Текст книги "Король гордости (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

КНИГА: Король гордости

АВТОР: Ана Хуанг

СЕРИЯ: Короли греха

ПЕРЕВОД ГРУППЫ: https://t.me/ecstasybooks

Для всех девушек, которые думают, что умный – это сексуальный.

(И кто знает, что тихони самые причудливые).

"I Knew You Were Trouble" (Taylor's Version) – Taylor Swift

"You Put a Spell on Me" —Austin Giorgio

"Love You Like a Love Song" —Selena Gomez

"Body Electric" – Lana Del Rey

"Collide" – Justin Skye

"Middle of the Night" – Elley Duhé

"Shameless" – Camila Cabello

"You Say" – Lauren Daigle

"Bleeding Love" – Leona Lewis

"Be Without You" – Mary J. Blige

ГЛАВА 1

– Так ты не пользовалась светящимися в темноте презервативами, которые я тебе дала?

– Нет. Извини. – Тесса ответила на мой удрученный взгляд своим собственным веселым. – Это было наше первое свидание. Кстати, где ты взяла эти презервативы?

– На неоновой скейт-вечеринке в прошлом месяце. – Я пришла на вечеринку в надежде, что это освободит меня от моей унылой рутины. Этого не произошло, но это снабдило меня пакетом восхитительно ярких сувениров для вечеринок, которые я раздавала друзьям. Поскольку я страдала от добровольного запрета на мужчин, мне приходилось сдерживаться, что было тяжело, когда упомянутые друзья не помогали.

Тесса наморщила лоб.

– Почему они раздавали презервативы на скейт-вечеринке?

– Потому что эти вечеринки всегда превращаются в гигантские оргии, – объяснила я. – Я видела, как кто-то пользовался одним из этих презервативов прямо там, посреди катка.

– Ты шутишь.

– Неа. – Я пополнила запасы гарниров, затем повернулась, чтобы расставить различные бокалы и рюмки. – Дико, да? Это было весело, даже если некоторые вещи, свидетелем которых я стала, травмировали меня на целую неделю после ...

Я продолжала бессвязно болтать, лишь наполовину обращая внимание на свои движения. После года работы барменом в клубе Вальгалла, эксклюзивном сообществе для богатых и влиятельных людей мира сего, большая часть моей работы была связана с мышечной памятью.

Было шесть вечера понедельника – лучший счастливый час в других заведениях, но мертвая зона в Вальгалле. Тесса и я всегда использовали это время, чтобы посплетничать и пообщаться друг с другом по выходным.

Я была здесь только из-за зарплаты, пока не закончила свою книгу и не стала публикуемым автором, но было приятно работать с кем-то, кто мне действительно нравился. Большинство моих предыдущих коллег были подонками.

– Я рассказывала тебе о голом парне с флагом, – сказала я. – Он был одним из тех, кто всегда участвовал в оргиях.

– Э-э, Иза. – Мое имя прозвучало совсем не в манере Тессы, но я была слишком возбуждена, чтобы остановиться.

– Честно говоря, никогда не думала, что увижу светящийся член в ...

Вежливое покашливание прервало мою болтовню.

Вежливый, мужской кашель, который совершенно не принадлежал моей любимой коллеге.

Мои движения резко обрываются. Тесса издала еще один огорченный писк, который подтвердил то, что я уже подозревала нутром: новичок был членом клуба, а не нашим непринужденным менеджером или одним из охранников, заглянувших во время перерыва.

И они только что подслушали, как я говорила о светящихся членах.

Блять.

Мое лицо покраснело.

К черту окончание моей рукописи; больше всего сейчас мне хотелось, чтобы земля разверзалась и поглотила меня целиком.

К сожалению, ни одна дрожь не сотрясла мои ноги, поэтому после минутного унижения я расправила плечи, нацепила свою лучшую улыбку для обслуживания клиентов и повернулась.

Мой рот едва завершил свой изгиб вверх, прежде чем он замер. Просто поднялся и отключился, как веб-страница, которая не смогла завершить загрузку.

