Текст книги "Охота на Трясогузку (СИ)"
Автор книги: Алиса Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
– Но это же всё равно бабла до хренища…
– Я уже всё подсчитал, и если на начальном этапе слишком широко не размахиваться, то моих средств вполне хватит.
– Личных? – уважительно спрашивает Геныч, а я киваю и спешу пояснить:
– Я на крипте неплохо поднялся и соскочил вовремя, можно сказать, повезло.
– М-м, молоток! Только я-то тебе на хрен нужен?
– Геныч, да я в одиночку такое дело и не планировал. Но насчёт партнёрства проблема. Отцу, как я уже сказал, некогда, а мои пацаны либо уже при деле, либо из доверия вышли… меня же пять лет дома не было, связи уже паутиной обросли. Ну а мы с тобой, считай, что родственники. А если всё нормально пойдёт, то и девчонок подтянем.
Мысленно я уже превратил эту идею в увлекательный семейный бизнес, дело за малым – уговорить Сашку.
– Отлично! – жизнерадостно гудит Геныч. – А поскольку я не какой-нибудь там бедный родственник, согласен только на паях. Так что ты мне цифры накидай, а я прикину хер к носу.
– Было бы неплохо, тогда я ещё смогу купить Сашке новую тачку.
– А вот это правильно, и лучше с подарками не затягивать, потому что бабочки – это пиздец как романтично, но тачка – это ещё и практично. Кстати, о нашей турбазе, если утеплить домики, то зимой там тоже можно развернуться. Покатушки всякие устроим, елей пушистых насажаем… а со стройматериалами нам Жека всё организует, как себе, не сомневайся. Я ему прямо сейчас и напишу…
Геныч ныряет в мобильник, а я с удивлением обнаруживаю, что небо посветлело, а темнота рассеялась. Неплохо мы посидели.
– Да задрать его в зверинец, – возмущается Геныч. – Интернет, сука, не ловит. Ладно, всё равно напишу, пока всё не забыл. Кстати, а «въебать» пишется с твёрдым знаком?
– Ну… это смотря как въебать…
– М-м, значит, с твёрдым, – серьёзно кивает Геныч, стуча по экрану квадратными пальцами.
– А чего ты там пишешь-то? – ржу я, а из палатки показывается недовольная Стефания.
– Мужчины, называется! Материтесь, как п-портовые грузчики! Слушать п-противно!
– С добрым утром, мой сладкий ПЭрсик! – улыбается Геныч, протягивая руки к Стешке. – Прости, мой Ангел, я не хотел ранить твои чувствительные ушки, это всё последствия бессонной ночи. Мы, между прочим, всю ночь диких зверей от палатки отпугивали.
– Ну тогда ладно, – мурлычет Стешка и, поцеловав нас с Генычем, строго повелевает: – Но больше н-никакого мата, ясно? Сегодня у нас День Вежливости.
– Да заебал этот комар! – раздаётся из палатки охрипший со сна голос Инессы.
* * *
Тяжело вздохнув, Стефания поджимает губки и закатывает глаза – непросто ей с нами, невежами.
– День Вежливости зачах в зародыше, – печально произносит Геныч и утешает свою девочку: – Не расстраивайся, мой нежный Персик, главное, что у нас с тобой любовь, а культура прирастёт. Ты же сделаешь из меня человека, правда, моя умница?
– Подхалим! – Стешка чмокает Геныча в нос и выкручивается из его объятий. – П-пойдёшь со мной на охоту?
– Кто – я? Слушай, малыш, а может, лучше все вместе на машине? А то я малость подустал. Посиди лучше со мной, – он призывно хлопает себя по коленям.
– Ну раз ты такой ленивый, тогда я с мальчиками п-пойду, – она кивает на масаев.
– Ангел мой, во-первых, я не ленивый, а энергосберегающий, а в-вторых, я не особо доверяю их палкам. Ружьё всё же надёжнее.
– Так и скажи, что б-боишься.
– А знаешь, моя отважная охотница, если ты будешь немножко снисходительна к моим слабостям, то я расскажу, какой мы с Вадюхой придумали сюрприз, – и, поймав мой обвиняющий взгляд (ну и трепло ты, Геныч!), спешит уточнить: – Вот как только мы с Вадюхой всё додумаем, так тебе первой и расскажу.
– Тоже мне, шпионы! – фыркает Стефания. – Вы тут т-так орали, что уже каждый зверь в заповеднике знает все ваши секреты.
