Текст книги "Пепел Черных Роз (СИ)"

Автор книги: Альтаф Гюльахмедов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Я и есть Уратэн, – ответил Торкел, изо всех сил пытаясь придти в себя, как можно быстрее стать прежним рассудительным Торкелом, до того как неосторожные слова новобранца Наина не привели его опять в состояние безумия боя.

– У нас уратэн – значит безумный, без головы, не думающий что с ним будет!..

– Заткнись, – только и сказал Торкел и с силой потер виски – давно этого с ним не было, а ведь он даже не звал на помощь Уратэн – предка. Значит и вправду была критическая ситуация… но теперь страха как нет и теперь они пойдут поверху и пусть боги помогут той крысе, что прыгает там.

– Лезь на крышу! – глухо сказал он. Наин хотел что-то возразить, но, взглянув ему в глаза, тут же повернулся и, подпрыгнув, повис на прогнившей потолочной балке.

Крысу они не встретили, хотя шли почти в открытую, а потом недалеко впереди кто-то вскрикнул. Затем послышался шум осыпающихся камней.

– Кто-то из наших! – Торкел старался перекричать шум поднявшегося ветра, завывавшего в неисчислимых закоулках Города. Он подошел к тому месту, откуда только что донесся встревоживший его шум – черная дыра под ногами… с краев еще сыпется каменное крошево, частично окрашенное в кровавый цвет, видно упавший сильно поранил локти, прежде чем провалиться под землю. Торкел поскреб пальцем бурые пятна и принюхался. Металлический запах подтвердил его предположения – здесь только что пролилась кровь.

– Фафнер сказал не останавливаться, – Наин с сомнением заглянул в провал.

– Эй, вы, там, внизу… – не обращая внимания на его слова, Торкел склонился над узкой расщелиной. – Есть кто живой?

Они прислушались. Из пролома до них сначала донесся крик ужаса и боли, в точности воспроизведший тот звук, который и привлек их внимание. Потом раздался призыв о помощи.

– Хорг!!!

Карут ранен…

… кажется, ногу сломал!!!

Помогите нам…

Кто это?… – донеслось оттуда на два голоса, но они так были искажены болью и откровенным отчаянием, что они не признали в них знакомых. Курсанты также как и ветераны тренировались в составе групп – десятков и по большей части знали друг друга только в лицо. Орден воспитывал коллективизм и взаимовыручку, но был против сильного сближения бойцов, опасаясь групповщины и землячества.

– Что у вас там?! Мы спускаемся… сейчас! – Торкел начал спуск, на ощупь, отыскивая трещины в горной породе, за которые можно было бы зацепиться. Из пролома вновь донеслось.

– Помогите нам…

Карут ранен…

… кажется, ногу сломал!!!

Наин сплюнул в темноту. Ветер вернул ему плевок в лицо и он, вспомнив Хорга и Фавнера, утеревшись, последовал за другом.

– Карут ранен…

… кажется, ногу сломал!!!

Хорг!!! – голос не менял интонации.

– Да мы поняли уже!!! Ты-то как?! – Торкел спрыгнул на дно, рискуя сломать лодыжку, и огляделся.

– Кажется, ногу сломал!!!

– Что, и ты тоже?! – Наин уже спустился и стоял позади товарища, пытаясь в кромешной темноте высмотреть тех, что просили о помощи. – Торкел, я тебя не вижу…

– Эй, Карут, отзовись!!!

– Кто это?…

– …помогите нам…

– …кажется, ногу сломал!!!

– Да мы поняли, – рявкнул в темноту раздосадованный Наин, – Что ты твердишь одно и тоже?

Под ногами каменное крошево. Странно, но здесь было светлее, чем наверху. Свет то ли исходит от каменных стен, то ли гниющие корни растений испускают это слабое серебристое мерцание, а может, и сами камни светятся.

Торкел ощупал склизкие стены. Да, похоже, свет исходил от камней.

– Эй, где вы там? – позвал он. За спиной чертыхнулся Наин.

– Где вы там?… Где вы там?… там? – по нервам ударила издевательская интонация эха.

– У нас разве был Карут? – спросил Торкел.

