Текст книги "Частная Академия (СИ)"

Автор книги: Алина Ланская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 45

– И что все это значит? – Юлька Шелест недоверчиво смотрит, как я раскладываю на кровати свои домашние шорты и футболку. – Ты вернулась насовсем? Что у вас произошло?

Она садится рядом и с любопытством меня разглядывает. Юлька неплохая девчонка, я не вижу в ней желания идти по головам, чтобы прорваться наверх, как у многих наших дотационщиков, но и сказать, что это мой человек, я тоже не могу. Или я не умею ладить с людьми? И проблема во мне? Баев вот прямым текстом мне об этом вчера сообщил.

– Ничего не произошло, все нормально. Артем попросил пока пожить здесь…

Шелест весело смеется. Интересно, чем это я ее рассмешила?

– «Баев» и «просить» – эти слова не сочетаются друг с другом.

– Другого ответа у меня не будет.

– Выгнал?

– Нет же! – не выдерживаю. – Половина моих вещей в его пентхаусе. И вообще, я не обязана никому отчитываться.

– Изи, изи, я просто спросила. – Юлька быстро идет на попятную. – Я, честно говоря, уже привыкла одна жить, у меня иногда парни из нашей группы зависают… Ты не против?

– Конечно нет!

Включаю зажигательный трек на телефоне и открываю распечатки по механике. Море задачек, и это здорово. Так странно заниматься днем! Я успела позабыть, что такое свободное время, когда не нужно убираться в пентхаусе. И все же настроение ближе к нулю, чем хотя бы к единице. Я не чувствую себя в безопасности в нашей общаге. А с каким восхищением я по ней бегала, когда впервые приехала в кампус!

– Мир, Мира. – Юлька тормошит за плечо, и я снимаю наушник. – Там внизу какая-то… даже не знаю, как ее назвать… короче… сказала, вы знакомы, просит тебя спуститься. Ее охрана не пускает внутрь, не студентка же.

Вид у Шелест такой, будто меня ждет как минимум Круэлла в исполнении Эммы Стоун.

– Понятия не имею… а зовут как? – неохотно спрашиваю я, решая, что никуда не пойду. Однажды мне вот Янка Савицкая позвонила, попросила выйти…

– Ангелина, – закатывает глаза Юлька. – Явно не так ее зовут, но сказала, у вас есть общий друг.

Соседка ждет продолжения, но я, само собой, помалкиваю, что среди моих знакомых теперь еще и эскортницы есть.

– Ладно. – Накидываю на себя куртку, надеваю сапоги. Я не собираюсь куда-то идти, но мне любопытно, что ей от меня понадобилось.

Ангелина-Настя стоит в паре метров от входа, вижу ее через стеклянные двери. По крайней мере, она одна. Кутается в шикарную шубу до пят, хотя на улице не такой уж большой минус.

– Что нужно? – не здороваясь, спрашиваю. – И как ты меня вообще нашла?

– Тоже мне проблема, – фыркает она. – Бабло победит зло. Лучше расскажи, что завтра у Артема будет? Он тебя тоже сбагрил?

– А что завтра? – недоумеваю я. – И почему «сбагрил»? Он сказал, чтобы я несколько дней пожила в общаге…

– У него завтра день рождения, идиотка! – обрывает меня Ангелина-Настя. – Ты понимаешь, что это значит?

День рождения? Так вот почему… а я-то решила, что он обиделся на мои слова про Ингу. Получается, не хочет, чтобы я в присутствии его гостей драила полы. Мне становится неприятно. Конечно, я для него только уборщица, ну еще красная тряпка, чтобы помахать ей перед быком Шумским, но мог бы и сказать, наверное.

– Не понимаю и не знаю. – Отворачиваюсь, чтобы уйти.

– Мне нужно там быть! – Эскортница впивается в мою руку длинными крепкими ногтями, и даже сквозь рукав куртки больно. – А меня не пускают! Я узнавала, никого из девочек там не будет! Но кто-то же будет! Мне надо! Помоги!

– С ума сошла. – Вырываю рукав. – При чем тут я вообще?

– Я знаю, ты на особом счету у него. Мне рассказали.

– Кто рассказал?

– Викуля, любовница Шумского. Он ей многое рассказывает. Я хочу как она, понимаешь? – Ангелина-Настя умоляюще смотрит на меня. – Хочу уйти из эскорта и стать официальной содержанкой.

