Текст книги "Милая Шарлотта (СИ)"
Автор книги: Анастасия Логинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
Глава 20. ЛЮБОВЬ БАРОНА ДЕ ВИНЬИ
Тревожные предчувствия не давали покоя Шарлотте, а главное – занозой сидела мысль, что она поступила неправильно. Даже если опустить тот момент, что Шарлотта добровольно отказалась от богатств и от титула, который ей помог бы вернуть барон де Виньи, она не имела права выходить замуж без благословления папеньки. Он этого не заслужил.
От Шарля не было вестей уже несколько дней, потому Шарлотта не смела рассказать батюшке и барону о своем замужестве. А те, разумеется, ни о чем не догадывались и вели себя как обычно. Барон слал ей подарки и сопровождал на балах, куда господ д’Эффель по-прежнему приглашали, без устали отвешивал ей комплименты и оказывал мелкие, но чрезвычайно приятные знаки внимания – признаться, если бы не они, то Шарлотта сутки напролет оставалась бы в унынии.
Папенька же и вовсе считал, что ее свадьба с бароном – дело решенное, и вел себя соответственно. А Шарлотта из-за этих намеков места себе не находила. Она ведь теперь мадам де Руан – барон вообще не может находиться подле нее, это неприлично!
Де Руан… Это имя – некогда любимое и мелодичное, словно звуки музыки, стало ей ненавистно. Вовсе не из-за Шарля, а лишь потому, что это было теперь ее собственное имя, которое она вынуждена скрывать.
Танцы были в самом разгаре, а Шарлотта отказала трем кавалерам подряд и уже мечтала поехать домой – не было никакого настроения веселиться. Как вдруг все стало еще хуже.
– Шарлотта, Шарлотта, – зашипел на ухо папенька, – смотри-ка, герцог де Мирабо с дочкой наконец-то откликнулись на приглашение Его Милости и почтили нас своим присутствием. Мы должны поздороваться!
– Но, папенька…
Шарлотта не ждала от этой встречи ничего хорошего, она прекрасно понимала, почему батюшке приспичило с ними здороваться. Но тот, не спрашивая ее мнения, настойчиво подталкивал ее в спину к новым гостям. Шарлотте ничего не осталось, кроме как почтительно поклониться.
Опускаясь в реверансе, Шарлотта, как и всякий раз, ломала голову над тем, почему Жоржетта де Мирабо смотрит на нее, будто она ее заклятый враг.
– Бесконечно рад видеть вас, Ваша Светлость, – низко поклонился папенька и улыбчиво приговаривал: – Его Милость барон де Виньи слал вам приглашения на каждый бал, отчего же, позвольте спросить, вы не являлись раньше?
– Меня не было в провинции… – начал герцог и впрямь оправдываться, но после спохватился: – э-э-э… Его Милость барон, должно быть, уполномочил вас справляться об этом у всех гостей?
Шарлотте стало ужасно неудобно за папеньку: он и впрямь вел себя, как хозяин дома или близкий друг. Папенька же намеков не понимал:
– Ах, ну к чему такие церемонии: мы с бароном почти родственники… О, простите, вы ведь еще не знаете: Его Милость недавно сделал моей малышке Чарли одно крайне интересное предложение…
Он развязано рассмеялся, и Шарлотта, наконец, поняла, что папенька в этот вечер перестарался в поглощении вина. Господи, как стыдно!
– Вот как? – в один голос изумились герцог и Жоржетта, и брови обоих почти синхронно взлетели вверх. Герцог этим и ограничился, а мадемуазель де Мирабо, изображая на лице одновременно и удивление, и восторг, и укор, спросила: – и какой же ответ вы дали Его Милости, Шарлотта?
Шарлотта даже сказать ничего не смогла, только густо покраснела.
– Шарлотта, разумеется, согласится! – почти выкрикнул отец и снова пьяно захихикал: – немного помучает барона и согласится!
– Папенька! – Этого девушка уже не выдержала.
– Да-да, прости, дорогая, я не должен был выдавать твой секрет… – тот демонстративно приложил палец к губам и отчетливо подмигнул герцогу.
На них уже оглядывались.
– Простите меня, господа… – больше слышать это Шарлотта была не в состоянии и, поклонившись, почти бегом удалилась на балкон.
