Текст книги "Король гордости (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 36

– Я хочу, чтобы это было сделано чисто. Никакого шантажа, никакого обхода закона, – сказал я. – Я не хочу, чтобы хоть одна незаконная деятельность привела ко мне.

– Если ты настаиваешь. – Плавный протяжный голос Кристиана Харпера растекся по всей линии. – Должен сказать, что прошло много времени с тех пор, как я имел дело с кем-то, у кого такая непоколебимая мораль. Это почти освежает.

Только Кристиан мог произнести слово «мораль» с таким сильным презрением.

Откинувшись на спинку стула, я постучал ручкой по столу. Я старался свести свои отношения с ним к минимуму, но когда дело доходило до обнаружения цифровых следов и выкапывания компромата, ему не было равных. Он был единственным, кто мог дать мне то, что мне нужно, до церемонии перехода генерального директора на следующей неделе.

Фрагменты из моего разговора с Тобиасом в пятницу врезались в память. Поначалу он неохотно разговаривал, но горечь и обида оказались эффективным средством, развязывающим язык. В течение получаса он раскрыл истинную причину снятия своей кандидатуры – конверт, содержащий откровенные фотографии его дочери, сделанные в течение двух месяцев, и анонимную записку с угрозой причинить ей вред, если он не выйдет из гонки за пост генерального директора.

Бурлящая ярость обожгла мои вены, но я отогнал ее в сторону, чтобы сосредоточиться на текущей задаче. Мне нужно было тщательно спланировать свои следующие шаги, иначе все это развалилось бы.

– Мне нужны доказательства к завтрашнему закрытию, – сказал я. – Ты можешь это сделать?

– Пожалуйста. Эта работа детская забава. – Голос Кристиана звучал скучающе. – Я уже нашел то, что тебе нужно. Оказывается, твой бесстрашный исполнительный директор был вовлечен в довольно мощную программу корпоративного шпионажа и саботажа. Он нанял частных детективов, чтобы они месяцами следили за ключевыми членами совета директоров и высшими руководителями. Возможно, тебе знакомы некоторые из этих имен. Тобиас Фостер, Лора Нгуен, Пакстон Джеймс…Кай Янг.

– Все кандидаты на пост генерального директора, – решительно сказал я. – Какое совпадение.

Я уже подозревал Рассела после промаха Виктора. Не считая его маловероятного избрания, Виктор упомянул имя Рассела с фамильярностью, которая выходила за рамки профессионального сочувствия людей, которые оба проложили себе путь к вершине со скромного начала. Роль Рассела в качестве операционного директора также давала ему доступ практически ко всем аспектам компании, включая секретные файлы персонала, внутреннюю электронную почту и журналы чатов. Даже частные детективы не смогли раскопать часть этой информации.

Это было большим рычагом воздействия на голосующих членов, большинство из которых не проголосовали бы за него, а не за меня, Пакстона или Лору, без серьезной мотивации.

Однако мне нужно было внешнее подтверждение моих подозрений и масштабов его деятельности, и то, и другое Кристиан только что предоставил.

– Он был умен, – сказал Кристиан. – Парень прикрепил к себе фальшивый «хвост», чтобы его причастность не была очевидной, если кто-нибудь обнаружит шпионаж, и он спрятал свои платежи под несколькими подставными счетами. Мне потребовалось около часа, чтобы разоблачить его. Подробности находятся в хранилище, рядом с его сообщениями с Виктором и несколькими членами правления.

Я открыл цифровое хранилище, которым Кристиан поделился со мной, и бегло просмотрел файлы.

Шантаж. Принуждение. Заговор. Рассел был занятым мальчиком.

– Полагаю, я скоро увижу некоторые из этих фотографий в новостях? – Кристиан говорил так, словно ему было наплевать меньше всего.

– Только после церемонии перехода. – Я уставился на фотографию Виктора и Рассела, встречающихся под мостом. Это был такой банальный снимок, что я чуть не рассмеялся. Они могли бы сойти за актеров дешевой полицейской драмы. – Я бы не хотел предвосхищать личное раскрытие.

