Текст книги "О каретах и тыквах (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
– Глаза есть у Ордена Священной Чаши, верно? – уточнил я тихо.
Обрывки разговоров, которые доносились до меня раньше, начали в тот миг обретать смысл.
– Верно, – отозвался Учитель коротко. – Разлад меж Орденами Чаши и Лилии начался давно, но в последнее время он особенно обострился. Как ты знаешь, братство Чаши ратует за перемены, за разделение магической науки и веры, за сотрудничество с тёмными, за изучение островных верований, за пересмотр системы образования... Это многим не нравится – и в кругу знатных донов, и в окружении Первосвященника. Император, в свою очередь, явно находится на стороне Чаши и даже планирует женить старшего сына на сестре Главы Ордена. Однако, есть проблема: очень похоже, что права на наследование будет иметь также один из бастардов – имя его недавно загорелось на Венценосном Древе. Полагаю, Его Святейшество захочет поставить на эту фигуру.
– Да уж, – сказал я тихо. – Кем бы ни был этот несчастный незаконнорожденный наследник, ему не повезло.
– Верно, – отозвался Учитель ровно. – Ему в этой ситуации можно только посочувствовать.
Мне тогда почудилось нечто странное в его тоне, но я проигнорировал тревожный колокольчик. Если бы я только знал...
*
– Так, – сказала Элин с ледяным спокойствием. – Давай просуммируем: сначала ты переоделся в женщину, потом подрался со спятившим колдуном-убийцей, потом чуть не умер, а потом мой отец пригласил тебя к нам в гости, поскольку тебя ему представили моим женихом. Я всё точно излагаю?
– Да, в целом всё верно, – сказал я ровным, успокаивающим тоном, каким обычно советуют разговаривать с дикими животными.
– Потрясающе, – бросила она. – Поразительно! Я даже не знаю, что с тобой делать.
– Поцеловать? – нет, ну а вдруг повезёт?
Она бросила на меня грозный взгляд, и я смирился с мыслью, что мне сейчас ударят в челюсть.
Даже заранее решил, что уклоняться не стану – всё же, понимаю только теперь, в какое неловкое положение поставил её своими заявлениями о том, что она – моя невеста. Не так-то просто избавиться от привитых взглядов. Даже если мнишь себя жуть каким либералом.
Мне вот казалось, что я защищаю её в глазах остальных, называя своей невестой. Мне хотелось подчеркнуть, что мы не просто иногда занимаемся любовью, между нами всё серьёзно... Но это я так думаю. Вопрос в том, что, вполне вероятно, тут наши взгляды не совпадают.
– Что, думаешь, ударю? – спросила она вдруг устало, и эта нотка разочарования в её голосе, если честно, была болезненнее всяких кулаков.
– Элин, мне жаль. Я не собирался...
– Понятное дело, что нет, – отозвалась она, отведя глаза. – Ты на каждом углу называл меня невестой, и рано или поздно это должно было случиться. И вот скажи, что нам теперь делать? Я не готова знакомить тебя с родителями.
– Для тебя это настолько несерьёзно? – у меня на языке собралась горечь. – Для тебя я просто... кукла для удовлетворения потребностей? Как и этот твой инкуб?
– Не говори ерунды, – отрезала Элин, нехорошо сверкнув глазами. – И не впутывай сюда Кани.
Меня снова передёрнуло.
Я знал от Беаны, что инкуб был первым любовником Элин. Демон страсти... она всегда произносила его имя с какой-то внутренней нежностью, едва уловимой теплотой, от которой у меня всё замирало внутри. Выросший в другой культуре, я очень тяжело принимал подобные обстоятельства. Но это было ещё не всё. Воспитанный Учителем, я привык искать причины своих душевных порывов и быть хоть немного честным с самим собой. И... Неприятно себе в этом признаваться, но я всегда спрашивал себя – сравнивала ли она нас? И боялся того, что сравнение было явно не в мою пользу. Не зря же этих тварей называют демонами страсти, верно?
– Что между нами, Элин? – повторил я тихо. – Ответь мне честно: если ты даже не можешь представить меня своим родителям, то – что между нами?
