Текст книги "Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калямина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Говорил он с таким выражением, словно они не пытались поссориться полминуты назад.
– У нас же есть деньги этого государства. Еще не закончилась пачка, выданная в ДС. – Зольтер не понимал причины, по которой в таком серьёзном человеке могла проснуться тяга к азартным играм.
– Но должны же мы попробовать получить реальные деньги, а не волшебную пародию на них! – парировал барон Мылченко, обойдя Зольтера и направившись к столику с игроками, приветливо махнув им рукой.
Зольтер, которому тоже было интересно поучаствовать в местном аналоге игре в «кости», двинулся следом. Сулитерия с Тюбенцием невольно переглянулись, им обоим было неприятно здесь находиться, да еще и в такой компании. Сулитерия побаивалась моего отца, да и Зольтера тоже, из-за репутации колдуньи «ОбГаТра» – они относились к ней предвзято.
Игроки подставили к своему столу два стула, куда тут же уселись мой отец с Зольтером. Люди эти выглядели весьма доброжелательно, по крайней мере, думалось, что подлости от них не стоит ожидать. Кто же еще сидел за этим азартным столом, пытаясь заработать? Ну, во-первых, организатор игры, хозяин этой таверны, в кожаном сюртуке и брюках, на голове у него была шляпа с широкими полями, придавая этому человеку схожесть с ковбоем. Говорят, что он сам нарисовал животных на игральных кубиках. Во-вторых, наш упоминавшийся ранее Ушастый мужичок в льняной рубашке апельсинового цвета, который до прихода Карси, Сулитерии и Тюбенция уже пытался пригласить Зольтера поиграть, но тогда это не увенчалось успехом. В-третьих, мрачного вида барышня в коричневом платье из плотной ткани, её тяжелые веки и ногти, длиной в пять сантиметров, придавали схожесть с героиней готического комикса. Так же тут наблюдался старик с заплетенными в косу седыми волосами и с козлиной бородкой, удобно устроившийся спиной к окну и постоянно поправляющий свой плохо выглаженный воротник. От этого старика сильно пахло хлебом, наверное, он был местным пекарем. Еще один мужчина, последний за игральным столом, имел прямоугольное лицо, ярко-рыжую лохматую шевелюру, острые, выделяющиеся скулы, неопределённого цвета тёмные глаза, как у сокола, и нос, немного приплюснутый. Одет он был в жёлтую рубашку из ткани, напоминающей мешковину (здешняя мода, наверное) и серые штаны из овечьей шерсти. А завершали композицию резиновые галоши, в которых любят люди из нашего мира, страны Зебрландии, ходить по своим огородам, кружа вокруг дачного домика и копать картошку.
– Имею честь высказаться, что мне очень приятно созерцать в этой игре новые лица. – Улыбнулся хозяин трактира, сложив ногу на ногу. – Конечно, если у вас есть деньги.
– Сколько угодно. – Кивнул Прохор Мылченко, держась весьма уверенно, хоть и не играл раньше в эти кубики.
– Вот и славно! – Улыбнулся мужчина. – Будем ходить по очереди. Вы знаете правила игры? Берете в руки кубики, трясете, бросаете…
– Приблизительно. – Отмахнулся мой отец, не желающий терять время на дурацкие разъяснения. Ведь можно и в процессе игры сориентироваться, что да как. И вообще, говорят, новичкам везёт, фортуна, капризная истеричная дама, их любит.
– Тогда, господа, хочу услышать ваши ставки!
Готическая дама положила на стол двадцать монет, даже не смотря на присутствующих, устремив свой взгляд куда-то на колени. Тот, что был в резиновых галошах – двадцать одну, Ушастый широко улыбнулся и добавил в общую кучку тридцать монет. Старик полез дряхлой рукой к себе в карман, достав оттуда горсть монет, и, не глядя, сколько там, бросил их сверху. Хозяин трактира, театрально показывая, что денег у него все-равно больше, расщедрился аж на пятьдесят.
