Текст книги "О каретах и тыквах (СИ)"

Автор книги: Алиса Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Плохо, что я слаба в зеркальной магии и следящих чарах. Хорошо, что у меня, как и у любой наследницы Древних, ладятся отношения с мелкими сущами. Несколько просьб школьным домовикам, наполненное водой серебряное блюдо – и вот я уже смотрю на Дайнора, наблюдая, пусть и без звука, как проходит его день.

Он был подавлен. Не нужно быть великим чтецом лиц, чтобы понять это.

Вокруг светлого образовался вакуум. Я искренне пожалела, что его поток на год младше и они не пересекаются с Раоноком на теоретической части: это всё бы упростило. А так, как назло, из новых сокурсников Дайнора только двое успели побывать на практике в Светлой Империи. И оба, как на грех, ещё не оправились достаточно для того, чтобы продолжить обучение. Таким образом, Дайнор сидел среди негативно настроенных незнакомцев – а мне ли не понимать, как жестоки бывают юные изменённые, да ещё и сбившиеся в стаю? Я вздохнула и мысленно пожелала светлому не сломаться под тем энергетическим прессом, что сейчас опустился на его плечи. В какой-то миг захотелось зайти и забрать его, но – какой смысл? Всё равно, рано или поздно, но проходить через это Дайнору придётся, если он хочет вписаться в тёмную среду.

Да, нам плевать на вероисповедание, постельные пристрастия, одежду и прочую дребедень. У нас не так ярко, как у светлых, выражено деление на аристократию и простолюдинов: бывает всякое, но зачастую большее значение имеют личные качества конкретного индивида, а не его происхождение. Говоря же о том, как всё устроено в нашей Академии... Если ты – член стаи, то можешь позволить себе если не всё, то многое; обсуждать за глаза могут, осуждать – не принято. Более того, своих зачастую пытаются прикрывать, что бы там ни было – мы хорошо умеем объединяться перед любым внешним врагом.

Но своё право быть одним из нас, свой статус и право сильного тоже нужно доказать. И вот в этом смысле быть новичком в сложившемся сообществе тёмных – совершеннейшая жуть. А если ты ещё и обычный человек... светлый... такого, если честно, мало кому можно пожелать.

Профессор Киран рассказывает, демонстрируя карты, историю Колониальных Войн. Светлый вставляет какой-то комментарий: можно не сомневаться, что он знает совсем другие факты. Ничего удивительного: не зря говорят, что философия, политология и история – три шлюхи-сестрицы, которых каждый государственный режим сношает так, как нравится.

Все смеются. Эдаки, король группы, говорит что-то язвительное, явно насмехаясь над ответом Дайнора.

Я криво усмехнулась: злоба в глазах Эдаки личная, замешанная на страхе. Его можно понять: парень не особенно могуществен, о крови Древних или даже Высших там речь не идёт. Статус короля он получил больше благодаря мозгам, острым зубам, прирождённой жестокости, склонности к манипулированию и неразборчивости в методах. Уже было известно, что после окончания Академии его ждёт карьера дознавателя – и это, если честно, был для него идеальный вариант.

В общем, неудивительно, что Дайнора Эдаки посчитал угрозой. И решил нанести парочку превентивных ударов.

Дайнор не сдаётся. Я вижу, что он отстаивает своё мнение, несмотря на смех и презрительные гримасы, и на душе становится легче.

Этот справится, не сломается. Этот подвинет Эдаки, если понадобится. Другой вопрос, чего ему это будет стоить...

Словно иллюстрируя мои слова, профессор Киран успокаивает аудиторию и начинает общаться с Дайнором. Притом с явной симпатией. Вздыхаю с облегчением (когда только успела задержать дыхание?). Были у меня опасения, что профессор, как и его младший брат, поддастся предубеждениям, но нет. Более того, мне показалось, что он смотрит на Дайнора с тенью сочувствия и симпатии.

Я отвернулась, но всё равно краем глаза продолжила наблюдать, как заканчивается урок, как Дайнора толкают плечами, как кривятся губы большинства встречных в презрительных гримасах, как из них вылетают неслышные для меня, но совершенно очевидные гадости.

