Текст книги "Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калямина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
***********************************************************************************************
Волшебство на грани 2
***********************************************************************************************
Все оригинальные персонажи серии и места принадлежат автору.
© Анастасия Олеговна Калямина (LuniniA)
Описание:
После смерти принцессы прошел ровно год, но наш чародей до сих пор с этим не смирился. Однако, судьба дает ему второй шанс. Путешествие в другой мир. Сможет ли он воспользоваться этим шансом вернуть возлюбленную, или же, потеряет ее навсегда?
========== Глава 1. Праздник, которого нет ==========
2006 год.
Сегодня 15 июня. Обычный летний день. И погода хорошая, солнечная, даже не ветреная...
Лежу в кровати, устремив взгляд на луч солнца, вяло скользящий по подоконнику. Почему я до сих пор жив, а новый день не поленился настать? Почему за окном так светло, и этот мир еще не рухнул?
Я всю ночь не мог заснуть, да и не пытался....
Прошло уже больше полугода, с того момента как жизнь потеряла смысл.... С того злополучного дня...
Сегодня (15 июня) Карси должно было исполниться восемнадцать...
Я отвернулся к стене и зажмурился...
В дверь постучали.
Оказалось не заперто, и вошёл отец.
– Уже час дня! – воскликнул Прохор Платонович Мылченко, шире раздвигая занавески, создававшие своего рода потёмки.
– Ну и что. – Буркнул я, не оборачиваясь.
Снова вставать, существовать.... Зачем?
Каждый раз надеяться, что смогу уснуть навсегда.
– Ты так всю жизнь проспишь...
– Ну и что. – Снова последовал ответ.
Отец хотел, было, что-то сказать насчет подготовки к последнему экзамену, но решил эту тему не поднимать.
– Семён... – Начал он, но потерял мысль.
– У Карси день рождения сегодня. – Сказал я, уткнувшись лбом в стену.
– Знаю... – Он смутился, но заставил себя продолжить. – Уже почти все собрались...
– Зачем? Отметить промежуток времени, в котором её больше нет?!
Рядом с дверью висел настенный календарь, открытый на июне, все числа были зачёркнуты, на бумаге проглядывали дыры.
Я делал так в начале каждого месяца, открывал новую страницу календаря и замазывал её чернилами...
Отец не знал, что сказать, а я встал с кровати, сбросив одеяло на пол, и, ходя взад-вперёд, нервно проговорил:
– Карси могла жить дальше, она бы отметила свой день рождения! Но ведь ее нет! Нет же! Тогда зачем вся эта мишура?
– Мы ведь помним и любим Карсилину, и...
– То, что вы с «ДС» устраиваете, пригласив толпу журналистов, это показуха.
– Листонцы должны знать хоть что-нибудь о своей принцессе. Ты можешь понять?...
– Да делайте вы что хотите, но на меня не рассчитывайте. – Отказался я. – Это грустно, когда ко дню рождения добавляется предлог «со».
Прохор Мылченко пытался аргументировать:
– Вообще-то, мы планировали выпустить передачу, в память о Карсилине. С «ЛистонТВ» договорённость...
Я провёл пальцем по зачёркнутому чернилами июню, на коже остался след:
– Сколько они тебе заплатили?
– Я не...
– Делай хоть сто таких передач, мне всё равно.
– Если бы ты тоже принял в этом участие.
– Может, перестанешь уговаривать?
Мы с отцом часто друг друга не понимали, особенно сейчас....
Бесило, что он пытается поведать миру о Карси.
Димка этой идеей тоже загорелся. Согласился прийти на пресс-конференцию и поговорить с дотошными журналистами! А если учесть, что у него есть склонность преувеличивать.... Впрочем, пусть говорит, что хочет, меня это не касается.
– Мы и так слишком долго молчали. Думаю, твой отец прав. – Настаивал Морквинов. – Она же принцесса, а люди толком-то о Карсилине ничего и не знают! Пора рассказать им что-нибудь. Пусть это будет подарком на день рождения принцессы...
Помню только, что я ему тогда чуть не врезал, благо, в тот момент рядом оказался Зольтер и предотвратил это.