Зольтер с моим отцом переглянулись, пачка денег хранилась у Золотского. Прохор Платонович дал ему знак, посмотрев, украдкой, в кучку со ставками. Золотский сунул руку в свой необъемный карман, который по вместительности напоминал черную дыру, извлекая золотистый кошелек, бережно открыл его, задерживая процесс, и достал две купюры по пятьдесят.
– За двоих! – сообщил он, положив их рядом с кучкой монет, ловя на себе завистливые взгляды играющих. Если в этой стране у тебя есть купюры, то ты определенно житель столицы. А о роскошной жизни в Алнойярде слагались легенды. Говорили, что все горожане проживали в красивых и величественных мраморных домах и в каждом сотня комнат, если не больше.
Игра началась, Прохор Мылченко напряженно следил за каждым ходом своих противников, пытаясь догадаться, что означает каждое выпадающее животное. Зольтер чувствовал себя спокойнее, влившись в игру и не особо беспокоясь за то, что она тоже ему не шибко понятна, но он старательно изображал, что хорошо с ней знаком.
После барышни, которая продолжала игнорировать всех своим взглядом, настала очередь Золотского, тот, не мешкая взял деревянные кубики, и, сжав их в ладони, ощутил теплоту чужих рук, оставшуюся на них. Самодовольно улыбнувшись, он разжал пальцы и бросил кубики в центр стола, те, стукнувшись друг с другом, покатились и тут же замерли, не достигнув противоположного края. Верхним рисунком на обоих оказалась серая мышь. Художник старался изобразить её с очень длинными лапами.
– Рыбка! – тут же воскликнули все, кроме Прохора Платоновича и Зольтера, увидев, что выпало, и стукнули ладонями по столу.
Мужчинам, не прошаренным в этой игре, оставалось только с недоумением хлопать глазами.
– Такой шанс победить упустил! – посетовал хозяин трактира.
Зольтер фыркнул, в следующий раз он точно крикнет «Рыбку», когда выпадет два одинаковых животных.
Следующим ходил мой отец, вздохнув поглубже он сосредоточился, минуту держа кубики в руках. Это раздражало присутствующих.
– Ну же, скорее! – буркнул тот, что был в галошах, его скулы сейчас казались особенно острыми.
И Прохор Мылченко послушался, его кубики упали на стол и показали всем мышь и лисицу. Никто на это не отреагировал. Видимо, это был пустой ход.
Вскоре друзья поняли, что имеет значение в этой игре тот случай, когда выпадает два одинаковых животных. Прохор Платонович, готовый стукнуть по столу с глупым восклицанием, напряженно ждал, пока настанет момент.
И момент таки-настал. У старика пекаря выпало два ежа, которые больше напоминали коричневые кактусы с глазами, рисовал их весьма своеобразный художник.
– Яблоко! – тут же вылетело из уст пяти человек, которые успели хлопнуть себя по носу.
– Рыбка! – одновременно с ними выкрикнули мой отец с Зольтером, ударив ладонями по столу.
Все осуждающе посмотрели на этих двоих.
– Внимательней, господа, внимательней! – сделал замечание хозяин трактира и поправил шляпу. – А ты, Игнар, не забывай, что нужно говорить «Вышел», когда выбрасываешь две похожих картинки.
– Я помню, задумался. – Отозвался старик Игнар и передал кубики Ушастому.
Тот со всё той же неизменной улыбкой принял эстафету.
– Значит так, запомни, – прошептал Зольтер моему отцу, – если выпадет мышь, кричим «рыбку», а если ёжик – «яблоко», и….
– Я понял! – шикнул тот, не сводя глаз с зажатых в руке старика кубиков. Игра была на реакцию.
Ушастый снова не выбросил две одинаковые картинки, и мужчина в желтой мешковатой рубашке – тоже. А вот когда кубики получил Зольтер, этому эльфу снова повезло.
– Вышел! – выкрикнул Золотский, не дожидаясь реакции остальных, когда кубики показали ему двух оленей.
– Кабан!.. – запоздало среагировали трое.
Мой отец молчал, но было понятно – он рад, что на этот раз Золотский сделал всё правильно.
– Ну что, съели! – радовался Золотский, показав пальцем на каждого по очереди, не сомневаясь в своей победе. Удивляюсь, как он сдержался, чтобы не скорчить им рожу. Мужчина в черных галошах смотрел на него с неприязнью.