Она, на удивление, не стала злиться и раздражаться.
– А тебе не кажется, что ты спешишь? – уточнила Элин холодно и чуть устало. – Всегда спешишь. И постоянно давишь на меня. Вот и сейчас... Ты думаешь, мне так просто привести в родительский дом светлого? После всего, что нам пришлось пережить во времена оккупации?
– Возможно, мне было бы проще, если бы ты рассказала об этом. Хотя бы о том, что у тебя есть семья! И о том, что именно с вами произошло. Немного больше доверия, Элин!
– Кто о чём, а ты снова о доверии? – она тряхнула головой. – Знаешь, милый, это так не работает: доверие или приходит со временем, или нет. Может, у вас и принято жениться и выходить замуж за малознакомых ребят в смутной надежде, что всё как-нибудь срастётся, но у нас такое не в чести. Сколько мы встречаемся, месяц? И чего ты от меня ждёшь? И вообще, тебе не кажется, мистер я-всегда-честен-и-непогрешим, что мы оба не стремимся обсуждать некоторые личные вещи? Что-то я за всё это время не слышала от тебя особенных подробностей о твоей светлой родине, семье и Храме. Или скажешь, что у тебя нет секретов и ты чист, как прозрачное стекло?
Что же, это был удар ниже пояса.
У меня и правда были секреты. Причём, если задуматься, даже побольше, чем у Элин.
– Подумай об этом, – сказала она, внимательно глядя мне в глаза. – А я подумаю о том, что сказать родителям. Я не могу называться твоей невестой – это было бы ложью. Ты даже не делал мне предложение.
Что же, это был добивающий хук снизу.
– Но это же очевидно. Мы с тобой нашли друг друга на Балу Светлейших и...
Я запнулся. Понимание пусть со скрипом, но пришло.
– ... и переспали, – хмыкнула Элин. – А потом я вдруг волшебным образом выяснила, что мы обручены. Но, уж прости мне мою узколобость, для меня подобная манера заключать помолвки... скажем, слишком экзотична. Я предпочитаю услышать вопрос и дать ответ.
– Элин. Ты станешь моей женой?
Она молчала, глядя мне в глаза. Каждая секунда тишины камнем падала мне на сердце.
А потом она улыбнулась, чуть неуверенно, лишь уголком рта.
– Спроси сразу после окончания Академии. Спросишь ещё раз, если не передумаешь и не станешь ставить невыполнимых условий – я сразу же соглашусь.
Я почувствовал, как в груди разрастается тёплый ком. Шагнув к ней, обнял и поцеловал, чувствуя, как разгорается внутри пламя.
– Скажи, – голос Элин был тих и вкрадчив, а в глазах мерцал хитрый блеск. – Тебе не запретили физические нагрузки?
– А вот мы сейчас и проверим, – усмехнулся я, подхватывая её на руки.
Она тут же потянулась навстречу.
Это всегда сшибало меня с ног – её страстность, та искренность, с которой она наслаждалась нашей близостью... Она не стыдилась себя, своего тела, желаний и удовольствий – и, несмотря на воспитание, я не находил в себе лицемерия, достаточного для того, чтобы её за это осуждать. Если уж совсем честно, именно эта чувственность, одновременно откровенная и не вульгарная, притягивала в ней с самого начала.
И я всякий раз забывал обо всём, падая в этот омут.
*
– Чего это ты такой счастливый? – уточнил Ивас подозрительно. – Радуешься, что маньяка поймал? Или что чуть не помер?
Язвительный тон мальчишки мог бы обидеть, но я только улыбнулся ему, широко и радостно.
Ивас был по-своему очаровательным ребёнком. Колючим, язвительным, как многие подростки, но при этом талантливым и по сути своей достаточно добрым. Правда, не слишком дисциплинированным – но это, опять же, вполне объяснялось возрастом, трудным детством и толикой демонической крови в его жилах.
Профессор Киран, его старший брат, как раз потому и попросил меня поселиться с Ивасом – присмотреть за ним, да и доказать юноше на своём примере, что не все светлые так уж ужасны. Я с радостью согласился, разумеется.
