Текст книги "Милая Шарлотта (СИ)"
Автор книги: Анастасия Логинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
Глава 33. ЛЮБИМЦЫ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
Когда баронесса вышла, де Тресси поплотнее закрыл за ней двери и, искрясь радушием, повернулся к королю. Луи был им недоволен – это очевидно. Государь, не торопясь обозначать причину задержки, медленно обошел свой стол, сел и закинул ногу на ногу.
– Его Милость барон де Виньи много лет является нашим верной слугой, – произнес, наконец, король. – Интересно, знает ли он, что в его отсутствие вы, мой друг, оказываете услуги его жене?
Де Тресси предвидел, что его помощь очаровательной баронессе, чей муж большую часть времени находится в Мадриде, а не при ней, обязательно истолкуют не так. Впрочем, пусть толкуют: баронесса это как-нибудь переживет, а уж он тем более.
– Уверяю вас, Ваше Величество, в нашем общении с баронессой нет ничего предосудительного, – ответил де Тресси, не сомневаясь, что король даже не принял во внимание эти слова. – Или же… одно ваше слово, мой суверен, я и никогда больше не увижусь с этой женщиной.
– Нет-нет, отчего же! – торопливо возразил ему Луи. – Быть может, это пойдет на пользу всем, поскольку ваши отношения с герцогиней де Монтевиль, а главным образом затянувшаяся вражда с ее супругом, уже порядком утомила и нас, и Двор… Впрочем, нас интересует не это.
Луи смотрел немного исподлобья, и де Тресси невольно заволновался, начиная вспоминать все свои малые и крупные проступки, в которых наверняка его сейчас уличат.
– Ваш интерес к баронессе – не связан ли он с бароном де Виньи?
– Я не понимаю, Ваше Величество…
– Барон – наш доверенный человек в Испании, и, не лукавьте, вы прекрасно осведомлены, что известие о готовящемся заговоре принес именно он. Каково же было наше удивление, де Тресси, когда нам доложили, что при обыске в ваших комнатах нашли сундучок с испанскими дублонами! Откуда они у вас? За какие такие заслуги вам заплатили испанским золотом? Дю Пюррон вот предположил, что это доказывает вашу связь с заговорщиками! Что вы на это скажете?
Король не сводил с де Тресси сурового взгляда, а тот не знал, что и сказать. Но теперь хотя бы гнев Его Величества был понятен.
– Я… Ваше Величество, я много лет честно служу вам…
– Да-де Тресси, мы помним о ваших заслугах, – отмахнулся от него Луи. – И знаем, что, даже не смотря на ваш несносный характер и на все ваши проступки, вы любите нас и не станете кусать руку, которая вас кормит. Но откуда в ваших вещах взялись испанские деньги, вы можете объяснить?
Де Тресси сам был поражен не меньше короля и только пожал плечами в недоумении:
– Их мне подбросили, Ваше Величество. Я в этом не сомневаюсь. – И тут его поразила догадка: – Я даже знаю, кто подбросил – Монтевиль! Я не думал, что герцог способен на подобное, но больше некому. А вы не думали, Ваше Величество, что Монтевиль сам является заговорщиком?…
Не успел де Тресси договорить, как низкая дверь рядом со столом Луи отваривалась, и в кабинет буквально ворвался герцог де Монтевиль собственной персоной. Де Тресси знал, что за кабинетом короля имеется потайная комната, но не догадывался, что мерзавец Монтевиль близок к корою настолько, чтобы тот позволял ему сидеть там и подслушивать.
– Это ложь! – вскричал герцог, едва не бросаясь на де Тресси. – Это наглая ложь! Ваше Величество знает, как я предан короне и вам лично. Заговорщик среди нас только один – и это не я!
– Не кричите так, Монтевиль, – поморщившись, прервал его Луи. – Я знаю, что вы преданы мне не меньше, чем де Тресси.
– Разумеется, предан! А этот негодяй… – продолжал горячиться тот, презрительно скривившись, обращаясь к герцогу: – я не думал, что вы так низко падете, де Тресси!
