Текст книги "Король гордости (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Возможно. – Его пальцы забегали быстрее.

Тайком общаешься с барменом? Очень непохоже на тот образ, который ты изображал ранее.

Я умел читать между строк. Рохану было наплевать на Изабеллу как таковую. Бульварные сплетни поставили под сомнение мой характер, и он беспокоился, что его обманут.

К сожалению, сколько бы я ни пытался его успокоить, он не сдвинулся с места.

– Мы можем возобновить наш последний раунд переговоров после голосования, – сказал Рохан после получаса бесплодных рассуждений взад-вперед. – Я ничего не подпишу, пока не буду уверен, что новый генеральный директор выполнит условия, как по духу, так и на бумаге. Не могу так рисковать, и, как ты сказал, мы уже некоторое время ведем переговоры. Если за тебя проголосовали, а мы все еще не можем прийти к соглашению, тогда мне очень жаль. Сделка недействительна.

Я вышел из офиса Рохана и направился прямиком в бар моего отеля, чтобы выпить чего-нибудь покрепче. Моя голова раскалывалась от жестокой мигрени, которую мой скотч никак не мог облегчить.

Четыре месяца назад я заключил сделку с DigiStream, должность генерального директора была в пределах досягаемости, а мои надоедливые эмоции – под контролем. Теперь мой контроль над своей профессиональной и личной жизнью распадался быстрее, чем швы на поношенном пальто.

Падение началось в тот момент, когда я поднялся наверх и услышал, как Изабелла играет «Hammerklavier» в Вальгалле. Если бы я остался в баре в тот день, возможно, сейчас я был бы в совершенно другой ситуации.

Проблема была в том, что если бы я остался в баре, мы с Изабеллой остались бы знакомыми. Ни секретной комнаты, ни свидания в Бруклине, ни рождественских киномарафонов, ни поездок на остров, ни десятков мелких моментов, которые сделали эти адские месяцы терпимыми.

У меня скрутило живот.

Я потер рукой лицо и попытался сосредоточиться на своих мыслях. Я был здесь по делу, а не для того, чтобы погрязнуть в размышлениях о том, что должно быть, и «что, если».

Мой телефон загорелся новостным оповещением.

Я взглянул на него, затем замер.

Ложь любовницы Кая Янга разоблачена! – злорадствовала Национальная звезда.

Кислое чувство распространилось у меня в животе. Я нажал на заголовок, и меня приветствовала огромная фотография Изабеллы, работающей в дайв-баре. На ней были горячие брюки, крошечный укороченный топ и широкая улыбка, когда она перегнулась через прилавок. Несколько парней из братства уставились на ее декольте.

Я не мог видеть их лица анфас, но у меня возникло внезапное инстинктивное желание выследить их и выколоть глаза.

Я проглотил свой гнев и прокрутила страницу до нужной статьи.

Барменша, игрушка и... наследница миллионера? Вы правильно это прочитали! Последняя интрижка Кая Янга – это не невинная сотрудница, попавшая в сети хищного работодателя. [Читайте нашу статью о том, как кажущийся «милым» наследник-миллиардер злоупотребил своей властью в эксклюзивном клубе Вальгалла, чтобы принудить молодую женщину к отношениям].

Мы немного покопались в прошлом бедной девочки и обнаружили, что Изабелла Валенсия, в конце концов, не так уж и бедна. На самом деле она единственная дочь Перлы Рамос, основательницы и генерального директора сети бутик-отелей Hiraya. Коварная матриарх сохранила свою девичью фамилию, в то время как ее дети взяли фамилию ее мужа...

От шока по моему позвоночнику пробежал лед. Отели Hiraya? Прямо в эту секунду я пил в одном из их заведений.

В семье Валенсии есть несколько талантливых детей, в том числе старший сын Рамоса и главный операционный директор Hiraya Габриэль, отмеченный наградами инженер, штатный профессор Калифорнийского университета в Беркли и знаменитый художник Оскар (урожденный Феликс Валенсия). Неудивительно, что их младший ребенок – и единственная дочь – скрывали свою настоящую личность! За исключением череды недолгих работ барменом и еще более непродолжительных случайных заработков, у нее до смешного мало достижений. Должно быть, это тяжело – быть настолько затмеваемой ее братьями и сестрами.