– Нет, кажется, – шепотом ответил Наин. – Может прозвище? Карут это кажется «соловей» по кофальски.

– Наин! – Торкел спиной оттеснил друга, отходя назад, потому что…

Впереди, в тусклом мерцании фосфоресцирующего камня, возник силуэт – нечто похожее на вздыбившееся насекомое, ростом под самый свод пещеры. Глядит на людей маленькими черными глазками. Многосуставчатые лапы почти до земли… выступающие из-под верхнего подобия губы клыки – настоящее чудище.

– Во имя шести глаз Хорга!!! Это же людоглот – пересмешник!!! – прошептал Наин, когда его взгляд отыскал в тускло мерцающем свете факела исковерканные тела. – Он заманил нас, подражая голосам людей!!!

Глаза их метались по сторонам, выхватывая в полумраке детали интерьера пещеры людоеда, ниша в одном углу, в другом кучей свалены дурно пахнущие шкуры животных, а по всему дну пещеры рассыпаны кости и черепа, многие из которых напоминали человеческие.

Похоже, что их тщательно грызли, высасывая костный мозг, перед тем как выбросить… под ногами основательно хрустело…

– Пора подумать о Серых Стенах, – сказал Торкел и медленно попятился, отжимая Наина.

Чудовище вздыбилось, подняло лапы и издало скрежет. Стены пещеры затряслись от тяжёлой, неуклюжей поступи. Одним гигантским прыжком оно оказалось рядом. Торкел изо – всех сил нанес удар ногой в отвислое брюхо. Тварь издало писк… сбоку страшный удар зажатым в руке камнем в голову, в омерзительную голову – это подоспел Наин. Таким ударом он мог бы убить быка, но пересмешника, чьи черепные кости крепостью были подобны камню, это лишь ещё больше разъярило.

Пересмешник резко выпрямился во весь свой чудовищный рост и ударил тяжелой лапой Наина в грудь. Сила удара была такова, что человек, отлетев, словно пушинка, врезался в стену пещеры и рухнул, потеряв сознание.

Тем временем пересмешник, яростно ревя и роняя выбитые клыки, ринулся на Торкела. Человек увернулся от просвистевших рядом когтей и, кувыркнувшись, оказался у противника за спиной, прямо у тел попавших в засаду курсантов. Мельком взглянув на них, он мысленно содрогнулся. Светловолосая голова ближайшего из них была оторвана и соединялась с шеей лишь лоскутом кожи, живот как у одного, так и у второго был вспорот. Вставая, Торкел чуть не поскользнулся, угодив сапогом в выпавшие внутренности.

Пересмешники были редким, но очень опасным созданием природы – эта нечисть не была живой даже по сравнению с остальными представителями нелюдей. Не имея поживы продолжительное время, они впадали в некое подобие спячки и могли оставаться в этом состоянии как угодно долго, но лишь до той поры, пока не ощущали поблизости тепло живых существ могущих послужить им пищей… а пищей им служили и люди. Пересмешников перебили еще в давние времена и сохранились они только в очень труднодоступных районах, где подстерегали одиноких путников и подманивали их, подражая голосам людей…

…когтистая лапа просвистела в опасной близости от головы…

…удар ногой утонул в отвислом животе нечисти…

…коготь достал его и распорол куртку на груди…

…и все это время пересмешник, словно передразнивая, монотонно повторял:

– Кто вы?… Хорг… помогите нам…кто вы?…

…под руку подвернулся большой, с ослиную голову, валун и, размахнувшись, Торкел обеими руками швырнул его в голову зверя. Камень с хрустом врезался в голову чудовища, и оно рухнуло на землю. Юноша подскочил к нему и ударил еще. Он бил до тех пор, пока пересмешник не затих. Бил, пока голова зверя не превратилась в кровавое месиво.

– Ну, как?! А?! Как у тебя дела?! Как?!..кто вы?…помогите нам!!! – яростно кричал он, передразнивая пересмешника, и не замечая, что голова издохшей твари уже напоминала густую кашу.

– Торк, он уже мёртв, – голос друга, с трудом дорвавшись до его сознания, остановил Торкела.

Он, тяжело дыша, повернулся к Наину. Лица у обоих были в крови, а куртки были разодраны на полосы.