– Конечно. – На этот раз в голосе Кристиана прозвучала нотка удовольствия. – Так гораздо драматичнее.

Мы обсудили несколько оставшихся деталей, прежде чем я повесил трубку и вышел из хранилища. Моя прежняя ярость утихла, сменившись хладнокровной ясностью.

Просить Кристиана расставить приоритеты в моей просьбе дорого обойдется мне в будущем. Его стандартный гонорар был непомерным, но он торговал услугами больше, чем деньгами.

Я бы пересек этот мост, когда добрался туда. На прошлой неделе я погряз в шоке от своей потери. На этой неделе у меня снова была цель: разоблачить Рассела и добиться голосования за нового генерального директора. Согласно уставу компании, если новый генеральный директор был признан непригодным к работе до его официального назначения, у комитета по голосованию было четырнадцать дней, чтобы выбрать замену.

Виктор был прав в одном. Мое высокомерие стоило мне руководящей роли в первый раз, потому что я отказался просить о помощи; я бы не стал повторять одну и ту же ошибку дважды.

Я снова поднял трубку, трепет от надвигающейся победы пронзил меня. У меня было шесть дней, чтобы привести свой план в порядок, но самая трудная часть была уже сделана.

Теперь пришло время вернуть компанию моей семьи.

ГЛАВА 37

К тому времени, когда закончилось Рождество, день рождения, я была морально, физически и эмоционально истощена. Слишком много натянутых улыбок, шестнадцатичасовой рабочий день и обеспокоенные взгляды других моих братьев, когда они думали, что я не смотрю.

Я пыталась заснуть на обратном пути в Нью-Йорк, но мой разум был охвачен нерешительностью относительно моих следующих шагов.

Я хотела закончить свою книгу, но если бы не сделала этого до сих пор, я, вероятно, никогда бы этого не сделала. Я должна просто сдаться, вместо того чтобы тратить свое время на погоню за тем, что никогда не поймаю.

Мне нравилось работать с Алессандрой, и я достойно выполняла свою работу. Может быть, вместо этого я стала бы ассистентом на полный рабочий день. Было легче следовать инструкциям, чем создавать что-то с нуля для себя, и я бы предпочла работать на нее, чем на Габриэля.

У тебя нет никакой ответственности в Нью-Йорке.

Это твой выбор. Но не говори, что я тебя не предупреждал.

Моя грудь сжалась, когда я открыла дверь в свою квартиру и включила свет.

Я уже знала, что сказал бы Габриэль. Он ругал меня за то, что я дура, заставлял работать в отеле и настаивал, чтобы я переехала домой вместо того, чтобы тратить время в Нью-Йорке, и все это своим раздражающе спокойным тоном «я знаю лучше тебя».

Иногда его невозмутимое поведение напоминало мне Кая, за исключением того, что Кай был бесконечно менее раздражающим и более обнадеживающим.

Мое сердце снова сжалось при мысли о Кае и о том, что я должна была сделать, но я отбросила это в сторону.

Не беспокойся об этом, пока не возникнет необходимость.

Я приняла душ, распаковала вещи и поздоровалась с Монти. Я покормила его прямо перед отъездом, так что он был хорош еще неделю.

– Привет, приятель. Ты скучал по мне? – Я погладила его прохладную кожу одной рукой, когда он обвил мою другую руку и прищелкнул языком в знак приветствия. Рептилии не могли чувствовать эмоции так, как люди, но я могла бы поклясться, что его глаза блеснули беспокойством, когда он посмотрел на меня. Или, может быть, это говорила моя усталость.

Я в последний раз похлопала Монти, прежде чем отпустить его обратно в аквариум.

Достала из сумки новый триллер Руби Ли, который купила в аэропорту, и готовилась погрузиться в вечер секса, убийств и самоуспокоения, когда раздался звонок в дверь.

Я застонала.

– Он всегда должен звонить после того, как я устраиваюсь поудобнее.

