Текст книги "О каретах и тыквах (СИ)"

Автор книги: Алиса Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

*

– Начну с жидкой тьмы, – Доминик отхлебнул из высокого стакана немного неведомой науке пенистой бурды и хмуро уставился на спешащий за окном город. – Я думаю, ты уже знаешь, что это такое. На всякий случай расскажу: в старые времена, когда изменённые только появились, эту дрянь использовали, чтобы выявлять их и провоцировать срывы. Нескольких капель достаточно, чтобы отравить огромный котёл. Колдуны частенько подмешивали это зелье в разные напитки, когда это было им выгодно. Схемы были разные. Например: наколдовал ты чего-то не того, натворил дел, и на горизонте проверка по твою душу. Найди изменённого, скорми ему зелье – и с тебя взятки гладки: пара кварталов в руинах, никто ничего не докажет, твои руки чисты. Но это если говорить о частных случаях. Были и демонстративно-политические акции, если ты понимаешь, о чём я.

Поморщившись, я кивнул. История Тёмной Империи была полна сомнительных моментов, но геноцид изменённых, продлившийся несколько столетий, был самым ужасным из них.

– Да, – вздохнул колдун. – Мерзкое было времечко. Жидкая тьма тогда встречалась повсеместно, можно сказать, была неотъемлемой частью полевого набора любого колдуна. И вот тут, понимаешь ли, есть загвоздочка, ма-аленький такой нюанс: чтобы приготовить небольшой флакончик этого прелестного эликсира, нужно прикончить около полусотни человек.

У меня, каюсь, в глазах зарябило.

– Сколько?!

– Около полусотни человек, – повторил Доминик печально. – И это ещё оптимистичные прикидки. Причём ты должен понимать, что изготовление сопряжено со, скажем так, сложностями. Упомянутые жертвы не просто должны умирать – это должна быть пытка, физическая и моральная, продолжительная, погружающая разум существа в кромешный ужас. Собственно, именно эта агония, концентрированное мучение в квадрате и является основой жидкой тьмы. Так сказать, базовый ингредиент. Остальное призвано материализовать эту эмоционально-энергетическую материю и закрепить её в виде жидкости.

Я медленно покачал головой:

– Значит, если в старые времена каждый колдун имел при себе флакончик этого зелья...

– Не совсем уж каждый, конечно, но ты мыслишь в верном направлении: пятьсот лет назад жидкая тьма и вовсе продавалась на вполне легальных основаниях. Для её изготовления использовали военнопленных, рабов, политических преступников. Ну или просто бедных. Или невезучих. Как ты понимаешь, ни одну из этих социальных категорий законы того времени не защищали; тогда считалось, что колдуны, коль скоро они достаточно много делают для общества, имеют право вытворять, что им вздумается. Как минимум, по отношению к условному отребью. Если колдун убивал какого-то простого человека из среднестатистической семьи, никто этого и не думал расследовать.

– Это... мерзко.

– О да, – Доминик покривил губы. – Именно потому мы тут и сражаемся вот уже несколько столетий подряд за равноправие и тому подобные штуки. Не пойми превратно: это нормально, когда у тех, кто занят на государственной службе, есть привилегии. Но привилегии и произвол – вещи разные. Я так считаю.

– Неоспоримо, – кивнул я, внимательно глядя на Доминика. – Но, если я понял тебя правильно, есть те, кто думает иначе?

Он ухмыльнулся:

– Умный ты парень, Дайнор. Ты мог бы стать отличным политиком, если бы не был таким помешанным на добре и справедливости занудой, всегда играющим по правилам.

Ох, если бы ты только знал...

– Каждому своё, – сказал я вслух. – Итак, расскажи мне о колдунах, которые думают иначе.

Его глаза заблестели, как у пьяного. Признаю: я использовал свою силу, чтобы он был откровенен со мной. Это было не совсем правильно, но... Доминик меня переоценивал.

Если речь идёт о том, что я считаю справедливостью, игра по правилам перестаёт быть одним из моих приоритетов.