Потому что менее чем в пяти футах от меня стоял Кай Янг, выглядевший ошеломленным и гораздо более красивым, чем имел право выглядеть любой другой мужчина.

Уважаемый член управляющего комитета клуба Вальгалла, наследник многомиллиардной медиа-империи и обладатель сверхъестественной способности каждый раз появляться в центре моих самых неловких разговоров, Кай Янг.

Новая волна унижения пробежала по моему лицу.

– Прошу прощения, что прерываю, – сказал Кай, его нейтральный тон не выдавал ни намека на его мысли о нашем разговоре. – Но я бы хотел заказать что-нибудь выпить, пожалуйста.

Несмотря на всепоглощающее желание спрятаться под стойкой бара, пока он не уйдет, я не могла не растаять немного при звуке его голоса. Глубокий, гладкий и бархатистый, с таким шикарным британским акцентом, что посрамил бы покойную королеву. Это влилось в мою кровь, как полдюжины порций крепкого виски.

Мое тело согрелось.

Брови Кая слегка приподнялись, и я поняла, что была так сосредоточена на голосе, что еще не ответила на его просьбу. Тем временем Тесса, маленькая предательница, исчезла в задней комнате, оставив меня на произвол судьбы. Она больше никогда не получит от меня презерватив.

– Конечно. – Я прочистила горло, пытаясь рассеять облако сгущающегося напряжения. – Но, боюсь, у нас не подают светящийся в темноте джин с тоником. – Во всяком случае, не без черной подсветки, чтобы придать тонику сияние.

Он бросил на меня непонимающий взгляд.

– Из-за того, что в прошлый раз ты подслушал, как я говорила о кон-э-э, защитных средствах, – сказала я. Ничего. С таким же успехом я могла бы лепетать о дорожном движении в час пик, несмотря на всю его реакцию. – Ты заказал клубничный джин с тоником, потому что я говорила о клубничном...

Я загоняла себя во все более глубокую яму. Не хотела напоминать Каю о том случае, когда он подслушал, как я обсуждала клубничные презервативы на осеннем гала-концерте в клубе, но я должна была что-то сказать, чтобы отвлечь его внимание от, ну, моего нынешнего затруднительного положения с презервативами.

Мне действительно следует прекратить говорить о сексе на работе.

– Не бери в голову, – быстро сказала я. – Ты хочешь, как обычно?

Отложив в сторону свой одноразовый клубничный джин с тоником, Кай заказал виски. Каждый раз чистое. Он был более предсказуем, чем песня Мэрайи Кэри во время каникул.

– Не сегодня, – легко сказал он. – Вместо этого днем у меня будет Смерть – Он поднял свою книгу, чтобы я могла увидеть название, нацарапанное на потертой обложке. «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя. – Кажется подходящим.

Изобретенный самим Хемингуэем, "Смерть во второй половине дня" представлял собой простой коктейль, состоящий из шампанского и абсента. Его переливающийся зеленый цвет также был настолько близок к светящемуся в темноте, насколько это возможно для обычного напитка.

Я сузила глаза, неуверенная, было ли это совпадением или он издевался надо мной.

Он уставился в ответ с непроницаемым выражением лица.

Темные волосы. Четкие линии. Тонкие черные оправы и костюм, сшитый так идеально, что, должно быть, был сшит на заказ. Кай был воплощением аристократической утонченности, и он вобрал в себя присущий ему британский стоицизм.

Обычно я довольно хорошо разбиралась в людях, но я знала его уже год, и мне еще предстояло взломать его маску.

Это раздражало меня больше, чем я хотела признать.

– Одна смерть во второй половине дня, вот-вот наступит, – наконец сказала я.

Я занялась напитком, пока Кай занимал свое обычное место в конце бара и доставал блокнот из кармана пальто. Мои руки совершали движения, но мое внимание было разделено между стаканом и мужчиной, спокойно читающим. Время от времени он делал паузу и что-то записывал.

В этом само по себе не было ничего необычного. Кай часто появлялся, чтобы почитать и выпить в одиночестве перед вечерней суетой. Что было необычно, так это выбор времени.