Краем глаза она заметила, что настырная Жоржетта продолжает о чем-то расспрашивать батюшку, но хуже чем есть, он уже сделать не сможет.
Холодный воздух ночного Бордо несколько успокоил ее, но Шарлотте все равно было настолько плохо, что впору расплакаться. Чем она и собиралась заняться, чтобы хоть как-то снять напряжение. Когда вдруг услышала шаги за спиной.
– Ваша Милость?! – обернувшись, она увидела де Виньи, выходящего к ней из бальной залы. Девушка присела в книксене, при этом незаметно смахивая с глаз слезы. – Я не ожидала вас здесь увидеть, простите… Боюсь, нам с папенькой пора ехать.
– Чарли, я все слышал, – с пониманием глядя ей в глаза, прервал барон.
Она снова покраснела, желая тут же провалиться сквозь землю, и наклонила голову еще ниже.
– Вы не должны стыдиться шевалье д'Эффеля, он ваш родитель, что бы там не было. Постарайтесь понять его, – продолжал барон, подходя к ней и неловко беря за руку.
– Вы меня же еще и утешаете? – горько улыбнулась девушка, поражаясь его великодушию.
– Я просто очень хорошо понимаю вас, Чарли, мой отец тоже был не подарок. И он в свое время принудил меня сделать нечто такое, о чем я жалею до сих пор. Так что, я вас понимаю, как никто другой, – де Виньи перестал улыбаться. – Очевидно, что я не мил вашему сердцу, и вы слишком чисты душой и мыслями, чтобы польститься на мои имя и деньги, – Шарлотта уже в который раз покраснела, – и здравомыслящий человек давно уже должен бы все понять и оставить вас…
Шарлотта испуганно вскинула голову: неужели он сейчас скажет, что уезжает в Париж? О таком исходе она даже не думала!
– …и я, клянусь, так бы и поступил, если бы не был уверен, что вы перемените свое отношение ко мне. Вы очень молоды, Чарли. Когда я был в вашем возрасте, поверьте, я был еще ветренее и безрассудней… Я имел глупость влюбиться и, разумеется, в ту, на которой мне никогда не позволили бы жениться. Когда нас разлучили, и отец отправил меня на службу, я думал, что никогда не оправлюсь от этого. И действительно, даже через двадцать с лишком лет она одна была в моем сердце… а потом я встретил вас, Чарли. Все меняется, даже то, что кажется вам сейчас незыблемым. Поверьте, через год вы перестанете предавать этому значение, а через пять лет будете смеяться…
– Вы смеетесь над своими чувствами к той девушке? – резко спросила Шарлота, которая уже чуть было не поверила, что барон действительно ее понимает.
– Нет, – отвернулся тот, – над чувствами смеяться нельзя. Та девушка умерла. Умерла очень давно…
– Простите, – сконфузилась Шарлотта.
– Но, как бы кощунственно это не звучало, Чарли, те прежние чувства кажутся мне сейчас детскими забавами. В отличие от того, что я чувствую к вам. Потому-то я не отпускаю вас, а верю, что… пусть не сейчас, но через год, через два или даже через пять вы одумаетесь.
Шарлотта смотрела на него немного по-новому: ей было странно, что этот человек, оказывается, не утратил способности любить и чувствовать. И даже немного неловко делалось оттого, что после той единственной юношеской и очень пылкой любви она стала единственной, кто смог вызвать в нем подобные чувства.
– Простите, Ваша Милость, нам с папенькой действительно пора ехать, – вслух ответила Шарлотта.
– Да, конечно, вы позволите проводить вас?
Шарлотта ожидала, что папеньку не удастся так легко уговорить ехать, но барон де Виньи что-то шепнул ему на ухо, и тот сразу направился к выходу. Когда де Виньи помогал Шарлотте сесть в коляску, она чуть сжала на прощание его руку и вполне искренне сказала:
– Спасибо вам. И спасибо за вечер.
Глава 21. МАЛЕНЬКАЯ СМЕРТЬ
Ночью у Шарлотты начался жар, и на утро она продолжала метаться по постели и бредить. Сидевшая при ней с полуночи Брижит отчетливо слышала, как барышня зовет мсье де Руана и, то клянется ему в любви, то просит оставить ее навсегда. Слава богу, что папенька этого не слышал, потому как тоже был болен с утра, правда по совсем другой причине.
