Текст книги "Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калямина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
– Все они, Весенние Месяцы, только об одном думают… – буркнула зимний месяц, сорвав с грозди большую круглую виноградину, которую не спешила отправить в рот.
Но меня больше настораживало не вульгарное поведение Апрелии, а то, что она сказала по поводу Декабрины. Можно ли верить этим словам? А сама Декабрина заслуживает доверия? Она в этой истории остается самой тёмной лошадкой, мотивация которой мне кажется не совсем понятной.
Я бережно поставил Карсилину возле камина, надеясь, что дружелюбный огонёк, потрескивающий поленьями, сможет одарить её теплом. А еще захотелось погреть об огонь руки, но Декабрина явно не собиралась давать мне такой возможности.
– Совет Времен Года! – выкрикнула она, теребя виноградину в правой руке.
Тут же в креслах возникли четыре женщины, возраста примерно одинакового. Одна из них, чье кресло располагалось спиной к камину, именно позади него я поставил Карсилину, да и сам встал рядом, была в платье из нераскрывшихся пузатых бутонов больших ярких цветов, поражающих самые смелые фантазии любого флориста, который с нетерпением ждал бы, пока эта красота раскроет своё великолепие красок и ароматов. Шляпка же была состряпана из листьев мать-и-мачихи и украшена её желтыми цветками. Кисть левой руки обвивал браслет из травы. Такая на каждом газоне есть в большом изобилии. Следующая женщина, то-ли сестра, то-ли её коллега, что сидела в кресле спиной к окну, была в зелёном ретро-купальнике, который больше походил на шорты, сращенные с футболкой, босые ноги утопали в мягких розовых тапках из цветков клевера, а во вьющихся темных, как жаркая южная ночь, волосах, ниспадающих на хрупкие плечи, проглядывали полевые ромашки. Женщина, что сидела перед стеной, на которой красовался портрет полосатого оленя, грациозно замеревшего в прыжке, болтала ногами в плетёных лаптях, а подол её платья был состряпан из различных листьев, гармонично дополняющих друг друга, верх же был сделан из кожи темно-серого цвета, неведомого лесного животного. Казалось, что волосы у этой дамочки мокрые, словно она попала недавно под дождь, а еще они доставали ей всего-лишь до плеч и были непримичательного мышиного цвета. Последняя женщина, сидевшая спиной к дверям, в платье, которое, казалось, состоит из ледяных осколков, а на его вороте, а так же в прическе, красовались острые ледяные шипы, имела весьма бледную кожу, практически белую, а волосы у неё были такого же цвета, как и у Декабрины. Что странно, радужка её глаз была угольно-черной, что создавало впечатление огромных зрачков, как в каком-то низкобюджетном фильме ужасов.
– Весна, Лето, Осень, Зима. – Перечислила их Декабрина, и те, довольные, что были представлены, удовлетворенно кивнули.
Зима, чей носик был весьма острым, тут же поинтересовалась:
– И зачем отрывать нас от дела?
– Прости, матушка, но дело срочное, – Декабрина картинно ей поклонилась, всё еще находясь перед столиком.
– Говори быстрее, – нетерпеливо поторопила Осень, – Ты такой дождь мне сорвала!
– Раз Декабрина просит, то мы должны выслушать, – В свою очередь сказала Лето радушно.
– И помочь! – Тут же радостно вставила Весна, борясь с желанием повернуть голову в мою сторону.
Наверное, они не ожидали, что заговорю я, а не Декабрина:
– Дело в том, что Январис заморозил Карсилину…
– Тоже мне, новость! Он почти каждый день кого-то морозит! – фыркнула Зима, думая, что зря теряет время, которого, кстати, у неё побольше будет, чем у любого смертного.
– И если её не разморозить до заката, то она умрет. Мне нужна ваша помощь, – я глядел то на одну, то на другую, понять что-либо по лицам Лета и Осени было сложно.
