Текст книги "Пепел Черных Роз (СИ)"

Автор книги: Альтаф Гюльахмедов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

НАБЕГ

 
Он не обратился в бегство
В битве при Упсале.
Воины воздвигли
В память о своем собрате
Камень на кургане,
Вырезав на нем руны.
Те, кто был всего ближе…
 

Легенда

Терес был изгнан из Цитадели уже три года назад, и надо же было так случиться, что попался безоружным дозору сахаларов по пути в Чайлун. Теперь новые хозяева выкупили его у рода Ящерицы, пленившей его тогда и, наверное, это было концом его жизни. Они откуда-то знали о том, что он был в Рыцарях и, судя по всему, громила, что допрашивал его вчера, знал, что нужно сделать с каждым из Цитадели. Он приготовился умереть и очень удивился, когда ему развязали руки и швырнули под ноги доспехи и оружие, как две капли похожие на те, что он когда-то носил с гордостью.

– Что смотришь, рогач? – захохотал главарь кочевников, тот, кого звали Хеггаром. – Это ваши железки, у нас, их много, а скоро будут все… давай надевай их.

– Зачем?! – тихо спросил Терес, пытаясь разглядеть последнюю надпись на нагрудной пластине… давно нечищеная броня не давала ему этой возможности.

– Тебе дана возможность погибнуть в бою, – торжественно прорычал Хеггар, – или мы просто посадим тебя на кол как труса.

Большего не потребовалось – Терес стал растирать онемевшие от веревок запястья и примериваться к доспеху… кольчуга, хаувберк, арбалета естественно нет, зато меч и секира заточены на славу… странно все это, но уж лучше умереть в броне и с оружием в руках, чем торчать на колу.

«Умереть все равно придется… – он украдкой оглянулся на строй сахаларов целящих в него из арбалетов… – не промахнутся… хотя бы двоих – троих перед смертью успею».

– Не успеешь! – словно прочтя его мысли, захихикал стоящий рядом с Хеггаром старичок. – Смотри, с кем тебе придется драться!!!

Ночь была очень светлой, полная луна, собравшая уже немало душ и готовая к выгрузке их в неведомом порту, залила все вокруг своим мертвенным светом, и поэтому он отчетливо видел, как после команды Хеггара со скалы стало спускаться странное существо. Спускаться без помощи веревок и крюков… цепляясь, непонятно как, за абсолютно гладкую поверхность – огромное, мерзкое и покрытое волчьей шерстью.

Волк, если только волки могут лазить по скалам.

Оно спрыгнуло на землю и, выпрямляясь, встало на задние лапы, обернувшись к противнику.

– Защищайся, – сказал Хеггар. – И не разочаруй меня – бейся в полную силу!

Сахалары вокруг молчали, а Терес понял, наконец, что происходит.

Неведомый ползун по скалам должен был проверить в личной схватке силу Черных Рыцарей и если он оплошает – дальше последует штурм Цитадели. Вот этими самыми Волками!

Он крепче обхватил рукояти меча и секиры… затем, подумав, отбросил меч и взялся за топорище двумя руками. Если ему удастся одержать верх – он предотвратит атаку на Орден! Он должен сделать это!!!

– Убей его! – сказал Хеггар внимательно наблюдавший за ним.

Тварь обернулась к Рыцарю и прицелилась в него сверкнувшими огоньками глаз.

Терес чуть присел, стараясь не пропустить броска зверя…

Он успел поднять секиру, но она лишь начинала свое движение вниз, когда Хройро повалил его и, сдвинув хаувберк, вгрызся в горло.

* * *

Телега была устлана толстым слоем трав, лежать в ней было мягко и уютно. Лошадь шла не торопясь, а перед глазами медленно проплывали в ночном небе едва различимые облака, подсвечиваемые ушедшим за горизонт солнцем, и перемигивались многочисленные, начинающие сверкать ярче звезды. Казалось, кто-то наблюдает сверху за происходящим на земле. Все было как когда-то в детстве. И только когда колесо наезжало на камень – телега подпрыгивала, преодолевая препятствие, и заставляя его съеживаться от невыразимой боли. И тогда он вспоминал, кто он и куда его везут, и тут же хотел забыть обо всем. Он мучительно застонал, и чья-то рука приложила к его ноздрям щепотку порошка Лотоса. Он вдохнул, зная, что это Аин, и она не хочет ему вреда, просто хочет ослабить боль.