– Что вы сказали?! – вскричал и де Тресси, кладя руку на эфес шпаги. – Уж не желаете ли вы ответить за свои слова?…
Луи прикрыл глаза и утомленно потирал виски, безмерно устав от криков. Ладно бы это был единичный случай, но де Тресси и Монтевиль устраивали перепалки всякий раз, когда по неосторожности или незнанию их оставляли в одной комнате.
Наконец, король не выдержал и, резко встав со стула, ударил ладонью по столешнице, прекращая шум и повышая голос:
– Прекратить! Прекратить немедля! Вы меня с ума сведете!
– Но, Ваше Величество, ведь письма… – начал было Монтевиль, но его грубо оборвали.
– Молчать! – снова рявкнул король и, как будто сам устыдившись своего голоса, срывающегося на визг, упал в кресло: – Вот видите? Видите, что вы со мной сделали? Вы когда-нибудь слышали, чтобы я кричал? Убирайтесь оба с глаз моих – я не желаю видеть вас до тех пор, пока вы не решите свои проблемы!
– Простите, Ваше… – попытался и де Тресси.
– Вон! – снова встал король, безапелляционно указывая на дверь. – Оба!
Оба мужчины, разом примолкнув, попятились к двери, понимая внезапно, что перепалка в кабинете короля это действительно слишком – даже для них.
Как бы это не вылилось в действительно серьезные репрессии…
Герцог де Монтевиль выскочил из покоев короля, бормоча себе под нос ругательства в адрес де Тресси. Подумать только, этого человека он столько лет считал своим другом, и всего лишь недавно его еще мучило чувство вины за то, что Жизель предпочла в мужья его, а не де Трееси! А теперь? Обвинить его, Монтевиля, в заговоре против короля! Каков подлец…
Давно пробило полночь, и узкие улочки Парижа были пусты, если не считать, нескольких пьяниц, горланящих неприличные песни, да парочку девиц легкого поведения, кокетливо поглядывающих на герцога с балкона. Монтевиль не видел их, он и дорогу-то почти не различал, потому как его сводила с ума ярость. Герцог мчался в кабак, находящийся в двух кварталах от Лувра: ему необходимо было сейчас выпить.
Когда дорогу ему преградил детина, которого и так-то нелегко обойти, Монтевиль окончательно рассвирепел:
– Дайте мне дорогу, сударь!
Но детина не только не отошел, но вынул из-за пояса кинжал и шагнул навстречу ему. Монтевиль попятился, ибо уже догадывался, что тот задумал. Но, отступив, тут же услышал голос сзади?
– А не то – что? – И издевательский смех нескольких голосов.
Оглянувшись, Монтевиль сообразил, что его окружили: на узкой улочке было человек шесть с уже обнаженными клинками, они обступали герцога плотным кольцом, а детина справа, не долго думая, и вовсе бросился на него с кинжалом. Герцог едва успел увернуться, но в этот же момент шпага ударила слева, порвав его одежду.
Дальше Монтевиль помнил только град ударов, обрушившийся на него со всех сторон – он защищался отчаянно, но понимал, что долго не выдержит. Филипп де Монтевиль, увы, не являлся хорошим фехтовальщиком, и все об этом знали: у него были слишком тонкие и изящные руки, чтобы достаточно умело управляться со шпагой, а его тело, слишком изнеженное, быть выносливым просто не могло.
Когда тот же здоровенный детина все же выбрал момент и нанес новый удар, вонзив острие в грудь Монтевиля, тот понял, что это конец. Сейчас последним его желанием было узнать – кто их подослал. Он догадывался кто, но именно сейчас понял, что все бы отдал, лишь бы эта догадка не подтвердилась…
Скрежет металла, самодовольные крики убийц и боль от вонзившегося в плоть кинжала стали восприниматься Филиппом как будто сквозь пелену, а отчетливой и совершенно реальной стала сейчас трава, что растет вокруг великолепного Фонтенуа-ле-Шато, где родился Филипп, и где они с Тьенно [18] [18] Уменьшительное от Этьена. Имеется в виду Этьен де Тресси
[Закрыть] в детстве носились как угорелые.