Почему я не хотел говорить с журналистами? Нет, ненависти к ним у меня не было, просто, знал, что они начнут расспрашивать о том, как именно Карси умерла, а если они об этом спросят, я за себя не ручаюсь! А они обязательно это упомянут, ведь людям нужно шоу, эмоции, взрыв, да и цель у них такая! Потребителям бы кто-нибудь вынес сор из чужой избы! И плевать им всем на чувства человека, которого загнали в угол!
Большинство жителей Листона до сих пор считают, что я пытался покончить с собой, и, из-за гибели принцессы, двинулся умом. В газетах то и дело появляются статьи о том, как я опасен для общества, что меня нужно изолировать. Некоторые, издания желтой прессы вообще пишут, что виноват в смерти Карсилины, убил её в приступе аффекта.... У Прохора Мылченко хватало терпения всё опровергать, но народ, который верил в эту писанину, злился и требовал, чтобы его сына принудительно отправили на лечение. Один тип из пигистерства (министерства) даже приходил к отцу в особняк и хотел помочь с финансированием моего лечения, за что, в корректной форме был послан подальше с просьбой, больше не заявляться.
Прохору Мылченко надоедала такая ситуация, и он решил, что нужно дать людям лишний повод для сплетен, рассказав о том, как погибла Карси. Его уязвляла вся эта ситуация вокруг меня. Ведь меня знает теперь весь Листон...
Неправильная известность!!
Почему всё вышло именно так? Даже если бы Карси осталась жива, наши отношения всё равно бы всплыли! Ведь Карсилина – наследная принцесса.... И считать, как некоторые, что я, таким образом, добивался известности, очень глупо.
После её смерти про меня узнала вся страна. Не гнался я за титулом «знаменитость», особенно, ценой жизни близкого человека!! Мне это не нужно!
Репутация лишившегося рассудка, сумасшедшего всё усложняет. Выслушивать от незнакомцев упреки в свой адрес или слова сожаления или просто то, как они тоскуют по принцессе, выше моих сил. Лучше вообще на улицу не выходить!
Не хочу жить, но я в здравом уме и могу себя контролировать! И, плевать. Пусть изолируют, это все равно ничего не решит.
***
Последние месяцы, преподаватель по самодисциплине, мистер Зорт, решил позаниматься со мной индивидуально. Он понимал, как тяжело переживаю, что случилось с Карси, и пытался помочь справляться с негативом. Благодаря усиленным нагрузкам в учебе и этим занятиям я отвлекался от мрачных мыслей. Мы часами, чуть ли не каждый день после занятий, сидели в кабинете и пытались сдвинуться с мертвой точки.
– Понимаешь, Семён, – Говорил Мистер Зорт, поправляя съехавшие на бок очки, – боевому магу, что бы ни случилось, очень важно оставаться спокойным. Ну, или, хотя бы казаться таковым для других, вводить в заблуждение. Нельзя позволять противнику наслаждаться твоими страданиями, ведь он победит, раз сумеет вывести из равновесия...
– Да, знаю, читал теорию...
– Теория без практики – всё равно, что кузнечик без ног. Нужно тренироваться блокировать негатив. Ты подрываешь себя, этого допускать нельзя. Будем учиться выживать.
Я кивнул, мистер Зорт встал из-за стола и подвёл меня к доске.
– Итак, практическая часть. Что бы я сейчас не сказал, тебе важно оставаться спокойным. Без гнева, без печали, просто в нейтралитете.
Он окинул меня оценивающим взглядом и спросил: «Готов?».
– Да.
– Точно?
– Да, можете начинать.
– Что бы я не сказал, не поддавайся чувству. Разум – вот что важно.
И начал говорить.
И говорил он очень не приятные вещи, стараясь разозлить. Я не поддавался.
– ...думаю, что в скором времени тебя изолируют. Кажешься людям опасным. Может, это и хорошо. Частная больница для душевнобольных пойдет на пользу, Прохор Платонович отвалит за пребывание сына там очень приличную сумму. Боюсь, что тебе придется провести в четырех стенах палаты большую часть жизни...
– Ну и что. – Эти три слова прозвучали спокойно.
– Тебе всё равно? – удивился Мистер Зорт, думая, как бы еще воздействовать. На самом деле он не поддерживал мнение, что меня надо изолировать.