– Сам понимаешь, что новым порядком довольны не все, – вздохнул Доминик. – Особенно – в древних колдовских семьях. Сам подумай: каких-то пару сотен лет назад они могли безнаказанно прирезать на улице любого, взять простую девушку... или парня, которые понравятся, изнасиловать, превратить в раба – и им бы ничего за это не было. Колдовская неприкосновенность! Им не надо было платить налоги, и вообще... Короче, для тех, кто был рождён в семье знатных колдунов, то были шоколадные времена. Теперь всё поменялось: проверки, контролирующие органы, Стража во всех трёх её ипостасях, Служба Внутренних Расследований, Тайная Служба... Опять же, рабство официально запрещено, даже по отношению к военнопленным. Ещё можно что-то проворачивать, но теперь это серьёзный риск: попадаешься – по головке не гладят. Вообще никогда, потому что не по чему будет гладить.

– И это не нравится родовитым колдунам...

– Не всем. Но, сам понимаешь, они привыкли думать, что являются хозяевами мира. Что имеют право. И тут их этого лишают...

– Я сейчас заплачу от сочувствия. Это так ужасно: не иметь возможность унижать, насиловать и убивать!

– Эй, – вздохнул Доминик. – Я с тобой согласен, хорошо? Всего лишь объясняю, как думают они. Им кажется, что их лишили законных привилегий, понимаешь?

О да, я понимал.  Среди Храмовой молодёжи тоже встречались такие – ярые приверженцы древних устоев, борцы за чистоту веры, крови... или чего-нибудь ещё. Такие люди просто помешаны на чистоте, если она значит возможность искоренять что-то огнём и мечом. При этом им обычно свойственно трактовать эти самые "старинные устои", которые они якобы отстаивают, в свою пользу, и прикрывать ими банальную жажду власти.

– Ты знал об этом, – сказал я полуутвердительно.

– Я... – его глаза забегали. – Я не имею никакого отношения к теракту!

– Эй, Доминик, – я старался говорить спокойно и мягко, потому что видел состояние приятеля. – Я знаю тебя и не думаю, что ты мог бы быть соучастником этого ужаса. Но ты знаком с теми, кто это сделал, верно? Знаешь, кто они?

– Нет... не совсем, – Доминик покривил губы. – Я знал, что у старшекурсников есть что-то вроде... элитного ученического клуба. Мне это было известно, потому что они хотели и меня туда пригласить – всё же, как ни крути, я объективно неплохой колдун.

Я понимающе кивнул.

Если честно, Доминик имел все шансы стать не просто "неплохим", а одним из лучших, если не просто – лучшим. Единственной преградой на его пути было как раз таки здоровье. И неуверенность в себе, связанная с его отсутствием. Но это, на мой вкус, было вполне решаемо. Светлый я или где?

– Да, они и решили меня пригласить, – вздохнул он. – Начали прощупывать почву, притом били по самому больному.

– И что же это?

– А сам не догадываешься? Деньги.

Что же, это очевидно. Наверное. Лично мне всегда было странно слышать подобное – но я, по правде, никогда и ни в чём не знал нужды. То же самое можно сказать о моём окружении. Я привык жить среди знати – в Светлой Империи слои общества практически не смешивались, даже в Храмах. Потому мысль о том, что у кого-то может не быть денег, казалась как минимум странной.

Даже перебравшись в Тёмную Империю, я не оказался на мели. Во первых, леди Адри позаботилась о моей судьбе, назначив стипендию и подработку в Страже. Во-вторых, я сам начал ходить к лекарям и делиться с ними по возможности навыками и жизненной силой; мне не нужны были деньги, но они всё равно отсчитывали мне часть выручки за так называемых "платных" пациентов. Опять же, мать позаботилась о моей судьбе (настолько, насколько у неё была такая возможность): через несколько дней мне в общежитие доставили конверт с ключиком от ячейки в банке Эди. Проверив содержимое, я без особенного удивления обнаружил там фамильные драгоценности матери. Продавать их, впрочем, не стал бы без крайней нужды: хочу отдать эти украшения Элин в честь нашей помолвки.

Так что, можно сказать, я – типичный светлый сноб, который никогда не знал бедности и привык, так или иначе, вращаться в кругу равных. А вот у тёмных всё иначе... справедливее, если честно. И мне достаточно сложно привыкнуть к тому, что некоторые из соучеников вполне могут оказаться детьми, например, фермеров, мельников или даже бывших рабов... как Доминик.

