Текст книги "Охота на Трясогузку (СИ)"
Автор книги: Алиса Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Глава 15
Четверг
Когда-то, выходя замуж за Вадима, я думала, что быть счастливее уже невозможно. Я любила его настолько сильно, что моё бедное сердце просто чудом не лопнуло от неутихающей бури эмоций. Сперва от эйфории, а потом – от боли.
Но я выжила. А заняв кресло Рябинина-старшего, снова почувствовала себя почти счастливой. Молодая, красивая, успешная!.. Не хватало лишь того ощущения полёта, когда знаешь, что ты любима… что для кого-то ты – центр вселенной. Но, выбрав Гора, я снова ошиблась. В его тёмной и мрачной вселенной слишком холодно, и ей никогда не стать моей надёжной гаванью.
Как же так вышло, что всё, обещающее сделать меня счастливой, расшатало мою нервную систему до состояния «взрывоопасно»?..
Всю ночь я прокрутилась с боку на бок, потеряла литр слёз, выкурила полпачки сигарет и пришла к выводу, что необходимо срочно избавиться от всех раздражителей. Осталось потерпеть всего два дня. С этой мыслью я решительно вытерла мокрые щёки и уже под утро от усталости провалилась в сон. Откуда меня почти сразу безжалостно выдернули.
Так начался мой хуэвес.
А всё Айка – ей пришло в голову, что я уже достаточно хорошо себя чувствую, чтобы посвятить свой день двум маленьким кровопийцам. И, вручив мне детей, она с лёгким сердцем умчалась на свои работы.
– Так, мелюзга, а что у нас с вами на завтрак? – радостно пропела я, и две пары глаз, чёрные и серые, с восторгом и предвкушением уставились на меня.
И сразу стало ясно, что на завтрак, обед и полдник у них – мои нервные клетки.
И вроде далеко не в первый раз я в роли няньки, но сегодняшний день дался как-то особенно сложно. Правда, есть и плюс – страдать по мужикам совершенно некогда. В итоге к вечеру я отупела, оглохла, похудела килограммов на тридцать и почувствовала себя совершенно больной и старой. И если умный и благородный Пушок всячески старался мне помочь, то долбоёб Август (это второй наш кобель) с радостным азартом потворствовал всем шалостям малышни и усугублял беспорядок.
И как с этим чокнутым зоопарком справляется Айка? А Стешка, когда жила с нами, ещё успевала готовить и чистоту наводить. Одна я здесь неудельная. Всё же зря я отговаривала Айку от детского садика (племяшек было жалко), а вот сейчас думаю, что это просто чудесное учреждение, и пора бы уже наших девчонок запускать в большой коллектив.
Моим спасением стал Кирилл.
Домой он вернулся первым и…
– Всё, малышня, к вам свежая лошадка прискакала, а уже объезженная кляча поковыляла в стойло, – бросила я, и пока пищащие Кирюшки гроздьями повисли на папе, опрометью сбежала в свою комнату.
И в этот момент особенно остро стало жаль профуканную квартиру. Но теперь-то что? Хотя если собрать в кучу и продать все подаренные Гором цацки, то там наверняка хватит на скромную однушку.
С досадой и опозданием я подумала, что даже не предложила Кирюхе поесть. Что ни говори, а хозяйка из меня никакущая. Наверное, и мамаша выйдет не лучше.
А спустя час наш сумасшедший дом снова стал полон. Я поняла это, когда к детскому визгу и собачьему лаю примешался грохочущий бас Геныча.
Стешка вихрем ворвалась в мою комнату, расцеловала, рассмотрела, ощупала и выпалила почти без пауз:
– Сашок, выглядишь уставшей. Я вам там вкусняшек п-принесла. А кстати, ты уже знаешь новость? Эллочка тебе ничего не г-говорила?
– О чём? – встрепенулась я, припоминая, что с Элкой мы созванивались вчера, а вот о чём говорили – хоть убей, не помню.
– Да там у Женьки п-проект выстрелил, и теперь второго января его ждут в Тулоне. Ты ж сама п-понимаешь, что от таких предложений не отказываются.
– В Тулоне? Это во Франции, что ли?