Я сбросила одеяло из искусственного меха и босиком направилась к двери, посмотрела в глазок, ожидая увидеть старушку из 4B, которая всегда просила меня починить ее Wi-Fi.

Черные волосы. Очки. Скулы, которые могли бы резать стекло. Кай.

Мое сердце упало на несколько дюймов.

– Я прихватил кое-что из Джулиана по дороге сюда, – сказал он, когда я открыла дверь. – Белый пирог, твой любимый.

Он вошел внутрь, выглядя еще более невероятно красивым, чем обычно, в бледно-голубом костюме на пуговицах и темно-коричневого цвета. Должно быть, он пришел прямо с работы.

– Спасибо. – Я выдавила слабую улыбку, пытаясь игнорировать толстые узлы напряжения, формирующиеся в моем животе. – У тебя идеальное время. Я как раз собиралась заказать доставку.

Кай быстро поцеловал меня. У нас не было возможности поговорить в выходные, так как я была очень занята со своей семьей, но его движения были легкими и расслабленными, когда мы уселись за мой обеденный стол coffee slash и принялись за пиццу. Я не видела его таким безмятежным с тех пор, как прошли выборы генерального директора.

– Ты выглядишь счастливым, – рискнула я. – Что-то случилось на работе?

Усмешка промелькнула на его лице.

– Можно сказать и так.

Я слушала, открыв рот, пока он рассказывал о том, что произошло за последние несколько дней. Когда он закончил, моя челюсть практически царапала землю.

– Подожди. Рассел шпионил за кандидатами и шантажировал членов правления, чтобы они проголосовали за него? Как это вообще работает?

У меня закружилась голова и я не могла постичь такого уровня корпоративной уловки; это звучало как что-то из телешоу, а не из реальной жизни.

– Он сосредоточился на том, чтобы победить нас с Тобиасом, поскольку мы были его самым большим конкурентом, – сказал Кай. – Он не мог шантажом заставить меня уйти, поскольку это компания моей семьи, и люди никогда бы не поверили, что я ушел добровольно, поэтому он атаковал по-другому. Он оставил большинство членов правления в покое. Единственные, на кого он оказал давление, чтобы они проголосовали за него, были те, кто уже был на грани срыва.

– Включая Ричарда?

Черты лица Кая посуровели.

– Нет. Сообщается, что Ричард голосовал за Пакстона.

Так что его обращение к Ричарду в последнюю минуту не сработало. Зная Кая, это должно было бесконечно раздражать его, учитывая, как он проглотил свою гордость, чтобы попросить поддержки у другого мужчины.

– Думала, ты сказал, что Рассел не хотел быть генеральным директором, – сказала я. Рассел проработал в Young Corporation более десяти лет. По словам Кая, он ненавидел заниматься внешними связями, так зачем же ему было заходить так далеко, чтобы быть публичным лицом компании?

Рот Кая сжался в тонкую линию.

– Я недооценил его.

Исходящее от человека, который привык всегда быть правым, это было огромным признанием.

Узлы у меня в животе затянулись, когда он описал свой план разоблачения Рассела и проведения голосования за нового генерального директора, которое он был обязан выиграть, если первая часть его плана увенчается успехом.

Я ни на секунду не сомневалась, что это удастся. Это был Кай. Когда он за что-то брался, он всегда доводил это до конца.

Помимо Рассела, единственная причина, по которой он проиграл, заключалась в том, что я отвлекла его. Если бы не я, он, возможно, раскусил бы Рассела раньше, и ему не пришлось бы иметь дело со всем этим.

– Хватит о работе. А как насчет тебя? – Спросил Кай. – Как прошло Рождество и Новый год в Палузе?

По какой-то причине, услышав, как он произносит это таким шикарным голосом, у меня перехватило горло

Он совершил так много нелепых, безрассудных поступков из-за меня, и я не стоила этого.

– Это было хорошо. – Я ковыряла корж от пиццы, не в силах смотреть ему в глаза.

– Точно так же ты сказала хорошо, когда я спросил, понравился ли тебе Джеймс Джойс, – сухо сказал он.

