Текст книги "Падение Рима"

Автор книги: Аммиан Марцеллин

Соавторы: Приск Паннийский,Владимир Афиногенов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

3

1. И вот гунны, пройдя через земли аланов, которые граничат с гревтунгами и обычно называются танаитами, произвели у них страшное истребление и опустошение, а с уцелевшими заключили союз и присоединили их к себе. При их содействии они смело прорвались внезапным нападением в обширные и плодородные земли Эрменриха, весьма воинственного царя, которого страшились соседние народы, из-за его многочисленных и разнообразных военных подвигов. 2. Поражённый силой этой внезапной бури, Эрменрих в течение долгого времени старался дать им решительный отпор и отбиться от них; но так как молва всё более усиливала ужас надвинувшихся бедствий, то он положил конец страху перед великими опасностями добровольной смертью. 3. Витимир, избранный после его кончины царём, оказывал некоторое время сопротивление аланам, опираясь на другое племя гуннов, которых он за деньги привлёк в союз с собою. Но после многих понесённых нм поражений он пал в битве, побеждённый силой оружия. От имени его малолетнего сына приняли управление Алафей и Сафрак, вожди опытные и известные твёрдость духа; но тяжкие обстоятельства сломили их и, потеряв надежду дать отпор, они осторожно отступили и перешли к реке Данастию, которая протекает по обширным равнинам между Истром и Борисфеном[150]150
  Днестр.


[Закрыть]. 4. Когда слухи об этих неожиданных событиях дошли до Атанариха, правителя тервингов, против которого недавно, как я об этом рассказывал, выступал в поход Валент, чтобы наказать за помощь, оказанную Прокопию, он решил попытаться оказать сопротивление и развернуть все свои силы, если и на него будет сделано нападение, как на остальных. 5. Он разбил большой лагерь на берегах Данастия в удобной местности поблизости от степей гревтунгов, и в то же время выслал на 20 миль вперёд Мундериха (который был впоследствии командиром пограничной полосы в Аравии) с Лагариманом и другими старейшинами, поручив им высматривать приближение врага, пока он сам беспрепятственно занимался приготовлениями к битве. 6. Но дело вышло совсем не так, как он рассчитывал. Гунны со свойственной им догадливостью заподозрили, что главные силы находятся дальше. Они обошли тех, кого увидели, и, когда те спокойно расположились на ночлег, сами при свете лупы, рассеявшей мрак ночи, перешли через реку вброд и избрали наилучший образ действий. Опасаясь, чтобы передовой вестник не испугал стоявших дальше, они ринулись быстрым натиском на Атанариха.

7. Ошеломлённый первым ударом, Атанарих, потеряв кое-кого из своих, вынужден был искать убежища в крутых горах. От неожиданности этого события и ещё большего страха перед будущим, он стал воздвигай, высокие стены от берегов Гераза (Прута) до Дуная поблизости от области тайфалов. Он полагал, что, быстро и основательно соорудив это прикрытие, он обеспечит себе полную безопасность и спокойствие. 8. Пока работа велась со всей энергией, гунны теснили его быстрым наступлением и могли бы совершенно погубить его своим появлением, если бы не оставили этого дела вследствие затруднительного положения, в которое их поставило обилие добычи.

Между тем среди остальных готских племён широко распространилась молва о том, что неведомый дотоле род людей, поднявшись с далёкого конца земли, словно снежный вихрь на высоких горах, рушит и сокрушает всё, что попадается навстречу. Большая часть племён, которая оставила Атанариха вследствие недостатка в жизненных припасах, стала искать место для жительства подальше от всякого слуха о варварах. После продолжительных совещаний о том, какое место избрать для поселения, они решили, что наиболее подходящим для них убежищем будет Фракия; в пользу этого говорили два соображения: во-первых, эта страна имеет богатейшие пастбища и, во-вторых, она отделена мощным течением Истра от пространств, которые уже открыты для перунов чужеземного Марса. То же самое решение как бы на общем совете приняли и остальные.