– Какая разница? – Зима была явно против. – Она сама виновата, что попалась ему…
– Не думаю, что вы одобряете методы Январиса. Вам же не нравится, что он убивает девушек, тащит их к себе в коллекцию, – я решил, что обращаться к Зиме бесполезно, но ведь можно достучаться до остальных. – Если остальные месяцы игнорируют зимние за то, что те лишают людей жизни…
– Лично я всем рада, – тут же вставила Осень. – Другое дело, что они не рады мне…
– Но дело не в этом, – напомнила Декабрина, виноградина в её руке превратилась в ледяной шарик.
Весна решила встать с кресла и изящно повернулась ко мне. Когда она увидела Карсилину, на лице женщины выступила нотка грусти.
– Зачем мы должны с этим мириться? Позволить умереть кому-то на наших глазах по прихоти тех, кто не ценит жизнь? Что может быть хуже! – Весна была явно на нашей стороне. Она обогнула кресло и встала рядом с Карсилиной, с интересом осматривая её.
– Хуже сентиментальности нет ничего. А Январис был вправе забрать эту жизнь, – упрямо заявила Зима. – И я не стану этому препятствовать. Мои месяцы творят то, что считают нужным. Это не нарушает наш кодекс. Где прописано, что они не могут убивать ради собственного развлечения? Я тоже многих людей жизни лишаю, но других времен года и месяцев это не возмущает, ведь так?
– Меня возмущает, – кратко сказала Лето, не спеша подниматься с кресла. – И я согласна с Весной, что мы не должны дать девочке умереть.
– Но Зима тоже права, по-своему, – заметила Осень, болтая ногами. – Ведь нигде не сказано, что это запрещено.
– Извольте, – не согласилась Весна, – но мириться со всем безобразием, которое творят наши зимние коллеги, я не хочу. Почему, если мы можем дарить жизнь, заставлять гиблые земли цвести, обретать яркие краски, то почему тогда мы не можем возрождать?
Я чувствовал, как внутри разливается тёплый поток благодарности, который вполне мог заставить меня улыбнуться. Есть шанс! Карси, всё хорошо, ты будешь жить!
– Я тоже не хочу мириться с твоими порядками, Зима. Если надо, я согрею эту девушку и исцелю её. – Решила Лето, радостно поднимаясь с кресла. – Пора уже понять, что кроме холода и ненависти есть и другие чувства.
Её укоряющий взгляд лишь рассердил Зиму, та, буркнув, что зря потеряла время, исчезла с громким хлопком, засыпав своё кресло снегом. Осень же, молча, поедала крупные виноградины, на лице её отражалась безграничная скука, казалось, будто это собрание её утомляет.
– Спасибо! Большое вам спасибо! – радостно воскликнул я, не веря своему счастью. Обломитесь, писцы из «Творикса», сегодня у нас другой сценарий!
Весна, прекратив осматривать Карсилину, коснулась ладонью её лба, и девушка тут же обмякла и упала. Женщина успела подхватить принцессу и не дать ей стукнуться головой об основание камина.
– Это всё, что я могу, – сказала Весна, усадив Карси в своё кресло.
Лето подошла к ней, и, коснувшись её руки, привела температуру девушки в человеческую норму тридцати шести и шести, помогая ей согреться. Только, Карсилина всё равно не спешила приходить в себя.
– Ну, это лучше, чем было, – я улыбнулся Лету, чтоб знала, что их с Весной старания не проходят даром. Да, Карси теперь тёплая, её сердце бьется. Наверное, нужно время, чтобы она смогла оклематься и восстановиться полностью.
– Это ещё не все, – поспешила сообщить Лето.
– Её сознание всё еще сковано льдом. Мы не можем разбить эту преграду, – добавила Весна, смотря на меня с сожалением.
– Я вас не понимаю, – я даже вздрогнул – ну, что не так на этот раз?
– Мы не дали ей умереть, но сознание к девушке больше не вернется, – сказала Весна виноватым тоном, если бы она могла, то сделала бы больше.
– Скажите, что это шутка. – Мой разум отказывался это принимать. Неужели Карси больше никогда не откроет глаза, ничего не скажет, не встанет на ноги, не пойдет, не засмеется, а будет лишь пластом лежать всю оставшуюся жизнь, пребывая в состоянии то ли комы, то ли летаргического сна!
