Текст книги "Милая Шарлотта (СИ)"
Автор книги: Анастасия Логинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
Глава 41. ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ОТ КОТОРОГО НЕВОЗМОЖНО ОТКАЗАТЬСЯ
– Вы не знаете, кто принес нам цветы? – поинтересовался супруг наутро за завтраком, кивая на корзину, брошенную в углу.
Жоржетта в совершенно подавленном настроении уже десять минут отщипывала от постной лепешки куски, мяла из них шарики и бросала в тарелку. Есть ей не хотелось.
Однако, услышав о маргаритках, которые она действительно вчера оставила прямо в своей гостиной, не зная, что с ними делать и напрочь забыв, что они с Шарлем завтракают именно в этой комнате, вздрогнула и побледнела.
– Это я их купила, – как можно спокойнее отозвалась Жоржетта. И тут же перешла в наступление: – Я что, не имею право купить цветы?!
– Имеете, конечно… – только и ответил Шарль и принялся поскорее доедать.
Но Жоржетте показалось, что он что-то подозревает, и она поторопилась объяснить:
– Мне показалось, что комната будет выглядеть гораздо живее, если ее украсить цветами.
– Да, намного живее, вы правы.
Он ей не верит. Наверное, даже слышал, как сегодня ночью Жоржетта выходила. От этого она разволновалась еще больше и даже разозлилась на Шарля:
– Мне их продала бедная цветочница, которой не на что было купить еды для детей. Я пожалела ее.
Шарль просто молча кивнул.
Нет, все еще не верит.
– А ночью она приходила, – уже повышая голос, продолжала Жоржетта, – потому что муж у нее деспот и заставляет работать сутки напролет! И вообще, из-за ваших допросов у меня окончательно пропал аппетит!
Жоржетта демонстративно встала и собралась было уйти, но в этот момент к ним постучала гостиничная горничная.
– Мсье, вам письмо, – обратилась она к Шарлю, но, вместо того, чтобы просто подать конверт, посторонилась, пропуская в гостиную – мсье Госкара.
Жоржетта невольно снова упала на стул.
– О, мсье Госкар, какой сюрприз! – поднялся к нему навстречу Шарль. – Позавтракаете с нами?
– Нет, благодарю.
Мсье Госкар старательно избегал смотреть на Жоржетту, что внезапно ее развеселило – дурного настроения как не бывало!
– Я здесь по распоряжению барона де Виньи, – очень сдержанно и почти официально продолжил Госкар, подавая Шарлю бумажный пакет, – доставляю приказ, подписанный лично Его Величеством сегодня утром.
– Что здесь?… – недоверчиво спросил Шарль, рассматривая королевскую печать, а затем нетерпеливо ломая ее.
– Его Величество своей высочайшей милостью дарует вам пост губернатора французской колонии в Сан-Доминго [23] [23] Французская колония на острове Гаити в Карибском море
[Закрыть].
Жоржетта потрясенно смотрела на Госкара, все еще игнорирующего ее, потом перевела взгляд на Шарль, читавшего приказ. Она не сомневалась, что к этому назначению приложил руку де Виньи – но почему? Шарлотта его попросила? Или он сам решил убрать соперника с глаз подальше? А, быть может, вовсе не от барона исходила инициатива, от самого Госкара? Раз она, Жоржетта, ему чем-то интересна, то вполне закономерно, что ему хочется, чтобы ее муж был где-нибудь подальше и не мешал им.
Ей приходилось слышать о придворных дамах, высокопоставленные любовники которых дают их мужьям назначения как можно дальше от столицы, но, право, она никогда не думала, что окажется на их месте.
Во все глаза она смотрела на Госкара и мечтала, что он взглянет на нее. Хоть раз. Просто чтобы понять, о чем он думает. Чтобы привлечь внимание она спросила:
– А куда же подевался прежний губернатор?
– Его убили пираты, – пояснил Шарль, небрежно сворачивая приказ пополам и отпивая из бокала. – Два месяца назад, когда он в очередной раз попытался навести порядок на Тортуге [24] [24] Остров Тортю, принадлежащий Франции, но фактически являющимся центром пиратского поселения вплоть до 1713 г.
[Закрыть].
– Да, это так, увы. Но вы же не боитесь пиратов, мсье де Руан? – улыбнулся Госкар.
Шарль посмотрел в его лицо и ответил вопросом на вопрос:
– Госпожа баронесса тоже желает, чтобы я принял пост губернатора?