Я поморщилась от этого напоминания. Чтение «Улисса» укрепило мое мнение, что, во-первых, классика не для меня, а во-вторых, написание «потока сознания» вызывало у меня желание выколоть себе глаза.

– Было приятно снова увидеть свою семью. – Кроме Габриэля. – Но я... – Я отрезала еще кусочек корочки. – Я, эм, не закончила свою рукопись вовремя.

Учитывая суматоху, связанную с голосованием генерального директора, мы не обсуждали ход работы над книгой до моего ухода. Я чувствовала себя еще более дерьмово, признаваясь в своей неудаче Каю, чем перед своей семьей. Он так много пытался помочь с пишущими машинками и предложениями, и я все равно подвела его.

– Все в порядке, – мягко сказал он. – Все получится. Это не был жесткий крайний срок.

Когда-то давно его непоколебимая вера поддерживала меня. Теперь от этого мне стало только хуже, потому что я этого не заслуживала.

– Может быть, не с издателем, но это было для моей семьи. – Я вкратце рассказала ему о том, что произошло в день рождения моей мамы. Тревога гудела, пронзительная и напряженная, как будто я снова сидела в гостиной, съежившись под пристальным вниманием моей семьи.

Когда я, наконец, подняла глаза, мой желудок сжался от темноты, скрывающей лицо Кая.

– Твой брат, – сказал он, – засранец.

Это чувство было настолько прямолинейным и непохожим на него, что вызвало у меня быстрый взрыв смеха.

– Да, он гордится этим. – Моя улыбка растаяла так же легко, как и появилась. – Но он не был неправ. Ни то, ни другое... – Я с силой вдохнул кислород в свои легкие. Просто скажи это. – Как и твоя мама. О нас.

Просто так воздух сдвинулся. Легкомыслие исчезло, уступив место густому, ползучему напряжению, которое душило меня, как колючая лоза.

Кай устрашающе замер.

– Что это значит?

Мое сердце дрогнуло.

– Это значит, что мы не подходим друг другу, – сказала я, выталкивая слова сквозь твердый комок в моем горле. – И мы должны…мы должны повидаться с другими людьми.

Я запнулся на последней половине своего предложения. Он вышел неровным и сломанным, как будто его протащили через колючую проволоку по пути к моему горлу.

Я не знала, откуда взялись эти чувства, потому что последнее, чего я хотела, это видеть кого-то еще или Кая с кем-то еще, но разговор был единственным способом сдержать мои эмоции.

Глаза Кая были плоскими, бездонными гранитными равнинами.

– Встречаться с другими людьми?

– У тебя так много всего происходит с компанией и на работе, а у меня есть много жизненных проблем, с которыми мне нужно разобраться. – Я поспешила придумать оправдания, пока у меня не сдали нервы. – Мы бы отвлекали друг друга. Я имею в виду, это было весело, пока это продолжалось, но у нас никогда не было будущего. Мы слишком разные. Ты знаешь это. – Мои слова были на вкус как цианид – достаточно горькие и ядовитые, чтобы остановить мое сердце.

– Это то, что у нас есть. – Тихо спросил Кай. Он все еще не двигался. – Весело?

От горя у меня перехватило горло. Я снова тонула, отягощенная ненавистью к самой себе и беспомощностью. Если бы я была кем-то другой, наблюдающей за тем, что делаю, я бы закричала на себя, чтобы я перестала быть идиоткой. У меня был этот великолепный, блестящий, удивительный мужчина – мужчина, который поддерживал и ободрял меня, который целовал меня так, словно я была его кислородом, и заставил меня почувствовать, что меня видят впервые в моей жизни, а я отталкивала его.

Не потому, что я не заботилась о нем, а потому, что я заботилась о нем слишком сильно, чтобы сдерживать его или заставлять обижаться на меня в будущем. Однажды он проснется и поймет, что я была намного меньше той, кем он меня считал, и это раздавит меня. Я спасала нас обоих от неизбежного разбитого сердца, пока мы не зашли слишком далеко.