Рядом с телегой шли его соратники, двенадцать выживших из двадцати пяти. Его уже тоже не стоит принимать в расчет. Когда они доберутся до Мастерской, он не будет скрывать и лгать. А следовательно Мастер не оставит его в Демонах.

Он хотел снова застонать от душевной муки, но Лотос уже начал действовать…

… и он увидел вдруг свою мать,

… и улыбнулся, когда она нежно погладила его по голове.

– Засыпает, – сказала Аин, гладя Инхама по щеке.

Шагающий рядом Ард покачал головой и сказал тихо. – Мастер не согласится оставить его.

– Пусть хотя бы вылечит, – ответила Аин.

Она шла рядом и как его мать в детстве успокаивающе – ласково держала руку на его голове и тихо рассказывала сказку.

– Десять слепцов путешествовали в горах. Дойдя до того места, где с одной стороны дороги зияла пропасть, они начали продвигаться вперед очень осторожно. Их охватил страх, и ноги у них дрожали. Вдруг человек, который шел впереди, споткнулся и упал в пропасть. Оставшиеся остановились и в ужасе запричитали:

– О! Какая жалость!

Но тот, кто упал, закричал им снизу:

– Не бойтесь. Когда я падал, мне не было страшно. Теперь со мной все в порядке. Раньше я думал: «И что я буду делать, когда упаду?», поэтому мое беспокойство не ведало границ. Но сейчас я успокоился. Если вы тоже желаете обрести покой, скорей падайте сюда!

* * *

ОН

У НЕГО были два огромных Ворона, Хугин и Мунин. Они каждый день летали по всему свету и собирали сведения обо всем, что происходило.

– Я, конечно, обещал, что до Дня Решений не буду выносить свое суждение о работе Творцов, но с другой стороны, почему бы и не полюбопытствовать чем они занимаются. У Вележа и Дали мы были, но вот этот сумбур мне интересен больше.

– Вы очень точно заметили насчет сумбура, Создатель.

Приглядитесь – Оладафом было поручено укреплять и упрочнять центральное государственное образование этого Мира – Империю, с целью максимальной концентрации творчески активных особей в малом объеме. А вместо того, чтобы использовать их потенциалы на развитие своих ремесел, глава империи пошел войной на последователей Драго, защищающих их мир от созданий Хоргота. Самоубийство!

– Интересно, какова логика его решения? Если он стоит во главе государства он не может быть настолько глуп, чтобы разрушать собственную вотчину.

– К моему удивлению в этом мире во главе народов и государств необязательно стоят самые сильные или самые умные.

– Кто же тогда?

– У всех по-разному, но почти никогда так, как предполагал Оладаф. Понятия умный и сильный разделены, кроме исключительных случаев. Оладаф никак не может или не хочет разобраться в семи компонентах изобретенных Драго, к тому же заявляет, что изобрел восьмой компонент, который и спасет этот мир.

– Спасет от кого?

– От вас, наверное.

– И что же это за компонент?

– Он называет его любовь.

– Что это?

– В основном, люди обозначают этим словом влечение разнополых особей друг к другу с целью воспроизводства. Этим когда-то Драго решил проблему репроизводства мира, чтобы не отвлекаться на тиражирование новых образцов. Но в дальнейшем это слово начало обозначать влечение к различным ремеслам, привязанность потомства к родителям, и совсем уж непонятную привязанность к изобретенным им мерилам успеха в виде денег. Именно деньги становятся в этом мире возможностью стать главным и подчинять себе и смелых, и сильных, и умных.

– Глупость, какая, и что же это за деньги?

– Кусочки металла, ракушки, черепа, кости и многое другое.

– Их же не съешь… или?…

– Нет – нет, они, конечно же, не едят их. Не знаю, что вам сказать – они обмениваются ими. Не знаю… такого до сих пор не было. Именно деньги стали причиной войны Империи.

