливчики встречали в пути зимой, если вдруг заблудились, одинокую девочку, лет двенадцати. Волосы белоснежные, да и кожа тоже, словно инеем покрыта…. А одета так легко! Они спрашивали, где её родители, на что та отвечала, что беспокоиться за её здоровье не стоит, и что родители прекрасно знают её местоположение….
– Она представлялась Декабриной, да? – Сулитерия от нетерпения заерзала на своей хромой табуретке.
– Да, говорила, что она месяц. Самое удивительное, девочка никого не замораживала и не убивала, как бывает, если встретить кого-то из её братьев. Напротив, малютка помогала людям выбраться, понять, где они, и вернуться домой, а потом всегда пропадала.
– Знаете, – решила Карсилина, покончив со своей порцией, – я не думаю, что это проделки Декабрины.
– Ты права, не может такая добрая девочка… – Согласился Тюбенций.
– Это она! – Сулитерия стукнула кулаком по столу, словно этот жест был единственным аргументом.
– Я вспомнила, – Спохватилась Карсилина, – Семён же тогда кричал мне что-то про Хозяина Снежных Псов, боялся, что этот тип меня заморозит!
– Псы это плохо. – Помрачнел Тюбенций, отложив вилку. – Я до сих пор удивляюсь, как ты тогда пережила встречу с ними!
– Не знаю. – Принцесса пожала плечами.
– Так, стоп, где это вы их видели?
– Такие питомцы только у Января, – Сообщила хозяйка заведения, – он с их помощью людей замораживает. Говорят, после таких встреч никто не выживал, остаются только неподвижные статуи изо льда. Он заставляет людей, чьи имена знает, цепенеть, прекращать бороться за жизнь и идти на смерть. Говорят, если его позвать, он тут же придет за тобой и заморозит! Глупцы, которые храбрятся, встречают, таким образом, весьма неприятную смерть. Но это лишь байки путешественников!
Сулитер, услышав об этом, нервно сглотнула, затеребив ткань своей рубахи. Карси же претворялась, что спокойна:
– Семён жив! Он был нужен для чего-то Январю, раз тот не заморозил его на месте этим вихрем.
– Жив-то, жив. Но как мы будем его спасать? – Тюбенций даже растерялся. – Никто не возвращался из этих владений.
– Если мы позовём Январь, захотим, чтобы он пришел… – Предложила Карсилина.
– Нет! Январис нас заморозит, даже пикнуть не сможешь! – Тюбенций был напуган. – Не собираюсь так глупо умирать.
– Смею напомнить, шанс глупо умереть тебе уже предоставлялся.
– Я уже понял, что переоценил себя тогда на поединке Драконов. А сейчас мы должны обезопаситься от воздействия Январиса, прежде чем звать, вот что я имею в виду!
– И как мы переживём эту встречу? – не поняла Сулитер.
– Согреемся с помощью волшебства, дадим отпор! Не станем поддаваться… – Предложила принцесса, с жаром представляя, как бьется с ним один на один.
– А если не сработает?
– Попытаемся договориться.
– Дипломатия тут не прокатит!
– Откуда ты знаешь, Сулитер?
– Я всё же надеюсь на ваше благоразумие. – Напомнила о себе хозяйка трактира, она уже положила тряпку и наблюдала за препирательством друзей. – Вы, гости дорогие, думаю, не станете звать Январь прямо сюда? Кто знает, может эти сказки, что люди говорят, правдивы. А у меня не такая красивая фигура, чтобы становиться ледяным изваянием!
И она похлопала себя по бокам.
– Мы не станем подвергать риску других. – Заверила её Карсилина. – Когда выйдем далеко за пределы вашего поселения, тогда и проверим ценность этих легенд…
– Ну а пока вы ничего не разнесли, предлагаю отведать моего фирменного отвара из трав! – У женщины было на удивление хорошее настроение.
– Мы не против. – Согласился Тюбенций.
После ужина ничего не оставалось, кроме как пойти спать. Тюбенций, как и обещал, улегся на пол, на жесткий серый коврик возле окна, накинув на себя одну из шкур с кровати. Карси пришлось лечь у стенки, уступая Сулитерии место с краю.
