Текст книги "Милая Шарлотта (СИ)"
Автор книги: Анастасия Логинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
Глава 11. ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОДАРОК
Едва коляска скрылась за поворотом, Шарль вскочил в седло и, яростно стегая лошадь, во весь опор помчался в усадьбу. Он ненавидел сейчас и Шарлотту, которая легко и даже походя крутила им, как хотела; и еще больше ненавидел себя – за слабость перед этой женщиной и за то, что позволял ей вить из себя веревки.
Он никогда таким не был! Даже в Версале, в этом гнезде разврата, когда очередная кокетка, разглядевшая в нем невесть какие достоинства, разворачивала весь арсенал своих секретных оружий, ему удавалось не терять головы и не делать глупостей… Шарлотта же словно приворожила его. Это невыносимо!
И вот она снова добилась своего, хотя Шарль твердо про себя решил, что ни за что не женится. Как у нее это получилось?
Сейчас, не успев расстаться с ней, Шарль корил себя за сказанные слова.
Они сбегут, обвенчаются тайно без родительского благословления, и у них не будет даже тех трех тысяч ливров, которые обещал ее отец в приданое. Их будет презирать вся округа, как было с его родителями, откажутся принимать соседи и будут пускать мерзкие сплетни на каждом углу.
Его матери хватило двух недель, чтобы понять, как она ошиблась – Шарлотта же опомнится через пару дней. И возненавидит его, а дальше… дальше даже думать страшно, что произойдет.
К этому времени Шарль уже добрался до своего замка. Окинув взглядом полуразрушенное и словно нежилое сооружение, он еще раз твердо сказал себе, что ни за что не приведет Шарлотту сюда. Никогда! Именно с такими мыслями Шарль де Руан спешился и, взяв жеребца под уздцы, побрел на конюшню.
Овса в стойлах не оказалось – откуда бы ему взяться, если он еще утром выгреб последние крошки? Жеребец смотрел на него карими словно вишни глазами и, кажется, укорял. Скинув жюстокор и взяв одно из ведер, Шарль снова вышел во двор, набрал колодезной воды и поставил ее перед конем:
– Извини, Диего, сегодня у нас скромный ужин… – конь протяжно заржал, будто подбадривал: «Ничего, брат, настанут и лучшие времена». Ткнулся влажной мордой в плечо Шарлю и потом только припал к воде.
Надо бы продать Диего – не мучить ни животное, ни себя. Де Руан, распрягая жеребца, вспоминал, как купил этого великолепного коня на подъезде к Парижу в день прибытия – как лихорадочно рассчитывал, хватит ли у него денег, и как мечтал, что в последний раз считает мелочь. К слову сказать, в Париже, на службе у короля, ему действительно жилось вольготно. Если бы не та глупая дуэль, верно, сейчас он считался бы приличным человеком… не завидным женихом, конечно, но отец Шарлотты был бы не прочь породниться с ним, а так…
Что, если ему все-таки вернуться ко Двору? Неужто Шарлотта, едва он покинет провинцию, тотчас бросится под венец с тем графом толи бароном? Нет – он видел ее глаза и читал ее письма – она любит его. И дождется. Шарль не мог объяснить этого и не мог найти доказательств, но чувствовал сердцем, что дождется!
И, внезапно поняв, что их с Шарлоттой единственный шанс быть вместе хоть когда-то это расстаться сейчас – как бы нелепо это не звучало – Шарль опрометью бросился из конюшни в замок… вернее в то, что от замка осталось.