– Ага, п-представляешь, Лазурный берег!.. – восторженно прочирикала Стешка и явно собралась поведать об этом месте подробнее, но опомнилась и смущённо улыбнулась. – Вот такие новости.
– И-и… какой вывод я должна из этого извлечь? – поинтересовалась я, уже ощущая нарастающее раздражение.
Могла бы и не спрашивать, потому что уже догадалась, к чему этот разговор.
– Скорее всего, лететь на Занзибар у Женьки не п-получится, – Стефания виновато развела руками. – Он только сегодня узнал и Генке п-позвонил. Но это же х-хорошо, правда?
Да это пиздец!
– Я так и знала, что какая-нибудь херня непременно случится, – я со злостью пнула по ножке стула.
– Но это не х-херня, Саш, это удача. А если у Женьки там всё хорошо п-пойдёт, он и нашего Кира к объекту подтянет. Это же здорово!
– Поздравляю! – рявкнула я. – Но я надеюсь, Элка не отваливается? Женька ведь без неё должен быть в этом своём… бля… ну как его?
– В Тулоне, – тихо подсказала Стешка и в защитном жесте выставила ладошки. – Сань, ты лучше сама у Эллочки сп-проси.
И, конечно, я тут же всё выяснила. И мне захотелось рвать и метать.
И хрен бы с ним, с этим Женькой, тем более, что вдвоём с Генычем – это неуправляемая парочка. Но моя Элка!.. Предательница! И без Женьки она не может, и Данька заболел… И, конечно, она прежде всего, мать и жена, и только потом-потом подруга – где-то там…
Может, я и не права, но мне сейчас по хрену! Мне-то что делать⁈ У нас до вылета сутки остались, а я и без мужика, и без любимой подруги. Из шестерых остались только я и Стешка со своим Генычем. Тот ещё фрукт!
– Мы можем, кстати, Макса с Мартой позвать, – придумал этот олух, и я совсем озверела:
– Ты долго думал? Кто мне эти люди?
– Это мои друзья, – со значением заявил Геныч, а в ответ ему так и рвалось:
«А ты-то мне кто⁈»
Но, глядя как Стешка жмётся к своему центнеру счастья, я прикусила язык. А Кир благоразумно напомнил:
– Геныч, вообще-то это Сашкино путешествие, поэтому и компанию набирает она.
– А те, кто против меня, – я пронзила взглядом Айку с Киром, – уже соскочили.
– Вот именно! – взревел Геныч. – А я, между прочим, ради нашей Александрии отложил открытие бара, и даже отказался от съёмок в Париже.
– В передаче «В мире животных»? – непроизвольно вырвалось у меня, а Стешка пронзила меня злым взглядом.
– «В мире инквизиции», – парировал Геныч. – Там сейчас как раз большой семинар для охотников на ведьм. А кстати, о ведьмах… может, мы Германовну пригласим? Можно даже с Жориком. М-м? Что скажешь, Александрия, как тебе такая компания?
А я вдруг вспомнила, как Инесса мечтательно закатывала глаза, когда я говорила о Занзибаре. Много ли ей ещё осталось путешествовать? Во всяком случае, с этой дамочкой скучать не придётся. Да и Жорик мне нравится…
– А как же билеты? – поинтересовалась я, мысленно уже утвердив замену.
– Сань, ты сперва у Инессы поинтересуйся планами на Новый год, и если она согласится, я позвоню Горскому, и он всё переоформит, – успокоила меня Айка и тут же взвинтила: – А маму вы не желаете прихватить? А то она здесь от безделья пропадает.
– Ай, ты издеваешься? – рявкнула я, а Геныч из солидарности со мной аж с лица спал. – Я собираюсь отдыхать, а не заниматься спасением аборигенов от заморской напасти по имени Настя.
– Ну не хотите – как хотите, – Айка пожала плечиками. – Просто у вас всё равно одно место пропадает.
– А мама тоже не была на Занзибаре, – жалостливо протянула Стешка. – А в последнее время она даже ведёт себя прилично.
– Только через мой труп! – взвыла я, а Геныч за Стешкиной спиной в знак одобрения поднял сжатый кулак.
Глава 16
Пятница
Около семи часов вечера внушительный чёрный кроссовер тормозит напротив ресторана «Фламинго».
– Инесса Германовна, спасибо Вам большое, – произношу я с чувством и берусь за ручку автомобильной двери.