– Поздравляю, можете забрать свой выигрыш, – констатировал хозяин трактира, победа Зольтера была для него неожиданной.
А Зольтер довольный, словно кот, объевшийся сметаной, достал позолоченный кошелёк, вернул две купюры на законное место и стал сгребать туда кучку с монетами, которая грозила не поместиться в столь маленьком портмоне. Однако, на кошелек были наложены чары, увеличивающие его вместительность. Возможно, Зольтер таскал с собой целое состояние.
А мужчина в галошах, глядя как последние монеты исчезают в ярком кошельке, всё больше и больше злился. Кто вообще сказал, что этот тип с золотыми волосами одержал победу честным путём?
– А, чё это он-то?! – этот мужчина, топнув ногами в галошах, не смог больше сдерживать своего возмущения.
– Потому что новичкам везёт! – ухмыльнулся ему Золотский, убирая кошелёк.
– Нужно уметь признавать поражение, – в свою очередь заметил Прохор Мылченко.
– Ничего себе! А почему это ему постоянно одинаковые кубики выпадали? Уж не замешано ли здесь волшебство?! – распылялся новообретенный недруг.
– Хотите еще сыграть? – спросил вполне радушно хозяин трактира у Зольтера, игнорируя вспышку плохого настроения у этого парня в галошах.
– Нет. – Опередил Прохора Мылченко Золотский. – Вижу, нам здесь не рады.
И они поднялись со стульев. Игра, конечно, интересная, но если здесь каждый так на проигрыш реагирует, никаких нервных клеток не хватит выслушивать подобные истерики.
– Я не позволю тебе унести мои деньги! – рыкнул мужчина в галошах, резко выбираясь из-за стола и перешагнув через подол мрачной барышни, которой было наплевать, что происходит вокруг.
– Они уже не ваши! – отмахнулся Зольтер, но тот был настырен.
– Мои! Ты жулик, маг и еретик! – грубо прокричал он, подобравшись к Зольтеру вплотную. – Тобой должна интересоваться инквизиция!
– Что за спор на пустом месте! – выкрикнул старик Игнар, оставаясь сидеть за столом и теребя свою длинную бороду.
– Насчет жулика вы не правы…
Прохор Мылченко вступился за друга, испытывая крайнюю неловкость перед сложившейся ситуацией. Когда дело касалось нагрубить кому-то, то худшего оратора не найти.
– Может, урегулируем конфликт? – предложил он. – Сколько вам заплатить, чтобы вы отстали?
– Сначала они мою честь порочат своим жульничеством, а потом откупиться хотят! – не согласился недруг. – Или этот тип платит мне вдвойне, или ждите инквизицию!
И он грубо ткнул указательным пальцем Зольтеру в лоб. Эльф насупился и отстранил от себя его руку.
– Все было честно. – Стоял на своём Зольтер. – А вам лечиться надо!
– Что, до города ближнего поедешь, за инквизицией-то? – Старика Игнара явно это веселило. – Может, в столицу направишься, что мелочиться!
– А, вас я прошу помолчать! – раздражался тип в галошах, при такой внешности характер у него весьма скверный, надо сказать.
Затем он не выдержал и взял Золотского за грудки, подняв эльфа в воздух, тот болтая ногами, упирался:
– Что за люди нервные здесь живут? Всё было по правилам! Я выиграл. Это просто везение, ничего больше.
Но, этот тип не принимал оправдания:
– Плати мне двойную сумму, вместе с выйгрышем и проваливай!
– Иди к чёрту!
Прохор Мылченко решил вмешаться, применив электро шоковую магию, мужчина в галошах вскрикнул, вздрогнул, выпустил Зольтера и разошелся еще больше:
– Значит, вы заодно, да? Вы оба мерзкие колдуны!
Зольтер, получив свободу, поспешил отойти от него шага на три, готовясь уже зачарованное оружие боевого мага призвать, чтобы утихомирить этого бугая.
Но события его опередили. Тип вытащил из кармана весьма дорогой кинжал, украшенный самоцветами и двинулся на Прохора Мылченко, приговаривая:
– А, ты что, главарь? Может, вас тут вообще целая банда! Еретиков глупых, колдунов опасных!