Это было днем в понедельник, за три дня и два часа до его еженедельного, точно рассчитанного прибытия в четверг вечером. Он нарушал шаблон.

Кай Янг никогда не нарушал правила.

Любопытство и странная одышка замедлили мой темп, когда я принесла ему напиток. Тесса все еще была в кладовке, и тишина становилась тяжелее с каждым шагом.

– Ты делаешь заметки? – Я положила коктейль на салфетку и заглянула в его блокнот. Он лежал открытый рядом с романом Кая, его страницы были заполнены аккуратным черным почерком.

– Я перевожу книгу на латынь. – Он перевернул страницу и нацарапал еще одно предложение, не поднимая глаз и не прикасаясь к своему напитку.

– Почему?

– Это расслабляет.

Я моргнула, уверенная, что неправильно его расслышала.

– Думаешь, что перевод пятисот страничного романа от руки на латынь расслабляет?

– Да. Если бы я хотел бросить вызов своему уму, я бы перевел учебник экономики. Перевод художественной литературы предназначен для моего простоя.

Он небрежно бросил объяснение, как будто это была такая же распространенная и укоренившаяся привычка, как вешать пальто на спинку дивана.

Я уставилась на него, разинув рот.

– Ух ты. Это... – У меня не было слов.

Я знала, что богатые люди предавались странным увлечениям, но, по крайней мере, обычно это были забавные эксцентричности вроде организации пышных свадеб для своих питомцев или купания в шампанском. Хобби Кая было просто скучным.

Уголки его рта дернулись, и осознание пришло вместе со смущением. Кажется, это тема дня.

– Ты издеваешься надо мной.

– Не совсем. Я действительно нахожу это расслабляющим, хотя я не большой поклонник учебников по экономике. У меня их было достаточно в Оксфорде. – Кай наконец поднял взгляд.

Мой пульс подскочил к горлу. Вблизи он был так красив, что смотреть ему прямо в лицо было почти больно. Густые черные волосы касались его лба, обрамляя черты лица прямо из классической голливудской эпохи. Точеные скулы переходили в квадратную челюсть и четко очерченные губы, в то время как глубокие карие глаза блестели за стеклами очков, что только усиливало его привлекательность.

Без них его привлекательность была бы холодной, почти пугающей в своем совершенстве, но с ними он был доступен.

По крайней мере, когда он не был занят переводом классики или управлением семейной медиакомпанией. В очках или без очков, ни в одной из этих вещей нет ничего доступного.

Мой позвоночник покалывало от осознания, когда он потянулся за своим напитком. Моя рука все еще лежала на прилавке. Кай не прикасался ко мне, но тепло его тела окатило меня так же уверенно, как если бы он это сделал.

Покалывание распространилось, вибрируя под моей кожей и замедляя дыхание.

– Изабелла.

– Хмм? – Теперь, когда я подумала об этом, зачем вообще Каю понадобились очки? Он был достаточно богат, чтобы позволить себе лазерную операцию на глазах.

Не то чтобы я жаловалась. Он может быть скучным и немного чопорным, но он действительно…

– Джентльмен на другом конце бара пытается привлечь ваше внимание.

Я вернулась к реальности с неприятным толчком. Пока я была занята разглядыванием Кая, в бар просочились новые посетители. Тесса вернулась за стойку, ухаживая за хорошо одетой парой, пока другой член клуба ждал обслуживания.

Черт.

Я поспешила туда, оставив позади забавляющегося Кая.

После того, как я закончила со своим клиентом, подошел еще один, и еще. Мы попали в счастливый час Валгаллы, и у меня не было времени снова зацикливаться на Кае или его странных методах расслабления.

В течение следующих четырех часов мы с Тессой погрузились в знакомый ритм, работая с толпой.