С профессором Кираном мы очень сдружились в последнее время и писали вместе исследование "Столкновение историй и культур в контексте межнациональных и межрасовых конфликтов". Тема была безумно интересной, и он предложил сделать её одной из так называемых академических. Это важно: уже через год мне надо было выбирать профиль для последних лет обучения в Академии Изменённых. Все студенты успевающих групп получали по результатам тестов рекомендации касаемо направлений, которые им имеет смысл далее изучать; мне намекнули, что будут рады видеть на дипломатическом, правоохранительном и магически-лекарском направлениях. Я знал, что Раоноку предложено дипломатическое и управленческое; Элин выбирала из социально-политического, ментального и научно-магического; Джиа пригласили на правоохранительное, разведывательное и военно-магическое. Можно было выбрать все сразу – если готов выдерживать нагрузки. Мы четверо собирались поступить именно так.
В любом случае, для того, чтобы перейти на следующую ступень, мы должны были сдать экзамены на необходимом уровне и написать академические работы по каждому направлению. Моими кураторами по правоохранительному и лекарскому делу были люди, с которыми я работал. По дипломатическому же направлению и засчитывалось наше с профессором Кираном исследование.
И для меня это было важно. Особенно из-за того предубеждения против светлых, что сложилось у Иваса и Кирана после гибели родителей.
Мне хотелось доказать, что мы – разные. И светлые, и тёмные... по обе стороны моря можно встретить как безумных монстров, так и подлинную добродетель. Вопорос лишь в том, что на войне обычно превалируют первые.
– Так что? – не отставал мальчишка. – Или тебе перепало что-то интересненькое? Элин – красотка. Что она в тебе вообще нашла? Думаю, что она в постели просто..
– Хватит, – прервал я спокойно. – Просто поверь, что ты не хочешь обсуждать мою невесту в таком ключе.
– Ты – жуткий зануда! – хмыкнул Ивас. – Это же мужские разговоры, сечёшь?
– Мужчины не обсуждают женщин за глаза, – отозвался я. – Такое поведение – для маленьких мальчиков.
– Да ладно тебе! – скривился Ивас. – Вот Раонок, например. Он твой друг! Но часто обсуждает женщин. Помнишь историю о той суккубе с минусовым шпагатом? А о девочках-близняшках?
– А ты хоть раз слышал от него истории о Джиа? – вопросом на вопрос ответил я. – Слышал, чтобы он рассказывал нечто подобное после того, как увлёкся ею?
Ивас хмыкнул.
– Ну не слышал. И что? Может, просто случая не было. Но он заявил на неё права, и полез к моему брату, и всё такое. Значит, она – хороша. Стал бы он так дёргаться, будь она в постели не очень! Да и кто бы сомневался, а? Элин и Джиа – тёлки элитные!
– Хватит. Это всего лишь значит, что она особенная для него, – я привык к попыткам мальчишки казаться взрослее и не реагировал на подначки. – О той, что стала особенной, ни один мужчина не станет рассказывать грязных историй.
– Ну не знаю, – буркнул Ивас. – Что ты, светлый, вообще можешь понимать в этом? У вас там всё набекрень!
– Зато ты, конечно, эксперт, – усмехнулся я.
– Не надо тут! Я лучший ученик курса и популярен у девчонок! – Ивас мгновенно надулся. – И я читал книги по съёму. Как заполучить любую девчонку – семь шагов!
– И что же советуют?
– Девчонки любят уверенных в себе плохишей, – сообщил мне он с таким серьёзным выражением на лице, что я чуть не расхохотался. – Хладнокровных, властных и надменных. Это вроде как... как же там было... а! Альфа-самец, ага. Властный мудак. И всё такое прочее! Это – верняк, самая влажная женская фантазия! Хотя... куда уж тебе? У тебя, увалень светлый, типаж неподходящий. А вот я вполне сойду!
Я осторожно покосился на этого альфа-самца и предпочёл не продолжать этот разговор. На тот момент я гордился тем, что сохранил серьёзное выражение лица и не рассмеялся: очень хотелось, но это было бы болезненным ударом для подростка вроде Иваса.
– Хочешь послушать про маньяка? – предложил я вместо того.