– Какая карьера! – хмыкаю я. – У Стэна еще и содержанка? Бедная Инга…

– Какая она бедная? Она сама ему Вику выбрала. Чтобы Шумский не трахал кого попало.

– Как это «выбрала»? – От шока еле слова выговариваю.

– Ты вообще откуда такая деревянная, а? – высокомерно ухмыляется эскортница. – Таким, как Шумский или Баев, мы по статусу положены. Как и их отцам, дедам, и их детям. С нами они чувствуют вкус секса, да если б Стэн предложил Инге то, что...

– Хватит! – перебиваю, потому что еще чуть-чуть – и меня стошнит от таких откровений. – Хватит. Я поняла. Значит, Ульссон все знала и принимала… Все, я пошла. Извини, помочь ничем не смогу.

И пулей лечу обратно в здание, по дороге чуть не сбиваю какого-то парня. Ангелина-Настя что-то кричит мне в спину, но я бегу к лестнице.

Лучше б не выходила к ней. Противно так. И я еще Баеву втирала за этот ролик. Потому что Ингу было жалко. Все-таки прав Артем, я ненормальная. Или норма стала какой-то ненормальной.

В нашей комнате уже тусуются какие-то парни; замирают, когда я вхожу. Отводят взгляды, а потом начинают прощаться с Юлькой.

– Оставайтесь, я не против.

– Нам проблемы не нужны, – криво улыбается один из них. – Пока, Юлька-Тян.

Когда дверь закрывается, Шелест объясняет:

– Заходил какой-то старшекурсник, сказал, чтобы никаких пацанов рядом с тобой. Распоряжение Баева. И ты говоришь, что между вами ничего?!

Утром смотрю на мобильный и борюсь с желанием отправить Артему поздравление. Ему оно явно не нужно. А мне? Я ведь с ним познакомилась в день своего рождения. «Спасибо» Вэлу с Герой.

Ничего не отправляю и спешу на пары. Не сразу замечаю за спиной незнакомого парня – кажется, его я вчера чуть с ног не сбила? Ускоряю шаг. Бояться нечего, ведь сейчас вся академия спешит на первую пару, но парень ускоряется вслед за мной.

Мне удается смешаться с толпой, и я спокойно выдыхаю. Но только до перемены, потому что в коридоре снова вижу его. Высокий, крепкий, но взгляд совсем не добрый.

– Чего тебе надо от меня? – Подхожу к нему, пока вокруг много людей. – Чего привязался?!

А самой страшно.

– Темный сказал, так-то ты мне не сдалась, – скалится он. – Типа сегодня я твой бодигард, завтра Вадя с филологического. Давай, иди на свою информатику.

Капец! Может, все-таки написать Баеву?!

Ни Шумского, ни Инги я не вижу в кампусе. Так же как и после вписки – они пропали на несколько дней. Не сказать, что грущу без них. А вот Гера с Вэлом и Петюней Красновым сидят на третьем этаже в релакс-зоне, куда я обычно прихожу после пар.

– Да ладно тебе, мы уже уходим! – говорит Гера и противно так подмигивает. Как будто я его подружка.

Они и правда поднимаются с пуфов. На всякий случай оборачиваюсь – «бодигард» маячит метрах в пяти.

– Расслабься уже, – лениво тянет Вэл. – Темный велел не трогать, так и не тронем. Надо же, даже сегодня о тебе помнит…

Они втроем противно смеются: явно знают то, чего не знаю я.

– Почему «даже»? – Останавливаю Вэла. Раньше никогда бы к нему не обратилась. – Потому что сегодня у него ДР, гости, поздравления?..

Вэл меняется в лице – замирает изумленно, а потом начинает громко ржать:

– Так ты ничего не знаешь? Какие гости, девочка-бунтарка? Темный ненавидит свой ДР. Каждый год запирается в своем склепе, так бухает в одиночестве, что может половину пентхауса разнести. Но это еще ничего, раньше занимался стритрейсингом. Все менты в городе на ушах стояли. Может, и в этот раз… Боль свою все глушит, заглушить никак не может. Эй, детка, ты в норме?

Щелкает пальцами перед моим носом, но я не реагирую. Они ржут и уходят, отпуская в мой адрес шутки.

Значит, бухает в одиночестве по-черному? Вот это день рождения.

Конечно, это не мое дело, но почему-то вместо того, чтобы пойти в релакс-зону, я спускаюсь на первый этаж и забираю куртку из гардероба. Автобус отходит ровно в три, и я на него успеваю. За спиной маячит «бодигард», со мной не едет, но уже пишет что-то в телефоне. Наверняка Артему.