Число участников Вальгаллы было ограничено сотней, так что даже самые оживленные ночи были ничем по сравнению с хаосом, с которым я привыкла сталкиваться в пивных барах в центре города. Но хотя их было меньше, посетителям клуба требовалось больше нянчиться и тешить самолюбие, чем среднестатистическому члену братства или пьяному холостяку. К тому времени, как часы приблизились к девяти, я была готова упасть в обморок и была чертовски благодарна, что в ту ночь у меня была только половина смены.

Тем не менее, я не могла удержаться, чтобы время от времени не поглядывать на Кая. Обычно он уходил из бара через час или два, но вот он здесь, все еще пьет и болтает с другими участниками, как будто ему больше нигде не хотелось бы находиться.

Что-то не так. Не считая времени, его сегодняшнее поведение совсем не соответствовало его предыдущим моделям, и чем внимательнее я присматривалась, тем больше признаков неприятностей замечала: напряжение в его плечах, крошечная морщинка между бровями, натянутые улыбки.

Может быть, это был шок от того, что я увидела его вне графика, или, может быть, я пыталась отплатить Каю за все те случаи, когда он мог добиться моего увольнения за неподобающее поведение (это же разговор о сексе на работе), но не сделал этого. Что бы это ни было, это вынудило меня отнести ему еще по стаканчику во время затишья.

Время было выбрано идеально; его последний собеседник только что ушел, снова оставив Кая одного в баре.

– Клубничный джин с тоником. За мой счет. – Я подвинула стакан через стойку. Я сделала это по наитию, думая, что это был бы забавный способ поднять ему настроение, даже если бы это было за мой счет. – Ты выглядишь так, будто тебе не помешает тонизирующее средство.

Он ответил вопросительным изгибом брови.

– Выбился из графика, – объяснила я. – Ты бы никогда не выбился из графика, если бы что-то не было не так.

Дуги разгладились, сменившись крошечными морщинками в уголках его глаз. Мое сердцебиение дрогнуло от неожиданно милого зрелища.

Это просто улыбка. Возьми себя в руки.

– Я не знал, что ты уделяешь так много внимания моему расписанию. – В голосе Кая промелькнули искорки смеха.

Жар залил мои щеки во второй раз за ночь. Вот, что я получаю за то, что я добрый самаритянин.

– Я не придаю этому значения, – сказала я, защищаясь. – Ты приходил в бар каждую неделю с тех пор, как я начала здесь работать, но никогда не появлялся в понедельник. Я просто наблюдательна. – Я должна был остановиться на этом, но мой рот сорвался с языка прежде, чем мозг смог догнать. – Будь уверен, ты не в моем вкусе, так что тебе не нужно беспокоиться о том, что я за тобой приударю.

Это было правдой. Объективно, я признавала привлекательность Кая, но мне нравились мои мужчины более грубые по краям. Он был так же сдержан, как и они. Даже если бы это было не так, отношения между членами клуба и сотрудниками было строго запрещено, и у меня не было никакого желания снова переворачивать свою жизнь из-за мужчины, большое спасибо.

Это не мешало моим предательским гормонам вздыхать каждый раз, когда они видели Кая. Это было чертовски раздражающе.

– Приятно это знать. – Искорки смеха засияли ярче, когда он поднес стакан к губам. – Благодарю тебя. Я питаю слабость к клубничному джину с тоником.

На этот раз мое сердцебиение не столько замедлилось, сколько вообще остановилось, пусть и всего на долю секунды.

Слабое место? Что это значит?

Это ничего не значит, – проворчал голос у меня в затылке. Он говорит о напитке, а не о тебе. Кроме того, он не в твоем вкусе. Помнишь?

О, заткнись, Дебби Даунер.

Отлично. Теперь мои внутренние голоса спорили друг с другом. Я даже не знала, что у меня больше одного внутреннего голоса. Если это не было признаком того, что мне нужен сон, а не очередная ночь мучений над рукописью, то ничего особенного.

– Не за что, – сказала я немного запоздало. Мой пульс барабанил в ушах. – Ну, я должна…

– Извини, я опоздал. – Высокий светловолосый мужчина сел на сиденье рядом с Каем, его голос был таким же бодрым, как поздний сентябрьский холод, пробирающийся сквозь его пальто. – Моя встреча закончилась.