Во рту появился горький привкус. Кому как не мне знать, насколько тяжело оказаться в агрессивной среде, одному против всех? Ещё и моя дурацкая выходка... Злость на светлого начала медленно, но верно превращаться в злость на себя.

Подумаешь, крылья? После исследования, проведённого леди Адри, было более-менее ясно, что с ними случилось. Тогда почему я так отреагировала, получив подтверждение? Постыдная слабость, за которую пришлось ответить Дайнору... С другой стороны, может, так даже лучше? Может, пусть его иллюзии обо мне развеются быстрее? Он не желает этого понимать и признавать, но между нами пропасть из культуры, традиций, мировосприятия. И никакая любовь такую преграду преодолеть не сможет, что бы там ни думали некоторые романтично настроенные особы. Временная страсть – пожалуй, но не более.

Только вот не такое уж это и великое благо, как кажется – лишать человека иллюзий. И только личности определённого типа (зачастую садисты или глубоко травмированные существа) искренне получают удовольствие от разрушения основ чужого мира, от растерянности и боли, которые охватывают человека, лишившегося своего милого кокона, охраняющего от жестокой реальной жизни. Мне не нравилось это, потому ломать других я предпочитала строго в соответствии с педагогическими нуждами – и для подтверждения статуса, если кто-то нарывался сам. Но вот так вот проехаться по чужим чувствам... по чувствам наивно влюблённого в меня парня... Я не была из таких – в нормальном своём агрегатном состоянии.

Но в тот момент, когда он с этой светлой самоуверенностью выдал слова о крыльях, мне стало больно. И эгоистично, мелочно  захотелось причинить ему боль в ответ.

Я смотрела, как Дайнор идёт вперёд, высоко подняв подбородок, расправив плечи, глядя перед собой спокойно и уверенно. Это была отличная маска, но я видела тень в его глазах, ту самую, что бывает у загнанных в угол зверей.

– Хозяин, – позвала я духа-хранителя. – Прошу, объявись рядом с ним и проведи, куда он скажет.

По счастью, комментировать мою просьбу сущ не стал и действительно материализовался рядом со светлым, опасливо хлопая на него единственным большим фиолетовым глазом, застенчиво выглядывающим из густого оранжевого меха.

Я отметила, что ученики, находящиеся в коридоре, напряглись. Неудивительно: академические сущи для нас почти родные. Это вызывает порой брезгливые кривляния даже у колдунов. Что уж говорить о склонности светлых истреблять всякую "нечистую пакость"?

Все ждут его реакции, о да. Если Дайнор попытается навредить или просто нахамить домовому, прольётся кровь.

Осознание этого заставило сжаться сердце. Если я в нём ошибаюсь...

Светлый пару раз удивлённо моргнул, а после церемонно склонил голову, приветствуя домового. Я почувствовала, как непрошенная улыбка набегает на лицо.

Нет, я не ошиблась. Ты молодец, Дайнор.

Я наблюдала, как светлый маг и уродливый по всеобщим меркам домовой дух вежливо разговаривают. И даже так, безо всяких слов, замечала, как меняется атмосфера в коридоре. Сам то едва ли осознавая, Дайнор только что стал немножечко – совсем слегка – своим.

– Куда он захотел пройти? – уточнила я у объявившегося суща.

– В комнату для медитаций, староста.

Интересно... Я проследила, как Дайнор заходит в помещение, оборудованное для вхождения в иные энергетические слои, и на время перестала следить за ним: если и существуют в этом мире по-настоящему интимные вещи, то высшие магические практики нужно отнести к таковым в первую очередь. По крайней мере, остальная физиологическая и психологическая наивная ерунда, которую остальные люди привыкли сакрализировать, однозначно меркнет на этом фоне.

– Сообщи мне, когда он закончит, и позови, если его потревожат, – попросила я.

Сначала ждала, но потом сон, навеянный нервным перенапряжением и энергетическим дисбалансом, всё же сморил меня.

*

Проснулась я в сумерках.