К обеду состояние барышни ухудшилось настолько, что даже несклонная обычно к панике Брижит не находила себе места и, в конце концов, послала за доктором. На этой почве Брижит в очередной раз поругалась с Сильвой, которая тоже рвалась ухаживать за больной, но все больше народными средствами.
Доктор, мэтр Морсиньон, приехал к закату и застал мадемуазель д’Эффель в сознании, хотя та и была бледнее простыни, исхудала лицом, а лихорадочно горящие глаза не двигались, уставившись в потолок. Никого из близких она не узнавала.
– Состояние мадемуазель д’Эффель не вызывает опасений, – пощупав ее лоб важно изрек доктор, – это, скорее, нервное.
Мэтр Морсиньон был довольно молодым человеком для доктора, потому консервативные жители провинции ему не очень-то доверяли и посылали за ним лишь в крайних случаях. Сильва еще до его появления была настроена враждебно, потому как всех докторов поголовно считала душегубами, а от простуды лечила домашних сама – куриным бульоном, отваром ромашки и растираниями. А после слов о «нервном», даже Брижит разошлась:
– Что ж вы за доктор такой? Моя сестра два года назад точно так же лежала в бреду, а наутро бедняжка скончалась… – и расплакалась.
– Ну-ну, милая, – Сильва ласково погладила девушку по голове и зло глянула на доктора: – что это вы тут оставили?
– Микстуры. Пусть мадемуазель пьет по две ложки раз в день и через неделю она будет здорова, – сквозь зубы произнес тот и, не дожидаясь, пока дамы выставят его сами, покинул спальню.
Обитатели замка и рады были бы поверить словам доктора, да только очень уж плоха была барышня. К полуночи она смогла узнать Сильву, и первое, что произнесла:
– Позовите за священником… верно, недолго мне осталось.
Кормилица и горничная дружно начали всхлипывать.
– Быть может, – Брижит с опаской глянула на Сильву, – послать за мсье де Руаном?
В глазах Шарлотты на мгновение мелькнуло желание жить – но, увы, ненадолго:
– Не нужно. Скажите ему только… впрочем, не нужно ничего говорить – он и сам все знает.
– А батюшку, батюшку вашего позвать? – рыдала Сильва.
Но Шарлотта ничего ответить не успела – впала в забытье. А ухаживающие за ней дамы, снова крепко поругавшись, решили-таки подождать и разбудить мсье д’Эффеля только в крайнем случае. А за священником все же позвали.
Находящуюся в полузабытье Шарлотту причастили, после чего она, наконец, уснула. Сильва и Брижит, измотанные сутками без сна, тоже задремали перед самым рассветом, а проснувшаяся первой Брижит к ужасу своему увидела, что барышни нет в постели… Та сидела подле зеркала – бледная, словно привидение, и пыталась нарумяниться.
– Зачем вы встали, мадемуазель, – растерялась та, – вам нельзя, вы же… умираете!
– Разумеется, умираю! Но я сперва хочу нарумяниться, а то выгляжу дурно, а ты заплети мне волосы. А после я все же напишу мсье де Руану.
Говорила Шарлотта вполне серьезно и действительно после легла в постель и сложила руки на груди, но что-то в ее поведении заставило Брижит думать, что барышня все же пошла на поправку.
К обеду Шарлотта потребовала булочек с конфитюром, а Сильва тут же бросилась выполнять это желание и едва слышно шепнула Брижит:
– Я же говорила, куриный бульон творит чудеса – не надо было никакого доктора звать.
– Ага, зря вызывали, только деньги господские потратили… А еще ученый! – и презрительно хмыкнула.
А Сильва подумала, что эта девица, возможно, не такая уж плохая партия для ее обалдуя-Жана.
Сутки спустя Шарлотта все еще была очень слаба, но велела Брижит затянуть на себе корсет и причесать, как полагается, и сама надела домашнее платье.
С утра приехали гости – барон де Виньи и мсье Госкар, но папенька, наслышанный, что Шарлотта очень больна, скрепя сердце, позволил ей не покидать комнату.
А еще через час к ней постучала взволнованная Брижит и сообщила:
– К вам пришли… мадемуазель де Мирабо пожаловала. Сказать, что вы больны?