Я не ответил.
Так продолжалось не одно занятие. Мистер Зорт начинал думать, что его методы действуют, пока не решился на более сложный шаг, телепатию.
Как он позже рассказал, телепатии его обучила одна старуха, которая любила предсказывать будущее, и была очень хорошей подругой его бабушки.
– Первое время у тебя будет болеть голова, но это пройдет. – Заверил мистер Зорт.
Мне не хотелось, чтоб кто-то лез в мысли, копался в моей голове и наводил там свой порядок. Но возразить не смог. Преподаватель по самодисциплине, тут же заранее извинился, как всегда попросил меня сохранять спокойствие и не поддаваться. А дальше, началось...
Он доставал из глубины подсознания не самые лучшие воспоминания, заставляя переживать их вновь и вновь. Вот он затронул воспоминание, когда выстрелили в маму, ее крик слышался, как наяву...
– Пожалуйста, прекратите! – не выдержал я, схватившись за голову. Пусть он уйдет оттуда!
– Ты должен оставаться спокойным! – хладнокровно отрезал преподаватель, не ослабляя телепатического давления. – Враг не дремлет!
Когда же он прекратит насилие над разумом! Это бесчеловечно!
– Чувства делают нас уязвимыми. – Сказал мистер Зорт, выуживая из моей головы новые воспоминания. – Ты чуть не умер из-за них, а этого допускать нельзя!..
– Не могу! – я был готов сдаться, был готов отказаться от этих дополнительных занятий!
– Держи себя в руках. Спокойствие – вот что важно.
...Вот уже и Карси протягивает Гадритте колбочку с жизненной энергией, а я не могу ей помешать...
– Пожалуйста... – Прошептал я, упав на колени.
– Всё, всё... – Ответил Мистер Зорт, строгость из его голоса исчезла, и он прекратил копаться в моих воспоминаниях.
Он с беспокойством подошел ближе. Я дрожал, держась за голову, и тяжело дышал.
– Наверное, не стоило так сильно... – Подумал тот, протягивая мне руку, хотел помочь подняться. – Я буду постепенно усложнять нагрузку. Думаю, на сегодня достаточно.
Я отрешенно смотрел в пол, никак на него не реагируя. Вон по кафелю ползет маленький трусливый паучок...
– Раз уж так получилось, то не стоит проводить эти занятия каждый день. – Решил он, подходя к двери.
– Почему? – не понял я, опомнившись.
– Нагрузки должны быть в меру. Раз в неделю, допустим. В следующий четверг приходи...
– Но...
– В конце концов, появится больше свободного времени, которое можешь потратить на прогулку с друзьями. Я не могу подвергать риску твое здоровье, в том числе и моральное. Не хочу, чтобы ты снова оказался в больнице, да еще и с тем же диагнозом. Наоборот, пытаюсь от этого уберечь. Думаешь, ради чего все эти занятия?
И он вышел, оставив меня сидеть на полу в кабинете...
***
После разговора с отцом я спустился на кладбище Фротгертов, там было тихо и прохладно. Лениво вздрогнуло пламя факелов, висевших вдоль стен.
Рядом с могилой Карси находились Альфред и Мартина. Они расставили возле надгробия свечи и зажгли их с помощью волшебства.
Когда я подошел ближе, Мартина обернулась:
– А вот и ты. – Улыбнулась она.
– Думал, вы на интервью отправились. – Я удивился, что застал их здесь, в то время как возле дворца шла пресс-конференция.
– Сегодня не самый подходящий день для этого. – Ответил Альфред. – Да и у сестрёнки день рождения...
Он поставил в вазу алые розы и вздохнул:
– Жаль, что мы не смогли узнать Карси поближе. Этих нескольких месяцев знакомства не хватило...
– Мне до сих пор с трудом верится, что её нет. – Добавила Мартина.
– Узнать, что у тебя есть где-то родная сестра, привыкнуть к ней, а потом потерять... – Вздохнул Альфред. – Мы даже дня рождения её ни разу вместе не отмечали.... Каждый год, после того, как она пропала, мама с папой всегда устраивали праздник пятнадцатого июня. Во дворце проходил красочный бал-маскарад, на который приходило много людей. Родители верили, что однажды Карси вернётся, что она жива...