– Мы бессильны сделать что-либо еще, – Лето спрятала руки в карманы своего ретро-купальника.
– Жаль, что так получилось, – Декабрина выглядела угрюмой, она и предположить не могла, что мы можем столкнуться с этим. Да и вообще, это первый опыт размораживания того, кто был в коллекции Январиса, и никто не знал наверняка, удачен ли он окажется.
– Но что-то ведь можно сделать? – я не хотел терять надежду, да и кто сказал, что даже если Карси останется без сознания, я не буду пытаться вернуть ей его? Может быть, на это уйдет несколько месяцев, или лет, но результат ведь стоит того!
В растерянности я дошел до стены, на которой висела картина с оленем, олень на ней казался каким-то шибко радостным и неправильным. Мне было очень грустно, хотелось услышать голос Карси, говорить с ней, неважно о чем, даже о каких-нибудь глупостях, но разговаривать…
В сердцах я ударил кулаком по стене, картина вздрогнула, и чуть не слетела на пол. Я знал, что Карси вряд ли понравится такая перспектива на оставшуюся жизнь, что она скорее предпочтет умереть, чем валяться всю жизнь в коме. Нет, её смерть меня не устраивает. Пусть лучше так.… Это состояние, по крайней мере, исправляется. Ну не может такого быть, что оно навсегда!
Осень вдруг повернулась ко мне, жуя спелое красное яблоко, издавая характерный хруст:
– Есть один способ, о котором мои коллеги умолчали. – Она говорила с набитым ртом, однако, слова можно было разобрать.
– И что же это? – оживился я.
– Да, действительно, мне тоже интересно, – Лето не понимала, о чем пытается поведать Осень.
Та, с довольным видом чавкнув, не заботясь о правилах приличия и этикете, ответила:
– Озеро вечной жизни. Если обрызгать девушку водой из него, она придет в себя. Звучит довольно просто…
– Оно существует? – я был удивлен. Похоже, то самое озеро, которое мы с Сулитерией придумали, дабы соврать нашему извозчику о причине странствия, не было таким уж мифическим.
– Но мы не можем пускать к нему каждого, – попыталась возмутиться Лето.
– Я бы позволила этой девочке излечиться, – мягким тоном сказала ей Весна, проверяя пульс у Карсилины.
– И как добраться до него? – я уже мысленно представлял себе этот водоём, почему-то кишащий золотыми рыбками, и набирал воду в несуществующий кувшин.
– Редко кто вообще до туда доходит, препятствия, которые встречаются тем, кто ищет бессмертия, преодолеть сможет лишь тот, кто идет к озеру бескорыстно, – сказала Осень, откусывая от яблока большой кусок. В этот момент она была похожа на хомячка с раздутыми щеками.
– Я бы сказала, не препятствия, а проверка на вшивость. Искушения, поддавшись которым, путешественники и гибнут. – Хмыкнула Весна, – Очень хороший способ найти того, кому действительно нужна целебная вода.
– «Кто сердцем храбр, чьи помыслы чисты», – я вспомнил, что нам с Сулитерией говорил кучер, подвозивший до Смысловца. – А вода из озера действительно даёт бессмертие?
Надеюсь, они сейчас не скажут, что свойства той водицы никто на себе не испытывал, и вообще, существование Озера бессмертия никем не подтверждено, и является лишь плодом чьего-то воображения.
– Если сделать хотя бы глоток, то да, человек обретает вечную жизнь, никакие болезни его не берут, а раны заживают, даже если должны были быть смертельными, – ответила Весна с улыбкой, – А если водица попадет просто человеку на кожу, то сделает его здоровым, даже если он на тот момент находился при смерти.
– Это именно то, что нужно! – воскликнул я, подбегая к Карси. – Летаргический сон отменяется!
Карси даже не пошевелилась, безмолвно лёжа в кресле с закрытыми глазами, но мне показалось, что она тоже рада этому шансу.
