Текст книги "Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калямина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
– В нашей семье существует чудеснейшая традиция, зародившаяся лет двести назад, когда очень богатый землевладелец Альберт Мылченко подарил своей избраннице именно это кольцо. Так вот, в его семье первым ребенком был мальчик, а когда он вырос, и настала ему пора жениться, мать отдала ему кольцо и сказала, что оно придет в пору только той, кого он действительно полюбит, а любой другой девушке оно не налезет, либо будет велико. Юноша женился, подарил избраннице кольцо, оно ей прекрасно подошло. И у них потом мальчик родился, который подарил избраннице это же кольцо. Ты ведь понимаешь, к чему я клоню?
– Возможно, – кивнул я.
– Ты бы видел, как оно хорошо сидело на пальце Фолии.
На миг в его глазах проскользнула грусть, а потом лицо Прохора Мылченко осветила улыбка.
– Обязательно отдам тебе, когда вернемся домой, – сказал он и посмотрел на небо. – Какая же все-таки красота!
Все люди, находящиеся на площади в эту ночь, были нами излечены. Прохор Мылченко вместе с Зольтером помогали жителям деревни собирать погибших в одну кучу, возле одной из лавок. Тех, кому не посчастливилось пережить этот день, было не много, но картина все равно вырисовывалась мрачная. Тела большинства из них обгорели до неузнаваемости.
– Чтобы не допустить эпидемии, мы должны сжечь их, – говорил старик Игнар, лицо его было полно решимости. – Так будет лучше для всех.
Женщина, которую пыталась успокоить Карсилина, рыдала возле кучи с трупами, держа свой заживший обрубок руки. Она пыталась кинуться искать среди них тело своего мужа, но её каждый раз останавливали, и женщина падала на колени, с громкими стенаниями.
Оттащив, вместе с Тюбенцием, в кучу еще одно тело, я повернулся к ней, терзаемый желанием сказать этой даме что-нибудь ободряющее. Но вот, что? Когда видишь чужие слезы, все слова, которые можно сказать в этом случае, куда-то улетучиваются из головы, оставляя неприятное ощущение того, что твоя забота может принести объекту лишь новую порцию нервов. А ведь я хорошо понимал, что она испытывает. Слишком хорошо, и предпочел бы не знать этих ощущений вовсе.
Она стояла на коленях, словно грешница, приговорённая к забрасыванию камнями, заламывая руки, её округлое лицо с широкими тёмными бровями раскраснелось от напряжения и слёз.
– Нет, я не хочу, чтобы так было! Пожалуйста, Теривальд, вернись ко мне!
Но судьба была беспощадна к её просьбам… Точнее даже не судьба, а Случайность с писцами книги «Творикс». Жизнь её мужа прервалась одним росчерком пера какого-то мудрого старца, добавляющего событие в древнюю книгу жизней.
– Послушайте, – я склонился к этой женщине и мягко взял за плечи, стараясь смотреть в её покрасневшие карие глаза, что оказалось большим испытанием, ибо длительного зрительного контакта с кем-либо, кроме Карсилины Фротгерт, я не выдерживал. – Нам всем очень жаль, что случилось с вашим мужем и этими людьми, и это событие навсегда отложится в нашей памяти.
Женщина, всхлипывая, не могла оторвать от меня взгляд, словно поддалась гипнозу, она не понимала, что хочу от неё, и по какому праву что-то говорю насчет всего этого. Мне захотелось посмотреть мимо, но я не поддался. Сам не знаю, зачем разговаривал с ней:
– Ваш муж, несомненно, был хорошим человеком, но у вас же остались хорошие воспоминания о нём. Может, это звучит глупо, но воспоминания о ком-то, кого с нами уже нет, ценятся больше, чем все сокровища мира. Они согревают нас в трудную минуту, и…
– А я хочу всё забыть! – взвыла она, дёрнувшись. – Не чувствовать…
– Он всегда будет жить в вашем сердце, – похоже, я говорю штампами, но если ей станет от этого легче. – И, если вы думаете, что, такими образом, я над вами издеваюсь….
Но закончить не успел, женщина бросилась рыдать на моём плече, сотрясаясь от своих безрадостных чувств. Я прижал её к себе и похлопал по спине, мешковатая ткань накидки мага намокла от её слёз.