– Ты знаешь, что изобретенные мной шахматы стали прообразом всех миров, которые поручены Творцам, но в мире Оладафа я вижу, что невозможно играть, когда каждая фигурка изобретает свои правила и трактует приказы по-своему. Невозможно играть в шахматы, если фигурки – это жуки, старающиеся расползтись. Когда пешка жертвует собой во имя короля или любой из старших фигур это понятно, но не может же быть, чтобы король жертвовал собой из-за пешки?

– Вы удивитесь, Создатель, но в этом мире происходит и такое. Посмотрите, пожалуйста… вы видите вон тех… на дороге.

– Дай увеличение… да, вижу теперь. Кто это?

– Это пример так называемой любви людей… к своему делу, к своим соратникам. Тот, что лежит, смертельно ранен, но остальные не бросают его и куда-то везут.

– Но он же уже не жилец, расходный материал… бесполезен. Проще, как ты говорил, воспроизвести нового, а этого уничтожить, потому что он мешает им двигаться быстрее.

– Вот в том то и загадка этого мира. Если на них сейчас нападут, с целью уничтожить именно этого, почти уже мертвого соратника – они будут сражаться за него, и может быть, даже погибнут, но не уйдут.

– Все это выходит за рамки порученного мной, но многообразие этого мира начинает меня интриговать. В конце концов, шахматы мне тоже уже надоели в их старом виде и пора привнести в них новые правила.

Есть в этом мире хоть кто-нибудь, кто создан по моим правилам?

– Их очень мало, но они есть. Они четко выполняют приказы и живут почти по предписанным им правилам. Именно на них Оладаф делает свою ставку, и именно их хочет уничтожить Модо.

* * *

Когда все закончили со своими делами, они тронулись в путь.

Выехали еще до рассвета, стремясь поскорее покинуть уже порядком надоевший шумный город.

Выбранная ими для возвращения дорога в обход слева от Веселых Топей была намного длиннее, но и намного спокойнее. Торкел не хотелось рисковать и так уже поредевшим отрядом.

Он хотел, было, оставить несколько человек для охраны десятерых обозных ветеранов, но Белга прямо там во дворе казармы указал на торчащую с краю одинокую осину и спустя мгновение десять тяжелых коттеронских метательных ножей измочалили ствол до такой степени, что несчастное деревце переломилось и упало.

Сунувшиеся на шум короткоплащные остановились, увидев черные доспехи, и потянулись обратно.

Ехать по объездной дороге было веселее… чем по Веселым Топям. Холодный ветер поначалу заставлял ежиться и плотнее кутаться в плащи. С рассветом он все же утих, и лучи солнца озарили возделанные поля.

Далее дорога тянулась вдоль однообразных зеленых холмов непригодных для пахоты и потому используемых как пастбища для коров, овец и буйволов, которыми так славился Кайс.

Мрачные оборванные пастухи, едва завидя путников, свистом подзывали к себе огромных иссиня-черных псов-убийц. Айслин, припомнив нечто из истории, рассказал друзьям об этих собаках, выведенных магами Кривых зеркал, скрестивших пещерных волков с пустынными котами. Эти зверюги слепо подчинялись тем, кого они впервые увидели при рождении.

Пастухи же были отдельной кастой. Они не платили налоги, не призывались в армию, и будь они чуть более честолюбивы – они могли бы создать войско и при помощи одних своих псов завоевать какую-нибудь страну. Но, к счастью для соседей, неуживчивый нрав пастухов не давал им объединиться и они не любили друг друга еще больше, чем чужеземцев. К тому же псы-убийцы очень редко давали жизнеспособное потомство – рождение каждого из них проходило как великое таинство в глубине пещер при собрании самых близких членов семьи, для того, чтобы, открыв глаза, он навсегда запомнил их облик и служил им до самой смерти. Чтобы щенок, родившийся слепым, быстрее открыл глаза, старший из пастухов вылизывал их до тех пор, пока тот не прозревал.