На лице Госкара отразилось мимолетное изумление:
– При чем здесь баронесса? – Кажется, он искренне не понимал. – Ее Милость знать не знает об этом назначении, хотя она, как ваша добрая соседка, разумеется, поддержала бы барона.
Выходит, назначение было все же инициативой де Виньи.
– Покорно благодарю господина барона, – кивнул с неискренней улыбкой Шарль, а потом, снова посерьезнев, резко спросил: – Я могу отказаться?
– Разумеется… – растерянно ответил Госкар, с непониманием гладя на мужа Жоржетты. – Но… кто отказывается от подобных предложений? Вам вовсе необязательно вступать в конфронтации с пиратами, раз вы этого опасаетесь. Вы понимаете, что у вас будет власть над целой колонией? Почти абсолютная власть. Не говоря уже о содержании, которое назначает вам король. Вы видели эту цифру?
– Видел, – кивнул Шарль.
Жоржетта, тоже желая на нее посмотреть, немедленно схватила письмо, нашла нужную строчку, и брови ее невольно взлетели вверх. Да за такие деньги она сама готова сражаться с пиратами!
– Шарль… – выдохнула она.
– Передайте Его Милости, что меня это не интересует, – отозвался муж, стараясь больше не обращать внимания на Госкара и вернувшись к завтраку.
Тот был окончательно растерян, и Жоржетта это состояние вполне разделяла. Понятно, что Шарлю тяжело принимать подачки от бывшего соперника, но когда речь идет о таких суммах… можно и поступиться гордостью.
– Но… что мне сказать барону? Он столько влиятельных людей задействовал, чтобы выпросить у короля эту должность – что же ему делать с этим приказом теперь?
– Не знаю, – пожал плечами Шарль, – он может, допустим, засунуть…
– Не надо, я понял! – не дал ему договорить Госкар.
Осуждающе глядя на Шарля, он забрал приказ, конверт и попрощался:
– Всего доброго, мсье де Руан… мадам, – он все же не удержался и поднял мимолетный взгляд на Жоржетту.
А потом взгляд его скользнул куда-то за ее плечо, а брови удивленно приподнялись. Мсье Госкар чему-то ухмыльнулся, и Жоржетта немедленно оглянулась назад. В углу стояла корзина с повядшими уже маргаритками.
Жоржетта залилась краской до самых ушей и торопливо сказала:
– Мсье Госкар, позвольте, я вас провожу.
– Был бы безмерно рад, – ответил тот, теперь изо всех сил стараясь скрыть улыбку.
Муж не обратил на это ни малейшего внимания, и Жоржетта торопливо направилась вслед за Госкаром в общий коридор. Когда они добрались до двери, ведущей на лестницу, мсье Госкар вдруг вместо того, чтобы открыть ее, резко остановился и повернулся к Жоржетте.
Та, чего-то испугавшись, невольно сделала шаг назад.
– Это что, какая-то новая дамская игра? – осведомился он с полуулыбкой. – На балу вы флиртовали изо всех сил, стреляли в мою сторону глазками, приняли эту записку, а потом просто не явились! И я, как последний идиот ждал вас! Два с половиной часа! И теперь выясняется, что вы все же были там?
– Это ложь! – взволнованно ответила на эту тираду Жоржетта. – Я никогда и ни с кем не флиртовала!
Госкар, замолчав, посмотрел на нее недоверчиво и вымолвил свое коронное:
– Забавно…
Слава Богу, что никто из постояльцев не думал ни входить, ни выходить – должно быть, сейчас был самый удобный момент, чтобы выяснить, почему Госкар пригласил ее на то свидание, и попытаться объяснить, для чего Жоржетта забрала себе цветы. Да только у нее было ощущение, что Госкар и сам все понимал про цветы. И, разумеется, она представляла, для чего он звал ее на свидание.
И все-таки безумно интересно, чем она его зацепила?
– Ну, как вам нравится мой сегодняшний наряд? – спросила Жоржетта не без ехидства. – Надеюсь, я правильно истолковала понятие «теплые тона»?
На ней сегодня было платье пшеничного цвета с минимумом кружев.
– Правильно, – без тени иронии ответил Госкар, – так намного лучше.
Это из его уст звучало уже почти комплементом. Но мсье Госкар не был бы мсье Госкаром, если бы не прищурился недовольно и не окинул всю ее оценивающим взглядом. Потом вдруг поднял руки, приближаясь к ней, отчего Жоржетта едва не вскрикнула – но Госкар всего лишь дотронулся до ее волос, вытаскивая из прически несколько шпилек.