Прикосновения этой травы – колючей, теплой, с изредка попадающими под ступни камешками – стали для Филиппа так реальны, что невольно он улыбнулся. Но потом снова пришла боль – только не в груди, а в ноге. Тьенно тысячу раз говорил ему не бегать за лугом, там, где начиналось подножие Вогезов [19] [19] Горы на северо-востоке Франции
[Закрыть], а Фил, который был на три года младше, не слушался. И в этот раз он, желая доказать свою самостоятельность, мчался впереди всех по скалистой тропке, но не разглядел расщелину между скал и с размаху свалился в нее…
Дико болела голова от удара о камень, лицо было разбито в кровь, а ногу в районе щиколотки пронзала такая боль, что семилетний Филипп не мог ни думать, ни внятно говорить, только орал безумно: «Тьенно, Тьенно!».
Брат что-то говорил ему, стоя на краю, и протягивал руку, но расщелина была слишком глубокой, не меньше полутора туазов [20] [20] Около трех метров
[Закрыть], и Филу не удалось бы выбраться, даже если бы он попытался.
Рядом с Тьенно показалось перепуганное личико Жизель – девочки из деревни, компаньонки младшей сестры Филиппа, которая, однако, гораздо чаще играла с ними, чем с сестрой.
– Беги в замок! Скорее, позови кого-нибудь! – наставительно и серьезно наказал ей Тьенно.
Девочка кивнула и со всех ног бросила назад, а Тьенно, сев на край расщелины, просто спрыгнул вниз, к нему. От неожиданности Фил даже перестал плакать:
– Зачем ты спрыгнул? Мы теперь не выберемся отсюда?!
– Я тебя не оставлю одного, – сказал только Тьенно и крепко взял ладонь брата в свою.
Сквозь рассеивающуюся пелену он видел, силуэт высокого и сильного мужчины, который яростно отбивался от тех, кто напал на Филиппа.
– Тьенно… – прошептал Филипп де Монтевиль, возвращаясь в реальность.
Впрочем, он быстро понял, что это не Этьен де Тресси. Это был молодой мужчина, почти юноша, в сером простом жюстокоре, с вьющимися каштановыми волосами. Весьма умело орудуя шпагой, он отбивал нападение одного из убийц, а кинжалом, зажатым в левой руке, оборонялся от второго. Ловко повернувшись, он с размаху всадил шпагу в тело третьего, нападающего со спины, а потом, заметив поднимающегося на ноги Монтевиля, спросил:
– Вы целы, сударь?
Вместо ответа Филипп приложил ладонь к кровоточащей груди, но понял, что, как ни странно, чувствует себя довольно сносно. Должно быть, ему повезло, и лезвие кинжала наткнулось на ребро, порезав лишь кожу.
– Кажется, да… – поднимая с земли свою шпагу, отозвался он.
Двое убийц уже лежали на мостовой, не шевелясь, третий корчился на острие шпаги неизвестного помощника, а еще с двумя тот вполне справлялся. Заметив подбирающегося к ним еще одного убийцу, Филипп бросился на него со шпагой. Бои один на один удавались ему лучше, тем более что нападавший был уже порядком измотан, и через пару минут борьбы, Филипп сумел даже обезоружить его и загнать в угол.
За мгновение до того, как проткнуть его шпагой, Монтевиль остановился и, уперев острие в грудь убийцы, яростно спросил:
– Кто тебя послал?! Отвечай!
– Я… я не знаю точно… – промычал он, глядя на клинок полными ужаса глазами. – Он назвался просто де… де Тресси…
Монтевиль сам не ожидал, что это вызовет в нем такую реакцию, но его рука словно онемела, и шпага со звоном выскользнула на каменную мостовую. Филипп и сам без сил упал на колени, что есть мочи вцепившись в собственные волосы.
– Нет!… – сдавленно прорычал он.
Его даже не волновало, что недобитый им убийца мог сейчас легко зарезать его, но тот, лишь обрадовавшись, что сохранил на сегодня свою жизнь, бросился бежать с этой улицы.
– Сударь, да вы истекаете кровью! – услышал он голос над головой. По-видимому, это был все тот же добровольный помощник.
Теперь уже на улице стаяла тишина – все нападавшие или разбежались, или были мертвы.
Монтевиль попытался взять себя в руки и, опираясь на шпагу, поднялся на ноги:
– Как ваше имя, сударь? – спросил он, глядя в лицо спасшего его.
– Шарль де Руан, мсье.
