Текст книги "Законы баланса (СИ)"

Автор книги: Алиса Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 24. Свет во тьме

Страницы календаря переворачиваясь с огромной скоростью, день за днём как бы сжимая дневной свет, чтобы уместить его под колпак осени. Как и зарекался Эдвард, жизнью его стала музыкальная карьера. Три раза в неделю он подрабатывал в магазинчике комиксов – невзрачном, квадратном кубе на одном из переулков Станвелла в окрестностях Уиллоубрука. Почитывая втихомолку комиксы про зомби, студенту чудилось, что в любой миг по дороге до метро на него вот-вот набросился мертвец. Платили ему сущие копейки, но освободить всю неделю на работу он не мог, поскольку в приоритете была музыка.

В концертной программе «Go-Go, Furry!!» было сразу семь песен, в которых юноша был задействован. В пяти из них он выступал в качестве гитарной партии, которую играла обычно сама Мия; шестую песню он пел с ней в дуэте; а в финале – представлял оригинальную композицию.

Ацель тоже не прокрастинировал. Если Эдвард пропадал на учёбе, работе и репетициях, – наш пришелец уходил в ночь на самые настоящие расследования. И хотя он заверял друга в том, что дела эти мелочны и не стоит ни о чем переживать, в действительности в одиночку ему приходилось распутывать не только уличные кражи, потери домашних любимцев, но и серьёзные криминальные истории. Да, Ацелю было проще запачкать руки кровью, нежели стоять на какой-нибудь кассе и продавать фастфуд. Однако среди набирающих обороты дел, пришелец наотрез отказывался сотрудничать с государственными служащими, поскольку боялся светиться в глазах правительства, этого ксенофоба Премьер-министра, который уже активировал патруль, высматривающий странности в городе.

К сожалению, соседи практически перестали видеться. Когда Ацель возвращался после своих ночных приключений, Эдварда уже не было дома.

Лысели деревья, белело солнце, и небо превращалось в сизую гущу, напоминающую варево ведьмы. Так незаметно настал ноябрь. Уже пять с половиной месяцев Ацель жил на Земле, смирялся с ее бардаком, и тешил душу приятными вечерами за чашкой чая. Иногда в его раздумья вторгалась невнятная ухмылка – это он насмехался над собой из прошлого, над тем беспокойным сондэсианцем без еды и крова, заядлым преступником, злодеем, вечно бегущим в неопределенности от кого-то и куда-то. Порой, небо покрывали мраморные тучи, и тогда Ацель ненароком проводил ассоциации с облаками пепла, заточившими в себя как в скорлупу его родную планету. Тревога стучалась в грудь, но вдруг солнце разбивало тучу, словно лучом лазера, и голубой обрезок неба выныривал из треугольной прорези. Облегчённо вздыхая, Ацель отходил от окна и снова наполнял чашку напитком, ругая себя за малодушие.

К концу месяца Эдвард отвоевал себе выходные и в середине недели друзья наконец-таки смогли выбраться на совместную прогулку. Они добрели пешком до Лаунинг-стрит. Остановившись на светофоре, Эдвард отвлекся от своего кофе и экспрессий, посвященных подлецу Дагу, засмотревшись на следующую картину…

На другой стороне дороги стояла полицейская машина, которую пинала ботинками молодая девушка в траурном платье. Она кричала, брыкалась, и губа её была то ли разбита, то ли искусана от стараний отбиться от обхвативших её по обе руки государственных служащих.

– Я – человек! Вы ошиблись, я – человек! – вопила она.

Ацель потянул друга за рукав и с отвращением прошептал:

– Патрульные… Их стало больше.

– Мерзавцы! – с чувством воскликнул юноша, и пластмассовый стаканчик смялся в его руке, расплескав кофе. – Совсем уже стыд потеряли. Арестовывают кого попало!

После митинга АСВ и жесткого ответа на него Премьер-министра, в Британии не утихали конфликты. Патруль без разъяснений сажал в машину любого, кто казался им странным. Под горячую руку попадала неформальная молодёжь и безобидные сумасшедшие, последних – стало больше в связи с разворачивающимися событиями: слабонервные и легковнушаемые граждане все чаще съезжали с катушек, замороченные историями про инопланетян. Защитники же трудились восстать против несправедливой власти и на каждое расистское заявление Энтони Хопкинса лишь с новой силой бросались в наступление. Дело клонилось к гражданской революции, и мирной части населения было страшно подумать о завтрашнем дне.