В зале, бывшей когда-то библиотекой, а теперь единственной жилой комнате, имелся камин, который Шарль даже иногда растапливал, перед камином – истоптанная шкура медведя со сваленной на ней вязанкой дров. По обе стороны от шкуры стояли два кресла, расцветку которых уже лет десять невозможно было определить. У противоположной стены стол – одновременно письменный и обеденный – с выгоревшей почти дотла свечой в почерневшем от копоти подсвечнике, да стопка бумаги, оставшейся здесь еще от отца. Рядом кожаная софа с неубранной с утра постелью. Остальные две стены занимали стеллажи с книгами, тянувшимися до самого потолка: распродавая по дешевке эти книги – ценнейшие экземпляры, в большинстве своем труды античных и римских ученых – Шарль и держался еще.
Сейчас, сходу присаживаясь к столу, Шарль с трудом высек искру с помощью огнива – оно отсырело, даже здесь ему не везло! – схватил чистый лист, перо и принялся писать к Шарлотте:
«Милая Шарлотта, я не могу знать, простите ли Вы когда-нибудь мне мой поступок, но верю, что благоразумие Ваше возьмет верх, и когда-нибудь Вы меня поймете. Я не могу обречь Вас на муки, позволив и дальше любить меня. Ежели Вы в этом сомневаетесь, Вам достаточно лишь посетить де Руан и увидеть все собственными глазами.
Посему я отказываюсь от всех притязаний на Вас и возвращаю Вам Ваши письма и Ваши признания. Отныне Вы вольны делать то, что Вам будет угодно – ни словом, ни делом я никогда не упрекну Вас.
За сим прощаюсь и могу только надеяться, что когда-нибудь Вы меня простите».
Пробежав еще раз взглядом по строчкам, Шарль поборол в себе желание скомкать письмо и бросить в камин, но вместо этого он присыпал чернила песком. Отцовский перстень с монограммой он где-то потерял – тот был ему великоват – потому просто свернул письмо и, забрав с собою, скоро покинул замок.
На дворе уже опускались сумерки, да и разбойники на дорогах в тех краях зверствовали, но Шарль де Руан боялся не этого. Он собрал все деньги, что были в доме, наскоро снова запряг коня и отправился в дорогу.
Путь его лежал в Бордо, а через него и в Париж, но Шарль, заехав в деревню, принадлежащую герцогам де Мирабо, спешился и, зайдя во двор знакомого дома, помедлил и уверенно постучал в дверь.
Это был дом кузнеца Мишеля Легаре – он был ровесником отца Шарля, не раз помогал тому то коня подковать, то в замке что-то приладить. После смерти старого де Руана так же помогал Шарлю. Жена Мишеля, жалеючи молодого дворянина, частенько носила в замок горячую еду, прибирала да стирала белье за чисто символическую плату. А вот дочка Мишеля – шустрая восьмилетняя Лили – стала поверенной в их с Шарлоттой любви, по три раза на день бегая с их письмами. Лили росла сообразительной и любознательной, и за возможность прочесть новую книгу из библиотеки де Руана готова была доставить послание хоть самому черту.
В доме уже спали, так что открыли не сразу.
– Кто? – сурово вопросил хозяин через дверь.
– Открывай, Мишель, я ненадолго…
– Что это вы, сударь, в такой час – никак, случилось чего? – Мишель стоял в одной ночной рубахе с вилами в правой руке – редко в те времена в ночное время в гости ходили с добрыми намерениями. Он посторонился, пропуска Шарля, и крикнул наверх: – Жанна, вставай, собери на стол!
– Нет-нет, Мишель, благодарю… Могу ли я увидеть Лили? Ненадолго. Я уезжаю и хотел бы оставить ей кое-что.
Смерив из-под бровей Шарля суровым взглядом, тот буркнул:
– Спит она. Давайте мне, я передам.
Верно, Мишель давно догадывался, где конкретно пропадает его дочь целыми днями и, разумеется, не приветствовал ни ее тяги к знаниям, совершенно лишним для крестьянки, ни помощи в доставке писем сомнительного содержания.
Слава Богу, что Лили тут же свесилась через перила со второго этажа и крикнула:
– Я не сплю еще, батюшка. Здравствуйте, мсье Шарль!