– Филипп де Монтевиль, – он коротко кивнул и крепко пожал его руку, – вы спасли мне жизнь, мсье де Руан, я этого не забуду.
– Сударь, да вы едва стоите… – заметил де Руан и перекинул его руку через свое плечо, не давая упасть. – Вам нужно к лекарю!
– Да, пожалуй, – согласился Филипп, – буду вам премного благодарен, если поможете мне добраться домой, в Лувр.
– Куда?! – изумился молодой человек, но тут же взял себя в руки: – да, разумеется.
Глава 34. ВСТРЕЧА
Поддерживая под руку мсье де Монтевиля, Шарль только и думал в дороге о том, чтобы поскорее сдать спасенного на руки надежным людям. Ему не хотелось в Лувр. Он одет неподобающим образом, а яростная драка лоска ему явно не прибавила. А что, если он встретит во Дворце прежних своих товарищей? А что, если он встретит ее… Нет, об этом лучше вовсе не думать.
Но улизнуть не удалось.
– Мы войдем через черный вход, – сообщил де Монтевиль, – помогите мне…
– Сударь, я вижу, вам гораздо лучше. Дальше вы и сами доберетесь, – сделал попытку Шарль.
– Нет-нет, я настаиваю, – отвечал де Монтевиль, – вы должны рассказать моей супруге, как все было, иначе она решит, что я просто подрался с кем-то в кабаке… Вы же знаете этих женщин…
Шарль невольно усмехнулся, представив, что устроила бы ему Жоржетта, вернись он домой в подобном виде. Воистину, пожалеешь, что жив остался.
В то время, когда Шарль служил в гвардии Его Величества, он и сам имел апартаменты в Лувре, но на этаже, куда привел его де Монтевиль, не бывал ни разу. Здесь обитали господа, до которых ему, простому гвардейцу, было очень далеко. Что еще больше укрепило Шарля в мысли, что де Монтевиль – человек очень высокого полета, ему всегда было не по себе рядом с такими.
Хотя, вроде бы держался де Монтевиль запросто и о своих регалиях и титулах до сих пор не сообщил, что даже странно.
– Господи! Боже мой! Филипп, что с вами?!
Едва мсье де Монтевиль, поддерживаемый Шарлем, вошел в комнаты, навстречу им бросилась женщина – очень красивая и изящно одетая. Увидев ее, Шарль еще больше пожалел, что явился в эти комнаты – ему было мучительно стыдно представать перед знатной дамой таким оборванцем.
Дама помогла усадить де Монтевиля в кресло и тут же велела горничной привести лекаря.
– Душа моя, уверяю вас, если я до сих пор жив, то не умру и впредь. По крайней мере, в ближайшее время, – ласково успокаивал ее де Монтевиль. – Уделите внимание лучше нашему гостю: если бы не господин де Руан, я бы сейчас не разговаривал с вами.
Только сейчас дама, казалось, заметила Шарля и полными слез глазами посмотрела на него:
– Благослови вас Господь, мсье де Руан, – отныне вы мне такой же друг, как и моему мужу. – Прошу вас, расскажите, как все случилось?…
Рана де Монтевиля оказалась вовсе не опасной, хотя доктор и рекомендовал пару недель воздержаться от танцев и активного времяпрепровождения. А лучше всего побыть какое-то время в тишине, покое и на свежем воздухе.
– Кажется, ваше желание исполнилось, душа моя, мы вынуждены уехать на время в Фонтенуа-ле-Шато, – констатировал де Монтевиль.
– Будь оно проклято, мое желание… не такой я хотела видеть причину отъезда, – плакала, сидя подле мужа, герцогиня.
Шарль все еще был в их комнатах – прошло уже больше часа, но времени он не замечал. Ему было удивительно легко с этими людьми. Прекрасная герцогиня завоевала его уважение своей любовью и добротой к мужу – право, Шарль и не думал, что отношения между супругами могут быть настолько теплыми и искренними.
Только сейчас, глядя на этих влюбленных, он понял, что, по сути, никогда и не видел счастливых мужа и жену. Его родители были несчастливы, родители его друзей были несчастливы, а его женатые друзья были счастливы только в объятиях любовниц.
