Текст книги "Частная Академия (СИ)"

Автор книги: Алина Ланская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 32

Верчу в руке пригласительный билет на выставку Кошлякова, который нашла у себя на столе. Баеву незнакомы слова «личное пространство», не удивлюсь, если он искренне считает, что все пространство вокруг принадлежит только ему. А люди рядом – всего лишь часть этого пространства и тоже принадлежат ему.

И все же у меня никогда не хватит духу потребовать от Артема не заходить в мою комнату или врезать замок в дверь.

«Мира, я не фанат искусства, и потом, я целый месяц гнил в городе, видеть его уже не могу». Вспоминаю вымученную улыбку Тараса и ощущаю себя жуткой эгоисткой. Сдалась мне эта выставка! Зато можно несколько часов побыть вместе с добрым хорошим парнем, в которого я влюблена, и выбросить из головы этот пентхаус с его хозяином, отвлечься ненадолго.

Мы с Тарасом эту неделю почти не виделись, и я соскучилась. После того что устроил Баев в нашей группе, прошло уже четыре дня, а я до сих пор еще не успокоилась. Хотя все упорно притворяются, что ничего не случилось. Все, включая Артема.

Я пыталась с ним объясниться, сказать, что он переборщил, что сделал только хуже. Что насилием не победить насилие! О его расправе вся академия узнала в тот же день. И теперь я стала неприкасаемой в том смысле, что до меня реально боятся дотронуться, боятся на меня смотреть, боятся разговаривать. Одногруппники не садятся со мной на занятиях, не общаются друг с другом при мне, но я чувствую, как от них исходят волны ненависти.

Только Тарас и Макс не боятся ко мне подходить, ну и Шелест по старой памяти делится со мной последними сплетнями. И все.

Баеву на это плевать. Он и слушать меня не стал – зыркнул так, что я рот захлопнула, даже о том, что все это дело рук Шумского, а Серега Асафьев просто исполнитель, сказать не успела.

«В кабинете жутко грязно, пыль на книгах и на глобусе. Ты знаешь, что такое глобус, Шанина?»

Урод! Ненавижу его! Не меня он защищал, а свой имидж, реноме хозяина академии. Чтобы держать всех в страхе и подчинении.

– Собираешься на выставку? Похвально!

Оборачиваюсь к Баеву, который иронично смотрит на меня, стоя в проеме открытой двери.

– Не собираюсь, – отрезаю я. – Другие планы.

– И какие же?

Мне не нравится его голос, взгляд, каким он на меня смотрит, его расслабленная поза, его скривившиеся в презрительной усмешке губы. Мне не нравится в этом человеке абсолютно все. Даже его одежда вызывает отторжение. Стильная, очень дорогая и брендовая. Она призвана подчеркнуть, насколько Баев далек от таких, как я.

– Я задал вопрос, Мира. Какие у тебя планы или это секрет?

– Не секрет. Я иду на «Осенний бал».

– С Кочетовым?

– С ним. И что? Нельзя?

Голос срывается, мне сложно сдерживаться. Баев ведет себя так, словно он мой хозяин.

– Твой выбор. Я предупреждал. Завтра к девяти утра две гостевые спальни должны светиться от чистоты.

Сволочь! Ненавижу!

Еду в кампус в отвратительном настроении. Не стала наряжаться. Во-первых, особо не во что, во-вторых, все равно буду выглядеть бедно и жалко рядом с «богатыми и знаменитыми», даже если б я взяла с собой свое платье с выпускного, в третьих, Тарас сказал, что придет в своих обычных джинсах и рубашке навыпуск.

А на мне плиссированная юбка выше колен в черно-красную клетку, черный топ и такого же цвета пиджак. На ногах тонкие колготки и кожаные сапоги. Хотя уже вторая половина октября, здесь относительно теплая осень и снега еще нет. Так что я совсем не мерзну, когда иду к главному корпусу. Внутри на первом этаже непривычно празднично – коридор светится разноцветными огнями, кажется, даже голограмму поставили. Слышу знакомый голос, когда у гардероба снимаю куртку.

– До трех ночи вчера пахали, – говорит кому-то Катя Ларченко. – Как обычно, всех дотационщиков согнали украшать первый этаж. Руки до сих пор дрожат, прикинь!