Филипп замечает меня у лифта и округляет глаза. Надо же, он умеет показывать эмоции?

– Мирослава, что вы здесь делаете? Вам нельзя… никому нельзя.

– Мне можно, Филипп Иванович, – улыбаюсь я опешившему администратору и забегаю в лифт.

Ожидаю увидеть разгром в прихожей, но в пентхаусе тихо и все на своих местах. Артем точно дома, я чувствую. На первом этаже его нет. Может, у себя в спальне? Мира, что ты делаешь, а? Ну вот зачем тебе?!

Я просто не хочу, чтобы он напился. Не хочу, чтобы он разнес здесь все вокруг. Да я много чего не хочу!

На втором этаже останавливаюсь. Что-то не то. Медленно прохожусь по широкому коридору и застываю у той самой комнаты, которая всегда заперта и про которую Баев велел забыть. И в которой я никогда не была.

Дверь приоткрыта, она как будто приглашает войти. Толкаю ее и захожу.

Артем здесь. Один.

Глава 46

Он сидит на ковре, скрестив вытянутые ноги и прислонившись спиной к светло-бежевому дивану. В его руке бокал, наполненный коричневой жидкостью. Коньяком, наверное. Рядом на ковре стоят красивые узорчатые бутылки.

Темно-синяя рубашка на груди наполовину расстегнута, рукава завернуты до локтей. А в глазах – полное равнодушие.

– Привет?

Да, это не приветствие, это вопрос. Я как бы спрашиваю, можно ли войти в логово к бешеному дракону.

Дракон молча смотрит на меня и делает пару глотков из бокала. Ну ладно, молчи дальше.

Я жадно окидываю взглядом комнату. Не раз думала, что могут здесь прятать? Чувствую легкое разочарование – комнату как будто используют в качестве склада; вижу задвинутый к стене огромный белый рояль, большой письменный стол, шкафы, кровать явно новая, два кресла, стол и диван.

Обычная комната. С одним серьезным отличием.

– Здесь пыльно. Очень. Может, все-таки прибраться?

Баев ставит на пол пустой бокал. Вид у него совсем не дружелюбный, но я и не жду, что он мне обрадуется. У меня другая цель.

– Приди ты полчаса назад, выбросил бы из окна. Но ты умеешь выбирать время…

В переводе с «баевского» это означает «привет».

– Не знала, что вот так можно отмечать собственный день рождения. – Иду по ковру, как по минному полю. – Поздравлять, видимо, не обязательно?

Артем не отвечает и поднимает с пола бокал.

– Коньяк, да? – Без спроса сажусь подле Артема и беру в руку бутылку. – Хороший, наверное? Ты же паль пить не будешь?

– Лучший. – Баев отбирает у меня бутылку и наливает в бокал алкоголь. – Зачем ты здесь?

– А можно попробовать? Никогда не пила коньяк. А запах приятный.

Баев удивленно пялится – вопрос, что ли, мой не понял?

Осторожно забираю у него бокал и залпом выпиваю.

– А-а-а!

Горло, а потом и желудок обжигает огненная лава – пару секунд не могу дышать, сгорая изнутри. Но уже через мгновение становится тепло и хорошо. По жилам стремительно несется кровь, но это не напрягает, наоборот, расслабляет.

– Вкусно как. – Я улыбаюсь Баеву, его лицо совершенно непроницаемо. – И правда хороший коньяк!

– А ты разбираешься? – Артем не сводит взгляда с пустого бокала в моей руке.

– Нет, конечно. Говорю же, первый раз. Но мне очень понравилось.

На всякий случай прислушиваюсь к своему голосу – все отлично, такой же как всегда.

– Ты зачем вернулась?

Мы сидим бок о бок. От Баева пахнет коньяком, что логично, но он точно не вусмерть пьяный. Вовремя приехала.

– Вэл сказал, что ты запираешься здесь на свой ДР и пьянствуешь в одиночестве, – не скрываю я. – А потом еще разносишь все. А кому потом все это убирать?

– Ты поверила Селиванову? – Артем отбирает у меня бокал и снова наливает туда коньяк. Бутылка пуста! Но рядом еще две стоят. – Тому, кто гонял тебя как зайца по городу, пока ты ко мне под колеса не прыгнула? А потом Вэл насильно привез тебя на вписку. И ты ему поверила?

– А разве он наврал?