Глаза его загорелись азартом, и поверхностная ерунда, почерпнутая из сомнительного качества литературы, была тут же забыта: Ивас обожал слушать о моей подработке в Страже. Я был уверен, что рано или поздно именно правоохранительное направление будет для него самым оптимальным.
– Месяц назад к нам обратились родители пропавшего молодого человека, – начал я. – Светлого. Это было странно – обычно жители кварталов, населённых моими единоверцами, крайне подозрительно относятся к Страже...
– Они считают всех нас порождениями пекла... или как там у вас принято называть загробный мир. По мнению светлых, мы все – уроды! – вставил Ивас.
– Они просто боятся и находятся во власти предубеждений, – отозвался я мягко. – Только и всего.
Юноша в ответ пробормотал что-то невнятное, копаясь в неприметном мешочке – как я понимаю, прибыл его заказ от контрабандиста.
– Так вот, эта светлая семья, как выяснилось, жила тут уже два поколения и доверяла Страже достаточно для того, чтобы просить о помощи. Опять же, в них жила искра магии и передавалась от родителей к детям. Не так много, но достаточно, чтобы изготавливать очень неплохие амулеты... Вот по следящему артефакту они и пытались отыскать своего сына, когда тот пропал. И, что характерно, нашли. Какое-то время амулет был разряжен, но потом снова появился и привёл их к канализационной решётке за городом. Там они обнаружили тела.
– Тела? – глаза мальчишки горели.
– Тридцать тел разной степени разложения. Светлых. Они были выпиты, если ты понимаешь, о чём я.
Он досадливо дёрнул рогатой головой.
– Жизненная энергия...
– Да. Как ты знаешь, тёмные не зря всегда были заинтересованы в светлых рабах. Любой светлый – идеальная ритуальная жертва.
– Колдуны – те ещё скоты, – буркнул Ивас.
– Не все колдуны, – отозвался я спокойно. – За время, что мы вели расследование, я успел неплохо поднатореть в этом вопросе. Понятие "колдун" объединяет мастеров разного толка. Так именуют и Жрецов забытых богов, и шаманов, и энергетических практиков, и зеркальников, и демонологов, и астрологов, и зельеваров, и артефакторов, и сновидцев, и иллюзионистов... Но некоторые из колдунов действительно, как ты выразился, скоты. Например, те, кто заключил кабальные сделки с какими-нибудь хищными сущностями с Изнанки, дабы усилить личное могущество.
– Дармовая сила – всегда наживка. Кто же не хочет быть самым важным?
"Я не захотел," – ответил я мысленно. Вслух сказал иное:
– Да, в отличие от тех же Слуг Предвечной, природных духов или Древних, существа с Изнанки дают силу всем, без разбора. Они не станут ориентироваться ни на полезность индивида для традиции, ни на яркость души, ни на личное могущество. Всё, что их интересует – еда. Потому-то за такую силу колдунам и приходится расплачиваться – чужими жизнями. И светлые подходят для подобного лучше всего.
– И вы поймали его?
– Да, – усмехнулся я. – Точнее, даже их. Светлая и тёмный, муж и жена.
– Шутишь? – вытаращился парень, на время забыв даже о бутылке пива, которую намеревался открыть.
– Нет, ни разу. Они познакомились во времена битвы за остров Литоо.
– Подожди... Но это же было демоны знают когда?
– Триста лет назад, – кивнул я. – Он заключил сделку и для себя, и для неё – такая вот история любви.
– Да уж... – парень почесал рог. – Как они вообще встретились?
– О, – я криво усмехнулся. – Это они нам даже поведали. Видишь ли, всё началось с того, что колдун отбился от своих товарищей и оказался на территории противника. Он был ранен, и его с большой долей вероятности ожидала бы смерть, если бы светлая не подобрала его. Она спасла тёмного и поставила условие: в обмен на лечение и помощь он поможет убить её мужа.
– Ну ни... чего себе!