– Да! – из палатки показывается немного заспанный, но очень довольный Жора. – Джамбо!
Мы дружно ему киваем, а Геныч понижает голос:
– И Александрия тоже подслушивала?
– Да дрыхнет, как сурок, ваша Александрина, – из палатки выбирается Инесса с мундштуком в зубах и подмигивает мне. – Хоть грузи и вези, куда хочешь. – И вдруг громко выкрикивает: – Жоржик, а ну стой! Я первая туда иду.
И бедный Жора, не дойдя пару шагов до туалета, пропускает Германовну и трусит к ближайшим кустикам. А до них метров двадцать, и вокруг не сказать, чтобы очень светло.
– Жор, ты бы не ходил так далеко, – окликаю его, но тому, похоже, сильно приспичило.
И пока увлеченные друг другом Геныч со Стешкой перешептываются, я озираюсь по сторонам в поисках нашей охраны. Куда они провалились? Взгляд, наконец, цепляется за красные балахоны масаев, пасущихся около ресторана. Охранники, мать их! А ухо вдруг улавливает сдавленный сип Геныча и писк Стешки, и я оглядываюсь…
Пиздец!
Я окидываю беглым взглядом замершего со спущенными штанами Жорика, и всё моё внимание прикипает к льву. Сейчас я уже и не помню, приходилось ли мне видеть этих зверей настолько близко, но этот лохматый зверюга кажется огромным.
– Он н-не агрессивен, – не очень-то уверенно шепчет Стешка и уже громче: – Жора, только не беги и не п-поворачивайся к нему спиной. – А потом нам совсем тихо: – Где эти засратые масаи с их п-палками?
– Наверняка Жорик успел пометить его территорию… Тайо, блядь! – громко и нервно рычит Геныч, а у льва от его децибел вздрагивают уши и хвост.
И ведь первый на его пути по любому Жора. Я не понимаю, что делать, молюсь, чтобы в этот момент не показалась Сашка, и боюсь смотреть продолжение.
Совсем неожиданно в поле зрения появляется Инесса. Маленькая и хрупкая, она решительно топает к месту встречи двух самцов и звонко выкрикивает:
– Жоржик, немедленно спрячь в штаны приманку и не трогай это чудовище, у него могут быть блохи!
Но в следующую секунду её опережают масаи, а лев с недовольным урчанием отступает назад и исчезает в листве.
Судорожно глотнув воздуха, я понимаю, что не дышал всё это время.
– Задрать его в гриву! – стонет Геныч.
– Да-а… – вяло отзывается Жора и тихо оседает на землю.
* * *
Александрина
Гадство! Похоже, я пропустила всё самое интересное!
Путаясь в одежде, я наспех натягиваю штаны и футболку и выпрыгиваю из палатки. Где⁈.
В эту же секунду ко мне подскакивает Вадик и пытается оттеснить обратно к нашей брезентовой ночлежке.
– Аленький, не отходи, пожалуйста, от палатки, – просит он и, прижав меня к себе, приглаживает мои взлохмаченные кудри.
Я же изо всех сил стараюсь не выдать своей радости, от того, что он рядом и снова меня обнимает. Значит, не обижается.
Сегодня ночью я долго не могла уснуть, а Стешка битый час жужжала мне в ухо, какая я стерва, и распаляла и без того больно жалящее чувство вины. Однако мой бывший муж и раньше не страдал обострённым самолюбием и всегда легко прощал мои огрехи, и, как видно, с годами это не изменилось.
Мне вдруг очень хочется поддаться слабости – остаться в руках Вадика и позволить ему увести меня от опасностей, посторонних глаз, от стремительно светлеющего неба и холодной утренней росы в тёмную сонную палатку…
Но гордость сильнее. Да и я здесь по другому поводу.
Я ёрзаю, выпутываясь из объятий Вадика, бегло оглядываю нашу взъерошенную компанию и выдыхаю с облегчением – главное, моя Стешка в порядке. Она бережно прижимает к груди свою драгоценную камеру, а Геныч с перекошенной рожей сжимает в своих огромных лапах саму Стефанию и выглядит, надо сказать, куда более испуганным, чем она.
Аборигены, посмеиваясь и поигрывая палками, выкрикивают что-то на своём языке – им явно весело. Зато Жорик, повисший на хрупких плечах Инессы кажется совсем невменяемым – взгляд расфокусирован, лицо бледное, штаны мокрые… О, Господи! Сейчас красавчик грек выглядит настолько несчастным и жалким, что на него смотреть больно.