– Нет, но тебе не нужно было приезжать.

Пожимаю плечами: спорить с Баевым себе дороже, поэтому молча забираю у него бокал и пью. На этот раз не залпом, а мелкими и неторопливыми глотками. Так, чтобы почувствовать, как лава приятно обжигает внутренности. А запах какой!

– Что? – Баев легко поднимается на ноги и идет к двери. – Ты куда?

– Бокал взять, – отвечает он, не оборачиваясь. – Ты забрала мой, а пить из горла я пока не готов.

Он идет по коридору, скорее всего, направляется в гостиную на втором этаже – там есть мини-бар. Времени у меня мало – ощупываю взглядом пространство и замечаю большую бежевую коробку. Она лежит у стены, и Артем закрывал ее собой.

Рыться в чужих вещах нельзя, но эта комната и все, что в ней свалено, – явно имеет какое-то значение для Баева. Иначе вряд ли бы он пришел сюда напиваться. Почему он так ненавидит свои дни рождения?

Добраться до коробки не получается – Артем возвращается, – поэтому беру одну непочатую бутылку коньяка. Тяжелая какая и красивая!

– Ку…кур… – пытаюсь прочесть название. Явно на французском.

– Это «Курвуазье», – поясняет Артем и садится рядом. В его руке чистый бокал, точно такой же, как и у меня. – Лимитированная коллекция. Ты вообще алкоголь пила когда-нибудь?

Мне не нравится его тон – высокомерный слишком. И я не стану молчать. Так легко сейчас на душе.

– Пила, конечно! Шампанское на выпускном, еще вино сухое на день рождения в прошлом году. У нас в семье не пьют, папа резко против, да и мама тоже. А вот наши соседи… представь, три года назад дядь Леша так напился, что чуть своим трактором наш забор не протаранил!

– Как интересно! Тебе налить?

– Конечно! – Я резво подношу бокал к бутылке, раздается нежный «дзынь». Как от хрусталя. – Можно еще, если не жалко, конечно!

Плеснул самую малость!

– Не жалко. – На лице Баева появляется любопытство. По-моему, он уже не злится, что я здесь. И не гонит никуда. И не разносит половину пентхауса. Вэл наврал, гад.

– Ну и здорово! – Смотрю на янтарную жидкость внутри бокала. Какая же красота. – С днем рождения можно поздравить?

– Не стоит. – Артем сидит расслабленный и спокойный. Молчаливый слишком, даже для себя.

– А тебе сколько исполнилось?

– Двадцать три.

– Космос, а не возраст. – Приваливаюсь локтем к спинке дивана. С опорой как-то удобнее сидеть. – Почему так отмечаешь, тоже нельзя спрашивать?

– Нет.

Артем медленно, словно по капле, пьет коньяк, а в моем бокале уже почти пусто.

– Налей еще, пожалуйста, – прошу я. – Вообще-то, мне нужно перед тобой извиниться.

Баев так округляет глаза, что его вечная маска холодной надменности мгновенно исчезает с лица.

– Нет, правда. Я была не права. Я про Ингу и про всю эту историю с порно. – В голове немного шумит, но я делаю пару глубоких вдохов, и все проходит. – В общем, Ульссон знала, что ей изменяет Стэн, вряд ли ее сердце пострадало. Хотя я видела ее слезы…

– Инга помешана на своем социальном статусе, – наконец произносит Баев. – Ей важно только то, как она выглядит в глазах других. Я не унижал ее женское достоинство, ты ошиблась, Мира. Я лишь показал ей ее место в иерархии.

– Как это отвратительно, – вдыхаю я пряный аромат. – Мне не понять таких отношений!

Стена напротив вдруг начинает двигаться, и почему-то диван, на который я облокотилась, тоже качается. Что за черт?

– По-моему, тебе достаточно! – Баев выдергивает из моей ладони полупустой бокал. – Ты вообще что-нибудь ела?

– А тебе твои прихвостни не доложили?! – Язык говорит быстрее, чем я думаю. – На кой ты ко мне приставил каких-то бодигардов? Я как в тюрьме.

Кто-то внутри меня кричит, чтобы я заткнулась. Что мне завтра будет стыдно за свои слова, но я велю этому «кто-то» заткнуться! Я сама себя контролирую!

– Доложили, конечно, – неожиданно терпеливо отвечает Артем и похлопывает по телефону у себя в кармане. – Вообще, я в этот день все отключаю обычно, но тут как чувствовал.

