Текст книги "Король гордости (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Громкое гудение прогнало искры прочь. Кай и я дернули головами в сторону угла, где светловолосый художник/йог медитировал на полу. Я совершенно забыла, что он был там.

Он не обращал на нас внимания, но чары рассеялись.

Мы убрали руки друг от друга и отступили назад. Неловкость поспешила заполнить новое пространство между нами.

– Что ж, – натянуто сказал Кай, его скулы приобрели тусклый кирпично-красный оттенок. – Это было приятное, хотя и неожиданное завершение вечера. Спасибо тебе за ...поучительный опыт. Может, мне вызвать машину, чтобы отвезти нас обоих домой?

Мои брови опустились.

– Что ты имеешь в виду, «вернуть нас домой»?

– Уже за полночь. Я полагаю, ты устала.

Большинство вечеринок в Нью-Йорке начинались не раньше полуночи, и я совсем не чувствовала усталости.

Кай давал нам обоим легкий выход.

Если бы я была умной, я бы согласилась, но мысль о возвращении домой в пустую квартиру наполнила меня трепетом. Я любила Монти, но я не могла точно разговаривать со змеей.

– Вот именно. Сейчас полночь, а это значит, что ночь еще только началась. – Новая улыбка, наполненная озорством, появилась на моем лице. – Я еще не показала тебе настоящий рисунок в здании.

Я чуть не рассмеялась, увидев, как быстро побледнело лицо Кая.

– Хочу ли я знать?

– Скорее всего, нет, но ты все равно узнаешь. – Я сняла халат и бросила его в корзину для грязного белья. – Пойдем. Мы можем забрать наши холсты позже. Мы не хотим пропустить самое интересное.

Он выглядел так, словно имел в виду другое слово, кроме «весело», но последовал моему примеру и снял халат, хотя и с явной неохотой. Мы оставили свои пальто в студии и спустились на лифте в подвал.

– Приготовься, – сказала я, когда стальная машина с глухим стуком остановилась.

Морщинка испуга между бровями Кая углубилась.

– Что...

Двери открылись, и мощная волна шума заглушила остальные его слова. Его оцепенение превратилось в видимый ужас. На этот раз я не смогла сдержать смех.

Днем подвал был прославленным складским помещением. Но ночью? Это была самая жаркая и самая эксклюзивная вечеринка в Бруклине. Ни названия, ни рекламы, только хорошая музыка, дешевые напитки и разрушенные запреты.

Похожий на халка вышибала узнал меня с первого взгляда. Он был большим поклонником Феликса, и он запечатлел нам на руках символ входа, прежде чем помахать нам рукой с зубастой ухмылкой.

– Это что... рейв? – Я не могла отчетливо слышать Кая из-за музыки, но его потрясенное выражение лица сказало мне все, что мне нужно было знать о его чувствах к рейвам.

– Конечно, нет! – Крикнула я. – На рейвах больше наркотиков!

Еще один смешок вырвался из моего горла. Он выглядел так, словно проглотил лимон целиком.

– Давай же! – Я схватила его за запястье и потащила к бару. Заведение не было таким модным, как Вальгалла, но напитки были крепкими, а цены дешевыми. Иногда это было все, что нам было нужно.

Нам потребовалось некоторое время, чтобы протолкнуться сквозь потную, мечущуюся толпу, но в конце концов мы добрались до другой стороны. Альков бара обеспечивал достаточное укрытие от музыки, чтобы люди могли слышать друг друга без криков. Я заказала два фирменных блюда и протянула одно Каю.

– Первый раунд за мной. – Я подняла свой пластиковый стаканчик. Как я уже сказала, не модно, но я не пила из контейнера. – За выход из зоны комфорта.

Кай колебался, глядя на напиток так же, как ранее смотрел на дверь, как будто это могло убить его, если он подойдет слишком близко. На секунду мне показалось, что он собирается отказаться, но затем он покачал головой, пробормотал что-то подозрительно похожее на «к черту это» (если судить по моим навыкам чтения по губам) и постучал своей чашкой о мою.

– За выход из зоны комфорта.

Мы запрокинули головы и одновременно осушили бокалы. Жгучий привкус бурбона прожег мне путь в желудок. На вкус это было ужасно, но полученный кайф стоил того, чтобы временно умертвить мои вкусовые рецепторы.

– Иисус. – Кай поморщился. – Что они положили в это? Аккумуляторная кислота?

