Текст книги "Охота на Трясогузку (СИ)"

Автор книги: Алиса Перова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

А тем временем растерянная Настя брела по опустевшему городу и не понимала, как ей теперь быть. Скоро ей стукнет сорок пять, и рожать ребёнка в таком возрасте – это же безумие. Хватит, она и так уже мать-героиня – четверых вырастила. А её дивная фигура – что с ней станет⁈ Всё же Настя уже не девочка, а тут на каждом шагу рискуешь увязнуть в пучине чревоугодия. Нет, это категорически невозможно! Да и куда ей пятого⁈

Хотя… если взглянуть с другой стороны…

Настик наверняка обрадуется, да и позиции самой Насти станут гораздо крепче, чем сейчас. А уж если родится мальчик, то, как мать наследника, она всех домашних баб к ногтю прижмёт. И к тому же появится отличный повод утереть нос свекрухе Розе, а то её вечно распирает от гордости – как же, мать пятерых детей. Нашла чем гордится, донна Роза из колхоза! Пусть сперва попробует своих кобыл замуж выдать.

То ли дело Настины деточки – одна краше другой, а умницы какие, и все нарасхват, между прочим. Только вот её Алекс всё никак не женится. Зато по количеству внуков Настя уже обогнала свою свекровь. У Айки две пипетки подрастают (как же их там звать-то?..), да и Шурка уже на пятом месяце. Ох, как же время летит! Хоть бы Степашка не спешила с детьми, ведь маленькая ещё, пусть пока развлекается, путешествует…

От внезапного осознания, что она почти трижды бабка, Насте аж поплохело. Она ведь ещё такая молодая, ей тоже хочется любви, приключений, веселья… А какое может быть веселье с младенцем? А любовь?..

От нахлынувших воспоминаний Настя даже глаза прикрыла. Она точно знала, в какой день был зачат её малыш – в один из самых счастливых дней в её жизни. Как наяву, в памяти соткались чувственные сцены: вот они с Анастасио перекатываются по шёлковой изумрудной траве, а тугие высокие стебли приятно щекочут их обнажённые тела и скрывают от посторонних глаз. А вот они ласкают друг друга, прячась за серебристой занавесью водопада… а потом на пустынном берегу у самого моря – такого невозможно синего!..

Этот головокружительный апрельский день Настя никогда не забудет. И ведь это единственный её ребёнок, зачатый в настоящей любви.

Что же ей теперь делать?..

От раздумий и переживаний у Насти даже в висках загудело и, приметив небольшой скверик со скамеечками, она поспешила туда. Может, детям позвонить и посоветоваться? Хотя Шурка наверняка скажет что-нибудь едкое, а Айка…

Настю вдруг кольнула запоздалая вина перед дочерью, и ощутимо так кольнула. Всё же она была Айке плохой матерью… но как теперь всё исправить? Ох, сколько глупостей она натворила! Нет, звонить Айке с такой новостью она не станет. А если Степашке? Вот она наверняка поддержит маму.

Достав из сумочки мобильник, Настя зашла в избранные контакты, где самой верхней строчкой значился Алекс. Сынулечка её родненький, как же давно они не виделись! Да и по телефону не поговоришь по душам, он вечно куда-то опаздывает, а Настя так соскучилась.

Пальчик сам придавил нужный номер, и спустя три длинных гудка Настя услышала голос сына:

– Ма, у тебя что-то срочное?

«Если бы ты только знал, насколько срочное и важное», – с грустью подумала Настя и тихо ответила:

– Здравствуй, сыночек, я очень соскучилась.

– Му-гу, я тоже. Что новенького на Сицилии?

– Вообще-то, есть новость, – застенчиво пролепетала Настя. – Даже не представляю, как ты к ней отнесёшься… Знаешь, было бы очень здорово, если бы ты прилетел ко мне в гости.

– Здорово – это если бы ты жила в Риме или Венеции, а сицилийская деревня как-то не прельщает. Не, ну прилечу, конечно, интересно же, как ты там устроилась. Так что у тебя за новость? Говори бегом, а то мне некогда.

– Алекс… сыночек, – от волнения голос Насти задрожал и охрип, но она всё же продолжила: – Так получилось, что у меня будет ребёнок.