4

1. И вот под предводительством Алавива готы заняли берега Дуная и отправили посольство к Валенту со смиренной просьбой принять их; они обещали, что будут вести себя спокойно и поставлять вспомогательные отряды, если того потребуют обстоятельства. 2. Пока происходили эти события за пределами империи, расходились грозные слухи о том, что среди северных пародов совершаются новые движения в необычайных размерах, и шла молва, что на всём пространстве от маркоманов и квадов до самого Понта множество неведомых варварских народов, будучи изгнано из своих обиталищ внезапным натиском, подошло к Истру с жёнами и детьми. 3. Сперва это известие принято было нашими с пренебрежением по той причине, что в тех пределах вследствие отдалённости театра военных действий привыкли получать известия, что войны или закончены, или по крайней мере на время успокоены. 4. Но когда дело стало выясняться в его истине и слухи были подтверждены прибытием посольства варваров, которое настойчиво просило о принятии бездомного народа на правый берег реки, приняли это скорее с радостью, чем со страхом. Поднаторевшие в своём деле льстецы преувеличенно превозносили счастье императора, которое предоставляло ему совсем неожиданно (только рекрутов из отдалённейших земель, так что он может получить непобедимое войско, соединив свои и чужие силы, и государственная казна получит огромные доходы из военной подати, которая из года в год платилась провинциями. 5. С этой надеждой отправлены были разные лица, чтобы устроить переправу диких полчищ. Принимались тщательные меры для того, чтобы не был оставлен никто из этих будущих разрушителей римского государства, пусть даже он был поражён смертельной болезнью. Получив от императора разрешение перейти через Дунай и занять местности во Фракии, переправлялись они целыми толпами днём и ночью на кораблях, лодках, выдолбленных стволах деревьев. А так как река эта – самая опасная из всех и уровень воды был выше обычного вследствие частых дождей, то много народа утонуло, как те, кто при крайней переполненности судов слишком решительно плыли против течения, так и те, кто бросался вплавь.

6. Так прилагали все старания навести гибель на римский мир. Хорошо известно, что злосчастные устроители переправы варваров часто пытались определить их численность, но оставили это после многих безуспешных попыток.

«Кто хотел бы это узнать, – говоря словами знаменитого поэта, – тот справляется о ливийском песке, сколько песчинок поднимает зефир».

7. Вспомним древние свидетельства о вступлении мидийских полчищ в Грецию; переправившись через Геллеспонт, пытались строить проход, искусно прорыв гору, и были подвергнуты перечислению у Дориска не поголовно, а толпами, что потомство единодушно признало сказкой. 8. Но после того, как бесчисленные толпы варваров рассеялись по провинциям и, распространяясь по широкому простору, заняли все местности и заполнили все горные хребты, – это событие нового времени подтвердило верность древнего сообщения.

Первыми были приняты Алавив и Фритигерн, император приказал выдать им пока провиант и предоставить земли для обработки. 9. В то время, как открыты были запоры на нашей границе и варвары выбрасывали на нас толпы вооружённых людей, как Этна отвергает свой пылающий пепел, и трудное положение государства требовало прославленных военными успехами командиров, именно тогда, словно по вмешательству разгневанного божества, во главе военных сил стояли как на подбор люди с запятнанным именем. На первом месте были Лупицин и Максим, первый – комит во Фракии, второй – командир, вызывавший к себе ненависть, оба они могли соперничать между собою в неосмотрительности. 10. Их зловредное корыстолюбие было причиной всех бед. Оставляя в стороне другое проступки, которые названные командиры или другое не при их попустительстве позволили себе самым позорным образом в отношении переходивших к нам иноземцев, ничем до этого не провинившихся, я расскажу об одном столь же постыдном, сколь и неслыханном деянии, которое не могло бы быть признано извинительным, далее в глазах судей, замешанных в этом деле. 11. Пока варвары, переведённые на нашу сторону.

терпели голод, эти опозорившие себя командиры завели постыдный торг: за каждую собаку, которых набирало их ненасытное корыстолюбие, они брали по одному рабу, и среди взятых уведены были даже сыновья старейшин.

12. Между тем приблизился к берегам истра и Витерик, царь гревтунгов, вместе с Алафеем и Сафраком, которые были его опекунами, а также Фарнобий. Спешно отправив посольство, царь просил императора оказать ему столь же радушный приём. 13. Послы получили отказ, как того, казалось, требовали государственные интересы; и гревтунги находились в тревожной нерешительности относительно того, что им предпринять. Атанарих, боясь получить такой же отказ, отступил в отдалённые местности: он помнил, что некогда презрительно отнёсся к Валету во время переговоров и заставил императора заключить мир на середине реки, ссылаясь на то, что заклятие не позволяет ему вступить на римскую почву. Опасаясь, что неудовольствие против него остаюсь до сих пор, он двинулся со всем своим народом в область Кавкаланда, местность, недоступную из-за высоких, поросших лесом гор, вытеснив оттуда сарматов.