– Не спрашивай. Иногда неведение – это блаженство. – Я потащила его обратно на танцпол.

Он потер свободной рукой лицо.

– Однажды ты станешь причиной моей смерти.

Я просияла, тронутая мыслью, что я достаточно сильна, чтобы стать причиной чьей-то смерти. Фигурально, а не буквально. Мне нравилось читать об убийстве, а не совершать его.

Потребовалось несколько песен и снимков, но в конце концов Кай расслабился достаточно, чтобы вести себя как нормальный человек, а не как неодобрительный директор на школьных танцах.

Я засмеялась от восторга, когда он развернул меня, а затем втянул обратно. На самом деле он был довольно хорошим танцором, как только вынул палку из своей задницы.

– Неплохо.

– Неплохо? – Он выгнул притворно оскорбленную бровь. – Я выигрывал ежегодный танцевальный конкурс своего университета четыре года подряд. Прояви хоть немного уважения.

Я закатила глаза.

– Конечно, ты это сделал.

Его талант заключался в том, чтобы быть талантливым. Это было чрезвычайно раздражающе, но мне было трудно сдерживать свой гнев, когда он улыбался мне сверху вниз с этим мальчишеским блеском в глазах.

Кай всегда был красив, с его элегантными плоскостями и точеными линиями, но сегодня вечером он выглядел по-другому. Более реальный, как будто сбросил достаточно слоев, чтобы сквозь них могла проглядеть его истинная сущность.

Музыка замедлилась, приобретая знойный, гипнотический ритм. Наши тела двигались в такт, покачиваясь в чувственном ритме, от которого мой пульс отдавался в ушах. Во второй раз за ночь наши улыбки померкли, когда знакомое осознание прокралось между нами.

Огоньки отразились от его очков, вспыхнув синим, затем зеленым, затем красным и снова синим. Его промокшая от пота рубашка прилипла к широким плечам, а на глаз упала прядь густых темных волос, взъерошенных часом танцев. У меня возникло внезапное желание убрать их назад с его лба.

Мой пульс забился сильнее, перекрывая музыку.

Мальчишеский блеск в глазах Кая исчез. Весь накопленный жар и желание, которые мы не должны были признавать, вспыхнули вместо него.

Не должен. Какое странное слово, учитывая, что я не могла придумать ни единой причины, по которой мы не должны ничего делать. На самом деле, я вообще не могла много думать.

Дурманящее головокружение наполнило меня, когда его рука скользнула вверх по моей спине и обхватила шею. Его голова опустилась, и мой подбородок приподнялся, как цветок, склоняющийся к солнцу.

Наше дыхание смешалось на один единственный, затаивший дыхание момент.

Затем его рот оказался на моем, и мой разум полностью опустел. Ничего другого не существовало, кроме этого. Жар, удовольствие, твердое давление его губ и мягкое скольжение его языка по-моему.

Мои пальцы скользнули в его волосы, в то время как я откинула голову еще дальше назад, предоставляя ему как можно больший доступ. На вкус Кай был как виски, мята и, боже, он сам. Что-то настолько вкусное и неописуемое, что мне захотелось в этом утонуть.

Стон сорвался с моих губ на его. Он ответил собственным мучительным стоном, его руки сжались вокруг моего бедра и затылка так, что между моими бедрами разгорелся жар.

Мой первый поцелуй за два года. Это должно было показаться странным или, по крайней мере, немного неудобным, но этого не произошло. Вместо этого это казалось совершенно правильным.

Мои кости расплавились. Если бы он не поддерживал меня, я бы растаяла прямо там, посреди танцпола.

Этого нельзя было отрицать. Жесткий, правильный Кай Янг, с шикарным акцентом и скучными увлечениями, потрясающе целовался.

Я была бы счастлив остаться в этом темном, душном подвале навсегда, но взрыв шума вырвал нас из нашего пузыря с ловкостью гиганта, владеющего кувалдой.

Мы вздрогнули, когда музыка перешла от плавного R&B к приподнятому поп-року.

Кай и я уставились друг на друга, наши груди вздымались. Смена темпа убила туман, затуманивающий мой мозг, и медленный ужас просочился в мое сознание, когда я поняла, что только что произошло.

– Мы должны.

– Уже поздно.

Наши слова спотыкались друг о друга, теряясь под неистовыми ударами. Это не имело значения. Я знала, что он хотел сказать, потому что те же самые слова эхом отдавались в моей голове.

Что мы наделали?

ГЛАВА 15

Я поцеловала Кая.