– Жора, что с тобой? – я прижимаю руки к груди. – Н тебя кто-то напал?
– ПиздЭц! – бормочет он и часто-часто кивает. Или у него тремор?
А непривычно лохматая Инесса, придавленная его немаленьким весом, начинает истерично хохотать, при этом ухитряясь удерживать во рту свой мундштук.
– Он самый, – нервно выкрикивает она. – Подкрался незаметно к писающему мальчику и, смотри-ка, как обогатил его лексикон. – Молодец, Жоржик, прогрессируешь!
– Георгиос, ну, ты силён, братишка! – Вадик делает шаг к нему и хлопает Жору по плечу. – Я бы точно не выдержал этой встречи – втопил бы, как подстреленный сайгак.
– Да с кем он встретился-то? – я начинаю закипать от недостатка информации и злости на то, что проспала.
– С царём зверей, – тихо отвечает Стешка и вдруг шлёпает себя ладошкой по лбу. – А что же мы все п-про свистки-то забыли?..
– А чего ты сразу на меня смотришь? – нервничает Геныч. – Это вы все забыли, а я ещё вчера предупредил, что у меня свисток не фурычит… ой, вот только не надо на меня так улыбаться, я сейчас про свистульку говорю, а что касаемо моего боевого горна, то он в порядке. Хотя на зверя я с ним не пошёл бы.
– Да на какого зверя? – злюсь я. – Кто в этом заповеднике царь – лев, слон, носорог?..
– Жора в кустах со львом столкнулся, – поясняет мне Вадик и кивает на заросли неподалёку.
Я вглядываюсь и невольно придвигаюсь ближе к Вадиму. Очуметь! Я даже не могу себе представить встречу один на один.
– И что было?.. Его масаи прогнали?
– Да какое там!.. – рычит Геныч. – Лёва как увидел Жорика без штанов, охренел так, что забыл, куда шёл. Какая уж ему, бедолаге, теперь охота, у него же стресс в полный рост. Вот и пусть почешет свою гриву и подумает, кто здесь реальный царь. Правильно я говорю, Жор?
– Да… – Жорик вяло улыбается и только сейчас опускает взгляд на свой пах и горестно стонет.
Наверное, он пребывал в таком шоке, что даже не замечал дискомфорта, а теперь затравленно озирается и, зажмурившись, стыдливо опускает голову и прикрывает ладонью мокрое пятно.
Я не знаю, куда девать глаза и улыбаюсь, как дура, а самой хочется плакать от жалости. Дурацкое путешествие!
– Да брось ты, Жор! – гудит Геныч и обнимает его, как родного. – Ты у нас в натуре герой! Это мне ещё повезло, что я чуть раньше успел отлить, а иначе, клянусь, я своим адреналином затопил бы тут весь лагерь, да ещё и трубил бы, как слон. Ты давай-ка, брат, обопрись на меня, пока твоя отважная девочка не сломалась.
Геныч аккуратно снимает обмякшего Жорика с девочки Инессы и восхищённо таращится на неё.
– А Вы, Инесса Германовна, теперь навеки мой кумир. С одним мундштуком против саблезубого монстра – это очень сильно! А бы так не смог. И мне очень стыдно, что я сам не попёр Жоре на выручку… что-то я растерялся… но в своё оправдание хочу сказать, что я молился за вас обоих. Вы как, моя гулюшка, в норме?
– Спасибо, соколик, твоими молитвами, – ехидно отзывается Инесса и глубоко с наслаждением затягивается сигаретой.
– Инесса Германовна, Вам бы успокоительного, – сочувственно предлагает Стефания. – У меня есть, я сейчас Вам н-накапаю.
– Да я вот тоже думаю, что надо бы хряпнуть коньячку. Ты не беспокойся, моё солнышко, у меня всё есть, и я сама себе накапаю.
Она заправляет в мундштук очередную сигарету и жадно прикуривает, пока басовито воркующий Геныч, к всеобщему облегчению, провожает пострадавшего Жору в палатку. Хорошо ещё, что французов не видно и не слышно – дрыхнут, как сурки, даже не подозревая, какие страсти тут творятся.
– Аленький, – со спины меня обнимает Вадик и трётся губами о мой затылок. – Я очень рад, что ты этого не видела.