– Ты знаешь, что меня нашёл лорд Саннар, – говорил он, глядя в окно. – И включил в число своих личных учеников, хотя высокородные колдуны типа Кристиана от этого были в бешенстве.  Собственно, больше всех злился Кристиан...

– Потому что ты обошёл его, – улыбнулся я понимающе.

– Не во всём, – покачал головой мой друг. – Но в зельеварении и высшей магии я действительно показываю лучшие результаты. И, можешь не сомневаться, его это ужасно бесит. Потому-то я так и удивился, когда они позвали меня на ту вечеринку... и начали говорить, что я, если разобраться, почти такой же, как они. Пусть и выполз из грязи, но – колдун. А значит, имею право на привилегии колдуна. Владеть магией – это же как быть сверхчеловеком! Или что-то в этом роде. Я пил в тот вечер слишком мало для того, чтобы воспринять подобное всерьёз. То есть... они, конечно, добавили мне зелья внушаемости, да. Но и сами должны были понимать: я не приму от них ни глотка, не имея при себе нейтрализатор.

– Ты пытаешься сказать, что они хотели накачать тебя зельем, чтобы потом надавить? И ты никому не сказал об этом?

Доминик тихо рассмеялся и как-то странно посмотрел на меня.

– Брось. Мы – колдуны. Манипулировать друг другом – обычное дело, а если и зазевался, то сам дурак. Я предпочитаю не быть дураком.

– И ты просто так спустил то, что они пытались манипулировать тобой, используя магию?

– Ты же манипулируешь мной сейчас, – сказал он просто. – Используешь свой дар, чтобы услышать правду. И я это спускаю. Потому что так работает волшебный мир – хоть белый, хоть чёрный, хоть зелёный в крапинку. Если уж обладаешь сверхчеловеческим могуществом, то наверняка пустишь его в ход, ради того, что сам считаешь правильным. Так это работает.

Это был удар в цель, и мне нечего было ему ответить. Даже злость поутихла немного. Мне хотелось бы сказать, что я лучше их, но...

– Прости.

– Забей. Мне надо рассказать кому-то, кроме Тайной Службы. И мне почему-то кажется, что ты отлично подойдёшь. Не зря ведь твой Бог наделил тебя именно этим талантом, так ведь? В этом должен быть смысл, Высшие ничего не дарят просто так.

Я удивлённо посмотрел на Доминика. Интересно, почему мои соотечественники упорно считают колдунов поверхностными и мелочными? Впрочем, снова – к разговору о стереотипах.

– Ты прав, – отозвался я. – Мне нужна эта правда. На моих глазах умер друг, ещё один потерял брата. Я хочу знать всё и готов использовать ради этого любые методы.

– Вот-вот, – усмехнулся он. – Мы не так и отличаемся, верно? Но вернёмся к нашим бесам. На вечеринке для элитных колдовских отродий меня сначала попытались опоить, заколдовать, внушить свои идеи, – продолжил он. – Я тактично намекнул, по какому анатомическому адресу всё это видел. И тогда они сказали мне про деньги. Что не придётся работать в Страже, среди изменённого отребья (это цитата, если что, а не моё мнение). Они назвали мне сумму. И этого бы хватило на то, чтобы жить припеваючи – в том числе маме... Ну ты понимаешь. Они не требовали ничего сверхъестественного. Я должен был готовить иногда некоторые зелья для их уютного элитного клуба, не задавая вопросов... И я почти согласился, серьёзно. Не почуял подвоха. Подумал: нравится им торговать зельями из-под полы, вещать о чистоте колдовской традиции и прочей расисткой мути – и пускай развлекаются. Мне-то что? Я могу бы просто заколачивать деньги. Много денег. В итоге... меня позвали на собрание их общества. Но прежде я должен был принести клятвы. И почти на это пошёл. Но тут вылезло эго Кристиана. Его всегда задевало, что лорд Саннар выделяет меня, потому он вздумал устроить мне вступительный экзамен для вхождения в их элитный клуб: я должен был поцеловать ему ботинки.

– Надеюсь, ты его пнул, – сказал я.

– Плюнул на него, – ухмыльнулся Доминик. – Прямо в эту холёную, высокомерную рожу.