Девочка, до пят закутанная в цветастую шаль, мигом спустилась вниз и любопытным взглядом смотрела на де Руана. Ее отец оставлять их наедине и не думал, что несколько мешало Шарлю.
– Здравствуй, Лили… Я приехал попрощаться – сегодня же уезжаю в Париж. – И девочка, и Мишель запричитали и принялись отговаривать ехать ночью, но Шарль только отмахнулся. – Я хочу подарить тебе кое-что, Лили, в благодарность за все, что ты сделала.
С этими словами он протянул ей томик в кожаном переплете.
– Это же Петрарка! – ахнула девочка. – Ваши любимые стихи…
– И твои любимые, я знаю, – улыбнулся Шарль. – Возьми.
Коротко кивнув, Лили приняла книгу и, верно, заметила вложенные между страниц письма, потому что сразу спрятала томик под шаль. Девочка все поняла и сделает, как нужно – в этом Шарль не сомневался.
Шарль еще раз улыбнулся Лили, благодарно кивнул Мишелю и собрался уже покинуть дом, как со второго этажа спустилась жена хозяина:
– Что ж ты стоишь, дурень старый! – накинулась она на мужа и сходу бросилась в кухню.
Проворно, не слушая слабых возражений де Руана, она уложила в мешок каравай, оставшийся с ужина кусок вяленого мяса, несколько картофелин и подала ему. А под конец, совсем вогнав юношу в краску, сунула ему в карман несколько экю – пока муж не видел.
– Вы третьего дня за обед давали – а нам зачем? У нас и так хозяйство свое… Вам в Париже-то нужнее будет.
Старший сын Жанны, красавец, пропавший без вести при очередной стычке с гугенотами, был ровесником молодого де Руана. Снова уловив сходство, Жанна не сдержалась и заплакала, наскоро перекрестив юношу.
– Помоги ему, Господь, глупому… – шептала она, глядя на спину удаляющегося Шарля.
Глава 12. ТОРГОВАЯ ПЛОЩАДЬ
Утро застало Шарля в таверне «Жареный гусь», ночью он прибыл-таки в Бордо. Снимать комнату было ему не по карману, так что молодой человек делал вид, что не очень-то устал и, надвинув на лицо шляпу, спал, откинувшись на стуле. Весь предыдущий год, как его отослали от Двора, Шарль слонялся по Франции и привык спать и в худших условиях. Он дремал под привычный гомон пьяных завсегдатаев, но при любом новом звуке настораживался и готов был проснуться.
Потому, когда скрипнула несмазанная дверь, и вошли первые посетители, Шарль мгновенно очнулся – что-то в их поведении уже насторожило его. Быть может, огромная сумка, что тащил один из них, а, быть может, то, что вошли они молчком и, вместо того, чтобы заказать завтрак или выпивку, сели в дальнем углу.
Тот, что был с сумкой, носил старательно заштопанный жюстокор, и по всему было видно, что желал походить на приличного буржуа, но уличные повадки и ловкий скользящий взгляд выдавали в нем… человека вовсе не благородной профессии. Второй – толстяк, одетый куда приличнее – на повышенных тонах втолковывал что-то первому и, кажется, угрожал.
А, впрочем, таких посетителей здесь было пруд пруди – местечко то еще. Потому Шарль, не обращая более на парочку внимания, потянулся, разминая кости, повел носом, улавливая аромат из кухни, и подумал, что недурно было бы позавтракать. Да, недурно – только не на что. Деньги у него еще были, но до Парижа путь неблизкий, а позавтракать можно и более скромно – припасами Жанны. Впрочем, Шарль все равно отсчитал несколько су и подал хозяину – чтобы коня покормили. Жеребца он оставил пока здесь, а сам же решил прогуляться по городу.