– Я не чувствую в твоей душе темноты и корыстных помыслов, да и желания нажиться за счет других у тебя нет, – Весна высказала мне своё доверие. А я всё не мог избавиться от неприятного ощущения того, что она меня просканировала, залезла в душу, извлекая все потаённые страхи и желания, и теперь знала абсолютно всё о моей персоне.
Умеет же она старательно притворяться, что не узнала больше, чем надо! Я надеялся, что не покраснел в этот момент, хотя уши, кажется, вспыхнули.
– Поэтому, мы разрешаем тебе искать Озеро и не станем препятствовать, – добродушно заключила Лето.
– А как к нему добраться? – я старался не смотреть на Весну, неприятно, когда у тебя в голове роются, пускай даже с проверкой, хороший ты, либо бяка коварнейшая.
– Слушай своё сердце, оно подскажет, в каком направлении двигаться, – Весна, которая стояла ближе всех ко мне, легонько ткнула меня пальцем в грудь, затем шутливо одернула руку. – Только так, и никак иначе.
Я, конечно, не топографический кретин, способный заблудиться в трех соснах, но разве ориентироваться в пространстве человеку не карта помогает, не компас и не навигатор, ну, или хотя бы здравый ум, прошаренный в таких вещах! Сомневаюсь, что у моего сердца имеются эти функции. Может, Весна так шутит?
– Я вижу на твоём лице нотки неверия, – заметила Лето, вставая позади Весны, – Но моя сестра всё правильно сказала. В таких случаях нужно доверять своей душе или интуиции. Более конкретного направления до озера не можем мы дать, ибо не имеем права, как его хранители, давать точные координаты.
Какие они тут все правильные! Пекутся о своём непонятном, известном только им кодексе, как курицы на насесте, не желая нарушить его даже ради спасения чьей-то жизни! Что Декабрина, что эти четыре женщины! Но добиваться от них конкретики всё равно бесполезно. Тухлый номер. Эти принципы никто не разрушит, а моя настойчивость их только насмешит. Они гораздо сильнее чтят собственные правила, чем хотят помочь вернуть Карсилине сознание. Да, это крайне глупо и бесит очень сильно, однако они уже сделали всё, что могли. По крайней мере, они не дали ей умереть. Но кланяться в ноги не стану, ибо скрывать точное направление до озера – верх цинизма!
– Удачного похода! – пожелали Весна и Лето, картинно улыбаясь, в то время как я взял Карси на руки, Осень, доев яблоко, зевнула во весь рот, показывая свои ровные зубы.
Я промолчал, если сейчас отсюда не уйду, то раздражение, которое я всеми силами старался не показывать, мутирует в злость, а это чревато.
– Пойдём, – сказала мне Декабрина, которая весь наш со временами года разговор старалась топтаться подальше от камина, я подозревал, что об Озере вечной жизни она тоже знала. Не понимаю, что движет этим зимним месяцем? Почему она до сих пор готова помогать нам?
Декабрина открыла нам с Карси дверь, а подозрение, которое насчет этой снежной красавицы формировалось, никуда не хотело деваться, становясь всё сильнее.
Апрелии в холле уже не было, и хорошо, а то снова ловить на себе её кокетливый взгляд не самое лучшее, что хотелось бы сейчас испытывать.
– Не переживай, Озеро найти у тебя получится. Это не так сложно, как кажется! – старалась меня подбодрить Декабрина. Она же не знала, что мне наговорила весенний месяц, и поэтому не чувствовала поселившегося во мне сомнения в её надежности.
Когда мы вышли из избы Совета Времен Года, появляясь на красочной лужайке, я растерялся. Как подобрать правильное направление? Куда меня зовет сердце? В какие дебри тащит шальная душа? Куда ей хочется разгуляться по этим бескрайним просторам другого мира?