– Молодец.

– Да. Сейчас, наверное, надо сказать этой сволочи "спасибо", но тогда я был в бешенстве. Ушёл, стал брать больше часов работы в Страже...

– Но никому не рассказал о случившемся.

– Да! Кристиан встретил меня в коридоре и предупредил, что уничтожит, если я проговорюсь. Я был дураком, посчитал, что оно того не стоит. Многие студенты приторговывают из-под полы, так что это – норма, его бы даже не выгнали. Родня бы отмазала... так мне тогда казалось. А связываться с Кристианом – себе дороже, его семейство настолько знатное, насколько только может быть. Я никому ничего не сказал... и теперь несколько изменённых мертвы, а лорд Саннар арестован. Этот урод Кристиан подставил его, понимаешь? Единственного человека, который всегда был ко мне добр. И всего этого не было бы, будь я умнее. Расскажи я раньше...

Я вдохнул и выдохнул, загоняя поглубже гнев и злость. Сущность давала о себе знать: мне не нравилось смотреть, как товарищ ест себя поедом.

– Знаешь, с чувством вины есть одна забавная вещь, – сказал я ему тихо, стараясь омыть его душу исцеляющей энергией. – Его часто испытывают не те, кто действительно виноват, но те, у кого есть совесть.

– У колдунов не бывает совести.

– Сам же знаешь, что это враньё.

Доминик вздохнул.

– И иногда об этом жалею...

Я кивнул. Ярость, плескавшаяся в моей душе, после этого разговора как-то кристаллизировалась, стала холодной и острой.

– Я так понимаю, Кристиана не поймали?

– Нет, – вздохнул Доминик. – Пока нет. Все силы правопорядка работают над этим.

Я внимательно посмотрел ему в глаза.

– Значит, мы тоже поучаствуем.

Элин

Вокруг меня стеной возвышался раскалённый песок, казавшийся белоснежным в лучах палящего южного солнца. Ветер то и дело поднимал песчинки в воздух, отчего они начинали отплясывать замысловатый танец, норовя полететь прямиком мне в лицо. Я упорно карабкалась на ближайшую дюну, дабы осмотреться и понять, куда это меня занесло.

По крайней мере, таков был план.

На практике, однако, ситуация в итоге не то что не прояснилась, а ещё больше запуталась. Увиденный мной пейзаж – стены древнего храма, огромные валуны, высоченные барханы и пустыня до самого горизонта – никак не вязался с последними воспоминаниями.

Разве только... Я что, умерла? Отравилась тем, что было подмешано в зелье, и меня не спасли?

И именно так выглядит мир за Последней Чертой?

Это всё как-то немного... неожиданно.

Исходя из последних воспоминаний, я была в Академии. Вроде бы. По крайней мере, я уверена в этом настолько, насколько хоть в чём-то можно быть уверенным, когда живёшь в магическом мире, где возможны наваждения высшего порядка и прочая подобная прелесть.

С другой стороны, это пространство тоже было реальным... как минимум, Имя Предвечной не растворило его, не заставило исчезнуть. Значит, даже если всё вокруг и было иллюзией, то достоверной настолько, что её проще было бы счесть реальностью.

Так или иначе, находиться в этом месте было одновременно и тяжело, и легко; странное ощущение, которое не так-то просто описать. А ещё я ощущала странное узнавание, как будто уже когда-то была здесь.

Хотя я, разумеется, не.

Но ноги уже несли меня сами вниз, к Храму.

Одного взгляда на это строение мне хватило, чтобы понять: он куда древнее, чем разделение мира на Тьму и Свет. Здесь явно поклонялись тем богам, следы которых теперь затерялись, а имена и обличья изменились. Это было много тысячелетий назад...

Так почему же у меня всё больше возникает ощущения, будто я пришла домой?..

– Здесь всё начиналось, – я узнала этот жгучий голос, как только услышала. – Впрочем, ты и сама это знаешь, идильи. Чуешь... Наверняка.

Даэв поравнялся со мной и пошёл рядом.

– Я не совсем понимаю, Высший, – отозвалась я осторожно. – Здесь началось – что?

– Демонология, – усмехнулся он. – Здесь начались годы и столетия нашего величия – и нашего рабства.