За исключением Оскара, семья Рамос/Валенсия, как известно, стесняется прессы. Перла Рамос не давала интервью более восьми лет. Это объясняет, почему никто не установил связь с Изабеллой раньше, но это не объясняет, почему снобист Кай Янг опустился до того, чтобы возиться с прислугой. Наследница или нет, но она далека от его обычного типа, образованного в «Лиге плюща».

Мы предполагаем, что младшая Валенсия довольно талантлива в других областях, которые не затрагивают ее мозг...

Я прочитал достаточно.

Ярость в мгновение ока опередила шок. Багровый цвет заполнил мое зрение, в то время как быстрый белый жар разлился по моим венам.

К черту Калифорнию и DigiStream. Я собирался предать забвению «Национальную звезду» и демонтировать медиа-компанию Блэка по частям, пока даже стервятники не перестанут прикасаться к ее гниющему остову. Затем я собирался выследить самого Виктора Блэка и убить его.

– Кай Янг?

Незнакомый голос прервал мои все более и более тревожно бурные мысли.

Я поднял глаза. Мужчина примерно моего возраста стоял рядом со мной, его костюм и галстук были такими же аккуратно отглаженными, как те, что висели в моем шкафу.

Признание погасило поднимающееся пламя моего гнева.

Мне не нужно было спрашивать, кто был новоприбывший. У них были одинаковые темные глаза, полные губы и оливковая кожа. Она наполнилась жизнью и красками, в то время как он выглядел так, словно съел гнилой лимон с тех пор, как выбрался из утробы матери, но сходство было неоспоримым.

– Габриэль Валенсия, исполнительный директор Hiraya Hotels. – Брат Изабеллы слабо улыбнулся мне. – Нам нужно поговорить.

Пятнадцать минут спустя я устроился в кресле в кабинете Габриэля.

Штаб-квартира Hiraya Hotels находилась в Лос-Анджелесе, но она управляла отелями по всему штату. Как исполнительный директор, Габриэль должен иметь офис в большинстве, если не во всех, из них.

Мы настороженно смотрели друг на друга через его стол.

Это было не так, как я представлял встречу с семьей Изабеллы, но, по крайней мере, он прервал меня, прежде чем я совершил несколько тяжких преступлений и убийство.

– Во-первых, я должен извиниться за неортодоксальную манеру, в которой я подошел к тебе, – натянуто сказал Габриэль. – Мы придаем первостепенное значение конфиденциальности наших гостей. Однако я получаю уведомление всякий раз, когда VIP-персона регистрируется в любом из наших отелей. Учитывая обстоятельства, ты должен понять, почему я искал тебя, когда увидел твое имя.

– Под обстоятельствами, я полагаю, ты имеешь в виду хиты Национальной звезды? – Я отказался называть их статьями. Статьи требовали хоть какой-то объективности; самая последняя публикация была клеветой. Как только мои адвокаты закончат с ними, от Звезды мало что останется. Я бы позаботился об этом.

Виктор одержал свою кратковременную победу, но он совершил решающую долгосрочную ошибку.

Рот Габриэля еще больше сжался в гранитную линию.

– Из-за тебя фотографии моей сестры разбрызганы по всей этой газетенке. Они поливают грязью имя моей семьи и преследуют наши отели, наши корпоративные офисы, наши личные линии. – Как будто по сигналу, в его офисе пронзительно зазвонил телефон. Он проигнорировал это. – Статья только что вышла в эфир, и она уже началась.

– Мне жаль, что ты имеешь дело с домогательствами, но это проблема Национальной звезды, – спокойно сказал я. – Я не сливал им эти фотографии и не имел никакого отношения к их последней публикации.

Ту, где они раскрыли, что Изабелла была наследницей состояния отелей Hiraya.

Я была так разгорячен этой отвратительной ложью, что не обратил внимания на разорвавшуюся бомбу. Теперь осознание личности Изабеллы дошло до меня с алмазной ясностью.

Почему она держала это в секрете? Знали ли ее друзья правду, и я был единственным, кто пребывал в неведении?