– После их смерти праздник проводила бабушка, она так и не смогла его отменить, потому что тоже верила, и это была её последняя надежда. – Грустно сказала Мартина. – А потом Карси нашлась. Так хотелось, чтоб она узнала, какой праздник мы ей устраивали все эти годы!
Я молча поставил фотографию Карсилины в стеклянной рамочке на мраморную плиту и произнёс:
– Карси бы, наверняка, понравился праздник. Если бы был ещё один шанс исправить, что с ней случилось...
– Ты не виноват, это было ее решение.
– Знаю, но легче от этого не становится. Шанс был! Но я не правильно им воспользовался! Не предусмотрел.... Я должен был предвидеть, к чему всё может привести.... Эта колба с жизненной энергией...
– По крайней мере, Гадритта получила по заслугам. – Серьезно сказала Мартина.
– Лучше бы я сам убил главу ОбГаТра, может, чувствовал бы себя спокойней.
– Обстоятельства, к сожалению, не всегда позволяют делать то, что хотим. И вообще, хорошо, что не стал убийцей. – Заметил Альфред.
– Я ведь мог её прикончить!
– И стать таким же, как Гадритта? Получать удовольствие, расправляясь с жертвой? Поддаваться ярости?
Я не знал, что ответить, но убийство Гадритты, сам процесс, точно не доставил бы удовольствия. Скажем так, её ликвидация, это необходимая мера. Возмездие...
– Да и так, согласись, лучше. По крайней мере, ты остался жив.
– И для чего, не понимаю?..
– А я знаю. Потому что твоя жизнь, братишка, должна завершиться не так. Сначала, закончишь ЧАЛИКУН, пойдешь работать в ДС. – Улыбнулся Альфред, давая волю своей фантазии. – Там ты найдешь себе красивую и добрую жену, которая не будет упрямой рыжей волшебницей. Доживешь до глубокой старости, у тебя появится куча внуков, будешь сидеть возле камина в кресле-качалке и рассказывать им истории о своей молодости. И даже не заметишь, как умрёшь...
– Альфред! – насупилась Мартина.
– Что я такого сказал? – не понял тот.
– Это, конечно, веселая перспектива, но она мне не светит. – Отказался я, об этом и речи быть не может.
– Почему? Карси хочет, чтобы ты был счастлив. Она будет рада. Ты не беспокойся, скоро людям надоест вся чушь, из-за которой...
– Дело не в этом. Плевать, что они думают. – Отмахнулся я, пытаясь казаться спокойным. – Зачем мне жена, если не буду её любить? Смирится ли она с равнодушием? Думаю, нет. Не каждой захочется жить с человеком, который не оказывает должного внимания.... Не может забыть ту, которой уже нет, и никогда не полюбит другую.
– Всё так безнадёжно? – удивился Альфред, зажигая еще одну свечку, вместо той, что погасла.
– Нет смысла искать Карси замену. Мне это не нужно. – Признался я, глядя на огонь от свечей, тот вспыхнул, чуть не обжег Альфреду руку.
Паренёк ойкнул, поспешив убрать свою конечность, затем попытался что-то сказать, но Мартина не дала ему это сделать:
– Альфред, хватит!
Ей казалось, что все эти разговоры меня уязвляют.
– А что сразу я? – насупился тот.
Чтобы не дать снова развить эту не приятную тему, я сказал:
– Вы говорили, что праздновали каждый день рождения сестры?
– Да, а что? – ответила Мартина.
– Давайте устроим и сегодня праздник. Маленький, скромный... Ей должно понравиться.
Да, я часто говорил о ней в настоящем времени, словно девушка всё еще жива, что Карси среди нас, просто иногда куда-то отлучается. Правда, в тоне всегда была грусть, и я никогда не улыбался.
Праздники я отмечать перестал, даже сопротивлялся, когда друзья пытались в апреле с днём рождения поздравить, и отметить это «знаменательное» событие.
А тут вдруг предложил что-то устроить...
Близнецы переглянулись, не понимая, что это на меня нашло, Мартина даже спросила:
– Семён, у тебя точно всё хорошо?
– Нет, но у Карси день рождения. Оставлять это без внимания нельзя.