– Да, ты прав… наверное… – не удержавшись, Торкел с размаху ещё раз врезал людоглоту по голове, вернее, по тому, что от неё осталось. Затем пошёл прочь, нервно вытирая окровавленные руки о штанины…

– Я вспомнил, – тихо сказал Наин.

– Что? – обернулся Торкел.

– Карут… он был в предыдущем наборе – мне рассказывали о нем.

– А это кто?

– Это Брикс и Корди… по-моему…

* * *

Их занесло немного погодя в похожее на дом строение, и на третьем этаже его они увидели тело еще живого Павера с уже мертвым напарником. А над ними нового жителя Города.

Заметив их, оно поднялось на птичьи задние ноги, оторвавшись от своей отвратительной трапезы. Кусок темно-красного мяса вывалился у него из пасти и влажно плюхнулся на деревянный пол. По склизкой шкуре чудовища покрытой роговыми чешуйками прошла судорога.

Оно припало к полу и зарычало. Звук был такой, будто сотней мечей провели по поверхности камня. Чудовище заскребло по деревянному полу когтями процарапывая длинные бороздки. Потом стало раскачиваться из стороны в сторону в каком-то безумном танце. Длинный гибкий хвост приподнялся и щелкнул кончиком по стене… раз… потом второй.

Торкел за шиворот оттащил еще живого, но находящегося в беспамятстве Павера подальше от твари. Чудовище какое-то время внимательно наблюдало за ними черными бусинками глаз, не прекращая своего танца. Потом раскрыло крокодилью пасть и взвыло. Они застыли в ужасе. Такого звука никому из них слышать раньше не доводилось. Звериный по существу, он содержал столько чувств, что казалось, испустило его разумное существо. Скрежет, стон, ярость и радость были в нем. Ярость к тем, кто осмелился решить, что может отрывать его от еды. И радость оттого, что пришла новая пища. Пришла утолить Древний Голод.

Торкел медленно отходил, волоча за собой тело Павера, а Наин за его спиной простонал.

– Куда же теперь? Там же обрыв!

Взбежав по лестнице, они метнулись от чудовища вправо, и теперь оно оказалось между ними и выходом. А за их спинами находилась дверь на давно обрушившийся балкон.

Павер вдруг зашевелился и стал дергать руками и ногами. Потом, приоткрыв залитый кровью глаз, вполне внятно сказал, что «надо прыгать».

Торкел швырнул его тело назад к Наину и, приказав: «Прыгайте!» – сделал пугающий жест в сторону чудища, потом топнул ногой. Чудовище, приняв вызов, вздыбилось и, завизжав, тоже ударило передними лапами в пол. Прогнившие доски прогнулись и содрогнулись.

Торкел завизжал, передразнивая зверя.

Чудовище в неистовстве завертелось, разнося все вокруг.

Комната содрогнулась. Несущие деревянные балки накренились, дрогнули и поддались. Середина истлевшего, давно прогнившего пола прогнулась. Торкел подпрыгнул, втягивая тварь в ритуал схватки, и оно, довольно завизжав, тоже прыгнуло. И тут пол провалился, не выдержав нагрузки. С грохотом треснули и переломились балки, доски, ломающиеся с сухим треском, встали частоколом, взвилась многолетняя пыль, и пол рухнул, не выдержав веса чудовища, унося в пролом и его самого, и остатки его еды. Позади раздался радостный возглас Наина.

Но радоваться было преждевременно.

Успев уцепиться за край балки, оно ловко подтянуло тело и встало на узкий карниз оставшийся после обрушения настила. Торкел тоже избегнул падения вниз и довольно неловко упал на край стены.

– Куда?!! – заорал снаружи Наин и раздался звук рухнувшего с высоты тела. Видно отчаявшийся Павер решил спрыгнуть вниз без помощи Наина.

Торкел ударил чудовище ногой в голову, ощутив подошвой сапога, крепость пластин, защищающих череп его, и оно чуть не сорвалось вниз. Человек же перебросил тело через край стены и теперь висел на одной руке не в силах подтянуться и без всякого желания совершить безумный прыжок вниз. По всей видимости, удачно приземлившийся Наин, кричал ему снизу, что подстрахует его, но Торкел все никак не мог решиться.

