Текст книги "Мой личный Дьявол (СИ)"

Автор книги: Анастасия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Он пристегнул к ошейнику поводок и с силой, резко дернул. Я на коленях поползла за ним, глотая слезы очередной истерики. Мамочка, забери меня к себе. Пожалуйста. ========== Fourteen. ========== POV Настя. — Знаешь, если бы ты была более послушной, все было бы иначе, — говорит Никита, смотря на то, как я ползу следом за ним, глотая слезы, — я бы мог сделать твою жизнь более приятной. Он прекрасно видит, в каком состоянии я нахожусь. И продолжает быть бесчувственным. Как можно быть таким жестоким? Как можно так издеваться надо мной? Сколько можно меня унижать? Он уже давно втоптал меня в грязь. Он сделал мою жизнь невыносимой. Чего он добивается еще? Он прекрасно знает, что я полностью в его власти. Что же еще ему надо от меня? — Ты слушаешь? — Он дернул поводок на себя, заставляя меня поднять голову и посмотреть на него. Его губы опять исказились в кривой недовольной усмешке. — Хватит реветь! Не надоело еще? Твои слезы меня не берут, даже не старайся. А лучше подумай над своим поведением. — Чего ты хочешь? — Шепчу я. Воздуха не хватает, потому что ошейник сдавливает горло слишком сильно. Мой голос охрип, я едва могу шевелить своим телом. Низ живота сводит колющей болью. Этот придурок постарался от души, чего ему еще надо? Я уничтожена. Я превратилась в живую игрушку. Ему мало этого? Я жить не хочу. Такой жизни врагу не пожелаешь. — Чего я хочу? — Улыбается, присаживаясь рядом со мной на корточки. Карие глаза прожигают насквозь. — Я хочу, чтобы ты была только моей, чтобы твоя душа, чтобы твоё тело, чтобы ты вся, от кончиков пальцев до кончиков волос принадлежала мне. — Ты можешь сделать со мной всё, что захочешь, — отвечаю я, — этого мало тебе? — Мало, — кивает головой, — я хочу большего. Гораздо большего, Настенька. И я всегда получаю то, чего хочу. — Отпусти меня, — я знала, что он скажет, но вопреки этому, надеялась на чудо, которого не существует. — Нет. Его ответ был грубым и холодным. Он посмеивался над моей наивностью. Он считал меня дурой, до которой никак не может дойти, что она никогда не будет свободна, что она всегда будет принадлежать Киоссе, потому что она — его зверушка, а он — её хозяин. Потому что она рабыня Дьявола. Навеки. Я не могла смириться с тем, что это действительно так. Его трудно назвать человеком. Настоящий человек не будет насиловать, избивать, издеваться, относится ко мне, как к животному. Он не человек. Убийца, с наклонностями садиста. Мой личный Дьявол. Забавно звучит, правда? Интересно, он сам понимает это или нет? Он понимает, что это пожизненный срок? Изнасилование. Похищение. Жестокое насилие. Убийство. Тут полный набор преступлений. Говорят, что, когда человек умирает, то он попадает либо в Рай, либо в Ад. Я согласна, странная теория, но, честно говоря, я хочу умереть, чтобы сбежать из земного ада. А вот Киоссе за его грехи полагается сжечь в адском котле. Я хочу этого. Я хочу, чтобы он понял, что я чувствую. Я хочу, чтобы он сам чувствовал это. Я хочу, чтобы он заплатил за все свои грехи. *** Создавалось под: Artik pres. Asti – Так было..Так больно... POV Автор. — Может, поговорим? — Никита серьёзно смотрит на девушку. Та, скрестив руки на груди, выжидающе смотрит на лучшего друга, сидя на кровати. — Ну? — Она нетерпеливо кусает губу, пытаясь скрыть волнение. Она всегда кусает губу, когда волнуется. Это уже было привычкой, Никита знал её на все сто процентов. Знал, что иногда она бывает невыносимой. Знал, что она злится на него. А ей казалось, что он пришел попрощаться. Стало больно. Они никогда не расставались, всегда были вместе. А теперь, он уезжает. Он бросает её совсем одну. А признаться в этом - не может. Он уезжает не к родственникам, он переезжает в другой город за тысячу километров от неё. Он соврал. И этого ей не стало лучше. Настя надеялась, что у него хватит мужества признаться в этом, потому что она знала правду, потому что, если он не сделает этого, она разочаруется в нём. Она может потерять своего лучшего друга. От этого трясет. — Ты так и будешь