– Могли бы меня и разбудить, – ворчу в ответ, хотя теперь вовсе не уверена, что хотела бы этого. Прямо сейчас мне хочется совсем другого.
– Сань, – к нам подкрадывается Стешка, – я п-потом тебе всё п-покажу.
– Что покажешь? – непонимающе переспрашиваю и, оглянувшись на смущённую сестрёнку, нежно обнимающую камеру, догадываюсь, о чём речь. – А ты что, всё это снимала?
– Это случайно п-получилось, – оправдывается она, волнуясь. – Но это ведь уникальный м-материал – встреча неподготовленного человека с х-хищным зверем.
Неожиданно рядом с нами вырастает Геныч.
– А я-то всё думал, кто эти люди, что снимают убийства на камеру, – грохочет он. – Персик мой, да ты, оказывается, у меня очень хищный фрукт.
Стешка же напротив – выглядит сейчас такой трогательной и невинной, что я готова поверить в случайность. И поверила бы, если б не видела, как она снимала бегущего на неё слона. Прав был Геныч – наша безумная охотница даже в крокодильей пасти не расстанется с камерой. И тут подаёт голос Инесса:
– Молодец, девочка! Вот, что я называю высоким профессионализмом! Кстати, Стешенька, не забудь сделать для меня копию.
* * *
Завтракаем мы в тягостном молчании, да и сам завтрак не радует. Но встречать новый, полный опасных приключений день на голодный желудок не стоит. Поэтому сидим кушаем, а все попытки завязать непринуждённую беседу разбиваются об унылый вид Жорика. Жаль его до слёз, но в такой ситуации женское утешение не прокатит, поэтому мы со Стешкой чувствуем себя неловко. А наши мальчики всё, что смогли, уже предприняли – поддержали, похвалили и за компанию с Жориком всосали столько успокоительного «горючего», что от зевоты едва челюсти не вывихнули.
И вот какая им теперь экскурсия?
В джипе Вадик снова занимает место рядом со мной и, растянув губы в хмельной улыбке, склоняет голову мне на плечо.
– Аленький, – шепчет он, – ты же видишь, какая херня тут творится… любой поход в туалет может стать последним. И, знаешь, мне будет очень обидно, если меня сожрут, а ты так и не узнаешь, как я люблю тебя.
Наверное, я уже знаю… и от этого мне и сладко, и горько, и зло… и щекотно, когда его губы касаются моей шеи.
– Ты пьяный, Вадик…
– Но ты же знаешь, что у пьяного на языке, то у трезвого в голове… или наоборот? А-аль, пожалуйста, выйди за меня ещё раз замуж. Мы могли бы с тобой сделать это на острове… на берегу океана. Что скажешь?
– А надо прямо сейчас сказать?
– Ну-у… я же тебя прямо сейчас люблю.
– А что потом, Вадим?
– Я не знаю, Аленький… правда не знаю, но очень хочу это выяснить рядом с тобой, – его голова соскальзывает с моего плеча и мягко опускается на мои колени. – И клянусь, что готов провести в этом зверинце столько ночей, сколько понадобится тебе для… положительного отве…та.
Вадик уже спит, подложив под щёку мою ладонь, а я сжимаю свободную руку в кулак, чтобы удержаться и не погладить его чёрные жёсткие волосы. Сейчас он и не дождался бы моего ответа… но у меня есть время, чтобы подумать и ответить себе самой, готова ли я рискнуть снова.
* * *
Александрина
Нгоронгоро – очередной национальный парк, куда мы сейчас и направляемся.
– Его по п-праву называют жемчужиной Танзании, – информирует нас Стефания.
Нас – это меня, Инессу и Жорика. А вот Геныч с Вадиком чхать хотели на очередной зоопарк – утомлённые ночным дежурством и утренним приключением, они дрыхнут без задних ног. Туристы, блин!
Сперва я даже сдуру умилялась, глядя на спящего Вадика, а теперь стало обидно. Вот как так можно – обсуждать такие важные и волнительные вещи, а потом вдруг в одну секунду вырубиться? Женщины так не умеют, зато мужики в любой непонятной ситуации впадают в спячку. Чурбаны бесчувственные!