– Нет-нет, – Шарлотта живо вскочила с кресла, подумав, что Жоржетта, быть может, принесла весть о Шарле, ведь он почему-то уже два дня ей не писал.
Мадемуазель де Мирабо вплыла в комнату и первым делом оглядела ее скудное убранство. Жоржетта была в белом муслиновом платье, и Шарлотта, отметив, что это теперь, должно быть, модно, решила заказать себе такое же при первой возможности. Тем более что после болезни она еще больше похудела, и пышные многоярусные юбки на ее тонкой талии будут смотреться изумительно.
Шарлотта почтительно опустилась в реверансе перед лицом более титулованным чем она, как требовал этикет, после чего выпрямилась и произнесла:
– Рада вас видеть, мадемуазель де Мирабо, вы прекрасно выглядите сегодня.
– Да-да, вы тоже. Мадемуазель д’Эффель, ответьте мне, вы действительно помолвлены с бароном де Виньи?
– Конечно же нет! – от нахлынувших эмоций Шарлотта вскрикнула. – Барон сделал мне предложение, но я не давала согласия.
– Но вы и не отказали, – улыбнулась Жоржетта, и ее улыбку можно было бы описать, как ехидную.
Но все же это было правдой, потому Шарлотта почувствовала стеснение:
– Могу ли я просить вас, – сказала она, – молчать о том, что вы слышали на балу. Не говорить об этом мсье де Руану. Не подумайте, я абсолютно честна с ним, но та сцена может быть истолкована им весьма двузначно.
– В этом нет нужды, мадемуазель д’Эффель, уверяю вас, – по-прежнему улыбаясь, отозвалась Жоржетта. – Послушайте, я не люблю ходить вокруг да около: Шарль просил меня передать вам письмо – возьмите.
И, раскрыв кошелек, протянула незапечатанный конверт. Шарлотта отчего-то медлила его взять, как будто подозревая, что благих вестей в нем нет. Слабой рукой она все же взяла письмо, развернула и начала читать:
«Милая Шарлотта, я не могу знать, простите ли Вы мне мой поступок, но верю, что благоразумие Ваше возьмет верх, и когда-нибудь Вы меня поймете. Я не могу обречь Вас на муки, позволив и дальше любить меня. Ежели Вы в этом сомневаетесь, Вам достаточно лишь посетить де Руан и увидеть все собственными глазами.
Посему я отказываюсь от всех притязаний на Вас и возвращаю Вам Ваши письма и Ваши признания. Отныне Вы вольны делать то, что Вам будет угодно – ни словом, ни делом я никогда не упрекну Вас.
За сим прощаюсь и могу только надеяться, что когда-нибудь Вы меня простите».
Дочитав, Шарлотта с недоумением подняла взгляд на мадемуазель де Мирабо. Та спохватилась:
– Вот письма, которые вы писали к мсье де Руану – все до единого.
И протянула пачку писем, которые девушка едва удержала в руках. Видно, сказывалась болезнь, потому что стоять сделалось невыносимо трудно:
– Что все это значит?
– Я полагаю, что вы не настолько глупы, чтобы не понимать, что означает возврат писем, – жестко ответила Жоржетта. – Мсье де Руан больше не интересуется вами. Он сейчас очень занят приготовлениями к свадьбе, потому просил меня, как друга, уладить все с вами.
– К какой свадьбе он готовится?…
– Это тайна, – поджала губы Жоржетта, – но, сочувствуя вам, я скажу. Он вел длительную переписку с мадемуазель де Граммон и та, в конце концов, дала согласие на брак. Это будет тайное венчание, потому прошу вас молчать.
Шарлотта неожиданно вскипела:
– Зачем вы оговариваете его – мсье де Руан не мог так поступить!
– Я предвидела, что вы мне не поверите, – кивнула Жоржетта, – потому можете прочесть вот это.
И она протянула еще одну пачку писем – на этот раз розовых, любовно перетянутых шелковой лентой. Об этих письмах их владелец заботился куда больше, чем о письмах Шарлотты.