Мой отец, наблюдая эту неадекватную реакцию, был уже готов отдать ему все деньги, лишь бы отстал. Хотелось обойтись без насилия. Но если тебя открыто вынуждают, стоит ли терпеть такое отношение?
Сулитерия уже отошла от их с Тюбенцием столика, подойдя к Зольтеру, который обеспокоенно схватил её за руку, рефлекторно оберегая от неуравновешенного мужчины.
– Что, не можете и дня без казуса прожить? – съязвила она, вспоминая стереотип, сложившийся в «ОбГаТре» о тех, кто работает в ДС.
– Можно обойтись без иронии? – буркнул Зольтер, прикрывая девушку собой.
Остальные присутствующие с интересом наблюдали за скандалом, не спеша покидать насиженных мест.
Прохор Мылченко пятился к дверям, тип в галошах, в глазах которого кипела жажда крови, наступал на него с кинжалом. Мой отец понимал, что если он еще воспользуется магией, то подмочит свою репутацию и не сможет оправдаться перед жителями деревни, а как они поведут себя, когда узнают о его способностях, никто не знает. Но отступать как-то не по-мужски.
Он остановился, решив перейти к рукопашной. И, схватив противника за локоть, попытался заломить ему руку. Но тот оказался не так прост и врезал Прохору Платоновичу кулаком по челюсти. Барон ойкнул, ощущая солоноватый привкус крови. Затем, замахнулся для удара, который пришелся недругу точно по ключице.
И в этот момент совершенно не красочного боя, который уступал многим сценам в боевиках своей зрелищностью, тип в галошах оскалился и пырнул со всей дури Прохора Мылченко в живот.
***
Айвир определённо знал выход. Когда Карси забралась ему на спину, в чём дракон помог девушке, подпихнув её крылом, он окончательно оживился, подошел уверенно к большому выступу и нажал на него, словно это был огромный рычаг. Тут же одна из сторон пещеры исчезла, открывая вид на красивые горы с заснеженными вершинами, покрытыми, как слоем взбитых сливок, белоснежными облаками, которые застилали вид на звёзды. Солнце уже практически село, только где-то вдали еще виднелась полоска света, медленно заходящая за вершины. Карсилина поежилась, крепче цепляясь за дракона, почувствовав на себе холодный ветер, который трепал волосы. Айвир, готовился расправить крылья и взлететь навстречу безграничной свободе. Сколько лет провел он вот так взаперти в своей пещере сокровищ, трудно представить.
– Наконец-то! – радостно воскликнул он и прыгнул вниз, уходя в пике.
У Карси перехватило дух, и она чуть не вскрикнула, Декабрина спрятала голову в карман и не высовывалась, укрывшись своим пушистым белым хвостом.
И тут дракон выровнялся и стал набирать высоту.
– Как же долго я этого ждал! – дракон был очень доволен, прохладный воздух, который он с легкостью рассекал, ласкал ему морду.
Карси хотела спросить, почему он до этого не мог покинуть пещеру, но в горло, когда девушка открыла рот, чтобы задать этот вопрос, попало большое количество воздуха, и она закашлялась.
Карсилина понимала, что и сама чувствует ту эйфорию от полёта, которой заражал её дракон, первый раз за множество сотен лет поднявшийся в небо. Ей хотелось визжать от восторга, махать руками, выделывать черти-что! А как назвать то желание, когда Карси показалось, что она может встать на дракона, выпрямиться, расставить руки в сторону и балансировать, удерживая равновесие и рискуя упасть? Слава Случайности, она не решилась этого делать.
Посмотрев вниз Карси наблюдала замёрзшие ленточки рек и покрывшиеся искрящимся снегом пустоши и холмы, напоминающие шарики пломбира. Странно, но деревьев внизу вообще не было.
Через пять минут блаженственного полёта Айвир обратил внимание на снегопад, который начался ни с того ни с сего.
– Не знаю, почему, но меня это настораживает. – Высказался он, не уставая размахивать крыльями.