Затем, поборовшись с эмоциями, она заставила себя встать и отвернулась, сотрясаемая беззвучными рыданиями. Успокоить её не удалось. Впрочем, чего я ожидал? Думал, от моих слов она перестанет плакать? Не надо было начинать этот бессмысленный диалог.
Совесть твердила мне, о том, что это был неправильный поступок, что надо было оставить женщину, сокрушающуюся о своём павшем муже, без внимания. Но разве я мог так поступить и проигнорировать того, кому действительно сейчас хреново, и даже не попытаться сделать лучше?
Я выпрямился и посмотрел в сторону Карсилины, но она лишь ошарашено глядела на меня, словно поняла что-то. Её губы дрожали, и, казалось, что принцесса сейчас заплачет. Ну вот, а с ней-то что?
– Карси?
Её слёзы как пытка, она не должна плакать, она ведь утверждает, что это слабость. Мне было неловко и хотелось провалиться сквозь землю, как будто виноват в такой резкой смене настроения Карсилины.
Она приблизилась, понурив голову и убрав руки за спину.
– Ты чего, Карси? Ты из-за этих людей переживаешь? – спросил я, в голову проникало леденящее чувство вины. Только вот, в чём?
Принцесса листонская нервно помотала головой и посмотрела на меня:
– Я вдруг поняла…
И замолчала, не решаясь вымолвить, что повергло её в такой шок.
– Что, Рыжик? – я, в отличие от неё, не понял ровным счетом ничего.
– Даже представить себе не могла… – и она снова осеклась.
– Да, что? – еще чуть-чуть, и меня это начнёт нервировать.
– …насколько тяжело тебе было пережить мою смерть, – вымолвила Карси на одном дыхании. При этом из её правого глаза выкатилась большая и горячая слеза.
Услышав это, я застопорился, глядя на неё широко открытыми глазами. Наверное, на моём лице проскользнула нотка удивления.
– Тебе было очень плохо, – тихо сказала она, проведя ладонью правой руки по моей щеке.
– Я… Э... – я был смущён. Всё-таки странные темы Карси для разговора выбирает, да и у меня не было особого желания рассказывать о том моменте. Это осталось в далёком прошлом, закинуто в темный чулан подсознания, и должно быть забыто, как страшный сон.
Затем она вытерла слезу, на её лице появилась решимость, и принцесса пообещала, словно бросала кому-то вызов:
– Семён, ты больше никогда не будешь меня оплакивать!
Этот её тон такой странный. Это приказ, или что?
– Карси… – в смятении я хотел спросить, что она этим хотела сказать, но принцесса меня опередила.
– Я не дам тебе повода.
На её лице появилась тень улыбки, и Карсилина бойко щёлкнула меня по носу, весьма больно, надо сказать, и отошла о чем-то проинформировать Зольтера.
Потирая нос, я смотрел ей вслед. Что это только что было?
От озадаченности данным моментом меня отвлекли крики, доносящиеся как будто издалека. А в следующий миг на площадь вбежали несколько мужчин с расширенными от ужаса глазами и оповестили:
– Там дракон!
Люди, находящиеся на площади, настороженно перешептывались.
– Это же Айвир! – воскликнула Карсилина, собираясь проведать дракончика, – Он не сделает вам ничего плохого.
Но, народ в это не верил, пропуская Карси к выходу с площади, стараясь её не касаться. С чего вдруг какой-то дикий дракон станет всех щадить? А, может, там и вовсе нет никакого дракона.
– Подожди! – у меня получилось нагнать её, бедные жители Кульково недовольно на нас косились.
– Что я слышу, ты приручила еще одно гигантское существо, и умолчала об этом! – восхищенно проговорил Зольтер, подходя к нам. Сзади него стоял мой отец, который тоже намеревался проведать нашего дракончика.
Старик Игнар вооружился палкой, подгоняя своих подмастерьев вперед. Он будет защищать свою деревню, даже если это не принесет никакого результата. Тюбенций нервно сглотнул, что-то решая, и подался вперед. Он не собирался отрываться от коллектива, тем более, сам твердил, что любит драконов. Хотя, симпатия к этим ящерам не мешала парню их бояться.