Беспокойство образовало узел в моей груди.

– Возможно, нет, но она не оказалась бы в этой ситуации, если бы не ты, – сказал Габриэль. – Мы никогда не встречались, но я знаю твою репутацию. Думал, ты выше того, чтобы использовать своих сотрудников в своих интересах.

Моя челюсть сжалась. Сегодня это был третий раз, когда мой персонаж подвергался сомнению, и меня это чертовски достало.

– Я не воспользовался ею, – холодно сказал я. – Это были отношения по обоюдному согласию. Я никогда не принуждал женщину делать то, чего она не хотела.

– Был или есть?

Я сделал паузу. Не знал, как Изабелла хотела уладить дела со своей семьей, но мое молчание было достаточным ответом.

Ноздри Габриэля раздулись.

– Она и раньше встречалась с такими мужчинами, как ты, – сказал он. – Богатые, обаятельные, привыкшие получать то, что они хотят. Счастлив держать ее в секрете, пока дерьмо не попадет на вентилятор. Изабелла кажется жесткой, но в душе она романтик, и как ее брат, моя работа – защищать ее, в том числе и от нее самой. У нее есть привычка принимать неправильные решения.

Моя рука сомкнулась на краю подлокотника. Ударить брата моей девушки по лицу, вероятно, было не лучшим ходом, но я ненавидел то, как он инфантилизировал ее. Возможно, у нее были секреты от меня, но после встречи с Габриэлем я смог понять почему. Я бы тоже не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что я был его родственником.

– Она взрослая. – Я стремился к спокойствию. – Ее решения, хорошие или плохие, являются ее собственными. Ты не имеешь никакого права вмешиваться в ее жизнь.

– Раньше я этого не делал, и посмотри, что произошло. Эта неразбериха с Истоном. Её увольняют из Вальгаллы. Увлечение тобой. – Габриэль побарабанил пальцами по своему столу. – Ты не хочешь объяснить мне, почему ты наследник Young Corporation бегаешь по Нью-Йорку с моей младшей сестрой, когда мог бы заполучить любую женщину, какую захочешь?

Потому что она красивая, умная и забавная. Потому что видеть ее улыбку – все равно что наблюдать за восходом солнца, и быть с ней – это единственное время, когда я чувствую себя живым. Ни одна другая женщина не сравнится с ней.

– Тот факт, что ты спрашиваешь, – тихо сказал я, – доказывает, насколько ты ее недооцениваешь.

Я уловил мимолетный проблеск удивления, прежде чем выражение лица Габриэля снова омрачилось.

– Ты можешь думать, что отличаешься от других мужчин, но это не так, – сказал он. – Держись подальше от Изабеллы. Ей не нужен еще один оппортунистичный засранец, разрушающий ее жизнь. Это первое и последнее предупреждение.

– А если я этого не сделаю? – Вежливо спросил я.

Его холодное выражение лица соответствовало моему.

– Ты узнаешь, что произойдет достаточно скоро.

Угроза едва коснулась меня. Габриэль мог пытаться запугивать меня сколько угодно, но я имел дело с гораздо худшим, чем чрезмерно заботливые братья. Если бы Изабелла хотела, чтобы я ушел, она бы сама мне сказала. Ей не нужно было, чтобы другие люди сражались за нее в ее личных битвах.

Однако одна вещь, сказанная Габриэлем, не выходила у меня из головы весь остаток дня и до глубокой ночи.

Кто, черт возьми, такой Истон?

ГЛАВА 30

Я отсиживалась в своей квартире и игнорировала все звонки, текстовые сообщения и электронные письма целых два дня. Они были неумолимы – моя семья, мои друзья, средства массовой информации. У одних были добрые намерения, у других менее. Как бы то ни было, я не могла собраться с силами, чтобы встретиться лицом к лицу с кем-либо из них.

Единственный раз, когда я общалась с внешним миром, это была моя работа с Алессандрой, которая, к счастью, поддерживала наш профессиональный обмен мнениями и не спрашивала об откровениях Национальной звезды. После раскрытия личности таблоид продолжил публиковать статьи и слухи, большинство из которых были откровенной ложью.