И тут надо сказать, что это время суток в Тёмной Империи особенное, звенящее от энергии, и одно удовольствие – вставать с последним лучом утопающего в воде светила. Одна проблема: я пропустила весь день. Как там Дайнор?!

Резко села, чувствуя, как комната слегка закружилась.

– Не беспокойтесь, староста, – сказал сущ. – Я не стал вас будить – не было необходимости. Дон Дайнор в полном порядке. Он закончил свои энергетические практики и сейчас отбывает наказание.

– И это у нас нынче порядок? – уточнила я изумлённо. – Что он такого сделал, что ему назначили наказание?

– Дон Дайнор счёл правильным отработать вместе с учащимся Ивасом ту рабочую повинность, которую вы назначили в связи с утренней дракой, – сказал домовой серьёзно.

Дар речи оставил меня. Светлые... серьёзно, они – самые непредсказуемые и странные существа на свете.

Из разговоров в тишине Храма на Горе

– Ученик.

– Мастер.

– Сегодня в тебе слишком много едкого дыма и острых обломков.

– Это так. Я... разочарован и полон сомнений.

– Разочарования есть плоды ожиданий, а ожидания – это всегда заблуждения. Мир вокруг создан Творцом не для того, чтобы соответствовать чьим-либо ожиданиям. Людям даровано право выбора не для того, чтобы они поступали ожидаемо. Ожидания – обманчивый дым.

– Вы правы, просто... мне не хватает смирения.

– Тебе не хватает мудрости и умения контролировать то могущество, что тебе было даровано. Это обычно для отрока вроде тебя. И всё же смири гордыню, ученик: ты балансируешь на опасной грани, за которой свет исцеляющий обращается светом слепящим. Не позволь себя ослепить.

– Как? Что делать, когда вокруг столько ненависти и злобы?

– Злоба и ненависть – приёмные дети страха и непонимания. Родные они боли и бессилию. Просто помни: хоть в это порой и непросто поверить, ненависть и злоба – ножи без рукояти. Тому, кто ими орудует, подчас больнее даже, чем жертве.

– Я чувствую эту боль, но не понимаю её!

– Непонимание чужой боли не умаляет её силы и не обесценивает личной трагедии того, кому больно. Твоё непонимание – всего лишь твоя личная слепота.

– Даже если мне кажется, что это неправильно?

– Особенно если тебе кажутся всякие глупости. Это тоже от непонимания: проще считать неправильным то, что не вписывается в твой кругозор, чем попытаться понять. Это ошибка, из-за которой костенеют и гниют лучшие умы нашей страны. Не поддавайся ей.

...

– Я... хотел спросить о любви, учитель. Как быть, если ошибался в избраннице? Как быть, если чувство не взаимно?

– Настоящая любовь не ищет взаимности. Она не жаждет обладания.

– Но... я не понимаю.

– Любовь ныне стала расхожим словом, под которым многое подразумевают. Может, оно так и есть – любовь бывает разной. Есть, однако, в ней нечто общее: невозможно ошибиться в том, кого или что истинно любишь, ибо то, что ты любишь, ты принимаешь. Остальное суть гордыня и дым.

– И что мне делать?

– Уважать чужие решения, как свои. Ощущать чужую боль, как свою. Давать другому право на слабость и ошибки. Без этого разговор о любви останется всего лишь криком о гордыне и попыткой восполнить духовную пустоту. Провальной попыткой.

12

***

Я не могла не подсмотреть.

Вообще-то это всё попахивало какой-то странноватой формой вуайеризма, тем более что домовой заверил: всё у моего подопечного (несостоявшегося супруга по совместительству) в норме.

Однако, мне отчаянно хотелось увидеть, что там происходит, Джиа ещё не вернулась, потому я снова беззастенчиво углубилась в подглядывание за светлым и с изумлением обнаружила, что они с Ивасом на пару весьма задорно заняты уборкой. Причём, судя по всем внешним признакам, разговор между ними не был агрессивным: светлый что-то с улыбкой рассказывал, подросток очень старательно строил равнодушную рожу, но косился с явственным интересом.

Эх, как обидно, что ничего не слышно!