– Завтра будет новый день, который нужно каким-то образом пережить. – Сказала колдунья, глядя в потолок.
Она не сомневалась, что у них получится призвать Январиса. Ну, призовут они его, а что дальше? Как будут выкручиваться?
========== Глава 11. Благое намерение Декабрины ==========
Январис всегда считал себя самым великим и могущественным из всех Месяцев. Особенно он гордился в себе такими качествами как находчивость и жестокость. Это были те немногие вещи, что составляли прочный фундамент его гордыни. Стены гордыни содержали в себе примесь равнодушия и беспощадности, а шифером крыши служили чрезмерная холодность и презрение ко всем, кроме собственной персоны. Его мерзкое самолюбие никак не желало принимать в свои ряды чувство юмора, безрезультатно бившееся о броню упрямого эгоизма.
Не знаю, почему он еще не захотел ускорить мою смерть, ведь я ему теперь, по большому счету бесполезен. Имя Карсилины всё равно не произнесу, пусть хоть треснет!
Когда этот тип в очередной раз зашел в огромный зал с полумесяцем на крыше, я уже почти потерял сознание от холода.
Несколько часов непрерывной борьбы за остатки собственной жизни лишали меня последних сил. Я отказывался поддаваться, и даже слабое движение руки вызывало нестерпимую боль. Лёд обжигал, не понимая, почему я еще не умер, он отличался упорством и желанием непременно подчинить пленника своей воле, передать старушке смерти, которая встретит с тёплым ковриком и согреет. Очертания размывались перед глазами, словно кто-то провел по едва просохшей акварельной действительности мокрой кистью, я моргал, но это не помогало. Зажатый в тисках мороза, как в орехоколке, я мучился от непрекращающейся боли, разлившейся по всему телу, но не было сил даже поднять руку, не то, что встать на ноги. Слабость шептала тихую и непонятную колыбельную, и если сейчас закрою глаза, поддавшись ей, то умру.… А я твердо решил, что умирать еще не время! Более того, я это откуда-то знал. Конечно, сдаться и перестать корчиться на холодном ледяном полу, усыпанном снежинками, звучит соблазнительно. Ведь когда остывшая кровь течет по венам, это не самое приятное ощущение, его можно сравнить лишь с десятками тысяч игл, которые нещадно вонзаются в тело, глубже и глубже, продвигаясь под кожей. От этой боли хотелось либо выть, либо кричать, но я не произнес и звука. Я был упрям, твердо решив, что смерть может постоять на пороге, постучаться, но не входить, ведь мне было, ради чего жить… Глупое ощущение, если вспомнить: несколько дней назад я грезил о смерти, а сейчас предпочел бы с ней разминуться. Странная жизнь получается, противоречивая, как речной поток. Когда мне хорошо, то непременно произойдет что-то, что всё это испортит, а насладиться счастливым моментом не успею, тут даже гадалкой быть не надо! А когда мне плохо, то время тянется, как прямая на плоскости, пересекающая отрезок, ведущий из одного пункта в другой, и не собирается идти быстрее, чтобы промотать момент, как в видеопленке. Вместо этого приходится переживать все самое скверное без каких-либо поблажек.
Вот и сейчас я уже потерял счет времени, казалось, будто мерзну целую вечность, и что этот холод уже никогда не закончится. Будто всегда лежал на этом треклятом снежном полу и никогда не рождался, и что всё моё прошлое – лишь выдумка, невольно проникшая в голову, чтобы хоть как-то согреть. Благо, я еще оставался в ясном уме, чтобы понимать – этот бред лишь дурацкое, глупое, как шутка-односмейка, наваждение.
Январис подошел ближе, его лицо не выражало никаких эмоций, да и я при всем желании не смог бы их разглядеть. Тогда меня занимали куда более неприятные проблемы.
– Не хочешь ничего сказать? – он наблюдал, как пытаюсь пошевелиться, морщусь, еле слышно постанываю. Моя кожа была покрыта слоем инея, трескаясь от мороза, и выглядел я, словно фигура, наспех сделанная умельцем из снега.