молчать? — Удивленно вскидывает брови. — Если ты пришел только за этим, то у меня есть дела поважнее. — Настя, — слова даются слишком трудно, — Настя, я не хочу тебя потерять. Внутри у девушки что-то разбилось. Он, действительно, прощался. — И поэтому уезжаешь? — Она говорит спокойно, но на душе творится хаос. — По-моему, это странно. Никита вздыхает. Настя боится разреветься. В этот самый момент, она может потерять его. Раньше казалось, что своего Никиту, который сейчас стоит рядом, но, кажется, что отдаляется с каждой секундой. — Я вернусь, — в её глазах укор, ведь снова вранье, — обещаю. — Нет, — качает головой Настя, — можешь не возвращаться. *** POV Настя. Мне кажется, что время застыло. Каждый день похож на предыдущий. Только каждый день страшнее. Закрывая глаза ночью, я мечтаю просто не проснуться, потому что каждый день, как последний. Этому земному Аду нет конца. Я умираю. Но ему, там на вверху, плевать на мои страдания. Наверное, у него много других важных дел. Холодная вода дарит чувство облегчения. Стоя под холодными струями, я позволяю себе расслабиться. Моё тело постоянно напряженно, поэтому чувствовать себя такой расслабленной непривычно. Сквозь шум воды я пытаюсь уловить шаги в комнате, но ничего не слышно, значит комната пуста или Никита курит на балконе. Синяки на теле пугают. А жалкий вид в зеркале и вовсе отпугивает. Сердце пропускает удар, замирает. Дверь в душевую тихо скрипит, впуская чью-то тень. Испуганно вжимаюсь в стенку, лихорадочно ища выход, его попросту нет. Пора бы к этому привыкнуть. Не слышу стука сердца, не дышу. Смотря, как злая тень приближается. Ближе и ближе. — Спинку потереть? — Я сдерживаю вскрик, когда шторка резко отдергивается. Киоссе ухмыляется, снова оценивающим взглядом пробегая по моему телу. Мне хочется закрыться руками, но всё тело будто окаменело под хищным взглядом парня. Я стою перед ним совершенно голая, по моему телу стекает вода. Я вижу, как поблескивают его глаза. Он снова возбужден. — Пожалуйста, — я практически скулю, щенячьими глазами смотря на Никиту, — не надо. Он скидывает джинсы, я стыдливо прячу взгляд. Внизу опять затягивается болезненный узел, от которого становится плохо и кружится голова Я устала быть его личной шлюхой. — Надо, сладкая, надо! — Он лезет ко мне в ванную. Берет мочалку в руки, намыливает и разворачивает к себе спиной, заставляя опереться на стенку. Я вздрагиваю, когда он прикасается ко мне. Проводит мочалкой вдоль спины, будто больно током бьет. Всхлипываю, когда он сжимает в руках мою попу. Я зажмуриваю глаза, готовясь к худшему. Я всё еще хочу умереть. *** POV Автор. Холодный февраль разлучил их. Так было. Так больно. Где-то внутри растаяла надежда, когда поезд тронулся с места, унося с собой всю её душу. Люди предают людей. Обещания ветром стали. — Я тебя никогда не брошу. — Обещаешь? — Обещаю. Настя ненавидела зиму. Настя ненавидела любила Никиту. Её сердечко разбивалось на тысячи маленьких осколочков. *** POV Никита. Я признаюсь, быть садистом — довольно забавно. В-общем, я доволен. Мне нравится, когда Настя шарахается от меня, как от прокаженного. Мне нравится видеть её серые глаза, наполненные страхом. Мне нравится чувствовать над ней власть. А еще больше мне нравится осознавать, что эта маленькая девочка принадлежит мне. Сегодня она спросила меня, чего я добиваюсь. Ох, у меня большие планы на её счет. Скоро она начнет кричать моё имя во время оргазма. Мне мало её тела. Я хочу её душу. Тело уже подчиняется мне, а вот душа. Душа все еще сопротивляется. Может быть потому что она продолжает верить, что я её отпущу. Наивная. Я никогда не сделаю этого. Ложные надежды. Я раз и навсегда сломаю её веру и тогда её душа станет моей. Должен признать, что Настя сильная характером. Предыдущая моя зверушка не выдержала и полезла в петлю уже на второй неделе. А Настя совсем другая. Может, именно это цепляет меня в ней. Я хочу сломать эту девочку. Я хочу уничтожить её маленькую душонку. И не сомневайтесь, я сделаю это. И сладость победы захлестнет меня, когда она, наконец, подчинится мне целиком и полностью. Это жестоко, но мне нравится. Нравится