– Когда-то давным-давно, – таинственным и убаюкивающим тоном вещает Стешка, – на месте Нгоронгоро возвышалась огромная гора, намного больше, чем Килиманджаро. По её склонам текли п-потоки лавы, уничтожая на своём пути всё живое, а вершину древнего вулкана окутывали чёрные тучи дыма. И однажды, н-несколько миллионов лет назад, в результате очередного страшного извержения вулкан был разрушен, а на его месте образовалась г-гигантская воронка. А теперь этот природный котёл диаметром более двадцати километров и п-представляет собой заповедник Нгоронгоро.
– Двадцатикилометровый кратер? – поражённо восклицает Инесса, обмахиваясь пушистым перьевым веером.
– И что, теперь мы попрёмся на дно вулкана? – возмущаюсь я. Этого ещё не хватало.
– Да! – отвечает Жора нам обеим. И весь такой жизнерадостный!
Похоже, он твёрдо уверился в том, что самое страшное в своей жизни уже пережил сегодня утром, и всё дальнейшее теперь ему видится познавательной и увеселительной прогулкой.
– Конечно, нам надо в кратер, ведь это и есть наш п-пункт назначения, а вся красота именно внутри, – обещает Стешка. – Это же удивительное и уникальное место! В этой котловине обитает около двадцати п-пяти тысяч самых разных животных, большинство из которых не знают жизни вне кратера. Это ведь настоящее чудо – отдельный закрытый мирок. А ещё его называют п-природным зоопарком, ведь именно там зафиксирована самая высокая плотность х-хищников во всей Африке.
Хах, вот уж порадовала!
Я фыркаю, а Стешка бросает на мня вопросительный взгляд, мол, что не так-то?
– Стеш, а ты сейчас действительно пытаешься нас заинтриговать? Или всё же пугнуть хорошенько?
– Сань, а что такого страшного я сказала? Про х-хищников?.. Но рядом с нашим п-проводником нам ничего не грозит, – она кивает на Тайо. – А то, что случилось сегодня, так это потому, что мы сами п-пренебрегали правилами безопасности. Ведь если бы Жора не п-пошёл в кустики, а воспользовался туалетом, то ничего и не п-произошло бы. Разве не так?
– Да! – охотно подтверждает Жорик.
Может, он немного не в себе после встречи с лохматым кошаком? А то его чрезмерный оптимизм уже явно тянет на диагноз.
– Вот и Жора со мной согласен, – улыбается Стешка. – Вы не п-пожалеете, обещаю. А когда увидите озеро, расположенное на дне воронки, даже уезжать не захотите.
– Му-гу, или не успеем, – ворчу себе под нос, а Германовна хихикает. Тоже двинулась.
– Сашок, ну х-хватит вредничать, – обижается сестрёнка. – Поверь, там очень красиво, и можно увидеть огромное множество животных, которые п-приходят к озеру на водопой. А если нам п-повезёт, встретим даже чёрного носорога.
Ужас какой!
– Какая прелесть! – поддерживает Стешку Инесса. Кажется, эту бабку и Годзиллой не испугаешь.
– Конечно, это ведь такая удача! – вдохновенно щебечет наша умничка. – Чёрный носорог – это же редкий вымирающий вид! Но о самом г-главном сюрпризе я пока п-промолчу, – она заговорщически подмигивает, и это точно не предвещает ничего хорошего.
– Даже предполагать боюсь. Неужто там сохранились динозавры?
– Я бы не стала исключать такую вероятность, – Стефания обводит нас хитрющим взглядом. – Но сейчас я г-говорю о другом. Может быть, о самом п-прекрасном зрелище в вашей жизни.
– Лишь бы не о самом последнем, – я отворачиваюсь к окну, чтобы не видеть реакцию Стешки на мои слова, а обезумевшая Инесса выдаёт с преувеличенным весельем:
– Я уже вся в предвкушении! Обожаю сюрпризы!
Маньячка!
Весь оставшийся путь до заповедника Стефания рассказывает нам о флоре и фауне Нгоронгоро. На самом деле, почти ничего нового – всё то же зверьё, разве что добавились бегемоты и носороги. Но, конечно, больше всего нашу нежную девочку будоражат зубастые хищники.
– Жаль, что в Тарангире мы не встретили моих любимчиков, – сокрушается она.
– Это крокодилов, что ли? – поддеваю я, но Стефания невозмутима:
– Нет, крокодилов у нас Айка обожает, а я люблю г-грациозных животных. Вспоминайте, кто у нас самый быстрый в мире зверь?
– Мандавошка! – грохочет хриплый бас Геныча.