Она стоит вполоборота, в ярко-желтом коктейльном платье, волосы красиво уложены. Меня не видит, зато видит та девчонка, с которой разговаривает Ларченко.

– Ну, допустим, не всех. – Она выразительно улыбается, заставив Катьку обернуться. – Есть же у нас избранные.

Ларченко вспыхивает, поджимает губы, но молчит. Ее глаза красноречивее слов. Мы с ней не общались ни разу после вписки, старательно избегали друг друга, но я помню месседж Юльки – Ларченко явно знала про фотки в распечатках.

– Пошли отсюда. – Она хватает за руку подружку и тащит в сторону от меня. – А то хлоркой завоняло.

Последние слова я еле расслышала из-за громкой музыки.

Прокаженная!

– Мира, я тебе звонил, что не отвечаешь? – Меня в охапку сгребает Тарас, в его объятиях мне уже не так одиноко, но напряжение никуда не уходит. – Пойдем скорее, скоро начнутся выступления, надо занять хорошие места.

– Хорошее место – это то, где меня никто не увидит, – пытаюсь пошутить я. Тарас в отличие от меня чувствует себя в своей тарелке, добродушен и свеж как всегда.

– Забей уже, поверь, в академии постоянно что-то происходит, про тебя скоро забудут, я хотел сказать… ладно, пошли. Тебе понравится. Я обещаю.

Он берет меня за руку, и мы вливаемся в бурную реку студентов всех факультетов, возрастов, гендеров и социальных слоев. Нас выносит в актовый зал, где так же шумно и тесно, но можно найти свободные места.

Преподов не вижу, зато вижу парочку девчонок – явно уже навеселе. Они таращатся на нас, одна из них пьяным голосом спрашивает у Тараса:

– Твоя девушка, Кочет? Эта ж та вроде, что у Темного живет. Он в курсе?

Я вздрагиваю, Тарас тоже напрягается, но ничего не говорит, а потом влезает вторая, ярко накрашенная блондинка с огромными губами:

– Так вы встречаетесь или нет?

Они ждут его ответа. Я тоже жду. Очень.

– Нет, Олесь, не встречаемся, мы просто друзья, – негромко говорит Тарас, но его слова заглушают музыку и шум вокруг. – И мне для этого не нужно ничье разрешение. Ясно?

Девчонки пьяно улыбаются, откалывают какие-то шутки, понятные только им, я же тихонько вытаскиваю ладонь из руки Кочетова и иду искать свободное место. Одно.

Просто друзья. Мне больно и обидно. Тарас ничего мне не обещал, не признавался в любви, но он явно давал мне понять, что ему хорошо со мной, что я для него особенная, что он скучал по мне, что всегда рад видеть, что…

– Куда ты убежала? Еле нашел. – Тарас садится рядом и озабоченно вглядывается в мое лицо. – Ты как?

– Все отлично, – кривлюсь я. – Просто замечательно.

Он молчит, начинаются выступления, приветственную речь толкает помощница ректора по работе со студентами, я слушаю и тут же забываю. Смотрю на танец живота третьекурсниц и не могу вспомнить, кто выступал до них.

Я зря сюда пришла.

Когда возникает десятиминутный перерыв, чтобы поменять декорации, я встаю с места и киваю Тарасу:

– Неважно себя чувствую, поеду домой. Пока.

– Я провожу.

Он подрывается следом и останавливает меня в коридоре:

– Что случилось? Ты обиделась на «друзья»?

Мой ответ – молчание. Многозначительное.

– Господи, Мира, неужели ты поверила? – изумленно выдыхает Тарас. – Или ты думала, что я перед этими пьяными телками буду душу выворачивать? Они никто для меня, понимаешь? Зачем им что-то знать?!

Он возмущенно смотрит на меня, будто я его предала. Я же запоздало признаю его правоту. Конечно, мне хочется, чтобы все знали, что мы вместе, чтобы я сама это знала, но это эмоции, а Тарас – умный парень, он мыслит рационально, не так, как я в отношениях.

– Я считаю тебя своей девушкой, Мира, – тихо произносит, заглядывая мне в глаза. – А ты?