Он бросил на меня короткий взгляд, прежде чем снова повернуться к Каю.

Темно-золотистые волосы, темно-синие глаза, костная структура модели Calvin Klein и теплота айсберга с "Титаника". Доминик Дэвенпорт, правящий король Уолл-стрит.

Я узнала его с первого взгляда. Было трудно забыть это лицо, даже если бы его социальные навыки нуждались в улучшении.

Облегчение и раздражающий укол разочарования охватили меня из-за того, что меня прервали, но я не стала дожидаться ответа Кая. Я направилась на другую сторону бара, ненавидя то, как его комментарий о слабом месте задержался, как будто это было что угодно, только не брошенное замечание.

Если Кай был не в моем вкусе, то я определенно не была в его вкусе. Он встречался с женщинами того типа, которые заседали в благотворительных советах, проводили лето в Хэмптоне и подбирали жемчуга к костюмам от Шанель. Ни в одной из этих вещей не было ничего плохого, но это была не я.

Я списала свою чрезмерную реакцию на его слова на то, что сама наложила на себя "сухой период". Я так изголодалась по прикосновениям и ласке, что у меня, наверное, закружилась бы голова от подмигивания этого полуголого ковбоя, вечно бродящего по Таймс-сквер. Это не имело никакого отношения к самому Каю.

Я больше не возвращался на его сторону бара до конца вечера.

К счастью, работа в полсмены означала, что я могла уйти пораньше. Без пяти десять я передала оставшиеся счета Тессе, попрощалась и забрала свою сумку из задней комнаты, и все это, не взглянув на некоего миллиардера со склонностью к Хемингуэю.

Я могла бы поклясться, что почувствовала горячее прикосновение темных глаз к своей спине, когда уходила, но я не обернулась, чтобы подтвердить. Было бы лучше, если бы я этого не знала.

В этот поздний вечер в зале было тихо и пусто. Усталость смежила мои веки, но вместо того, чтобы броситься к выходу и уюту своей кровати, я повернула налево, к главной лестнице.

Мне следовало бы пойти домой, чтобы достичь своей ежедневной цели по количеству слов, но сначала мне нужно было вдохновение. Я не могла сосредоточиться из-за стресса, вызванного тем, что смотрела на чистую страницу, затуманивая мою голову.

Раньше слова лились рекой; я написала три четверти своего эротического триллера менее чем за шесть месяцев. Затем я перечитала это, возненавидела и отказалась от него в пользу нового проекта. К сожалению, креативность, которая подпитывала мой первый черновик, исчезла вместе с ним. Мне повезло, если в наши дни я писала более двухсот слов в день.

Я поднялась по лестнице на второй этаж.

В рабочее время доступ к услугам клуба был закрыт для сотрудников, но в то время как бар был открыт до трех часов ночи, остальная часть здания закрывалась в восемь. Я не нарушала никаких правил, посещая свою любимую комнату для некоторой декомпрессии.

Тем не менее, мои ноги легко ступают по толстому персидскому ковру. Вниз, вниз, весь путь мимо бильярдной, косметического кабинета и гостиной в парижском стиле, пока я не добралась до знакомой дубовой двери. Латунная ручка была прохладной и гладкой, когда я повернула ее, открывая.

Пятнадцать минут. Это было все, что мне было нужно. Потом я шла домой, умывалась после выходного и писала.

Но, как всегда, время ушло, когда я села. Пятнадцать минут превратились в тридцать, которые превратились в сорок пять, и я была настолько погружена в то, что делала, что не заметила, как позади меня со скрипом открылась дверь.

Пока не стало слишком поздно.

ГЛАВА 2

– Только не говори, что ты пригласил меня сюда, чтобы посмотреть, как ты в десятый раз читаешь Хемингуэя. – Доминик бросил равнодушный взгляд на мою книгу.

– Ты никогда не видел, чтобы я читал Хемингуэя. – Я взглянул на бар, но Изабелла уже перешла к другому посетителю, оставив джин с тоником вместо себя.