Торкел немного помолчав, рассказал о том, что было известно ему – о том, как один из псов, потеряв последнего из своих хозяев, трижды пытался покончить с собой, бросаясь с вершин скал в ущелья, но остался жив. Он разорвал в клочья стадо, которое раньше охранял и умер лишь тогда, когда отряд арбалетчиков Империи, вызванный перепуганными соседями, расстрелял его в поле.

Сауруг молча выслушал все это, смачно сплюнул и повернул коня к пастуху, стоявшему на ближайшем холме. Айслин испугано ойкнул, а Торкел, вздохнув, незаметно проверил рукой, легко ли выходит из седельного чехла его верный арбалет, с тугими крестообразными полосками металла вместо обычных рогов и тетивой из жил задних ног прыгучей разломовской зубастой лягушки.

Не доехав сотни шагов до холма, Сауруг спешился и дальше пошел пешком. Не успел Торкел выхватить арбалет, как оба пса дежуривших около пастуха, черными тенями метнулись к орку и бросились на него. Айслин вытянул вперед руки, испуганно и второпях пытаясь сотворить отпугивающее заклятье, но тут же растеряно осекся.

Псы и не думали рвать зеленую плоть вздорного орка. Они прыгали вокруг него словно щенята вокруг своей матери, поднимались на задние лапы, норовя лизнуть в лицо, а орк теребил их черные головы, дергал за уши и бормотал что-то, затем, повернувшись к пастуху, поднял руку. Не торопясь и с почти королевским достоинством, хранитель пастбищ ответил ему приветственным жестом, свистом подозвал к себе неохотно подчинившихся собак и, отвернувшись от путников, скрылся за холмом.

Сауруг вернулся к друзьям, счищая с себя клочья черной шерсти. Примолкшие воины ждали, что же он скажет.

Выждав паузу, Сауруг ухмыльнулся и, явно очень довольный произведённым на всех впечатлением, произнес:

– Тебе маг, в твоей истории, не достает одной детали. Те самые чудесники, которые сотворили первого пса, не стали марать своих рук, и при рождении первого Пса, названного Эрги, у колыбели стоял Орк по имени Атур… Он ухаживал за ним как за собственным сыном и память об этом Эрги передал всему своему потомству.

– Почему же вы не возьмете их к себе? – спросил удивленный Торкел.

Сауруг вздохнул:

– Это было бы здорово, но чудесники установили запрет, они передали право повелевать детьми Эрги, тем, кто не любит и не участвует в войнах – пастухам Зеленых Холмов и они не могут изменить своей природы.

В молчании они продолжили свой путь, как вдруг орк пробормотал вполголоса, будто про себя:

– И правильно!.. Им здесь лучше и спокойнее. Не все же что способно убивать, должно это делать. Пусть просто защищают! Не так как все мы…

Трое орков решивших сопровождать Сауруга в его походе в Сухой Лес согласно кивнули в ответ. Они вообще были немногословны эти пещерники, и Торкел даже не поинтересовался, как их зовут. На его взгляд они были похожи друг на друга как капли воды и интереса для него не представляли никакого. Другое дело Айслин заведший с ними какое-то подобие дружбы и проводящий у их одинокого костра уйму времени на стоянках, выспрашивая что-то и записывая их неохотные рассказы.

Торкел так и представлял, что однажды они утащат его и сожрут где-нибудь неподалеку.

Так оно, может быть, и было бы… если бы не Сауруг. Он по собственному откровению отличался от своих собратьев именно словоохотливостью и веселым нравом, из-за которого, по сути, и не мог прижиться в собственном глухому к юмору племени. Однажды он признался, что его так и называют среди своих – Болтун.

ПЕРВЫЙ ВОСТОЧНЫЙ ПАТРУЛЬ

Когда они достигли Сухой Речки встревожившее их знамение – серебристо-белое сияние заполняло полнеба. Подкрашенное красными всполохами и простреленное ослепительно-голубыми молниями, оно словно гигантский спрут тянулось в сторону Цитадели.

Грохот грома стал оглушающим, невыносимым. Он тараном бил по барабанным перепонкам и заставлял вибрировать кожу. В темноте наэлектризовавшиеся доспехи стали светиться фиолетовым колдовским сиянием.