Но одно я решил точно, что позже спрошу у Декабрины о её прошлом. Ведь если то, что сказала Апрелия, подтвердится, то не смогу больше считать девочку нашим попутчиком и буду ожидать любой подлости в спину. Думаете, я – дурак, который хочет себя обманывать? Нет, просто точно знал, на интуитивном уровне, что Декабрина не угрожает нашим с Карси жизням, а помочь с поисками вполне способна. У чародеев сильная интуиция, которая каким-то образом дает верное представление о человеке, а раз я не почувствовал от зимнего месяца угрозы в первый раз, когда её увидел, то и дальше беспокоиться не о чем. Может и вовсе забыть о словах Апрелии, ведь Декабрина ведет себя как порядочный друг, хоть и привела Карси к Январису. Она же хотела, как лучше.… И почему сомнение не проходит? Я же столько аргументов привел в её пользу, но нет, сплетня ветреного весеннего месяца выбила кирпичик из моего доверия. Не понимаю только, почему.
– О чем задумался? – Декабрина стояла рядом под палящим солнцем, и ждала, пока я определюсь с тем, куда зовет душа. А душа молчала, как самый упрямый партизан!
– Кто это вообще придумал? Прислушиваться к своему сердцу… – Я взял Карси покрепче, и направился прямо. Рассуждать логически не получалось, ведь столько направлений, куда можно направиться!
– Ты можешь не поверить, но люди, находившие озеро, именно так и поступали.
– Наверное, я черствый человек, раз сердце не хочет со мной разговаривать. – Я криво ухмыльнулся от нелепости ситуации. Нет, это уже становится смешно!
– Поверь, куда ты сейчас пойдешь, там и верное направление. – Декабрина, наверное, притворяется, что верит в то, что сейчас сказала.
– Ограничений во времени у нас нет, иглы в пятки никто не вставляет, так что, можем бродить по этим землям хоть целую вечность. – И я остановился, взяв под сомнение то, что выбрал верный путь.
– Просто остановись, отбрось все мысли, и услышишь, куда тебя зовёт душа. – Решила посоветовать Декабрина.
– Как ты можешь рассуждать о душе, когда у тебя её нет? – скептически отозвался я, всё еще думая то том, что сказала Апрелия. Конечно, попрекать человека, который раскаивается и хочет исправиться, в его прошлых плохих деяниях, и ищет искупления, плохо. Но я, сердясь что топчемся на месте, необоснованно взъелся на свою попутчицу.
– Почему ты так решил?
– Но ты ведь тоже ничего не чувствуешь, как твои братья, – я был в этом уверен.
– Я – не они. – Было видно, что Декабрину эти слова задели.
Что я творю? Она же сейчас обидится и уйдет! И будет совершенно права.
Но Декабрина, как ни в чем не бывало, оставалась рядом. Она придумала собственный кодекс чести, которому следовала, и не могла прекратить свою помощь именно сейчас. Было видно, что данное решение ей давалось с трудом, что она перешагивала через себя каждый раз, как находила того, кто в ней нуждался, и исполняла до поры до времени роль сопровождающего. Разве могут так поступать те, кто ничего не чувствует? Вряд ли.
– Прости, – я не должен лезть ей в душу и копаться в её прошлом. Даже, если она и была хладнокровной убийцей, но теперь-то это не так!
– Ничего страшного, – И она улыбнулась, сделав вид, что забыла то, что я наговорил. – Ты решил, куда идём?
========== Глава 16.1. Наваждение ==========
Сулитерия, конечно, могла вытерпеть всё, но точно не соседство в одной комнате с Тюбенцием. Тот, даже согласился спать на кресле, благородно уступив девушке кровать, но Сулитерия не ожидала увидеть его голым после душа, приняв который, он не посчитал нужным закрыться в комнате, чтобы облачить себя в выделенную добрым хозяином дома одежду без посторонних глаз. Так сильно Сулитерии еще никогда не приходилось краснеть, сгорая от чувства неловкости. Странно было то, что Тюбенций считал нормальным, когда незнакомая девушка видит его нагим, не думая, что данное зрелище может считаться кем-то зазорным.