Скучного, застегнутого на все пуговицы Кая. Всегда подслушивающего, как я говорю самые неподобающие вещи, Кая. Члена клуба Вальгалла Кая.. И мне это понравилось.

Мир действительно перевернулся с ног на голову.

Я вытерла столешницу, мои движения были медленными и отвлеченными, пока воспоминания о субботнем вечере разматывались во мне, как невидимая катушка шелка. Мы с Каем покинули клуб, захватив наши пальто и холсты, и поехали домой на разных такси, не сказав ни слова. С тех пор прошло четыре дня, но мой разум не мог перестать прокручивать наш поцелуй.

Это был не просто сам физический акт. Это было то, что я чувствовала, как будто быть в объятиях Кая было самым безопасным местом, где я могла быть. Я целовалась со многими парнями раньше, но наш был единственным, кто так на меня повлиял.

Либо так, либо я была очень, очень пьяна.

Я вздохнула и оглядела пустую комнату. Это было за день до Дня Благодарения, а это означало, что клуб был мертвой зоной. Обычно я любила эту смену, потому что мне платили практически за любую работу, но тишина сводила с ума.

Еще тридцать минут. Тогда я могла бы взять свой ноутбук в свое любимое кафе и писать. Я не забыла о февральском крайнем сроке, но была так отвлечена, что у меня не было времени зациклиться на этом.

Краем глаза я уловила серую вспышку, подняла глаза, и воздух застыл в моих легких.

Кай. Он вошел так, словно это место принадлежало ему, что, будучи членом управляющего комитета, он в некотором роде и делал.

Ни пиджака, ни галстука, только белая рубашка с закатанными рукавами и подтяжками, спускающимися четкими линиями к идеально сшитым брюкам цвета древесного угля. Он вернулся к своему обычному лощеному виду, за исключением крошечной морщинки, омрачившей его лоб.

Я протолкнула кислород через комок в моей груди.

Мы не разговаривали и не видели друг друга с момента нашего поцелуя, и я недооценила влияние, которое его присутствие окажет на меня. Если бы я не перестала двигаться совсем, когда он вошел, я бы случайно сбила на пол один из стаканов для баккара стоимостью в триста долларов.

Наши взгляды встретились. На нас опустилась другая, более тяжелая тишина, сотканная из запретных воспоминаний и невысказанных слов.

Кай подошел к бару и занял место напротив меня; я налила стакан скотча и молча пододвинула его к нему.

Он поднес его к губам, его горло двигалось в сексуальном сглатывании.

У меня не было других клиентов, которые могли бы отвлечь меня, поэтому я просто наблюдала за ним, ленивые завитки желания скручивались в моем животе, даже когда между нами повисла тишина.

Он поставил стакан, и мы настороженно наблюдали друг за другом, как будто оценивали выражение лица другого, чтобы правильно сказать.

– Почему ты не в Лондоне? – Наконец спросила я после того, как мне показалось, что прошли часы, но, вероятно, это были всего лишь минуты. – На День благодарения.

Уголок его рта приподнялся, немного снимая напряжение.

– Британцы не празднуют День благодарения.

Верно.

– Кроме того... – На долю секунды между его бровями снова появилась морщинка. – Мне нужно справиться с кризисом на работе.

– В праздничные выходные?

– Кризисы таким образом не укладываются в голове. Они мало уважают человеческое расписание. – Веселье позолотило его ответ.

– Значит, ты просто собираешься работать все выходные? Это так угнетает. – Острая боль пронзила мою грудь, когда я представила, как Кай проводит ночи напролет за своим компьютером, в то время как все остальные празднуют со своими семьями.

Я не должна испытывать к нему жалость. За день он зарабатывал больше, чем большинство людей за год, но он все еще оставался человеком. Каждый заслужил отгул.

– Это не так плохо, как кажется. Мне нравится моя работа. – Он провел большим пальцем по краю своего стакана. – А ты? Как ты проводишь каникулы?

– Пишу, делаю покупки и готовлюсь к Рождеству, которое состоится в Палузе в феврале. Я знаю, это слишком много, – сказала я, когда его рот снова скривился. – Но мы слишком ленивы, чтобы придумать название получше. – Я поколебалась, затем добавила: – Итак, мы оба будем в городе в эти выходные.

Я не был уверена, почему это имело значение. Это не было похоже на то, что мы собирались приглашать друг друга к нам домой на четыре дня еды, секса и шоппинга. Верно?