– О, нет, милая, это тебе спасибо, – улыбается Инесса и, окинув меня профессиональным взглядом, поигрывает бровями. – На самом деле мне было приятно работать с таким роскошным материалом, а твоё предложение – это лучший новогодний подарок за всю мою жизнь. Спасибо, солнышко, и, прошу тебя, не обижайся на Элюшку. Она, бедная, и сама очень переживает, что испортила тебе праздник…
– Да ничего она не испортила, – я отмахиваюсь и тоже улыбаюсь вполне искренне. – Теперь, когда у меня такая компания, мне больше не о чем волноваться.
– Вот и умница, – Инесса ласково гладит меня по руке. – И давай уже расслабься, деточка, не держи в сердце зла. Новый год – это отличный повод, чтобы отбросить всю хуйню, что тебя отравляла, и раскрыться навстречу новому и прекрасному. И ни о чём не жалей, моя девочка, не ошибается лишь тот, кто плывёт, как говно, по течению. Зато нам, умным женщинам, каждая погрешность добавляет щепотку мудрости. Ну всё, увидимся в аэропорту. Давай-ка, выше носик, и ступай с Богом.
И едва я покинула прогретый салон машины, как она сорвалась с места и, пролетев на только что загоревшийся красный свет, помчалась дальше опасным зигзагом. Вот и ещё щепотка мудрости в копилку Инессы. Эдак за поездку с горкой наберётся.
– Александриночка Валентиновна, как же здорово, что Вы приехали! – радостно встречает меня Анечка и щедро плещет бальзамом в уши: – С ума сойти, какая вы красотка!
Сама знаю. И впервые это её «Александриночка» не режет слух. Кажется, помощница действительно искренне рада моему присутствию. О том, что я всё-таки появлюсь на корпоративной вечеринке, я сказала только ей. А боссу сообщила, что постараюсь быть, поэтому привыкший держать всё под контролем Рябинин уже второй день зол, как сто чертей.
– А Павел Ильич уже несколько раз о Вас спрашивал, – щебечет Анечка. – Но Вы не волнуйтесь, всё только началось. Вы даже не представляете, как все наши будут Вам рады.
Звучит как бред, но я знаю, что сейчас Анюта не пытается мне льстить. А дело в том, что улыбчивый обаяшка Вадим Палыч, на лояльность которого все так уповали, преподнёс нашим торговым сюрприз. И если я, «недотраханная злая сука», предоставляла своим подчинённым полную свободу действий, не контролируя их рабочий режим, и спрашивала лишь по итогам, то «новый» Рябинин мгновенно изменил установленный порядок.
Теперь продажники появляются в офисе не когда им вздумается, а каждое утро ровно в девять, и ещё обязательно – в конце рабочего дня, чтобы отчитаться по итогам этого самого дня. Изменения коснулись и отдела закупок. А Рябинин-старший неожиданно все нововведения поддержал, и народ дружно взвыл. Что называется, прочувствуйте разницу.
Об этом Анечка поведала мне ещё позавчера, немало меня удивив. И ладно Пал Ильич, но подобные драконовские методы вообще не характере Вадика, тем более он ещё не вступил в должность. Ох и чудные дела у нас творятся! Однако вмешиваться в рабочий процесс у меня нет ни малейшего желания – я уже почти целый час в заслуженном отпуске.
– Ой, какое платье! Обалдеть! – обалдевает моя помощница, пока я придирчивым взглядом осматриваю себя в зеркале.
Но придраться не к чему – мой лук безупречен. Блестящие, тщательно отутюженные волосы, вечерний макияж от Инессы и струящееся по фигуре чёрное шёлковое платье превратили меня в женщину-вамп. Такой меня коллеги ещё не видели, и, откровенно говоря, именно поэтому я здесь. Прежде чем обрести что-то новое, сперва надо красиво отпустить старое.
Ну, вперёд, Александрина!
– Старый год спешит проститься, Новый – в дверь уже стучится, – доносится из ресторанного зала задорный голос ведущего. – Пусть же этот Новый год вас избавит от невзгод…
«Му-гу, от заботы, от работы и от бывшего – задрота», – мысленно добавляю я и вхожу в нарядный, сверкающий гирляндами, зал. Меня замечают сразу, и мне нравятся эти взгляды – и восхищённые, и завистливые, и настороженные.