Конечно, разместились они в этом доме не насовсем, но Сулитерию раздражало здесь абсолютно всё, начиная от пола и заканчивая табуретками и бледно-зелеными занавесочками на окнах, которые смотрелись грязно-жухлыми, словно их и не стирали никогда. Их с Тюбенцием комнатка была очень тесная и больше напоминала каморку. А еще с коридора постоянно доносился запах свежего хлеба, ведь дверь непосредственно в пекарню, переделанную под это дело поветь, плохо закрывалась, позволяя соблазнительным запахам проникать в сам дом. Подмастерья (юные пекари), коих было три человека, оживленно галдели, а старик Игнар, который позвал Зольтера поглазеть на дело всей своей жизни, был очень рад общению с ними, и похоже, вел себя даже громче, чем его ученики. Сулитерию возмущало, что Игнар занимался выпечкой даже по ночам, не прекращая травить со своими подмастерьями, что жили прямо в пекарне, всякие анекдоты, половина которых были не слишком приличного содержания. Плюс еще Зольтер, который расспрашивал старика Игнара о том, как снять проклятие с моего отца или облегчить его муки, попав в эту задорную компанию, тут же поспешил добавить в их коллекцию хохм смешные рассказы о своей работе, даже не подозревая о том, что агитирует юных пекарей служить в ДС. Ворочаясь ночью в кровати, совершенно потеряв надежду уснуть, Сулитерия прижала голову подушкой, под доносившийся с повети хохот юморных любителей выпечки и храп Тюбенция, разлегшегося на ковре на шерстяном одеяле. И это был второй день их пребывания в гостях у Игнара, в деревне Кульково, которая на удивление колдуньи, совсем не была городом, хоть и проживали там больше шестидесяти человек, которых охранял бдительных гарнизон умелых солдат, расположившийся в деревянной крепости, которая теоретически должна была сдерживать силу тех, кто хотел разграбить деревню и обладала смешной пародией на откидной мост через ров. А рва и не наблюдалось.
Домишко у старика Игнара был весьма большой (аж три этажа из дерева), с покатой крышей и петушком-флюгером, вращавшемся на ветру. Старик был вдовцом, а его дети давно покинули деревню. Сам пекарь Игнар отказался переезжать в город, упрямо выпекая жителям деревеньки, вместе со своими тремя мальчиками-подмастерьями свежий хлеб.
Мой отец чувствовал себя хуже, периодически приходил в сознание, мучаясь от не проходящей боли полученного ранения и проваливался в беспокойный сон, ворочаясь в бреду, воображая, что видит меня, но не может вызволить из беды. Мокрая тряпка с его лба постоянно съезжала, и Зольтер приходил поправлять её, а так же терпеливо ассистировал старику Игнару, когда тот делал моему отцу перевязку лёгкой тканью, похожей на бинт. Золотский уже смирился с тем, что ничего внятного по поводу того, как исцелить моего отца, от старика не услышит и ходил по деревне, ища местных знахарей, но те только руками разводили, когда оказывались у постели Прохора Мылченко, уверяя, что не могут ничем помочь, что смерть за ним скоро придёт. Зольтер хмурился, но никогда им не грубил, не теряя надежду исцелить своего лучшего друга. Хоть они и общались на работе на «вы» и Золотский теоретически был его подчинённым, но в неофициальной обстановке мужчины всегда переходили на «ты».