Ты уже увязла слишком глубоко, – прошептал голос, прежде чем я отодвинула его в сторону.

– Да. – Я выдавила свой ответ из одеревеневших губ. – Каникулы, секретная комната, частный остров ...Это были невероятные впечатления, и я не жалею о них. Но они не являются устойчивыми. Они были… – Фраза оборвалась, затопленная слезами. – Им никогда не суждено было быть вечными.

Что-то горячее и влажное скользнуло по моей щеке, но я не потрудилась стряхнуть это. Мои глаза были слишком полны, моя грудь слишком сжата. Я не могла дышать достаточно быстро или глубоко, и я была уверена, что умру здесь, за этим столом, с опустошенной душой и разорванным на куски сердцем.

Мускул дернулся на щеке Кая, его первая видимая реакция с тех пор, как я затронула эту тему.

– Не делай этого, Изабелла.

Стальные руки сдавили мои легкие при грубом, ноющем звуке имени.

– Тебе будет лучше с кем-то вроде Клариссы, – продолжила я, ненавидя себя все больше с каждой секундой. Мой голос был таким хриплым и водянистым, что звучал неузнаваемо для моих собственных ушей. – Она – это то, что тебе нужно. Только не я.

Еще одна слеза скатилась с моего подбородка на колени. Затем еще один, и еще, пока их не стало слишком много, чтобы их можно было сосчитать, и они не слились в одну непрерывную, нескончаемую реку горя.

– Прекрати. – Пальцы Кая сжались в кулаки с побелевшими костяшками. – Если бы я хотел кого-то вроде Клариссы, я бы был с Клариссой, но это не так. Я хочу тебя. Твой смех, твой сарказм, твои неуместные шутки и странная любовь к эротике динозавров...

Слабый смех расцвел в пустыне моего горя. Только Кай мог заставить меня смеяться в такой момент, как этот. Подумать только, я однажды сказала, что он скучный.

Его мимолетная улыбка совпала с моей, прежде чем она соскользнула.

– Мы так близки, Иза. Вальгалла, Национальная звезда, голосование за генерального директора ... Ничто не мешает нам быть вместе. Не отказывайся от нас. Не сейчас. Не так, как это.

Мой краткий миг легкости угас.

Боль в его голосе соответствовала той, что терзала меня. Это было хуже, чем в те разы, когда я ломала руку или случайно порезала кисть, потому что это не было физическим. Это было эмоционально, и это так глубоко запало мне в душу, что я была уверена, что никогда не смогу это раскопать.

Выворачивающая наизнанку, крадущая душу, сводящая с ума боль.

Я хотела верить Каю. Хотела погрузиться в его уверенность и позволить ей увлечь меня, потому что я действительно понимала иронию расставания, когда вещи, которые разделяли нас, больше не были применимы. Но дело было не во внешних препятствиях. Речь шла о том, кем мы были как люди, и мы были принципиально несовместимы.

Невидимая лента стянулась вокруг моего торса, сдавливая грудь.

Он был успешным и целеустремленным; я была взбалмошной и ненадежной.

Он достиг всех целей, к которым стремился; я не могла оставаться на работе больше года и измениться.

Наши жизни переплелись на краткий, восхитительный момент, но в конечном счете мы оказались на разных путях. В конце концов, мы отдалились бы слишком далеко друг от друга, чтобы оставаться вместе без того, чтобы один или оба из нас не сломались.

Я обхватила себя руками за талию, пытаясь держать себя в руках, когда я медленно разваливалась на куски.

– Мне очень жаль, – прошептала я.

Любовь моя.

Мне очень жаль.

Две пары слов. Две настройки. Оба разрушительны совершенно по-разному.

Я скорее почувствовала, чем услышала, как последнее повлияло на Кая. По воздуху прокатилась ударная волна, и на его лице отразилась яркая, пылающая агония. Это было душераздирающе в своей тишине и всепоглощающе по своей мощи, его эффект четко запечатлелся в неровном подъеме его груди и глянцевом блеске его глаз.