– Верно. Насколько я понимаю, замуж её выдали насильно и за очень ненавидимого ею человека. Увидев шанс поквитаться, женщина вцепилась в него обеими руками. Потом примешались... скажем так, другие чувства – эти двое социопатов друг друга нашли. Они убили мужа, продали дом и отправились в путешествие, время от времени подбрасывая на алтарь вечной молодости десяток-другой жертв. Собственно, так всё и было, пока мы не ухитрились их поймать.
– Расскажи подробности! И да, пива хочешь?
– Я же говорил, что не пью, – этот разговор в разных вариациях у нас происходил уже несколько раз. – И тебе не советую!
– Вот не надо занудствовать, – отмахнулся подросток и бросил пробку на пол.
Это было для него характерно. И раздражало.
– Может, хватит мусорить? – уточнил я. – Под твоей кроватью скоро зародится не просто жизнь, но жизнь разумная!
– Серьёзно? – он демонстративно отхлебнул пива и как-то на удивление злобно посмотрел на меня. – С чего ты вообще тут командуешь?
Его злость была была столь велика, что я даже почувствовал её. Да уж, не такой реакции ожидаешь на безобидную по сути своей насмешку!
– Ивас, что...
– Светлый, – в его голосе послышалось рычание, он словно бы раздвоился. – Я убью тебя, светлый!
И на нас со всех сторон обрушилась зловонная, неправильная, грязно-вязкая тьма.
***
Элин
У меня было странное настроение – хотелось не то кого-то убить, не то любить весь мир. Определиться никак не получалось.
Совершенно недопустимая эмоциональная нестабильность, да ещё перед экзаменами! Но, как ни крути, не каждый день соглашаешься выйти за кого-то замуж. Даже гипотетически. К тому же, предстоящая встреча с родителями не добавляла спокойствия. Что я им скажу? А они мне? Как быть?!
Обнаружив у себя под дверью посылку от контрабандиста, я, каюсь, вздохнула с облегчением. Хоть этот вопрос будет улажен! Мы с Дайнором частенько предавались пороку и разврату (или как там это у светлых называется), потому посылочка была очень кстати.
Мысли о вышеупомянутом разврате заставили меня слегка расслабиться и отвлечься от противоречивых переживаний. Может, Дайнора и воспитали в Храме, но ханжой он определённо не был! Скорее даже наоборот: хватал на лету, был силён и вынослив, любил эксперименты и ставил удовольствие партнёрши едва ли не выше своего собственного. Мечта, а не любовник!
Улыбнувшись своим мыслям, я устроилась в кресле у рабочего стола. Джи ещё не вернулась, и это была хорошая новость: после принятия зелья нужно провести некоторое время в покое, желательно – в полудрёме. Подруга сейчас была на взводе, потому в её присутствии расслабиться не так-то просто.
Подхватив бутылочку с зельем, я быстро прикоснулась к печати на этикетке, проверяя магическое соответствие. Пусть организм изменённой и может в случае чего справиться с большей частью ядов, но общий состав всё равно следует проверить.
Печать мягко засияла.
Всё в порядке.
Я откупорила бутылочку, обдумывая, как именно буду рассказывать маме с папой историю нашего с Дайнором знакомства...
И тут моё плечо буквально обожгло болью, как будто некто сжал его раскалёнными пальцами. Только благодаря тренировкам мне удалось не расплескать зелье полностью – лишь несколько капель угодило на стол и на ладонь.
– Не стоит, идильи, – вкрадчивый голос, в котором будто потрескивало пламя, прозвучал над самым ухом. – Не стоит... у меня на тебя большие планы.
А ведь я успела забыть о нём...
– Какие планы, Высший? – я осторожно поставила зелье, прикидывая, смогу ли поднять сигнал тревоги – и насколько быстро наши безопасники почуют присутствие столь могущественного существа.
– Ещё рано для них, – его дыхание было горячим, как ветер над пустыней. – Но я не зря заключил с тобой сделку, идильи... Ты не умрёшь раньше, чем совершишь, что должна.
В следующее мгновение я, выгнувшись, закричала от невыносимой боли, пронзившей спину.
*
В себя я пришла не сразу. К стыду своему, не могу даже сказать, сколько прошло времени.