– О чём они говорят?

– Дон Дайнор рассказывает о тех временах, когда они на пару с Храмовыми послушниками проводили целые дни за уборкой, – сказал сущ. – Видимо, их Наставник верил, что монотонный труд на благо общества неплохо спасает детей от скуки и замедляет вращение шил в их маленьких задницах.

Я рассмеялась.

– Кажется, Ивас уже не так возмущён?

– Всё верно. Полагаю, способности дона Дайнора позволяют легко добираться до чужих сердец, – мягко сказал домовой. – Единственное, что ему нужно сделать для этого – открыть собственное, искренне заинтересоваться тем существом, что напротив. В случае с Ивасом это сработало: полагаю, дон Дайнор проникся историей его родителей и сочувствует ему.

Я вспомнила, как светлый проделал тот же фокус со мной, и задумалась – каково ему будет с такой особенностью среди тёмных? К однозначному ответу так и не пришла. С одной стороны, все мы – хитрецы, у каждого свои интриги, и это вроде бы даже норма для тех, кто в будущем займёт те или иные должности в госструктурах; никому не понравится, если в присутствии одного конкретного индивида тщательно выпестованная и взлелеянная маска будет слетать. С другой стороны, у нас куда проще относятся к ментальным способностям, благо у большинства изменённых они, так или иначе, есть. Если повезёт, этот фактор станет ещё одним аргументом в пользу того, чтобы в Академии светлого приняли.

Я завернулась в одеяльный кокон и задумчиво наблюдала за общением Дайнора с Ивасом. Домовой устроился рядом, принёс чаю на двоих и грел меня мохнатым боком.

– Полагаешь, они подружатся?

– Вполне вероятно, – отозвался сущ. – Тот вид обаяния, что подвластен дону Дайнору – поистине убойное оружие. Даже не знаю, что будет, если он научится по-настоящему им пользоваться.

– Я думала, истинные светлые не склонны манипулировать другими ради выгоды, – отметила я.

– Во имя выгоды – нет, – вздохнул сущ, с шумом отхлебнув чаю. – А вот во имя великих идей и высоких целей... всё великое и высокое – вечный краеугольный камень светлых, через который они постоянно спотыкаются... ладно, заболтался я с тобой, староста. Пойду. К слову, тебе стоит отдохнуть ещё пару дней. Не волнуйся, в учебную часть я уже сообщил.

– Но я уже здорова!

Сущ почал косматой головой.

– Вы знаете и я знаю, сколь дорого вам стоила и поездка к светлым, и новые знания, миледи, – сказал он, перейдя на древний язык. – Позвольте позаботиться о вас.

Я только склонила голову. Возможно, мне и впрямь нужен отдых, если домовой так говорит – на древнем языке пустых слов произносить дураков нет, всё сказанное должно исходить из души. Пожалуй, мне и впрямь нужно отдохнуть...

Обняв колени и обернувшись хвостом, я смотрела, как Дайнор и Ивас заканчивают работу. Стоило бы прекратить слежку, но я решила банально удостовериться, что Дайнор дойдёт до своей комнаты в целости и сохранности – не на курорте, как ни крути.

Светлый был в порядке. Он ступал уверенней, и казалось, что медитация пошла ему на пользу. И я думала, что всё хорошо, ровно до того момента, как он остановился посреди пустынного коридора, посмотрел, казалось, прямо мне в глаза и сказал медленно, так, чтобы было легко прочесть по губам:

– Элин, можно навестить тебя? Ненадолго.

Я вздохнула – моральных сил на удивление не осталось. Да и стоило признать давно: этот светлый не так прост, как кажется.

Разумеется, я согласилась. И в который раз возблагодарила судьбу за способность развивать сверхчеловеческую скорость: к тому моменту, как Дайнор тактично стучал в мою дверь, я выглядела так, как и полагается популярной студентке и старосте Академии – то бишь, была облачена в весьма симпатичную домашнюю тунику, причёсана и относительно прекрасна. На рожках моих посверкивали специальные колечки, а круги под глазами и прочие последствия эмоционального срыва были тщательно замаскированы.