Мы шли возле разрушенных домов, старик Игнар не желал верить в слова Карсилины и был настроен решительно. Глупый. Что он может сделать дракону?
Наконец, увидели Айвира, который топтался та том же месте, где приземлился. Окруженный любопытными людьми, не решающимися подходить ближе. Впрочем, надо отдать должное сторонам – никто не переходил в наступление. Народ с любопытством и опаской, немного на расстоянии, таращился на дракончика, а дракончик, изображая неподдельный интерес – на народ. Дым, вырывающийся из его ноздрей, заставлял жителей нервничать.
Тюбенций, увидев зверюгу, замер, не решаясь двигаться дальше, и пропуская нашу компанию вперед.
– Не бойся, он добрый, – сказал я ему, но страх, похоже, парализовал юношу окончательно.
Когда толпа, окружившая дракона, расступилась, давая нам пройти, Айвир, зевнув, решил пожаловаться Карсилине:
– Я не хотел пугать их, даже заговорить с ними пытался, но они молчат.
Дракончик очень сожалел о том, что его опасаются. Когда он был человеком, никто на него так не реагировал. Да и, сидя в своей пещере, он никогда не задумывался о том, какой будет реакция простых людей, когда они его увидят. Меня даже удивляло, что они до сих пор не навели панику в своём селе. Спокойные и осторожные жители, словно перед ними не дракон, а слон необычного цвета.
Впрочем, сомневаюсь, что они когда-нибудь в своей жизни видели слонов.
Не дав Карсилине, которая собиралась сказать, что люди могут к нему привыкнуть и вполне подружиться, перед ней встрял восторженный Зольтер, он так и светился радостью, смешанной с любопытством:
– Я был бы не против поговорить с тобой, дракон.
Мой отец хотел его одёрнуть, но передумал. Айвир выглядел удивленным и сказал.
– Это радует, друг мой.
– Айвир привёз нас сюда и прогнал тех людей, что деревню громили, – сообщила Карси, поворачиваясь к недоверчивым жителям. – Он вам не опасен.
Но люди, похоже, ей не верили, и не жаждали общения с ящером. Однако старик Игнар опустил палку, приказав своим подмастерьям оставаться на местах:
– Похвально.
– То есть, это из-за вас татголы отступили? – Сухо спросил Прохор Мылченко, напряженно глядя на драконью морду.
Золотский же был в восторге:
– Это удивительно!
– В этом нет ничего необычного, – не согласился я. – Они спасали свои жизни.
– Для меня великая честь говорить с таким мудрым и великим существом, – Зольтер отвесил Айвиру почтительный поклон. – В месте, где я родился, к драконам относились очень почтительно и даже боготворили. Я бы хотел спросить, как этой девушке удалось тебя приручить?
– Никак, – Айвир при этом моргнул, – я сам предложил помочь.
– Надо же! – воскликнул эльф и развёл руками. – И такое бывает!
Тюбенций же мялся за спинами людей, вставая на цыпочки, чтобы видеть хотя бы наши затылки.
Дракон смущенно посмотрел в сторону, затем изрёк:
– Я должен лететь, жители деревни мне не доверяют.
– Можно их попросить… – Хотела предложить Карси, но дракон не дал ей закончить.
– Я больше никогда не стану человеком, друг мой. Мне надо идти дальше, искать таких же. Теперь моё племя – драконы. Наконец, попробую себя в новой роли, отправлюсь в Кедрос, найду свободных драконов, которые там обитают. Я уже почти свыкся с этой ролью.
– Но, как же человеческая твоя сущность?
– Теперь я – дракон. Не надо грустить, Карсилина. Это не так плохо, как может показаться. Прощайте, друзья мои!
С этими словами он расправил крылья, а мы невольно отшатнулись. Я взял Карси за руку, Зольтер начал по-дружески махать Айвиру, а тот взмыл в воздух, обдав нас сильным порывом ветра, и поднимался все выше и выше в тёмное небо. Он летел в сторону луны, становясь точкой всё меньших и меньших размеров, пока вовсе не исчез где-то за облаками.
Жители деревни начали разбредаться, продолжив оценивать ущерб, нанесенный деревне воинствующим племенем.