– Да! – раздаётся радостный вопль Жоры.
– Генка, какой ты был х-хороший, когда спал, – вздыхает Стешка.
– Прости, мой Ангел. А я что, не угадал? О, други мои, кажись, мы уже приехали.
Перед воротами в заповедник мы наблюдаем уже привычную картину – куча туристов с камерами топчутся возле своих сафари-джипов, пока их водители-проводники оформляют документы на въезд.
Ну и мы вышли размяться.
Вадик по-прежнему дрыхнет в джипе. Ну и хрен с ним!
Жорик, наученный горьким опытом, трусит в туалет. Вот это правильно, и мне тоже надо сгонять.
Стешка, как обычно, снимает кино, а Геныч делает агрессивную зарядку с невидимым противником и ведёт со Стефанией дискуссию о милых/опасных бегемотиках.
Инесса же торопиться закурить на свежем воздухе. А воздух здесь и правда необыкновенный – влажный, немного прохладный и дивно пахнущий лесом. Я обхожу пыхающую Инессу с подветренной стороны и с наслаждением вдыхаю…
И в этот момент из соседнего джипа вываливается монументальная француженка. Окинув нашу компанию недовольным взглядом, она зябко передёргивает округлыми плечами, всколыхнув при этом… чёрт, да столько всего всколыхнув, сколько у нас всех вместе взятых не найдётся. И вдруг как рявкнет в нашу сторону!.. Я даже не поняла, на кого именно, да и по-французски я не бум-бум.
– Вот! – Геныч вскидывает указательный палец. – Я же говорю, что все бегемоты агрессивные.
И тут же что-то пытается объяснить мадам на её языке, но та продолжает возмущаться, и Стешка тоже включается в переговоры.
– Что эта бабища от нас хочет? – спрашиваю я, а Германовна, выступив на передний план, загоняет свой мундштук в угол рта и переходит на дипломатический язык:
– Так, что этой толстомясой пизде от нас надо?
– Она п-подумала, что я её снимаю, – объясняет Стешка. – Я ей культурно объяснила, что она меня н-не интересует, а она назвала меня г-грубиянкой.
– Тебя⁈ – Инесса удивлённо оглянулась на Стешку, снова перевела взгляд на француженку, которую уже окружили соотечественники, и быстро разрешила конфликт: – Мадам и мусьё, пройдите, плиз, на хуй!
* * *
Нгоронгоро
Александрина
Пропускной пункт остался позади, и мы снова в пути. Изгнанные французы не отправились по указанному адресу, а плетутся за нами в своём джипе, к слову, не настолько крутом, как у нашего Тайо.
Вадик, снова ощутив моё присутствие, собственнически обхватил меня руками за бёдра, но так и не проснулся. Хотя он и спит-то всего час. Я осторожно запускаю пальцы в его взъерошенные волосы, а сжимающие меня руки напрягаются, и я дурею от нахлынувших ощущений. А вот интересно, он сейчас точно обнимает именно меня или ему любая задница подойдёт? Наверное, я скоро чокнусь от постоянного диссонанса.
– Красотища какая! – восторженно бормочет Инесса, прилипнув к окну.
– Да-а! – Жора с ней согласен.
– О, гля-гля-а…ау-а-а! – гудит Геныч, непрерывно зевая и заражая зевотой всех остальных.
Достал! Лучше бы спал.
А за окном действительно есть, на что посмотреть. Влажный лиственный лес насыщено изумрудного цвета встречает нас прохладой, а ещё он полон зверья. В основном, мелкого, но интересного, а местами и необычного. Какие-то пёстрые куропатки то и дело вылетают из-под колёс, пушистики всякие снуют туда-сюда, шустрые смешные бородавочники гоняют, и наглые любопытные павианы, выходя на дорогу, постоянно замедляют наше движение. И никто не шарахается транспорта. Даже парочка облезлых, побитых жизнью шакалов прошмыгнула совсем рядом. Но, насколько я понимаю, всё самое интересное нас ждёт впереди.
Ох, спаси и сохрани нас, Господи!
Перед самым спуском в кратер нас встречает ещё один рейнджерский пост, где нас пересчитывают по головам, проверяют документы и отпускают с миром.
Тут и Вадик, наконец, пробудился. Его шаловливые пальцы ныряют ко мне под футболку, а сонный голос произносит:
– Аленький, ты уже подумала над моим предложением?