– И что ты предлагаешь? Завалить её комнату подарками? – иронично и раздражённо отозвался Альфред. – Повесить длинную цветную вывеску «С Днём Рождения» на стену? Может, огромный торт заказать с восемнадцатью свечками и попросить дух Карсилины задуть их, загадав желание? Кстати, кто её призывать будет...
Я одарил парня взглядом, просившим оставить иронию при себе, Альфред умолк. Мартина покачала головой.
А я опустился на колени возле надгробия Карсилины, пламя свечей дрогнуло.
– С Днём Рождения, Солнышко...
Провёл рукой по гладкому мрамору плиты, дотронулся до холодного талисмана Карсилины, висящего у меня на шее и закрыл глаза...
***
Карси стояла возле большого окна в столовой, почти спрятавшись за красную с фигурным золотым орнаментом занавеску. На улице лил дождь, тяжёлые капли барабанили по подоконнику.
Когда я вошел в столовую, девушка отвернулась от окна и сказала:
– Знаешь, я тут подумала...
– Отлично! – Улыбаясь, перебил я. – Теперь мы знаем, что мыслительный процесс запущен...
– Семён, я серьёзно! – насупилась она.
– И что ты там надумала? – поинтересовался я, подходя ближе.
Карси вздохнула, выдержала паузу и спросила:
– А что, если меня не станет? Кто позаботится о Мартине и Альфреде?
Я остановился и непонятливо на неё уставился:
– С чего такие странные мысли, Рыжик? Рано, в семнадцать лет, о таком...
– Ну а всё-таки? Бабушка до сих пор в коме.... А я ведь часто попадала в ситуации, когда могла погибнуть. – Её терзало беспокойство. – Как представлю, что могло случиться, становится не по себе.
– Понятно, рефлексия по поводу рискованных бездумных поступков. – Заметил я, взяв её за руку. – Смею успокоить, пока я рядом, ничего с тобой не случится. Я за этим слежу. Да и Серебринка с Зольтером тоже.
– А если что-то пойдёт не так?
– Прежде, чем совершать бездумные действия, поговори с кем-нибудь. Поверь, помогает. А ещё лучше, хорошенько обдумай последствия решения. – Посоветовал я, наблюдать Карси в таком состоянии было не обычно.
Она запуталась сама в себе, а такое не часто увидишь.
– Ну, а если всё-таки меня убьют, что ты будешь делать?
– Пойду собирать коренья, травки всякие, чтобы сделать чудесный воскрешающий порошок! – не хотелось, чтобы Карси думала, что её вопрос меня обеспокоил. – А потом мы вместе наваляем твоим «убийцам»! У меня каждый пунктик расписан...
– Семён, я серьёзно! – Её такое отношение к вопросу обидело. – Это важно.
– Важно, что ты жива...
– Почему ты не отвечаешь на вопрос?
– Карси, ты вживаешься в роль принцессы. Становишься требовательной и капризной. – Улыбнулся я. – Да и сама знаешь ответ. Зачем обращаться ко мне, в надежде услышать подтверждение?
Затем, развернул стул с высокой дубовой спинкой и сел на него, подперев щёку ладонью.
– А, если честно, не могу представить тебя мёртвой. – Признался я, прекратив отшучиваться. – И не заставляй, это чертовски трудно.
Карсилина отвернулась к окну, глядя, как дождевые капли стекают вниз по стеклу, проглатывая друг друга, становясь больше, набирая скорость и оставляя мокрые дорожки.
Может быть, она предчувствовала что-то. Может, знала, что не доживёт до конца недели?..
– Прости. Зря я начала этот разговор. – Она почувствовала себя не уютно.
– Карси, если что-то тревожит, скажи. Я волнуюсь.
– Всё хорошо, честно. Не знаю, зачем спросила... – Карси смущенно посмотрела на алоэ, покоившееся в большом горшке на подоконнике.
Я обнял её и предложил:
– А давай, наделаем бумажных самолётиков, запишем там все наши беспокойства, разведём огонь в камине и запустим прямым рейсом на сожжение?
– Думаешь, от этого неприятностей станет меньше?
– Бросая каждый самолётик в огонь, мы будем напевать волшебную песенку «Прочь Невзгоды». Невзгоды испугаются, и будут обходить нас за километр.