5

1. А тервинги, принятые до этого в пределы империи, всё ещё скитались возле берегов Дуная, так как их угнетало двойное затруднение вследствие подлого поведения командиров: они не получаш провианта, и их намеренно задерживали ради позорного торга.

2. Когда они это поняли, то стати горячо говорить, что они примут свои меры для отвращения бедствий, причиняемых их предательством; и Лупицин, опасаясь возможного бунта, подошёл к ним с военной силой и побуждал их скорее выступать.

   3. Этим удобным моментом воспользовались гревтунги: они заметили, что солдаты заняты были в другом месте и что переплывавшие с одного берега на другой суда, которые препятствовали их переходу, остаются в бездействии, они сколотили кое-как лодки и переправились и разбили свой лагерь вдалеке от Фритнгерна.

   4. Фритигерн с прирождённой ему предусмотрительностью старался обеспечить себя на всякий возможный случай в будущем, чтобы и императору выказать повиновение, и с могущественными царями быть в союзе; он медленно продвигался вперёд и небольшими переходами подошёл, наконец, к Маркианополю. Тут случилось ещё одно тяжкое событие, которое воспламенило факелы Фурий, загоревшиеся на гибель государства. 5. Лупицин пригласил на пир Алавива и Фритигерна; полчища варваров он держал вдалеке от стен города, выставив против них вооружённые караулы, хотя те настойчиво просили разрешить им входить в город для покупки необходимых припасов, ссылаясь на то, что они теперь уже подчинены римской власти и являются мирными людьми. Между горожанами и варварами, которых не пускали в город, произошла большая перебранка, и дело дошло до схватки. Рассвирепевшие варвары, узнав, что несколько их земляков захвачено, перебили отряд солдат и обобрали убитых. 6. Секретным образом был об этом оповещён Лупицин, когда он возлежал за роскошным столом среди шума увеселений, полупьяный и полусонный. Предугадывая исход дела, он приказал перебить всех оруженосцев, которые, как почётная стража и ради охраны своих вождей, выстроились перед дворцом. 7. Томившиеся за стенами готы с возмущением восприняли это известие, толпа стала прибывать и в озлобленных криках грозила отомстить за то, что, как они думали, захвачены их цари. Находчивый Фритигерн, опасаясь быть задержанным вместе с остальными в качестве заложников, закричал, что дело примет опасный оборот, если не будет позволено ему вместе с товарищами выйти, чтобы успокоить народ, который взбунтовался, предполагая, что вожди его убиты под предлогом любезного приёма. Получив разрешение, все они вошли и приняты были с торжеством и криками радости; вскочив на коней, они умчались, чтобы начать повсюду военные действия. 8. Когда молва, зловредная питательница слухов, распространила об этом весть, весь народ тервингов загорелся жаждой боя. Среди многих зловещих предвестий грядущих великих опасностей они подняли, по своему обучаю, знамёна, раздались грозно звучащие трубные сигналы, стали рыскать грабительские отряды, предавая грабежу и огню селения и производя страшные опустошения, где бы ни представилась такая возможность.

   9. Лупицин с большой поспешностью собрал войска против них и выступил, действуя скорее наобум, чем по обдуманному плану. В девяти милях от города он остановился в готовности принять бой. Увидев это, варвары бросились на беспечные отряды наших и, прижав к груди щиты, поражали копьями и мечами всякого, кто был на их пути. В кровавом ожесточённом бою пала большая часть воинов, потеряны были знамёна, пали офицеры за исключением злосчастного командира, который думал, пока другие сражались, только о том, как бы ему спастись бегством, и во весь опор поскакал в город. После этого враги оделись в римские доспехи и стали бродить повсюду, не встречая никакого сопротивления.