А я? А у меня те самые бабочки порхают в животе, я глупо смеюсь, как смущенная девочка. Мой парень! У меня теперь есть парень. Официально. Мой первый парень.

– Мир? – Он осторожно обнимает меня, а я от переизбытка чувств соединяю ладони у него за спиной. Вдыхаю запах дорогого парфюма и хочу, чтобы этот момент длился целую вечность.

Тарас ласково поглаживает меня по щеке, отчего я поднимаю лицо и с обожанием смотрю на него.

Он больше ничего не говорит, чуть наклоняется и аккуратно целует меня прямо в губы. В первый раз! То есть это не первый мой поцелуй в губы, что бы мама ни думала – на спор в десятом классе я поцеловалась с Андреем Васильковым, но это все…

Глупые мысли наконец замолкают. По коже пробегает теплая волна, внутри, наоборот, все холодеет, лицо горит от смущения… Ничего не вижу и не слышу. Только ощущаю мягкие теплые губы, они целуют меня так нежно, что хочется еще. Я смущена и нетерпелива.

Тарас это понимает и осторожно прикусывает мою нижнюю губу, я чувствую его язык в своем рту, не могу совладать с новыми эмоциями и поэтому цепляюсь за его плечи. И тут он меня отпускает.

– Это значит «да»? – шепчет он.

– Да, – едва слышно произношу я. В голове шумит. Я одновременно и счастлива, и потеряна. Не знаю, что делать, что говорить.

– Пойдем на вторую часть? Уже все началось.

Его вопрос возвращает меня в реальность – отчаянно мотаю головой:

– Нет, не хочу. Этот бал… может, сбежим? – робко предлагаю я. – Пойдем просто погуляем немного, потом я поеду обратно.

– Как скажешь, – легко соглашается Тарас.

Мы идем в гардероб, одеваемся и выходим на улицу. Кругом никого, и это радует. Из здания доносятся крики, смех, музыка. Мне нет до этого никакого дела. Мы бродим с Тарасом по освещенным дорожкам, держась за руки, болтаем о какой-то чепухе, хохочем и… целуемся.

Впервые за долгие-долгие недели здесь мне по-настоящему хорошо. Я влюблена.

Но когда вижу знакомый автобус на дороге, сердце разочарованно сжимается. Я та самая Золушка, для которой часы пробили полночь.

– Тебе необязательно ехать сейчас. Тебе вообще необязательно ехать! Я могу попросить у приятеля тачку, отвезу попозже, или вообще ты можешь ночевать в кампусе. Давай!

Я очень хочу остаться с Тарасом, хочу, чтобы волшебство длилось хотя бы до утра, но завтра в семь надо начать уборку. Хотя там и так все чисто, но Баев – это Баев, невидимый слой пыли и то заметит!

– Нет, мне нужно ехать. Но ты можешь поехать со мной, если хочешь. От нас точно ходят такси. И в город, и в академию можно доехать.

– Я знаю. – Он мягко улыбается. – Забавно, что ты называешь это «у нас». Поехали, конечно.

Автобус привозит нас непозволительно быстро, я не хочу расставаться с Тарасом, он вроде тоже. Поэтому мы вместе проходим вглубь холла, подальше от чужих глаз, и неловко мнемся друг перед другом.

– Ну… значит… пока?

– Пока, Мира. – Тарас ласково касается кончика моего носа. – Спокойной ночи, малышка.

И снова целует в губы. Целует жадно, нетерпеливо, не так осторожно и нежно, как в кампусе, а так, будто хочет проглотить меня, так, будто ему мало. Когда он наконец меня отпускает, я хватаю воздух ртом, пытаясь отдышаться.

– Сбавь обороты, Кочетов, – раздается издевательский смешок, от которого у меня все холодеет внутри. – Девушка чуть не задохнулась от твоего напора.

Рядом с нами, всего в полуметре, стоит Баев.

Глава 33

Отскакиваю от Тараса и спешно вытираю губы после поцелуя. Отворачиваюсь в сторону – осуждающий взгляд Баева я просто не выдержу. Почему я ощущаю себя грязной?! Я ничего плохого не сделала! Но даже присутствие рядом Тараса не помогает, я не чувствую себя защищенной перед Баевым.