Он сидит близко, еще чуть-чуть – и можно коснуться его бедра. Такой расслабленный и совсем не страшный.

– Добрый дракон в своей пещере.

– Что? – Баев поворачивается ко мне всем корпусом, и я залипаю на его руках, которые лишь наполовину скрыты под рубашкой. Какие же у него красивые пальцы и кисти рук, и запястья. Взгляд скользит вверх – под расстегнутой рубашкой медленно вздымается грудь. Завораживающее зрелище. В голове шумит, но я точно знаю, чего хочу. И я это сделаю.

– Баев! – Получается как-то смазано. – Помнишь, как ты меня… ты меня лапал, прижав к колонне?

«Замолчи, Мира, молчи! Что ты несешь? Зачем?»

Артем пристально смотрит на меня, даже бокал с коньяком убрал в сторону. По его лицу ничего не понять, только глаза еще темнее стали – или мне кажется?

– И?.. – От его тихого голоса у меня мурашки пробежали по коже.

– И… это было отвратительно! Оскорбительно и… очень неприятно.

– И что ты хочешь? – С любопытством рассматривает меня. Ну точно как кот с мышкой. А мне плевать! Я получу что хочу!

– Ты мне должен. Хочу тебя облапать! – Язык чуть заплетается, но я быстро поправляюсь: – Хочу тебя потрогать. Имею право! Чтобы тебе тоже было противно. Чтобы понял, как это… когда тебя лапают!

Он долго смотрит на меня таким пронизывающим взглядом, что становится не по себе. Похоже, я все-таки немного пьяна. Не надо было… но я никогда не осмелюсь до него дотронуться, если он не разрешит.

– Забей! – Я первой отвожу взгляд. – Наверное, я много выпила, да?

Артем не отвечает, медленно расстегивает сначала одну пуговицу, потом следующую, и еще одну… Глазам не верю, он в распахнутой рубашке, и я могу запросто коснуться его!

– Трогай, – разрешает он, заставляя мое сердце биться сильнее от нетерпения. И добавляет с легким смешком в голосе: – Пусть мне тоже будет… противно.

– Можно, да? – Я неловко тянусь к нему, что-то с координацией не то. – Правда можно?

Я как ребенок, которому наконец разрешили сладкое. Закусив нижнюю губу, чтобы не сорваться, осторожно касаюсь обнаженной груди Баева. Какая гладкая кожа, упругая, ее приятно трогать. Веду пальцами вверх, к шее, потом, осмелев, кладу ладонь на солнечное сплетение и, не спеша, двигаюсь вниз, к прессу.

– Какой он твердый! – выдыхаю я то, о чем думаю. – Никогда не трогала мужчину вот так…

– Польщен. – Тихий смешок обжигает мой висок.

Артем вдруг тянется ко мне, резко приподнимает и усаживает к себе на колени. У меня сразу все плывет перед глазами.

– Так ведь удобнее? – Его голос звучит словно издалека; покачнувшись, я почти падаю на Баева. Утыкаюсь носом в его шею и шумно вдыхаю в себя мужской запах. От него почему-то не пахнет алкоголем.

«Потому что ты все выпила, Мира! – доносится до меня сдавленный злой голос откуда-то изнутри. – Ты напилась, и завтра тебе будет стыдно!»

– П…прости. – Меня реально ведет, вцепляюсь в Артема, чтобы не упасть. – Я…

– Тш-ш…

Он заставляет меня замолчать, а сам медленно обводит пальцами мои губы. Как будто разряды тока запускает. Не могу сдержаться, судорожно выдыхаю через рот.

– Ну что? – Артем убирает руку от моего лица. – Достаточно? Или еще?

– Еще, – шепчу я так, что себя почти не слышу. Мне словно уши заложило. – Еще хочу.

– Тогда чего ты ждешь?

Артем чуть отклоняется назад и прикрывает глаза. Его руки мягко гладят мои бедра. И это до безумия приятно, в животе становится еще жарче, намного жарче, чем после коньяка. Я смелее вожу ладонями по гладким упругим мышцам пресса. Под моей рукой они заметно сокращаются, и мне это нравится. Кладу руку на грудь и слушаю, как колотится его сердце. Быстро опускаю руку вниз, еще ниже, где еще не трогала. Обвожу пальцами пупок, заставляя Артема вздрогнуть, упираюсь ладонью в жесткие короткие волосы.

– Достаточно. – Артем отводит мою руку. – Хватит. Иначе… иначе уже ты мне будешь должна, Мира.