Мия открыла фонд помощи АСВ и выступила его официальным спонсором. Таким образом, если Ацеля поймают – у неё будут силы бороться.

Количество групп сопротивления по всей Великобритании увеличилось до двух десятков. Самые крупные митинги проходили в Лондоне и Бирмингеме. Мисс Кингман и мистер Вьерд руководили мелким тайным обществом, которое сливало в сеть информацию противоправных действий мистера Хопкинса и его приближенных, что служило рычажком для агрессии защитников; а также занимались исследованием земной орбиты и изучением исторически-фиксированных случаев посещения Земли НЛО. В тайном обществе состояли только проверенные люди, которые либо уже встречались с пришельцами, либо готовы были отдать на отсечение голову за одну веру в них. Это были эксцентричные личности, которым прощалась доля безумия за их ум и таланты, а также за то, сколько сил они вкладывали в это своё помешательство. С их именами читатель познакомится в следующей части книги.

– Уходим, – развернулся Ацель спиной к дороге.

– Ты иди, – не спускал глаз с девушки Эдвард, – а я не могу это так оставить! В конце концов, на её месте мог быть и ты…

Светофор пустил прохожих, и юноша побежал выручать несчастную.

– Эдвард, вернись! Эдвард! Чёрт тебя подери! – прошипел пришелец, оставшись на другой стороне улицы в качестве наблюдателя.

Он видел, как тот о чем-то толкует с полицейским, энергично размахивая руками; и как девушка наконец высвобождается из объятий закона и падает на пятую точку, обшаривая ладонью асфальт. Ацель было решил, что она хочет нащупать что-то увесистое, какой-нибудь камень, которым можно впечатать по роже дрянного копа, но потом заметил у бордюра белую трость и сразу понял, кто перед ними.

Девушка была незряча. Эдвард тоже в этом убедился, когда подал ей руку, чтобы помочь подняться, но та его дружелюбия просто-напросто не разглядела.

– Подайте трость, подайте трость! – завопила она, проглатывая гласные в животной панике.

Когда Эдвард оказал любезность, девушка встала, используя палку, как опору, и выпрямила стан, отбросив с лица сосульки волос. Наряд ее тоже был потрепан: где-то подлатан, где-то замызган; но болезненно-белый лик и тонкие черты – все это привносило в образ бродяжки царственности, величия. Да и ее манера речи, пусть и облаченная в ранящий слух незнакомый акцент, диковинный для здешних мест диалект, заимствованный у «викингов», – был максимально культурным, как у человека, видавшем сытую и духовную жизнь.

– Благодарю, – выдохнула девушка, когда полицейская машина уехала. – И её глаза, сплошь голубые, без зрачков, пугающе проницательно вонзились в Эдварда. – Но зачем же вы соврали, добрый господин! Вы ведь мне не родственник! О, что было бы, если бы ваша ложь не сработала! Вас бы тоже забрали! – не умолкала слепая. – А где же моя Луна? Луна, Луна! – Девушка завертелась на месте, окликая кого-то с именем Луна. – Добрый господин, вы не видели куда убежала моя собака? О, бедняжка Луна! Как же я без неё!

– Вы потеряли собаку-поводыря?

– Больше, чем собаку! Моего друга! – Девушка крутанулась на месте, и черные, острые волосы звучно шлепнулись о бедра, что в купе с остальными формами тела роднили бездомную с белой тростью. – А это кто к нам идет? – Наконечник трости проткнул воздух.

Юноша представил Ацеля и представился сам, но когда пришел черед назвать имя новой знакомой, он замял свою речь.

– Ах, да! Меня зовут Эриэль Блум! – уняла неловкость та.

– Какое… какое необычное имя! – Мрачная тень задевала всех, но студент все же выдавил из себя капельку света, проявившейся в идее обрезка улыбки.

– Этот Ацель… Кто он? Тяжелые шаги… Звериные!

– Может… сами его об этом спросите?

– О, бьюсь об заклад, на любой мой вопрос, обращенный к нему, он ответит грубостью. Извольте! Расскажите лучше вы, добрый господин, мистер Лэйд.