Он стоял непозволительно близко к переставшей вдруг дышать Жоржетте и с чрезвычайно серьезным видом творил что-то с ее волосами. А, между прочим, она платила по пять су специально приглашенной камеристке, чтобы та по утрам причесывала ее и помогала одеваться: девушка и сегодня полтора часа возилась с ее волосами, тщательно распутывая жесткие непослушные кудри и пытаясь соорудить из них хоть что-то приличное.
Мсье Госкар же имел наглость вытягивать из ее прически целые пряди, ослабил пучок, а добрую половину шпилек просто вложил ей в ладонь.
Надо было сделать хоть что-то – прекратить это безобразие! Но лицо мсье Госкара было так близко, и губы казались такими соблазнительными, что Жоржетта только смотрела на эти губы и не могла не дышать, не вымолвить ни слова. И еще ей ужасно, просто до дрожи в пальцах хотелось коснуться его впалой гладко выбритой щеки. Она ждала, что он вот-вот окончательно потеряет совесть и посмеет ее поцеловать.
Только он этого так и не сделал. Закончив портить прическу, Госкар удовлетворенно улыбнулся:
– Вот теперь намного лучше. У вас прекрасные волосы – не прячьте их.
А потом снова приблизился.
«Теперь-то точно поцелует, мерзавец!» – гневно подумала Жоржетта и приоткрыла губы навстречу ему.
Но мсье Госкар и тут ее разочаровал. Обжигая дыханием мочку ее уха, тот прошептал:
– Ваши щеки настолько пунцовые, мадам, что вам лучше не возвращаться к мужу прямо сейчас – иначе он подумает, что мы Бог знает, чем здесь занимались.
А потом он ушел.
Не придавая значения словам мсье Госкара, Жоржетта растерянно шагала обратно в гостиную, где остался Шарль – можно было не сомневаться, что муж не обратит внимания ни на растрепанную прическу, ни на пунцовые щеки. Так и было: Шарль стоял у окна, скрестив на груди руки и нахмурив брови, и смотрел на парижскую улочку. Мысли его явно были далеки.
Жоржетта, войдя в гостиную, без сил опустилась на стул. Между ней и мсье Госкаром что-то происходило – глупо было это отрицать. Но она совсем не понимала, что ей делать с этим, и нужно ли это ей вообще? Но, кажется, ей действительно нравился Госкар. И она бы не отказалась увидеться с ним еще раз. Но где? И как? И что ей делать с Шарлем?
Она ведь любит мужа! Она столько раз повторяла это и себе, и ему. Она на такие ужасные вещи пошла ради этой любви, что не имела никакого права теперь даже думать о других мужчинах!
Но не думать она не могла.
И более всего Жоржетте было любопытно, что мог найти в ней Госкар? Кажется, она ни есть, ни спать, ни жить дальше не сможет, пока не поймет этого.
Жоржетта уныло посмотрела на мужа. Возможно, все действительно было бы проще, прими он и в самом деле пост губернатора Сан-Доминго.
– Шарль, – спросила вдруг она, – вы отказались от назначения из-за нее?
Тот повернулся к ней, недовольно морщась:
– Какие глупости! Шарлотта здесь совершенно не при чем.
– Ну да, не при чем. Именно поэтому вы сразу поняли, кого я подразумеваю под «ней», – констатировала Жоржетта.
– В любом случае, вам не о чем беспокоиться: я и без приказов де Виньи намеревался уехать.
Однако Жоржетту это обеспокоило – она не собиралась покидать Париж пока что.
– Куда вы собрались? – спросила она. – В Шато-де-Руан?
– Нет, – он подсел к ней за стол, – я не говорил вам прежде, но герцог де Монтевиль пригласил меня погостить в его замке, в Лотарингии. Он пригласил нас обоих.
– Так герцог и герцогиня уезжают? – расстроилась Жоржетта, вспоминая вдруг и о более насущных проблемах, чем мсье Госкар. – Значит, и они не смогут помочь нам с маркизатом. Нет, я никуда не еду. Я должна остаться и отыскать способ вернуть ваше наследство.
Про себя же Жоржетта отметила, что это вполне веская причина остаться. Даже выдумывать ничего особенно не надо.
– Как знаете, – отозвался Шарль, – не смею настаивать.
– Единственное, – добавила Жоржетта, – раз уж я задержусь в Париже дольше, чем планировала, я, с вашего позволения, выпишу мсье фон Дорна.