Бордо. Этот город у самого устья Гаронны – величественный и грязный, богатый на набережной реки и нищий на окраинах, знаменитый великими событиями и орошенный следами кровавых войн – Шарль обожал его всей душой. Звонкий смех горожанок, задорное цоканье копыт по брусчатке даже заставили юношу на время забыть о Шарлотте и всех других несчастиях. В этот город Шарль влюбился, едва попал сюда три года назад осиротившим мальчишкой – отсюда он уезжал тогда в Париж, как уезжает сейчас.
Тогда Шарль мечтал купить один из этих великолепных особняков из белого камня с видом на Гаронну, чтобы никогда не возвращаться в ненавистный де Руан…
Еще не рассвело толком, а торговцы уже заполонили всю площадь Комеди, выставляя напоказ яркие ткани и кружева, спелые фрукты и овощи, диковинные безделушки со всех концов света. Цветочницы шныряли между рядами, не столько пытаясь продать товар, сколько желая улыбнуться всем и каждому – так, по крайней мере, казалось Шарлю.
Прогуливаясь, Шарль прошелся чуть дальше, к собору Сен-Пьер – туда стекался зачем-то народ, слышался гомон и голоса зазывал. Подойдя, юноша увидел деревянные подмостки, на которых стоял и громко разглагольствовал… господин в заштопанном платье, которого Шарль видел час назад в «Жареном гусе».
– Вы не поверите мне, господа, я знаю… – вещал он на всю площадь, – но всего месяц назад я был лыс, как коленка этой прелестной мадемуазель. А теперь же я обладаю шевелюрой, которой позавидует любая красотка! И это не парик – я могу доказать! – и, обращаясь к женщине в первых рядах: – Хотите ли дернуть меня за волосы, мадам, и убедиться, что это не парик?
Мадам с важным видом и во всеобщей тишине подергала его волосы и – довольно натурально ахнув – заявила:
– Это не парик! Подумать только – это настоящие волосы… попробуйте и вы! – обратилась она к своему соседу.
– Я же говорил! – воссиял со сцены господин. – А все благодаря этому великолепному средству, которое стоит всего-то пять ливров! Подумайте только, дамы и господа, пять ливров – и через месяц ваши волосы будут красивыми и гладкими, как шелк! Жалкие пять ливров, неужели хотя бы раз в жизни вы не имеете право потратить на себя жалкие пять ливров! Ну же, господа!
– Да-да! – тут же раздалось из толпы. – Малый дело говорит – я своей жене покупал. Теперь она такая красавица, что на других девок и смотреть противно!
– А я себе его купил, – в другом конце площади подал голос мужчина с не менее пышной шевелюрой, – так скоро сам себе косы смогу заплетать!
Шарль только посмеивался, наблюдая за попытками втюхать товар – подобные сцены на улицах больших городов, вроде Бордо, можно было видеть хоть каждый день. И люди ведь, словно загипнотизированные, шли и покупали, а потом сами не могли понять, что толкнуло их отдать целых пять ливров за склянку с варевом непонятного происхождения. Однако в этот раз торговля у знакомца Шарля шла не очень-то хорошо – горожане, как и Шарль, посмеивались, и никто не спешил покупать средство.
Вдруг совсем рядом с Шарлем раздался громкий голос. Приготовившись услышать очередную сказку о чудо-средстве, Шарль, однако, услышал:
– Я вот тоже покупал у тебя эту жижу. Скажу я тебе, что воняет она ослиной мочой, а лысым я как был, так и остался.
– И я покупала! – завопила его соседка. – Ни одной новой волосинки не выросло!
– И я покупал – без толку! Да он вор – выманивает у честных людей их кровные. Чтоб тебе пусто было!
И смачно плюнул, попав, впрочем, только на стоявшего впереди буржуа. Мужчина же того и не заметил, а только погрозил кулаком торговцу:
– Вор?! Так воры третьего дня мою племянницу в переулке обокрали – небось, и этот с ними заодно!
