Текст книги "Король гордости (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Я: Опоздаю на несколько минут, но пусть они составят первоначальный антикризисный план. Финансы, юриспруденция, все. Мне нужны основные моменты, когда я приеду.

Элисон: Считайте, что это сделано.

Изабелла все еще разглагольствовала о путешествиях Лео, когда я снова поднял глаза.

Восхождение на гору Килиманджаро. Прыжки с тарзанки с водопада Виктория. Плавание через пролив Дрейка в Антарктиду.

Был ли он писателем или гребаным Индианой Джонсом?

Безошибочная ревность терзала меня изнутри. Она никогда не улыбалась мне так, как улыбалась ему, и я не мог не задаться вопросом, позволила бы она ему поцеловать себя так, как я почти это сделал.

Я не должен был оставлять ее в библиотеке. Мое чувство самосохранения и приличия сработало в последнюю минуту, но впервые в жизни я пожалел, что этого не произошло.

Наконец, я больше не мог этого выносить. Мой рот открылся прежде, чем мой мозг смог остановить меня.

– В эту субботу состоится большое событие. Это VIP открытие нового пиано-бара в Meatpacking District, – сказал я, когда Изабелла сделала паузу, чтобы перевести дух. – У меня есть дополнительный билет, если ты заинтересована в том, чтобы присутствовать.

Это был не поход на Эверест, но это было эксклюзивное мероприятие. Лео был не единственным, кто умел веселиться.

– О. – Она моргнула, явно застигнутая врасплох, учитывая, чем закончилось наше последнее общение. Прошло три недели с тех пор, как я оставил ее в библиотеке, даже не попрощавшись. Это был не самый лучший момент для меня, но у нее был способ вытянуть из меня как лучшее, так и худшее. – Эм, спасибо за приглашение, но мне нужно работать.

– Хина Танака – это вступительный акт. – Я сделал ставку на надежду, что Изабелла узнает, кто она такая. Хина была одной из лучших пианисток в мире, и она уже много лет не выступала в Соединенных Штатах.

– О. – На этот раз лицо Изабеллы озарилось возбуждением. – Ну, я думаю, что смогу найти кого-нибудь, кто меня прикроет.

– Прошу прощения, но у меня только два билета, – сказал я Лео с натянутой вежливой улыбкой. – В противном случае, я бы тоже предложил тебе приглашение.

– Не беспокойся, – легко сказал он. – В любом случае, я не большой любитель фортепиано. – Он взглянул на свои часы. – У меня встреча со своим агентом через полчаса, так что мне нужно бежать, но было приятно познакомиться с тобой. Изабелла, я пришлю тебе подписанный экземпляр «Баночки с ядом», когда вернусь домой.

– Он немного самодовольен, не так ли? – Я сказал после того, как Лео ушел. – Все это хвастовство о его путешествиях.

Изабелла бросила на меня странный взгляд.

– Лео? Он один из самых приземленных людей, которых я когда-либо встречала.

– Да, хорошо, вы познакомились только сегодня. Откуда ты знаешь, что твоя оценка его характера точна?

Она скрестила руки на груди.

– Ты заболел? Потому что ты ведешь себя очень странно.

Она не ошиблась. Я вел себя как невоспитанный хам, но я не мог остановиться. Вид того, как она смеялась и так легко разговаривала с Лео, пробудил во мне худшие порывы пещерного человека.

– Я не болен. Я.. – Я взял себя в руки и сделал глубокий, успокаивающий вдох. – Опаздываю на встречу. Но пришли мне свой адрес, и я заеду за тобой в семь в субботу.

– В этом нет необходимости. Я могу встретиться с тобой в клубе. – Изабелла сделала паузу. – Ты же не собираешься оставить меня там, не попрощавшись, верно?

Румянец опалил мои щеки при косвенном упоминании о том, что произошло в секретной комнате.

– Нет.

– И это не свидание?

– Конечно, нет.

Это была просто дружеская встреча двух знакомых в заранее определенное время и в определенном месте.

Я коротко попрощался и позвонил Элисон по пути обратно в офис.