– Ты что здесь делаешь? – недовольно спрашивает Тарас, глядя на Темного.

– Я? – Вопрос явно забавляет Артема, он и не сдерживается, смеется и смотрит в глаза моему парню. – Я здесь живу. И она тоже, кстати. Со мной.

Возмущенно вспыхиваю от несправедливого намека. Не живу я с ним! И ведь специально такое говорит, чтобы задеть меня и Тараса. Но Кочетов не поддается на провокацию:

– Не с тобой, а у тебя. Есть разница, не находишь?

Они стоят друг напротив друга. Такие разные – Артем выше Тараса, худее и агрессивнее моего парня. На Баеве темно-серый свитер под горло и черные брюки. Черные волосы небрежно растрепаны и выражение лица брезгливое, словно грязь подле себя обнаружил. Он совсем не похож на студента, скорее на злого, невыспавшегося стервятника, который только и думает, как побольнее кого клюнуть.

Тарас как яркий луч на этом темном фоне. Блондин с открытым лицом и светлой душой. В бежевой длинной рубашке, часть которой видна из-под голубой куртки, и в синих джинсах. Кочетов выглядит заметно моложе, хотя они оба, насколько я знаю, ровесники, им по двадцать два года, ну или около того.

– Разница? А какая? – как будто не понимает Баев. – Ты ей в рот язык сейчас совал, а она вообще-то ночует в моей квартире. Тебя это не смущает, а? Или… или это был ничего не значащий дружеский поцелуй? А, Мира?

Он издевается!

– Нет! Не дружеский! – выплевываю с раздражением. Какого черта я должна оправдываться перед ним?! – Мы с Тарасом встречаемся, и я не живу с вами, Артем Александрович! Я у вас работаю! У нас с вами договор! Трудовой!

– Какое интересное распределение ролей, – качает головой Баев и снова провоцирует моего парня. – Ты молчишь, а она отдувается. Хотя я не удивлен. Ты всегда умел хорошо устраиваться.

О чем он?!

– Не знаю, чего ты до нас докапываешься, Тем, но я доверяю Мире, – устало произносит Тарас. – Она никогда не западет на тебя и на твои бабки. У вас с ней обычная сделка, договор и ничего личного. Почему я должен напрягаться?

– А я бы напрягся, если б моя женщина жила с другим. Напрягся, если б мою девушку защищал другой мужик. А еще больше – от того, что сам не в состоянии обеспечить безопасность своей женщине. Но тебя это не напрягает. Забавно.

Баев меня не замечает, он будто забыл, что я здесь. Меня ранят его слова. Тарас не помог мне с буллингом, его не было на вписке, он не защитил меня перед Шумским и его сворой. Его тогда не было рядом!

– Еще раз, Баев. Я доверяю Мире, ты зря стараешься. Главное, что она в безопасности. Ну а твои вкусовые предпочтения мы все прекрасно знаем, – позволяет себе усмехнуться Тарас. Он не боится Баева, не лебезит перед ним, как другие, но мне кажется, и не говорит Артему всего, что мог бы. – Между вами ничего быть не может, так что да, моя девушка в безопасности.

– Неужели? – картинно удивляется Баев. – Польщен, что ты мне так доверяешь. Но не обещаю, что оправдаю твое доверие.

Он не скрывает сарказма. Баева происходящее явно веселит. А мы с Тарасом у него вроде вынужденных шутов.

– Мира! – резким тоном добавляет Темный. – Иди домой, мне надо поговорить с твоим типа парнем.

Звучит как приказ! И что значит «типа парнем»?

– Никуда я не пойду.

– Иди, Мира, – неожиданно поддерживает Артема Тарас, и я немного теряюсь. – Я позвоню завтра.

Он делает шаг ко мне и успокаивающе поглаживает по плечу, а потом осторожно целует в щеку. Не в губы, а по-дружески! Как в первый раз на остановке автобуса – тогда я была счастлива, а сейчас мне этого мало.