Через мгновение он услышал глухое рычание и обнаружил, что чудовище тоже перебралось через стену и висит теперь на стене неподалеку от него.

Тварь обнажила клыки, словно улыбаясь.

Наин что-то кричал снизу, стоя рядом с телом сорвавшегося до него Павера.

Стала неметь рука, на которой в буквальном смысле слова висела его судьба, и тогда он тоже решил прыгнуть.

* * *

Им повезло, что неведомая тварь не последовала за спрыгнувшим Торкелом. Некоторое время оно тоскливо выло, вися на стене и разглядывая людей стоящих внизу, и все щупало лапой нечто находившееся в воздухе, а затем ловко поднялось на остатки крыши и спрыгнуло внутрь. Впечатление было такое, будто невидимая стена не позволила чудовищу выбраться из здания. Им некогда было размышлять над причинами такого странного поведения. Теперь у них на руках был израненный Павер, а им предстоял еще долгий путь.

Потом снова был долгий мучительный переход до Сзреба. Переход, изобиловавший неожиданностями, ловушками и всё возрастающим физическим напряжением.

Они прыгали в кромешной тьме в ямы, не зная, ожидают ли их там, на дне заострённые деревянные колья.

Ускоряя шаг, они в любую секунду рисковали уткнуться грудью в загородки, утыканные копьями; а однажды пробежали мимо скелета, повисшего на высохшем дереве в петле – ловушке – на костях билась по ветру выгоревшая куртка новобранца.

Плато было кладбищем невезучих. Так же, как весь остальной мир был кладбищем для всех остальных. Задачей было лишь отдалить как можно больше момент гибели, и потому не было особой разницы в том, где лежать – здесь, или где-то на краю земли, просто нужно было быть быстрее, проворнее и сильнее.

Простая до прозрачности философия Ордена…

До реки их дошло, как и было обещано, меньше половины. И им запретили разыскивать, хоронить или оплакивать погибших. Это было страшным, очень страшным испытанием, после которого еще десятеро из прошедших испытание в тот же день покинули Цитадель, чтобы разнести по миру новые легенды о безжалостности Рыцарей Черной Розы.

Торкел и Наин появились на месте сбора последними. Торкел, вопреки приказу, нес на себе раненого в живот Павера, а Наин едва ковылял после встречи с певунами.

Фавнер встретил их молча и совершенно проигнорировал Павера. Торкел с Наином заняли свое место в поредевшем строю. Фавнер поглядел на солнце, уже оторвавшееся от горизонта, и скомандовал начало движения. На месте сбора остался северный патруль, с жалостью глядевший на них, но не сделавший и попытки помочь чем-нибудь, хотя один из раненных в беспамятстве орал умоляя дать ему воды.

Они пошли в обход Города, вдоль Сэреба и всю дорогу Торкелу пришлось тащить на себе Павера, которого Фавнер не пожелал замечать.

Стиснув зубы, Торкел шел из последних сил, изнемогая от усталости. К тому же, очнувшийся Павер, так и не сумевший научиться нормальному языку бормотал что-то на ужасной смеси кофальского и общеимперского и Торкел выслушивал, как – «лялюгра хотеть их съесть, а Ульрит умирать очень форосто».

Ульритом он называл Огрита и Торкел не хотел думать, что этот веселый балагур послужил кому-то пищей.

– Помолчал бы, – сказал он, задыхаясь от напряжения, и Павер согласно умолк.

Курсанты выглядели ужасно – кровоточащие раны, переломы, но удивительное дело – едва поднявшееся солнце пригрело их своими лучами, они оживились, ночные страхи и пережитый ужас словно растворились в солнечных лучах и, шедший посередине строя весельчак Тарус, затянул какую-то песню. Все подтянули ее и даже Фавнер, мерно покачивающийся в седле, шевелил губами, явно повторяя слова.

Торкел шел молча – ему не хватало воздуха, Павер был крупноват, и силы его уже были на пределе, но он все время ощущал на себе взгляд Наставника и ни за что не сознался бы в своей слабости.