– Я буду там через двадцать минут, – сказал я. – Тем временем, пожалуйста, перенеси мой ужин с Расселом на субботу. Скажи ему, что возникла личная чрезвычайная ситуация.

Я должен был пригласить главного операционного директора нашей компании на свидание в эти выходные, но планы изменились.

– Конечно. Все в порядке?

– Да, все хорошо, но я передумал насчет открытия пиано-бара. Ответь на приглашение «да» для меня и плюс один. Спасибо.

Я повесил трубку. Мне следовало бы провести мозговой штурм стратегий по преодолению кризиса с цифровым потоком, но, пока такси мчалось к центру Манхэттена, я не мог остановить свой разум от быстрой перемотки к выходным – или мой пульс от учащенного стука в предвкушении совершенно невинного, на сто процентов платонического не свидания.

ГЛАВА 13

Пиано-бар занимал скрытый подвал в стиле «спикизи» в Meatpacking District, расположенный между кофейней и модным бутиком, где продавались рваные джинсы по восемьсот долларов за штуку.

Два вышибалы размером с горы отсеивали приглашения. За ними узкий лестничный пролет вел в роскошный зал, который выглядел как нечто из Чикаго 1920-х годов, с открытыми кирпичными стенами, хрустальными люстрами и красными бархатными кабинками, расположенными вокруг столов, за которыми сидели хорошо одетые гости на высоких каблуках в элегантной дизайнерской вечерней одежде. Внушительная пятиъярусная стена с алкоголем занимала один конец помещения, в то время как сцена с роялем занимала другой.

Это было потрясающе, эксклюзивно и напоминало о более лихих временах.

А еще это было невероятно, умопомрачительно скучно.

Я подавила зевок, когда на сцену вышел другой пианист. Вечер начался достаточно многообещающе с ослепительного выступления Хины, которая открыла шоу пораньше, чтобы успеть на свой рейс в Японию – очевидно, она согласилась выступить в последнюю минуту в качестве одолжения владельцу клуба, – но оставшиеся часы тянулись с каждой мучительной секундой.

Мне нравилось играть на фортепиано, но я не хотела просиживать сет за сетом классической музыки. Мне нужно было действовать.

Я допила остаток своего напитка и взглянул на Кая, который наблюдал за шоу с внимательным выражением лица. Его профиль состоял из чистых линий и скульптурных скул, классически красивый, напоминающий о прокуренных джазовых залах и старом шанхайском гламуре.

Угольно-черный сшитый костюм с широкими плечами, накрахмаленная белая рубашка на фоне загорелой кожи, тонкий, дорогой аромат одеколона.

Тепло и виски разлились у меня в животе. Мое тело напряглось от раздражающего восхищения, когда я наклонилась, задерживая дыхание, чтобы не вдыхать этот восхитительный аромат больше, чем необходимо. Я была убеждена, что он приправил свой одеколон наркотиками.

– Сколько еще песен осталось? – Прошептала я. Я бы умерла, если бы их было больше двух.

– Пять. – Кай не отрывал глаз от сцены.

Пять? Холодное смятение погасило тепло.

Я даже не должна была быть здесь. Тесса согласилась подменить меня сегодня вечером, но я ненавидела просить людей об одолжениях в последнюю минуту. Плюс, добровольно согласиться на ночную прогулку с Каем Янгом? Чистое безумие, особенно после нашего почти поцелуя и его внезапного ухода.

После этого я не видела его три недели и была уверена, что он избегал меня. Это не остановило мое сердце от трепета, когда я увидела его в центре города на днях, и не помешало шепоту удовлетворения пробежать по мне из-за его очевидной неприязни к Лео.

Возможно, мне это показалось, но я могла бы поклясться, что он ревновал.

Эта мысль вызвала странный трепет у меня под кожей.

– Тебе нравятся выступления? Кроме Хины, – поправила я. – Будь честен.

Кай, наконец, взглянул в мою сторону. Нас разделяла вся ширина стола, но воздействие его внимания все еще проникало в мое тело, наполняя каждый дюйм неприятным теплом.