– Эй! Не смей говорить в обо мне в третьем лице! – рявкнул Ацель и попытался повлечь за собой Эдварда – прочь от неприятной ему человеческой самки.

– Погоди! Мисс Блум нужна наша помощь! – Юноша постарался переубедить пришельца, не сопротивляясь, но опережая скоростью разговора скорость движения, и так до тех пор, пока подошвы его плотно не пристали к земле. – Она слепая, как и ты! – надавил он на больное. – Но в отличие от тебя у нее нет чудо-очков. Собака-поводырь – ее глаза! И она пропала. Поему бы тебе не помочь несчастной девушке?

– В ней есть что-то странное.

– Поясни?

– Мне она не приятна… Ты слышал, что она сказала, когда я подошел? Я ей не доверяю. Кроме того… мои инстинкты говорят, чтобы мы держались от нее подальше.

– Думаешь, она… того?

– Инопланетянка? Хм, вряд ли… скорее просто сумасшедшая.

– Но ты сомневаешься?

Мисс Блум бесшумно скользнула в сторону интриганов и успела подцепить край перешептываний.

– Сомневаетесь в чем?

– Ни в чем, мисс Блум! – быстро пошел на попятную обходительный Эдвард. – Просто обсуждали возможные варианты того, где искать вашего пса… то есть друга.

– О, вы так добры! И к чему вы пришли? Вы знаете с чего начать поиски?

Ацель помолчал и вдруг заявил, зачем-то меряя пальцем направление ветра:

– Не только с чего начать, но и чем закончить! Я отыщу вашу собаку где-то… – Он прищурил глаза на городские часы. – Через полтора часа.

Девушка без восхищения, но с очевидной радостью в голосе, протянула Ацелю визитку. Пришлец обвел взором ее нечистые руки, ужаснулся количеству черни под нездоровыми ногтями и скорчил Эдварду физиономию непроизносимой мольбы. Юноша вздохнул и, понимая отчего тот медлил, зажал карточку двумя пальцами.

– А ты еще ей руку подавал! – возмутился Ацель, как только они покинули поле «видимости» мисс Блум. – Если бы ты дотронулся до нее, я бы не пустил тебя в дом!

– Как ты можешь не пустить меня в мой дом?

– Очень просто!

– И все-таки она не бездомная! – вчитывался в адрес Эдвард.

– Может это адрес психбольницы? – заглянул ему через плечо пришелец.

– Ну и каков план? Ты ведь не шутил насчёт того, что собираешься отыскать собаку за полтора часа?

– Ты сомневаешься в моих способностях?

– Конечно, нет!

– В таком случае…

– Постой! – Эдвард смутился. – Ты пойдёшь один?

Пришелец затоптался на месте, всем своим видом выказывания намерение избежать оправданий.

– О, Эдвард, это сущие пустяки! У тебя выходной, в конце концов, стоит ли тратить своё время на… это?

– Я уверен, что ты справишься и без меня, – с досадой проворчал студент, – просто я… рассчитывал на другое.

Ацель издал своё долгое вопросительное «хм» и получил ответ:

– Я думал, что мы расследуем дело вместе, как в старые добрые времена. Хотя, конечно, и тогда от меня пользы было немного, но все же… – Он вздохнул, рассовывая руки по карманам. И да, на нем сидела все та же куртка, только теперь она была надёжно застегнута под самое горло, а вокруг шеи заворачивался лёгкий клетчатый шарф. Как известно, Эдвард не сильно следил за модой и выбор его одежды базировался на таком параметре, как практичность. Благодаря умеренному английскому климату, он мог носить одни и те же выходные вещи почти круглый год, лишь дополняя их утепляющими элементами вроде шарфов, перчаток, водолазок и свитеров. Точно в таком же ключе мыслил и Ацель. Его идеально вычищенное и выглаженное пальто, тем не менее, привыкло к игле, померкло от времени в той естественной закономерности, в какой постепенно угасает всякое живое существо.