Как ни странно, но, наблюдая за ними, Шарль чувствовал не тоску, а наоборот воодушевление. Оказывается, браки могут быть и счастливыми. Вполне. Конечно, Жоржетта не похожа на герцогиню де Монтевиль ни мыслями, ни нравом, ни – чего уж там – внешностью, но… это ведь все равно Жоржетта. Его Жоржетта.
– На будущей неделе во дворце снова бал, мсье де Руан, – прощаясь, сказала герцогиня, – Филипп и я будем счастливы, если вы с мадам де Руан приедете.
– Я думаю, это не очень хорошая мысль, Ваша Светлость…
– О приглашениях не волнуйтесь! – тепло улыбаясь, быстро добавила герцогиня. – Прошу вас, не отказывайтесь, мсье де Руан. Мы с Филиппом так и не обзавелись друзьями при Дворе, а вы такой славный человек. И я очень хочу познакомиться с вашей супругой! Прошу вас.
Это невозможно – отказать такой очаровательной женщине.
– Сударыня, я женатый человек, – целуя на прощание ее руку, улыбнулся Шарль, – как велит мне супруга, так я и сделаю. Но я попытаюсь ее уговорить.
Из покоев герцогов де Монтевиль Шарль вышел беспричинно улыбаясь. Он был так погружен в мысли о прошедшем вечере, что даже не обратил внимания на то, что пошел не по той лестнице, которой его привел сюда герцог, а по другой. В Лувре тысяча лестниц, и все они похожи. Шарль лишь подумал, что идет он уж слишком долго, и, увидев дверь, ведущую, как ему подумалось, во двор, без раздумий толкнул ее. И разом забыл обо всем на свете, так как вышел прямиком в бальную залу…
Коря себя за неосторожность и молясь, чтобы не встретить знакомое лицо, он, тем не менее, уже отыскал глазами выход. Все-таки, будучи гвардейцем, он бывал в этой зале ни раз. Всего-то нужно проскользнуть меж тех танцующих пар, поклониться почтенным дамам, что сидят у стены, пройти всего пару туазов до дверей – и вы на свободе.
Шарль уже преодолел свой путь наполовину и – о чудо – его никто пока не узнал. Лишь одна из пожилых дам при его поклоне сощурила близорукие глаза, присматриваясь:
– О… вы ли это, сударь?
Это была графиня де Ла Брентоль, которая по возрасту старше покойной бабушки Шарля и растеряла остатки памяти и разума задолго до того, как Шарль поступил на службу гвардейцем. Она была абсолютно неопасна.
– Нет-нет, это не я, сударыня! – обворожительно улыбнулся Шарль, еще изящней кланяясь ей.
– Ах, как жаль, что это не вы… – расстроилась дама, теряя к нему всякий интерес.
Шарль, воспользовавшись этим, живо отскочил от нее – спасительный выход был совсем близко, как вдруг он нечаянно задел рукой плечо некой дамы, одиноко стоящей посреди залы.
– Шарлотта! – невольно вырвалось у него.
Это действительно была она.
Черт, она стала еще красивее… Жоржетта права, драгоценности и роскошь необыкновенно к лицу ей. В этом платье, сияющем каменьями и блестящем, словно рождественская елка… странно, что все мужчины Лувра не ходят за ней по пятам.
– Простите… – опомнился он и поклонился. – Рад вас видеть, госпожа баронесса.
– Здравствуйте, мсье де Руан, – не менее заворожено смотрела на него Шарлотта. – Вот уж не знала, что вы тоже званы на этот бал… Вы здесь с мадам де Руан?
Она была настолько встревожена, что не замечала, что стоят они посреди залы, и что прямо на Шарлотту несется пара танцующих. Шарль попытался было отвести ее в сторону, но та почти отпрыгнула от него – и, конечно же, столкнулась с танцующими.
Очевидно, это была пара влюбленных: они, задорно радуясь чему-то своему, принялись извиняться перед ними, а Шарлотта и Шарль извинялись в ответ, заражаясь их весельем, и сами не заметили, как, взявшись за руки, покинули центр залы уже вдвоем. Правда, стоило им отойти к стене, где было и тише, и малолюдней, тут же, как ошпаренные, разомкнули руки.
Но лед между ними, казавшийся нерушимым еще минуту назад, надтреснул – это было очевидно.