– Не понял… в каком смысле – ребёнок? Мать, ты что, беременна?

– Ну… так вышло, – едва слышно прошелестела Настя.

– Одурела совсем⁈ – взревел Алекс. – Забыла, сколько тебе лет? Да тебе полтинник скоро, а ты всё не успокоишься!

Настя хотела возразить – напомнить, что ей только сорок четыре и что выглядит она очень молодо, но каждое слово Алекса жалило, будто плетью, отчего Настя вздрагивала и жмурилась. А сын продолжал лютовать:

– Ты что, не знаешь, как решаются такие проблемы, или в вашей дыре нет нужных врачей? Ни хрена себе новость от мамочки – да это пиздец называется! Бабка на сносях! Я такое даже сказать никому не смогу, опозорюсь только. Слышь…

Но Настя ничего уже не слышала – съёжившись и зажав рот ладонью, она горько плакала. И даже не заметила, когда сын сбросил вызов. Её любимый сыночек…

Новый вызов Настя тоже услышала не сразу, а когда увидела, кто звонит, и вовсе впала в истерику и никак не могла объяснить своему испуганному и взволнованному мужу, где именно она находится. Но Анастасио обещал её найти. Её любимый, добрый и самый лучший на свете мужчина обязательно её найдёт и спасёт.

Опустошённая, уставшая и опухшая от слёз, Настя извлекла из сумочки сигарету и приложила к губам. Прикурить было нечем, да и незачем – вряд ли такое успокоительное будет действенным. Огонёк у кончика сигареты вспыхнул неожиданно. Настя вздрогнула и с удивлением посмотрела на мужчину, услужливо протягивающего зажигалку. Надо же, мечты сбываются… да всё не те – пустые, глупые.

Ох, да какие сигареты, что же она, дура, творит⁈ У неё ведь ребёночек будет, их с Анастасио драгоценный плод любви, их маленький… имя мгновенно вспыхнуло в голове – Доменико. Доменико Ла Роса – какая прелесть!

– Спасибо, я не курю, – произнесла Настя на ломанном сицилийском.

Она отбросила сигарету и от досады на себя даже ножкой притопнула, отчего каблук, и так державшийся на честном слове, окончательно отвалился.

А в следующий миг маячивший перед ней мужик тоже куда-то улетел, а на его месте материализовался взъерошенный Анастасио. Как же он, бедный, испугался! Как он ощупывал, гладил и целовал свою любимую Настеньку, какие нежные слова ей шептал, сколько всего обещал!.. А потом подхватил свою драгоценную ношу и на руках понёс в машину, и ласково шептал что-то, о чём-то спрашивал…

А Настя молча прижималась к нему, такому родному и надёжному, и тихо плакала… от счастья.

* * *

Спустя неделю

Дорогие дети!

Настя перечитала написанное, и от такого вступления аж во рту стало сухо. Она зачеркнула текст и отпила из высокого запотевшего стакана глоток холодного кисленького морса. Это свекровь подсуетилась – прямо Настеньке в спальню доставила. Теперь Роза носится со своей беременной невесткой, как с писаной торбой. Ох, да что там свекровь – всё семейство пребывает в диком экстазе и сдувает с Насти пылинки. А уж какой праздник закатили – прямо пир на весь мир. Настик, дурачок, готов был всю Сицилию напоить.

Благостно улыбаясь, Настя решительно смяла тетрадный лист, взяла чистый и начала писать заново:

Любимые мои деточки!

На глаза Насти навернулись слёзы (какой же она стала сентиментальной!). Но они ведь и правда любимые – её девочки. Целую неделю Настя порывалась позвонить детям и рассказать свою новость, но после неудачной попытки с Алексом так и не отважилась. Больше всего она боялась реакции Шурочки и, помаявшись, решила изложить своё признание на бумаге – так ведь намного проще. А письмо она вложит в большую коробку с гостинцами (её щедрый Настик на радостях накупил девчонкам целую гору подарков). Настя с любовью и гордостью погладила эту самую гору и снова склонилась над письмом.

Как же сильно я по вам соскучилась, мои девочки

и мальчики

!

«Да хрена лысого – по мальчикам пусть их мамаши скучают», – подумала Настя и переписала начисто уже без мальчиков.