Эти слова звучали безумно, но внутри меня словно бы задрожала какая-то неведомая струна. Я ясно ощутила: он говорит правду.

– Это место... существует в реальности?

– Зависит от того, что счесть реальностью.

Дальше мы шли молча.

У входа в Храм лежал огромный камень, испрещенный надписями. Даэв остановился рядом и насмешливо посмотрел на меня.

– Здесь, – сказал он. – Нынче записаны наши имена... Ты никогда не задумывалась о могуществе имён, идильи? О том, что значит имя для таких, как мы с тобой? Свободу и рабство, жизнь и смерть. Имена отделяют нас от первородных стихий. Тот, кто знает имя демона, имеет власть над ним, не так ли? Но это работает в обе стороны.

Я не знала, что ему ответить. Честно говоря, здесь, рядом с огромным, исчерченным древними письменами камнем, я чувствовала себя очень странно.

Будто именно здесь должна быть настоящая я.

– Всё верно, – усмехнулся даэв. – Однажды твоё тоже будет здесь.

– Вы сами говорите: я – полукровка. В нас, быть может, и течёт кровь демонов, но мы – не они.

– Справедливо – в большинстве случаев. Но ты ведь наверняка догадываешься и сама, идильи: у смертных не бывает крыльев. В тот час,  когда ты сможешь летать, человеческая жизнь останется позади. Ты должна будешь уйти к тем, кто такой же, как ты сама.

И снова – я ни секунды не сомневалась, что он говорит правду.

– И насколько быстро я должна решить? – уточнила тихо.

– Думаю, у тебя есть в запасе условная вечность, – в его вкрадчивом голосе мне слышался завораживающий треск пламени. – Пока твои крылья в заточении, ты не будешь стареть, идильи. И вернёшься, даже если умрёшь. Тот, кто пленил твои крылья, оказал тебе своеобразную услугу. Только вот какой смысл? Знаю я и знаешь ты: для крылатого жизнь среди людей – мучение. Ты уже это чувствуешь, но пока что это скорее похоже на зуд, на тоску по небу. Ты запираешь это внутри себя... Но это не будет продолжаться вечно. Небо и тропы Духов будут звать, зеркала – манить отблесками, ветры – петь под окном. И однажды придёт день, когда сопротивляться не будет сил. Твоё место здесь, идильи... Но, прежде чем ты станешь одной из нас, тебе придётся сделать кое-что ещё. И ты уже на этом пути. До встречи, идильи – тебе пора возвращаться.

И я проснулась – в обычном, знакомом мире. И от этого где-то в глубине души глухо заворочалось чувство невыносимой потери.

Но после эмоции, запахи и звуки человеческой жизни захлестнули меня с головой. Я ощутила лёгкий аромат цветов, тепло знакомой руки, сжимающей мою ладонь, и слегка стиснула её в ответ.

– Она пришла в себя! – голос Джи, обычно такой спокойный и жёсткий, немного дрожал.

– Я в порядке, – мне хотелось бы сказать это уверенно и гордо, но, если честно, получилось какое-то маловнятное карканье.

Примерно после этого я начала смутно догадываться, что чего-то не хватает. В результате мыслительного процесса до меня, как до беса алкоголизма, дошло, что глаза всё же стоило бы открыть.

У моей кровати обнаружились Джиа (что предсказуемо) и Раонок (что внезапно). Причём блондинистый энерговампир обнимал подругу за плечи так ненавязчиво, покровительственно и успокаивающе, что у меня отпали последние вопросы на их счёт. Не знаю, как долго они будут морочить головы друг другу, но, если разойдутся – дураками будут. То, что между ними, важно. Да, это новое чувство, неокрепшее и где-то нелепое, но зато – настоящее. А такого в нашем мире суррогатов был и будет вечный дефицит.

К слову, о дефицитах – Дайнора не было.

Не то чтобы он был обязан сидеть у моей кровати, как собачонка, и приносить по команде тапки. Но, если честно, я вроде как... хотела, чтобы он был здесь.

Потому что в аналогичном случае я бы была рядом.

– Как ты? – спросила Джи, сжимая мою ладонь. – Нам сказали, что никаких последствий быть не должно. Но...