– А, что плохого в том, что идёт снег? – не поняла Карсилина, снежинки попадали ей в лицо и царапали щёки.
– Кто-то его вызвал. Я чувствую постороннее вмешательство! – донесся из кармана мультяшный голос Декабрины.
Сзади слышался гулкий, тоскливый вой, который усиливался с каждым разом. Становилось холодней, и ресницы Карсилины покрылись инеем. Она, осторожно повернула голову, пытаясь понять, что происходит. Декабрина заинтересованно высунула из кармана свою мордочку и тут же расширила глазки от ужаса.
– Айвир! Быстрее! – крикнула Карси, их нагонял исполинский белоснежный дракон, который и явился причиной снегопада.
Его ледяные чешуйки искрились в свете появляющейся из-за облаков луны, а вместо пламени дракон выдыхал столп замораживающего воздуха, похожего по свойствам на жидкий азот. Снежный дракон явно был настроен агрессивно.
Чудище открыло свою гигантскую пасть с ровными, острыми ледяными зубами. Еще чуть-чуть, и оно проглотит их!
– Айвир! – Карси не хотела стать его ужином.
Айвир и сам увидел это ледяное чудовище, с горящими синим пламенем пустыми глазницами. Он изо всех сил старался лететь быстрее, только ледяной дракон и не думал отставать. Пытаясь хоть как-то сохранить жизнь и лавируя в потоках воздуха, Айвир выдыхался, он начал уставать. Чудище посылало в них обмораживающие струи. Одна из них угодила в крыло Айвира, и тот рыкнул от боли, кончик крыла свело, и он не мог им двигать, с трудом держась в воздухе.
– Настигает! – взвизгнула Карсилина, боясь уже смотреть назад.
Айвир летел неровно, казалось, он сейчас начнёт падать. Ему было очень обидно и совестно:
– Прости, я подвёл тебя! – он не нашёл более подходящего случая для своих извинений. – Я оказался не самым надёжным проводником…
– Зачем ты сейчас это говоришь? – Карси не верила в их поражение. – Ты хороший….
Но она не успела договорить фразу, Айвир вздрогнул, превозмогая себя, удерживаясь на лету и сказал:
– Нам конец. Прости!
– Я не могу позволить, чтобы меня проглотили! – пискнула Декабрина. – Я, конечно, не умру в силу своих особенностей, но выбираться из его желудка будет неприятно.
– Айвир! – вскрикнула Карси.
Дракончик устал, его крыло отказало, он накренился на бок и стал падать, второе, здоровое крыло, не могло спасти ситуацию, хоть и замедляло падение. Карси прижалась к Айвиру, крепко держась за холку, чувствуя теплоту его чешуек, пытаясь удержаться. Добраться бы до сломанного крыла и вылечить его! Они разобьются, если ничего не предпринять! Но тут остаётся единственное решение – отцепиться и подлечить крыло дракона, направив в него исцеляющее заклинание! Стоп! Волшебники так не могут, чтобы лечить им нужно прикоснуться к больному месту, а исцеляющие лучи – специализация чародеев с целительского факультета ЧАЛИКУНа.
Ледяной дракон кружил над ними, Карси старалась не смотреть в его сторону. Принцесса постаралась дотянуться до подбитого крыла, прикоснувшись к его основанию. В таком положении она могла легко сорваться вниз. И сорвалась, когда Айвир невольно дернулся, чтобы попытаться снова шевелить крылом. Было очень высоко, именно этим можно объяснить то, что они до сих пор не разбились, да и Айвир как мог сопротивлялся падению.
А ледяной дракон нырнул вниз, широко раскрыв пасть навстречу своим жертвам, решившись, наконец, проглотить их, а не мучать, как кошка мышку. Карси, падая спиной вперёд, как в замедленной съемке видела, как контуженый дракончик исчезает в пасти хищника, громко клацнувшей зубами, девушка ощущала его страх, но ей самой было уже не страшно. Да, именно так всё и кончится, а затея с моим спасением провалится. Правы были, мой отец и Зольтер, что она не справится, права была Сулитерия… Это было гораздо больнее, чем то, что Карсилина видела перед собой. Чудище уже приготовило свою пасть для новой жертвы, оно приближалось, оно сомкнёт свою пасть над ней гораздо раньше, чем девушка упадёт в снег.