Когда настал третий день их пребывания здесь, то нервы у всех начали сдавать. Мой отец все реже приходил в сознание, а когда приходил, то звал меня и возмущался, почему я не откликаюсь. Сулитерия в очередной раз отправилась на центральную площадь, где собирались местные торгаши, чтобы покормить прирученную Декабриной птицу троллей. Птица эта возомнила себя владычицей площади и никого к себе не подпускала, так что, никто не мог сместить с этого места гордую пернатую тварь, смотрящую на всех свысока. Правда, для Сулитерии птица делала исключение, понимая, что эта странная девушка её кормит, и не огрызалась на колдунью, которая приходила с кастрюлькой свежих куриных потрохов, которые выпрашивал у своего соседа Старик Игнар взамен на хлеб, озаботившись проблемой пропитания крылатой хищницы. Хотя, сама Сулитерия всё-же предпочитала, чтобы тварь подохла от голода, ну или улетела обратно в вонючее поселение троллей, и постоянно бурчала сквозь зубы ругательства, бросая в пасть ненасытному монстру очередной кусок. Только, насчет этого не заикалась. Зольтер, воодушевленный тем, что такая интересная зверушка стала «ручной», всё мечтал однажды совершить на чудище полёт. А в этот день и вовсе решил отправиться в путешествие с целью отыскать лекарство против проклятия и поставить своего начальника на ноги. Уже вышел из дома пекаря Игнара, мысленно простившись с друзьями и направился к площади, пытаясь придумать, как объяснить Сулитерии, что ему нужно позаимствовать птицу, даже не думая о том, как управлять чудовищем и чего от него ожидать. И именно в этот светлый момент по деревушке разлетелся тревожный сигнал труб дозорных, надо сказать, очень громкий, проникающий в каждую щель, заставляя сердце замереть от необоснованного страха.
За очередным поворотом Золотский и вовсе чуть не был сбит с ног половиной отряда дозорных деревни, которые спешно покидали свою казарму, держа оружие наготове и направляясь на стену.
– Что такое? – спросил у одного из стражников эльф, понимающий, что ничего хорошего ожидать не стоит.
– Наши дозорные заметили опасность. На горизонте появилось войско, которое настроено против Кульково враждебно, и оно движется на нашу деревню! – последовал ответ.
– Нужно предупредить всех! Увести отсюда жителей… – Начал было Зольтер, но его прервали.
– Это не ваша проблема, молодой человек, – Наверное, это был начальник гарнизона, он солидно поправил шлем, на конце которого болталось длинное белое перо из хвоста фазана, и отмахнулся от Зольтера. – Ничего страшного не происходит. Занимайтесь своими делами, и ни о чем не беспокойтесь. Мы отразим атаку.
Так как в гарнизоне, охраняющем Кульково, состояло сто человек, наверное, остальные жители деревни не владели оружием в принципе, полагаясь на приставленную из столицы охрану и высокое ограждение в виде кремля из дерева с узкими бойницами. Если угроза незначительна, то, то войско, которое движется на деревню, не может быть многочисленным. От силы человек сто, или сто пятьдесят. Но сможет ли единственный гарнизон защитить деревню?
– Вам нужна помощь? – Зольтер, решив, что так будет правильно, догнал воеводу, шедшего позади своего отряда. – Я тоже могу сражаться! Я умею…
На что получил раздраженный ответ:
– Мы сами справимся.
Тогда почему, если они так уверены в своей победе, в их триумф верится слабо? Почему в воздухе витает напряжение, словно предвестник грядущей бури? Не значит ли это, что тут таится какой-то подвох, и что деревня может быть просто стёрта с лица этой планеты? А жителям ничего не говорят, чтобы не допустить паники, они же всё равно не смогут защитить себя.
Когда гарнизон воинов исчез за поворотом, Зольтер удивился, почему сигналы, оповещающие жителей об опасности, не привлекают никакого внимания. Ведь это не поддается логике, если люди хотят уцелеть, хотя бы чуть-чуть опасаются за жизнь, то они будут стараться укрыться, ну или начнут бегать в панике туда-сюда и кричать, что всё плохо. Однако, народ в деревеньке был абсолютно спокоен, словно это нормально, что раздаются тревожные сигналы. Как-будто на их деревню каждый день кто-то совершает набеги, а охраняющие Кульково стражники – очень великие богатыри, все как на подбор спортивные, мускулистые, способные одним махом левой руки разнести пол-локации.
– Почему это никого не беспокоит? – спросил Зольтер у проходящего мимо мужчины в соломенной шляпе.
– Что именно? – на лице того читалось полнейшее непонимание. Такое ощущение, что сигналы труб, которые раздавались на всю округу, просто не были слышны ему.
– Вашу деревню атакуют.
– И что? Наш гарнизон справится, это, наверняка, очередные глупые варвары, их не может быть много. – Усмехнулся мужчина. – Вы сами-то верите, что на Кульково способна напасть многотысячная армия? У нас даже поживиться нечем!