Кай медленно покачал головой.

– У меня сегодня вечером рейс в Сан-Франциско. – Сказал он. – Часть работы по управлению кризисными ситуациями.

– О. – Разочарование опустилось тяжестью у меня в животе.

– Ты снова заходила в библиотеку? – Он резко сменил тему.

– Пока нет. – Это слишком сильно напоминало мне о нем. Даже если бы здесь не было так тихо, я сомневалась, что смог бы там писать. – Может быть, когда-нибудь.

– Понимаю. – На этот раз он был единственным, кто выглядел разочарованным.

Снова воцарилась тишина, прерываемая гудением обогревателя. Боже, это была пытка. Почему я не могу просто сказать то, что хочу?

Потому что это плохая идея. Потому что это против правил. Потому что..

Я понимаю это. Заткнись.

Кай колебался.

– Насчет субботы.

– Это была ошибка. – Я прервала его, прежде чем он смог высказать очевидное. – Знаю. Тебе не обязательно это говорить. Мы не должны были делать то…что мы сделали.

Он нахмурился еще сильнее.

– Это не то, что я собирался сказать.

Я запнулся.

– Это не так?

В наступившей тишине тикали часы. Мое сердцебиение билось рядом с этим, поднимаясь и опадая в такт волне эмоций, угрожающей захлестнуть меня.

– Нет. – Мускул дернулся на его челюсти. – Если только ты действительно не думаешь, что это была ошибка.

– Я... – С одной стороны, это была ошибка. Кай и я пришли из разных миров. Его роль наследника корпорации Янг, вероятно, предполагала женитьбу на наследнице из приличного общества, такой как Кларисса. Еще больше привязываться к нему было верным путем к разбитому сердцу. Я была там, и мне никогда не хотелось возвращаться.

С другой стороны…

Я сглотнула. Я не знала, что у нас с Каем было на данный момент, но мысль о том, чтобы разорвать это, пронзила меня, как коса.

– Ты не обязана отвечать сейчас. – Кай встал и кивнул на свой пустой стакан, выражение его лица было непроницаемым. – Запиши это на мой счет. Я буду наверху.

К тому времени, как мой мозг обработал его слова, он уже ушел.

Я буду наверху.

Его прощальное заявление крутилось по кругу, пока я убирала и закрывала бар. У него не было причин говорить мне это, если только…

Ты не обязана отвечать сейчас…Я буду наверху.

Выбор. Я могла бы пойти домой, притвориться, что поцелуя никогда не было, и двигаться дальше по своей жизни.

Или я могла бы подняться наверх.

Новой Изабелле следовало поступить разумно и выбрать первый вариант, но к настоящему времени было очевидно, что ни одна версия меня не была хороша в том, что должна была делать она.

Я заперла за собой дверь бара и поднялась на второй этаж. Часть меня знала, что я рискую своей работой, делая это. К сожалению, эта часть была настолько слабой, что я едва расслышал ее из-за барабанного боя моего сердца.

Я могла сколько угодно объяснять свое влечение к Каю, но правда заключалась в том, что он заставлял меня чувствовать себя более живой, чем что-либо другое за многие годы.

Остановившись перед комнатой с пианино, я положила руку на дверную ручку. Барабанная дробь в моей груди усилилась. Теперь пути назад нет.

Я открыла дверь, вошла внутрь... И вот он там, прислонившись к пианино в обманчиво непринужденной позе.

Темные волосы, темные глаза, опустошение, нанесенное чернилами на каждый дюйм его тела.

Даже если бы он не обронил намек наверху, инстинкт привел бы меня к нему. Слияние взглядов в переполненном бальном зале, случайная встреча в тихом коридоре.. где бы мы ни находились, невидимая сила притягивала нас друг к другу, как магниты к стали.

Наши взгляды встретились.

Эмоции промелькнули на лице Кая. Это было там, а затем исчезло, как корабль, проходящий в ночи, но этого было достаточно.

Это притянуло меня к нему в то же самое время, когда он выпрямился, его тело напряглось.

Пять шагов.

Четыре.

Три.

Два.

Один.

Я остановилась в нескольких дюймах от него, мой разум и пульс сошли с ума. Я не сказала ни слова. Мне не нужно было этого делать; мое присутствие говорило само за себя.

Его горло сжалось.

Прошел вдох, а затем – мы столкнулись.

Руки. Губы. Зубы.

Его рот прижался к моему, мои пальцы запутались в его волосах, и между нами вспыхнуло нетерпение, пока мои конечности не отяжелели от желания.