Я сразу же нахожу столик нашей элиты, где пустует только моё место. За столом расположились Рябинины, приклеенная к боссу главбух с башней на голове, и, конечно, наша звезда Алиночка в костюме куртизанки. Она рассисястилась по правую руку от Вадика и что-то нашептывает ему на ухо. К слову, эти двое – единственные, кто не замечает моего появления. И почему я не удивлена?
Не скажу, что мой бывший выглядит в этот момент заинтригованным или довольным… скорее, отсутствующим, но я ничего не могу поделать с яростным желанием выбить из-под Алинкиной задницы стул. Но, конечно, я не стану этого делать. Одарив босса приветливой улыбкой, держу курс на него.
Ага-а, вот теперь меня замечают все. Уже ради этих двух взглядов мне стоило здесь появиться. У Алинки видок, будто она говна наелась, зато Вадик поплыл. Вот он, мой звёздный час! Главное – не погаснуть раньше времени.
– Са-аша, – Пал Ильич подрывается с места и встречает меня с отеческими объятиями. – Слушай, я и представить тебя не мог без твоих кудряшек. Должен сказать, это неожиданно, но… убойно! – он целует меня в щёку и шепчет на ухо: – Я рад, что ты приехала. Отдых явно тебе на пользу.
Вадик запоздало тоже встаёт из-за стола, но я упорно избегаю его взгляда. Здороваюсь с главбухшей, коротким кивком приветствую Алинку и занимаю свободный стул – прямо напротив бывшего. Оба Рябинина спешат за мной поухаживать. Старший даёт указания официанту обеспечить меня свежими блюдами, а младший наполняет мой фужер шампанским.
Набивать желудок едой не входит в мои планы, да и аппетита нет, а вот выпить – самое то.
После затяжного тоста от ведущего мы дружно чокаемся фужерами, а Вадик тянется повторно и трёт свой фужер о мой, словно надеется высечь искру. И я даже не отстраняюсь – я сегодня щедрая.
Отпив несколько глотков сладкого пузырящегося напитка, я ставлю фужер на стол и доливаю в него водки.
– Ты что делаешь, Саш?.. – беспокоится Пал Ильич. – Такое нельзя мешать… ты хоть покушай сначала.
– Без паники, босс, сперва я поздравлю своих коллег.
* * *
– А хотя нет, давайте сначала выпьем за мою сестрёнку Стефанию, которой сегодня исполнилось двадцать лет!
«А я с вами тут торчу», – добавляю мысленно и залпом выпиваю свой игристый чудо-коктейль. Снова наполняю фужер и, судя по тому как пригорюнились оба Рябинина, ничего доброго от моего поздравления они не ждут. Даже обидно.
Я зажимаю под мышкой клатч, беру в руку фужер и походкой от бедра направляюсь к ведущему. Он как раз играется с микрофоном, разогревая публику, а на его роже ясно читается, что моё выступление вообще не в кассу. Похоже, этот олух не в курсе, что я тут главная.
– Одну минуточку, Фёдор, – прерываю его увлекательную речь.
– Я Пётр…
– Тем более, – я улыбаюсь и забираю у недовольного Петра микрофон.
Коллеги!..
Нет, это будет слишком сухо, а у нас всё же праздник.
Дорогие друзья!
А с хрена ли они мне друзья? Да и никто из этой публики мне не дорог. Однако пауза уже затягивается.
– Дамы и господа, добрый вечер! Ещё вчера я не знала, что буду на этом замечательном празднике, но поскольку я всё же здесь, то должна вам сказать…
Как же вы меня заебали!
Но я понимаю, что мои улыбающиеся нарядные коллеги не заслуживают подобных откровений. И, глядя на их доброжелательные лица, вижу, что многие уже переобулись и больше не жаждут моей отставки. Неужто Вадик целенаправленно настроил против себя коллектив? Вон как мне улыбаются! Ещё неделю назад я была бы этому рада, но теперь мне всё равно. И все же…
– Я поздравляю вас с наступающим Новым годом! И от души желаю оставить в уходящем году всё плохое. Выбросьте без сомнений из своей жизни подлецов и предателей и шагайте без них с лёгким сердцем. Я желаю вам мирного неба, верных друзей и искренней взаимной любви. Цените то хорошее, что у вас есть, берегите своих близких и пусть каждый из вас точно знает, что для своей половинки – вы единственный маяк. Будьте здоровы и счастливы! И пусть доброта и любовь защитят этот мир.