Первое, что услышала – голосящий в общежитии сигнал тревоги. Зрение возвращаться не спешило, плечо жгло, а в спину будто вонзились два кинжала. Я несколько раз выдохнула сквозь зубы, стараясь обрести равновесие. Даэв... что он сделал со мной?
Осмотревшись, я убедилась, что дух огня исчез, как не бывало, а тёмная энергия вокруг буквально пошла вразнос. Даже интересно, это искажение восприятия? Или с магическим фоном действительно творится нечто ужасное? С трудом сдерживая стон, я постаралась подняться. В этот же миг дверь с грохотом врезалась в стену.
– Элин! – страх в голосе Джиа заставил вскинуть голову.
– Никому не входить! – профессор Отари, преподаватель энергетических искусств, замерла на пороге. – В комнате витают пары – очевидно, эта дрянь открыта уже некоторое время. Никому не колдовать. Элин, сейчас я войду и вы обопрётесь на меня – нам нужно покинуть комнату очень быстро. Задержите дыхание!
У меня в голове всё путалось, но я послушно поднялась на ноги и позволила вывести себя за дверь. Судя по звукам, её тут же запечатали за моей спиной.
– Пропустите меня к ней! – кричала и ругалась Джи где-то рядом. Я хотела повернуть голову и сказать ей, что всё в порядке, но сил на это почему-то не было.
– Элин, посмотрите на меня! – профессор подняла мой подбородок и заглянула в глаза. – Что бы вы ни приобрели у контрабандиста, скажите – вы успели это выпить, съесть или нанести на кожу?
Я прикрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться. Контрабандист... зелье...
– Нет... – я кашлянула – когда это горло успело настолько пересохнуть? – Нет, я не пила... несколько капель на руку...
Профессор быстро схватила меня за руки. Я опустила глаза и с удивлением увидела на руке несколько чёрных пятен, напоминающих безобразные ожоги. До меня донёсся тихий стон Джиа и ругательства Раонока. И он здесь...
– Почему мне не больно? – поинтересовалась я удивлённо.
– Спокойно, – профессор Отари погладила меня по голове, как маленькую. – Худшего ты избежала. Ты сейчас уснёшь, милая, и всё будет хорошо. Всё будет хорошо...
Я прислушивалась к этим словам, как к музыке, чувствовала, как меня укладывают на перевозку для пострадавших, и уплывала в мир грёз.
*
– Вы должны пустить меня к ней! – именно эта фраза, сказанная голосом Дайнора, разбудила меня.
– Как вы вообще сюда попали?!
– Воспользовался связями. Я не уйду, пока вы не позволите её увидеть.
– И на каком основании? – второй голос был мне мало знаком и звучал устало.
– Я – её жених! И хороший лекарь. Я стажируюсь в городской лекарне Ородио и смогу помочь!
– Уверяю вас, мы уже справились, – голос несчастного, которому не повезло столкнуться с типично светлым упрямством моего – теперь уже точно – жениха, стал ласково-успокаивающим. – С ней всё будет хорошо.
Наверное, стоило бы встать и вмешаться, но веки были такими тяжёлыми... У меня не хватало сил. Хотелось просто отдохнуть.
– Я имею право её увидеть.
– Молодой человек...
– Я не уйду, пока её не увижу. Это моё последнее слово.
Лекарь помолчал.
– Дайнор, верно? – уточнил он. – Я слышал, что вы добровольно делитесь энергией с моими коллегами. Давайте скажем так: я пойду вам навстречу, но искренне считаю, что вам не следует этого видеть.
– Вы сказали, она не слишком пострадала, – голос Дайнора стал жёстким. – Вы сказали, она не успела выпить эту дрянь.
– Верно, – согласился лекарь. – Но состав попал ей на кожу. Учащаяся Элин – наследница Древних, потому подобное не могло навредить ей всерьёз. Однако, как вы понимаете, её старые раны накладывают на сущность некоторые... ограничения. То, что произошло с ней в детстве, не могло пройти бесследно. Зарубцевавшиеся повреждения открылись и кровоточат. Мы почти остановили кровь, но понадобится ещё некоторое время...
– Я не боюсь крови. Позвольте мне увидеть.
– Что же, как знаете.