Родные мои, я очень хочу, чтобы вы все прилетели ко мне в гости. И для этого есть отличный повод – сестра Настика, старая жопастая калоша, в июле выходит замуж (нашёлся какой-то несчастный дурень). Вы даже не представляете, какие красивые, вкусные и весёлые на Сицилии свадьбы. Дети мои, вы обязаны это увидеть, ощутить и продегустировать. Кстати, Степашка могла бы здесь снять шедевральный фильм. А какие великолепные получатся фотографии! Прилетайте, мои сладкие птички, я вас с нетерпением жду!

Настя всхлипнула, промокнула платочком вновь набежавшие слёзы и продолжила:

Шурочка, у тебя ещё совсем небольшой срок, и я уверена, что путешествие тебе нисколько не повредит.

Аюшка, солнышко моё, я знаю, что ты очень занятая девочка, но, надеюсь, что ты сумеешь выкроить несколько дней для своей непутёвой мамы. Поверь, я очень этого хочу!

Внезапно прервав написание, Настя перечитала последние строки и прислушалась к себе, а убедившись, что она действительно этого хочет, быстро нырнула в памятку телефона, где были записаны имена Айкиных детей. Ага – вот они!

Доченька, и обязательно привези моих внучек, Кирюшу и Лиечку. Хочу поцеловать их маленькие носики.

Сейчас Настя и правда была готова расцеловать этих пипеток, всё же, как ни крути, а они – родные кровиночки. Ох, но «внучки» – какое же страшное слово! Ну да ладно, бумага всё стерпит. И Настя быстро приписала:

Девочки, и не забудьте привезти своих мальчиков, Вадюшу, Кирюшу и Геночку.

Да, вот так будет правильно! Пусть все приезжают, а она, Настя, с радостью и гордостью примет своих детей даже с их мужиками, и пусть сицилийские клуши полюбуются и лопнут от зависти. А Настя, если понадобится, ещё четверых родит, и вот тогда… – она хищно улыбнулась и сжала кулак – вот здесь у неё все будут. Ведь «сицилийская мамочка» – это не просто статус, а самая могущественная сила, перед которой бледнеет и меркнет любая мафия, и даже отъявленные головорезы преклоняются в благоговейном трепете перед материнским авторитетом.

Настя залпом допила свой морс, тяжело вздохнула и перешла к главному сюрпризу…

* * *

Май, Воронцовск

Сёстры (в недавнем прошлом Скрипки)

В Воронцовске бушевала весна. На летней площадке маленькой уютной кофейни «Гейша» все столики были заняты, и за одним из них над письмом склонились три девичьи головки – огненно-рыжая, золотисто-пшеничная и иссиня-чёрная.

«Трындец!» – в который раз подумала Айка, вглядываясь в уже знакомые строчки, и сбросила на сестёр бомбу:

«Девочки, мне было сложно признаться вам по телефону, поэтому решила открыться на бумаге. По воле судьбы примерно через семь месяцев у вас появится братик или сестрёнка. Прошу вас отнестись к этой новости с пониманием, потому что я очень хочу этого малыша и благодарю Бога за этот нечаянный лучик счастья. Надеюсь, что у нас будет мальчик Доменико, и верю, что мои любимые дочки не осудят свою мать.»

– Пиздец! – с чувством выдала Александрина и зарылась пальцами в рыжие кудри.

– Сань, за языком следи, – шикнула на неё Айка, – у меня здесь приличное заведение.

– Да у меня нет приличных слов! Что теперь делать-то?

– Думаю, надо п-принять п-приглашение и лететь на свадьбу, – заметно волнуясь, произнесла Стефания. И с нарочито бодрой улыбкой добавила: – На Сицилии мы ещё не были.

– Поверить не могу – Доменико Анастасьевич! – горестно прохныкала Александрина.

– У итальянцев нет отчества, – хихикнула младшенькая. – Но в Средние века наш б-братишка звался бы Доменико ди Анастасио.

– А ты, похоже, счастлива за мамочку? – проворчала старшая.

– А чего теперь дёргаться? – вмешалась Айка. – Дело сделано, поэтому предлагаю успокоиться и коллективно поздравить нашу Настю с новым лучиком. А тебе, Сашок, вредно волноваться, сделай лицо повеселее.

