Текст книги "Ship'S Life или Русские русалки в заграничных морях (СИ)"

Автор книги: Алина Пуаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

  – Что-то ты не похожа на русскую.

  – А ты на грека!

  – Это еще почему?

  Девушка замялась. Ну, не объяснять же в самом деле про выражение 'греческий нос', ведь у молодого человека нос был абсолютно прямой, может быть только ноздри были чересчур широкими, но это становилось заметно только когда он задирал голову, чтобы поднести бокал ко рту.

  – Так почему не похож?

  – У тебя глаза серые. И нос ровный!– не выдержала она.

  – Во-первых, у многих греков светлые глаза, бывают и зеленые и голубые, – было видно, что это замечание ему польстило, – А носы у нас что, должны быть кривыми? Такого я еще ни разу не слышал.

  Алина смутилась и, сделав большой глоток, попробовала пояснить свою мысль:

  – Ну, знаешь, о каждой стране есть свои клише, которые совсем не обязательно близки к реальности. Например, про французов у нас говорят, что они лучшие любовники и едят лягушек. Естественно ни одно, ни другое не правда, но все привыкли так про них думать, а потом когда приезжать в Париж и пытаются найти в ресторане это блюдо, которое, кстати сказать, не так уж и плохо на вкус или заводят роман, разочаровываются. Вот про греков говорят, что у них очень характерный нос с большой горбинкой. Вот собственно и все.

  – Возьму на заметку. А откуда ты про французов все знаешь?

  – Жила там три года.

  – Да? А где? И что делала?

  Болтать с Адонисом было как-то легко и приятно, прямота и непосредственность греческого офицера ей вполне импонировала, и даже показалось, что они во многом похожи, поэтому отвечая на его вопрос, врать не захотелось:

  – Да ничего особенного. Училась, работала, замужем была.

  Он неопределенно хмыкнул, сверкнув серыми глазами.

  – А теперь?

  – Что теперь? Теперь тут.

  – Тут замужем? – уточнил он.

  Алина рассмеялась про себя, виски приятно согревало душу и тело. Приятное чувство желанной женщины снова наполнило ее легкостью и игривостью, по венам словно заструилось летнее пьяное вино из светлого винограда. Легкий флирт, как манящее прикосновение пушистой кошачьей лапки, защекотал ее изнутри. Так бывало всегда, когда она покидала Россию, где и Тамара, и Наташа и сама Алина были одними из многих. Совсем не так встречал их Сенчюри, – здесь обычные девчонки становились вдруг королевами, выбирали не их, а они, и осознание собственной красоты делало их еще привлекательнее, но не делало в то же время гордячками или заносчивыми.

  – Теперь не замужем. – и впервые за долгое время этот ответ не принес ей знакомой боли, заставляющей сжимать побелевшие губы или стискивать кулаки. Вечеринка вообще-то не совсем оправдывала свое название, но всем было весело. Шон болтал с Марлен, Эстель напропалую целовалась с Димитрисом где-то в углу гигантской кровати, Алина с интересом расспрашивала Адониса о его стране. Очень скоро стало понятно, что Греция – определенно распрекрасная страна на свете. С самой древней культурой и философией, Египет и Мая в расчет не шли вовсе. С лучшей кухней и сыром, хотя ей всегда казалось, что по сырам в чемпионы выходила Франция или Голландия, по крайней мере. Самые, естественно, страстные любовники, самые опытные мореходы, и самые красивые женщины, хотя в последнем он засомневался:

  – Ну, может женщины не самые. Но музыка у нас стопроцентно лучшая. – он кинулся к компьютеру и через секунду вместо последнего танцевального хита из колонок полились немного заунывные странные звуки.

  Девушка даже не сразу определила, что это за инструмент. Пел мужчина сильным красивым голосом, что-то очень печальное, с надрывом. Слов, конечно, она не знала, но само звучание говорило о какой-то неведомой любовной драме. Голос певца проникал во все уголки каюты, во все уши и глаза, делая все вокруг тонким, словно прозрачным.

   Эстель и Марлен лица сделали непонимающие лица, а с греками стало твориться что-то невообразимое. Впечатление создавалось такое, что через секунду они пустятся в пляс или по меньшей мере станут слушать стоя, прижав правую руку к груди. Такая страсть и грусть была на их лица, неподдельным страданием отражалась эта песня на их чертах. Оба подпевали в полный голос, а Димитрий рывками поднимал и с силой опускал ладонь себе на колено. Наконец, все стихло, и на несколько секунд в комнате повисла полная тишина.

  – Фефго кья мено не ньосо кала... – повторила Алина слова песни, нарушая затянувшееся молчание.

  – Я ухожу, и так будет лучше. – глухо ответил Адонис и снова заиграла бодрая мелодия электронной музыки. И вдруг опомнился. – а ты как запомнила?

  – Еще бы, лучше. Вы всегда знаете, что будет лучше. – это было обращено к песне, но про себя она подумала, что этот корабль просто набит разбитыми сердцами, и грек, похоже, был не исключением, – а у меня талант. Налей-ка мне еще.