– Бей его! Держи паршивца! – завопил кто-то отчаянным голосом, и на площади началась настоящая суматоха: рассвирепевшие горожане ринулись к сцене, желая на клочки разорвать торговца.
Что ж, бывает и такое.
Шарль, стоявший по счастью чуть в стороне, решил убраться подобру-поздорову, ибо ничего нет страшнее разъяренной толпы.
Купив по дороге у одной из торговок свежего миндального печенья – Диего его обожал и за подобное угощение готов был снести от хозяина все, что угодно – Шарль направился в таверну, где оставил коня. Нести объемный кулек было неудобно, и Шарль, недолго думая, пересыпал печенье в плотный кожаный мешочек для монет – все равно он пустовал.
Однако же на подходе к «Жареному гусю», расположенному недалеко от площади Комеди, Шарль снова увидел бушующую толпу – что-то уж слишком они разошлись. Он, обойдя толпу, направился к стойлам, где стоял привязанным Диего, но в этот момент за своей спиной услышал гневные окрики, призывы держать кого-то и прочее, не предвещающее ничего хорошего. Он продолжил путь и наткнулся взглядом на заштопанный жюстокор, встречающийся ему в это утро слишком часто, чтобы не узнать его.
Быть может, авантюрист и пробежал бы мимо, ибо явно был занят, но, заметив Шарля и поняв, что перед ним благородный господин, а, быть может, прочитав что-то на его лице, он сложил молитвенно руки и вскрикнул отчаянно:
– Спасите, господин! Не дайте погибнуть от рук этих дикарей!
Сзади в этот момент на Шарля бежала разъяренная толпа и – чисто инстинктивно, чтобы только защититься – он выхватил шпагу и угрожающе занес ее. Народ мигом остановился и стих.
Все знают, что с дворянами лучше не связываться, себе дороже выйдет – а в Шарле, несмотря на его бедную одежду, человека благородных кровей видно было за версту.
– Он обманул нас! Он вор! – выкрикнул кто-то самый смелый.
– Да! – тут же поддержали другие. – Смерть ему!
– Тихо! – перекричал голоса Шарль. Он совершенно не ожидал оказаться в гуще событий и теперь думал, как выпутаться.
– Благородный господин дело говорит! – поддакнул из-за его плеча авантюрист, хотя Шарль и не думал его защищать. – Вы сами денежки несли, никто вас не принуждал!
Толпа как-то резко поредела: многие, осознав, что толка все равно не добьются, махнули руками и, ворча под нос, ушли. Остались лишь самые кровожадные, а эти были опаснее всего, потому Шарль только крепче сжал шпагу.
– Так что же, твой защитничек, может, и заплатит за тебя, а, Бернар? – тот самый толстяк, которого Шарль тоже видел в таверне, отделился от толпы, складывая на грудь руки. – Божился ведь, что сегодня после торговли вернешь долг. Так что?
– Я все верну! Ей-Богу! – авантюрист за спиной Шарля отступил на шаг. – Сам же видел, не пошла сегодня торговля!
Толстяк загоготал:
– Ты уже месяц это говоришь! – и обратился к Шарлю: – Ступали бы вы, благородный господин, с миром, незачем вам об этого плута пачкаться.
Шарль спиной почувствовал, как сжался при этих словах незадачливый мошенник, и, ругая себя за вечное невезение, понял, что не сможет бросить этого чудака на растерзание и уйти. Не тому его учил отец и множество книг в его библиотеке.
– Помни, с кем разговариваешь, собака… – угрожающе глянул он на толстяка. – Сколько он должен тебе?
– Двадцать луидоров, – прищурившись, ответил тот.
– И из-за такой жалкой суммы ты смеешь преграждать мне путь? – сдвинув брови, Шарль отвязал от пояса мешок для монет и небрежно швырнул под ноги толпе. – Здесь пятьдесят луидоров – они с лихвой окупят шкуру этого ничтожества.