– Это только у плебеев вечные Дольче вита, Акуна матата и радостный оскал до ушей, – с нервным смешком огрызнулась Александрина. – А у нас, истинных аристократов, всегда всё херово. Вы что, мать вашу не знаете? У неё сегодня «гранде аморе», а завтра – ариведерчи, а этот несчастный Лучик Анастасьевич кому светить будет?

– Нам, конечно, – невозмутимо ответила Айка.

Она давно научилась принимать свою маму такой, какой она является. И если однажды к ним явится Анастасия с младенцем, то так тому и быть – не бросят. В конце концов, где двое малышей – там и третий будет в радость.

– Конечно! – горячо поддержала Стефания. – Он же наш.

На самом деле, Стеша сомневалась в том, что у мамы это надолго, и в её неожиданную любвеобильность тоже не слишком верила, но она уже научилась принимать их Настеньку такой, какой она прикидывается. И если в следующий раз она прикинется матерью-одиночкой, Стефания ни за что её не оставит.

– Ага, как же – наш! – разозлилась Александрина. – В первую очередь он – сицилиец!

Саша ни на миг не допускала мысли, что их мать всерьёз остепенилась, а значит – жди беды. И хуже всего не то, что она сбежит с ребёнком на родину, а то, что ей никто не отдаст маленького сицилийца. И что тогда делать – воевать с мафией? Сейчас, когда у Александрины под сердцем рос собственный малыш, подобный исход казался ей чудовищным. Да она сама готова усыновить и воспитать этого… Лучика, только бы не бросать его на чужбине. Всё это она и озвучила сёстрам.

– А вдруг у мамы и п-правда настоящая любовь, и мы зря волнуемся? – с робкой надеждой спросила Стефания.

– Поэтому мы не станем гадать, а отправимся в тыл врага и лично разведаем обстановку, – объявила Айка, к немалому удивлению обеих сестёр. И опережая язвительную Сашку, пояснила: – Уж одну недельку я смогу выкроить ради такого дела.

– А в выходные устроим в «Рябинках» б-большой семейный совет, – воодушевилась Стешка. – Мальчишки нас точно п-поддержат, мы же своих детей не бросаем.

А Александрина ничего не успела сказать, потому что в этот миг её взгляд упал на оживший мобильник Айки, где на пол-экрана жирными буквами обозначилось «Змей». Все прошедшие месяцы она старалась не думать о Горе, не вспоминать, не спрашивать… но так и не смогла избавиться от мучительного чувства вины. И теперь даже немного завидовала своей сестре из-за того, что она так непринуждённо могла общаться с Горским. Саша больше так не могла.

– А что за срочность? – голос Айки, говорящей по телефону, выдернул Александрину из вязких раздумий, а следующий вопрос сестры заставил обратиться вслух: – Откуда у тебя дети, Гор?

* * *

Май, пять дней спустя

«Вот откуда у Горского дети⁈» – думала Александрина, монотонно раскачиваясь на качелях.

С самого понедельника, с той самой минуты, как Айка, обронив странную фразу, куда-то умчалась по просьбе Гора, этот вопрос постоянно всплывал в Сашиных мыслях и нервировал её, как зуд в пятке. И, казалось бы, что может быть проще – допросить Айку и удовлетворить своё любопытство. Именно так Саша и поступила, но Айка, мелкая поганка, лишь беспечно отмахнулась от неё и попросила не забивать свою рыжую голову чужими проблемами. А уж лучшего способа, чтобы раззадорить Александрину, не сыскать.

Но сегодня, когда их большая дружная компания собралась вместе, Саша непременно прижмёт Айку к стенке и всё выяснит. Наполненная решимостью, она поискала глазами сестру, но обнаружила только самую младшенькую. Стешка в роли массовика-затейника активно резвилась на зелёной полянке с малышнёй. Кроме хулиганистых племяшек, здесь находился совсем мелкий карапуз Данька, но Стефания ухитрилась заинтересовать и увлечь всех троих. А вернее, шестерых – ещё и трио здоровых собак (Августа, Пушка и Винсента). И как только у сестрёнки хватает нервов и терпения на этот лающе-визжащий табор?