И ушел, думая, наверное, что Золотский – большой дурак.
А Зольтеру даже интересно стало, может, забраться на стену, посмотреть, от кого собирается оборонять жителей такой самодовольный отряд стражников. От кучки разбойников? Золотский, решив, что с полетом на птице можно чуточку повременить, развернулся и направился к воротам деревни, закрепленным между двумя деревянными башенками для лучников. Любопытство подгоняло его. Никогда нельзя быть уверенным, справишься ли ты, даже если проделывал это сотню раз. Может быть на сто первый есть шанс ошибиться? Неужели воины, охраняющие деревню, этого не понимают? Их воевода явно человек некомпетентный. Почему они не хотят, чтобы жители деревни были в безопасности?
Стоило ему задуматься, как вдруг через крепкую высокую стену деревни перелетел огромный огненный шар, выпущенный из массивной катапульты, который тут же приземлился, разбив, словно кегли в боулинге, небольшой деревянный домик, объяв его обломки пламенем.
Вот тут-то ситуация, похоже, переменилась, люди в панике кричали, метались туда-сюда, не знали, куда им податься, боясь, что следующий шар может попасть именно в тот дом, где они спрятались. Некоторые из жителей всё же кинулись к своим домам, проигнорировав сей факт, а может, они просто не подумали об этом. Ведь, когда ты сидишь у себя дома, то кажется, будто он становится своеобразным бункером, способным выдержать всё, даже ядерный взрыв – и пускай, он сделан из дерева!
– Мама, неужели, небо падает! – кричала девочка с косичками, лет десяти, в сереньком льняном платье.
За руку её тащила сурового вида женщина, весьма внушительных габаритов.
– Не задерживай меня, если хочешь жить! – буркнула она, увлекая малютку, кажущуюся практически невесомой, за массивную дверь своего крепкого двухэтажного дома.
В это время прилетел очередной огненный шар из катапульты, который попал в крышу того самого трактира, где Прохор Мылченко получил ранение. Паника, словно волна, поднятая на стадионе, распространялась по деревне. Народ бегал, кричал, мельтешил, запираясь в домах, и ведь никто не пытался утихомирить это безумие.
– Стойте! – призывал их Зольтер, стараясь не думать о том, сколько людей могло погибнуть под обломками тех построек, куда попали заряды из катапульты. – Не надо идти в дома!
Сейчас эти домишки полыхали ярким пламенем, и вряд ли там кто-то остался живой.
Но большинство презрительно игнорировало порыв Золотского сберечь их жизни.
– Дай пройти! – грубо толкнул эльфа мужчина со сросшимися черными бровями. – Зачем на дороге встал!
– Оставайтесь на улице, здесь безопасней! – призывал Золотский, но никто не слушал.
– Дурак! – кто-то оттолкнул его с пути. – Жить не хочешь?
Шары всё падали и падали с неба, разрушая дома, убивая людей, поджигая соседние постройки. Зольтер даже видел, как мужчина, пожираемый языками пламени, с криком упал из окна своего дома, когда по стене ударил тяжелый горящий шар, облитый смолой. Он корчился, истошно крича на мостовой, его лицо уже было изуродовано огнем, а глаз уже не было, люди испуганно сторонились его, им самим нужно было спастись. Если бы можно было что-то сделать, чтобы сохранить мужчине жизнь, Зольтер непременно кинулся бы на помощь. Но у того не было шансов, да и существование незрячим уродливым калекой, у которого не осталось конечностей – такого даже врагу не пожелаешь.
Кошмар, да эта деревня сгорит! От неё ничего не останется, если враг продолжит поливать Кульково своим огненным дождём!
Единственное, что оставалось – бежать в дом старика Игнара, если тот еще не был разрушен, и пытаться вывести гостеприимного хозяина, его подмастерьев, больного Прохора Платоновича, Сулитерию и Тюбенция из этого огненного ада. Птица! Она хоть кого-то, но перенесет в безопасное место!