До меня начинает доходить, что он имеет в виду. Тело и так пылает, голова кружится… что я делаю? Но ведь это все так естественно было, так хорошо.

Пытаюсь слезть с колен Артема, но он не позволяет, сам аккуратно сажает рядом с собой. Его левая рука на моем колене, бездумно провожу ладонью по ней.

– Это… это что? – Наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть. В глазах двоится. – Это… шрам такой?

Очерчиваю пальцем тонкую, длинную, светлую линию – от запястья почти до локтя.

– Н…никогда не видела у тебя.

Говорю, а сама себя почти не слышу.

– Артем…

Глаза закрываются, на меня что-то накатывает, я куда-то лечу, мне так плохо, что уже ничего не соображаю. Голова разрывается на тысячи осколков.

Последнее, что чувствую, – это горячие руки на своем обнаженном теле…

Глава 47

– А-а-а…

Откуда-то доносится чей-то стон. Совсем близко, но мне сложно повернуть голову на этот звук. Я ее не чувствую, дикая боль не дает даже глаза открыть. Снова слышу стон, потом чьи-то шаги, и другой голос разрезает воздух:

– Проснулась?

– А-а-а.

Тело ломит, пошевелиться не могу, но у меня возникает странная мысль: это я стону. Я. Только себя не узнаю.

– Ну-ка, попробуй подняться, глаза открой.

Пытаюсь, но не очень получается. Улетаю куда-то, где нет никаких голосов и стонов.

Не знаю, сколько проходит времени, но я мгновенно просыпаюсь и щурюсь от дневного света. Голова раскалывается, безумно хочется пить, но хотя бы могу сесть.

Так, я на кровати, но не у себя в комнате, что-то знакомое, но не мое…

– Ты как? – раздается голос.

От неожиданности я взвизгиваю и оборачиваюсь. Одеяло падает с груди. Тут же становится так холодно, что обнимаю себя за плечи. Баев тоже сидит на кровати и хмуро смотрит на меня.

– Что?

Опускаю взгляд и понимаю, что я… в одном бюстгальтере. И рядом Темный. Поспешно натягиваю одеяло себе на голову, чтобы спрятаться. От резких движений голова просто разрывается от гудящей боли.

– Вставай, Шанина! Пора просыпаться. Три часа дня уже.

С меня бесцеремонно стаскивают одеяло, но я пытаюсь удержать его на себе.

– Мира!

– Пусти!

Артем вдруг отдает мне одеяло, но укрыться им с головой не позволяет.

– Пить хочешь?

Молча киваю, и через несколько секунд моих губ касается что-то прохладное и приятное.

– Пей!

Жадно делаю глоток и словно оживаю. Потом еще и еще. Отбираю у Баева кружку и выпиваю все без остатка. Как по волшебству исчезает головная боль, в горле больше нет сухости.

– Это что было? Вкус… знакомый…

– Старый добрый рассол. – Артем ухмыляется. В спортивных штанах и футболке он выглядит как парень с рекламного постера. Свеж, бодр и чертовски красив. – Специально для тебя принесли с кухни.

– Спасибо! – Кутаюсь в одеяло. – Это… это гостевая, да? Почему я здесь?

Память вперед Баева подкидывает какие-то дикие кадры. Коньяк, я на коленях у Артема, он раздет, я глупо хихикаю, тянусь к нему руками…

– О боже!

Я громко стону и прячусь под одеяло. Какой позор!

– Вставай давай! – Артем отбирает одеяло и тут же сует мне в руки что-то мягкое. – Одевайся. Живо!

– Мне… мне в туалет надо…

Он отворачивается, и я, спотыкаясь, бегу к полуоткрытой двери. Не выйду отсюда!

– У тебя три минуты! – кричит Баев.

Смотрю в зеркало и ужасаюсь: на голове натуральное воронье гнездо! Лицо как… как с перепоя, Мира!

Напилась! Впервые в жизни напилась.

Пытаюсь кое-как привести себя в порядок.

– Одна минута – и я захожу!

Это не моя одежда… Верчу в руках лонгслив и треники. Термобелье, что ли? Слышу шаги и со скоростью метеора одеваюсь.

– Хоть бы постучался! – цежу сквозь зубы, но злюсь я не на Баева, а на себя. В голове снова шумит, и пить хочется.

– Пошли. – Артем не обращает внимания на мое дурное настроение. Мне хочется провалиться, сгореть от стыда, а не идти, держа Баева за руку. Я мало что помню, но то, что помню, – ужасно и отвратительно! – Вот это еще надень.