Он потянулся ко мне, но я крепче обняла себя и покачала головой.

– Не усложняй это еще больше, чем это должно быть. – Слезы обжигали мою кожу. – Пожалуйста, Кай. Пожалуйста, просто уходи.

Мои рыдания вырвались на свободу. Волны боли разворачивались внутри меня, ударяясь о мою защиту и затягивая под их ужасную, свирепую ярость, пока я не утонула в муках.

Кай был не из тех, кто остается, когда его не хотят видеть. Он был слишком горд, слишком хорошо воспитан. Тем не менее, он задержался, его страдания были ощутимым отражением моих собственных, прежде чем он, наконец, ушел, и воздух стал холодным.

Я не слышала, как закрылась дверь. Я не почувствовала, как твердое дерево царапает мою кожу, когда я опустилась на пол, и не услышала своих прерывистых вдохов.

Единственное, что существовало в отсутствие Кая, – это ничто.

ГЛАВА 38

Церемония смены генерального директора состоялась в бальном зале отеля в Лондоне. Присутствовали все молодые руководители корпораций, а также небольшое количество местных сотрудников и VIP-друзей компании.

Это был идеальный повод для тейкдауна, но я не смог насладиться моментом так сильно, как мне бы хотелось.

Пожалуйста, просто уходи.

Воспоминание о страдальческом голосе и лице Изабеллы разъедало меня, как кислота. Я не разговаривал с ней с тех пор, как покинул ее квартиру на прошлой неделе, но она преследовала меня каждую секунду каждого дня.

Все напоминало мне о ней – книги, алкоголь, даже фиолетовый цвет. Это было особенно невыносимо сегодня вечером, когда фиолетовый логотип компании в виде павлина украшал все – от подиума до подарочных пакетов на каждом сиденье.

Я стиснул зубы и сосредоточился на сцене, пытаясь игнорировать мучительный спазм в груди.

До сих пор вечер протекал гладко. Ужин прошел без сучка и задоринки, и моя мать заканчивала свою речь с замечательным самообладанием. Если Леонора Янг и была расстроена тем, что передала контроль над компанией своей семьи постороннему человеку, по ее виду этого не скажешь. Ее голос звучал по-настоящему искренне, когда она поблагодарила правление и сотрудников за их поддержку во время ее пребывания в должности и представила Рассела на сцене.

Я знал правду. Внутри она пылала от ярости.

У меня все еще текла кровь из ушей после нашего разговора после голосования. Она не знала о манипуляциях Рассела и обвинила в моей потере Изабеллу.

Я же говорила тебе, что она была отвлекающим фактором…Если бы ты послушал меня, ты бы никогда не проиграл…Имя нашей семьи никогда не восстановится…

С тех пор мы не разговаривали.

Зал приветствовал ее речь бурными аплодисментами. Моя мама пожала руку Расселу, ее лицо было воплощением тщательно выстроенного профессионализма, прежде чем вернуться к своему столу.

Моя рука сомкнулась на ножке моего бокала, когда Рассел поднялся на трибуну вслед за ней на более приглушенный прием.

Средний рост, среднее телосложение, обычные каштановые волосы и карие глаза. Он был из тех людей, которые так органично сливаются с фоном, что практически исчезают. Я отмахнулся от него как от не представляющего угрозы, но я, наконец, увидел его незапоминающийся фасад таким, каким он был: мастерски замаскированный, отточенный за годы работы в тени.

Мою кожу покалывало.

Говорил Рассел, но все взгляды были прикованы ко мне, ожидая реакции, которую я никогда бы не дал.

Если бы люди хотели шоу, они бы его получили достаточно скоро. Только не от меня.

Беспокойство Вивиан по другую сторону стола – из-за Изабеллы, голосования генерального директора или и того, и другого прожгло дыру у меня на щеке. На долю Russo Group приходилось более пятидесяти процентов печатной рекламы нашей компании, поэтому Данте получал приглашения на все важные мероприятия. Обычно он отказывался, но сегодня пришел ради развлечения, как он это называл.