Под бурные овации и радостные вопли коллег я выпиваю шампанское, передаю микрофон и пустой фужер ведущему, даю знак Анюте и старательно ровной походкой направляюсь к выходу из зала.
Краем глаза я замечаю, как из-за стола выбирается Вадим, но Анечка успевает первой. Я даю своей помощнице ЦУ, резко пресекаю её возражения и поспешно скрываюсь в дамской комнате, отрезая дверью оклик Вадима.
Пока народ заливает глотки и набивает желудки, в дамской комнате пусто и тихо. Но это ненадолго. Осматриваю себя в зеркале – всё в полном порядке, только румянец ярче и глаза лихорадочно блестят. Открыв кран, я мою руки и нетерпеливо поглядываю на новенькие золотые часики (прощальный подарок Горского) – ну⁈. И где?..
Ждать долго не приходится, и две двери распахиваются одновременно – входная и дверь кабинки туалета. Из коридора заваливает мой бывший, а из кабины показывается новенькая блондинистая девочка из команды логистов. Гадство! Как же она так тихо там сидела?
– Ой, – девчонка пятится, словно готова сбежать обратно. – Вадим Павлович, а… а Вы почему здесь?
– Писать хочу, – со смущённой улыбкой заявляет Рябинин.
– А-а… ну тогда… извините, пожалуйста, – пищит растерявшаяся блондинка и, обойдя неадекватное начальство по широкой дуге, сбегает на свободу.
А Рябинин, не теряя времени, щёлкает замочком на входной двери.
– Аленький… – выдыхает он сипло и делает шаг ко мне, – только не бойся, хорошо?
Во придурок! Он действительно не понял, что влетел в расставленные силки?
Мне хочется ответить чем-нибудь едким, но мозг в отключке, да и голос точно меня подведёт. Поэтому я просто молча жду продолжения. И финала.
Но как же страшно сжигать мост, на котором ты безнадёжно застряла.
– Аленький, то, что ты сказала там, в зале… ты ведь всем это пожелала, да? И мне тоже? – шепчет Вадим и тянется к моим губам.
Я отворачиваюсь, а его губы скользят по щеке, по шее… а руки уже жадно шарят по моему телу – зарываются в волосы, ощупывают грудь, сжимают задницу, тянут вверх моё платье и оглаживают ноги. Все его двадцать пять рук сейчас при деле. А на мои две напал тремор, и, чтобы хоть куда-то их деть, я цепляюсь пальцами за край раковины.
– Прости, что не ценил то лучшее, что у меня было… Знаю, что я предатель, но я не хочу в твоё прошлое, я хочу быть с тобой… всегда… Сашка, только ты мой маяк, – он поднимает моё платье до талии. – М-м-м… чулочки…
Вадим опускается передо мной на корточки, проводит языком над резинкой чулка, дышит горячо, целует, ласкает, прикусывает… Это гораздо пьянее шампанского с водкой, и миллион колючих пузырьков разбегается по моему телу. Никаких сил нет терпеть эту пытку и сдерживать себя, чтобы не взорваться, так и не добравшись до главного действа.
Я уже почти забыла, как остро реагирует моё тело на прикосновения Вадима, как чутко отзывается оно на его голос и запах… и каково это – ощущать себя желанной для НЕГО. Это мой губительный наркотик – яд, который я принимаю добровольно и осознанно. Потому что ничего в жизни не хочу настолько сильно.
– Я не могу больше, Аленький… подыхаю, как хочу тебя.
– Тогда хватит прелюдий, – я отталкиваю Вадима в тот момент, когда он уже стянул с меня трусики и пальцы пробираются к самому сокровенному. – Дорогой, тебе помочь расстегнуть брюки?
Он ловит ртом воздух и кивает одними ресницами, и я быстро расправляюсь с ремнём и застёжкой на брюках. Ещё немножечко… Ох!