Разумеется, сей же момент началась свалка с руганью, криками, а то и рукоприкладством – каждый надеялся урвать заветный мешочек. Шарль немедля развернулся и направился к стойлам, бросив авантюристу на ходу:
– Беги!
– Что? – не понял тот и замешкался: наблюдая, как все твои жизненные проблемы решают одним взмахом руки, любой бы растерялся.
Но когда толстяк все-таки добрался до мешочка, и округу озарил его гневный рык, до мошенника дошел смысл слов Шарля.
– Что?! Да здесь какое-то печенье? – орал толстяк. – Ты еще издеваешься?!!
Шарль тем временем уже развязывал узел на поводьях, которыми привязан был Диего, успел схватить седло и попону, вспрыгнул на неоседланного коня и пришпорил пятками.
К превеликому неудовольствию де Руана опомнившийся мошенник вздумал к нему присоединиться и, не спросив позволения, ловко вскарабкался на Диего, отталкивая разъяренных горожан ногами и уцепившись, что было сил, за одежду Шарля.
Глава 13. ИЛЛЮЗИОНИСТ
Через десять минут бешеной скачки, Шарль, наконец, счел, что опасаться нечего, и натянул поводья. С трудом вырвал край своего жюстокора из рук мошенника, чуть не силой стряхнул его с коня и принялся налаживать седло.
– Уф, я уж думал, конец мне пришел! – мошенник малость осмелел, поправлял свои одежды и смотрел на Шарля с легкой хитринкой в глазах – изучающе и оценивающе смотрел.
Теперь и Шарль мог разглядеть его лучше: невысокий – на голову ниже его самого, узкий в плечах, но с выдающимся брюшком. Волосы у него и впрямь были великолепные, но лицо испитое, а главное, едва взглянув в это лицо можно было догадаться, что перед тобой плут, каких поискать.
Досадно и то, что из-за него Шарль в суматохе забыл сумку Жанны со своим завтраком. Туго теперь придется…
– О, я ведь не представился, мсье, – спохватился он не без пафоса, – к вашим услугам Бернар фон Дорн, – и поклонился.
– Хочешь сказать, что ты голубых кровей? – скептически приподнял бровь Шарль.
– О, да, мсье! – и тут же спохватился. – Не таких голубых, разумеется, как вы, но все же… Могу ли я спросить, как мне величать вас?
– Никак, – Шарль закончил крепить седло и вскочил на коня, – искренне надеюсь, что больше никогда не увижу вас, мсье как-вас-там-уже-забыл.
Он попытался было пришпорить Диего, но плут в этот момент гладил морду коня, и тот отчего-то стоял, как вкопанный. Новый знакомец улыбался с хитрым прищуром:
– Мьсе фон Дорн, добрый господин. Но мы, дворяне, все свои люди, так что зовите меня просто Бернар.
Шарль мог бы попытаться еще раз пришпорить коня, но плут так обворожительно нагло себя вел, что ему даже стало интересно, что он еще выкинет.
– Ловко вы обвели этих дикарей вокруг пальца – это, пожалуй, восемь баллов из десяти по шкале фон Дорна…
– По шкале фон Дорна? – в первый раз Шарль сталкивался с таким удивительным самомнением.
– Да, мсье. Могу ли я в благодарность… скажем, угостить вас завтраком?
В этот момент Шарль даже заинтересовался:
– Так у тебя есть деньги? – он рассвирепел. – Так почему же ты не заплатил им, плут?!
– Так меня не просили, мсье! Вспомните, как этот негодяй поставил вопрос: «Когда ты заплатишь, Бернар?», – он скривил физиономию и довольно похоже изобразил голос толстяка. – А я честно ответил, что скоро… Так что вы думаете о хорошо прожаренной куропатке, пироге… скажем, с форелью, и добром французском вине?