На этот раз не было ни толпы, ни музыки, только отчаянная, неистовая потребность подобраться к нему как можно ближе.

Моя спина ударилась о край пианино. Я ахнула, больше от сильного, настойчивого давления возбуждения Кая на мое бедро, чем от удара. Боль не ощущалась. Моя кровь была жидким огнем, выжигающим любые ощущения, кроме удовольствия, желания и нужды.

Тело Кая прижималось к моему. Он обхватил меня руками, и из моего горла вырвался стон, когда он прикусил мою нижнюю губу зубами и потянул.

Жесткий, сдержанный генеральный директор исчез. На его месте был кто-то, кто целовался как одержимый, полный грязных обещаний и злых намерений.

Мои руки блуждали по теплой коже и рельефным мышцам, разгоряченные желанием. Мы были так крепко прижаты друг к другу, что я могла чувствовать дикие удары его сердца, но этого было недостаточно.

Кай застонал, когда я выгнулась навстречу ему, желая большего.

– Я была прав. Ты станешь моей погибелью, – пробормотал он.

Он отстранился. Протест поднялся к моему горлу, но он быстро утих, когда он снял очки и отбросил их в сторону, прежде чем снова поцеловать меня, на этот раз еще глубже, его рот исследовал мой так умело, что все рациональные мысли растворились. Сильные, теплые руки взялись за заднюю поверхность моих бедер и подняли меня на пианино. Один остался на моем бедре, скользя вверх и вокруг, пока не коснулся влаги, пропитавшей мое нижнее белье; другой проник под мой топ и лифчик, чтобы погладить мою грудь.

– Пожалуйста. – Мой наполовину вздох, наполовину всхлип был бы неловким, будь я в здравом уме.

Я не могла набрать в легкие достаточно кислорода. Моя голова стала легкой, каждая частичка сознания устремилась к жару, нарастающему в моем центре.

– А я думал, что никогда не услышу, как ты умоляешь. – Шелковый шепот Кая прошел вдоль моего позвоночника и упал между ног. Оно пульсировало пустой болью, когда он сдвинул мои трусики в сторону и провел большим пальцем по моему чувствительному клитору.

Мое зрение затуманилось.

Я не видела, когда он задрал мой топ и сомкнул рот вокруг моего соска, или когда он просунул палец достаточно глубоко в меня, чтобы заставить вскрикнуть. Время потеряло всякий смысл, когда он поглотил меня, облизывая, посасывая и играя со мной с безжалостной точностью, пока я не извивалась от безумного удовольствия.

В этот момент я практически лежала на пианино, и резкий крик вырвался из моего горла, когда он надавил на самое чувствительное место внутри меня. Я билась и брыкалась, моя рука случайно задела выставленные клавиши из слоновой кости.

Диссонирующие ноты разлились в воздухе, маскируя существующую, грязную симфонию стонов, всхлипываний и влажных звуков его пальцев, погружающихся в меня и выходящих из меня.

Мое возбуждение стекало по бедрам на лакированную крышку Steinway. Я была не чем иным, как ощущением, потерявшимся в ритме, которого было одновременно и слишком много, и недостаточно.

– Вот и все, любимая. – Гравий превратил мягкие слова Кая в грубую команду. – Будь хорошей девочкой и кончи со мной.

Это было все, что для этого потребовалось.

Мой оргазм пронзил меня, как подожженный бензин. Выше, горячее, обрушивающееся на меня волна за волной, пока я не была настолько истощена, что могла делать немногим больше, чем лежать там, безвольная и измученная, пока Кай приводил меня в порядок.

Томное удовлетворение распространилось по мне, когда он вытер мои бедра чем-то мягким – возможно, носовым платком и осторожно вернул мою одежду на место.

– Что ж, это один из способов отпраздновать День Благодарения, – сонно сказала я. – Намного лучше, чем парад Macy's.

Его мягкий смех окутал мою кожу.

– Технически, это канун Дня благодарения.

Кай помог мне слезть с пианино и встать на ноги, хотя мои колени были такими слабыми, что я немного пошатнулась, прежде чем восстановила равновесие.

Где-то между тем, чтобы доставить мне один из лучших оргазмов в моей жизни, и сейчас, он снова надел очки. Его волосы растрепались из-за моих рук, а на его щеках выступили разноцветные пятна, но он все еще был гораздо более собранным, чем я.