Я скрещивала и разгибала ноги, странно затаив дыхание. Я умирала от желания выпить текилы, но все мысли об алкоголе улетучились, когда его взгляд опустился на мое обнаженное бедро. Разрез моего платья распахнулся, и моя кожа горела под его темным, непостижимым пристальным взглядом.

Шум из остальной части бара стих, как будто кто-то уменьшил громкость радио. Потребовалось невероятное количество силы воли, чтобы не сдвинуть ногу, чтобы еще больше подставить бедро его теплу... Или прикрыться, чтобы у меня не возникло соблазна сделать какую-нибудь глупость.

Например, согласиться на свидание в пиано-баре, когда ты поклялась держаться от него подальше? – раздражающий голос в моей голове насмехался.

Заткнись.

У меня была дурная привычка отказываться от данных самой себе обещаний. Это был не самый лучший атрибут, но я владела им, хотя мне не особенно нравилось, когда меня обзывали по этому поводу.

Текущая соната закончилась, сопровождаемая волной вежливых аплодисментов.

Кай поднял свой пристальный взгляд, чтобы снова встретиться с моим. Последовал медленно распространяющийся ожог, скользнувший по моим бедрам, талии, груди и шее, прежде чем остановиться на щеках. На мне было одно из самых облегающих платьев в моей коллекции – маленькое бордовое бархатное платье, которое я купила в бутике Looking Glass, – но с таким же успехом я могла бы отправиться в поход по Сахаре в длинной парке.

На моей груди и лбу выступили капельки пота. Хорошо, что я не заказала эту порцию текилы, иначе я могла бы вспылить прямо здесь, в середине – Фортепианного концерта №1 Чайковского.

Что-то промелькнуло в глазах Кая.

– Выступления прекрасны, – сказал он в ответ на мой давно забытый вопрос. Его нейтральный тон ничего не выдавал, но когда он снова посмотрел вперед, я уловила быстрый взгляд, брошенный им на часы.

Крошечное движение вывело меня из ступора.

– О Боже мой, – выдохнула я, забыв обо всей опрометчивой похоти. – Тебе скучно.

Обычно я бы обиделась, потому что привет, я была отличной компанией, но мы почти не разговаривали весь вечер. Его скука не имела ко мне никакого отношения (я надеялась), а все было связано с двумя часами отупляющей классической музыки.

Рот Кая сжался в прямую линию.

– Я не такой. Это восхитительно.

– Ты такой лжец. – Смех вырвался из моего горла, вызвав осуждающие взгляды за соседним столом, но я проигнорировала их. – Ты только что проверил время.

– Проверка времени не имеет прямой зависимости от скуки.

– Да, это так. – Я проверила время не менее дюжины раз с тех пор, как закончилось выступление Хины. Кто мог бы винить меня? Никаких танцев, никаких разговоров, никаких просьб о песнях. Ради Бога, я могла бы с таким же успехом быть в церкви. – Признай это. Тебе это не доставляет удовольствия.

– Я не буду делать ничего подобного. – Кай сделал паузу, затем добавил: – Кроме того, представления почти закончились. Мы можем пойти куда-нибудь потом, если ты хочешь.

Это было самое большее признание, которое я могла бы от него добиться. Мужчины и их гордость. Они скорее умрут, чем признают, что были неправы. Между тем, я бы умерла, если бы мне пришлось потратить еще минуту на прослушивание заунывной песни без текста.

– Почему бы нам сейчас не пойти куда-нибудь еще? – Предложила я. – Ночь только началась, и ты показал мне свой Нью-Йорк. Позволь мне показать тебе свой.

Между его бровями пролегла морщинка.

– Вряд ли это мой Нью-Йорк, и было бы невежливо уезжать рано.

– Нет, этого бы не произошло. Мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы засвидетельствовать наше почтение. – Я толкнула его колено своим. Его плечи заметно напряглись под резкими линиями костюма. – Давай же. Поживи немного, Янг. Я обещаю, что это тебя не убьет.

– Нет, но ты могла бы, – пробормотал он.