– Ты не прав, – возразил пришелец. – Я продвинулся так далеко только благодаря тебе. Может, сейчас ты и не понимаешь своей значимости, но однажды, наступит день, и однажды ты поймёшь. – пресек Ацель жалобу. – Я вернусь через час, встретимся по указанному адресу. Не вступай в диалог с клиенткой, пока я не вернусь. Я ей не доверяю. – И прежде чем уйти, ведомый чувством вины, добавил: – В следующий раз, клянусь, пойдём вместе.

Эдварду нечего было ответить. С тяжелой душой он побрел на Ливингстон-стрит 3В, о котором гласила визитка. Минут сорок он огибал по кругу предполагаемое здание, всматриваясь в строение, как вор, планирующий ограбление. Это было огромный дом трёх этажей в высоту, таинственно увеченный высоченным забором из кирпичной кладки. Соседские здания поскромнее словно сторонились его, отгородившись выровненными изгородями. И если последние рядели, тронутые издержками сезона, дом-великан круглогодично мог жить обособленно в своей крепости.

Даже за стеной было несложно различить уровень обжитости дома. Багровеющий плющ расползся снизу доверху, так и норовя ввалиться на чужой участок. Было что-то устрашающее, зловещее в том, как разгорелся он в сине-белом тумане осени, будто языки чудовища, что вот-вот обовьют щиколотку несчастного прохожего и утащат в своё логово. А что же там, за самими стенами? Неужели такая хрупкая девушка, как мисс Блум проводит ночи в одной из этих комнат, задернутых пыльными траурными занавесками? Быть может, свет и не важен её глазам, но он важен дому, его дыханию. А бездыханный дом – это уже и не дом, а склеп, и обитают в нем такие же бездыханные хозяева.

Эдварда пробрало до мурашек. Поневоле он ощутил себя героем рассказов Стайна, которыми, несмотря на свою нелюбовь к ужастикам, зачитывался в детстве, и которые перекочевали с ним из домашней библиотеки Арканзаса в далекий Станвелл.

Юноша так увлёкся любованием, что не обратил внимание на скрип калитки и упавшую на его спину тень девушки в траурных одеяниях.

– Ах, мистер Лэйд, вы правда пришли!

От жизнерадостного возгласа мисс Блум Эдвард содрогнулся.

А та продолжала привечать:

– Вы прибыли даже раньше, чем обещали! Но где же ваш друг? Вы ведь нашли мою Луну?

– Да, думаю, да, – неуверенно отозвался студент. – Он скоро будет. Надеюсь.

– Что ж, ну не станем же мы ждать нашего детектива во всей пакости английской стужи? Для меня честь разделить с вами чашечку чая, добрый господин. Да будет вам известно, что я даже рада встречать вас первым. Вы мне много симпатичнее вашего товарища, который заставляет вас так переживать!

– Переживать? С чего вы взяли, что я переживаю?

– Ну как же! Вся ваша аура, дорогой мой господин, пропитана виной и… кое-чем нехорошим, разлагающим вашу прекрасную личность! Ох, я с первой минуты невзлюбила этого Ацеля! Он плохо на вас влияет! Ну да ладно, не будем об этом, проходите же, мистер Лэйд, в мою скромную обитель! Будьте моим дражайшим гостем в этот бессолнечный день!

Девушка пропустила вперёд Эдварда и предусмотрительно затворила железную калитку. Не прекращая улыбаться и восклицать, мисс Блум простучала себе дорогу к дому, и как только гость ступил на полимерный пол, не поленилась запереть и входную дверь.

Юноша похолодел. Девушка и раньше пугала его своим поведением, приторным дружелюбием, теперь же, в холодной зале полупустой гостиной, в сумраке единственной зажженной лампы в прихожей и в унылом свете, проникающим с улицы, дом выглядел больным. Дышалось в нем тошно от осевшей повсюду пыли, но Эдвард воздержался от комментариев, лишь слегка наморщил лоб и как истинный джентльмен храбро принял приглашение на чай.

Девушка довольно долго возилась с чайным сервизом, но от помощи настойчиво отказывалась. Когда она наконец уселась, то завела следующий диалог:

– Так вот, о чем это я? Ах, да! Ваш друг! Вы ничего странного в нем не замечаете?

– В Ацеле? – Эдвард пожал плечами.

Он вежливо отвечал на все вопросы, пока глаза его опасливо бегали по комнате в поиске возможных путей отступления. Сзади на него давили стеллажи с книгами, слева – поедала пространство стена, соединяющая гостиную с кухней. Ещё левее открывался коридор, ведущий в прихожую и к лестнице со вторым светом.