Он и Вивиан были почетными гостями за моим столом. Большинство крупных рекламодателей были такими. Моя мать восседала за столом членов правления, в то время как Тобиас, Лора и Пакстон занимали места рядом со сценой. Они наблюдали, как Рассел говорит с различными выражениями гнева, отвращения и задумчивости. Он не считал Лауру или Пакстона достаточно опасными, чтобы шантажировать, но мне было интересно, что бы они сказали, когда узнали, что он шпионил за ними.

– Хочу выразить особую благодарность членам правления, которые верили в меня ... – Рассел продолжал бубнить, не подозревая, что его пятнадцать минут в центре внимания вот-вот истекут.

Я проигнорировал беспокойство Вивиан и оглядела комнату. Я ценил ее заботу, но у меня была одна цель, и только одна цель сегодня вечером.

Мое предвкушение возросло, когда открылась служебная дверь бального зала и вошло с полдюжины официантов. Каждый из них нес стопку пакетов размером с меню, которые они тихо раздавали гостям, пока Рассел говорил.

Их реакция последовала быстро.

Смятение прокатилось по толпе, когда они получили документы, сопровождаемое потрясенным ропотом.

Рассел запнулся от резкого шума, но продолжил движение вперед.

– ... обещаю выполнять свои обязанности генерального директора в меру своих способностей ...

Шепот становился все громче. Люди начинали волноваться; звенело столовое серебро, тела двигались, а кашель и вздохи подчеркивали нарастающее напряжение.

– Этот ублюдок. – Мягкий смех Данте разнесся над шумом. – Не думал, что он на это способен.

Я рассказал ему о ситуации с Расселом на прошлой неделе, но не поделился подробностями, напечатанными для всех ста с лишним присутствующих гостей.

– Что происходит? – Прошептала Вивиан. – Я думала, это была церемония передачи.

– Так и есть, mia cara. – Данте все еще смеялся. Он обнял свою жену и поцеловал ее в макушку. – Только не то, о котором ты думала.

Я выпил вина и вернул свое внимание к сцене. Удовлетворение заколотилось в моей груди при виде пота, покрывающего лицо Рассела. Тебе скоро станет намного хуже.

С помощью Кристиана я бы собрал специальную подборку правонарушений Рассела – выплаты частным детективам; инструкции для упомянутых детективов следить за членами правления и высокопоставленными руководителями; электронные письма с целью сговора с Виктором, конкурентом, нанести ущерб моей репутации.

Шум достиг такой степени, что заглушил речь Рассела.

Наконец он остановился, его глаза забегали по комнате. Смесь тревоги и гнева проглядывала сквозь щели в его приветливом поведении.

– Что это? – требовательно спросил он.

– Что происходит? – спросил я.

Обычно я не получал удовольствия от несчастий других людей, но в его случае он это заслужил.

Я разгладил рукой свой галстук. По условленному сигналу техники приглушили свет и включили проекционный экран позади Рассела.

Предыдущее слайд-шоу с основными моментами карьеры моей матери сменилось фотографиями личной встречи Рассела и Виктора. Угрожающей записки Тобиасу, увеличенной и заостренной в высоком разрешении. Подобных замечаний ключевым членам правления, принуждая их к различным голосованиям. Он заставил их разделить свою поддержку между ним, Пакстоном и Лорой, так что он победил с небольшим перевесом, тем самым уменьшив подозрения.

Комната взорвалась.

Лора вскочила с убийственным выражением лица, дико жестикулируя руками перед ошеломленным Пакстоном. С другой стороны от нее, глаза Тобиаса заблестели, его рот скривился от мрачного удовольствия. Стекло разнесло вдребезги несколько столов, и несколько шантажируемых членов правления попытались улизнуть, прежде чем резкий взгляд моей матери заставил их застыть на месте.