Тарас уже отворачивается от меня. Отхожу на пару метров от них, но уйти не могу. На душе кошки скребут, я боюсь, что Баев может выкинуть какую-нибудь гадость, но пока лишь слышу рассерженный голос моего парня:

– Она оказалась в такой ситуации только из-за тебя. Так что логично, что тебе и отвечать за это. Не вижу никаких проблем.

– Из-за меня?! – На этот раз Баев не юродствует, он искренне удивлен. – Меня?!

– Ты создал «Семью», ты ввел обязательное посвящение для первашей, ты ломал всех под себя и таких, как ты, ты создал эту гнилую систему…

– Ты сам часть этой системы, Тарасик, – зло перебивает его Баев. – Ты тоже «Семья» или забыл, почему здесь учишься? Ну так вали, никто же не держит. Да, Мира?!

Он неожиданно обращается ко мне и хищно скалится. Он в отличие от Тараса с самого начала знал, что я никуда не ушла. Что стою и подслушиваю.

– Тарас никого не унижает и не хейтит, – выдаю первое, что приходит в голову. – И нечего тут сравнивать. Понятия не имею, что тут у вас происходит.

– Тогда зачем осталась? – Баев презрительно смотрит мне в глаза, но ответа не ждет, он явно все для себя решил. – Но раз твой парень считает логичным, что тебя защищаю я и поэтому ты живешь со мной, то разговор окончен. Пока, Кочетов. Повеселил. Шанина, домой!

Подходит ко мне и кивком указывает на лифт. Тот самый, для жильцов, не для персонала.

Мне трясет от желания послать его, может, даже ударить, но я не хочу устраивать скандал при Тарасе. Да и боюсь, чего уж там.

– Я позвоню, Мира, – ободряюще произносит Кочетов, мол, все нормально, не загоняйся из-за заскоков Баева.

Покорно киваю. Не совсем понимаю, что сейчас чувствую к Тарасу. По сути он прав, мне вроде и не в чем его упрекнуть, но его рациональность разочаровывает. Нет, я не хотела бы, конечно, чтобы он вмазал Баеву по морде, но поставить на место эту циничную сволочь не мешало бы!

Мечты, мечты… Но вместо этого поднимаюсь на лифте в пентхаус вместе с его хозяином. Мы с Темным молчим, в воздухе повисло напряжение, и оно не исчезает, когда мы оказываемся в квартире.

– Спокойной ночи, Мирослава!

Баев, не поворачиваясь ко мне, уходит вглубь гостиной, а я вся разбитая плетусь в свою комнату.

Глава 34

Разговор в холле не дает покоя. Снова и снова в памяти всплывают обрывки моих фраз, саркастическая улыбка Темного, раздражение и гнев Тараса. Хожу по комнате из угла в угол, в голове крутятся более достойные реплики на нападки Баева. Но время уже ушло. Бесцельно смотрю на пиджак, который повесила на спинку стула. Надо переодеться, принять душ и почитать что-то жизнеутверждающее. А еще лучше позвонить папе, он еще точно не спит. Но вместо этого я решительно направляюсь к двери.

Баев сидит в гостиной в одном из кресел, в его руке широкий бокал, а в воздухе отчетливо чувствуется запах алкоголя. Верхние люстры выключены, в комнате полумрак, только с напольных ламп идет свет. Красиво. Но меня это не трогает.

– Не спится? – спрашивает Баев. Он медленно пьет из бокала и, кажется, не слишком заинтересован в моем ответе.

– Не спится, – признаюсь. – И вряд ли получится. Я… я не понимаю, зачем все это было? Я же не живу с вами!

С тобой живут другие девушки. Минимум три!

– Мне было любопытно, – после недолгого молчания отзывается Артем. Голос у него совершенно трезвый. Если б знала, что он тут сидит и выпивает, не рискнула бы высунуться. Он и трезвый-то не самый приятный человек на свете, а пьяным я его не видела и не хочу.

– Любопытно? Опыты ставите?! На людях?!

Мой возмущенный тон не трогает Артема. Он продолжает пить – кажется, коньяк, а может, это виски, – да еще и взглядом меня испепеляет. Как будто я ему что-то должна!

– Ты действительно не понимаешь, что ему насрать на тебя? Совсем тупая?