   10. Так как наше повествование после изложения различного рода событий дошло до этого пункта, то я обращаюсь с просьбой к тем, кто будет это читать – если будут когда-нибудь такие, – не требовать от меня подробного изложения отдельных фактов и обозначения числа погибших, чего никоим образом невозможно с точностью установить. Я считаю достаточным описать важнейшие события, не допуская ни малейшего искажения истины ложью, так как историческому повествованию подобает полное беспристрастие. Люди, не сведующие в истории древних времён, говорят, будто на государство никогда не опускался такой беспросветный мрак бедствий; но они ошибаются, поражённые ужасом недавно пережитых несчастий. Если обратиться к давним векам или даже и к более к нам близким, то окажется, что такие же и столь же печальные потрясения случались не один раз. 12. Так, Италию наводнили внезапно тевтоны с кимврами, явившиеся с отдалённых берегов океана. Но после страшных поражений, нанесённых римскому государству, они были побеждены в решительных сражениях славными вождями и в конечном своём истреблении изведали в жестоких бедствиях, сколь бессильна оказывается дикая военная мощь перед разумом. 13. Точно так же во время правления Марка (Аврелия) сплотились единодушно против нас различные племена и после страшного бранного шума, после разрушения взятых и разграбленных городов... лишь малая часть их уцелела. 14. Вскоре, однако, после этих страшных несчастий дела пришли в прежнее состояние благодаря тому обстоятельству, что наши предки не знати ещё заразы распущенной жизни, не видали роскоши стола, не гонялись за постыдным прибытком; но все люди, как высокого, так и низкого положения, с полным единодушием стремились к славной смерти за отечество, как в тихую спокойную пристань.

15. Полчища скифских народов прорвались на двух тысячах судах через Боспор, прошли по берегам Пропонтиды и произвели жестокие опустошения на море и на суше, но, потеряв большую часть своих, вернулись назад. 16. В сражениях с варварами пали императоры Деции, отец и сын; подверглись осаде города Памфилин, опустошено было много островов, вся Македония была охвачена пламенем, в течение долгого времени была в осаде Фессалоника, а также Кизик, взят был Анхиал и в то же время Никополь, который построил император Траян, как свидетельство победы над даками. 17. После многих жестоких поражений с той и другой стороны разрушен был Филиппополь, причём – если верно сообщение историков – убито было в стенах города сто тысяч человек. Пришлые враги свободно бродили по Эпиру, Фессалии и всей Греции; верховная власть была предоставлена славному полководцу Клавдию, но он пал смертью героя, и прогнал их уже Аврелиан, человек дельный и строгий мститель за злодейства. После этого в течение продолжительного времени варвары держали себя спокойно и ничего не предпринимали, если не считать того, что изредка в течение последующего времени их грабительские отряды совершали губительные набеги на соседние с их землёй местности. Но буду продолжать изложение с того момента, на котором я остановился.

6

1. В ту пору, когда вести, проходившие одна за другой, сообщили повсюду об этих событиях, готские князья Сферид и Колия, которые были приняты вместе со своими земляками задолго до того и получили разрешение зимовать в Адрианополе, отнеслись ко всему происшедшему с полным равнодушием, ставя выше всего свою собственную безопасность. 2. Неожиданно был им доставлен императорский приказ, повелевавший перейти на Геллеспонт. Они без малейшей дерзости попросили выдать им путевые деньги и провиант и разрешить двухдневную отсрочку. Начальник города, который был сердит на них за разграбление его пригородного имения, воспринял это враждебно и вооружил на их гибель всю чернь вместе с фабричными рабочими, которых там очень много, и, приказав трубачам играть боевой сигнал, грозил всем им смертью, если они не выступят немедленно, как было им приказано. 3. Поражённые этим неожиданным бедствием и устрашённые напором горожан, скорее стремительным, нежели обдуманным, готы застыли на месте; на них сыпались поношения и брань, в них попадали стрелы, и, раздражённые этим до крайности, они решились на открытый бунт. Перебив множество вырвавшихся вперёд в дерзком задоре, остальных они обратили в бегство и перебили различным оружием. Затем они вооружились снятым с убитых римским оружием и, когда поблизости появился Фритигерн, соединились с ним как покорные его союзники и стали теснить город бедствием осады. Долго они продолжали это трудное дело, совершали приступы то здесь, то там, иные, совершавшие подвиги выдающейся отваги, гибли неотомщённые, многих убивали стрелы и камни, метаемые из пращей. 4. Тогда Фритигерн, видя, что не умеющие вести осаду люди терпят понапрасну такие потери, посоветовал уйти, не доведя дело до конца, оставив там достаточный отряд. Он говорил, что находится в мире со стенами, и давал совет приняться за опустошение богатых областей, не подвергаясь при этом никакой опасности, так как не было ещё никакой охраны.