– Вы верите в инопланетян, мистер Лэйд?

– Да, – без колебаний подтвердил он, но чтобы не плыть подозрительным поправился: – Наверное. Сейчас все про них говорят.

Мисс Блум прищурила глаза.

– А вы никогда не допускали мысли о том, что этот Ацель – не человек?

– Что за глупость! – побледнел тот, оттягивая ворот серой водолазки. – Я знаю его очень-очень давно, – соврал он, – почти с пеленок!

– Ох, дай бог, чтобы вы оказались правы, добрый господин! – в сердцах вздыхала девушка.

– Простите, но с чего вы вообще это взяли?

– Просто интуиция. Я слепа, но чувствительна к живой энергии, в том числе и к энергии, исходящей от людей. Каждый из нас – уникальный энергетический сгусток. И у этого Ацеля звериная душа! Хотите – верьте, хотите – нет, но это так. Вы никогда не думали, что вашего друга могли подменить?

– Инопланетяне?

– Да!

– Я уверен в нем на сто процентов, мисс. Давайте не будем об этом.

– Ох, простите, простите! Конечно, мы всегда можем найти другую тему для разговора. Например…

Девушка взяла в руки нож, чтобы разрезать магазинный пирог, купленный ею по случаю, но Эдвард испугался, как бы та не порезалась и в услужливой попытке забрать от греха подальше острый предмет, рассек себе палец. Кровь запачкала скатерть, и хозяйка дома умолкла, остолбенело уставившись на красное пятно, будто точно зная, куда упала горячая капля.

– Извините! – покраснел Эдвард. – Я как-то инстинктивно это сделал. Я удивлён, как вы справляетесь со всем в одиночку? Вы ведь живёте одна? Непросто, наверное, следить за хозяйством в таком огромном особняке!

Чем больше он говорил, тем больше поддавался панике. Ступор девушки сводил его с ума. На момент ему померещилось, что она умерла. Скрип двери спустился по этажам вниз, зациклившись, словно разогнанные детские качели. Это определённо не ветер!

Эдвард выскочил из-за стола, с насыщенной улыбкой произнося прощания и моля всевышнего благополучно добраться до прихожей. Накинув на плечи куртку и спешно набросив шарф, юноша стал судорожно дергать за ручку входной двери, но она не поддавалась. Он знал, что дверь закрыта и без ключа её не отворить, однако, преследуемый вопящим скрипом, продолжал терзать ручку, боясь развернуться лицом к столу.

– Куда же вы уходите, мистер Лэйд? – Мисс Блум бесшумно возникла у него за спиной, и слог его фамилии изрыгла уже по-звериному.

Сначала Эдвард увидел, как меняется и растёт над ним тень, потом услышал, как рвётся ткань. Закалённой опытом, студент не жаждал лицезреть чудовище, которым непременно стала девушка, и не ожидая нападения, скользнул в сторону лестницы.

Не по собственному желанию бросилась ему в глаза исполинская туша, обросшая короткой чёрной шерстью, с приплюснутым носом, двумя низко-посаженными чёрными огоньками под складчатыми веками и остроконечными ушами-локаторами. Отвратительная голая кожа обтягивала когтистые лапы до самых запястий, локти которых то и дело терлись о пол, стены и перекладины в перерывах между неуклюжими взмахами. Летучая мышь сохранила некоторые следы антропоморфа. Длинные сальные волосы все ещё свисали с затылка и со сгорбленной спины, а ступни и кисти рук почти не растеряли человеческой формы.

Эдвард мчатся вверх по винтовой лестнице, шатаясь и отпрыгивая, когда летучая мышь ударяясь о прутья или, отталкиваясь от стен, арок и потолочных балок, почти обрушивались на него с яростным шипением.

Юноша миновал бельэтаж и юркнул в одну из приоткрытые комнат третьего этажа, пока зверь разворачивался. Он начал заваливать дверь всеми предметами мебели, которые ему только было под силу сдвинуть. Выстроив баррикаду, Эдвард забился в угол, чтобы отдышаться. Лишь сейчас он разглядел комнату. Это была детская. Нетрудно судить об этом по приторным розовым обоям и крохотной кроватки прямо под полупрозрачным цветным витражом с церковной символикой. Вероятно, семья была очень религиозная и таким образом хотела защитить своё дитя от злых чар. С сожалением думал Эдвард о том, что бог не помог, и одному ему ведомо, что это чудовище сотворило с добрыми людьми.