«Вот из кого получится замечательная мать и хозяйка, не то что… эх!», – со вздохом подумала Александрина и перевела взгляд на строящийся теремок (будущую баньку), над которым усердно трудились четверо красавчиков с обнажёнными торсами. Все как на подбор – высокие, мускулистые, темноволосые. Саша с любовью и гордостью обласкала взглядом своего великолепного мужа, а потом с раздражением зыркнула на Эллочкиного Женьку, который только что выкрикнул Вадику, что у того в руках мухи сношаются. Вот же мудак!

Из четвёрки работяг этот синеглазый брюнет был самым могучим, самым смазливым и самым противным. Александрина нутром чувствовала, что Женька с первой встречи невзлюбил её Вадика. Козёл высокомерный! Вот Максим – отличный парень и очень дружелюбный, Кирилл – вообще идеальный во всех отношениях, но этот Женька… Да не будь он Эллочкиным мужем, Саша ему прилюдно высказала бы всё, что она о нём думает. Но свою подругу она нежно любила и не желала ссориться. Ладо, пусть мужчины разбираются сами.

А всё-таки какие у них мужчины – м-м! – мечты всех женщин, находившихся за пределами «Рябинок»! Вот только белобрысый гамадрил Геныч подкачал и ростом, и таблом. А где он, кстати?.. Наверняка над мясом колдует. Саша вдохнула чудесный воздух, наполненный запахами леса, реки и шашлыка, и тут на всю округу прогрохотал могучий бас Геныча:

– Эге-ге-эй! – радостно протрубил он с берега, седлая гидроцикл, и, взревев мотором, с восторженным воплем умчался вверх по реке.

Вот же обормот! А шашлык-то на ком остался?

Остановив качели, Александрина прошла немного вперёд и, вытянув шею, выглянула из-за угла бревенчатого домика. У мангала шаманила подружка Максима – ладненькая брюнеточка Марта, а на террасе Эллочка ловко строгала салат и что-то мурлыкала себе под нос. Интересно, а куда же Айка подевалась?

Вернувшись назад, Саша снова уселась на качели и, придав им инерции, откинувшись назад и запрокинула голову. Май в этом году выдался удивительно тёплым. И хотя солнышко уже спешило спрятаться в лесных зарослях, а от реки веяло прохладой, Саше не хотелось покидать насиженное место. Свежий ветерок ласково трепал её рыжие кудри, а засевший в печёнках вопрос трепал её слабые нервы.

Что ж там за дети у Горского?

Не то чтобы Александрина из-за этого покой и сон растеряла, но гадство – интересно же! А ещё ей было немного обидно, ведь Горский даже не позвонил ей ни разу – ни упрёка, ни сожаления, как будто одним махом взял и вычеркнул её из своей жизни. А ведь Саша так готовилась к этому разговору, и боялась его, и даже придумывала, как бы избежать встречи. И стоило ли так мучиться, если Гор вообще никак не проявился. Может, и не любил? А может, всему виной эти самые дети? Блин, да откуда им взяться-то⁈

Александрина даже самой себе не готова была признаться, что до сих пор ревнует Горского. Да нет же, при чём тут ревность⁈ Просто потерять постоянную опеку и внимание Гора – это оказалось так странно и непривычно… а теперь ещё и эти непонятные дети. И всё же Саша убеждала себя, что никакая это не ревность. Вот если бы у Вадьки завелись неучтённые дети, тогда была бы великая трагедия, а у Гора…

Память вдруг подкинула декабрьскую встречу в снежном лесу и опасно беременную пассажирку Горского. Почему эта рыжая девочка была в его машине, и почему с животом? А вдруг этот живот от Гора?.. Не-эт, это ерунда какая-то – девчонка слишком юная и невзрачная, она же совсем не в его вкусе. Да и не может быть у Гора детей, он ведь бесплоден!

Бесплоден!

Эта мысль каждый раз вызывала в Саше острое сочувствие, и тогда она с неистовым пылом желала Горскому здоровья, удачи и всяких там благ… но в то же время эгоистично мечтала навсегда остаться в его сердце единственной любимой женщиной. Это хоть как-то компенсировало бы её уязвлённое самолюбие после того, как Гор поступил с ней в загсе.

«А подаренная квартира – это тебе недостаточная компенсация?» – прозвенел в голове Айкин голос.