– Я в порядке, – повторила я чуть твёрже. – Что случилось?

– Теракт, – сказал Раонок. – Последняя партия от контрабандиста была отравлена. Жидкой тьмой.

Я прикрыла глаза, переваривая услышанное.

– Жертвы?

– Хлои Лидси, переходной класс. И Ивас Доран.

Ох, Мать...

– Как профессор Киран?

Раонок поджал губы.

– Не слишком хорошо, что предсказуемо.

– Дайнор?

– Развлекается, как может, – глаза энерговампира блеснули алыми отсветами злости.

Не поняла.

– Вы поссорились?

– У нас вышло... недопонимание. Но не стоит больше об этом. Что ты хотела бы на обед?..

***

Дайнор

– Нет, снова нет и ещё раз нет, – глаза Раонока, обычно спокойного и уравновешенного, полыхали бешенством. – Я не желаю даже слушать об этом.

Честно говоря, такой реакции от друга я не ожидал.

– Ты не хочешь поймать преступников? – уточнил я удивлённо. – После всего, что они сделали?

– После всего, что они сделали, это не моя обязанность – охотиться на них, – отрезал Раонок. – Это дело Стражи и Тайной Службы.

– Мы и не собираемся им мешать! – улыбнулся я. – Мы поможем! Создадим свой отряд.

– Извини, конечно, но в данном случае это и значит – мешать, – Раонок был зол и не скрывал этого. – Более того, последствия совершенно непредсказуемы. Ты сам лезешь в неприятности и тащишь за собой других.

– Я ищу справедливость!

– Ты ищешь месть, Дайнор. И возможности направить на что-то свою злость. Ничего больше!

Я вдохнул и выдохнул, подавив неуместные гневные слова.

– Ты не понимаешь, – сказал я так мягко, как мог. – Это не мой каприз. Просто сила истинного светлого может отыскать беглецов быстрее!

– Ты это не мне должен говорить, а своему начальству, – Раонок не сбавил тона. – Если ты действительно можешь помочь, иди с этим к ним!

– Меня отстранили от расследования, – сказал я сквозь зубы.

– Вот и ответ, – усмехнулся он жёстко. – А в твою гениальную голову не приходило, что, предположим, у такого решения могли быть некие – смеха ради – серьёзные причины? Что тебя не стали бы отстранять просто так?

– Объективных причин нет, – пояснил я так миролюбиво, как только мог. – Это всё – просто политические спекуляции, и только. Меня отстранили, потому что я – светлый. И был свидетелем.

– Серьёзно? – Раонок вскочил и заходил по комнате туда-сюда. – И по-твоему, это ерунда?

– Как по мне, так да, – отрезал я.

И не покривил душой.

– Серьёзно?! – повторил Раонок. – Ты что, совсем дурак?

Я сжал кулаки. Последний шанс на то, что этот вопрос решится миром, растаял без следа.

– Кто из нас глуп – вот в чём вопрос, – отозвался я. – Никогда мне не понять того энтузиазма, с которым некоторые раздувают из песчинки пустыню.

– Понимаешь ты или нет, но политика так работает! – рявкнул энерговампир. – Стоит какой-то ситуации попасть в колёса политических спекуляций – и она тут же превращается в инструмент, с помощью которого серьёзные ребята – не чета нам с тобой – пытаются протолкнуть свои интересы и потопить чужие. И я тебе так скажу: терроризм был и будет в верхних строчках списка. Убийство во имя идеи – что может быть более благодатной почвой для слухов, поднятых знамён, экстатических выкриков и интриг? И тебе ли я должен объяснять, что на этом поприще ярче всех блистают именно твои соотечественники?! Да, жидкая тьма – наше изобретение, но сама манера удара, выбор целей и методы типичны скорее для ваших... обдолбанных свечками с наркотой фанатиков!

Ярость клокотала в горле, обжигая.

– Не смей...

– Смею! – он оскалился. – Потому что это – правда! Так и вижу заявление: "Светлый воспитанник Храма, живущий в стране на птичьих правах, расследует преступления, направленные против общины изменённых и, вполне вероятно, связанные с деятельностью Храмовых шпионов". Звучит, а? Ты представляешь, в какое положение ты поставишь Стражу? А леди Адри, которая поручилась за тебя? Любой идиот из Совета, мечтающий протолкнуть какие-нибудь параноидальные идеи в массы, ухватится за это, как муравей за соломинку. И это уж я молчу о том, что вы, кучка полудурошных энтузиастов, можете банально наломать дров и помешать работе Тайной Службы!