– Вот и всё, – заметил Тюбенций, подойдя к нам, – он улетел.
– Нам тоже домой пора, – поспешил напомнить Зольтер, соскучившийся по своей лаборатории, в которой находилась разная магическая техника. Да и природа порядком утомила его, он все-таки эльф технического прогресса!
– Верно, – кивнул Прохор Мылченко, сняв с шеи свой карманный портал, багровое облако в котором, казалось, сейчас взорвется.
– Стойте! – не согласился я, мы же про кое-кого забыли. – Вы не можете так просто…
– Почему? – Зольтер одарил меня вопросительным взглядом.
– А как же Сулитерия? – всё же, Карси думала о том же, о чём и я. – Нельзя оставлять её в этом мире!
– А я думаю, что можно, – Зольтер скорчил недовольную физиономию, он надеялся на то, что можно будет оставить колдунью здесь. – Все-таки, она Трегторф, и она опасна…
– Так даже лучше будет, – мой отец был с ним согласен, и нас с Карси это возмущало. – Оставим девушку здесь, и тогда не придётся…
Я насупился и скрестил руки, пускай Сулитерия вредная, глупая, часто ноет, что-то от меня хочет, но она же наш друг! Даже, не смотря на то, что она меня раздражает, нельзя её здесь бросать. Она же нам помочь вызвалась добровольно, и без всякого злого умысла.
– И после всего, что с нами произошло… – я покачал головой, – Если бы она действительно хотела, то давно бы нас всех исподтишка убила. Она ведь помогала нам в поисках!
– Это низко! – фыркнула Карсилина. – Она тоже должна вернуться в Чалиндокс! Как вы можете говорить такое?
– Можем, Кари! – возразил Зольтер.
– Сулитерия – отпрыск людей, которые убили твоих родителей, – Казалось, Прохор Мылченко дырку у неё на лице просверлит суровым взглядом. – Я ни за что и никогда не…
– Это грехи её родителей, но не Сулитер, – Карси продолжала стоять на своём, упрямо двигаясь в направлении разрушенных деревенских ворот, сжав руки в кулаки, мы от неё не отставали. – Если вы не желаете возвращать беднягу домой, то и я останусь здесь!
Прохор Платонович и Золотский переглянулись, признавая своё поражение. Зольтер провёл ладонью по своим растопыренным ярким волосам и вздохнул. Мой отец ссутулился и неохотно сказал:
– Хорошо, мы подождем её.
– А вообще, куда эта колдунья запропастилась? – поинтересовался я, не понимая, куда Сулитерия могла деться. С тех пор, как Айвир нас сюда доставил, эта девушка ни разу не показывалась. Прячется где-то, что ли?
– Мы послали её зажигать сигнальный огонь в башню, которая стоит недалеко от Кульково, – ответил Зольтер. – Только вот, никто не зажёг его! Не удивлюсь, если эта дурочка взяла и смылась…
– А смысл, ей сбегать, какой? – не понимал я, мне казалось, что с Сулитерией могло что-то случиться, и ей, наверняка, требовалась помощь.
– Уж не знаю, что там пришло в голову этой даме! – раздраженно воскликнул мой отец и всплеснул руками.
– Мы должны её найти, – сказала Карси без лишних эмоций.
Впрочем, этого не понадобилось. Из-за уцелевшей стены полуразрушенного двухэтажного деревянного дома, находящегося на углу перед воротами, вышел, хромая, человеческий силуэт. Фигурка, пошатываясь, держалась за рану на боку, из которой вязкими пятнами сочилась кровь.
– Сулитерия! – вскрикнула Карсилина, испуганно бросаясь к своей подруге.
– Ты смогла, – прошептала Сулитерия, чуть ли не теряя сознание, и осела на колени, прикрыв глаза. Ей было трудно дышать, изо рта сочилась кровь. Но спокойствие к девушке вернулось, она краем глаза увидела меня, я жив, а это для неё было самым главным на тот момент.
– Что произошло? – Карси обхватила её, не давая той повалиться на дорогу.
Тюбенций смотрел на ослабшую Сулитер с таким видом, словно его сейчас стошнит. То ли он боялся крови, то ли просто не выносил раненых людей.