Шарлотта нервно теребила свой веер, Шарль пытался найти причину, чтобы попрощаться, как вдруг – Шарлотта сама заговорила:
– Знаете, мсье де Руан, я думаю, нам нужно, наконец, поговорить. Это даже хорошо, что мы встретились… – невидящим взором Шарлотта смотрела куда-то мимо Шарля и, волнуясь, буквально вырывала перья из несчастного веера. – Я много думала над тем, что случилось. Вы были совершенно правы, когда… – она измученно посмотрела ему в глаза, – когда разыграли ту глупую свадьбу. Я ведь просто не оставила вам выбора! Это я вас спровоцировала, только я… А представьте на мгновение, что было бы, поженись мы по-настоящему? – она горько усмехнулась. – Верно, мы возненавидели бы друг друга до конца дней. А что еще хуже: навсегда бы разминулись со своими нынешними супругами.
Она смотрела в лицо Шарля серьезно и прямо, без капли сожаления или упрека.
– Ведь вы счастливы сейчас с Жоржеттой? – уточнила она.
Шарль, смущенный таким откровенным разговором, нервно провел рукой по волосам и усмехнулся:
– Я, признаться, не задумывался об этом… но да, наверное, счастлив. Жоржетта она такая… практичная. Подумайте только, за каких-то полгода она сумела превратить мой замок во вполне жилое помещение!
Шарлотта, верно, понятия не имела, что такого ужасного было в замке Шарля прежде, но охотно поддержала его понимающей улыбкой и продолжила, оставив в покое веер и не сводя теперь взгляда с его лица:
– Еще я хочу извиниться за ту пощечину. Это было несправедливо с моей стороны. Я просто вспылила.
– Шарлотта, я тоже должен перед вами извиниться. Этот розыгрыш со свадьбой… не знаю, о чем я думал. И я непозволительно много лишнего наговорил в тот вечер… ну, вы помните… и подозревал вас Бог знает в чем. Я много позже понял причину вашего негодования и ваших поступков. Словом, я узнал о письмах, и о роли, которую сыграла Жоржетта в той истории. Я понимаю, что вы почувствовали, когда она преподнесла вам это. Любой бы сорвался, и я ни в чем не виню вас. Но прошу, не вините и вы Жоржетту… Все мы время от времени совершаем глупости, за которые и так приходится расплачиваться.
Черные как смоль ресницы Шарлотты дрогнули, и она поспешно отвела взгляд:
– Да, мадам де Руан обладает на редкость деловой хваткой, – согласилась она.
Снова грозило повиснуть неловкое молчание и, должно быть, во избежание его, Шарль торопливо спросил:
– Должно быть, и вы счастливы с бароном де Виньи?
– Да, вполне, – поспешила ответить Шарлотта. – Вы не представляете, насколько он щедрый, великодушный и мудрый человек. В те дни, когда он бывает в Париже, мы разговариваем дни напролет. Никогда и ни с кем мне не было так легко и интересно, – договаривая, Шарлотта снова посмотрела ему в глаза – смело и, пожалуй, даже с вызовом.
Шарль тоже глядел в глаза Шарлотты, раздумывая, что этот вызов означает.
В этот момент мужчина, стоявший от них чуть поодаль и уже давно не сводивший с Шарлотты взгляд, вдруг подошел к ним:
– Вот вы где, Шарлотта, я ищу вас по всей зале… – Он по-свойски взял белоснежную кисть Шарлотты и положил ее на свою руку. – Представите меня вашему другу?
– Мсье де Руан, – охотно назвала его имя Шарлотта с вежливой полуулыбкой. – Наши владения в Аквитании соседствуют.
Шарль поклонился.
– Этьен д’Авинель герцог де Тресси граф де Жиффар, – поклонился тот показательно небрежно. – Рад познакомиться, мсье де Руан.
Шарль начал уже более внимательно вглядываться в лицо герцога: ведь именно это имя назвал наемный убийца, когда де Монтевиль спросил его, кто заказчик!
– Шарлотта, не желаете ли подарить мне этот танец? – спросил тем временем де Тресси, поглаживая руку Шарлотты.
– С удовольствием! – ответила та.
– Вынуждены оставить вас, мсье де Руан, – еще раз поклонился де Тресси, уводя Шарлотту, а та даже не обернулась больше.