Он вздохнул, взъерошил свои белоснежные волосы и покачал головой.

– Давай так, – заговорил он спокойнее. – Прямо сейчас ты нужен Элин – она скоро проснётся. Потому предлагаю пойти со мной в круг, выпустить пар – посмотрим, кто из нас кому набьёт морду – а после позаботиться о девушке и хорошенько всё обдумать.

– Элин в порядке, – я отвернулся, чтобы он не видел выражения моих глаз. – Я влил в неё предостаточно сил. И у меня, в отличие от некоторых, есть важное дело. И, прежде чем ты начнёшь снова называть меня дураком, напомню: профессор Киран тоже идёт с нами.

– Профессор Киран только что потерял брата! – Раонок снова начинал злиться. – Единственное существо, которое он любил! Какой, чтоб тебя, объективности ты от него ждёшь, баран упёртый? Или не понимаешь, что тащишь его в огромные неприятности, пользуясь болью потери!?

– Хватит! – я холодно, презрительно посмотрел на того, кого считал другом. – Я разочарован в тебе. Только трусы ищут оправдания для бездействия...

– А идиоты – причину для необдуманного действия, – он вернул мне ледяной взгляд. – Наше разочарование взаимно. Мой отец – судья, и я верю в правосудие. Чего и тебе желаю.

С этими словами он стремительно пошёл прочь.

– Ещё пару сотен лет назад ваше правосудие убивало таких, как ты, – сказал я ему вслед.

– Верно. Но теперь всё иначе, и в нашем обществе есть настоящие законы и существа, которые их выполняют. Но тебе, конечно, этого не понять – там, откуда ты выполз, людей ещё жгут и забивают камнями за то, что они не тому молятся или не с тем переспали. И, держу пари, твоим весёлым соотечественникам тоже кажется, что они действуют во имя справедливости. И, боюсь, ты слишком много взял от них.

Прежде чем я нашёлся с ответом, дверь с грохотом закрылась, отрезая меня от потерянного друга.

*

Я был зол.

Знал, что это неправильно и губительно, но не мог успокоиться, усыпить свою ярость. Только вот... если честно, то была не только она.

Я злился на Раонока, но его слова всё звучали и звучали в моих ушах, отзываясь лёгким сомнением в сердце. Однако... я не мог остановиться.

Казалось, весь мир обрушился мне на голову; казалось,  я утратил точку опоры. Единственное, что я мог сделать сейчас для самого себя – найти уродов, которые убили Иваса.

Это глупо, но в тот момент я думал: "Если найду их, то в итоге смогу посмотреть Элин в глаза".

Впрочем, Кристиана по итогу хотели отыскать многие – и колдуны, и изменённые. Нас набралось не меньше десятка, объединённых одной целью: использовать сочетание магий тьмы и света, чтобы развеять белый туман, скрывающий преступника, и выкурить его из тайника. Учитывая мои способности и образец крови Кристиана, который некогда припас один из присоединившихся к нам колдунов, шансы на успех были велики (и я предпочитал не задумываться, как мой новый знакомый достал кровь одного из лучших студентов и как именно хотел её использовать; что-то подсказывало, что ответ бы мне не понравился).

Так или иначе, мы объединились, избрав в качестве штаба заброшенный дом на границе Запретной Зоны. И поначалу затея полностью оправдывала себя – какими бы чарами ни скрывал себя глава "сообщества для элиты", нам удавалось подобрать ключи – один за другим.

– Знаешь, – сказал мне Доминик как бы между прочим, пока мы с ним вдвоём трудились над картой Ородио, сужая раз за разом круг поиска. – А тебе не начало казаться, что деление одарённых на светлых и тёмных – чистой воды идиотизм?

– Не могу согласиться, – отметил я осторожно.  – Деление существовало с самого начала, пусть и не было столь ярко выражено...