Не раздумывая, Шарлотта начала бегло читать. Она пришла в ужас, читая уже первое: это были любовные письма от Марии де Граммон к ее Шарлю! По всему было видно, что Шарль написал ей первый, причем, должно быть, очень пылко писал. Потом еще одно и еще, после которого Шарлотта уже откровенно жалела, что не умерла прошлой ночью.
Ведь Шарль действительно ее обманывал!
На глазах ее выступили слезы, и Шарлотта без сил упала в кресло. Если бы не присутствие здесь дочери герцога, перед которой Шарлотте отчего-то всегда хотелось выглядеть сильной, она бы разрыдалась.
Неожиданно Жоржетта села напротив, и лицо ее сделалось несколько мягче:
– Не думайте, что мне легко дался этот разговор, – сказала она, – но я всегда предпочитаю говорить прямо. Я, как друг, пыталась удержать Шарля от связи с вами, но у меня ничего не вышло – Версаль, увы, слишком развратил его.
Она поднялась и, наконец, собралась уходить. Лишь у дверей обернулась:
– Ежели вам станет чуточку легче от этого, то мсье де Руан действительно испытывал к вам… некоторый интерес. Весьма недостойный дворянина, к сожалению. Мари же – это просто выгодный брак и не более. Вы должны его понять, кто бы отказался от такой партии? Мой вам совет, примите предложение барона и забудьте все.
– Я вам не верю, – вдруг произнесла Шарлотта и подняла на мадемуазель де Мирабо неожиданно ясный и сухой взгляд. Та даже растерялась на мгновение. Но после Жоржетта горько улыбнулась и ответила в прежнем тоне:
– Что ж, я не стану вас уговаривать, но, ежели письма Мари вас не убедили, то вы можете свидеться с мадемуазель де Граммон и выяснить все сами. Это может разрушить планы мсье де Руана, но я это большой бедой не считаю, так как он поступает не по-христиански. А в моей правоте вы сможете убедиться сегодня ближе к вечеру: у них свидание в Руанском лесу, у дуба на краю утеса. Там очень живописно, но это место находится в глубокой чаще: полагаю, вам лучше не являться туда без сопровождения. Простите, что принесла дурные вести, Шарлотта.
Она поклонилась и вышла.
Шарлотта в оцепенении сидела, продолжая пустым взглядом смотреть на дверь. Потом резко встала, нервно поправила волосы и села к письменному столу:
«Мари, Вы возненавидите меня после этого письма, но я обязана Вас предостеречь, потому как Вы собираетесь совершить противное Богу дело. Ваш жених, шевалье Шарль де Руан – мой муж. Мы обвенчались тайно три дня назад. В подтверждение нечестности помыслов мсье де Руана я посылаю Вам письма, которые Вы писали ему, и которые, побывав в нескольких руках, оказались теперь у меня».
Дописав, Шарлотта запечатало письмо, собрала все послания Мари, рассыпанные по полу, и, прямо держа спину, покинула комнату. Она отправила посыльного в Шато-де-Граммон, а сама, даже не переодевшись, спустилась к гостям.
Барон де Виньи при ее появлении живо подскочил с места:
– Рад вас видеть, сударыня, вам уже лучше?
– Благодарю, Ваша Милость, да, мне лучше, – Шарлотта почтительно, но без эмоций опустилась в реверансе. – Я желала бы прогуляться, не составите ли вы мне компанию, сударь?
Тот хотел было отговорить ее, ссылаясь на то, что Шарлотта лишь сутки как встала с постели. Но, благодаря увещеваниям папеньки, который только рад был под любым предлогом оставить дочь наедине с бароном, согласился.
Очень бледная, с нездорово горящими глазами и в несвойственном для себя молчании Шарлотта мчалась верхом на Разбойнице к владениям мсье де Руана. Барон де Виньи не очень-то поспевал за ней, а главное, не мог понять причины такой спешки. Шарлотта понятия не имела, о каком дубе на краю утесе говорила Жоржетта, потому, как ни гнала лошадь, но найти треклятый дуб все не могла…
Глава 22. НА УТЕСЕ
В этот самый момент Жоржетта де Мирабо, сидя в украшенной фамильными гербами карете, тоже мчалась к дубу, боясь не успеть и едва сдерживаясь, чтобы перебраться в седло и править лошадью самой. И когда кучер остановил, ссылаясь на то, что дальше карета не проедет – слишком размыта дорога после дождя – она так и поступила.