Дело не только в том, что я красовалась перед ним – хотя и это, конечно, тоже. Но по правде всё было ещё сложнее: красота и ухоженность для женщины могут быть отличной бронёй.

После того разговора о крыльях, после того, как он попытался меня присвоить, я не была готова предстать перед ним в одеяле и мятой одежде, взлохмаченной и измождённой.

Это тебе не быстрый перепих; для таких вещей, как ни крути, нужно доверие.

– Входи, – сказала я мягко. – Открыто.

Светлый проскользнул в комнату и остановился, сделав несколько шагов. Мы замерли, и ровный отрезок пола между нами показался мне пропастью, незримой, но грозной и давящей.

– Ты в порядке? – спросил он тихо.

– В полном, – я послала ему холодную улыбку. – И рада, что ты заглянул. Полагаю, я должна извиниться...

– Ты ничего мне не должна, так ведь? – прервал он. – Я не хочу формальных извинений, Элин. Тем более что, кажется, тот, кто был неправ – я.

Неожиданно...

– Мне не стоило быть такой резкой, – сказала я примирительно.

– Да, это было неприятно, – усмехнулся светлый, внимательно рассматривая меня своими тёплыми карими глазами. – Для нас обоих. Но я сам поставил тебя в достаточно странное положение.

Он отвернулся и подошёл к окну, наблюдая за пляской могильных огней во дворе Академии – эти мелкие сущи любили после заката устраивать подобные представления для студентов.

– Знаешь, Элин, получилась ироничная история: я влюбился в девушку, которая отличалась от моих соотечественниц – и попытался поступить с ней по традициям моей страны. Мне казалось, что я бунтую против устоев, но на самом деле я всего лишь поступил так, как принято. Кричал о свободе – и лишил тебя выбора. Теперь, когда я начинаю немного понимать, как у вас всё тут устроено, мне становится понятен твой гнев.

– В этом нет ничего нового, – отозвалась я устало. – Тебя так воспитали. Меня так воспитали. Знаешь.. когда нас готовили к поездке в Светлую Империю, то заставили декаду проработать в отделе по делам Светлых Жён.

Он удивлённо обернулся:

– Светлых Жён?..

– Ну да, – улыбнулась я криво. – Сам же знаешь, наверно: тёмные мужчины крайне редко женятся на светлых девушках. Если это и случается, то среди купеческого сословия и во имя скрепления каких-нибудь сделок. В большинстве же случаев наши мужчины предпочитают не связываться с вашим законодательством. Да и, будем честны, принимать вашу веру мало кто из наших горит желанием. По той же причине не смешиваются магические сословия. К слову, как ты себе это представлял? Всерьёз думал, что я приму вашу веру? Вот так, по щелчку пальцев? Или ты считал, что я откажусь в лицо Первосвященнику от поклонения Солнечному Кругу, и он скажет: "Что же, ладно". Как это выглядело в твоём сознании?

Дайнор вздохнул.

– Не знаю, – отозвался он тихо. – Ты была так красива – и есть, собственно – но в тот момент, в платье невесты, ты смотрела на меня с таким желанием, что я подумал: мы справимся, если любим друг друга.

Я опустила голову.

– Дайнор...

– Не стоит, – прервал он тихо. – Понимаю, что очень наивен по твоим меркам. Я вырос там, где вера – это ступени к вершинам магии, а не цепи. Те немногие романтичные книги, что попадались мне, повествовали о любви галантной, о смелых паладинах, воинах веры, и прекрасных хрупких донни, во имя которых они совершают подвиги; о чувстве, вспыхивающем с первого взгляда. Думаю, я всё видел именно так.