Не то чтобы это был какой-то особо выдающийся член, – он стандартного размера и цвета, но не иначе как волшебный, потому что от его вида меня колбасит так, что я едва держусь на ногах. Сжимаю шелковистую плоть в своей ладони и скулю, как течная сука, а рот наполняется слюной. Но нет – минет для него незаслуженный подарок.
– Презерватив есть? – спрашиваю совершенно чужим голосом, и Рябинин качает головой.
– Нет… я же…
– У меня есть.
Быстро извлекаю из сумочки презерватив, разрываю упаковку зубами и ловко раскатываю латекс по напряжённому члену.
– Хватит нежности, Вадим, будь для меня сегодня плохим мальчиком, – выдыхаю ему в рот, не касаясь губ, поворачиваюсь задом и шире расставляю дрожащие ноги.
И послушный плохой мальчик вторгается, как захватчик, больно стискивая бёдра и восхитительно и мощно растягивая меня изнури. И с первым же толчком выбивает из меня невольный крик и слёзы. Мучительно медленно выходит и таранит меня снова… Это настолько пронзительно остро… настолько чересчур, что с третьим толчком я взрываюсь от этой невыносимой пытки, теряя опору, память и остатки разума.
– Аленький, ты мне своей горячей штучкой чуть самое дорогое не сломала, – шепчет на ухо Вадим, прижимаясь пахом к моим ягодицам. Тяжело дышит и признаётся: – Как же я люблю тебя!
Но я уже в здравом уме и отталкиваюсь задом от горячего мужского тела, выпуская на волю придушенного узника.
– Вот чёрт, резинка соскочила, – с досадой шипит за моей спиной Вадим, но, когда я натягиваю трусики и одёргиваю платье, бормочет совсем растерянно: – Саш, подожди, я ещё не кончил…
– А может, не стоило и начинать? – я бегло осматриваю себя в зеркале и поворачиваюсь к Рябинину лицом.
И такой он сейчас невозможно привлекательный – в распахнутом пиджаке, спущенных на бёдра брюках и с обнажённым эрегированным членом с поблескивающей влажной капелькой на головке.
– Пи-и-ип! – не сдержавшись, я прижимаю нежное местечко подушечкой пальца и тут же его облизываю. – А ты горький, Рябинин.
– Это язык у тебя ядовитый, Скрипка. Что, вот так и уйдёшь?
Я опускаю взгляд на слегка поникшего бойца и горько усмехаюсь.
– Знаешь, сегодня одна очень мудрая женщина посоветовала мне оставить всю хуйню в этом году и рвануть в новый год без неё. Так что прячь, Рябинин, и свали в сторону, не загораживай мне проход в моё прекрасное будущее.
– Ну ты и стерва!
– Сочту за комплимент!
А за дверью… целая толпа немых и пучеглазых баб. Впрочем, и не только баб – чуть поодаль, напротив мужского туалета и самцов собралось немало. Только ведущего не хватает. Неужто все дружно обоссались? И главное – все молчат и даже в дверь никто не стукнул. Это, наверное, чтобы нас не отвлекать. Какая очаровательная деликатность!
– А у нас разве здесь собрание? – интересуюсь я и оглядываюсь на Рябинина. – Вадим Палыч, доставай волшебный посох, к тебе тут очередь за чудесами.
Народ мгновенно оживает, но их комментарии мне уже до звезды. Я стремительно покидаю оживлённый предбанник и спешу к выходу из ресторана, где закутавшись в мою шубку, меня дожидается верная Анечка. Она смущённо улыбается и прячет глаза. Святая простота – я накосячила, а ей стыдно.
– Александриночка Валентиновна, я Вас обожаю! – выдаёт она пылко и… неожиданно, а передав мне шубу, с надеждой взывает: – А может, останетесь?
– Нет, Анют, у меня самолёт через три часа. Только тс-с-с – никому! А с меня презент по возвращении.
Огромный Айкин «Монстр» уже пыхтит у входа, ожидая меня. Странно, что Пал Ильич до сих пор не обнаружил свою дочу.
Под прицельными взглядами курящих коллег я открываю дверь внедорожника и взбираюсь на пассажирское сиденье.
– Чемодан мой не забыла?
– В багажнике.
– Молодец, Айчик! Тогда погнали!