Шарль посмотрел на нее изумленно:
– Дело в том, Жоржетта, что я уже написал Бернару и велел ему вместе с моим конем явиться прямиком в Фонтенуа-ле-Шато. Мне он будет нужнее, поверьте.
Жоржетта тоже была изумлена – как он смеет ей отказывать в такой малости?
– Нет, это мне он будет нужнее! Я хочу официально обратиться в канцелярию Его Величества с прошением о возврате наследства. Вашего наследства, между прочим. А для того, чтобы собрать все бумаги, мне нужен помощник, владеющий грамотой и латынью.
– Наймите кого-нибудь другого, – не уступал Шарль. – И вообще… это не дело, когда даме прислуживает мужчина.
Жоржетта развеселилась:
– Шарль, не ослышалась ли я? Неужто вы ревнуете?!
– Я?! – тот фыркнул возмущенно. – С чего бы мне ревновать его к вам? Бернар меня считает своим другом, а вы для него – лишь хозяйка.
Прекрасно, он, оказывается, ревнует Бернара… И даже мысли не допускает, что ею, Жоржеттой, может заинтересоваться хоть один мужчина! Жоржетта уже не знала, плакать ей или смеяться.
Глава 42. НЕСДЕРЖАННОЕ СЛОВО
Барон стоял подле комода в своей спальне и руководил лакеями, спешно собирающими его вещи.
– Максимильен, вы что же снова уезжаете? – растерянно спросила его Шарлотта, хотя это было и так ясно.
Она чувствовала себя обиженной и преданной сейчас.
Шарлотта только что позавтракала и, пребывая в отличнейшем расположении духа, ворвалась в комнаты мужа, чтобы спросить, какое платье – синего или зеленого шелка – ей надеть на прогулку. У них на сегодня было множество планов: сперва прогуляться по Тюильри, а потом барон обещал, что они посетят литературный салон мадам де Скюдери, автора знаменитой «Клелии» и совершенно нечитаемой эпопеи «Артамен, или Великий Кир», из которой Шарлотта не смогла осилить и полвины [25] [25] Объем романа составляет около 13 000 страниц (9 томов). Действие разворачивается в VI в. до н. э. и, по мнению исследователей, весьма запутанно
[Закрыть].
Но больше всего ей хотелось познакомиться с постоянной посетительницей этого салона – мадам де Лафайет, которая, как говорят, является настоящим автором «Принцессы де Монпансье». Эту книгу Шарлотта просто обожала и перечитывала, наверное, раз десять, а главную героиню – Мари де Мезьер – давно уже сделала своим кумиром.
Познакомиться с мадам де Лафайет было бы настолько восхитительно, что у Шарлотты перехватывало дух от одной мысли об этом!…
– Да, Чарли, я вынужден ехать. Его Величество желает передать нашему консулу при Мадридском дворе очередное послание, и считает, что сделать это должен именно я и никто другой.
– Но… вы же обещали, что останетесь, чего бы вам это ни стоило… – робко напомнила Шарлотта.
По тяжкому вздоху и долгому молчанию мужа стало понятно, что мечтам о знакомстве с мадам де Лафайет и авторской надписью на странице ее экземпляра «Принцессы» не суждено сбыться. И даже Бог с ней, с «Принцессой» – главное, что барон уезжает, а она останется… в одном городе с мсье де Руаном. Они ведь могут встретиться здесь в любой момент, на любой улице! Ну, неужели он не понимает, как тяжело ей дается каждая их встреча!
– Макс, прошу вас… я умоляю, не сейчас, – к глазам ее подступили слезы, – откажитесь от этой поездки… скажите что-нибудь королю, солгите… Ради меня!
Барон, отойдя от комода, жестом отпустил слуг и подошел к жене:
– Чарли, девочка моя, вы же знаете, что я не могу этого сделать? Будь моя воля, я бы сутки напролет находился при вас…
Супруг наклонился к ней, пытаясь поцеловать, но Шарлотта ловко увернулась. Обычно ей были вполне приятные поцелуи мужа, но не сейчас, когда она так зла на него!
– Вы все время повторяете, что от вас ничего не зависит! Послушать, так вы… лакей какой-нибудь на побегушках у короля. Макс, почему бы вам просто не бросить все и не уехать со мной в один из замков? Ну, в самом деле, что вам сделает король за непослушание?