Клубника лениво плавала в напитке, ее ярко-красный оттенок шокирующе контрастировал с величественными землистыми тонами бара. Обычно я избегал сладких напитков; резкий привкус виски с приглушенным янтарным оттенком пришелся мне гораздо больше по вкусу. Но, как я уже сказал, у меня была слабость к этому конкретному вкусу.

Хорошо, но если ты передумаешь, у меня есть презервативы со вкусом клубники. Размер Magnum, ребристый для твоего...

Прошу прощения, что прерываю, но я бы хотел заказать еще выпивку.

Джин с тоником. Со вкусом клубники.

Невольное веселье пробежало по мне при воспоминании об испуганном выражении лица Изабеллы. Я прервал разговор о презервативах с ее подругой Вивиан на прошлогоднем осеннем гала-концерте и до сих пор помню это взаимодействие в ярких деталях.

Я помнил все наши взаимодействия в ярких деталях, хотел я того или нет. Она ворвалась в мою жизнь подобно торнадо, перепутала мой напиток во время своей первой смены в Вальгалле и с тех пор не покидала моих мыслей.

Это было невыносимо.

– Я не видел, чтобы ты читал его лично. – Доминик щелкнул зажигалкой, снова привлекая мое внимание к себе. Он не курил, но носил зажигалку повсюду, как более суеверный человек цеплялся бы за талисман на удачу. – Но я полагаю, что именно этим ты занимаешься, когда каждую ночь отсиживаешься в своей библиотеке.

Улыбка пробилась сквозь мое неспокойное настроение. – Проводишь много времени, представляя меня в библиотеке, не так ли?

– Только для того, чтобы созерцать, как печально твое существование.

– Говорит трудоголик, который большую часть ночей проводит в своем офисе. – Это было чудом, что его жена терпела его так долго. Алессандра была святой.

– Это хороший офис. – Включить. Выключить. Крошечный огонек вспыхнул к жизни только для того, чтобы быстро угаснуть от его руки. – Я был бы там прямо сейчас, если бы не твой звонок. Что такого срочного, что ты потребовал, чтобы я примчался сюда именно в понедельник, из всех ночей?

Я просил, а не требовал, но я не потрудился поправить его. Вместо этого я сунул ручку, книгу в мягкой обложке и блокнот в карман пальто и сразу перешел к делу.

– Мне сегодня позвонили.

Скучающее нетерпение Доминика исчезло, обнажив искру интриги.

– Так рано?

– Да. Пять кандидатов, включая меня. Голосование состоится через четыре месяца.

– Ты всегда знал, что это будет не коронация. – Доминик постучал по колесику зажигалки. – Но голосование – это формальность. Конечно, ты выиграешь.

В ответ я издал ни к чему не обязывающий звук.

Будучи старшим ребенком и предполагаемым наследником корпорации, я всю свою жизнь жил ожиданием того, что стану генеральным директором. Но предполагалось, что я приду к власти через пять-десять лет, а не через четыре месяца.

Новая волна дурного предчувствия прокатилась по моей груди.

Леонора Янг никогда бы добровольно не уступила власть так рано. Ей было всего пятьдесят восемь лет. Острая, здоровая, любимая советом директоров. Ее жизнь вращалась вокруг работы и приставаний ко мне по поводу замужества, но, несомненно, именно она в тот день по видеосвязи сообщила мне и еще четырем руководителям, что мы баллотируемся на должность генерального директора.

Никакого предупреждения, никаких подробностей, кроме даты и времени голосования.

Я рассеянно провел рукой по бокалу с джином и тоником, находя странное утешение в его плавных изгибах.

– Когда новость станет достоянием общественности? – Спросил Доминик.

– Завтра. – Это означало, что в течение следующих четырех месяцев все взгляды будут прикованы ко мне, ожидая, что я облажаюсь. Чего я никогда бы не сделал. У меня было слишком много контроля для этого.