На подходе к Цитадели Фавнер оставил их в карантинном лагере и поехал доложиться. Прибежавший давно заждавшийся Лекарь опрыскал их какой-то жидкостью и занялся ранами. Смотреть на него после ужасов Города было одно удовольствие, и Тарус даже обнял его на радостях.

Павера сняли со спины Торкела, и тут обнаружилось, что он не дышит. Его положили на расстеленный плащ и закрыли лицо тряпкой. Скорее всего, он умер в тот миг, когда Торкел попросил его замолчать.

Затем вернулся Фавнер, следуя за Вождем, и знаком подозвал к себе Торкела. Тот ожидал, что его ожидает разнос за Павера, но Вождь протянул руку к крестовику, висящему на ремне на плече Торкела. Приняв арбалет, он окинул Торкела с ног до головы ничего не выражающим взглядом и, развернувшись, вернулся в Цитадель. Лекарь догнал его, вручил Фавнеру бутыль с дезинфицирующей жидкостью и поспешил к курсантам.

Как оказалось, остальным группам повезло намного больше, чем Наину и Торкелу. Основной удар Города приняли на себе первые пары, утолив его голод, и следующие позднее вообще никого не встретили, и теперь с недоверием слушали живописания Наина о том, что с ними случилось.

Внимательно их выслушали только Вайст и Фавнер. Они понятливо кивнули, когда Наин рассказал о движущихся стенах – ухмыльнулись, услышав о крысе – помрачнели, когда Торкел пытался описать чудище на лестнице, недоверчиво выслушали о пересмешнике, а когда Торкел сказал о башне, где найден был крестовик, переглянулись и, не говоря ни слова, пошли к казармам.

Они уже удалились, когда Наин услышал, как Вайст сказал со странной интонацией.

– Вот ведь повезло дуралеям!

Фавнер потом сообщил им, что покойный Кременст тоже перед смертью все рассказывал о какой-то башне – гнезде волчков, но нашли то его совсем в другом месте – в восточной части Города, на одинокой скале, стоящим во весь рост и глядящим в небо. Не было в Городе никаких башен и не могло быть – сколько уж раз Фавнер там днем бывал.

Как оказалось, никогда еще Город не проявлял такой активности, и результаты проверки были настолько печальны, что по этому поводу был крупный спор между Вождем и Наставниками, не желающими тратить столько сил на подготовку новобранцев, которыми, как выразился Фавнер, кормят Город.

– Плохо готовите! – только и сказал Вождь, постукивая пальцем по столу, но позднее было решено, что отныне курсанты будут выходить на проверку с минимальным набором оружия.

– Я ему еле доказал, что Город уже не тот, что десять лет назад! – горячился обычно невозмутимый Фавнер. – Еще когда с Кременстом это приключилось! Ведь ясно было, что тут и с оружием то тяжело! А уж голыми руками!!!..

– Наставник, – спросил Торкел, – почему было приказано не подбирать раненых?

Фавнер искоса взглянул на него.

– Ты принес Павера?

– Да.

– Тебе было назначено наказание?

– Нет.

– Ну, вот и думай теперь.

– О чем?

– Эх, голова пастушья… сказано же – думай.

Фавнер ушел, а Трэз, оказавшийся поблизости и слышавший беседу, ухмыльнулся.

Торкел стукнул кулаком по колену.

– Ничего не понял.

– А чего тут не понять, – сказал Трэз. – За неисполнение приказа наказали бы, а поскольку никто никого не наказал – значит, это не приказ был, а так… пожелание. Скорее всего, это Фавнер сам и придумал, чтобы мы не задерживались, и побольше бы из нас вернулось целыми. Голод он ведь как – если добрался до кого, так не успокоится, пока не сожрет, значит остальным полегче выбраться, а вот если встрять между ним и едой… Мне ведь тоже ничего не сделали.

В отличие от многих, Трэзу тоже пришлось хлебнуть лиха. Он тоже решил идти поверху, но наткнулся на крыску и потерял напарника. Затем нашел истекающего кровью Лисца, и донес его до Сэреба, где тот и умер. Город не отпускал свои жертвы.