У меня не оставалось сил даже на то, чтобы одарить его презрительным взглядом. Уже не чувствую рук, да и пальцев на ногах – тоже…. Пальцы рук, белые, как любимые перчатки мороженщика, отказывались сгибаться.
– Сейчас ко мне в гости кто-то придет. Постарайся вести себя прилично. – Январис помнил, что сегодня тот самый идиотский день календаря, когда его традиционно должна посетить сестра Декабрина.
Странные создания – месяцы. У них есть специальный график, кто и когда посещает своих членов семьи. В остальные дни месяцы не досаждают друг другу вниманием, занимаются прямыми обязанностями, полученными на совете Времен Года, да и просто какими-то незначительными делами.
Я лежал и не двигался. Вопреки его ожиданиям, оказавшись в таком бедственном положении, я отказывался умирать, да еще и слезу не пустил, чтобы показать, как мучительно всё это на самом деле терпеть. Январис одарил взглядом доктора-психиатра, который любуется своим самым безнадежным пациентом, затем развернулся на каблуках и воскликнул:
– А вот и ты, Декабрина! Как всегда не опаздываешь. Пунктуальность у тебя отменная.
Декабрина снова была в своём излюбленном облике двенадцатилетней бледнолицей девицы. В руках девица держала маленькую беленькую коробочку. У нас в Чалиндоксе в похожей упаковке конфетки продаются в кокосовой обсыпке. Странно, что мой промёрзший мозг еще хоть что-то соображает и пытается подметить похожесть одной вещи на другую. Моим мыслям, наверное, больше задуматься не о чем в столь ужасной ситуации!
– Очередной традиционный подарок, сестрица? – без особого энтузиазма спросил Январис.
Девочка кивнула и передала ему коробочку, как будто сие действо являлось элементом привычного и священного ритуала, приевшегося до боли в животе. Только эти два зимних месяца не особо трепетали перед его святостью. Лица у них были такие, словно эта встреча по графику, простая формальность, соблюдалась через силу, и формальнее этого неизвестного малоинтересного подарка в коробочке нет вещи на свете. Такой подарок, полагаю, открывать не обязательно, что Январис, собственно, и сделал – сунул коробочку в карман, с глаз долой. Карманы его накидки отличались большой вместительностью.
Декабрина, если быть честным, не испытывала никакого удовольствия находиться с братом в одном помещении, пускай и слишком просторном. Они друг другу чужие, хоть и связаны родственными узами, весьма своеобразными, надо сказать.
– Думаю, ты можешь идти. – Январис прервал напряженное молчание. – Положенное по расписанию время ты мне, будем считать, уделила.
Декабрина хотела кивнуть и откланяться, мол, тоже так считает, но тут увидела меня.
– Как ты тут оказался? – она присела рядом со мной на корточки и дотронулась, скорее из любопытства. Ей, кажется, невдомек, что общение людей с её «очаровательным братиком», мало кого может оставить в живых и в здравом рассудке.
Её прикосновение я не ощутил, но внутри расползалось неприятное чувство, которое умоляло, чтобы Декабрина не показывала Январису, что мы знакомы. Если он узнает, может быть гораздо хуже. Хотя, что может быть хуже безвыходного положения ледышки, в которую я постепенно превращался?
Январис глядя на то, как она пытается наладить контакт с его пленником, ухмыльнулся, предвкушая нечто злодейское.
– Вы знакомы? – тон его был притворно-миролюбивый.
Декабрина, к моему глубокому разочарованию, кивнула.
– Отпусти его, он же может умереть. – Странно, но, похоже, ей не была безразлична моя судьба. Наверное, девочке становилось противно от одной мысли о том, что Январис, в какой-то степени родственник, может быть причастен к смерти кого-нибудь из её знакомых.
– Конечно, может. Удивительно, что этот юноша еще дышит. – Январис был в этот момент похож на ученого, который ставит эксперименты на животных, и с довольной миной озвучивает результат очередного живодерства ради великой цели. – Обычно, они сразу умирают. Нужно посмотреть, сколько еще он сможет продержаться…