– Да брось, – колдун раздражённо почесал нос. – Оно, может, и существовало – в том смысле, что кому-то было проще работать с энергией Предвечной, кому-то – с силами Изначального. Но вот ты мне скажи: какой смысл в том, чтобы практиковать в государстве только один тип магии?

Я вспомнил разговоры с Учителем.

– Это объединяет. Боюсь, изначально смысл был именно в этом: чтобы все верили в одно и то же.

– Политика? – усмехнулся Доминик. – Резонно. Но с точки зрения магической науки – не ерунда ли всё это? В том смысле что... ну вот хотя бы на нашем примере совершенно очевидно: светлая и тёмная школы дополняют друг друга. Вам недостаёт тонкости и гибкости, нам – грубой силы и прямоты. Вы генерируете энергию, мы можем создавать тонкие плетения. Все наши таланты напоминают кусочки паззла, которые поделили на равные части и дали поиграть двум жадным детям. Но в том-то и дело, верно? Паззл не сложить, не имея на руках всех фрагментов. Какой бы ни был прогресс, как бы мы ни изгалялись, рано или поздно традиция упрётся в свой потолок без вливания извне. Это очевидно, разве нет?

– Да, я тоже думал об этом. И пришёл к подобным выводам.

– И наш преступник тоже в этом клубе. Ему ведь помогает кто-то светлый?

Я сжал губы.

– Да – если человек, убивающий ни в чём не повинных подростков, вообще может считаться светлым.

– Да брось, – хмыкнул Доминик. – Думаешь, случайно эта дрянь была добавлена в условно запретные зелья и напитки? Алкоголь, противозачаточные... Бьюсь об заклад, с точки зрения светлого, вовлечённого во всё это, подростки не были невинны. Они согрешили – или что там обычно вещают ваши по этому поводу.

– Да, – я вздохнул. – Как ни неприятно мне это признавать, но ты, скорее всего, прав. Насколько я могу судить, светлый помощник Кристиана – приверженец старинной Храмовой традиции. Думаю, сам себя он считает человеком веры... и не понимает, что его путь познания завёл куда-то не туда.

– Короче говоря, псих и фанатик, – усмехнулся Доминик. – Но смысл-то не в этом. Они объединились и стали намного сильнее, верно? Колдун и Храмовник. Пусть у них больные цели, но по сути они действуют верно. Это единственный путь из возможных. И, мне кажется, наши правители тоже это понимают – отсюда и растут ноги у всех этих программ сотрудничества и дружбы государств. Они осознают, что упёрлись в потолок. Но кто же не хочет пробиться сквозь крышу и прыгнуть в небо?..

Я посмотрел на него, в который раз удивляясь уму и силе этого человека.

– Почему ты ещё не младший мастер? – спросил я. – У тебя есть все задатки.

– Да, – он криво улыбнулся. – Лорд Саннар говорит: я создан для высшей магии Тьмы. Так что, ты прав насчёт задатков. Только, видишь ли, какая штука – я умру прежде, чем войду в пространство Духа. Организм не выдержит; особенно – сердце.

Момент показался мне подходящим.

– Слушай, когда всё это закончится, позволь мне осмотреть...

– Не поможет, – его улыбка окончательно стала похожа на гримасу боли. – Иначе я уже попросил бы тебя – придумал бы, что предложить взамен. Но нет, ты не сможешь исцелить это, Дайнор.

Я только понимающе улыбнулся.

– Доминик, понимаю твои сомнения, но истинный свет исцеляет всё. Или почти всё, но твой случай явно не из самых тяжёлых.

– Это вряд ли, – он отвернулся. – Видишь ли... когда мне было тринадцать, у моей семьи наступили особенно тяжёлые времена. Мой магический дар помогал что-то заработать – но, будем честны, много ли заплатят колдуну-неумехе, да ещё и сидящему в провинциальной грязи по уши? В общем, мрачное было времечко. И вращался я тогда, можно сказать, в самых низших кругах. Там-то мне и намекнули, что один могущественный человек ищет себе помощника – молодого, с магическим даром. Платят реально много. Одна загвоздка: ритуалы незаконные, потому никто ни о чём знать не должен. Правда, наниматель обязуется дать клятву, что речь не идёт о жертвоприношении и помощник в процессе не отбросит копыта.