Я промолчала, позволив своим щенячьим глазам говорить за меня. Это были те же глаза, которые спасли меня от неприятностей, когда я в подростковом возрасте играла в переодевания с маминой одеждой и случайно порвала ее любимое платье. Она наказала меня всего на две недели, а не на всю оставшуюся жизнь.

После минуты молчания Кай устало вздохнул.

– Что ты имела в виду?

Мое невинное, умоляющее выражение лица растаяло в усмешке.

Успех! Изабелла – один, Кай – ноль.

Я пролистала свой мысленный календарь событий в поисках подходящего места, чтобы взять его. Ночной клуб был слишком общим, секс-подземелье – слишком диким. Какое место могло бы вывести его из зоны комфорта.

Мой разум с визгом остановился на определенном еженедельном собрании за много миль отсюда. Мой брат познакомил меня с этим, и чем больше я думала об этом, тем совершеннее это было.

Моя ухмылка стала шире. Спасибо тебе, Феликс.

– Это сюрприз, – сказала я, уклоняясь от вопроса Кая. – Ты доверяешь мне? – Я уже выскользнула из кабинки и направлялась к выходу, и моя кровь бурлила от возбуждения.

Я не могла дождаться, когда выйду отсюда и увижу лицо Кая, когда я приведу его на место.

– Не особенно. – Но он последовал за мной, на его лице отразилось подозрение. Кай протянул служащему наш входной билет на пальто. Она вернулась меньше чем через минуту с моим лоскутным плащом – одной из моих ценных находок по доброй воле; я купила изделие из натуральной кожи меньше чем за двадцать пять баксов – и сшитым на заказ «Деламонте» Кая. – Эта деятельность никоим образом не является незаконной, не так ли?

– Конечно, нет. – Я оскорбленно прижала руку к груди. – Я оскорблена, что ты вообще спрашиваешь. Когда я участвую в незаконной деятельности, то делаю это сама. Я достаточно умна, чтобы не привлекать сообщников.

Еще один, еще более усталый вздох.

– Прекрасно. – Кай накинул свое пальто. – Но если это связано со светящимся в темноте чем-нибудь еще, я ухожу.

ГЛАВА 14

Сорок минут спустя наше такси подъехало к остановке в промышленных недрах Бушвика.

– Нет, – решительно сказал Кай, уставившись на здание перед нами. Треснувшие окна блестели в лунном свете, а граффити превратили фасад из красного камня в буйство красок, карикатур и ругательств. Было темно, если не считать ряда огней, горевших на верхнем этаже. – Это похоже на место, где серийные убийцы прячут тела своих жертв.

– А ты говоришь, что я слушаю слишком много «настоящих преступлений». – Я выскользнула с заднего сиденья и подавила усмешку, когда Кай с болезненным выражением лица расплатился с нашим водителем. Он мог жаловаться сколько угодно, но он был здесь и не собирался уезжать, иначе попросил бы водителя отвезти его домой. – Обещаю, что, когда я проверяла в последний раз, там не было никаких трупов. Но это было больше месяца назад, так что я не могу гарантировать, что с тех пор ничего не изменилось.

– Если бы я знал, что ты такая фанатка комедий, я бы вместо этого привел тебя в Comedy Cellar.

– Это было недальновидно с твоей стороны, но, возможно, в следующий раз, – язвительно заметила я, подразумевая, что следующий раз обязательно будет

Мое глупое, перегруженное гормонами сердце заколотилось от такой перспективы.

Мы с Каем еще не обсуждали наш почти поцелуй. Через три недели то, что произошло в библиотеке, казалось лихорадочным сном, продуктом истощения и фантазий, просачивающихся в реальную жизнь. Глядя на него сейчас, такого строгого и правильного в своем пальто за четыре тысячи долларов, было трудно представить, что он когда-нибудь вот так потеряет контроль.

– Возможно. – Кай уставился на черную металлическую входную дверь склада, как будто она была заражена холерой. Кто-то нарисовал на нем три гигантские сиськи из баллончика вместе со словом «Titz» флуоресцентно желтым цветом. – Как очаровательно.