Сколько ни спрашивали они потом о происхождении Города у ветеранов, никто им ничего не сумел сообщить не сумел… или не захотел.

Вайст сказал только, что Город существовал всегда и сначала вроде бы Торнтгорн – первый Вождь хотел обосноваться там, но столкнулся со всевозможными ловушками и тварями, а потому отступил… в первый и последний раз в своей жизни.

– Что у вас, у степняков своих бед нет? – пробурчал он недовольно. – Вон у вас под боком Каменный Лес – жуть ваша! Мы как-то дошли туда.

– Зачем? – встрепенулся Торкел.

Вайст сообразив, что сболтнул лишнее, косо поглядел на Торкела.

– Да, гнались за одними там – неважно за кем!

Род Торкела кочевал на самом краю Каменного Леса, отчасти оттого, что там были самые хорошие пастбища, а отчасти, оттого, что мало кто рисковал приближаться к этим местам. Не Лес это был, поскольку не росло там ничего, даже трава кончалась у первых каменных деревьев.

И не деревья это были, а так – ерунда какая-то жуткая.

САХАЛАРЫ

Желая смерти другим, ты сам должен быть готов к ней.

Торнтгорн Основатель

Равнинники уничтожили западный патруль и, пройдя по северу до Сэреба, сожгли сторожевую башню поселения Северок. Северный патруль, охранявший выходы из Города, успел перед смертью сообщить о нападении, и поселение подготовилось к битве, но тут подкралась ночь, и сахалары решили разбить лагерь на окраине Города, затеяв танцы вокруг копий с насаженными на них головами шестерых патрульных.

В темноте разбуженное шумом и запахом крови воинство Города подтянулось к их стойбищу и…

В общем, они частично утолили Вечный Голод, а тут еще на их беду подоспели второй северный и первый восточный патрули, закрывая безопасный выход с плоскогорья.

Сахалары большей частью погибли, но так это дело не должно было кончиться!

Вождь решил отомстить и нацелил свои силы против главенствующего над сахаларами клана, тем более что практически в это же время был обнаружен труп Гвендила. Истерзанное тело изгнанника было подброшено на тракт, ведущий к Улгаку. О находке было сообщено проходящим мимо обозом и выехавшие на место происшествия разведчики подтвердили, что погибший – именно изгнанный орденец. Правда труп был обезглавлен, и на теле не имелось ни одной татуировки, но приметные шрамы, о которых знали сослуживцы, свидетельствовали о том, что это именно Гвендил.

Неизвестно рассказал ли что-нибудь перед смертью, несомненно, подвергнутый пыткам солдат, но рисковать было неразумно, к тому же убийство даже бывшего орденца и показательное его вывешивание на границе Ордена было прямым вызовом Цитадели. Сахалары сами напросились на неприятности.

Битва была жестокой, и Торкел запомнил ее на всю жизнь. Он впервые примерил доспехи ученика, и в тот же день они обагрились кровью.

Дело было поздней осенью, когда племена сахаларов уже откочевывали на юг.

Самый большой клан их У Керр, что означало Повелители Равнин, – сумел объединить еще несколько мелких родов и попытался противостоять Ордену. Их было много, и они надеялись, что рыцари не решатся атаковать их в открытом поле.

Они ошибались.

Две сотни закованных в чёрную броню рыцарей, среди которых были и Наин с Торкелом, совершив марш – бросок в конном строю, скрытно подобралась к обнаруженному лагерю кочевников. Разведка, правда, сообщила, что клан собрал под свои знамена огромную армию, но Вождь внимательно их выслушав, не изменил своего решения. Нерешаемых проблем нет, считал он, а победа над превосходящими силами еще больше поднимет авторитет Ордена. Торкел перепоручая своего коня резерву, выслушал новости и хотел высказаться по этому поводу, но вовремя заметил внимательный взгляд десятника и прикусил язык. Конечно, две сотни рыцарей выглядели жалкой кучкой по сравнению с многотысячной конницей сахаларов, и сражаться воины Равнин хотели и умели, но выражать свое недовольство решением командира было бы глупо. Он усмехнулся своей собственной глупости. Советовать Фавнеру и Вайсту!!! Как он вообще мог подумать, что многоопытнейшие рыцари не учли малейших нюансов предстоящего сражения.