– Декабрина, помоги… – Почти осипшим голосом просила Карси, чувствуя, как скользит по щеке холодная слеза. – Пожалуйста…
Декабрина до сих пор сидела в кармане:
– Я не могу.
Карсилина даже не успела возмутиться такому ответу. Последнее, что принцесса видела, это огромные, горящие холодным пламенем глазницы белоснежного дракона, который ловит её своей пастью.
Затем, пасть захлопнулась. Хозяин будет доволен своим хищником.
***
– Знаешь, ты мне в какой-то степени надоел. – Именно эта фраза Январиса донеслась до моих ушей. – В молчанку играешь, как партизан! Сказал бы имя своей принцессы, я бы сжалился.
Сколько можно меня мучать? Я был почти в полусне, когда он подошел и громко вытряс меня в реальность, на скользкий, заснеженный пол. Холод, дикий холод… Говорят, если тебе длительное время очень больно, то ты к этому привыкаешь. Да, тогда почему так хочется кричать, когда чувствую, как внутри пульсирует ледяная кровь, обжигая каждую клеточку? Нет, в лёд она не превращалась, не меняла своего жидкого состояния. Только сердце, почему-то, было слишком горячее и из-за этого, ему было больней. То воспоминание про маму заставило меня размораживаться, хоть и медленными темпами. Главное, что Январис об этом не знает. Интересно, каким будет его лицо, когда я, полностью согревшийся и здоровый, избавившийся от его влияния на собственное сознание, просто уйду отсюда? Я даже невольно улыбнулся.
– Совсем ты себе мозги отморозил. – Заметил Январис, моя глупая улыбка ему не понравилась.
Хоть я и видел его достаточно плохо, но чувствовал, как тот начинает что-то подозревать.
Январис картинно зевнул и присев возле меня на корточки, заявил:
– У меня есть новости от твоих близких.
Я не понимал, о чём это он, с трудом повернув голову. Неужели он сейчас скажет, что дружески болтал с моим отцом за чашечкой чая?
– Хорошие новости, в первую очередь для себя! – что-то было в этом тоне язвительное.
Он встал на ноги и, ходя взад вперед, перешагнув через меня, начал говорить:
– Мой наблюдательный экран поведал следующее. – Выражение на его лице было до такой степени алчное, что казалось, будто он ограбил какой-то банк с очень надёжной охранной системой. – Во-первых, твой отец был тяжело ранен в пьяной драке в каком-то кабаке. Он может умереть. Ох уж эти людишки, любят они тянуться к выпивке и дебоширить из-за воздействия этой весьма скверной жидкости…
Но я его не слушал, весть про отца проткнула один из шариков надежды, которые позволяли мне согреться. Я хотел было запаниковать, считая себя виновным в том, что случилось. Но потом спохватился. Ведь, самое важное, когда месяц Январь пытается тебя заморозить, думать о чем-то приятном, тёплом, жарком, очень хорошем и счастливом. Тогда ему будет труднее справиться с тобой. Я это понял, и не собирался поддаваться, решив не доверять ему и прогнать гложившее перед отцом чувство вины. Январис хочет вывести меня из равновесия, возможно, даже мухлюет, сочиняя всё это на ходу! Думает, что я прослушаю эту ложную информацию, и, наконец, скончаюсь, потеряв всякое тепло, наполнив свою голову одним лишь мраком.
– Что? Не веришь? – догадался он. – Доказательства нужны? Могу продемонстрировать.
Он подошел к ближней стене, провёл по ней рукой, и там появилось изображение, смутное и расплывчатое. Моё зрение отказывалось возвращаться в норму под таким натиском холода, так что, то, что там изображалось, увидеть я не смог. Но вот уже и голос моего отца раздаётся откуда-то:
– Глупо… Глупо это вышло, Зольтер. – Его голос был очень слаб, как будто еще чуть-чуть, и он потеряет сознание.