«Но это же совсем другое!» – мысленно возразила Александрина. Но да – несмотря на её гордый взбрык, подаренная Горским шикарная студия так и осталась её собственностью. А ещё целый сундук сокровищ на добрую память. Что ни говори, а Гор – мужик щедрый. И кому теперь с ним посчастливиться?

Да к чёрту этого Змея, хватит уже о нём!

Александрина всё сильнее и сильнее раскачивалась на качелях и старательно думала о том, как через несколько дней их новое детище, база отдыха «Рябинки», начнёт принимать первых гостей. Ох и намучились они с этими «Рябинками»! Саша, когда впервые увидела эту заброшенную и заросшую базу, пришла в ужас – да кто сюда попрётся в здравом уме⁈ А тем более – за деньги!

Но глаза боялись, а руки делали. Рабочих рук было много – и родственные, и дружеские, и наёмные. А уж сколько денег вбухали – вымолвить страшно! Вадька потратил все собственные средства, Геныч по уши влез в кредиты и в карман папы, даже Пал Ильич подкинул с барского плеча. И хотя до идеальной задумки было ещё далеко, «Рябинки» уже радовали глаз.

Несколько старых домиков отреставрировали, перепахали и засеяли газоном землю, а от входных ворот вымостили чудесную аллею, вдоль которой по обеим сторонам тянулись к солнцу три десятка тоненьких юных рябинок. Тут надо сказать, что к посадке деревьев руку приложили все – и Рябинины, и Цветаевы, и Ланевские, в том числе и самые маленькие – Лиечка и Кирюша. Итак, теперь у каждого здесь есть собственное подшефное деревце, а то и несколько, а база «Рябинки» полностью оправдала своё название.

А какой шикарный пляж забацали! Камыши заметно проредили, реку очистили от водорослей, навезли тонны белого песка и закупили шезлонги и зонтики. Теперь было даже жаль пускать чужаков на их чистенькую ухоженную территорию. Но что поделать – пора отбивать свои деньги. А сколько ещё придётся вложить – мама дорогая!

Александрину радовало, что её муж с энтузиазмом нырнул в этот бизнес, и на её директорское кресло на «Воронцовскснабе» покушаться не собирался. Вот только, кто в него сядет, когда Саша уйдёт в декрет? И удастся ли потом вернуть свой трон?

Притормозив качели, Александрина ощупала свой округлившийся живот и с беспокойством огладила талию. Божечки, что же станет с её фигурой⁈ За время своей беременности Саша набрала всего два килограмма, но ей казалось, что эти два кило прилипли именно к её, ещё недавно такой стройной, талии. Ну уж нет, она не позволит себе разожраться и никогда не станет такой, как бабка Валя. И к чёрту гены, она сама себе хозяйка!

Однако не только это беспокоило Александрину – она-то хотела девочку, а на УЗИ разглядели мальчика. Мальчика, блин! Что она с ним делать-то будет? Она же не умеет с мальчиками!

Но даже не в этом дело… начать с того, что в ближайшие лет пять Саша вообще не планировала становиться матерью, но в свой очередной медовый месяц они с Вадимом будто с цепи сорвались и совсем потеряли бдительность. И результат не заставил себя ждать – в октябре в полку Рябининых станет на одного мужчину больше. Спасибо хоть не на двойню.

Зато Вадик вне себя от счастья, и девчонки – в восторге, и Пал Ильич тоже вроде рад… или делает вид, что рад. Всем известно, как он обожает своих внучек, и трудно вообразить, что он так же сильно сможет полюбить внука.

Ох, да что там свёкор, если даже сама Саша не могла представить, как сможет любить кого-то больше, чем своих племяшек. А вдруг ей не дано… что если она такая же непутёвая, как их мамаша? И от этих мыслей Саше становилось страшно и очень обидно за своего обделённого любовью малыша.

Хотя с другой стороны – вон, Айку вообще невозможно было представить в роли матери, она же терпеть не могла детей. Может, и в ней, в Саше, проснётся эта безусловная слепая любовь к своему ребёнку, когда он родится? Но где же эта любовь сейчас? Ведь даже Настя уже любит и ждёт с нетерпением своего Лучика Анастасьевича, а у Саши к своему ребёнку пока только жалость и любопытство – примерно, как к сицилийскому Лучику.