Перед отъездом к Шарлотте сегодня утром, Жоржетта написала письмо Шарлю – весьма короткую записку, в которой упомянула, что дело касается его возлюбленной Шарлотты д’Эффель, и попросила его быть сегодня на закате у их дуба.
Еще одно письмо она послала к Мари де Граммон, сообщив, что должна рассказать нечто важное о мсье де Руане – и назначила свидание в тот же час на том же месте.
И Шарлотта – можно не сомневаться – обязательно прибудет туда же в сопровождении барона, чтобы уличить Шарля в измене.
Расчет Жоржетты был прост: свести влюбленных в Шарля Мари и Шарлотту. Разумеется, они, узнав, что Шарль переписывался с ними обеими, тотчас примут его за подлеца и порвут с ним. Но – что важно – обнародовать письма в этом случае уже не посмеют, а будут лишь тихо оплакивать свои чувства. Возможно, даже станут утешать друг дружку и когда-нибудь подружатся на почве ненависти к Шарлю.
Рисковое предприятие, очень рисковое… Еще неделю назад Жоржетта ни за что бы на такое не решилась, но сейчас – она просто больше не могла ждать! Сегодня все решится: Шарль либо будет принадлежать ей, либо она потеряет его. Но жить в этой неопределенности больше невыносимо!
Вот и заветный дуб, а вот и Диего – конь Шарля.
Вдруг Жоржетта ахнула, в испуге прижав ладонь ко рту: вся поляна была залита алым:
«Это просто закатное солнце, – тут же сообразила она, но неясного происхождения тревога заставила ее руки мелко трястись, – подумать только, алый цвет – будто кровь».
В этот момент она увидела Шарля, спешащего к ней. Машинально пригладив взъерошенные ветром волосы, Жоржетта повернула голову и заметила мелькающее вдалеке между стволами деревьев розовое платье, наверняка принадлежащее либо Мари, либо Шарлотте.
Шарль, тем временем, приблизился и привычно подал ей руку, помогая спуститься с коня. Разумеется, Шарль был взволнован не на шутку и ждал от нее новостей о своей ненаглядной.
Девушка же, поборов свою обычную робость в отношении с мужчинами, соскользнула с лошади прямиком в объятья Шарли – тому ничего не оставалось, кроме как подхватить ее на руки.
– О, Шарль, простите, я так торопилась, ноги меня не держат…
Шарль, весьма смущенный, тут же опустил ее на землю, но Жоржетта и сейчас не спешила размыкать руки, обвитые вокруг его шеи. Его лицо, глаза и губы были так близко, что сердце Жоржетты оглушительно билось в груди. С неохотой она все же опустила руки, но по-прежнему стояла непозволительно близко к нему.
– Жоржетта, говорите скорее – что-то случилось? Что-то с Шарлоттой?
«Вот опять – все мысли об этой девице!» – гневно подумала Жоржетта и сделала несколько печальное лицо.
– Да, друг мой. Как ни грустно это признавать, но мои пророчества относительно вашей возлюбленной сбылись. Не хотела бы пенять вам, что «я же говорила», но тем не менее. Три дня назад, во время званого вечера у барона де Виньи отец вашей возлюбленной во всеуслышание, в присутствии полусотни виднейших дворян провинции заявил, что его дочь – невеста барона. Мне жаль, мой друг, искренне жаль, но… я же предупреждала, что она разобьет вам сердце!
Брови Шарля сошлись на переносице – он явно выдумывал оправдание для мадемуазель д’Эффель, а Жоржетта обеспокоенно глянула в лесные заросли, где розовая юбка виднелась еще отчетливей. Можно было даже рассмотреть, что волосы у девушки темные, а сопровождает ее некий мужчина – оба они спешились. Девушка уже не сомневалась, что это Шарлотта и барон. Но где же Мари?!
– Так сказал ее батюшка, но согласилась ли с этим сама Шарлотта? – напомнил о себе Шарль.
– Шарлотта не возражала.
Жоржетта взяла его за руку и печально посмотрела в глаза. Ведь она даже не обманула: Шарлотта действительно не возражала – хоть явно и не была довольна сказанным папенькой, но оспаривать его слова не стала и даже бал покинула не так уж скоро.