Его думы оборвало шипение и шлепки кожаных крыльев о пол. Зверь вынюхивал добычу, и юноша затаил дыхание, застыл, сунув раненый палец в рот, примерно уразумев суть происходящего, или вернее то, что именно свежая кровь разбудила в мисс Блум, если таково её имя, чудовище.

И вот когда летучая мышь решила оставить его, в детской раздался предательский скрип.

Глава 25. Человек в шкафу

Снова, и снова скрипели петли платяного шкафа…

Эдвард придержал дверцу и заглянул внутрь. В шкафу сидел человек. Взрослый мужчина в костюме, связанный нитями клейкого вещества, напоминающим паутину. Руки и ноги его плотно прижимались к телу, сдавленные коконом, и только носок правого ботинка мог шевелиться. Им то он и зацепился за край дверцы, расшатывая петли, чтобы привлечь внимание. Это был призыв о помощи, единственный сигнал, который мужчина был способен подать, заслышав разговоры в гостиной, поскольку в рот его и даже в глаза забилась паутина.

Юноша жестом попросил мужчину молчать, и тут же принялся отрывать белые клочья сетей, попеременно высвобождая то ногу, то руку. Эдвард работал быстро и на удивление спокойно, потому что страх уже приелся и вывел сердце на постоянную скорость. Он не мог размышлять здраво – в голове жужжал неразборчивый рой идей. Все его инстинкты сейчас были на пределе, и лишь благодаря этому он не бездействовал.

Но когда чудовище отчётливо назвало Эдварда по имени, в сердце что-то кольнуло и вывело его из равновесия.

– О, мистер Лэйд, мне так жаль, что вы по своей неуклюжести раскрыли мою тайну так рано! – распевала летучая мышь мерзким басом. – Вы правда мне очень понравились, добрый господин! Я знаю, что вы в детской. Отоприте мне дверь, и я поклянусь, что не убью вас сразу. Я сделаю все, чтобы вы жили долго и умирали безболезненно! Уверена, мы ещё сможем подружиться.

– Ну и что же вы остановились? – таращил на спасителя глаза до смерти перепуганный мужчина. – Помогите хотя бы освободить запястья. Так дело пойдёт быстрее.

Эдвард сделал, как было сказано. Пока пленник срывал с себя остатки паутины, чудовище все не затыкалось:

– Ну же, мистер Лэйд! Вы же знаете, что рано или поздно я прорвусь к вам, и никакие баррикады вас не спасут. Выбирайте: умирать в мучениях или в комфорте?

Юноша проигнорировал предложение, потому что, во-первых, его смущала часть с «умирать», а во-вторых, – он не был уверен, что вообще способен произнести что-либо сомкнутыми до боли в деснах челюстями.

Понимая, что так жертву не пронять, летучая мышь подобрала новую стратегию:

– Вы полны зависти, мистер Лэйд. – Она попала в самую точку. – И к кому? К этому проклятому грубияну!

– Нет же! – запротестовал тот. – Я… я восхищаясь им, а не завидую! Да, восхищаюсь! Это разные вещи!

Эдвард пытаться отрицать то, что сам знал наверняка. Ни первое, ни второе – не было ложью.

– Добрый господин, вам и самому известно, что оба этих чувства переплетены друг с другом. Мы восхищаемся теми, кем сами не можем быть, и зависть здесь неизбежна. Чёрная ли, белая ли – зависть всего одна. Но все поправимо! Вам больше не нужно ненавидеть себя. Я готова боготворить вас, мистер Лэйд! Мы будем жить вместе, распевать песни, играть сонеты, читать лучшие книги, проводить вечера за чашкой самого вкусного чая и танцевать, много-много танцевать, как танцевали когда-то на балах! Разве не чудесно?

– Нет!

Летучая мышь так размечталось, что резкое отрицание ошеломило её:

– Простите?

– Нет, я этого не хочу! – повторил юноша выразительнее.