– Не до того было, – я старательно на него не смотрю и отгоняю от своего тела его наглые щупальца.
– Ладно, я же сказал, что подожду, – покладисто соглашается он. – А ты мне снилась…
Молчу. В голове и в душе такая неразбериха… сироп из полыни. И на этот сраный кратер уже плевать.
– Меня не слышат – это мину-ус-с, но и не гонят – э-это плю-у-ус! – дурашливо и тихо подвывает Вадик. – Я ради Ваших глаз гото-ов сразиться с дюжиной котов…
Жора оглядывается на нас с широченной улыбкой, а плечи Инессы подрагивают от беззвучного смеха. Но арию блудного кобеля жёстко прерывает бас Геныча:
– Ух, задрать её в кратер! Не-не, мы здесь не поедем! Стоп, машина!
И только сейчас я замечаю, что вниз мы спускаемся по очень узкой дороге, а впереди опасный участок с крутым обрывом. Лучше бы я пение Вадика дослушала, глядишь, и проскочили бы незаметно, а теперь реально страшно.
– Может, нам девчонок высадить? – предлагает Вадик.
– Да!
– И меня, – орёт Геныч. – Для защиты наших женщин от озабоченных обезьян.
– Генка, п-прекрати, – злится Стефания, – здесь ежедневно спускаются десятки машин, но н-ни одна не валяется кверху брюхом.
И действительно впереди нас два джипа уже завершают спуск, а позади ещё целый караван.
– Хочу вам напомнить, – не унимается Геныч, – что вчера мне достался неисправный свисток, а ещё раньше на меня напали мухи и слоны.
– Но ты до сих пор жив, сынок, значит, фартовый ты парень! – Инесса, протянув руку, похлопывает Тайо веером по башке и командует: – Мальчик, дави на газ! Я уже написала завещание. Все успели пописать перед выездом?
Геныч набычился, молча пристегнул Стефанию ремнём безопасности и, выхватив у Германовны веер, прикрыл глаза и стал интенсивно обмахиваться.
Фу-ух, сложный отрезок мы всё же преодолели и, к счастью, весь спуск оказался недолгим. А вскоре мы и вовсе о нём забыли, потому что впереди началось интересное.
Первыми нас приветствует целый львиный прайд. Всего в паре метров от нас!
– Раз, два… – начинаю считать, – … тринадцать!
И это, не считая мелких котят. Огромные расслабленные кошки принимают солнечные ванны и даже не реагируют на машины. Привыкли, наверное, да и не чувствуют опасности от людей. Только огромный косматый лев лениво приоткрыл глаза и, равнодушно оглядев зрителей, снова задремал.
– Смотри, какой милаха, – кивает Вадик на крошечного неуклюжего львёнка.
– Да ты ж мой золотой! – громко умиляется Геныч, уже чуть ли не готовый рвануть наружу с объятиями.
Какой там страх – все в восторге! Разве что Жорик немного нервничает, но всё равно улыбается малышам.
– А почему здесь антилопы пасутся? – удивляется Инесса. – А вон зебры… они что, не чувствуют опасность?
– Они п-привыкли сосуществовать в тесном пространстве, – поясняет Стешка, не прерывая съёмку. – Здесь х-хищники всегда сыты, ведь еда для них круглый год в п-пределах видимости и досягаемости. А травоядные всю жизнь п-пасутся на пятачке в пару десятков километров и им тоже х-хватает корма, потому что трава очень быстро вырастает снова. Всё дело в уникальном климате, и это место – настоящий рай для его обитателей. Здесь вообще очень много н-необычного.
И очередная необычность встречает нас уже очень скоро.
Две грациозные пятнистые кошки, проигнорировав следующие впереди нас джипы, направляются именно к нашему. Блин, а почему не к французам – там мяса больше.
– Ах вы, мои красавчики! – пищит от восторга Стешка, карабкаясь на крышу.
Ох, какое счастье, что у неё есть Геныч, иначе мы обе уже сгинули бы в чьей-нибудь пасти. Стешка – по собственной дури, и я по её же.
– Стоять! – Геныч пресекает это безрассудство и, кстати, очень вовремя.
Одна из кошек легко запрыгивает на капот нашего джипа и, обнюхав стекло, начинает его облизывать. Твою мать, а крыша-то поднята! И ещё через миг вторая киса уже на крыше. Ужас во мне смешивается с восторгом, и я даже не знаю, чего больше.