– Так и есть. – Я пожала плечами, подавив свое разочарование из-за отсутствия реакции на мое замечание в следующий раз, и набрала код безопасности на клавиатуре. Секунду спустя дверь с жужжанием открылась. – Ты знаешь, что они говорят. Третья грудь это очарование.

Кай кашлянул в кулак. Если бы не знала лучше, я могла бы поклясться, что он скрывал смех.

Дверь с лязгом закрылась за нами. Мы прошли по тускло освещенному коридору и поднялись на лифте на верхний этаж, где на табурете у входа сидела женщина с голубыми косичками и черной помадой на губах. В здании не было комнат; каждый этаж состоял из одного гигантского помещения, похожего на чердак, и она выглядела необычайно маленькой на фоне похожей на пещеру обстановки.

Она подняла взгляд от своего альбома для рисования достаточно надолго, чтобы проверить наши удостоверения личности и мою членскую карточку, прежде чем помахать нам рукой, проходя мимо.

Студия была пуста, если не считать женщины в дверях и тощего блондина с козлиной бородкой, втирающего синюю краску в свой торс, как будто это детское масло. Наверное, все были внизу, но я хотела успокоить Кая, прежде чем бросить его в самое пекло.

Он остановился у края брезента, покрывавшего серый бетонный пол. Посреди комнаты стояла временная деревянная стена, увешанная белыми плавающими холстами и наполненными краской воздушными шариками, подвешенными на кнопках. Съемные язычки фиксировали полотна на месте. Рядом со стеной на барной тележке стояли стаканы для питья, несколько бутылок прозрачного алкоголя и банка, до краев наполненная сложенными листками бумаги.

Взгляд Кая переместился с воздушных шариков на барную стойку к блондину – художнику, который теперь делал растяжки для йоги на своем углу брезента. Неплохое зрелище, учитывая, что на нем не было ничего, кроме краски и пары свободно висящих шорт.

Слабая гримаса пробежала по лицу Кая, когда блондин принял убийственную позу богомола.

– Изабелла.

– Да. – Радостно сказала я.

– К чему именно ты нас привела?

– Творческое сообщество! Это похоже на одно из тех заведений, где рисуют и вином, только лучше. – Я указала на стену, где яркие следы краски змеились по нескольким холстам и капали на брезент. – Ты когда-нибудь смотрел «Дневники принцессы»? С Энн Хэтуэй? Там есть сцена с Мией и ее мамой после того, как она узнает, что она на самом деле принцесса...

Он уставился на меня.

– Не бери в голову. Дело в том, что это очень похоже на то, что они сделали в фильме. Твоя цель проткнуть эти шарики дротиком, чтобы краска пролилась на холст и создала абстрактное произведение искусства. Если ты промахнешься, тебе придется взять листок бумаги из этой банки и правдиво ответить на вопрос или сделать глоток Специального самогона Вайолет. Вайолет – владелица студии, – пояснила я. – Ее самогон это не шутка. В последний раз, когда кто-то сделал более трех выстрелов, они закончили тем, что пронеслись через Бушвик и распевали национальный гимн во всю глотку. Были арестован за непристойное обнажение, но лучший друг дочери их босса внес за него залог, потому что у них был роман...

– Изабелла, – снова сказал Кай.

– Хмм?

– Ненужная деталь.

Достаточно справедливо. Не все находили сексуальную жизнь случайных жителей Нью-Йорка такой интересной, как я. Может быть, потому, что они занимались сексом, а не ограничивались тем, что слышали об этом от друзей и незнакомцев.

К его чести, Кай не сразу повернулся и не вышел за дверь из-за перспективы всю ночь метать дротики в воздушные шары. Вместо этого он отвел взгляд от художника-йога, снял пальто и повесил его на ближайший стул.

Раздражающий укол облегчения пробежал по мне. Мне должно быть все равно, останется он или нет. Мне не очень нравилось его общество.

Я накинула свое пальто поверх его и сняла два халата с крючков на стене справа от нас.

– Как ты узнала об этом месте? – Кай закатал рукава и принял халат, который я ему протянула.