– И тебя можно понять, – отозвалась я чуть грустно. – Тебя готовили на Мастера и вполне закономерно старались держать подальше от грязи мира. Мне стоило помнить об этом... В любом случае, всё вышло, как вышло. Возвращаясь же к прерванной теме, мужчины-тёмные редко женятся на светлых девушках. Обратная ситуация – тёмная женщина и светлый мужчина – происходит намного чаще, по крайней мере, в не-магических кругах. И вот проблемы таких вот "светлых жён" и решает одноименное сообщество. И поверь, за ту неделю мне довелось наслушаться историй, в которых фигурировала любовь в том числе. И на этапе ухаживаний светлые мужчины все как один восхищались инаковостью тёмных девушек, обещали холить их и лелеять, как принцесс. Но потом вдруг оказывается, что инаковость не так уж нужна, что жена должна молиться перед каждым приёмом пищи, и носить юбку строго регламентированной длины, и подчиняться супругу во всём и всегда. А сам муж, который якобы так жаждал экзотики, на деле старается переломить жену под свои традиции, ритуалы и представления. И нет, просто так уйти нельзя, ибо институт брака! Даже в тех редких случаях, когда получается выцарапать женщин из ловушки, забрать детей не получится.

– Дети по нашим законам всегда остаются с отцом – ради их же безопасности. Мать, решившая уйти из семьи, ненадёжна.

Ну да, разумеется.

– Верно. Дайнор, я не буду поклоняться Светлому Богу. И не из-за неуважения к Нему. У меня есть Богиня, и я не собираюсь от Неё отворачиваться. Я не признаю молитв по расписанию, не люблю платья, не собираюсь сидеть дома в ожидании героического паладина – всё это не моя роль. И ты должен знать: если бы ты не отказался от Храма и Обещание не аннулировалось... и меня даже не сожгли на костре под весёлое улюлюканье Храмовников... если бы нас всё же поженили и не нашлось бы способа сбежать... я однозначно предпочла бы смерть такой вот пародии на жизнь.

В его взгляде промелькнул страх – кажется, понял, что я говорю вполне серьёзно.

– Я бы не относился к тебе плохо, – сказал он. – У тебя было бы всё, что можно только пожелать.

– Если бы ты попал в матриархальный мир и твоя жена заперла бы тебя в отдельных покоях, лишила бы права выбора и возможности работать, отобрала у тебя Бога и мечты, но предложила бы взамен купить всё, что попросишь – мог бы ты сказать, что у тебя есть всё, что можно только пожелать?

В комнате повисла густая тишина. Интересно, хватит ли у него смелости признать это вслух?

– Нет, – хватило. – Не смог бы. Ты – Мастер... пусть ты и женщина, но логично предположить, что свобода разума – первое и главное из того, что ты можешь пожелать.

Я улыбнулась, чтобы не заплакать.

– Вот видишь, – сказала тихо. – Ты всё понимаешь.

Он покачал головой и подошёл ко мне, не разрывая переплетения наших взглядов. У меня слегка пересохло в горле.

Не стала говорить этого вслух, но он тоже очень красивый. От него пышет жаром, как от печки, его энергия вкусная, как лакомство, а магия отменно резонирует с моей. И когда он возвышается надо мной, высокий, статный... я бы поцеловала его – если бы это не усложнило всё ещё больше.

Если бы это не дало ему ложные надежды.

– Скажи, Элин, – он наклонился, и тепло его дыхания касалось моих губ. – Если отбросить культурные различия, стереотипы и наше воспитание, ты могла бы полюбить меня?

Возможно, я немного уже полюбила. Ты добр, умён, смел и красив; ты подходишь мне магически. Ты вызываешь во мне восхищение силой своего характера.

Но...

Ты пытался отобрать мою свободу. Ты смотрел на мои отрезанные крылья, как на экспонат в музее. Ты молод, наивен и полон идей, почерпнутых из глупой куртуазной литературы.

– Это не важно, – голос, к гордости моей, почти не хрипел. – Они есть – различия, стереотипы, преграды. И не исчезнут никогда.

– Ты теперь совсем не веришь мне, Элин, – сказал он.

– Нет, не верю, – признала я очевидное.

– Что же, – он странно улыбнулся. – Я услышал главное.

И он поцеловал меня. В нос, как маленькую. Я настолько опешила, что даже пропустила момент, когда его сила, исцеляющая и поддерживающая, окутала меня, охраняя и лаская.