На кровати лежат штаны, толстовка, шерстяные носки и шапка – единственная моя вещь.

Я не спорю, одеваюсь, потому что мне холодно. А раздевалась ночью я сама? Что вообще было?

Легкость после рассола уходит, подкатывает слабость и головная боль. Я хочу лечь обратно в кровать, но Артем не дает.

– Шапку еще надевай, – велит он, а потом берет откуда-то плед и заворачивает меня в него. – Так лучше.

Подходит вплотную и без предупреждения подхватывает на руки. Голова тут же кружится, со стоном цепляюсь за мужские плечи. Баев, не говоря ни слова, выносит меня из комнаты, мне нехорошо, и мне очень стыдно. Когда мы спускаемся на первый этаж, я все же решаюсь спросить:

– Куда ты меня несешь? Выбрасывать?

– А это мысль. – Он усмехается и крепче прижимает меня к себе. Господи, как же чудесно от него пахнет, я еще способна это чувствовать! – Но пока мы идем на веранду. Тебе нужен свежий воздух.

Мороз ударяет в лицо, но как же приятно. Я даже жмурюсь от наслаждения.

Артем опускает меня на широкое кресло, которое оказывается на удивление теплым, и укрывает еще одним пледом.

– Спасибо. – Я прячу улыбку и поднимаю взгляд. – Вау!

На мгновение забываю про свой позор и что голова болит; любуюсь крупными снежинками, которые, порхая, садятся на огромную ель, залетают на веранду и ложатся тонким ковром на пол. Как красиво!

– Пей! – Артем подносит большую кружку-термос. – Ты обезвожена после вчерашнего.

Что-то горькое и безвкусное, но выпиваю без разговоров. Баев садится в свободное кресло рядом и тоже укрывается пледом. Задумчиво смотрит, как падает снег, и пальцами выбивает какой-то ритм на подлокотнике.

– Спасибо, – выдавливаю я, когда молчать становится невыносимо. – Я… вчера… немного… я…

– Ты вчера напилась, Мира. Бутылку коньяка в одно… лицо. Не ожидал.

– Боже-е-е. – Обхватываю голову руками. – Целую бутылку?

– Ага! – Судя по тону, Баев не собирается меня жалеть. – А потом отдала ее всю унитазу. Не помнишь?

– Что?! Меня тошнило?.. О нет!

– О да. – Баев злорадно скалится. – А еще…

– Не надо, – перебиваю. – Не надо, а? Я плохо соображаю. Давай помедленнее. В голове все кувырком. Можно я вопросы буду задавать?

– Валяй! – Артем встает и придвигает ко мне сервировочный столик. – Тут суп… похмельный. Специально для тебя. Нужно его съесть.

– Не могу пока… Как… почему я голая спала? – шепотом выдаю то, что мучает меня сильнее всего. – Что… что…

– Я тебя раздел, – любезно улыбается Баев. Не выдерживаю его взгляда. Натягиваю на голову плед. Господи, я не переживу такого позора! Это же Артем! Темный! Только не он, он не должен был видеть меня такой.

– Да расслабься ты. – Он стаскивает с моей головы плед и садится на корточки. – Ничего не было, Мира. Не бойся. Ничего не было.

– Точно? – Я с надеждой вглядываюсь в его лицо, не пряча свои чувства. – Точно ничего? Но как тогда я почти голой…

– Ты была в хлам, я пытался тебя реанимировать в душе, но не сказать, что успешно.

– Черт… черт! – скулю я. – Да я же вообще не пью!

Хочу провалиться сквозь землю, стереть память себе и Артему. Ну или хотя бы вскочить и убежать от него. Мне в жизни не было так стыдно и мерзко от самой себя. Я же помню, как трогала его, лезла к нему, как… господи, я хотела его поцеловать! Он меня теперь презирает. И точно выгонит! Зачем ему такая пьяная приставучая идиотка!

– Расслабься и поешь суп. Потом попробуй поспать. А я рядом посижу. – Баев укрывает меня пледом, проводит ладонью по щеке. – Сегодня красиво.

Суп еще горячий, я не хочу есть, боюсь, что меня вывернет, но ложку за ложкой отправляю себе в рот. Вкуса почти не ощущаю. Сейчас, как никогда, мне было важно знать, что обо мне думает Баев. Но он молчит!