Прямо одни расстройства!

– Ху-га-га! – ликовал летящий по реке Геныч.

– И-и-и! – радостно пищала малышня.

– Вадюх, ты окривел, что ли? – возмущался Женька, размахивая длинными ручищами. – Налепил, как бык нассал, страдающий циститом

«Ах, ты, козлина!» – всё сильнее заводилась Александрина и озиралась по сторонам в поисках предмета, которым можно запустить в обидчика.

Вадик же не реагировал на выпады – молча переделывал свои косяки и оставался невозмутимым, как сытый удав. Женьку он не боялся, но ради своих девчонок старался сохранять мир и спокойствие, чем ещё сильнее бесил Евгения Ланевского. А стоило бы напомнить зарвавшемуся мудаку, что это Вадик – хозяин «Рябинок», а кое-кто здесь в гостях.

– Сашок, клубнички хочешь? – голос, прозвучавший почти в ухо, заставил Александрину вздрогнуть и оглянуться.

– Айка, напугала, зараза! Нафига так подкрадываться?

– А кого ты боишься? Тут все свои, – Айка протянула сестре полную миску спелой и крупной клубники.

С босыми ногами, хвостиком-пальмочкой на макушке, в обрезанных потертых джинсах и широкой футболке, она была похожа на маленького шпанёнка. Правду говорят, что маленькая собачка – всегда щенок. У Кирилла уже тридцатник не за горами, а жена, как подросток. Ещё лет пять, и их станут принимать за папу с дочкой.

– Вот только некоторые свои хуже чужих, – огрызнулась Саша и, подхватив одну ягодку из миски, запустила ею в Женьку.

Но Александрина никогда не отличалась особой целкостью, и клубничка улетела в никуда.

– Да забей, – отмахнулась Айка и, сцапав самую крупную ягоду, прицелилась. – Просто Геныч в последнее время постоянно с Вадиком, а Женёк психует. Кир говорит, что он когда-то и к Максу трудно привыкал.

Запущенная Айкой клубника быстро достигла цели и, столкнувшись с Женькиным затылком, взорвалась сладким соком. Женёк, подпрыгнув, выругался, оглянулся и попытался уйти от очередного снаряда, но встретил его обнажённой грудью.

– Класс! – торжествующе взвизгнула Александрина.

– Не беги от снайпера, Жек, а то так и помрёшь уставшим, – заржал Макс.

– Так, хорош добро переводить, – приказала себе Айка и снова протянула сестре угощение. – Давай, налегай на витамины.

– Му-гу, – закинув в рот сочную ягоду и забрав миску, Саша схватила за широкий рукав норовившую улизнуть Айку. – Стоять! Колись быстро, зачем ты ездила к Горскому?

– Трындец! Если ты забыла, мы с ним тренируемся вместе, – сестрёнка смотрела на неё своими чернющими и очень честными глазами. – А вот почему тебя до сих пор волнует твой бывший – это вопрос. Или тебе напомнить, что ты замужем за моим братом?

– А может, тебе напомнить, что я твоя сестра? – рявкнула Александрина. – При чём здесь замужество, я тебя что, прошу нам случку устроить? И мне, между прочим, вредно волноваться, а ты меня намеренно бесишь. Мне по хрену ваши тренировки, я тебя о детях спрашиваю. Что там за детский сад у твоего Змея?

– Сань, да какой детский сад? Просто он попросил помочь с детьми какой-то своей знакомой…

– Она рыжая? – нетерпеливо перебила Саша.

– Кто?

– Ну эта… знакомая!

– Понятия не имею, я только детишек видела, – Айка пожала узкими плечиками и успокаивающе погладила сестру по слегка выпуклому животику. – Сашок, ты лучше бы о своём малыше больше думала и поменьше нервничала.

– А сколько там детей-то? – Александрина раздражённо смахнула Айкину руку. – И они что, у Змея были?

– Саш, скажи, ты жалеешь, что рассталась с Горским? – вопросом на вопрос ответила Айка.