Передвигаясь по давно пересохшему руслу, рыцари указывали друг другу на струю воды постепенно превращавшуюся в поток. Где-то впереди, выше по течению пролилась гроза, и надо было спешно выбираться на склоны берега. Им приходилось кричать во весь голос, но перекричать грозу не удавалось.

Потом хлынул ливень.

Ручейки свежей дождевой воды устремлялись по иссохшему сотни лет назад руслу, выгибаясь дугой и создавая водовороты у вросших в землю камней.

В этом году не должно было быть много проблем с окрестными племенами. Сахалары примолкли после разгрома У Керр и не скоро еще соберутся с силами.

Нормальные люди не стремились в эти горы со злыми намерениями.

Бэтор поднял забрало шлема и, оглядевшись, прокричал солдатам приказ найти укрытие среди группы высоких валунов справа на возвышенности. Там можно будет переждать грозу, спокойно наблюдая за местностью.

Хорошо было бы развести костер, но это категорически запрещалось во время патрулирования. Бэтор вздохнул и представил, как он сейчас вопьется зубами в кусок вяленой говядины, которой их снабдили в Цитадели…

Нападение было таким внезапным и быстрым, что Бэтор даже не успел закричать.

Абодо бросился на него. Острые зубы вонзились в горло, и мощные челюсти сомкнулись. Бэтор ощутил, как из него хлынула горячая кровь. Он пронзительно закричал, но услышал только слабый булькающий звук, выходящий из широко открытого рта.

Последнее, что он почувствовал, было горячее дыхание зверя на своем лице, после чего жизнь покинула его.

Зверь, челюсти которого все еще сжимали горло человека, начал рвать его, подобно тому, как волк расправляется с ягненком. Кровь пролилась на землю, и покрасневшие струйки дождевой воды понеслись по склонам, торопясь слиться с вновь зарождающейся рекой. Наконец Абодо бросил растерзанное тело Бэтора, и оглянулся на своих собратьев, которые дожирали тела патрульных и их коней.

Оставался только конь Бэтора, застывший, словно изваяние около трупа своего хозяина. Обычно всякий зверь бежит сломя голову, едва почует, что столкнулся с кем-нибудь, или с чем-нибудь, могущим причинить ему зло. В этот же раз, ужас животного был настолько велик, что отнял у него способность двигаться.

Конь косил на него круглым сумасшедшим глазом и даже не дернулся, когда облепленная мокрыми волосами морда Абодо приблизилась и обнюхала его кожу.

Он не дернулся даже тогда, когда Абодо прокусил ему шею и, припав к ране, стал пить из него кровь.

ЮЖАНКА

К полудню отряд, как и рассчитывал, добрался до Белой реки. По преданиям жившего тут, но давно вымершего народа Ту-ка, эта река брала начало из распоротой раны Бога-Червя Заретта, которого убил повелитель смертных Каштваш. На вопрос Трэза кто уничтожил этот народ, Айслин ответил, что их задавили выступившие из Седых Топей воины в странных доспехах, предки нынешних имперцев, кофальцев, нэрионцев и других срединных жителей. Трэз, заинтересовавшись, попросил мага рассказать об истории заселения Благословенных Земель. Айслин и сам знал не очень много, но чтобы развеять томительное молчание, согласился.

Так они переправились через спокойные воды реки, под недоверчивым взглядом толстого паромщика. Дальше выгодней было бы поехать на север, через Кофал, но в связи с убийством королевской семьи и угрозой возможной войны с Империей, границы были закрыты. Поэтому пришлось ехать через земли маленького угрюмого королевства Риттер, смертельных врагов Тигуридов и союзников Империи. Кайс вел активную торговлю с этой страной, одновременно используя ее как защиту от возможного нападения наследников Тигурии.

Путников там встречали сдержанно. Все здесь знали то, что Черные Рыцари – наемники, воюющие на стороне тех, кто больше заплатит им и, значит, завтра может придти их черед. Орки, по их представлениям, не заслуживали доверия по тем же причинам, а магов прямолинейные и суеверные риттерцы попросту использовали как дрова, то есть сжигали, полагая, что они не заслуживают ходить по земле, созданной Творцом. Если бы не знак признательности Императора, прикрепленный к мантии юноши и арбалеты рыцарей, Айслину пришлось бы туго.