В отличие от большинства гостей, она никак не отреагировала на откровения на экране. Выражение ее лица было зеркальным отражением лица человека, стоящего в очереди в продуктовом магазине, но когда ее глаза встретились с моими, в них блеснули удивление и жестокая, непреклонная гордость.

Ей не нужно было спрашивать, был ли я ответственен за этот хаос. Она уже знала.

Я встал, и в комнате воцарилась тишина так быстро, что это было почти комично. Каждая пара глаз устремилась на меня, когда я поднялся на трибуну и взял микрофон из рук застывшего Расселла.

Он не двигался с тех пор, как включился проектор. Краска сошла с его щек, но в остальном ему, казалось, было трудно осознать резкий поворот событий.

– Прошу прощения, что прерываю вашу речь, – сказал я обманчиво вежливо. – Я понимаю, что вы очень взволнованы своим выбором на пост генерального директора. Однако, прежде чем мы официально завершим ваш переход, я подумал, что вы, возможно, захотите поделиться с компанией своими внеклассными мероприятиями. Это кажется уместным, учитывая, насколько заметное место они занимают в указанной деятельности.

Поскольку доказательства были на виду у всех, я ограничился кратким изложением. Шпионаж, сговор с конкурентом, использование записей сотрудников в личных и неэтичных целях. Список можно было продолжать.

– Это абсурд. – Нервы подняли смех Рассела на более высокую октаву. – Я понимаю, ты расстроен из-за потери голосов, Кай, но подставлять меня за...

Я постучал по подиуму. Секунду спустя видео сменило фотографии на экране.

Рассел и Виктор в дополнительном офисе Black&Co в Вирджинии подробно обсуждают, как и когда публиковать статьи обо мне и Изабелле. Вскоре разговор перешел к оплате Виктора – значительной сумме наличными плюс обещание Рассела предоставить ему в будущем несколько информационных материалов, если его выберут генеральным директором.

Спасибо тебе, Кристиан.

Фотографии и документы были ужасающими, но видео стало смертельным ударом.

В глазах Рассела появилась паника. Он повернулся, но, должно быть, понял, что ему некуда идти, потому что не пытался убежать, пока я закрывал ночное шоу.

– Ты прав. Я расстроен из-за потери голоса, – сказал я. В моем голосе звучало железо. – Я расстроен из-за того, что проиграл его кому-то, кто обманом добился победы. Ты был достойным исполнительным директором, Рассел. Ты мог бы честно соревноваться вместо того, чтобы лгать и манипулировать теми самыми людьми, которым ты обещал служить.

– Честно? – Это слово вызвало бурную волну пунцового цвета на его лице. – Справедливо? В этом процессе не было ничего справедливого, и ты это знаешь. Я надрывал задницу на благо компании в течение двух десятилетий, десять из них в качестве главного операционного директора. Я должен быть вторым в команде, но в ту минуту, когда ты появляешься, только что из школы, со своими модными степенями и фамилией, люди подчиняются тебе, как будто ты главный. Что ж, меня от этого тошнит.

Руки Рассела сжались в кулаки.

– Процесс отбора генерального директора был фарсом. Все знали, что ты победишь просто потому, что ты Янг. Меня включили в список кандидатов, достойных сожаления, несмотря на все, что я сделал для компании. Пока Леонора была занята путешествиями, а ты гонялся за выгодными сделками, я поддерживал свет и работу офисов. Я заслуживаю признания, черт возьми, и я отказываюсь служить под началом какого-то высокомерного, напыщенного выскочки, который думает, что он лучше всех!

Его голос усиливался с каждым словом, пока не прогремел подобно грому по ошеломленной комнате. На его лбу пульсировала вена, а изо рта брызнули капли слюны. Зловоние ярости и негодования исходило от него густыми, перекатывающимися волнами, заставляя мой желудок переворачиваться.

Это был мужчина, который годами, если не десятилетиями, скрывал свои чувства. Человек, который так твердо верил в свое мученичество, что не видел ничего плохого в том, что он сделал. По его мнению, он имел полное право лгать, обманывать и шантажировать, прокладывая себе путь к вершине, потому что он заслужил это.