Но Тайо спокоен и даже улыбается, а это значит… всё под контролем?.. Впрочем, особой паники в наших рядах не наблюдается, если не считать Жорика, перебравшегося на пол.
– Он п-просто заигрывает с нами, – объясняет довольная Стешка, строя хищнику глазки. – Как же х-хочется его погладить.
– Ангел мой, я знал людей, которые гладили леопардов, земля им пухом, – шепотом рычит Геныч.
– Это гепарды, неуч!
– Да похер! Я знаю одного кента, который погладил гепарда аж два раза…
– Вот видишь! – обрадовалась наша юная натуралистка.
– Ага – вижу! И знаю, что он уже никогда не сделает этого в третий раз!
– П-почему? – с подозрением интересуется Стешка.
– А потому, что у него было только две руки.
– Да! – доносится из-под кресла, а Инесса заходится в истерическом хохоте, распугав заигрывающих с нами котиков.
Вот и хорошо, так-то оно всё же спокойнее.
– Стеш, – зовёт Вадик, – это они, что ли самые быстрые звери?
– Точно! Гепард может развить скорость до ста тридцати километров в час, но, правда, в таком темпе долго бежать не сможет.
– Му-гу, хер бы он меня догнал, – недовольно басит Геныч.
– Потому что уже на первом десятке метров на говне поскользнулся бы, – хихикает Инесса.
– Между п-прочим, мой Генка один на один порвёт любого зверя, – вступается Стешка. – И убегать не станет. К тому же убегать – это вообще не по-п-пацански.
– Да! – Жорик снова с нами и смущённо отряхивает колени.
– Спасибо, мой сладкий Персик, – растроганный до глубины души Геныч нежно целует Стефанию. – Ради тебя я кого угодно вые…порву.
Все счастливы, путешествуем дальше. Ну как путешествуем – зависаем через каждые десять метров, потому что это реально зоопарк. Пойдешь пешим – непременно отдавишь кому-нибудь лапы или копыта.
И сколько же в кратере хищных кошаков – сервалы, каракалы, гепарды… Но леопардов мы так и не встретили, зато львов в этом котле больше, чем собак во всём Воронцовске, на каждом шагу валяются. А в остальном – слоны, буйволы (ох, такие монстры!), зебры, антилопы. И всё это зверьё дружно таскается толпами туда-сюда. Правда, иногда закусывают своими попутчиками, а потом снова дружат.
Кстати, носорога нам тоже не посчастливилось встретить. И слава богу!
А ещё здесь столько чудных необычных птиц, что даже я не расставалась с камерой. Одна пернатая горлопанка, пролетая над нашими головами так истошно верещала, будто высоты боялась. Или, может, на нас материлась.
Но главный свой сюрприз Стешка выдерживала почти до заката, водя нас кругами по всему периметру. И, наконец, проголодавшиеся и под завязку наполненные впечатлениями, мы прибываем к озеру Магади.
Мама дорогая! Аж сердце заходится от такого зрелища!
И нет – это не какая-то особенная вода и даже не бегемоты, заполонившие своими гигантскими тушами половину водоёма…
Перед моими глазами на фоне изумрудного склона и ослепительно синего неба трепещет нежно-розовое пушистое облако из тысяч прекрасных фламинго. Я смотрю на это чудо сквозь пелену слёз и понимаю, что впервые мне хочется плакать от восторга. И я не отстраняюсь, когда со спины меня обнимают крепкие руки, потому что сейчас мне очень хочется любить и чувствовать себя любимой и желанной.
И я не противлюсь поцелую, потому что сама очень хотела этого и ждала.
И мне даже не хочется удавить Геныча, когда пространство наполняется его рычащим басом:
– Хватаясь за лобки и ягодицы,
На дне вулкана слиплись два примата,
И танцевали розовые птицы
На фоне африканского заката.
А в озере дрочили бегемоты,
Им тоже захотелось поцелуев,
И все самцы рванули на охоту…
– Да замолчи уже, романтик хуев! – резко обрубает лирику Инесса Германовна.
* * *
Александрина
Это какое-то внезапное хмельное безумие. Мы будто слились с дикой природой и сами стали совершенно дикими и необузданными. Казалось таким естественным и правильным быть сейчас здесь, именно с ним, и, забыв о зрителях, творить такой необходимый, самый прекрасный, желанный и первобытный танец жизни и страсти.