Так, за какой-то десяток дней они пересекли цивилизованные земли и оказались на равнинах, принадлежавших многочисленным племенам кочевников, родственным сахаларам. Здесь, по слухам из-за каждого куста мог выскочить отряд одетых в звериные шкуры и дико кричащих дикарей. Но, вопреки опасениям, три первых дня. Равнины были пустынны, лишь колыхалась от легкого ветерка высокая трава под копытами коней.

На рассвете четвертого дня они заметили впереди верхушки сахаларских шатров.

Отряд на всякий случай обнажил оружие и въехал в деревню.

Но навстречу им выходили не рыжеволосые кочевники со страшными луками, а лишь беззубые старухи и женщины с младенцами на руках. А их, Торкел, пресытившийся кровью после штурма Этарона, приказал не трогать.

Так же без помех они миновали еще два стойбища. Памятуя о жестокости наемников, могущих за косо брошенный взгляд вырезать всю деревню, женщины сахаларов лишь бормотали проклятия и криво усмехались в спину всадников.

– Что-то не нравится мне это! Чего они лыбятся? – забеспокоился Катберт.

– Где все мужчины, мы проехали уже кланы Грифа и Лисы, и ни одного даже самого забитого мужика, Хорг их задери! – недоумевал Клест.

Трэз со злостью перевернул ногой котел с варящейся в нем похлебкой. Следящая за варевом молодая девушка злобно сверкнула глазами, но Трэз самым наглым образом показал ей язык, выхватил свой меч и, поднявшись в стременах, срубил верхушку у шатра.

– Опусти глаза и благодари свои Семь Ветров за то, что мы вас пощадили! – клинок с легким шелестом скользнул обратно в ножны.

– Мы уже вымолили у них смерть для вас, проклятый краваз! Скоро все ваше мерзкое логово будет сожжено, а головы ваших воинов будут насажены на их же мечи! – тут девушка схватила какую-то сумку и юркнула меж шатров.

– Что?! Да я тебя, стерва! Да я тебя в клочья! – лицо Трэза побагровело от гнева, он спрыгнул с коня и бросился, было, в погоню, но подоспевший Торкел его остановил.

– Трэз! Прекрати… они не угрожают нам… приказа жечь их, у нас нет. С чего ты так завелся. Пусть выступят против нас и тогда никакие Семь Ветров их уже не спасут!

Последняя фраза была уже адресована выглядывающим из шатров женщинам.

Он и сам по понятным причинам не питал к сахаларам приязни… не остыл в нем еще огонь мести, но эти рода не воевали с Орденом и не стоило сейчас развязывать новую войну. Размышляя об этом, он все-таки ничего не сказал когда Трэз достал мешок с колючками и разбросал за спиной. Изобретение Роттмара представляло собой железную шестиконечную колючку, невидимую в траве пока на нее не наступит человек или конь.

Не оглядываясь, они пустили коней прочь от стойбища, и пущенная женской рукой тяжелая стрела не достигнув спин рыцарей, бессильна упала в высокую траву.

– А что означает это слово – краваз?! – спросил Айслин, когда верхушки шатров скрылись в вечерней темноте.

– Ну… это переводится примерно, как… – переведя, Торкел усмехнулся и поднял забрало шлема.

– Столько смысла в одном слове! – захохотал Сауруг.

Через пять дней пути по необычно спокойным сахаларским степям отряд подошёл к границам Синих Гор. Неприступными стенами вздымались вверх серые утёсы, и не было видно ни прохода, ни расщелины, ни хоть какой бы то ни было тропинки.

– Нам здесь не взобраться, тем более с лошадьми, – и орк похлопал по гриве своего коня. – Что теперь? Поедем в обход?

– Не беспокойся, – махнул рукой Торкел. – Этого и не надо делать: к востоку от этого места в скале находится потайной проход, выводящий прямо на высокогорные равнины, туда – где расположена ближайшая деревня ветеранов. Теперь вам придется завязать глаза, чтобы вы не видели, где расположен вход.