– Лучше соглашайся, – шептал из шкафа мужчина. – Эта тварь выпила всю мою семью до последней капли. Буквально. Соглашайся, и у тебя будет хотя бы шанс выжить, малец.

Эдвард не знал, как поступить. Впустить чудовище, позволить ему пленить себя? Безумие! Может быть оно всё-таки не прорвется через баррикаду? Но даже если и так, – куда бежать? Не сигать же с третьего этажа!

К сожалению или к счастью, юноше не пришлось решать сложных задач по спасению, ибо теперь о спасении не могло быть и речи: летучая мышь с визгом налегла на дверь и вышибла её с трёх попыток. Тумба разбилась, кресло сделало кувырок и отрикошетило от стены, чудом не задев Эдварда.

Не успел он что-либо предпринять, как зверь одним прыжком повалил его, демонстрируя результаты новой трансформации. У него отросли ещё две пары конечностей, а из желез во рту сочился, точно слюна, липкий секрет.

Это была не просто огромная летучая мышь, а полупаук, мутант, какой-то жуткий эксперимент Вселенной.

Существо приложили свою антропоморфные ладонь к щеке Эдварда, пока тот силился смахнуть со своего лица отвратительные чёрные лохмы.

– Последний раз повторяю: что вы выберете, мистер Лэйд?

Когда нет альтернативы, кроме как захлопнуть крышку гроба, люди отдают предпочтения самым гуманным способам покинуть этот свет. Однако для Эдварда ни один из представших перед ним путей сойти в могилу не казался гуманным, вопреки советам мужчины из шкафа и обещаниям самого чудовища.

– Я не завидую, – сказал он вместо того, чтобы сделать выбор, и вдруг улыбнулся витражу с младенцем Иисусом, согретым нежными руках Марии. – Я восхищаюсь им.

В тот же миг стеклянная часть потолка рассыпалась, и летучая мышь на секунду ослабила хватку, вытянув шею к пролившемуся на неё свету дня.

– А вот и я! – разминался Ацель перед прыжком, давя сапогами, осыпавшееся стекло. В руке он волочил топор, украденный из сарая.

– Ты как нельзя вовремя! – Эдвард удачно воспользовался отвлечением зверя и занял дверной проем.

– Я же говорил, что не доверяю ей!

– Инстинкты не подвели ни одного из нас, – ответно усмехнулось чудовище, готовясь к атаке.

Ацель метнул в летучую мышь топор. Пока враг уклонялся, чёрный ящер налетел на того с когтями и вгрызся зубами в вонючую плоть в области шеи. Он рассчитывал одним разом вспороть горло, но не достал до сонной артерии и поплатился за ошибку тем, что был встречено уложен на обе лопатки.

Эдвард тоже приложил руку к побоищу. Он быстро сообразил, как повернуть успех сражения в пользу Ацеля, вонзив в спину зверя поднятый с пола кусок стекла.

Чудовище взревело и начало плеваться в противника паутиной, благодаря чему черному ящеру посчастливилось взять доминирующую позицию в силе и ударить тушу коленом в живот. Зверь отступил лишь для того, чтобы прийти в себя. Он кипел от гнева, желая умертвить обоих недоброжелателей в один присест.

Ацель опередил его. Острие отравленного дротика впилось мутанту в грудь, но этого не хватило, чтобы свалить столь громадный организм. Да и вероятность того, что яд, разработанный для травли ксионцев и людей – опять-таки из-за поразительной схожести этих двух гуманоидных видов! – был настолько мал, что сондэсианец бросил попытки уничтожить врага с помощью химии после двух дротиков.

Ацель снова задействовал природное оружие – когти и клыки, но в конечном итоге был отброшен прочь тяжелым скелетом крыла и от столкновения со стеной потерял очки.

Если бы он мог видеть результат своей атаки, то непременно бы возгордился пятью сквозными полосками на пергаменте одного из шести крыльев летучей мыши, которая уже мчалась на него, как бык на красную тряпку.

Возможно, так бы и погиб чёрный ящер, если бы не детская кроватка, сбившая врага с ног и подарившая немного времени для того, чтобы ретироваться с поля битвы.

– Это тебе за мою дочь! – закричал мужчина в костюме, тот самый человек из шкафа.