Пока я пребывала в состоянии крайнего шока, Дайнор уже повернулся и направился к двери. У самого выхода, однако, он всё же обернулся.

– Я не отступлюсь, Элин, – сказал он спокойно. – Я пойму твой мир, раскрою секреты, протяну руку. И ты сможешь полюбить меня и поверить мне – однажды. Просто немного подожди.

Очевидно, этот монолог не предполагал ответа – Дайнор вышел, оставив меня ошеломлённо смотреть на захлопнувшуюся дверь.

13

***

Я лежала на крыше, наблюдая за резвящимися в небе китами.

Чудесные существа, подаренные Императорскому роду Даном Закатная Заря, были завораживающе прекрасны и грациозны. Должно быть, им нравилось внимание детей и подростков, потому что они любили материализовываться над Академией, красуясь.

Это было потрясающе.

– Решила перенести сновидческую практику на крышу? – Джиа присела рядом.

– Практика-практикой, но бодрствовать и питаться тоже иногда надо, – отозвалась я. – Чего и тебе желаю. Угощайся!

Джи покосилась на корзинку для пикника, переполненную снедью, и без проволочек плюхнулась рядом: даже у неё, отличного шамана и прирождённого спиритиста, обязательная неделя "жизни во сне", когда все тесты и контрольные можно сдать преподавателям только в сновидении, вызывала нервную почесуху и неконтролируемый жор.

– Слышала последние новости о своём несостоявшемся женишке? – словно бы невзначай уточнила Джи.

– Какие из? – усмехнулась я. – Он, как ни крути, личность крайне заметная и известная.

Джи усмехнулась.

– Ну уж о том, что он вошёл в негласную десятку самых перспективных женихов Академии, ты и без меня знаешь, – сказала она, весело глядя на меня. – Видела, как тебя перекосило при этом известии.

Я скривилась, но по существу возразить было нечего.

– Вот серьёзно, – не унималась Джи. – Как бы ни бесил меня этот светлый выродок, не могу не восхищаться его силой и способностями. Учёба, длинные часы в библиотеке, дружба с профессором Кираном, спортивные игры с малолетками, подработка в Страже, волонтёрство в больнице... Как? Как он это всё успевает, вот чисто физически?

– Полагаю, светлый маг его уровня обладает большим объёмом энергии, – отметила я. – Сама знаешь: светлые практики при условии настоящего контакта дают избыток жизненных сил. Но... да, я тоже восхищаюсь им. Не думала, что светлый настолько легко впишется в наше общество.

– Я тоже, – хмыкнула Джи. – Не жалеешь, что отшила его?

– Нет, – отозвалась я спокойно. – Я сделала, что хотела сделать. Так что там за новости?

– Ах да, – Джи усмехнулась. – Новость первая: Миара из выпускного потока объявила Дайнора своей добычей. Она предупредила на собрании женского клуба: любая, кто сунется, будет незамедлительно вызвана в круг.

– Миара красотка, как и все высшие суккубы, – я улыбнулась. – И очень хороша в боёвке. Не думаю, что многие рискнут.

– Ты бы уложила её на раз, – отметила Джи. – Или, если не хочешь светить свой интерес, я сама её вызову. И сломаю ноги так вычурно, что раздвигать их перед чужими мужчинами на раз перехочется.

– Он не мой, ты ведь знаешь? – отозвалась я устало. – С того самого первого дня мы перекинулись хорошо если парой фраз. И это закономерно. Нет, я не собираюсь за него драться – это было бы странно, как минимум. Вот если бы мы состояли в отношениях или хотя бы были любовниками, тогда да. А так... Выкладывай вторую новость.

– Дайнор вызвал Эдаки в круг. Сегодня они будут сражаться за титул короля своего потока.

Я только улыбнулась чуть грустно, вспомнив заверения светлого, что он никогда не захотел бы себе такого статуса. Ну-ну...

– Это было закономерно, верно? – отметила я. – Дайнор не из тех, кто станет подчиняться кому-то вроде Эдаки; Эдаки не из тех, кто станет терпеть кого-то настолько своенравного, как Дайнор. Это был вопрос времени – когда же они столкнутся лбами. Одного не понимаю: на что Эдаки рассчитывает? В честной схватке у него нет шангсов, а нечестно не позволят сыграть друзья Дайнора.