Где-то в глубине сознания заворочалась мысль о том, что мне надо встать, прикрыться... Но я чувствовала себя очень усталой и просто беспомощно слушала шаги.
– Вот, – сказал лекарь. – Как видите, почти всё. Думаю, через пару дней она уже будет здорова. Могло это случиться и быстрее – обычно у крылатых изменённых регенерация очень высокая. Но в данном случае, как вы сами понимаете, сложно предсказывать... с учётом нанесённых ей некогда травм. Дайнор? Вы в порядке?
– Я... расскажите мне подробности, – его голос казался совершенно мёртвым.
И я, вновь уплывая в беспамятство, уже понимала – у меня очень, очень большие проблемы.
***
Дайнор
– Я хочу участвовать, – сказал я жёстко. – Требую, чтобы вы взяли меня в оперативную команду по расследованию этого дела!
– Требуешь? – комиссар Лофф раздел ноздри. – А больше тебе ничего не надо, молокосос обнаглевший? Может, тебе чай принести на досуге? Или задницу подтереть?
Я сжал зубы.
– Вы не понимаете...
– Если кто тут чего не понимает, то это ты, – отрезал начальник. – Ты в своём благостном светлом государстве когда-нибудь слыхал слово "субординация"? Или хочешь, чтобы я тебе запорол досье перед экзаменами за то, что пытаешься оспорить приказы вышестоящих?
Нет уж, со мной это не сработает!
– При всём моём уважении, сэд, – я старался говорить спокойно, но получалось не особенно хорошо. – Я был свидетелем. При мне произошло убийство! Кто-то дал моему другу жидкую тьму. Он был ребёнком, ради всего святого! Моя невеста тоже едва не погибла. Я хочу помочь вам в этом деле!
– А я хочу обложиться сиськастыми красотками и валяться на пляже голышом, – отрезал комиссар. – Вместо того мне приходится расследовать теракт, направленный против общины изменённых, и пререкаться с собственным подчинённым.
– Сэд...
– Сядь. Считай это приказом.
Мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
– Дайнор, – комиссар Лофф вперил в меня свои звериные глаза, умные и внимательные. – Я сейчас с тобой разговариваю только потому, что понимаю, в какую переделку ты попал и каково тебе приходится. Ты был близок с Ивасом Дораном, как я понимаю?
– Мы жили в одной комнате, – ярость клокотала в моей глотке. – Дружили с ним и его братом. Он был просто ребёнком! Рассказывал мне о правилах соблазнения девушек. А потом он выпил немного из той проклятой бутылки – и превратился в чудовище. Кто-то сделал это с ним, злонамеренно и жестоко. И я был там... я должен был что-то почувствовать!
Комиссар устало покачал головой.
– Парень, ты не виноват. Виновата та мразь, что добавила жидкую тьму детям в напитки. Ты не мог об этом знать и ничего не мог сделать.
– Должен был! – выкрикнул я, наткнулся на понимающий взгляд и постарался взять себя в руки. – Сэд... Я обладаю способностями, магией. И стану спокойней, если помогу вам поймать, как вы выразились, эту мразь. Моя сила, моя жизнь – всё в вашем распоряжении!
Начальник пару мгновений хмуро взирал на меня.
– Во-первых, леди Адри против твоего участия, – сказал он в итоге. – И это, уж прости, уже железный аргумент. Во-вторых, будь добр посмотреть на это всё с моей башни. Ты – уроженец другой страны, с которой у нас дружба, прямо скажем, как у беса с пророком. И именно ты был последним, кто видел живым одного из погибших в ходе теракта...
Мне окончательно стало дурно.
– Вы думаете, это я, – голос мой наверняка стал неестественно спокоен. – Я подмешал запрещённое зелье в напитки детям, девушкам, товарищам. А потом смотрел, как умирает Ивас. Развлекался. Так вы всё это видите?
– Если бы мы с леди Адри думали, что такое возможно, я бы тут с тобой не разговаривал, – отрезал комиссар. – Другой вопрос, что нам нельзя компрометировать следствие. Видишь ли, мы вполне обосновано уверены, что в этом замешан могущественный и опытный светлый маг, имеющий Храмовое воспитание.