Я бросила взгляд на его предплечья. Загорелый, мускулистый, с сексуальными прожилками вен и легкой копной темных волос…

Электрическая дрожь пробежала по моему позвоночнику, прежде чем я отвела взгляд. Новая Изабелла не пускает слюни на предплечья случайных мужчин. Независимо от того, насколько они горячие.

Кай приподнял бровь, и я запоздало вспомнила, что он задал вопрос.

– Мой брат Феликс рассказал мне об этом. – Я сняла туфли на каблуках и застегнула халат, все это время не отрывая взгляда от полотен. Так было безопаснее. – Он художник, и ему нравится приходить сюда, когда он чувствует себя застрявшим. Он говорит, что пребывание в окружении других креативщиков в обстановке низких ставок помогает высвободить идеи. – Метод Феликса по расклеиванию у меня никогда не срабатывал, но мне нравилось, насколько забавным было это упражнение. Иногда я ставила другого человека в пару для вопросов; в других случаях я довольствовалась простым метанием дротиков. – Он живет в Лос-Анджелесе, но часто посещает Нью-Йорк и знает все подземные заведения.

– Художник. Писатель. Творческая семья. – Тепло Кая коснулось моего бока, когда он подошел ко мне. Даже в уродливом черном халате он выглядел аристократично, как принц среди простолюдинов.

Он взял дротик с ближайшего подноса и протянул его мне.

Я осторожно взяла его. Наши руки не соприкасались, но мою ладонь покалывало, как и у них.

– Это только я и Феликс, сказала я. – Остальные мои братья не увлекаются искусством. Габриэль, самый старший, управляет нашим семейным бизнесом. Ромеро – инженер, а Мигель преподает политологию в Беркли. – Кривая улыбка. – Многие азиатские семьи подталкивают своих детей к юриспруденции, медицине или инженерному делу, но мои родители были за то, чтобы мы делали то, что хотели, пока это не является незаконным или неэтичным. Habulin mo ang iyong mga pangarap. Следуй за мечтой. Наш семейный девиз.

Я опустила часть о том, что мы должны достичь упомянутых мечтаний к тридцати годам из-за определенного письменного пункта. Это был способ моих родителей убедиться, что мы не будем перескакивать от страсти к увлечению из-за того, что не могли определиться. Так, как было у меня последние, о, десять лет.

Если мы не встанем на карьерный путь к тридцати, то…

Я проглотила комок беспокойства в горле. Все будет хорошо. У меня было время. Если и было что-то, что мотивировало меня больше, чем перспектива денег, славы и успеха, так это шанс доказать, что мой брат неправ.

– Это ты. – Спросил Кай.

– Что?

– В погоне за своей мечтой.

Конечно. Ответ вертелся у меня на кончике языка, но что-то помешало мне произнести это вслух.

Мои глаза встретились с глазами Кая на один понимающий такт, прежде чем я отвела взгляд. Мое сердце бешено колотилось в грудной клетке, но я изо всех сил старалась не обращать на это внимания. Вместо этого я сосредоточилась на воздушном шаре, прицелилась и метнула дротик так сильно, как только могла. Он безвредно отскочил от дерева.

Я вздохнула. Типично. Я приходила сюда месяцами, и только дважды достигла своей цели.

– Выбирай ты. – Я указала на банку с бумагой. – Я слишком занята, погрязая в недостатке координации рук и глаз.

Мигель и Габриэль унаследовали все спортивные гены в семье. Это было так несправедливо.

Во взгляде Кая вспыхнуло веселье, но он не стал спорить, проосто вытащил полоску из банки и развернул ее.

– Чего ты больше всего боишься?

Это был общий вопрос с множеством общих ответов – клоуны, потеря большего количества людей, которых я любила, одиночество. Все то, что не давало мне спать допоздна, особенно после того, как я посмотрела Это. Но ответ, который слетел с моих губ, не имел ничего общего с клоунами – убийцами или моей одинокой смертью на какой-нибудь запутанной дороге.

– Жизнь без цели. – Смущение залило мои щеки. Ответ прозвучал так банально, как если бы первокурсник колледжа ляпнул что-нибудь на уроке философии, но это не делало его менее правдивым.