Хотя технически кандидатов было пять, я мог потерять эту должность. Не только потому, что был молод, но и потому, что я был лучшим. Мой послужной список в качестве президента североамериканского подразделения говорил сам за себя. У него были самые высокие прибыли, наименьшие убытки и лучшие инновации, даже если некоторые члены правления не всегда соглашались с моими решениями.

Я не беспокоился об итогах голосования, но меня беспокоил выбор времени, превращая то, что должно было стать кульминацией карьеры, в мутный омут беспокойства.

Если Доминик и заметил мой приглушенный энтузиазм, он этого не показал.

– На рынке будет день поля. – Я практически мог видеть, как в его голове проносятся вычисления.

В прошлом я бы сначала позвонил Данте и выплеснул свои переживания на боксерский ринг, но с тех пор, как он женился, оттащить его от Вивиан на незапланированный поединок было сложнее, чем вырвать кость у собаки.

Наверное, это было к лучшему. Данте увидел бы прямо сквозь мою невозмутимую маску, в то время как Доминика интересовали только факты и цифры. Если это не сдвинуло рынки или не расширило его банковский счет, ему было плевать.

Я потянулся за своим напитком, пока он излагал свои прогнозы. Я как раз допил остатки джина, когда взрыв сочного, хриплого смеха привлек мое внимание.

Мой взгляд скользнул через плечо Доминика и остановился на Изабелле, которая болтала с наследницей косметического бизнеса в конце бара. Она сказала что-то, что заставило обычно сдержанную светскую львицу улыбнуться, и они склонили головы друг к другу, как лучшие подруги, сплетничающие за обедом. Время от времени Изабелла дико жестикулировала руками, и еще один из ее характерных смешков наполнял комнату.

Звук проникал в мою грудь, согревая ее сильнее, чем алкоголь, который она мне дала.

С ее пурпурно-черными волосами, озорной улыбкой и татуировкой, покрывающей внутреннюю сторону левого запястья, она выглядела так же неуместно, как бриллиант среди камней. Не потому, что она была барменом в зале, заполненном миллиардерами, а потому, что она сияла слишком ярко для мрачных традиционных рамок Вальгаллы.

Боюсь, у нас не подают светящийся в темноте джин с тоником.

Крошечная улыбка скользнула по моим губам, прежде чем я подавил ее.

Изабелла была смелой, импульсивной и обладала всем тем, чего я обычно избегал при знакомстве. Я ценил приличия; у нее их не было, о чем свидетельствовал ее очевидный фетиш – обсуждать секс в самых неподходящих местах.

И все же в ней было что-то такое, что притягивало меня, как сирена, зовущая моряка. Разрушительно, конечно, но так красиво, что это почти стоило бы того.

Почти.

– Данте знает? – Спросил Доминик. Он закончил свои рыночные прогнозы, из которых я слышал только половину, и теперь был занят, отвечая на электронные письма на своем телефоне. Этот человек работал дольше, чем кто-либо другой из моих знакомых.

– Пока нет. – Я наблюдал, как Изабелла оторвалась от наследницы и порылась в кассе. – Это вечер свидания с Вивиан. Он ясно дал понять, что никто не должен прерывать его, если только они не умирают – и только в том случае, если все остальные люди в их списке контактов заняты чем-то другим.

– Типично.

– Хм, – рассеянно согласился я.

Изабелла закончила свою работу у кассы, что-то сказала другому бармену и исчезла в задней комнате. Ее смена, должно быть, закончилась.

Что-то дрогнуло у меня в животе. Как я ни старался, я не мог спутать это ни с чем иным, кроме разочарования.

Я успешно держался на расстоянии от Изабеллы почти год, и я был достаточно сведущ в греческой мифологии, чтобы понимать ужасные судьбы, которые ожидали моряков, привлеченных песнями сирен. Последнее, что я должен был сделать, это последовать за ней. И все же.

– Клубничный джин с тоником. За мой счет. Ты выглядишь так, будто тебе не помешает тонизирующее средство.

Черт возьми.