Дама в розовом и ее спутник, тем временем, уже явно их видели и пробирались все ближе. Собравшись с мыслями, Жоржетта заговорила снова:
– Шарль, послушайте, если бы тот эпизод на балу был единственным прегрешением Шарлотты… но она и барон уже больше двух недель ежедневно в этот час встречаются… здесь недалеко.
Шарль резко повернул голову в ее сторону, не замечая, что Шарлотта стоит буквально в десяти шагах за его спиной. Шарль пока не верил ей, но сейчас сам убедится!
– Что вы говорите, Жоржетта, этого быть не может!
– Шарль, мне очень жаль… – И Жоржетта с прежним выражением страдания на лице, снова бросилась на шею Шарля – хотя эта роль и отводилась Мари де Граммон.
Шарль не успел ничего сказать, а Шарлотта, в два счета оказавшаяся рядом, обрушилась на него с градом обвинений:
– Шарль, как вы могли… как вы могли! – Ее холеное лицо в этот момент было заплаканным и некрасивым, а отсутствие манер и срывающийся на визг голос позволяли даже Жоржетте выигрывать на ее фоне.
Это сравнение пронеслось в мыслях девушки мгновенно: ей вовсе не было приятно смотреть на страдания Шарлотты, просто хотелось, чтобы все скорее закончилось.
– Чарли! – Словно помогая Жоржетте, в это время появился бароне де Виньи, пытающийся успокоить рыдающую девушку и дотрагиваясь до ее плеча. – Чарли, что случилось?
– Как вы могли, Шарлотта! – почти кричал Шарль. – После всех ваших слов и клятв… Я знаю, что произошло на балу!
Взгляд Шарля в этот момент был бешеным, Жоржетта даже подумала в какой-то момент, что сейчас он ударит Шарлотту – но саму Жоржетту уже никто не слушал.
Шарлотта же, услышав про бал, прекратила рыдать и замерла, во все глаза глядя на Шарля со смесью стыда и ненависти. За нареченную невесту решил вступиться барон:
– Кто этот господин, Чарли? Почему он смеет так с вами разговаривать?
Шарль же, переведя пылающий взгляд с Шарлотты на него, бешено выкрикнул:
– Сейчас вы узнаете, что я за господин! Барон де Виньи, я полагаю? К барьеру! – И выхватил шпагу.
Жоржетта ахнула, подаваясь вперед, Шарлотта же и не шелохнулась – из глаз ее продолжали катиться слезы.
– Вы вызываете меня, сударь? – уточнил барон, отступая на шаг и не спеша вынимать шпагу, что позволяло Жоржетте надеяться, что дуэли еще можно избежать.
Она не хотела этого, совсем не хотела! Страшно даже подумать, что произойдет, если барон погибнет от руки Шарля – а он убьет его, не задумываясь, он прекрасный фехтовальщик, и разум его ослеплен ненавистью.
– Да, вызываю! – выкрикнул, тем временем, Шарль. – Вы поразительно догадливы, сударь! Защищайтесь!
Он сделал выпад, от которого барон уклонился лишь чудом. Бедный де Виньи был здесь вообще не при чем и явно не понимал, что произошло.
– Как к вам обращаться, сударь? – спросил тот, так и не доставая оружия. – И кем вы приходитесь мадемуазель д’Эффель?
– Мое имя Шарль де Руан, а кем я прихожусь мадемуазель д’Эффель – она расскажет вам сама. Защищайтесь же!
Шарль сделал еще один выпад, который уже не оставлял иллюзий – он собирался именно убить бедного барона. Шпага Шарля проткнула бы его насквозь, серьезно ранив, если бы де Виньи не вынул все же оружие и не отбил удар.
Далее Жоржетта, взволнованно дыша, могла только наблюдать, как Шарль наносил удар за ударом, а барон лишь оборонялся, все еще надеясь свести дуэль на нет. Шарлотта наблюдала за происходящим меланхолично – даже, пожалуй, слишком отстраненно. Жоржетте в тот момент подумалось, что она помешалась умом от испуга.
Наконец, Шарль добился своего – сперва клинок просвистел в паре дюймов от лица барона, потом ему удалось порвать расшитый рукав его жюстокора, а после – острие вонзилось в левое плечо де Виньи, отчего снежно-белая сорочка мгновенно окрасилась алой кровью.