Любовный взгляд мужа сменился вдруг на суровый и даже несколько испуганный:
– Вы ужасные вещи говорите, Чарли, как можно ослушаться короля?! Мы же… впадем в немилость!
– А для чего вам такая милость, как сейчас? Что пользы от нее? У вас и так есть замки, есть титул и деньги! Неужели король отберет все это, если вы заявите вдруг, что желаете удалиться от двора?!
Муж как будто начал раздумывать над словами Шарлотты – это было, наверное, впервые за всю их совместную жизнь.
– Нет, не отберет… я, по крайней мере, на это надеюсь… Но поймите меня, Чарли, я столько лет, столько здоровья и сил отдал службе короне! Мне важно знать, что я нужен королю, что он нуждается во мне. Это… – взволнованно дыша, он попытался подобрать слова.
– Это тешит ваше самолюбие, – нашла эти слова Шарлотта.
Она давно уже перестала плакать, а слушала внимательно, ибо раньше ее муж подобного не говорил.
– Нет! – запротестовал барон, но снова задумался. – Мне это просто нужно…
– Я понимаю, – кивнула Шарлотта, – ведь постоянно завоевывать мое расположение вам более не нужно – я уже ваша жена.
В тяжелом вздохе барона уже чувствовалось раздражение и усталость от разговора, а глаза его с сожалением глядели за окно, где солнце стояло высоко в небе – видимо, он обещал королю, что выедет до полудня.
– Шарлотта, что вы от меня хотите? У вас есть все, что душе угодно – безделушки, платья, выезды – развлекайтесь в свое удовольствие! Но не заставляйте меня, прошу вас, посвящать все мое время вам – у меня голова лопнет слушать вашу милую болтовню ежедневно!
Он по-доброму улыбнулся, сочтя видно последнюю свою фразу за безобидную шутку. Но Шарлотте это шуткой не показалось:
– Вы только что сказали, что готовы сидеть при мне сутки напролет? – ее голос предательски дрогнул. – Вы что же – солгали?
Барон снова поморщился:
– Не придирайтесь к словам, Чарли…
– В таком случае, – не дала ему договорить Шарлотта, – если вы уезжаете, я тоже покину Париж, чтобы навестить папеньку.
Барон замотал головой:
– Нет, об этом и речи идти не может. Слишком далеко ехать, а дороги ужасно размыты. Кроме того, у мсье Госкара полно дел в Париже по моим поручениям, и он не сможет вас сопровождать.
А потом, постучавшись, вошел и сам Госкар с какими-то вопросами, и Шарлотта, поняв, что все равно ничего не добьется, вынуждена была уйти.
Желая показать всю глубину своей обиды, она не спустилась проводить мужа в дорогу. Только смотрела из окна, как грузят в экипаж его поклажу, как он долго наставительно говорит что-то Оливье, и как, наконец, садится и уезжает.
Еще три дня прошли в унылом однообразии. Зима окончательно вступила в свои права, не давая уже и намека на тепло и солнце. Голые деревья навевали тоску, а цветы в парке особняка замерзли и увяли – ничего нельзя было с этим поделать.
Ко всему прочему и герцогиня де Монтевиль со своим непутевым мужем выехали в Фонтенуа-ле-Шато. Хотя после бала Шарлотта больше не виделась с герцогиней, но они переписывались каждый день, и юная баронесса могла даже сказать теперь, что они действительно стали подругами.
Оттого труднее было Шарлотте отвечать что-то вежливое и воодушевленное, когда Жизель начинала рассказывать в письме что-то о своем супруге или переживала насчет его ранения. Когда же герцогиня сообщила в один из дней, что у них годовщина – три года брака – Шарлотта испортила пять или шесть черновиков, и вся извелась, пока писала слащаво-вежливое пожелание долгих и счастливых лет вместе. Так и не удовлетворившись своим ответом, она, скрепя сердце, запечатала письмо и отдала слуге. Чувствовала себя при этом Шарлотта преступницей и лгуньей.
Двор со дня на день тоже собирался отбыть в Реймс [26] [26] Реймский собор – традиционное место коронаций и бракосочетаний всех королей Франции на протяжении с 816 по 1825 года
[Закрыть] – для бракосочетания Филиппа Орлеанского. Прежде свадьбу планировали сыграть весной, но Филипп, зная, как король – его старший брат – жаждет этого бракосочетания, решил сделать тому приятное. И на то были основания: фаворит Филиппа Орлеанского – шевалье де Лоррен – снова, в который раз уже «проштрафился». В этот раз очень по-крупному: дю Пюррон выяснил, что в пресловутом заговоре против Луи был замешан именно он. Едва ли кому-то другому подобное сошло бы с рук, но Луи слишком любил младшего брата, потому его фаворита лишь отправили в ссылку в один из замков. Наверняка ненадолго.