– А вы без оскорблений не можете, да? – пытаюсь отбиться. – У Тараса нет власти противостоять тому же Шумскому и его своре! И что, мне теперь его презирать за это?!

– У тебя тоже нет власти, но тебя же это не остановило на вписке. Я бы никогда не позволил своей девушке жить с каким-то челом. А Кочет просто дал мне тебя увести наверх. И ему плевать, что я могу здесь с тобой сделать.

С каждым его словом мне становится все более неуютно. Мы ведь и правда одни. Раньше это не особо парило, Баев ни разу не давал повода, что я его привлекаю как женщина, да он всем своим видом показывал, что я вообще никакая! Это придает мне немного уверенности.

– Ничего вы не сделаете, я не в вашем вкусе, – вырывается у меня. – Поэтому я здесь и живу. А если бы…

Запинаюсь, потому что ловлю заинтересованный взгляд Баева, он ждет продолжения, но я молчу.

Напряжение в гостиной нарастает. И когда Артем ловко встает с кресла, я инстинктивно отступаю на полшага назад.

– А если бы что, Мира? Закончи свою мысль. – Он говорит негромким вкрадчивым тоном, от которого мне не по себе. А взгляд совсем другой – тяжелый, подавляющий. Он никогда на меня не смотрел так!

– Эм… я… я… – Он подходит ближе, я снова делаю шаг назад, потом еще один, и еще… Вот-вот коснусь спиной мраморной античной колонны.

– Что – ты? – все так же тихо произносит Артем. От него исходит такая мощная энергетика, что заставляет цепенеть. Вижу только его глаза – темные, холодные, безжалостные. В одно мгновение понимаю все. Но поздно.

И тем не менее хватаюсь за последнюю соломинку:

– Ты… вы же говорили, что я никакая, ничего не зашевелится, – «вовремя» вспоминаю неприятный разговор Баева с хозяйкой эскорта. – Я не забыла!

Он уже вплотную стоит ко мне, нас разделяют какие-то сантиметры. От него пахнет коньяком и терпким парфюмом, и чем-то еще тягучим, чему я не могу найти название.

– Не зашевелится? – Он недоуменно приподнимает бровь. – Что ты знаешь о мужской физиологии, Мирослава?

И тут же сам отвечает со вздохом, вглядываясь в мое растерянное лицо:

– Похоже, что ничего. Ладно, теперь поговорим по-взрослому.

Я не успеваю ничего сделать, только взвизгиваю, когда Баев резко тянет меня на себя, а потом грубо разворачивает и впечатывает в мраморную колонну. Я бы и лбом ударилась, но Артем подставляет руку, и я утыкаюсь лицом в его сухую ладонь.

Он вжимается в меня сзади – я словно расплющена, не могу пошевелиться. Его рука скользит под юбку и стискивает бедро, запуская по моему телу электрические разряды.

– Пусти! Больно!

– Немного боли только в кайф, Мира. – Его шепот обжигает кожу на шее. Темный ослабляет хватку, и все же я не могу вырваться. – Ну как, нравится?

– Сволочь! – дергаюсь я. – Отпусти, гад.

Он молчит, убирает руку с моего лица, холод колонны обжигает незащищенную кожу, я вся пылаю, когда ощущаю его дыхание на шее. Отводит волосы на плечо, отчего я чувствую себя совсем раскрытой.

– От тебя возбуждающе пахнет, Мира, – шепчет он, обдавая горячим дыханием мою кожу. – Гневом, невинностью и глупостью.

Баев медленно, даже ласково гладит меня под юбкой, я задыхаюсь от его прикосновений. Меня никто и никогда так не трогал!

– Я могу сейчас сделать с тобой все что угодно. Нравится, когда на тебе разрывают одежду? – Он почти дотрагивается губами до моего уха, отчего я дергаюсь как от удара тока. Он вздрагивает, еще плотнее вжимается в меня и прерывисто шепчет: – А может, сама разденешься, и я полюбуюсь?

– Пошел ты! Козел!

Меня всю колотит. Мне страшно, он намного сильнее, мы здесь одни, никто не поможет. Никто. Я сама согласилась жить в его пентхаусе. Сама.