– Прошу прощения, что прерываю вечер, но я только что вспомнил, что у меня есть срочное дело, о котором я должен позаботиться. – Я встал и снял пальто с крючка под прилавком. – Может быть, мы продолжим наш разговор позже? Сегодняшние напитки за мой счет.

– Конечно. Всякий раз, когда ты будешь свободен, – сказал Доминик, звуча невозмутимо из-за моего внезапного ухода. Он не поднял глаз, когда я закрыл наши счета. – Удачи с завтрашним объявлением.

Рассеянные щелчки его зажигалки преследовали меня на полпути через комнату, пока нарастающий шум бара не поглотил их. Затем я оказался в коридоре, дверь за мной закрылась, и единственным звуком был мягкий звук моих шагов.

Я не был уверен, что буду делать, когда догоню Изабеллу. Несмотря на наших общих знакомых – ее лучшая подруга Вивиан была женой Данте, – мы сами не были друзьями. Но новость о генеральном директоре выбила меня из колеи, как и ее неожиданный, но продуманный подарок.

Я не привык к тому, что люди предлагают мне что-то, не ожидая ничего взамен.

Печальная улыбка тронула мои губы. Что это сказало о моей жизни, когда простая бесплатная выпивка от случайной знакомой стала изюминкой моего вечера?

Я поднялся по лестнице на второй этаж, мое сердцебиение было ровным, несмотря на тихий голос, призывающий меня развернуться и бежать в противоположном направлении.

Я действовал, основываясь на предчувствии. Возможно, Изабеллы там не было, и у меня, конечно, не было никакого права искать ее, если бы она была, но моя обычная сдержанность ослабла под более настоятельным желанием отвлечься. Мне нужно было что-то сделать с этим мучительным желанием, и если я не мог понять, что происходит с моей матерью, то мне нужно было понять, что происходит со мной. Что такого было в Изабелле, что держало меня в плену? Сегодня вечером, возможно, на этот вопрос будет легче ответить.

Моя мать заверила меня, что с ней все в порядке во время нашей беседы по телефону после конференции. Она не была больна, не умирала и не подвергалась шантажу; она просто была готова к переменам.

Если бы это был кто-то другой, я бы принял ее слова за чистую монету, но моя мать ничего не делала по прихоти. Это шло вразрез с самой ее природой. Я также не думал, что она лжет; я знал ее достаточно хорошо, чтобы распознать ее подсказки, и она не показала ни одной во время нашего разговора.

Разочарование нахмурило мой лоб. Что-то не сходилось.

Если дело было не в ее здоровье или шантаже, то в чем еще это могло быть? Разногласия с правлением? Необходимость снять напряжение после десятилетий руководства многомиллиардной корпорацией? Инопланетянин, захвативший ее тело?

Я был так поглощен своими размышлениями, что не замечал тихих звуков пианино, разносящихся по залу, пока не встал прямо перед источником.

В конце концов, она была здесь.

Мое сердцебиение один раз ускорилось, так легко и быстро, что я едва заметил это беспокойство. Моя хмурость рассеялась, сменившись любопытством, затем удивлением, когда вихрь заметок встал на свои места и щелкнуло узнавание.

Она играла «Hammerklavier» Бетховена, одно из самых сложных произведений, когда-либо написанных для фортепиано. И она играла хорошо.

Холодный прилив шока выбил дыхание из моих легких.

Я редко слышал, чтобы «Hammerklavier» играли с заданной скоростью, и ошеломляющее осознание того, что Изабелла может превзойти даже опытных профессионалов, разрушило все сомнения, которые у меня могли быть по поводу ее поиска.

Я должен был увидеть это своими глазами.

После недолгого колебания я взялся за дверную ручку, повернул и шагнул внутрь.

ГЛАВА 3

Фортепианный зал был таким же величественным, как и любой другой в клубе, с роскошными портьерами, каскадом ниспадающими до пола из богатого бархата, и золотыми бра, мягко светящимися на фоне темно-розовых стен. Гордый Steinway grand стоял в центре сцены, его отполированные черные изгибы отливали серебром в лучах лунного света.