Как оказалось, они учли почти все.

Командир отряда, Фафнер, решил атаковать на рассвете, дабы, как он выразился, не обесчестить имя Ордена тактически неправильно спланированной атакой и распределил направления ударов, расставив рыцарей редкой цепочкой по периметру лагеря, и тем самым, замкнув шеститысячный клан в кольцо.

С наступлением рассвета он подал команду, и его бойцы начали атаку. Сужая круг и расстреливая из арбалетов, бестолково мечущихся сахаларов, лишившихся из-за окружения своего самого большого преимущества – маневрирования в конном строю, они вскоре оказались в центре лагеря и устроили кровавую резню.

У сахаларов был один единственный шанс уйти от разгрома – собраться в кулак и пробить редкую цепочку рыцарей концентрированным ударом, но они упустили его из-за неразберихи, на что и рассчитывал Фавнер.

Арбалетные стрелы безжалостно уничтожали коней… в первую очередь коней, которых спешно пытались подвести к лагерю с ночного выгула. Конный дозор сахаларов был уничтожен, не успев даже поднять тревогу, и после этого началась резня. Каждый второй из атакующих рыцарей выдвинулся вперед, образовав внутреннюю окружность, и двинулся на кочевье под прикрытием арбалетов внешнего оцепления.

Торкел, впервые оказался в настоящем бою. Пару раз по его броне чиркнули стрелы, те самые страшные сахаларские стрелы, но он, в запале уже не обращая внимания на них, пробивался от шатра к шатру с мечом в одной руке и страшного вида секирой в другой. Вокруг стоял шум битвы: – крики сражающихся, лязг оружия, стоны раненых. Торкел ударил очередного противника по легкому шлему, раскроив ему череп, увернулся и отсёк сжимавшую меч руку следующего противника.

Потом в сумятице боя его внимание привлёк восседавший на коне сахалар, державший развевающееся знамя с родовым знаком У Керр – изображённой на синем фоне головой буйвола. Размахивая им, он указывал место, где сахалары должны были собраться в кулак. Если это произойдет и противник сосредоточит свои силы в одном месте, рыцарям придется отходить назад, и снова браться за арбалеты. Этого нельзя было допустить, поскольку скорострельность луков была значительно выше и стрелять воины Равнин умели.

Торкел, не обращая внимания на происходящее вокруг, ринулся к знаменосцу. Тот заметил бегущего на него и, перехватив древко, попытался проткнуть острым наконечником бунчука грудь Торкела. Рыцарь увернулся, выпустил секиру, которая повисла на предохранительном ремне, схватился за древко и рванул на себя. Сахалар упал, чудом избегнув копыт собственного коня. Когда он поднял глаза, то увидел черную исполинскую фигуру, нависшую над ним. Всадник попытался выхватить кинжал, но рыцарь прижал его ногой. Сахалар захрипел от тяжести. Торкел занес оружие, и тут поверженного врага закрыла собой смуглая девушка.

– Не убивай его!!! Я прошу тебя, не убивай!!!!.. умоляю!!! – девушка говорила на сахаларском.

Рука, уже занесенная для удара, замерла. Он посмотрел на деву. Смуглолицая, высокие брови, точеный подбородок, заплетенные особым образом рыжие волосы – знак того, что девушка собирается выйти замуж… наверняка, первая красавица в роду.

А это, значит, её суженый…

Он опустил оружие. Девушка отвернулась от него, рыдая, а перед мысленным взором Торкела промелькнула его собственная родная деревня в день нападения. И такой же юноша Норк, чуть старше его самого, на залитом кровью снегу с торчащими из груди стрелами, и такая же невеста Ватэ, рыдающая у тела. И сахалара, орущего что-то, а потом схватившего Ватэ за косы и рванувшего к себе. Он помнил и то, как она пыталась вырваться, а сахалар одним заученным движением отрубил девушке голову и всё также, держа за косы, потащил её к коню, чтобы потом похвастаться перед друзьями, привязав к крупу коня.