– Здорово, – только и сказал Сауруг, когда ему на голову до самых плеч натянули пыльный мешок. – Никогда не видел, чтобы гостей так вводили в дом.

Отряд повернул, и вскоре копыта лошадей уже цокали по каменному полу, и гулкое эхо, ударяясь о стены, умирало где-то вдалеке. Чужаков освободили от повязок и мешков, и они смогли, наконец, оглядеться.

– Чья работа? – с интересом спросил Айслин, увидев, где они находятся.

– Прорывшие этот тоннель Древние уже давно отошли за Серые Стены. Вождь приказал расчистить его для того, чтобы наши люди могли оказаться в нужном месте в нужное время… тут целая сеть ходов. Некоторые из них ведут к деревням, где мы можем передохнуть и поесть. Ты, конечно же, не заметил, как тщательно был замаскирован вход. Нам ни к чему, чтобы кто-либо кроме посвященных узнал о них. Ходы охраняются, но главная их защита это то, что о их существовании никто не знает.

– А что это за место? – спросил Айслин, – То куда мы направляемся?….

– Это южная деревня, наша Южанка – лицо Трэза озарила мечтательная улыбка. – Наконец-то мы нормально поедим и отдохнём!

– Тебе не есть хочется, а с Нилаей увидеться! – поддел товарища Клест, и рыцари рассмеялись – впервые после Этарона.

– Что-то тихо у вас тут?! – орк машинально отстегнул ремешок, поддерживающий меч, и сжал оружие.

Они тем временем уже выехали из каменной кишки тоннеля и поравнялись с первым домом, сложенным из грубо отёсанных брёвен.

Деревушка оказалась очень даже небольшой и состояла из пары десятков домов, стоящих в два ряда друг напротив друга и разделяемых единственной улицей – не мощеной, а просто плотно утрамбованной дорогой.

В стороне находился колодец с высоким журавлём. Перед каждым домом был разбит садик или огород. А позади правого ряда строений возвышался холмик, за которым, по словам Торкела, находилось пшеничное поле.

Там дальше к востоку стояла сторожевая вышка, вообще-то бесполезная, потому что Южанка и так была со всех сторон защищена неприступными отрогами гор.

Башню должно было быть видно, насколько помнил Торкел…

К тому же их не встретил Урргх на выходе из тоннеля.

И охранная решетка в тоннеле была поднята ими самими, хотя за этим должен был следить часовой. Разленились!..

Людей нигде не видно… и тишина, от которой почему-то неспокойно сердцу…

Трэз спешился и крадущимся шагом вошёл в ближайший дом.

Несколько мгновений ожидания – и он вышел, на ходу вытягивая меч из ножен. Сквозь каменное выражение явно проступало недоумение и тревога.

– Никого нет!

Клест молча вырвал из бревенчатой стены стрелу и показал ее Торкелу.

– Оружие! – бросил Торкел и лязг металла за спиной был ему ответом. Глаза его сузились, осматривая окрестности.

– А ну-ка проверьте: там кто-то, кажется, прячется на холме!

Трэз пустил коня рысью, и, почти доскакав до взгорка, крикнул:

– Это Нилая! Любимая?! – эти слова явно адресовались не сотоварищам.

Он скрылся за холмом, и через секунду окрестности огласил такой нечеловеческий вопль, полный ярости и боли, что кони испуганно заржали и встали на дыбы, а Айслин едва не повалился наземь.

Торкел молча рванулся вперёд, и все последовали за ним. Сауруг перекинул из-за спины щит.

Рыцарь оказался первым. Едва конь с разбегу взлетел на вершину холма, наездник резко осадил его. Животное захрапело испуганно, и попятилось.

Открывшаяся их взгляду картина была воистину ужасна…

… стоящий на коленях Трэз, закрывший ладонями лицо…

… перед ним… перед ним, словно страшный цветок, посреди колосьев рос острый шест, на который была насажена голова Нилаи. Ветер развевал её чёрные волосы, заляпанные кровью, а на лице застыла гримаса ужаса.