– Разве такая песенка есть? – не поняла Карси.
– Что мешает ей появиться, если на ходу придумаем?...
***
Я не заметил, как пришла Сулитерия.
На колготках у неё был рисунок из черепов. Ноздря проколота. На девушке висела бесформенная футболка с изображением солиста рок группы «Крышка Люка». Лицо у солиста было всё вымазано белым, а губы накрашены чёрным. Брови у него отсутствовали. Еще его прическа отличалась высокой степенью спутанности длинных волос. Наверное, если такой приснится, можно вскочить с кровати с дикими воплями «Чур, меня!!».
Из-под футболки чуть виднелась чёрная кожаная юбка. Ноги утяжелялись ботинками, совершенно не пропорциональными. Коротко-стриженные волосы Сулитерии отливали фиолетовым цветом.
Впрочем, все уже привыкли к её такой внешности и не удивлялись.
Я с этой девушкой «дружил» только потому, что Карси себя угробила, чтобы дать дурочке шанс изменить что-то в жизни. Решил, что у Сулитерии должны быть приятели. Начал с ней общаться, пересиливая себя. Потихоньку все к Сулитерии привыкали, и я думал, что последняя воля Карсилины скоро будет исполнена. Только вот, племяннице Гадритты Трегторф не хватало самоуверенности.
На кладбище Сулитерия принесла четыре розы, ярко красных, словно кровь. Такие цветы наверняка любят вампиры, а еще они, с голодухи, жуют лепестки.
– Подержи, пожалуйста, я шнурок завяжу. – Попросила она, протягивая мне цветы.
Я застыл, не решаясь их взять. Почему Сулитерия не завязывает шнурки магией?
– Ну же! – требовательно и раздраженно настаивала колдунья.
Не хотел к ним прикасаться, но взял. Цветы, все четыре, тут же почернели, сморщив лепестки.
Мартина с Альфредом непонятливо переглянулись, а Сулитерия раздраженно воскликнула:
– Ты что наделал!
– Прости... – Прошептал я, опустив голову, в то время как цветы распадались у меня в руках, осыпаясь пеплом на гранитный пол.
Вот почему я не носил Карсилине цветов. Все они увядали, как только к ним прикасался. Они не выносили того, что творилось в моей душе, они всё чувствовали...
Я кинул цветы под ноги Сулитерии, они разбились, и ушёл с кладбища. Нужно было побыть одному.
***
В комнате я подошел к окну, бросил презрительный взгляд в сторону журналистов, расположившихся на стульчиках на лужайке. Рядом с ними порхали крылатые камеры, того и гляди, полетят подглядывать в окна! Отец что-то рассказывал, важный пингвин, рядом с ним сидели Димка, Серебринка и Зольтер.
Я задёрнул штору, чуть не сорвав её с карниза, и уселся на кровать, прислонив спину к холодной стене.
Не знаю, сколько так сидел, размышляя о несправедливости жизни, пока в комнату не раздался стук, и не вошла Сулитерия.
Я сделал вид, что не заметил её, желая, чтоб колдунья испарилась. Но она не уходила, вместо этого девушка подошла и села рядом со мной.
Несколько минут она молчала, пытаясь придумать, что сказать, затем выдала:
– Всё будет хорошо...
И положила ладонь мне на плечо.
Я дёрнулся, чтобы сбросить её руку.
– Ты привыкнешь. – Заявила она самым доброжелательным тоном, не сводя своих больших тёмно-серых глаз.
– К чему?
Мало ли, что она имеет в виду? Может, я должен привыкнуть к чернеющим в руках цветам, которые пугают.... Или, к тому, что люди считают меня двинутым и пытаются изолировать.... Или...
– К тому, что она умерла.
Ответа не последовало. Я хотел нагрубить, сказать, что Сулитерия виновата во всём, но промолчал. Должен же исполнять роль её друга? Ведь такое отношение казалось более-менее правильным.
– Ты привыкнешь к этому. – Снова сказала Сулитерия.
Почему бы ей просто не уйти?
Трудно привыкнуть к тому, очевидность чего не хочешь принять.