   3. Одобрив этот план царя, который, как они знали, будет деятельным сотрудником и в задуманном деле, они рассеялись по всему берегу Фракии и шли осторожно вперёд, причём сдавшиеся сами римлянам, их земляки, или пленники указывали им богатые селения, особенно те, где можно было найти изобильный провиант. Не говоря уже о врождённой дерзости, большой помощью являлось для них то, что каждый день присоединялось к ним множество земляков из тех, кого продали в рабство купцы, или тех, что в первые дни перехода на римскую землю, мучимые голодом, продавали себя за глоток скверного вина или за жалкий кусок хлеба. 6. К ним присоединилось много рабочих с золотых приисков, которые не могли вынести тяжести налогов; они были приняты с единодушным согласием всех и сослужили большую службу блуждавшим по незнакомым местностям готам, которым они указывали скрытые хлебные склады, места убежища жителей и тайники. 7. Только самые недоступные или лежавшие далеко в стороне места остались не задетыми при их передвижениях. Не разбирали они в своих убийствах ни пола, ни возраста и всё предавали на своём пути страшным пожарам; отрывая от груди матери младенцев и убивая их, брали в плен матерей, забирали вдов, зарезав на их глазах мужей, через трупы отцов тащили подростков и юношей, уводили, наконец, и много стариков, кричавших, что они достаточно уж пожили на свете. Лишив их имущества и красивых жён, скручивали они им руки за спиной и, не дав оплакать пепел родного дома, уводили на чужбину.

7

1. С глубокой скорбью воспринял эти вести император Валент, и различные тревоги терзали его сердце. Немедленно он отправил в Персию магистра конницы Виктора, чтобы тот, из-за затруднений настоящего, заключил соглашение относительно Армении; сам он собирался немедленно выступить из Антиохии, чтобы отправиться в Константинополь, а впереди себя послал Профутура и Траяна, оба эти командира были о себе высокого мнения, но не годились для войны. 2. Прибыв на место назначения, где им надлежало измотать силы варваров в мелких стычках и засадах, они приняли неподходящий и опасный план: решили противопоставить расходившимся в их дикой храбрости варварам приведённые из Армении легионы, которые, хотя и были не раз с успехом проверены в боевых трудах, не могли, однако, равняться силами с несчётными полчищами варваров, которые заняли хребты крутых гор и равнины. 3. Эти легионы ещё не испытали, что может совершить неукротимая ярость в сочетании с отчаянием. Вытеснив врага за обрывистые склоны Гема, они заняли крутые горные проходы, чтобы, отрезав варварам всякий выход, взять их измором, а самим дождаться здесь полководца Фригерида, который подходил с паннонскими и трансальпийскими вспомогательными силами: по просьбе Валента, ему приказал двинуться в поход Грациан, чтобы оказать помощь находящимся в крайней опасности. 4. За ним поспешил во Фракию Рихомер, бывший в ту пору комитом доместиков, который, по приказу того же Грациана, выступил из Галлии. Он вёл с собою несколько когорт, которые, однако, были таковыми только по названию, так как большая часть людей дезертировала по совету, – как ходили слухи, – Меробавда, опасавшегося, чтобы лишённая охраны Галлия не подверглась опустошению с того берега Рейна. 5. Но так как подагра задержала Фригерида, или, впрочем, – как сочинили зложелательные его завистники – он воспользовался болезнью, как предлогом, чтобы не участвовать в жестоких сечах, то Рихомер принял на себя с общего согласия главное командование и присоединился к Профутуру и Траяну, которые стояли близ города Салиций[151]151
  Город и провинции Scythia (Добруджа) к северу от Том (Кюстендже).


[Закрыть]. На небольшом расстоянии оттуда несчётные полчища варваров, оградив себя в виде круга огромным количеством телег, стояли как бы за стенами и наслаждались в полном спокойствии своей богатой добычей.

   4. И вот, в надежде на перемены к лучшему, римские вожди, готовые, если представится случай, отважиться на славное дело, внимательно наблюдали за действиями готов.