– Меня ранили, пытались взять в плен, но я убежала, – Сулитерия не говорила громче, её шатало, сказывалась большая кровопотеря. Волосы колдуньи были все в песке.
– Сейчас тебе легче станет, – Карси хотела облегчить ей боль своей магией, но я вмешался:
– Карси, поверь, я лучше справлюсь.
Ведь, правда – чародеи хорошие целители. Волшебники, чтобы кого-то вылечить, жертвуют своим здоровьем, а для чародеев, чтобы залечить кому-то рану, вообще особо напрягаться не нужно.
Карси пропустила меня, и я встал напротив Сулитер, взяв её за плечи, затем стал излучать ими целебный фиолетовый свет, и рана на боку колдуньи стала затягиваться. Не знаю, компенсирует ли это кровопотерю, но теперь Сулитерия точно не умрет. Трегторф широко открыла свои большие тёмно-серые глаза и смотрела на меня, снизу-вверх, не моргая.
– Почему ты это делаешь? – спросила она, пытаясь казаться резкой, но из-за плохого самочувствия впечатление не удалось.
– А что, прикажешь смотреть на то, как ты харкаешь кровью? – иронично отозвался я. – Если я могу чем-то помочь, то почему бы не сделать то, что должен?
Она насупилась, я не понял, что она хотела сказать своим вопросом. Она это чувствовала.
– Зачем тебе это? – Трегторф не теряла надежды получить ответ.
– Ты вообще о чем? Не хочешь быть исцеленной? – я отошел от неё и отвернулся.
Сулитерия не вставала с колен, а окружающие, похоже, не улавливали сути нашего разговора.
Карси протянула Сулитер руку, чтобы помочь той подняться, но колдунья не воспользовалась этой помощью, одарив принцессу презрительным взглядом. Затем, поднявшись, отряхнулась. На её футболке с рок группой «крышка люка», красовались дыра и пятно крови, которое, впрочем, было почти незаметно.
– Везучая ты, Фротгерт, – процедила Сулитерия сквозь зубы, затем лизнула запачканную кровью ладонь.
– Разве это плохо? – Карсилина не понимала причины её такого к себе отношения.
Сулитерия промолчала. Она считала, что Карси не заслуживает такого парня, как я. Она считала, что влюблённость в Карсилину не приносит мне пользы, что я только и делаю, что страдаю из-за этого. Сулитерия думала, что гораздо проще мне влюбиться в неё, ведь она не доставит мне таких проблем. Ей казалось, что она любила меня сильнее, чем Карсилина. Точнее, Трегторф думала, что Карси меня не любит совсем. Все эти мысли расстраивали колдунью.
Зольтер похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание:
– Раз уж теперь все в сборе, то можно отправляться в Листон!
Мы все кивнули, и встали в круг, в котором не принял участие лишь Тюбенций. Правда, он изъявлял желание отправиться вместе с нами, но мы его не пускали, считая, что парню лучше оставаться в родном мире, да и как он будет существовать в нашем, если ничего не знает о жизни. Он – простой наивный деревенский парень. Пусть лучше так и остаётся.
– Спасибо, что составил компанию, – Карси потрепала его по щеке, и паренёк зарделся. – Ты научился бороться со своими страхами.
Я насильно заставил себя думать, что такое её поведение вообще нисколько меня не задевает. Мы ведь сматываемся из этого мира, а Тюбенций больше никогда никого из нас не увидит.
Тюбенций потупил взор и встал у неё за спиной. Он не считал, что как-то особенно изменился за время путешествия.
Прохор Мылченко и Зольтер активировали свои карманные порталы. Мы все взялись покрепче за руки, и, наконец, исчезли из этого мира.
========== Глава 20. Праздник, который будет ==========
Серебринка сидела в своём чистом и прибранном кабинете, попивая кофе и дописывая отчет по работе отдела безопасности ДС. За окном светило солнце, пригревая спину Серебринки, на лбу которой от напряжения выступили капельки пота. Ничего такого особенного, из ряда вон выходящего, что можно было расписать в отчете страницы на три, за эту неделю, да и месяц в целом не произошло.