быть сволочью. Нравится причинять боль. Я получаю настоящий кайф от этого, когда вижу, как люди ломаются, когда они превращаются в куклу. Настя станет куклой, а я её кукловодом. Она все еще чувствует. Она чувствует страх и боль, а пока она чувствует, я не смогу сломать её. Она жива, пока у неё есть чувства. Скоро я заберу их у неё. Скоро её душа станет моей. Скоро она вся будет принадлежать мне. ========== Fifteen. ========== POV Автор. Безразлично уставившись в книгу, брюнетка даже не пыталась прочитать, что там написано. Настя думала о Никите и в груди неприятно защемило, когда она вспомнила свои слова, которые, кажется, разрушили их многолетнюю дружбу. Обида на друга оказалась сильнее, чем она думала. Он мог остаться с ней, потому что она нуждалась в нём, и Никита знал это. Но, вопреки этому, его поезд должен был отойти сегодня. Оставалось около часа до отправки. Девушка постоянно бросала напряженные взгляды на стрелки часов, которые неумолимо бежали вперед. В ней, казалось, боролись Ангел и Демон. Ангел всё время твердил, что нужно взять в руки и отправиться на вокзал, чтобы по-человечески попрощаться с другом. А Демон был против этого, аргументируя это тем, что Никита её обманул, что ей будет лучше без него. Настя не знала, что делать, а смс-ки, приходившие на её телефон лишали всякого настроения. Никита: Ты приедешь проводить меня? 10:15 Никита: Я все равно буду ждать тебя, Настя. 10:16 Брюнетка отключила телефон, дабы не получать настолько болезненные сообщения, от которых её сердце сжималось. Если признаться честно, то Настя не хочет ехать к нему. Не потому что, она злится на Никиту, нет. Совсем не из-за этого. Она просто не сможет отпустить друга. Она не сможет без него жить. За девять лет их дружбы, девушка настолько привыкла к Никите, что жизнь без него — будет сложно назвать жизнью. Когда она была маленькая девочка, она действительно, верила в то, что Никита всегда будет с ней, но эта вера испарялась прямо сейчас. — Что мне делать, мам? — Настя сжала в руках фотографию мамы и печально улыбнулась. — Мне больно. *** POV Никита. Сколько можно ныть? Уже полтора часа эта девчонка не успокаивается, черт возьми. Ей самой не надоело постоянно реветь? Будто её слезы что-то изменят. Как же она меня бесит со своими соплями. Я спустился в подвал и застал такую картину: сероглазая, скрутившись в позу эмбриона, лежала в углу. По её щекам катились слезы, но меня это не тронуло, больше всего разозлило. Я подошел к ней и дернул за плечо. Девчонка встрепенулась, испуганно посмотрев на меня. Правильно, бойся меня. Ты ведь нарушила мой сон своим нытьем. — Если ты сейчас же не заткнешься, то я сделаю так, что ты больше никогда не сможешь спать, усекла? — Угрожающе прошипел я. Она испуганно кивнула головой и сильнее прижала колени к груди. Я развернулся и уже хотел уйти наверх, как за спиной раздался тихий робкий голос моей игрушки, заставивший меня на секунду остановиться. — Мне холодно, — всхлипнула девчонка, — и страшно спать тут, — по её голосу я понял, что она говорит чистую правду, но вновь ничего не почувствовал, по отношению к ней. Может быть, жалость только. Ведь она слишком жалкая. Я развернулся к ней лицом и удивленно вскинул брови, сжав губы в тонкую полоску. Она сейчас тонко намекнула мне, что хочет в дом? Порой она бесит меня своей детской наивностью. Зверушки должны спать на улице, но я поступил более человечески — постелил ей коврик в подвале. А её это, видимо, не устраивает? Это её проблемы, пусть привыкает, чтобы спать рядом с хозяином — это надо заслужить, а она пока что, умеет только выводить меня из себя. — Может быть, тебе принести горячего чаю и плед? — Иронически, с нотками недовольства, прорычал я. — Или еще чего-нибудь, а? Чтобы тебе комфортно было. Говори, не стесняйся. — Девчонка сглотнула комок в горле и отрицательно замотала головой, сильнее забиваясь в угол. Я довольно усмехнулся. — Услышу еще хотя бы один звук — убью! — Напоследок бросил я на полном серьёзе и вышел за дверь. *** POV Настя. Почему он выбрал меня? — этот вопрос я задаю себе уже на протяжении самого мучительного