– Если я хоть что-то в этом понимаю, инициатор ситуации – Раонок, – усмехнулась Джи. – Видимо, устал ждать, пока протеже сам обеспокоится своим статусом, и решил подтолкнуть.

– Это каким же образом? – я искренне заинтересовалась. Что такого можно пообещать кому-то вроде Дайнора, чтобы он соблазнился высоким статусом негласного короля и вполне материальной должностью старосты?

– Как я понимаю, это было разоблачение века, – глаза Джиа смеялись. – Раонок пафосно и очень вовремя открыл Дайнору глаза на "преступления" Эдаки.

– Какие из? – как я уже упоминала, Эдаки был тем ещё фруктом, и при желании подловить его можно было на многом. Любимой специализацией мальчишки был шантаж. Но тут надо оговориться, что действовал он обычно с умом, берегов не терял и знал, с кем связываться можно, а с кем нежелательно. Потому-то мне и было интересно, на чём он в итоге попался.

– О, – Джи сделала большие глаза. – Речь идёт о чести прекрасной дамы.

Даже не знаю, смеяться или плакать.

– Какой?

– Помнишь Беану Кидел?

Серьёзно? Это убожество?

– Смутно. Как по мне, так совершенно ничего из себя не представляющая особа: ни интеллекта, ни талантов, ни характера, ни яркости души. Серость. Склонна к нытью и жалобам, считает, что тот факт, что её не взяли в группу успевающих – несправедливость... Ну, мордашка у неё, правда, ничего так.

– Вот-вот, – хмыкнула Джи. – Эдаки тоже оценил и мордашку, и прочий суповой набор.  Собрал на эту курицу компромат, благо она и так балансирует на грани вылета из-за неуспеваемости, и выкатил ультиматум: или спишь со мной, или не видать тебе Академии, как своего хвоста.

Я только страдальчески вздохнула.

Да, такие вещи случались. Они не были правилом, но неуспевающие ученики обоих полов время от времени рассчитывались телом – если совсем уж тряпки, конечно. Я подобных взяток не брала, но тот же Раонок не брезговал такими вещами. Да и Джи иногда тоже. Что из этого трагедию-то делать? Если недостаточно силён, недостаточно умён и ещё и попался – то кто тебе лекарь? У нас тут не пансион для особенно благородных донни, ни разу не! И слава Тьме за это.

Но вполне могу догадаться, что историю эту светлому подали правильно и фактурно, с совершенно другими акцентами.

– И что, она пошла жаловаться Дайнору?

– Ходят упорные слухи, – протянула Джи хитро. – Что Дайнор и Раонок совершенно случайно встретили плачущую Беату. Светлый, честь и совесть всея Академии, впечатлился проблемой этой девы с головой в жо... ах, ну да, девы в беде. И активно защищает её честь сегодня на полигоне.

Я только головой покачала:

– Все же, Раонок ошеломительно хорош; не зря ему пророчат придворную должность.

– О да, – усмехнулась Джи. – Многие ставили на то, что вы будете вместе, знаешь? Король и королева, наследники Древних, вечные соперники в учёбе, Мастера энергетических практик...

– Джи, – вздохнула я. – Может, хватит обсуждать мою личную жизнь, на данный момент и вовсе несуществующую? О своей расскажи, что ли.

– А что о ней рассказывать, – скривилась Джиа. – А то ты не знаешь: на прошлых выходных провела пару сеансов в Доме Боли. Попались неплохие партнёры, с одним из них встретимся ещё раз – у него самая вкусная энергия возбуждения, которую мне доводилось пробовать. И да, профессор Киран всё ещё не встречается со студентками. Вот и все новости моей личной жизни!

Я сочувствующе погладила Джи по плечу.

– Ты нравишься ему.

– А толку-то, – вздохнула подруга. – Сама знаешь: вряд ли мы подойдём друг другу в постели. Но я всё равно не могу отвести от него взгляда...