Внезапно раздался громкий хлопок, Серебринка, в руке которой была сжала гелиевая ручка черного цвета, вздрогнула, проводя на листке незапланированную загогулину. Серебринка всегда славилась своей аккуратностью, перфекционизмом. Её документы были настолько ровно заполнены, что можно было каждый из них сдавать в музей аккуратности в качестве примера.
Сильв сжала свои кулаки и устремила взгляд перед собой, посмотреть на тех, кто посмел прервать.
Ближе к ней, из всех нас, стоял Зольтер, снимая с шеи карманный портал. Его пиджак был порван, а грязь с ботинок отпечаталась на недавно чистом ковре. Дальше стоял с невозмутимым видом мой отец, тоже потрепанный, Сулитерия с пятном крови на боку, Карси в черном пальтишке, и я в мешковатой робе мага.
Поборов своё первоначальное раздражение, Серебринка встала из-за стола, и, увидев Карсилину, смогла только воскликнуть:
– Невероятно!
Впрочем, Сильв казалась спокойной, и даже держала себя в руках, не делая попыток кого-либо обнять. А когда же Зольтер предпринял такую попытку по отношению к ней, Серебринка тактично отстранилась, и эльф покраснел. Серебринка редко когда показывала свои эмоции, даже при близких людях.
– Можно сказать, что операция по обнаружению принцессы прошла успешно, – наконец, решился заговорить Зольтер.
– Более чем! – улыбнулся я, все еще не до конца веря, что мы вернулись домой, и что Карси Фротгерт теперь вполне живая.
– А вы подумали, как мы предоставим общественности её воскрешение? – поинтересовалась Серебринка, пытаясь стереть носком серебристой туфли пыльный след с ковра. Нет, она даже не пыталась спросить, как Карси выжила. Наверное, ей эта информация казалась лишней. Главное, что происходит здесь и сейчас.
– Сильв, мы с тобой составим план действий. Только не сегодня, я устал, как покойник, – Прохор Мылченко еле сдержался, чтобы не зевнуть во весь свой рот.
– Хорошо, – кивнула Серебринка. – А еще я бы на вашем месте домой сходила, переоделась, а то выглядите вы не очень.
В этот момент в разговор встрял Зольтер:
– Сильв, я тоже выгляжу не очень, можно мне отгул?
При этом у него было щенячье выражение лица. Но Зольтер считал, что заслужил отдых. Он ведь жизнью рисковал в этом походе! Да и от природы устал. Серебринке явно не нравились его кривляния.
– Хорошо, Золотский. Иди уже. Но, чтобы завтра был на работе, – и она махнула рукой.
Довольный Золотский, который даже не думал оспаривать её решение по поводу того, что свободных деньков нужно больше, помахав всем, поспешил покинуть кабинет.
Переключив свой взгляд на Пролхора Мылченко, Сильв ждала от него указаний, которые незамедлительно последовали:
– Ты сможешь проводить Семена и Карсилину до дворца? – поинтересовался Прохор Платонович. – Нужно домой зайти, а то мне в таком виде…
– Посмотри на меня, а потом уже возмущайся, – подмигнул ему я, потеребив подол робы. Ну и неудобное же одеяние!
– Хорошо, – кивнула Сильв. – Только, мне доделать кое-что надо.
И она указала на отчет.
– Мы и сами можем дойти, – хотела было возразить Карси.
– Нет, Серебринка вас проводит, – тоном, не требующим возражений, сказал мой отец.
– Я недолго, – заверила Сильв.
Сулитерия стояла возле дверей, позади нас, и не решалась участвовать в разговоре. Да и Сильв делала вид, что её в кабинете нет. Даже если Трегторф уйдет, хлопнув дверью, Серебринка это проигнорирует.
– Я, наверное, пойду, – сказала Сулитер, сухо, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Ты придешь к нам завтра? – поинтересовалась Карси, когда та потянула на себя дверь.
– А что будет завтра?
– Будем отмечать возвращение домой!
– Ага, приду, – бросила Сулитер и ушла.
Я даже не посмотрел на Сулитерию. Между нами были напряженные неприязненные отношения. Я и сам не знал, почему так напряженно относился к Трегторф, ведь, по сути, даже простил ей то, что она когда-то пыталась отравить Карси. Ну, что меня теперь так настораживает? Ведь, Сулитер вполне обычная колдунья, ничего плохого не замышляет.