– Это не конкретный страх, вроде падения на рельсы метро или падения кондиционера на голову, – сказала я, назвав два самых распространенных беспокойства жителей Нью-Йорка. Слабый изгиб коснулся губ Кая. – Но я не знаю. Мысль о смерти, ничего не достигнув, это ... – Угнетает. Душит. Ужасает. – Напряженно. Особенно в таком городе, как Нью-Йорк, понимаешь? Кажется, все здесь знают, что они делают или, по крайней мере, чего они хотят делать. Они живут ради какой-то цели, а не ради выживания.

Я не могла сформулировать, почему это меня так сильно беспокоило. Просто знала, что иногда я просматривала социальные сети, охваченная завистью ко всем этим объявлениям о вовлечении, продвижении по службе и вставке других важных изменений в жизни. Я не завидовала счастью моих друзей; я была по-настоящему взволнована, когда Вивиан вышла замуж и когда Слоан заполучила крупного клиента. Но мне хотелось, чтобы у меня было чем поделиться, кроме шуток и сплетен. Что-то существенное, что поглощало бы мои мысли по ночам и прогоняло беспокойную, аморфную тревогу, которая мучила меня всякий раз, когда я слишком долго оставалась одна.

Изгиб рта Кая разгладился.

– У тебя действительно есть цель, – сказал он. Вместо того, чтобы казаться раздраженным моей бессвязностью, Кай говорил со знакомой уверенностью. – Ты закончишь это. Это для того, чтобы поделиться своими историями.

Это было то, чего я хотела. Но если бы это было моей настоящей целью, разве у меня не получилось бы лучше?

Я подавила свою неуверенность. Я поделилась достаточно своей беспорядочной внутренней тревогой за ночь и не хотела проводить свою субботу, погрязая в жалости к себе.

– Ты прав. В любом случае… – Я оторвала взгляд и снова сосредоточился на холстах. – Хватит скучных разговоров об экзистенциальном кризисе. Твоя очередь.

Тепло взгляда Кая коснулось моего лица на дополнительную секунду, прежде чем он повернулся вперед. Я умирала от желания задать ему вопрос, но, конечно же, его стрела полетела прямо и верно. Он пробил один из воздушных шаров с точностью ракеты с лазерным наведением, как и его следующий бросок, и еще один после этого. Полчаса спустя я пропустила все свои броски, в то время как он не пропустил ни одного.

– Это невозможно. – Я с недоверием уставилась на забрызганную краской стену. – Ты жульничаешь!

Кай приподнял темную бровь.

– Как можно жульничать в дартс?

Я открыла рот, потом закрыла его, поставленная в тупик. Будь он проклят. Почему он должен был так выглядеть и быть хорош во всем, что он делал? У Бога действительно были любимчики.

– Если бы знала, я бы сама попал в цель, – проворчала я. – Прекрасно. Давай включим его, раз уж ты явно какая-то нечеловеческая машина для метания дротиков. – Я указала на воздушные шарики. – Если я сделаю следующий бросок, ты должен будешь ответить на вопрос. Это несправедливо, что ты знаешь все эти вещи обо мне, когда я почти ничего не знаю о тебе.

Он элегантно пожал плечами.

– Кажется справедливым.

Я вытащила еще один дротик из коробки и, прищурившись, уставилась на стену. Я могу это сделать. Насколько сильным может быть удар по одному крошечному воздушному шарику?

Глубоко вздохнула, прицелилась и метнула... И наблюдала, как дротик с глухим стуком упал на землю, не задев ни единого дюйма дерева, холста или латекса.

Черт возьми. Мои плечи поникли. Даже не близко.

– Я начинаю думать, что ты специально промахиваешься, – сказал Кай, в его голосе звучало веселье.

Я нахмурилась

– Не все из нас одарены... – Мой голос затих, когда он шагнул мне за спину, достаточно близко, чтобы мои волосы коснулись его груди и мое сердцебиение дрогнуло. – Что ты делаешь? – спросила я.