– А где твой парень, Мира? – Баев продолжает трогать мое тело везде, он не делает больно, но от его прикосновений меня словно током бьет. – Где Тарас? Где тот, кто должен оберегать тебя от таких подонков, как я или Шумский? Где твой правильный парень, а? Ну да, он же сам тебя мне отдал.

Артем тяжело дышит, а потом так же резко, как безвольную куклу, разворачивает меня к себе. В ушах звенит, пытаюсь выставить между нами руки, но он легко перехватывает их и заводит мне за голову. Я вытянутая перед ним как струна. Дергаюсь, но бесполезно. В живот врезается что-то твердое. Я вспыхиваю, но не могу заставить себя посмотреть вниз – да и что я увижу, если будто спаяна с Баевым. Каждый миллиметр меня закрыт его телом.

– Ты обещал, что не тронешь меня. Что… подонок!

Баев смеется мне в губы, никогда не видела в его глазах столько тьмы. И… возбуждения?

– Я обещал, что тебя никто не тронет в академии. Про себя ничего не говорил. И что? Пожалуешься Тарасу?

Он рассматривает мою грудь под тонкой тканью топа. А потом медленно проводит большим пальцем по соску. Тело пронзает электрический разряд. Я выгибаюсь вперед, не понимая реакции своего тела.

Баев довольно усмехается, и это приводит меня в чувство.

– Урод! – выплевываю я. – Убери от меня свои руки!

– А что ты будешь делать через год, когда я уеду и Стэн станет главным? – Баев касается моего разгоряченного лба своим, и по моему телу пробегает легкая дрожь. – Что ты будешь делать, когда Шумский тебя по кругу пустит, а? Он это сделает, я его знаю. А Кочет будет стоять рядом и держать тебя за руку, пока тебя трахают.

От его ужасных слов у меня перехватывает дыхание. Внутри все разрывается от стыда и унижения.

– Да я лучше умру…

– Не торопись. – Баев не сводит взгляда с моих губ. – Есть более приятное занятие. Ты же хочешь меня, Мира.

У него сбитое дыхание, я слышу, как гулко бьется его сердце. Или это мое?

Между нашими губами миллиметры, его дыхание подавляет мое. Я тот самый кролик перед удавом, мне надо сопротивляться, хотя бы отвернуться, но я в оцепенении жду того, что сейчас неминуемо произойдет.

Но не происходит. Баев резко отходит от меня, и мои руки безвольно падают.

– На этом урок окончен. Можешь идти спать, Мира, – ровным тоном произносит Баев. В его глазах нет больше тьмы, нет того, что я посчитала возбуждением. Он стоит рядом и… словно не было этой дикой энергетики, которая подминала меня.

Облегченно выдыхаю: я свободна! Это… это что было? Обман? Он и не собирался ничего такого со мной делать? Он… в душу тонкой струйкой просачивается… разочарование? Господи, Мира! Ты вообще рехнулась? Обижена, что он просто играл с тобой? Что ты для него по-прежнему пустое место?!

Взгляд невольно скользит по торсу Баева, опускается ниже. Артем громко смеется и демонстративно вытаскивает из кармана брелок от «Ягуара».

– Ты себе льстишь, Мира, – мягко и как будто с сочувствием тянет он.

Ненавижу, господи, как же я его ненавижу!

Поэтому, когда Баев подходит ближе и пытается одернуть мою задравшуюся юбку, я изо всей силы бью его по руке.

– Не трогай меня! Урод!

– У тебя вообще инстинкт самосохранения есть, Шанина? – устало произносит Темный. – Тебе мало было?

Лихорадочно привожу себя в порядок. Мне стыдно, больно, я унижена и сама себя ненавижу. Он играл со мной как с игрушкой! Выводил на такие эмоции, что я даже про поцелуи с Тарасом забыла.

– Кочетов, если ты для него хоть что-то значишь, должен был взять ответственность за тебя. Если б захотел, он бы смог, и тебе не пришлось бы жить здесь. И даже Шумский тебя бы не тронул. Но Тарас такой Тарас, не любит напрягаться.

Артем зло смеется, делает пару глотков из своего бокала, а потом идет к лестнице на второй этаж.

– Порви с ним, Мира. Это мое условие, иначе наш договор расторгнут.