Их план был таков: если готы будут переходить на другое место, как это случалось весьма часто, напасть на них с тыла, в уверенности, что им удастся перебить множество народа и отнять большую часть добычи. 7. Поняв это сами или получив об этом известие от перебежчиков, благодаря которым ничто не оставалось в тайне, варвары долго оставались на одном и том же месте. Но они испытывали страх перед противопоставленной им армией, которая, как они предполагали, была усилена ещё другими войсками. Поэтому они призвали к себе обычным в них зовом рассеянные повсюду грабительские шайки, которые, получив приказ старейшин, тотчас же, словно горящие маллеолы, вернулись с быстротой птичьего полёта в табор – карраго, как они это называют, – и придали огня своим соплеменникам для более крупных предприятий. 8. Теперь уже обе стороны были в бранном напряжении, которое стихало лишь на время. Когда вернулись те, которые до этого покинули лагерь в силу крайней необходимости, вся масса, всё ещё теснившаяся в пределах табора, страшно бушевала и в диком воодушевлении рвалась испытать крайние опасности, против чего не возражали и бывшие здесь главари племени. Но так как день уже склонялся к вечеру и приближавшаяся ночь задерживала их против воли и, к их огорчению, в покое, то они на досуге подкрепились пищей, но провели ночь без сна. 9. Римляне, узнав об этом, сами не отходили ко сну: враг и бешеные его предводители нагоняли на них страх, как бешеные животные. Исход представлялся, правда, сомнительным, так как числом римлян было меньше; но благодаря справедливости своего дела они бесстрашно ждали, что он будет для них благоприятен. 10. Едва забрезжил следующий день, как на той и другой стороне раздался трубный сигнал к началу боя, и варвары, принеся по своему обычаю клятву, сделали попытку занять холмистые места, чтобы оттуда по склонам налетать, как катящееся колесо, с большим напором на противника. Увидев это, наши солдаты поспешили каждый к своему манипулу, встали в строй, и никто не оставался в стороне, не выдвигался вперёд, покидая своё место в строю.

   9. И вот, когда боевые линии на той и на другой стороне, осторожно выступая вперёд, встали неподвижно на месте, бойцы оглядывали друг друга, бросая взгляды злобы и ожесточения. Римляне подняли по всей линии боевой клич, который становился всё громче и громче – он называется варварским словом «баррит» – и возбуждали тем свои мощные силы, а варвары грубыми голосами возглашали славу предков, и среди этого шума разноязычных голосов завязывались лёгкие схватки. 12. И вот уже, поражая друг друга издали веррутами и другим метательным оружием, грозно сошлись враги для рукопашного боя и, сдвинув щиты в форме черепахи, сошлись нога к ноге с противником. Варвары, лёгкие и подвижные в своём строю, метали в наших огромные обожжённые палицы, поражал в грудь кинжалами наиболее упорно сопротивлявшихся и прорвали левое крыло. Сильный отряд из резерва храбро двинувшийся с близкого места, оказал поддержку в ту пору, когда смерть уже висела над спинами людей. 13. Битва становилась всё кровопролитнее. Люди похрабрее бросались на скучившихся, их встречали мечи и отовсюду летевшие градом стрелы; тут и там преследовали бегущих, поражая мощными ударами в затылки и спины, точно так же в других местах рассекали поджилки упавшим, которых сковывал страх. 14. Всё поле битвы покрылось телами убитых; среди них лежали полуживые, тщетно цеплявшиеся за надежду сохранить жизнь, одни – пронзённые свинцом из пращи, другие – окованной железом стрелой, у некоторых были рассечены головы пополам, и две половины свешивались на оба плеча, являя ужасающее зрелище. 15. Не истомившись ещё в упорном бою, обе стороны взаимно напирали друг на друга с равными шансами; крепость тела не сдавалась, пока возбуждение бодрило силы духа. Склонявшийся к вечеру день прекратил смертоубийственную брань: не соблюдая никакого порядка, все расходились куда кто мог, и уцелевшие в унынии вернулись в свои палатки. 16. Некоторые из павших, люди высших рангов, были преданы погребению, насколько позволяли это условия места и времени; хищные птицы, привыкшие в ту пору кормиться трупами, сожрали тела остальных, о чём свидетельствуют и до сих пор белеющие костями поля. Известно, впрочем, что римляне, значительно уступавшие числом несметным полчищам варваров, с которыми они сражались, понесли тяжёлый урон, но нанесли также жестокие потери варварам.