Завтрак действительно был отменным – давно Шарль не принимал пищу в таком комфорте, а Диего, наконец, получил порцию отборного овса. Таверна была рангом повыше, чем «Жареный гусь» – сам Шарль заплатить за такой роскошный завтрак просто бы не сумел.
– Так как вас зовут, мсье? – обгладывая бедрышко куропатки, снова поинтересовался фон Дорн.
– Шарль де Руан, – не стал больше упрямиться юноша – в процессе завтрака настроение его улучшилось.
– Надо полагать, возвращаетесь из дальних походов в родные земли, старина Шарль?
Такое панибратство несколько покоробило юношу, но он решил смолчать: в самом деле – у Шарля от благородного господина только и осталось, что имя, да внешность – а по сути он такой же бродяга, как и этот плут. Даже за завтрак свой заплатить не может.
– Напротив, – отозвался он, – покидаю родные земли и еду в Париж.
Бернар фыркнул:
– Бывал я в том Париже – тьфу, а не городишко… Грязный, толкотня кругом. Я бы на вашем месте сидел бы смирненько в родном замке – на свежем воздухе, да на просторе. Женился бы на какой-нибудь… – он подмигнул хорошенькой официантке, – кхм… благородной даме, да воспитывал бы детишек.
Шарль впервые за несколько часов вспомнил о Шарлотте. Снова навалилась тоска от безысходности. Верно, он и в лице изменился, потому что Бернар живо сообразил:
– Или, постойте… у вас уже есть на примете некая благородная дама, которая и стала причиной вашего отъезда?
– Давай сменим тему, – поморщился Шарль.
– …Так вот что я вам скажу: никогда не спорьте с женщиной! Я знаю, что говорю: будете спорить – вам же дороже выйдет. Делайте все так, как она хочет.
– А если не выходит сделать так, как она хочет?! – гневно взглянул на него Шарль.
– Ну… тогда создайте иллюзию, что все свершилось именно так, как она задумала. Она будет счастлива, клянусь вам. Вы, верно, могли подумать, что я – жалкий торговец, только и думаю, как бы людишкам ненужный товар сбагрить, но вы ошибаетесь. Я артист. Мастер иллюзии. Я могу заставить кого угодно поверить во что угодно. Был я когда-то знаком с одной очаровательной мадемуазель… в Париже, кстати, дело было. Так вот, очень уж ей хотелось сережки жемчужные на именины получить. Вот прям сил нет, как хотелось! А я человек хоть и состоятельный, но все мое богатство в родном имении осталось, под Мюнхеном. Так вот, пошел я к одному своему знакомому итальянцу, он мне и слепил те сережки из стеклянного порошка да желтка яичного. Один в один получилось! Рукастый мужик был, жалко, горло ему перерезали в прошлом году… Так вот, уж как моя краля радовалась тем сережкам – сияла вся… Потом, конечно, все раскрылось, скандал был, она меня из дома выставила в чем мать родила… Но зато как женщина была счастлива!
– И что – не распознала она подделки сразу? – усмехнулся Шарль.
– Да много она понимала в жемчугах-то… Крайне легко заставить человека верить в то, во что он хочет верить, скажу я вам.
Шарль еще некоторое время дожевывал кусок пирога, но в голове у него уже засела одна мысль. Внезапно, отложив пирог, он поднял на мошенника взгляд и совершенно искренне сказал:
– Бернар, ты гений!
– Да, моя маменька всегда это говорила… Ну, до того, как повесилась.
Шарль же вскочил из-за стола и бросился к выходу из заведения, как вдруг официантка, а за ней и хозяин завопили:
– Постойте, мсье! Вы не заплатили!
Бернар, по-прежнему сидя, быстро пережевывал остатки пищи и любовался отделкой стен, будто это ни к нему. Шарль под всеобщее молчание смотрел на Бернара, чувствуя, в какое глупое положение попал. Наконец, мсье фон Дорн дожевал, растерянно перевел очи на Шарля и молвил:
– Разумеется, мои карманы пусты, мсье. Так вы заплатите?