Девушка даже не глядела на него. Парень был ещё жив, и она шептала ему какие-то ласковые слова, обещая, что он вырвется из лап Хорга и всё будет хорошо…

– Отойди от него, – Торкел сказал это на сахаларском, и сказал очень спокойно. Девушка взвыла и одним неуловимым движением вскочила на ноги, одновременно вытаскивая из широкого рукава узкий нож. Она метила в живот, но он даже не стал защищаться – пластины выдержали, и лезвие лишь скользнуло по броне. А в следующую секунду девушка уже лежала рядом с обезглавленным женихом, пытаясь в предсмертных конвульсиях выдернуть из груди короткую арбалетную стрелу.

Торкел изумленно обернулся и увидел Наина с арбалетом, а рядом один из ветеранов – десятник Колоброд, презрительно шипит в сторону Торкела, одновременно заученным движением стряхивая капли крови с меча.

– Убей, а потом разговаривай! – прорычал он и погнал Торкела вперед. Вокруг уже валялись только мертвые, но впереди был еще долгий путь к центру лагеря и к главному шатру У Керр.

Ворвавшись в главный шатер, Торкел понял, что опоздал – груда окровавленных тел, среди которых рыцарь с неестественно вывернутой головой.

Второй из группы Вайста – в углу на коленях и что-то надсадно мычит, сжимая руками окровавленную голову.

А над всем этим Фавнер, полуприсевший, оскалившийся и какой-то очень чужой. Торкел невольно попятился, когда наставник обернулся к нему всем корпусом – грозная груда шипастого и колючего металла.

– Позови Лекаря! – прошипел Фавнер и медленно осел. – Зацепило меня вроде…

Прежде чем Торкел нашел Лекаря, ему пришлось оказаться на пути конной лавы. Сын вождя У Керр собрал в кулак две сотни своей гвардии и пошел на прорыв.

Обернувшись, Торкел увидел только оскаленные морды сахаларских коней, и дальше он не мог связать воедино все, что произошло.

Как рассказывали потом, он не стал уворачиваться, видимо подсознательно осознав, что ему не успеть. Он должен был бы упасть, сжавшись в комок, чтобы избежать повреждений, а потом с тыла расстрелять конницу из арбалета, но вместо этого он бросился навстречу, по рукоять, погрузив меч в грудь первого коня и, попытавшись ударить секирой всадника.

Меч… его меч, кованный лучшими мастерами Земель – стоимостью в целый табун коней переломился у основания. Страшный удар, словно пушинку снес его. Секира в немыслимой траектории перерезала подпругу у соседнего коня, и начался хаос.

Проход между шатрами был слишком узок для идущего на прорыв отряда, а повалившиеся кони атакующих всадников первого ряда создали такую кашу, что заставили задние ряды остановиться. Пока они искали новый путь, время было упущено, скорость была потеряна, а тут еще подоспели четвертый и седьмой десятки орденцев.

Оглушенного и окровавленного Торкела принесли в тот же шатер, где Лекарь орудовал над Фавнером. Наставник, оголенный до пояса, лежал на спине и молча глядел в закопченный потолок. Лекарь мычал что-то неразборчиво, что-то звякало, резко пахло каким-то снадобьем, а Фавнер иногда дергал щекой и скалил зубы.

Раненный из десятка Вайста тихо лежал в углу на трофейном ковре и Лекарь, перехватив взгляд Торкела, сморщился и провел по горлу пальцем. Торкел дернулся от дикой боли в голове и закрыл глаза.

Ролдон с перевязанной головой поднялся с койки и на прощание озабоченно сказал Торкелу.

– Напрасно ты с мечом так. Не погладят за это по головке. Беречь надо было.

– Куда же деваться было? – сказал Торкел и поморщился от резкой боли в висках. – Что я нарочно что ли?

– По Уставу надо было, – внушительным тоном ответил Ролдон, поднимая вверх указательный палец. – Нарочно не нарочно, а беречь оружие надо!

Торкел отвернулся к стене палатки.

Ночью у него начался жар, кошмары, заполнившие лихорадочный сон, заставляли его корчиться и стонать.

Так же точно все происходило и с остальными новичками, кроме Трэза – он пришел в Орден из банды, сражавшейся против брондов, и достаточно уже навидался всего такого.