– Учу тебя, как бросать, чтобы мы не закончили вечер со счетом двенадцать и ноль. – Свежий ветерок его голоса скользнул по моей шее. – Уверенные победы вообще трудно назвать победами.

Студия была такой большой, что в ней царил холод, несмотря на перегруженный радиатор в углу, но тепло тела Кая прогнало его до последней капли.

– Это не соревнование.

– Все это соревнование. – Кай положил руки мне на бедра и повернул мое тело так, чтобы я стояла по диагонали к стене. – Это стандартная позиция. Так легче расположить свой центр тяжести и прицелиться. – Он потянулся рядом с нами за дротиком и вложил его мне в руку, накрыв своей ладонью, чтобы он мог направлять мою руку вверх. Моя спина прижалась к его груди, и по моему позвоночнику пробежали мурашки мучительного осознания. – Ты же не хочешь сжимать дротик слишком сильно. Слишком сильное давление нарушит его равновесие...

Обычно я не обращала внимания на технические объяснения, но, к моему удивлению, спокойные, уверенные инструкции Кая сработали через некоторое время. Может быть, все дело было в акценте. Это сделало все лучше.

– Готова? – Это слово задело чувствительное местечко у меня над ухом.

Мои руки покрылись гусиной кожей. Я кивнула.

Кай убрал свою руку с моей, но продолжал слегка касаться моей спины, пока я отводила правую руку назад, прицеливалась и стреляла.

Ближе…

Ярко-синяя краска вырвалась из воздушного шарика и разлилась по пустому холсту.

Я уставилась на это, мой мозг был слишком ошеломлен, чтобы осознать, что произошло.

Неужели я только что…

– О Боже мой, – выдохнула я. Первые уколы осознания появились у меня в животе. – Я сделала это. Я сделала это!

Я взвизгнула, ликование пересилило мой шок. Не раздумывая, я повернулась и обвила руками шею Кая, мою грудь распирало от гордости. Попадание в цель при броске дротика было небольшим достижением, но каким-то образом это ощущалось больше. Это было доказательством того, что при небольшом руководстве и поддержке я могла бы достичь, казалось бы, невозможного.

Это было немного, но после стольких неудач и заблокированных путей я бы воспользовалась любой поддержкой, которую могла бы получить.

– Осторожнее, или это мы будем теми, кто покроется краской. – Кай рассмеялся. Его руки поднялись вокруг моей талии, поддерживая меня. От волнения я чуть не сбила нас с ног. – Так в чем же вопрос?

– Хмм. – Спросила я, все еще находясь под кайфом от своей победы. Даже окруженный акрилом, он приятно пах. Сколько бы он ни заплатил за свой фирменный аромат – оно того стоило.

– Вопрос, который ты хотела задать мне теперь, когда попала в цель, – подсказал он.

Правильно. Мои зубы впились в нижнюю губу. Я разрывалась между мгновенным удовлетворением и тем, чтобы не торопясь придумать что-нибудь хорошее. Расспросы о его страхах или самом неловком моменте казались упущенной возможностью копнуть глубже.

– Могу я оставить этот вопрос на потом?

– Это противоречит правилам, которые ты изложила ранее.

– Это были не правила, а руководящие принципы. Кроме того... – Я сверкнула озорной улыбкой. – Правила созданы для того, чтобы их нарушать.

– Почему я не удивлен, слыша, как ты это говоришь? – Кай вздохнул. – Прекрасно. Один вопрос на твой выбор, который будет решен позже.

– Спасибо тебе. – Я просияла. – Видишь? Не все черно-белое. Для тебя еще есть надежда.

– Приятно это знать. Я уже начал беспокоиться, – сухо сказал он.

Мои руки все еще были вокруг его шеи, а его руки все еще на моей талии. Мой первоначальный всплеск возбуждения прошел, и мое дыхание замедлилось, чтобы соответствовать его.

Наши улыбки постепенно угасли, когда в его глазах зажглась искра чего-то другого, кроме веселья. Воздух осел вокруг нас, насыщенный электричеством, и я почувствовала пьянящее желание встать на цыпочки и..