Я ходила на реабилитацию из-за кокаиновой зависимости (я была там волонтером во время учебы в колледже). Я переспала с предыдущими работодателями, чтобы устроиться на работу (они, блять, пожелали). Несколько лет назад у меня была оргия со всей командой MLB после Мировой серии (я обслуживала их во время праздничной вечеринки и выпила с ними по стаканчику).

Претензии были настолько нелепыми, что я сразу же отмахнулась от них. Если кто-то был достаточно легковерен, чтобы подумать, что у меня был тайный ребенок от любви, вызванный оргией, спрятанный в Канаде, это была их проблема.

Однако проглотить правду было гораздо труднее.

За исключением череды недолгих работ барменом и еще более непродолжительных случайных заработков, у нее до смешного мало достижений…

Наследница она или нет, но она далека от его обычного типа, образованного в «Лиге плюща».

Тошнота скрутила мой желудок.

Я подложила одну руку под бедро и покачала коленом, когда Кай вернулся из кухни с двумя кружками чая.

Под его глазами залегли темные круги, а его обычно аккуратные волосы были взъерошены, как будто он слишком много раз проводил по ним пальцами. Напряжение скривило его рот и очертило широкие плоскости плеч.

Мое сердце сжалось от его очевидной усталости.

В тот день он вернулся в Нью-Йорк и написал мне смс с просьбой о встрече. Это был первый раз, когда мы поговорили после последней стать. Национальной звезды, который не сулил нам ничего хорошего.

Я молча приняла чай.

Кай сел рядом со мной на диван, нахмурив брови.

– Как у тебя дела? – спросил он.

Неловкая волна эмоций поднялась на вершину при звуке его голоса. Его не было меньше недели, но казалось, что прошла целая жизнь.

– Все в порядке. – Я издаю слабый смешок. – Я стала знаменитой, пока тебя не было. Известность берет свое.

Он не улыбнулся моей неубедительной попытке пошутить.

– Я работаю с Блэком. Звезда откажется от своих историй.

Мой наигранный юмор ускользнул.

– Но не о моей семье, – тихо сказала я. – Это правда.

На его челюсти дрогнул мускул.

– Нет. Только не это... – Он поставил свой напиток на кофейный столик и провел рукой по лицу. – Почему ты мне не сказала?

– Потому что я... – Я запнулась. – Не знаю. Я так долго держала это в секрете, что мне даже в голову не приходило что-либо говорить. Знаю, что скрывать это кажется глупым, но моя семья чрезвычайно закрыта. Прошедшая неделя, должно быть, убила их.

Вина и стыд бурлили тревожным варевом в моем животе.

– Когда я впервые переехала в Нью-Йорк, я была довольно необузданной, и не хотела, чтобы мои действия плохо отразились на них. Если бы люди знали, кто я такая, я была бы на всех сайтах сплетен. Я также поклялась, что не буду полагаться на имя своей семьи и деньги, чтобы проложить себе путь, и я этого не сделала. Некоторые люди могут подумать, что я глупа из-за того, что не воспользовалась тем, что у меня было, но я не хотела быть одной из тех богатых детей, которые жили за счет богатства своих родителей, ничего не делая.

Моя мать десятилетиями скрывала нашу личную жизнь от прессы. Даже Феликс, мой самый известный брат, во время интервью сосредоточился на своей работе. Я хотела исследовать город и просто жить, не беспокоясь о том, что могу запятнать имя семьи, и я не хотела, чтобы люди относились ко мне по-другому из– за того, что я была наследницей.

Никакого контроля, никаких ожиданий, никакого давления.

Это сработало ... Пока этого не произошло.

– Кто-нибудь знал до выхода статьи? – Спросил Кай, его лицо было непроницаемым.

– Вив и Слоан. – Я обхватила руками свою кружку и нашла утешение в тепле. – Они узнали об этом естественным образом, когда моя мать неожиданно приехала с визитом несколько лет назад. Слоан узнала ее. Паркер тоже знала, так как она проверила мою биографию перед приемом на работу, но обещала ничего не говорить.