Понятно. Январис демонстрирует возможности своего наблюдательного экрана. Он может следить за любым человеком в этом мире. Сейчас я уже верил в его новость, потому что голос отца он точно подделать не сможет. Совесть точила меня, грызла, как глупая маленькая собачка, вцепившаяся в ногу.
– Ничего страшного, Прохор, – Вот уже и голос Зольтера, взволнованный. – я проучил этого негодяя. Странно, но люди в трактире были на моей стороне.
– Ты колдовал…
– Да, приковал этого мужчину заклинанием к стене и приставил призванную саблю ему к шее! – Золотский был явно доволен местью. – Полтрактира хотело, чтобы я ему голову отсёк!
– Но ты не…
– Не отсёк! Мы, служащие ДС, не убийцы какие-нибудь, чтобы самосуд вершить! – Гордо сказал эльф. – Увидев, что я собираюсь его прикончить, этот мужик сразу упираться начал, прощение просил, даже штаны намочил, боясь, что голова с плеч слетит! Довольно неприятный тип. Кстати, помнишь Игнара, старичка такого, что с нами в кубики играл? Он нас приютить согласился, рану тебе обработал. Душевный дед!
Тут же Прохор Платонович застонал, лёжа в кровати, почувствовав сильную резь где-то в области живота, а в глазах у него потемнело.
– Да у тебя жар! – обеспокоенно заметил Золотский. – Этот старик Игнар думает, что клинок, которым тебя ранили, был проклят…
Мой отец закашлялся, а затем едва слышно спросил:
– И что, я умираю?.. – Эта догадка Прохора Мылченко совсем не огорчала, он мог еще добавить, что не впервой такое случается, но сил в принципе не оставалось уже даже на то, чтобы говорить.
– Если в ближайшее время не понять, как снять проклятие, то да… Старик говорит, что бессилен в этом, да и местные знахари тоже. – Зольтер не хотел принимать этот факт. – Но я найду, как поставить тебя на ноги!
Прохор Мылченко уже практически не слышал, что говорит Золотский, он пребывал в своих мрачных мыслях, в которых не было надежды на исцеление. Было лишь отчаяние и нежелание бороться за жизнь.
Январис взмахнул рукой, и экран исчез, оставляя стену пустой.
– Кто бы мог подумать! – картинно воскликнул он издевательским тоном. – Пока ты тут прохлаждаешься, он может проститься с жизнью, и тогда ты вряд ли сможешь извиниться перед своим папочкой.
Если бы он умел, то наверняка рассмеялся бы. А мне было непонятно, почему Январис знает о моём чувстве вины, почему он вообще в курсе того, что у меня есть отец, да еще и выследил его каким-то образом! Хотелось сжать пальцы в кулаках, но они меня не слушались.
– Я всё знаю, – Кивнул Январис, – люди не умеют скрывать свои мысли. Они все открыты, как сундуки с драгоценностями, к которым никто не потрудился прицепить замок. Стоит только взглянуть на человека, и я сразу же вижу его окружение, оно отлично отражается… Правда, это навевает скуку. Но ничего нет веселее, чем рушить эти цепочки! Куда тебе, такому простаку, понять, какое удовлетворение я испытываю, когда встречаю на своём пути человека, который не может найти дорогу домой. Я запутываю его еще больше, вытягиваю всё тепло, постепенно замораживая. Бедняги так наивны, когда думают, что я могу оказаться лесником, который ведет их в свою тёплую избу, чтобы согреть. А когда замёрзшее тело перестаёт подавать признаки жизни, я принимаюсь за родственников этого человека, красивых девушек забираю в свою коллекцию, ну а остальные становятся ледяным украшением своих скромных лачуг. Люди глупые! Наверное, они существуют лишь для того, чтобы развлекать Времена Года и Месяцы, иначе я не вижу особого смысла к их существованию.
Какой же он напыщенный эгоист! Считает людей массовкой, думает, что с ними можно делать всё, что угодно, отнимая жизни несчастных! Я был настолько зол, что даже на миг забыл о том, что зарёкся разговаривать в присутствии Январиса, когда опасался, что это может навредить Карси.