Всё поле было утыкано такими кольями, увенчанными головами жителей деревушки. На краю поля был собран не менее страшный урожай, состоящий из обезглавленных тел людей и туш домашних животных.

– Сахалары!!!.. – выдохнул Клест, указывая на знак Семи Ветров начертанный на земле…

Как они смогли пробраться к деревне?

Почему Цитадель не прислала помощь, ведь этих бедняг убили, по крайней мере, два дня назад?

Почему нет ни малейших следов боя?

Эти вопросы проносились в мозгу Торкела и его спутников, а в груди закипали ставшие привычными чувства: ярость и ненависть.

Торкел вспоминал, что ещё недавно здесь жили его друзья, что здесь к нему относились как к родному, здесь он будто вновь обрёл дом – и вновь потерял его.

Кто же виновен в этом?

Что скажут чернобровая Нилая, хромоногий дед Намер, синеглазая нэрионка Глиния, когда он встретит их за Серыми стенами?..

– Цитадель?! – пришло ему в голову.

Нет, он не хотел даже допускать подобной мысли – этого просто не могло быть!

Надо было взять себя в руки, и начать отдавать приказы, ибо нет ничего более плохого для войска, чем бездействие вожака. Поэтому Торкел оглянулся на солдат, на горестное безумие Трэза и чуть дрогнувшим голосом произнёс:

– У нас мало времени. Клест, бери ребят, снимите головы с шестов и соберите всё в одну ку… в одно место. Айслин, помоги им предать тела сожжению, дабы их души поскорее обрели вечный покой за Серыми стенами. Делайте все быстро – нам надо торопиться в Цитадель! Сауруг, поедешь со мной, мы проверим кое-что.

Голос командира привел бойцов в себя. Ему, правда, пришлось еще пару раз рявкнуть, чтобы люди начали работать. Затем Торкел повернул коня, и они с Сауругом, взяв с собой еще двоих воинов, спешно поскакали к жилищу горных орков, которые ещё Вождю поклялись охранять воинов-ветеранов и их семьи от врагов. И до сегодняшнего дня клятву свою не нарушали…

Торкел бывал в пещере орков пару лет назад и знал, что здесь живёт старый Урргх с женой и десятью сыновьями. Они жили за счёт охоты и были, как и все горные жители, проворными и быстрыми, несмотря на свои нескладные фигуры. Торкелу даже привелось раз увидеть, как идёт в бой отряд горных орков, и тогда подумал, что выступать против этих закованных в кольчуги и вооружённых шипастыми дубинами воинов, не имея хотя бы двукратного преимущества, попросту глупо.

Он отогнул ветви можжевельника, закрывавшего вход в пещеру, осторожно продвинулся внутрь, и его чуть не стошнило. У порога, рядом с затоптанным костром, валялся сам Урргх, вернее, его верхняя половина. Лицо ещё хранило выражение ярости, а окоченевшие ручищи сжимали мёртвой хваткой дубину, утыканную шипами. Однако вся нижняя часть туловища была отрублена начисто. Одного взгляда опытного воина хватило, чтобы понять, что его перерезало одним ударом.

Это было практически нереально: шкуры неведомых зверей, в которые они одевались, обладали такой прочностью, что их не пробивали стрелы уже со ста шагов. Тем более если её обладатель был еще и в кольчуге. На мертвых орках они были и, несмотря на это, они были изрублены почти на куски. Торкелу даже думать не хотелось о том, кому удалось проделать такое.

Ход мрачных мыслей прервал голос Сауруга:

– Остальные здесь, в глубине. Вернее, то, что от них осталось. Бойня была дикая: руки, ноги, головы, – всё разбросано – и ни одного трупа врага! Хорг! Славное время я выбрал для визита к вам! Теперь и у меня появился счет к сахаларам.

Вернувшись в деревню, они увидели огромный костёр. Оставшиеся рыцари просто стояли и смотрели на густой дым, не обращая внимания ни на ужасный жар, ни на сводящий с ума запах горелого человеческого мяса.

Торкел присоединился к ним. Он молча стоял, глядя на пламя, в котором, как ему казалось, мелькали лица убитых здесь поселенцев. Они глядели на него…