– Хватит… – слабо выкрикнула Жоржетта, но она, так же как и ее мнение, никого здесь не интересовали. Прекратить этот кошмар могла лишь Шарлотта, но она молчала.
– Это уже слишком, сударь! – Кажется, барон все же разозлился – если до ранения он лишь защищался, теперь в его глазах Жоржетта заметила не меньшую ярость, а удары его стали нападающими.
Шарль же выдыхался. Он хоть и был порядком моложе барона, но ярость слишком вымотала его, и барон, подловив момент, весьма ловко подставил подножку возлюбленному Жоржетте, а после, когда он упал, ударом ноги вышиб шпагу из его рук и приставил острие к шее.
– Нет! – в ужасе вскрикнула Жоржетта, бросаясь к телу распростертого на земле Шарля и загораживая его от шпаги барона. – Умоляю вас, не убивайте его!
Яростный взгляд барона начал утихать – на утесе повисла такая тишина, что стало слышно, как щебечут птицы.
– Чарли, желаете ли вы, чтобы я сохранил этому господину жизнь? – переводя дыхание, вопросил барон немного насмешливо.
– Шарлотта, Шарлотта, я умоляю вас! – Жоржетта обратила взор на Шарлотту и готова была упасть перед ней на колени.
Та стояла на прежнем месте, и на лице ее не было ровным счетом никаких эмоций, кроме некоторой взволнованности. Она ответила не сразу, как будто еще раздумывала:
– Ваша Милость, – едва слышно произнесла она, – я прошу вас отпустить его.
И, не глядя более ни на кого, развернулась и скорым шагом направилась в лес, где, должно быть, оставила лошадь. Барон, убрав шпагу и даже найдя в себе силы легко поклониться Жоржетте, торопливо направился следом.
Шарлотта, забыв о привязанных к дереву лошадях, бежала в родной замок, не разбирая дороги. Она была так занята своими мыслями, бичеванием себя и ненавистью к Шарлю, что не сразу услышала, что ее зовут:
– Чарли! Куда же вы так торопитесь, мое сердце уже не так молодо… постойте…
Шарлотта вынуждена была остановиться: сама виновата, нечего теперь себя жалеть. Она должна стойко выслушать все претензии де Виньи и услышать правду о своем недостойном поведении. Право, ее репутации это уже не повредит просто потому, что никакой репутации не осталось.
– Чарли… – барон де Виньи, наконец, догнал ее и, пытаясь отдышаться, заговорил: – если вы торопитесь предстать перед вашим папенькой, то вам лучше взять все же лошадь. Но я бы вам советовал немного прогуляться, чтобы остынуть.
Девушка молчала, стыдясь поднять глаза на барона. Тот продолжал:
– Сударыня, я вынужден попрощаться с вами, поскольку уезжаю сегодня же – срочные дела требуют моего присутствия в Париже. – Шарлотта наклонила голову еще ниже: как, должно быть, разочаровался в ней барон. – Я очень надеялся, что вы и ваш батюшка поедете со мной… но давешняя не очень приятная сцена показал мне, что вы еще не готовы. Что ж, я по-прежнему буду надеяться на ваш благосклонный ответ.
Шарлотта недоверчиво подняла взгляд на барона:
– Ваша Милость, правильно ли я понимаю, что после этой безобразной сцены вы все еще желаете видеть меня своей супругой?
К ее удивлению барон ничуть не выглядел рассерженным или даже озабоченным – его глаза были в этот момент удивительно живыми и почти мальчишескими, а губы улыбались:
– Уж не хотите ли вы оскорбить этими словами барона де Виньи? Чтобы я так легко отказался от своей возлюбленной – хорош был бы я тогда. Если честно, я даже рад, что стал свидетелем это сцены: во-первых, давненько я не участвовал в настоящей дуэли за сердце прекрасной дамы, а во-вторых, своими глазами увидел причину ваших отказов.
Барон вдруг сделался серьезным:
– Я вижу, что вы любите этого глупого мальчишку…
– Ничуть не люблю! – перебила его Шарлотта и тут же поправилась: – теперь уже не люблю. Ибо нужно не иметь ни капли самоуважения, чтобы продолжать его любить после его поступка.