Кажется, я проваливаюсь в сон. Мне тепло и уютно, живот не болит, голова не гудит. Я спокойно дремлю, и никакие мысли мне не мешают.

Просыпаюсь, когда уже темно, но снег продолжает падать, завораживающе кружится и блестит, отражая от себя искусственное освещение веранды.

– Первый снег сегодня, – говорит Артем. Он не ушел, так и сидит рядом. – Обычно намного раньше выпадает, но в этом году все по-другому.

– Прости меня, пожалуйста. – На меня вновь накатывают вина и стыд. – Я… не нужно было вчера приходить к тебе.

– Не нужно было, – легко соглашается Артем. Он даже не представляет, как мне больно от его слов. – Но я рад, что ты пришла.

– Правда? – недоверчиво улыбаюсь. – Рад?

– Неожиданный подарок на день рождения. Восемнадцатилетняя пьяная девственница, которая не знает, что делать со своими гормонами.

Вспыхиваю как искра. Это так унизительно – слышать такое! Безжалостный и жестокий!

Отворачиваюсь, чтобы не видеть его глаз.

– Никогда больше до тебя и пальцем не дотронусь!

– Какая ты чувствительная. Восемнадцать – вообще мерзкий возраст, но это пройдет.

– Тебе двадцать три, но не сказать, чтобы ты радовался, – огрызаюсь я, а Баев потешается:

– Мне было так противно, что я не прочь повторить, когда в себя придешь.

– Да ни за что в жизни! Забудем, а? – жалобно прошу я. – Пожалуйста! Не напоминай!

– Как скажешь. – Артем лениво потягивается и насмешливо смотрит на меня. – Да забудь уже. Все нормально. Но пить тебе лучше только с тем, кто никогда тобой не воспользуется. То есть со мной.

– И все? – робко уточняю я. – Больше ни с кем?

– А здесь есть еще кому ты можешь доверять? – спрашивает Артем без тени улыбки на лице. И мне становится совестно. Потому что с тех пор, как я уехала от родителей, никто и никогда не заботился обо мне так, как Баев.

– Больше некому, – киваю. – Но пить я больше не буду.

И тебе не дам!

– Как скажешь. Ну что, оклемалась?

Кажется, он не злится на меня. И вроде не презирает. И не гонит. Такое облегчение внутри, но так страшно ошибиться!

– Да, но… можно я еще здесь посижу? Снег падает, и тут так красиво… Но вообще, коньяк у тебя нехороший! Может, все-таки паль?

– Такого коньяка всего две тысячи бутылок в мире. Выдержка семьдесят пять лет, одна бутылка стоит в рублях примерно… около миллиона, да.

– Что? – Стараюсь разглядеть улыбку в глазах Артема. – Да ладно тебе… Рофлишь… не бывает такого.

Он не спорит, говорит мне взять со стола еще один термос и выпить настой. Меня это реально напрягает. Неужели не соврал?

– Где мой телефон? Я помню, свой рюкзак оставила на первом этаже… вроде.

– Там он и лежит. Зачем тебе мобильный?

– Пруфы нужны. Точно миллион? Артем?! – Голос у меня дрожит. – Я выпила бутылку коньяка, который стоит миллион?! Разве это возможно?

– Ладно, если бы выпила. – Баев сейчас напоминает судью, который читает приговор. – Ты ее в унитаз спустила!

Только б папа никогда не узнал!

– Знала б, сколько он стоит, ни в жизнь бы не притронулась!

– Притронулась бы. – От взгляда, проникающего в самые потаенные уголки моей души, становится совсем не по себе. – И выпила бы остальные, если б смогла.

Фыркаю в ответ и тянусь наконец за термосом. Гадость редкостная, но пью как можно медленнее.

– Я велел забрать твои вещи из общаги, – прерывает молчание Артем. И я только сейчас вспоминаю об академии.

– Пары! Господи, я же пропустила сегодня целый день!

– Тебя за это не убьют, прикинь? – Баев откровенно ржет надо мной. – Хочешь, справку напишу в деканат, укажу причину отсутствия…

– И чтобы вся академия знала? Ну уж нет! Я сюда учиться приехала и не скажу, что пока хорошо получается.

– Всю жизнь мечтала попасть сюда? Лучшая частная академия страны…

– Да я знать о ней не знала до августа! – Укутываюсь сильнее, потому что становится холоднее и ветер усиливается. Кажется, скоро начнется настоящая метель. – Не собиралась я сюда идти учиться. Так получилось просто.