– Обалдела? Нет, конечно! Просто… – запнувшись и внезапно растеряв воинственность, Саша обняла миску с клубникой и, усевшись прямо на траву, опустила голову. – Мы так по-дурацки расстались, а после Занзибара даже не поговорили ни разу. Ай, ты не подумай, я очень люблю Вадика, но… блин, да мне обидно, что Горский даже не позвонил ни разу, как будто меня совсем не было. Нет, я правда хочу, чтобы у него было всё хорошо, но мне неприятно, что он так быстро меня забыл.

– А было бы лучше, чтобы он мучился и продолжал мучить тебя? – спокойно и мягко спросила Айка.

– Было бы хуже, – покладисто согласилась Саша. – Но тогда я хотя бы знала, что ему не всё равно.

– Поверь, ему не всё равно. И если это тебя утешит, то Змей спрашивал о тебе и предлагал помощь, если понадобится. Но тебе ведь не нужна его помощь?

– Нет, – вздохнула Саша и заулыбалась. – Но я рада, что он меня помнит и что не злится. Слушай, Ай, так что там с детишками?

– Да всё с ними нормально, просто неравнодушный Змей не дал пропасть цветам жизни. И всё на этом! – резко подытожила Айка и протянула сестре руку. – Встань с земли, она ещё холодная.

Пристроив на травке миску с ягодами, Саша послушно поднялась на ноги и поморщилась от пронзительного детского визга и многоголосого собачьего лая.

– И как Стешка с ними не чокнулась? – пробормотала она, устремив взгляд на кучу малу из маленьких ручек-ножек, лап и хвостов. – Знаешь, я боюсь, что буду хреновой матерью.

– Не ссы, систер, – хихикнула Айка, – в нашей семье все карапузы обречены на счастливое детство. Я ведь тоже целых восемь месяцев думала, что вынашиваю маленьких монстров и не понимала, что с ними делать.

– Айчик, – Александрина распахнула объятия и крепко прижала к себе сестрёнку, – спасибо тебе, ты самая лучшая! Как же я вас всех люблю!

– Мальчишки! – из-за дома показалась Эллочка и помахала рукой строителям. – Всё, хватит работать, обед готов!

Уговаривать никого не пришлось, и через пять минут четверо работяг с улюлюканьем понеслись к берегу и, сбросив на песок штаны и трусы, с дикими воплями попрыгали в холодную реку. Вот чем хорош персональный пляж.

– Дорогу бате! – разрезая гидроциклом воду, им навстречу уже мчался радостный Геныч. Не иначе, как на запах мяса подтянулся.

А едва все пятеро оказались на берегу и натянули штаны, случилось неожиданное. Вадим вдруг резко метнулся в сторону и его кулак врезался в Женькину челюсть. Ответ последовал незамедлительно, а поскольку Женька был явно сильнее и техничнее, Александрина уже с ужасом представила себя вдовой.

– Не бойся, Сашок, там же Геныч, – весело успокоила её Айка, а между тем на берегу начался великий мордобой.

И если бы не смешки дурных бойцов, то со стороны всё выглядело бы очень страшно и жёстко. Хорошо, река протекала ниже, под холмом, и детворе с их малого роста зрелище оказалось недоступно. Зато собаки с радостным лаем рванули на шум, чтобы примкнули к драке.

Айка, придерживая старшую сестру, наблюдала за этой свалкой с горящими глазами, Элка с Мартой тоже не слишком беспокоились. Но больше всех удивила Стефания – организовав с малышнёй весёлый хоровод, она с азартным любопытством поглядывала на буйный берег и между куплетами песенки утешала Сашу:

– Не п-переживай, Сашуль, они сейчас выпустят пар и вернутся с победой. Всё будет х-хорошо!

– Придурки! – обиженно и взволнованно бросила Александрина.

Хотя понятно, Стешке-то о чём переживать – на её Геныча и десятерых бойцов мало будет, а Вадим ни хрена не гладиатор.

Но мальчишки действительно скоро выдохлись и вернулись к любимым женщинам радостно возбуждённые, местами помятые и страшно голодные. И как вишенка на торте – Женька с опухшей скулой обнимающий разукрашенного Вадьку. Ну что за идиоты⁈ Не мужики, а шпана дворовая.

– Ну ты чего, Аленький, испугалась? – улыбаясь разбитыми губами, Вадик притянул её к себе и зарылся пальцами в рыжие кудри. – Все ж нормально… размялись немного.