Филипп же теперь в благодарность стремился выполнить любое желание короля, потому выразил готовность жениться немедленно…
После Реймса Двор панировал отправиться в Версаль и задержаться там до самого мая. А, может, и дольше, потому как свою резиденцию король любил куда больше парижского Лувра.
Утром в день предполагаемого отъезда Двора Шарлотта спустилась завтракать не в обычном своем легоньком платье, обильно украшенном рюшами, а в строгой болотного цвета амазонке, явно предназначающейся для дороги.
– М-м-м, мсье Ришар сегодня превзошел сам себя! – Не обращая внимания на непонимающий взгляд Госкара, пропела Шарлотта, принимая из рук лакея блюдце в маффинами. – Пожалуй, я сегодня буду пить кофе и покрепче.
– Шарлотта, я не понимаю… вы куда-то едете? Я не позволю вам ослушаться барона и поехать в Шато-д'Эффель – это небезопасно, в конце концов!
Шарлотта рассмеялась:
– А как именно вы мне не позволите? Запрете в комнате? Попробуйте лучше это желе – если бы существовал музей кулинарного искусства, оно заняло бы в нем виднейшее место.
– Если понадобиться, запру, – изрек, не слушая ее, Госкар.
Взгляд его при этом был жесткий, почти такой же, как у барона, так что Шарлотта вполне допускала, что и правда запрет. Потому спешно сменила тактику.
– Оливье, не беспокойтесь так – в Шато-д'Эффель я не еду. Я же не сумасшедшая: по такой погоде, да без вашего общества. Я решила погостить в одном из замков барона, в Седане, что в провинции Шампань. Это всего в сутках езды от Парижа. Причем путь лежит через Реймс, так что до Реймса я доберусь вместе со Двором, а дальше всего-то шесть часов проехать.
– Седан? Что вам делать в Седане? – Госкар окончательно смешался и выглядел растерянным. – Там много лет никто не жил, комнаты, верно, в ужасном состоянии…
– Об этом не беспокойтесь, я еще в день отъезда барона написала тамошней экономке, чтобы привела комнаты в порядок. А главное, Оливье, – помолчав, добавила Шарлотта, – из Седана всего пару часов езды до Фонтенуа-ле-Шато, где проведет зиму герцогиня де Монтевиль. Я очень хочу повидаться с ней.
– Так вот в чем дело… – понял, наконец, Госкар. – Шарлотта, вы меня под монастырь подведете. Вы представляете, что со мной сделает барон, если я отпущу вас?
– Вы знали, на что шли, когда поступили к нему в услужение! – расхохоталась Шарлотта, припомнив Госкару его же слова на последнем балу. – Бросьте, Оливье, барон, конечно, будет недоволен, что я ослушалась, но, с другой стороны, я уже не ребенок – мне девятнадцать лет. Я хочу доказать, что могу быть самостоятельной и хозяйственной. Я же не только встречаться с подругой еду – я приведу Седан в порядок, чтобы барон, как вернется из Мадрида, счел бы возможным остаться там хоть на какое-то время. Ведь он рос именно в Седане? Верно, этот замок ему дорог, и вдруг у него все же возникнут мысли осесть там. А герцоги де Монтевиль, насколько я поняла, вполне бы устроили его в качестве соседей.
Пока Шарлотта говорила это, Госкар не сводил с нее серьезного взгляда, а потом ответил:
– Мне нравится ход ваших мыслей, Шарлотта… Барону действительно не мешало оставить бы службу и зажить своим двором. Но Седан… Не уверен, что он так уж любит этот замок. Его детство было не самым сладким.
Впрочем, дальше Шарлотта уже не очень слушала: Оливье не пришел в ужас от ее слов – уже хорошо! Еще час ушел на то, чтобы просьбами и уговорами вынудить его дать согласие. Шарлотту даже устраивало то, что Госкар решился сопроводить ее хотя бы в дороге до Седана, перенеся несколько сегодняшних встреч.
Еще через два часа они спешно снарядили экипаж и, торопя лошадей изо всех сил, нагнали Двор уже на дороге близь замка Конфлан [27] [27] Замок в пригороде Парижа
[Закрыть].