– Если у тебя достаточно ясности ума, чтобы знать, какой сегодня день, значит, что-то не так. – Я опустила глаза туда, где его возбуждение натягивало штаны. У меня пересохло в горле, и новая волна тепла прокатилась по моему животу. – Когда у тебя снова рейс?

Есть ли у нас время для второго раунда? Истинный смысл моего вопроса не ускользнул ни от кого из нас.

От жара его глаза потемнели, за ними последовала печальная улыбка.

– У меня телефонная конференция через полчаса. Последняя перед праздником. Очевидно, это единственное время, которое подходит.

Он отказывался от секса ради делового звонка?

Я старался не выглядеть слишком оскорбленной.

– Мы поговорим на следующей неделе, когда у нас будет больше времени, – сказал Кай. – Это было... то есть, я не ожидал... – Он запнулся, выглядя таким очаровательно взволнованным, что я не смогла сдержать свое раздражение.

Он был прав. День перед Днем Благодарения был не лучшим временем для глубокого погружения в то, что у нас было. Ради всего святого, он облапал меня в фортепианной комнате клуба, где я работала, – того самого клуба, который вышвырнул бы меня вон и забросил в черный список, если бы люди узнали, что произошло.

Мне нужно было время, чтобы подумать о том, что делать дальше, когда я не была на высоте после оргазма.

Вернулись намеки на ужас. Как я всегда оказывался в подобных ситуациях?

Принимая неправильные решения, – пел голос в моей голове. Никогда не имея плана и оказываясь в местах, где ты не хочешь быть.

Я не стала утруждать себя опровержением этого. Я не смогла бы, даже если бы попыталась.

– Имеет смысл. – Я заправила прядь волос за ухо, внезапно почувствовав неуверенность. Наше напряжение эффектно взорвалось после нескольких недель, может быть, даже месяцев, накопления, и теперь нам приходилось иметь дело с последствиями. Проблема была в том, что я всегда плохо справлялась с уборкой. Я вечно попадала в переделки, не имея представления о том, как выбраться самому.

Мы с Каем погрузились в молчание, когда закончили приводить в порядок комнату и самих себя. Он казался таким же растерянным, как и я, хотя, возможно, он просто мысленно готовился к своему звонку, горько подумала я.

Я вышла из комнаты первой, но не сделала и двух шагов, как резко остановилась. Мой желудок опустился на несколько дюймов.

В холле кто-то был.

Высокий, широкоплечий и совершенно устрашающий, бегемот в виде человека уставился на меня сверху вниз, его лицо ничего не выражало. Его глаза были ледяного, тревожно-голубого цвета, такие бледные, что казались почти бесцветными. Его темные волосы были коротко подстрижены, а ужасный шрам пересекал лицо по диагонали от брови до подбородка, разделяя его на две в остальном безупречные половины. Если бы не шрам и эти вызывающие дрожь глаза, он мог бы стать потрясающей моделью с такими скулами.

Мой пристальный взгляд опустился, и дрожь пробежала по мне при виде толстых красных ожогов, обвивающихся вокруг его шеи, как веревка. В отличие от ровной холодности его взгляда, ожоги, казалось, пульсировали от ярости под моим пристальным взглядом, как будто они были в нескольких секундах от того, чтобы соскочить с его кожи и задушить меня.

Ответное давление обвилось вокруг моего горла. Сколько боли он, должно быть, перенес, чтобы получить эти шрамы…

Его глаза превратились в льдинки. Я ожидала, что он накричит на меня за мой, по общему признанию, грубый взгляд, но он просто коротко кивнул Каю, прежде чем обойти меня и исчезнуть за углом.

Встреча длилась меньше двадцати секунд, но ледяное прикосновение его взгляда пробежало дрожью по моей коже.

– Кто это был? – Кто бы это ни был, он определенно был членом клуба и он видел, как мы с Каем вместе выходили из фортепианной комнаты.

Мое сердце заколотилось от паники.

– Вук Маркович, более известный как серб. Он не любит, когда люди называют его по имени. – Кай не стал вдаваться в подробности, но его тон подсказал мне, что в этой истории было больше, чем он показывал. – Не беспокойся о нем. Он ничего не скажет. Он держится особняком.

Я решила поверить ему, хотя бы ради сохранения своего рассудка.

Я оглянулась через плечо, когда мы шли к лестнице. Холл был пуст, но я не могла избавиться от холодка, пробежавшего по моему затылку, – такого, который возникает, когда кто-то наблюдает за тобой.