Если бы де Руана заставили отрабатывать сытный завтрак, он бы этого не перенес. Но ему довольно любезно предложили либо отдать взамен великолепного коня, либо подождать в остроге, когда его друг – то есть мсье фон Дорн – привезет деньги. А это значит, Шарлю предстояло состариться в темнице.
И это именно сейчас, когда Шарль понял, наконец, как ему и сохранить любовь Шарлотты, и не обрекать ее на муки. Ведь так все просто, как он раньше не догадался!
И теперь, когда решение было найдено, оставалась только одна проблема: последнее письмо, которое он написал к Шарлотте. Если она его прочтет… Шарль потеряет ее навсегда. Вполне могло случиться, что Лили уже отнесла письмо в замок, но вдруг ее что-то задержало! Вдруг в этот самый момент еще можно что-то исправить! Шарля сводила с ума мысль, что вместо того, чтобы попытаться перехватить послание, он сидит в остроге… И сидеть будет еще долго.
В темнице на уровне плеча Шарля имелось зарешеченное окно, через которое он наблюдал городскую улицу, и через которое… он увидел, что приближается фон Дорн. Странно, почему он еще здесь? Тот подошел, присел на корточки возле окна:
– Ну, простите меня, мсье: когда я приглашал вас отзавтракать, я полагал, что платить будете вы. Я и подумать не мог, что у такого благородного господина не окажется с собой денег.
– Все мое состояние осталось в родном имении под Мюнхеном! – кисло улыбнулся Шарль, хотя совсем еще недавно мечтал собственноручно свернуть шею негодяю. – Ты же сказал, что у тебя есть деньги!
– Когда? – опешил тот. – Я такого не говорил! Вы спросили: «так почему же ты не заплатил долг тем дикарям?», а я ответил…
– Ладно-ладно, я понял… – отмахнулся Шарль. – Послушай, мне очень нужно выбраться отсюда. Не мог бы ты попросить хозяина, чтобы тебя посадили вместо меня. Ненадолго.
Тот нервно хихикнул и странно посмотрел на Шарля.
– Ага, знаю я вас! Ускачите, и ищи потом ветра в поле. Вас-то до вечера подержат и отпустят, никуда не денутся, а меня еще и вздернуть могут.
– Я вернусь! Слово дворянина, что вернусь!
– Знаю я ваши слова… По шкале фон Дорна два балла, не больше. Коли так нужно, то давайте я сбегаю, куда скажете. А то и на лошадке вашей – скорее получится.
Шарль смерил его презрительным взглядом. Может, хозяин таверны запретил Бернару трогать лошадь, зная, что она не его – потому он еще и не уехал? Да и если этот плут со своей хитрющей физиономией явится к Лили и станет задавать вопросы, выпрашивать письмо – она, разумеется, и слушать его не станет. А то и вопреки все сделает. Быть может, послать его к Жоржетте? Жоржетта точно с ним совладает и найдет способ перехватить письмо…
С другой стороны, если он опять лжет – Шарль лишится коня, да еще и будет надеяться зря… Но выхода нет.
– Я и перо с бумагой вам принес, мсье, – плут через решетку услужливо протянул ему принадлежности, – пишите скорее, пока стража не прогнала.
Решившись, Шарль обмакнул перо в чернильницу и написал коротенькую записку к Жоржетте с просьбой немедля отыскать Лили и забрать письмо. Знаком, что Бернар не самозванец, для нее будут служить его почерк в письме и конь Диего, безусловно знакомый ей.
– Скачи во весь опор в замок герцога де Мирабо, найди мадемуазель Жоржетту – это дочь герцога.
Несколько помедлив, Бернар кивнул – видимо, не ожидал, что его отправят посыльным к таким знатным господам. Он умчался, а Шарлю оставалось лишь надеяться и ждать.