месяца в своей жизни, и не могу получить на него ответа. Никита делает всё возможное, чтобы я сломалась. И я не знаю, сколько еще смогу так прожить, прежде чем, всё-таки наложу на себя руки. За окном только не давно рассвело, но я уже на ногах. Каждое утро, в семь пятнадцать я должна принести кофе и завтрак своему хозяину. Всё это сопровождается надзором. Человек Никиты приходит ровно в шесть тридцать, выпускает меня из подвала и ведет на кухню, где заставляет меня готовить любимые блюда Киоссе и следит, чтобы я не подсыпала ему что-нибудь. Один раз я пыталась. Я подсыпала ему слабительного, но ничего хорошего для меня из этого не вышло. Но признаюсь, я мечтаю насыпать ему яду или цианистого калия в еду. Я надеюсь, что когда-нибудь эта мечта сбудется. — Можно войти? — Тихо постучав в спальню парня, робко спросила я. — Заходи! — Отозвался Киоссе недовольным голосом. Я почувствовала, как задрожали колени, сглотнув тяжелый комок в горле, я осторожно прошла в комнату, поставив поднос с едой и кофе на прикроватную тумбочку. Он пристально следил за мной и от этого мне становилось всё страшнее и страшнее. Он смотрел так, как будто уже отымел меня во всех позах. Его глаза пожирали, высасывали из меня жизнь, поэтому я хотела поскорее уйти, но только я сделала один малюсенкий шаг в сторону выхода, как за моей спиной раздался грубый и властный голос Никиты. Сердце, уже привыкшее находится в районе пяток, замерло вместе с моим дыханием. Я так и осталась стоять к нему спиной, боясь встретиться с его, налитыми кровью карими глазами, убивающими меня медленно и мучительно. — Стоять! — Прошипел Никита. Колючие мурашки прошлись вдоль спины. Я боялась даже дышать, ведь он постоянно найдет способ унизить меня или докопаться до чего-нибудь, — Я разрешал тебе уходить? Повернись и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — Его крик заставил меня испуганно зажмурить глаза, чуть не плача, — Не вынуждай меня применять силу. Я обещаю тебе, что это будет больно и тебе не понравится, поэтому давай по-хорошему. Я набрала в легкие побольше воздуха и повернулась к Никите, смотря прямо на него. В его взгляде, направленном на меня, полыхали угрожающие искры. Мне хотелось провалиться сквозь землю, чтобы он не смотрел на меня таким презирающим взглядом. — Начнем с того, что ты, во-первых, опоздала! — Спокойно начал Киоссе, но это не предвещало ничего хорошо. Обычно, когда он так говорит, он находится где-то между очень зол или просто в бешенстве. Сильнее всего я боялась его бешенства, — Я во сколько сказал принести мне кофе и завтрак? — В семь пятнадцать. — А ты пришла в семь шестнадцать! — Ответил Киоссе предельно спокойным голосом, сделав глоток кофе из чашки. Он тут же скривился, — Во- вторых, почему мой кофе такой холодный? Ты не умеешь пользоваться микроволновкой? — Я… — Заткнись! — Рявкнул Киоссе. Я тут же прикусила язык, — Будешь говорить, когда я тебе разрешу. В-третьих, как я просил, чтобы ты меня называла? *** — С сегодняшнего дня ты будешь называть меня хозяином, поняла? — Я лежала, укутанная в простынь. Взгляд был пустым. Я гипнотизировала потолок взглядом, не желая слушать очередные приказы Киоссе. Мне просто уже надоело. Надоело быть никем. Надоело быть его подстилкой. Надоело быть в этой ловушке. Надоело видеть его рожу каждый день. Надоело быть зверушкой этого отморозка. Если ему так хочется издеваться надо мной — пусть уже убьет меня и разойдемся. Я уйду в мир иной, где покой и тишина, а он пусть остается здесь один. Я даже не знала, что человек способен так сильно ненавидеть человека. Порой, мне хочется вырвать Киоссе его карие глазёнки, а порой, хочется утопиться в ванной от отчаянья. Меня достало это всё. Он навис надо мной, я продолжала смотреть, как будто, сквозь него. Но потом я перевела измученный взгляд на парня и уперлась руками ему в грудь, отталкивая, но он был сильнее, что бесило просто до невозможности. — Оставь меня в покое! — Прошипела я, — Не трогай меня, слышишь? Не смей меня трогать никогда больше, чертов извращенец! Мне плевать, что ты сделаешь, понял? Ты меня бесишь! Хочешь — убивай! Может, полегчает.