Мой трастовый фонд был одновременно и благословением, и проклятием. У меня еще не было к этому доступа; это сработало бы, если бы я устроилась на карьере, которую любила, как определили моя мать и Габриэль. Если к тому времени, когда мне исполнялось тридцать, я все еще переходила с работы на работу, я должна буду пожертвовать деньги на благотворительность.

Теоретически, было приятно знать, что у меня есть деньги, на которые я могу опереться. На самом деле возрастное ограничение усиливало давление. Я старалась не думать слишком много об этом, потому что, когда я это делала, у меня перехватывало дыхание.

Дело было даже не столько в трастовом фонде, сколько в символизме. Если бы я потеряла его, это означало бы, что я потерпела неудачу, а неудача, когда передо мной были открыты все двери, казалась мне особым видом ада.

– Я разговаривал с твоим братом, когда был в Калифорнии.

Признание Кая вырвало меня из нарастающей жалости к себе.

Моя голова дернулась вверх.

– Что?

Я слушала с растущим недоверием и гневом, когда он объяснял, что произошло, начиная с ультиматума Рохана Мишры и заканчивая появлением Габриэля в баре.

Неудивительно, что он выглядел таким напряженным. Последние несколько дней были для него такими же дерьмовыми, как и для меня.

– Он не имел права, – кипятилась я. – У него не было абсолютно никакого права устраивать тебе такую засаду.

– Он твой брат и он хочет тебя защитить, – мягко сказал Кай.

Защищает? Габриэлю лучше научиться защищать себя, потому что я собиралась задушить его одним из тех дурацких шелковых галстуков, которые он так любил.

– Он также упомянул кого-то по имени Истон. – Взгляд Кая оставался твердым, в то время как моя кровь застыла в лед. – Кто это?

Мое сердце стучало у меня в ушах.

Забудьте об удушении. Это было слишком хорошо для моего брата. Я собиралась заставить его смотреть, как разорву садовыми ножницами каждый костюм в его шкафу, прежде чем задушить его заживо обрезками.

Горький привкус подступил к моему горлу. Моим первым побуждением было солгать и сказать, что я не знала никого по имени Истон, но я устала жить в тени того, что произошло. Я позволила этому мудаку слишком долго диктовать слишком многое в моей жизни. Пришло время отпустить прошлое, раз и навсегда.

– Истон – мой бывший. Последний мужчина, с которым я была до тебя, и причина, по которой я ни с кем не встречалась в течение двух лет. – Горечь разлилась по моей груди и животу. – Я встретила его в баре. В тот вечер я не работала, просто веселилась и знакомилась с новыми людьми. Я была одна, так как Слоан и Вивиан обе уехали из города, и когда он подошел ко мне, я подумала, что он идеален. Умный, симпатичный, успешный.

Глаза Кая потемнели, но он молчал, пока я говорила.

– Наши отношения быстро наладились. В течение двух недель после встречи он брал меня с собой на выходные и покупал все эти дорогие подарки. Думала, что любила его, и я была настолько ослеплена своим увлечением, что не обратила внимания на тревожные сигналы, которые так очевидны в ретроспективе. Например, то, что он брал меня с собой только в отдаленные места на наши свидания, или то, что я никогда не встречалась с его друзьями и коллегами, потому что он хотел, чтобы я еще какое-то время «была вся для него». – Я поморщилпсь от наивности своего юного «я». – Он превратил свои оправдания в романтические намерения, когда правда была так проста. У него были жена и двое детей в Коннектикуте.

Горький звук, наполовину смех, наполовину рыдание, застрял у меня в горле.

– Что за клише, не так ли? Пресловутый женатый мошенник с семьей, спрятавшейся в пригороде. Но это было не самое худшее. Хуже всего было, когда упомянутая жена вошла к нам в разгар секса.

Кай побледнел.

– Да, я знаю. Она заподозрила, что у него роман, и наняла частного детектива, чтобы следить за ним. В ту ночь она немного перебрала с выпивкой. Стала агрессивной, когда частный детектив сообщил ей местонахождение ее мужа. Она появилась, крича и плача. Как ты можешь себе представить, я была в ужасе. Я понятия не имела... – Я протолкнула кислород через свои сжимающиеся легкие. – Истон и его жена сильно поссорились. Я попыталась уйти, потому что мое присутствие ухудшало ситуацию, и это было тогда, когда она ... она достала пистолет.