– Они не твои игрушки! – мой голос был слишком слаб, но его тон показывал всю ненависть к данному субъекту. Чем этот зимний месяц лучше серийного убийцы? По сути, он и есть… Только вот, жертв у Январиса, обладающего бессмертием, достаточно много, если не больше тысячи, и никто не хочет призывать его к ответу за содеянное.
Знаете, оказывается злость – очень сильное чувство, способное мигом разогреть организм. Я чувствовал, что по телу разливается тепло, что оттаиваю, обретая способность двигаться, а кровь нагревается, прекращая быть холодной, как у трупа, которого только доставили в морг и загрузили в морозильную камеру. Сонливость, которая рисковала меня убить, как рукой сняло.
Странно, что Январис, хвастающийся своими способностями, не обеспокоен тем, что я выхожу из-под контроля его морозных сил, да еще и не удивляется, почему я, вместо того, чтобы говорить ему имя Карсилины (ведь такую установку он дал, когда поймал в свою сеть), начинаю высказывать собственные мысли.
– Они букашки, которых приятно давить. Большего люди не достойны. – Январис слышал, что я сказал, и ему захотелось поспорить. – Правда, не понимаю, почему людские женщины так совершенны? Они не умеют беречь свою красоту! Для чего им быть обворожительными, словно богини? Их красота иссыхает, уходит в никуда, а я стараюсь сберечь каждый экземпляр, который встречаю, навечно, заперев во льдах. Они идеальны и не понимают этого!
– Может, вы просто будете говорить об этом каждой встречной девушке, не убивая её при этом? Знаете, им будет приятно слышать, что они являются идеалом. – Я говорил через силу, всё еще лёжа в снегу, голос был хриплый, и такими темпами я и вовсе мог его лишиться. Зрение ко мне постепенно возвращалось, ледяные наросты на потолке приобретали более чёткие очертания.
– Они все слышат это перед смертью. – Ответил Январис, не желающий направить свой потенциал в мирное русло.
Если бы он не был таким жестоким, да еще и хладнокровным, то наверняка бы сыскал себе славу героя-любовника, обожаемого женским полом данного королевства. Судя по тому, с каким фанатизмом он рассуждает о красоте молоденьких женщин, хоть какую-то долю этих тёплых чувств он испытывать пытался. Он же любовался, подолгу глядя на каждую из своих вмороженных в лёд жертв, их красотой, доставляющей Январису большое эстетическое удовольствие. Да, Январис расчётливый маньяк, и, не будь он зимним месяцем, то считался бы психически нездоровым человеком, социопатичным зверем, готовым наброситься на любого, кто встанет на его пути.
Я пошевелился, ощущение того, что конечности снова слушаются, было довольно приятным, а холод, который терзал меня последние дни, прошел без остатка, уступая чувству давящей жары. До сих пор не понимаю, как умудрился вспотеть в такой обстановке. Выдыхая облачко пара, я стёр со лба капли растаявшего инея и заставил себя присесть. Снежинки плавно падали с потолка, некоторые опускались мне на ладони и превращались в капли.
Январис закончил рассуждать на тему своей коллекции и наблюдал за мной с нескрываемым любопытством. Ведь никому еще не удавалось оттаять так просто, без его на то разрешения, да еще и находясь у него в убежище. Глядя, как я поднимаюсь на ноги и отряхиваюсь от снега, он произнёс, без всяческой эмоции:
– Ты всё равно отсюда не выберешься.
– Почему? – задать этот вопрос громче я не смог, сдержав приступ подступившего кашля.
– Тебе некого больше защищать. – Холодно ответил Январис. – Это, кстати, новость номер два.
Я вздрогнул, по спине пробежался неприятный холодок, который не имел никакого отношения к морозу, царившему в этом ледяном зале. Если сейчас окажется, что Январис смог поймать и заморозить Карси, водя меня длительное время за нос…
– Мой слуга, снежный дракон, немного проголодался. Хотя, что таить, он всегда голоден. – Начал зимний месяц, смотря мне прямо в глаза, от этого взгляда становилось страшно. – Он не всегда разборчив в питании, ловит всякую пакость, что недалеко от моего дома летает. Не знаю, с кем он спутал твою принцессу, но только ему пришлось проглотить её.