Следом за ней ушел и мой отец, бросив, что давно хотел принять душ. Серебринка спокойно вернулась за свой стол и продолжила писать отчет, высчитывая, сколько было ложных обращений в эту неделю.
– Не мешайте только, – буркнула эльфийка, взглянув на меня так, словно я все время только и ходил что в таких мешковатых робах. Интересно, её вообще что-нибудь может удивить?
Она снова зарылась в свои записи, как крот в нору, а мне было любопытно:
– Сильв, а сколько времени нас не было?
– Со вчерашнего дня, – бросила она совершенно спокойно. Правильно, не стоит напрягаться по пустякам.
– Так мало? А я думал, где-то неделю…
Она критично посмотрела в отчет и проговорила, пытаясь сдержать раздражение:
– В разным мирах время течет по разному.
– Я знаю.
– Вот и отлично, а теперь помолчи.
Серебринка высчитывала какое-то среднее арифметическое. Её мозг был занят.
– Сильв, если хочешь, я могу тебе помочь, – сказала Карси, ей было жалко видеть Серебринку, заваленную работой.
Но Серебринка от своей работы получала удовольствие, даже от бумажной её части, и предпочитала корпеть над документами без чьей-либо помощи. Она заядлый трудологик, и кроме своей работы в её жизни ничего другого не существовало. Даже бедняга Зольтер, который иногда пытался заявить Сильв о своей привязанности, ничего кроме «Не майся дурью, давай работать», от неё не слышал. Я даже помню, что он жаловался на это Прохору Мылченко, и просил её меньше загружать, на что Прохор Платонович вполне серьезно отвечал, что нагрузку Сильв сама себе такую выбрала, что начальник того же самого отдела Магических Изобретений вообще на работе спит. Серебринка, конечно, чувствовала к Зольтеру что-то, но на пути в личную жизнь возникала работа.
Наконец, Сильв закончила отчет, и, довольная собой, повела нас вниз, к выходу на улицу.
***
Дворец династии Фротгерт величественно возвышался посреди сочной зеленой лужайки. Задремавший в сторожке охранник даже не открыл глаз, чтобы глянуть из крошечного окошка, кто проник за ворота. Устал, наверное, бедняга.
– Как хорошо, что я дома! – воскликнула Карси, втянув в себя воздух и вздымая руки к небу, желая покружиться на месте, словно девочка-снежинка с детского утренника.
Я улыбнулся ей и мягко потрепал по щеке, как будто Карсилина – маленький полосатый котенок, требующий тепла, ласки и заботы. Принцесса одарила меня удивленным взглядом, не понимая накатившего приступа сентиментальности.
– Представляю, как остальные обрадуются, – я, не прекращая улыбаться, указал в сторону крыльца.
– Поскорее бы их увидеть, – мечтательно протянула девушка.
Мы шли следом за Серебринкой по мощеной булыжником дорожке, ведущей к крыльцу, Сильв даже не оборачивалась, чтобы нас поторопить, желая поскорее отделаться от обязанностей сопровождающей и вернуться в штаб ДС.
Конечно, она была рада возвращению Карси, но этот факт не избавит Серебринку от работы и обязанностей, которые на неё накладываются. Порадоваться можно и позже, после того, как дела закончатся. А пока – самое лучшее в такой ситуации – приглушить эмоции. С этим Сильв хорошо справлялась.
– Наконец-то! – опередив Серебринку, Карси вприпрыжку вбежала по ступеням крыльца.
Затем, подождав, пока мы с Сильв поднимемся, дернула за ручку массивных дверей, представляя, каким триумфальным может быть её возвращение. Мы вошли в холл, в котором, словно исполины, стояли гордо и спокойно статуи древнедвеческих богов, которые словно охраняли лестницу с фигурчатыми перилами, ведущую на верхние этажи. Солнце проникало сквозь окна и ползло по бордовому ковру.
– Такое ощущение, что я вернулась с учебы, после длительных пар. Даже чувства те же, – Прокомментировала Карсилина, осматриваясь, и не обнаружив ничего нового. Все так же, как было до её смерти.