Не могу выкинуть из головы. В памяти крутится тот злополучный день. Это словно паранойя. Каждый раз снится, как Карси умирает, я кричу, она не слышит, пытаюсь что-то изменить, но не получается. Просыпаюсь в холодном поту посреди ночи и не могу уснуть.
– Тебе то что. – Буркнул я.
– Я помочь хочу.
– Интересно, как?
– Разве не понимаешь, что делаешь только хуже? Зачем ты себя изводишь?
– Не твоё дело.
– Может, в качестве реабилитации начать с кем-нибудь встречаться? – робко предложила Сулитерия. – Со мной, например...
– Сулитерия! – я был возмущен.
Дружить с ней, понятно. Но встречаться я не собираюсь, и вообще, дружу через силу, только для того, что так надо. Тем более, её предложение выглядит так, словно, когда приходила отравить Карси, у неё была еще какая-то мотивация, кроме той, что злая тётушка, запугивает!
– Хотя бы попробуй... – Не сдавалась она.
– Говорю же, нет! – перебил я.
Сулитерия фыркнула, встала, и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Было видно: девушка получила не то, что ожидала...
***
– Слушай, когда ты ей уже признаешься? – Димка следовал за мной по школьному коридору, сгорая от любопытства.
Мы тогда учились в девятом классе обычной школы Зебровска. Мне было пятнадцать, Карси и Димке четырнадцать. Дело было в мае.
Димка был в полосатой зелёной рубашке, серых спортивках, кроссовках каких-то новых. На голове у него мирно сидела серая кепка, повёрнутая козырьком на бок. Из-под кепки пробивались кудряшки.
– Ты о чём? – я сделал вид, что не понимаю.
– А то я не замечаю, как ты на Карси смотришь постоянно! – воскликнул он. – Ты на неё запал, да?
Мне показалось, что сказал он это слишком громко, я смутился и порозовел, боясь, что по коридору могла идти в этот момент Карсилина и нас услышать. Схватив Димку за локоть, я прошипел:
– Тише, ты!
– Что в этом такого? – не понял Морквинов.
– Мы просто друзья...
– Ну да, типичная отговорка.
– Заткнись.
Мне в тот момент хотелось его прибить, или провалиться сквозь пол. Димка не отстанет, пока не доконает.
– Не понимаю, что сложного. Всего лишь, сказать девушке, что она тебе нравится. Вы же так хорошо общаетесь! – Димка настаивал. – Хочешь, могу я сказать?
Какой благородный выпад с его стороны!
– Не надо! – насупился я.
Димка хотел спросить, почему, но сзади послышался голос:
– Вот вы где! – воскликнула Карси.
Я вздрогнул и обернулся, в страхе, что она всё это слышала.
– А мы о тебе говорили! – прямо заявил Морквинов, от этого я еще больше краской залился, да и ладони вспотели.
– И много нового я о себе узнаю, если спрошу, что вы наговорили? – ухмыльнулась Карсилина, доставая из кармана платья золотой амулет и теребя его в руках.
– Ну, что ты – милашка, и так всем известно. – Сказал Димка, продумывая, как меня выдать.
– Это само собой. – Согласилась она.
Тут Морквинов ткнул меня в бок и воскликнул:
– А Семён хотел тебе что-то сказать!
– Ну,... – Протянул я, растерявшись. – Это...
– Он хочет сказать, что завтра в школе дискотека. Ты пойдёшь? – Подыграл Димка, потрепав меня по голове.
Я фыркнул, раздражало, когда так делали.
– Здорово, вы тоже идёте? – обрадовалась Карси. – Меня Томес уже приглашал туда.
– Значит, вы снова вместе? – спросил я, пытаясь скрыть разочарование. Думал, у них всё кончено.
– Не то, что бы вместе. Но, он так убедительно извинялся.... После дискотеки решу.
Казалось, Карси не хотела что-либо решать, и тот факт, что она его бросила, девушку вполне устраивал.
Она уже собралась уйти, как вспомнила:
– Кстати, после со второго урока биологии уходим. Звонила Серебринка, ей нужна наша помощь...
– Это не может подождать? – после упоминания богатенького дурачка Томеснора, мне вообще никуда идти не хотелось. Лучше сидеть на алгебре и тухнуть от скуки, изучая уравнения с одной переменной. Только вот, беспокойство за друзей не давало на всё забить.