Эдвард вытолкал товарища в коридор третьего этажа, пропуская мимо ушей его возражения:

– Нет-нет-нет… Мы должны вернуться! Мне нужны мои очки!

– У нас нет шансов! – тащил его юноша к лестнице. – Оно нам не по зубам! Чёрт! Зачем я вообще спас её от полиции?!

Юноша молился всем богам, существующим и несуществующим, чтобы никто не умер, хоть и подсознательно был готов к тому, что человек из шкафа едва ли избегнет жестокой участи. Однако он никак не мог предугадать, что зверь так быстро откажется от легкой добычи и ринется за ними.

Не успели они достичь ступенек, как летучая мышь, скользя по зеркальному полу, откинула их к железным перилам, начинающимся от самого бельэтажа. Ацель отшвырнул от себя Эдварда и глубоко впился когтями в покрытые шертью плечи. Так они вместе перевалились через перила и полетели вниз с высоты почти в тридцать футов.

Юноша боялся выглянуть из-за перил, и не потому, что боялся высоты. Он страшился того, что та в сотрудничестве с гравитацией влечёт за собой. В особняке стало вдруг слишком тихо.

– Слава богу! Подохли! – подошёл к нему мужчина в костюме, смело посматривая вниз и не выпуская из объятий топор.

У Эдварда расширились глаза.

– Мерзкие инопланетяне! – погрозил кулаком мужчина. – Ты как, малец? – повернулся к собеседнику человек. – Эй? Да куда же ты?

Эдвард забрал из комнаты очки и ватными ногами начал спуск на первый этаж, не смея смотреть в лицо своему страху. Пальцы его не отрывались от холодных перил.

Когда наконец пришла пора предстать перед роком, юноша не увидел за семифутовыми крыльями тело Ацеля, зато ясно наблюдал, как растекается под ними кровь.

– Ацель? – Его вопрос переняло эхо. – Ради бога, скажи же что-нибудь…

– Во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь! – ответило ему эхо голосом друга.

И случилось чудо… Туша мутанта зашевелилась и перекатилась на спину.

Ацель выкинул окровавленный осколок витража и устало рассмеялся собственному богохульному изречению.

– Как ты… – Эдвард запнулся, переводя взор от трупа к кровавой луже, в которой валялся чёрный ящер. Он понял, что пришелец насмерть распорол зверю живот, но совсем не смог сообразить, как же тот умудрился не разбиться, грохнувшись с высоты, да ещё и с «камнем на шее» в виде превосходящей его в размерах и весе летучей мыши.

– Как тебе удалось?

– Я же чудовище. – И он снова самовлюбленно усмехнулся.

Ещё ни когда его шутки не были так правдивы. Он был чудовищем. Он стал чудовищем, когда объединился с эвеей и обрёл особый дар расщеплять материю. Это и спасло его от гибели. Ацель сократил себе расстояние в два десятка футов и отделался незначительными ушибами. Признаваться в своём маленьком трюке он, конечно же, не собирался.

Целый и невредимый, Ацель уже стоял на ногах и торопил друга вернуть ему очкию

– Позвони мисс Донсон. Пусть пригонит свою машину к самым воротам.

– Окей.

– И предупреди, что её салону грозит быть испорченным собачьей слюной.

– А! Так собака всё-таки была? Эта… Луна? – Эдвард отчего-то разуверился в её существовании.

– Не совсем…

– Ты опять сбиваешь меня с толку.

Эдвардкопался карманах в поиске телефона.

– Глупо как-то все вышло! – Пришелец вновь засмеялся, и в этот раз его смех прозвучал невесело, виновато; вот он смех тщеславного вруна! – Видишь ли, я допустил ошибку. Я был уверен, что мисс Блум – очередная сумасшедшая девичка. Не существует никакой Луны! Я с самого начала это понял. Я просто-напросто не почуял поблизости запаха псины, а гравировка на белой трости окончательно убедила меня в том, что мисс Блум – выдумщица, фантазерка, которая, однако, искренне верила в свои фантазии. «Луна» – вот что там было написано. Отсюда и взялось такое диковинное имя. Не самом же деле – это всего лишь фирменная марка, производящая вещи для людей с ограниченными возможностями. Я загуглил. – И он как ни в чем не бывало швырнул мобильник другу.