Я все еще помнила холодный блеск металла под гостиничными огнями. Пронизывающий до костей ужас, от которого у меня перехватило дыхание, и холодная, всепроникающая тишина, которая опустилась на комнату, как белая простыня на труп.

– Истон и я оба пытались уговорить ее успокоиться, но она была слишком пьяна и расстроена. Следующее, что я помню, это то, что он пытался отобрать у нее пистолет. Это сработало случайно, и это... – Мое дыхание участилось.

Крики. Плачь. Кровь. Так много крови.

– Пуля каким-то образом попала в нее. Она жива, но никогда больше не будет ходить. – Знание пронзило меня, как разрушительный шар, разбрасывая зазубренные осколки и сокрушая горе в моей груди. – Она не, я имею в виду, ей не следовало доставать пистолет, но это…это была не ее вина. Ее муж изменил ей со мной, и это она страдает из-за этого.

Рыдание сотрясло мои плечи. Я так давно не говорила об этом. Даже мои друзья не знали всей правды о том, что произошло. Они просто подумали, что у меня был тяжелый разрыв с изменяющим мудаком.

Разговор об этом с Каем прорвал плотину на моих эмоциях, и все – вина, гнев, ужас, стыд нахлынуло на меня, как наводнение, захлестнувшее равнину.

Кай заключил меня в свои объятия и держал, пока я плакала. Истон, Вальгалла, Национальная звезда, крайний срок моей рукописи... Каждый просчет и ошибка, которые я допустила за последние несколько лет. Они изливались из меня рекой горя, пока я не почувствовал пустоту и боль.

– Это была не твоя вина, – тихо сказал он. – Ты не знала, ты не заставляла его изменять ей, и ты не заставляла ее приносить пистолет. Ты такая же жертва сложившейся ситуации, как и все остальные.

– Знаю, но мне кажется, что это моя вина. – Я отстранилась, мой голос сорвался от рыданий. – Я была такой глупой и должна была догадаться ...

– Такие люди – опытные мошенники. Ты была молода, и он воспользовался этим. Это была не твоя вина, – твердо повторил Кай. Он смахнул случайную слезинку с моей щеки. – Что с ним случилось?

– Последнее, что я слышала, он переехал в Чикаго до того, как его бизнес обанкротился и отдалился от своих детей. Сейчас им больше восемнадцати, и я не думаю, что они когда-либо простили его за то, что случилось с их матерью.

Я не знала, где Истон был сейчас. Надеюсь, гниющий в адских ямах.

– Понимаю. – Выражение лица Кая послало дрожь трепета по моему позвоночнику.

– Не выслеживай его, – сказала я. – Я серьезно это говорю. Просто хочу оставить его в прошлом, и я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

Намек на веселье расцвел в уголках его рта.

– Как думаешь, что я собираюсь с ним сделать, если гипотетически выслежу его?

– Не знаю. – Я вытерла щеки тыльной стороной ладони. – Искалечишь его?

– Это определенно приходило мне в голову, – пробормотал Кай. – Я…

Нежный звон дверного колокольчика прервал его.

Я снова напряглась, когда мы с Каем обменялись настороженными взглядами. Мы затаились до голосования генерального директора – я пробралась в здание через задний вход ранее, – и неожиданный визит в эти дни был скорее поводом для тревоги, чем для празднования.

Мерцание страха пронзило меня, когда Кай открыл дверь. Неужели репортер таблоида каким-то образом прошел мимо охраны? Должна ли я спрятаться?

Слабый гул голосов доносился из прихожей. Я не могла расслышать его точных слов, но удивленный тон Кая прозвучал громко и ясно

Минуту спустя он вернулся в гостиную с мрачным лицом.

Мой желудок опустился на пол, когда я увидела, кто был позади него. Мне вдруг захотелось, чтобы это был репортер таблоида; это было бы бесконечно предпочтительнее для новичков.

Я никогда не встречалась с ними лично, но узнала их фотографии из новостей.

Леонора и Эбигейл Янг.

Мать и сестра Кая.