– Это важно. Она узнала, где может быть ещё осколок. – Серьёзно сказала Карси. – Зеркало не только Серебринка собрать пытается. Если осколки попадут не в те руки, это может плохо кончиться.
– Напомни, почему мы согласились ей помогать? Какой толк в опасных поисках могут принести простые девятиклассники? – не понимал я, перестав краснеть.
– Ну, это же приключения! Да и Сильв в нас верит, мы маги! А она хочет, чтоб мы научились владеть своими способностями.
– И поэтому нужно впутывать нас в путешествия в другие миры, где можем погибнуть? Как глупо!..
Насчёт осколков, было такое зеркало, наполненное положительной магией. Хозяйка зеркала, Меларель, хотела, чтоб оно приносило мир в сердце тех, кто жесток. Однако она была убита своим близким другом, погнавшимся за всемогуществом. Ему казалось, что зеркало, если наполнить его отрицательной энергией, поможет поработить мир. Оно сводило его с ума. Стекло зеркала мутнело и стало кроваво-красным, когда он кого-то убивал и, с помощью тёмного ритуала запихивал в него души убитых, поливая стекло кровью. Зеркало было осквернено и проклято. Однажды в порыве беспамятства убийца Меларели ударил по зеркалу кулаком, оно забрало его душу, оставив лежать подле бездыханное тело, и раскололось на пять осколков. Последователи Меларели добрались до зеркала и спрятали каждый из осколков в разном мире, чтобы проклятое стекло не смогло никому навредить. После того, как они спрятали осколки, то тут же скончались, ведь осколок проклинает того, кто к нему прикасается. Однако Серебринка почему-то думала, что сможет собрать зеркало и очистить его, вернуть прежние положительные свойства. Она очень рисковала, решившись на такую авантюру. Говорила, что знает, как не получить проклятие, а когда получила все осколки, стала почти безумна. Я бы на ее месте такую тёмную штуковину не восстанавливал. Серебринка пожалела о том, что собрала, пару раз к ней возвращался разум. Очистить от злых чар зеркало не удалось, а у нас всех были большие неприятности. Мы чуть не умерли, но были спасены. Подозреваю, в спасении участвовали служащие ДС из отдела по контролю над опасными чарами. Зольтер отправил ЛЭПСУ в Чалиндокс, с просьбой прислать помощь. Перед этим, когда он вошёл в квартиру, то увидел, как из восстановленного Сильв зеркала выползает ядовитый кроваво-красный туман, из которого слышались голоса душ умерших и мелькали неясные образы, а рядом с зеркалом, обездвиженные, лежали я, Сильв, Карси и Димка. Мы, правда, не помнили о том, что случилось, а Зольтер сказал Серебринке, что зеркало забрали и в ближайшее время уничтожат. После этого случая к Сильв здравый рассудок вернулся, ей и сейчас не приятно, когда об этой маленькой промашке упоминают. Именно из-за случая с зеркалом она ушла из отдела ДС, занимавшегося поисками артефактов. Ей совестно, что мы все чуть не погибли...
Но, на данный момент никто из нас не знал, чем эта погоня Серебринки за осколками обернётся.
Так что, вернёмся к тому, что было после перемены.
Весь урок я, насупившись, пытался понять, что такого есть в Томесноре, от чего так сходят с ума все девушки из нашего класса, да и из многих других тоже. Может, дело в роскошных светло-рыжих кудрях, как у барашка? А может, просто всех прельщает факт, что у него родители богатые. Отец работает в правительстве, мать владеет сетью магазинов одежды, а сынок одевается во всё самое модное. А еще хвастается, что родители подарили ему машину. В общем, купается во внимании, думая только о своей персоне, в которой не было ни капли чести.
– Осёл! – чуть слышно прошипел я, буравя спину сидящего за первой партой Томеснора в выглаженной белоснежной рубашке.
Меня задевало, когда Томес был вместе с Кари, и вообще, когда он к ней подходил! Я готов был его испепелить, и с трудом сдерживал это желание, но вокруг обязательно что-то ломалось, трескалось, разбивалось или даже воспламенялось.