Серебринка, хлопнув дверью, привлекла к себе внимание. При этом её лицо не выражало абсолютно ничего.
– Ну, надеюсь, до комнаты Карсилина сможет дойти без моей помощи, не забыла, где…
– Я всё помню, – отмахнулась Карси, заинтересованно проведя рукой по висевшему на синей стене натюрморту. Раньше она не замечала в себе желания потрогать эти картины, висящие в коридоре, ведущем в столовую, кухню и тронный зал. Даже не замечала, насколько качественно нарисованы тамошние фрукты, насколько реалистично выглядят.
– Вот и отлично! – Серебринка натянула на своё лицо подобие улыбки, но было понятно, что на работе она зашивается со всей этой бумажной волокитой, которую сама же себе на плечи и взвалила. – Мне надо идти.
И глава отдела безопасности ДС удалилась, оставив нас вдвоем. Казалось, что дворец вымер. Обычно, по коридорам ходило много служанок, вечно что-то подметающих, а в холле должен был дежурить дворецкий, который на самом деле служащий ДС под прикрытием. Да и несколько охранников, кланяющихся каждый раз, когда тебя видят, тоже куда-то делись.
– Наверное, Альфред с Мартиной еще в школе, – заметил я, хотя, думал не об этом. Мне хотелось подойти к Карси, крепко-крепко прижать к себе, поцеловать, провести рукой по её мягким, рыжим волосам.
Но я стоял себе в стороне, чувствуя откуда-то наползшее смущение, и ждал, пока Карси закончит любоваться натюрмортом. Может, я просто сентиментальный дурак, и Карсилине Фротгерт сейчас ни к чему такие нежности? Её вон искусство больше заботит.
– Интересно, кто художник, – бормотала принцесса, разглядывая нарисованный сочный лимон, соседствующий с ярким арбузом и крошечным персиком.
– Не представляю, – ответил я, почесывая локоть. Сентиментальное желание никуда не пропало. Если я сейчас не выплесну свой прилив нежности, то точно расчешу себе руку. Мне неловко, а когда себя так чувствую, начинаю чесаться.
Карси обернулась и с любопытством на меня взглянула:
– Семён? – может, она каким-то образом умудрялась чувствовать мое внутреннее состояние.
– А?
– Все в порядке?
– Лучше не бывает! – я сверкнул улыбкой и принялся начесывать щёку.
Она медленными шагами сократила между нами расстояние, взяв меня за руку, прекращая почесывание щеки, на которой остались красноватые следы от ногтей:
– А ты никогда не думал весить в коридоре свои картины? – поинтересовалась Карси, не выпуская моей руки.
– Эту мазню? Я хотел их сжечь. Да и вообще забыл, что умел рисовать когда-то, – хмыкнул я, начав чесать свободной рукой затылок. После того, что с Карсилиной тогда случилось, у меня пропало желание корчить из себя художника. Конечно, изредка я что-то калякал, в основном, её портреты, но без боли в сердце смотреть на них не мог. Это походило на своеобразное самоистязание.
– У тебя талант, его нельзя зарывать, – покачала головой Карси, отлавливая мою вторую руку. – Только не говори, что ты больше ничего не рисуешь…
– Талант нужно подпитывать, а для того, чтобы что-то создавать, необходимо желание. У меня его не было.
Карси соединила мои ладони в своих, и, глядя своими большими зелёными глазами, не моргая и не теряя зрительный контакт, предложила, совершенно искренне и по-доброму:
– Хочешь, я буду тебя вдохновлять? Только не бросай рисовать, ладно?
– Я не против! – я не мог отвести взгляд, да и не хотел. Неужели она не догадалась еще, что всегда меня вдохновляла. Карси Фротгерт – моя муза…. Нет, ангел! Мой рыжий зеленоглазый ангел!
– Тебе точно нужно организовать выставку! – решила Карси, на полном серьезе. Похоже, она даже загорелась этой идеей. – Давай, проведем ревизию в твоих рисунках, выберем самые удачные и сделаем экспозицию?
– Ты шутишь? – я несколько раз моргнул, недоумевая, почему ей вдруг пришло это в голову. – Кому нужны эти рисульки?