Ещё несколько дней назад я бы возмутился, сказал "Не может быть!". Теперь, после всего, я не знал, во что верить. Наверное, мне следовало повидаться с Учителем, обсудить это, нащупать путь, но то, что я узнал, сломило меня.
Теперь у меня не было никаких "Этого не может быть" по отношению к собственным единоверцам. Ярость клокотала во мне, как пламя Алой Бездны, и нуждалась в выходе. Но уже понятно: никакие ухищрения не заставят комиссара взять меня на это дело.
От этого ярости становилось ещё больше.
– Слушай, парень, – комиссар серьёзно смотрел на меня. – Я не позволю тебе в этом участвовать, и это последнее слово. Даже твои хвалёные способности тут не помогут. Так что слушай мой приказ: хочешь причинять всем добро и справедливость – иди сейчас в лекарню, помоги чем сможешь. Они тебе всегда рады.
– Я уже был там и сделал всё, что мог. Потому...
– ... Потому ты вернёшься сейчас в общежитие, к друзьям и невесте. Наш разговор на этом окончен.
*
Я шёл по растревоженному Ородио, не видя ничего вокруг себя, не выбирая дороги.
"Вернёшься в общежитие, к друзьям и невесте"...
Как?! Как я смогу смотреть им в глаза?
Когда мы с лекарем окончательно остановили Элин кровь, мне посоветовали остаться, чтобы после пробуждения кто-то из близких был с ней рядом. Я переадресовал эту просьбу Джиа, через Раонока. Я никому из них не мог смотреть в глаза, не мог говорить с ними толком; Раонок попытался остановить меня, поговорить, но даже с ним...
Лекарь оказался словоохотливым. Слишком, как на мой вкус, но историю семейства Одро он мне поведал... точнее, был убеждён, что я и так знаю. Что сделали с Элин. Что сделали с Джиа. И нет, я не знал. И теперь не посмею попрекать Элин тем, что она мне не рассказала.
Как я могу говорить с Раоноком, зная, что мои соотечественники сделали с Джиа, прикрываясь именем нашего Бога?! Он любит эту женщину, я вижу. Может, он не самый праведный человек на свете... строго говоря, вообще не человек... но он остаётся по-своему преданным другом и достойным, умным, сильным существом. Как я могу смотреть ему в лицо?
А профессор Киран. Раньше мои единоверцы запытали до смерти его родителей, а теперь вот я не уберёг его брата. А если комиссар прав, и за жутким зельем, подмешанным в напитки детям, действительно стоит Храм... я не удивлюсь. Уже – ничему.
Элин... У меня до сих пор стояло в памяти её лицо, когда я сказал ей про крылья. Светлая похищенная реликвия... Как она вообще подпустила меня к себе? Как смогла меня простить?
– Дайнор, чтоб тебя!
Я остановился и оглянулся.
Доминик спешил за мной и, видимо, звал уже какое-то время. Я не слышал. Неудивительно, учитывая моё состояние, и всё же... На вежливую улыбку меня бы не хватило, но Доминик, тот самый, кто волок раненного меня через всю площадь, не заслуживал пренебрежения.
Колдун поспешил ко мне, тяжело дыша – спорт никогда не был его сильной стороной. Я незаметно настроился на его ауру и влил немного сил – так, чтобы он не заметил и гордость не пострадала.
– Ну ты и бегаешь, светлый! – Доминик, наконец, поравнялся со мной. – Ну как ты? Проблем, надеюсь, не было? Тайная Служба не пристаёт?
– Проблем много, но Тайная Служба – не одна из них, – отозвался я осторожно.
– Хоть что-то, – Доминик поморщился. – Меня допрашивали, а потом отстранили от расследования.
– Тебя тоже?
– Мой патрон, лорд Саннар, арестован, – отозвался колдун хмуро. – А всё этот мерзкий Кристиан...
Я насторожился. Неужели Доминик успел разведать больше о ходе расследования?
– Есть предложение, – сказал я вслух. – Почему бы нам не сесть во-он за тот столик в кафетерии, чтобы ты рассказал мне всё подробно?..