  Девчонки потащили Шона танцевать, и он не стал отказываться. Все присутствующие были весьма нетрезвы, но никого это не стесняло, скорее даже наоборот. Алина сидела на полу у кровати и покачивала бокалом, оглянувшись на нее, Марлен вспорхнула со своего места и схватила ее за запястья, смешно заглядывая в глаза. Девушка особо не сопротивлялась, и вскоре на импровизированном танцполе отплясывало, со смехом натыкаясь друг на друга, уже четыре человека. Греки сидели за компьютером, переговариваясь на своем языке и поглядывая на присутствующих дам. Шон не вызывал подобного интереса, но и негатива тоже, скорее сочувствующая усмешка адресовывалась южно-африканскому гомосексуалисту.

  Вдруг Марлен подскочила к Алине и, обвив свои руки вокруг талии девушки, нежно поцеловала ее прямо в губы. Та на секунду оторопела, но атмосфера и виски, сделав свое дело, окутав туманом ее сознание, заставили ответить на поцелуй. Голова у Алины кружилась, и она уже не разбирала, какого пола тот, кто сейчас владеет ее ртом. Да и по большому счету ей было все равно.

  Когда та с торжествующим видом, опустив до полу глаза, словно ничего не произошло, выпустила ее из объятий, в каюте второй раз за вечер повисла оглушающая тишина. Адонис забыл включить новую песню, у Димитрия, в буквальном смысле слова, открылся рот, и только Шон спокойно прореагировал на поцелуй.

  В затуманенном алкоголем мозгу Алины промелькнуло, что, пожалуй, начинает она слишком резво и неизвестно чем это закончится. Она подошла к столу смешать себе еще один коктейль, но не тут-то было.

  – Мне кажется, тебе сегодня хватит. Во сколько у тебя завтра дьюти?

  – Что у меня завтра?

  Адонис нетерпеливо махнул рукой:

   – Работаешь ты завтра во сколько?

  Но ответить ей не удалось, так как остальные как раз начали прощаться. Димитрий и Естель уходили вместе, Марлен подхватила под руку Шона и подмигнула Алине на прощанье:

  – Спокойной ночи.

  Девушка с трудом поднялась с постели:

  – Ну, мне тоже пора.

  На этот раз поцелуй был отнюдь не нежным, а по-животному страстным. Волки снова метались на его лице, и у Алины уже не было сил сопротивляться.

  – Мне вставать рано.

  – Я тебя разбужу. – прошептал он, не отрывая губ от ее кожи.

  – Слушай, так нельзя, я тебя даже не знаю.

  – У тебя еще будет возможность.

  Алина уже не понимала, что она делала, теряя разум под его жаркими руками. Майка валялась где-то на полу, а молодой человек возился с застежкой на джинсах с таким нетерпением, что Алина испугалась, что больше она их одеть никогда не сможет. Краем сознания она отметила, что грек был ниже ее, а когда он склонился над ней в постели, на девушку дохнуло виски и табаком, и все вместе взятое немного отрезвило ее. Она прижала ладонь к его губам и слегка отодвинулась:

  – Почему ты сказал, что я не похожа на русскую?

  Адонис откинулся назад и закинул руку за голову:

  – Слишком умная.

  Девушка непонимающе уставилась на него:

  – Прости?

  -В нашей стране и на всех кораблях, на которых я ходил, все русские девчонки красивые, глупые и жадные до денег. Сомневаюсь, что хоть одна из них знает, что такое диабет, в принципе, а от чего он берется, и подавно.

  Желания думать и рассуждать, почему же ее каждый раз принимают за смазливую идиотку, не было никакого. Девушке стало противно, да и жутко хотелось спать.

  – Спокойной ночи.

  Она не стала даже смотреть, какое впечатление произвели ее слова, а просто отвернулась к стене, и как ни странно, моментально уснула.

  – Так я и знала, что ты здесь. Вставай. На работу пора.

  Алина, даже еще не разлепив веки, пыталась осознать, что ей сказала трубка голосом ее соседки по комнате. Первым желанием было снова положить голову на подушку и досмотреть последний сон, который еще не успел до конца от нее ускользнуть в наступающее утро. Вторая мысль о Ким встряхнула ее получше электрошока: работа, си-дей, собрание! Черт бы все побрал, не хватало еще опоздать!

  Она подскочила на кровати и лихорадочно начала соображать, где она, и что это за комната. Следующие несколько минут заняли поиски одежды и панические попытки припомнить, как далеко от ее собственной кабины располагается то место, где она сейчас находится. Джинсы валялись на полу у кровати, майку скомканной она нашла под подушкой, а взявшись за ручку двери, и с облегчением сообразила, что ее дверь всего в нескольких метрах. Уже у себя в комнате, глядя на зевающую Эстель, она поняла, что даже не потрудилась убрать за собой кровать, но времени все равно уже не было, да и ключа, собственно, тоже.

  – У тебя аспирина нету случаем? – с надеждой поинтересовалась ее руммейт, старательно промокая лицо полотенцем, стараясь при этом не задеть ярко накрашенные глаза.

  – Ты что, так и не смыла мейк-ап?! Со вчерашнего дня?!

  – Со вчерашнего утра. – уточнила она, старательно поморгав. – Так нет?

  – Не, не взяла с собой. Я вообще таблеток не пью. Только витамины. У тебя ресницы так выпадут, если будешь так краситься и не мыться.

  – Пока же не выпали, – резонно возразила девушка, берясь за щипцы для волос. – Ты что делаешь?

  – Собираюсь завтракать идти.

  – Тьфу, я имею в виду, ты что одела?

  – А что? – Алина быстро окинула себя взглядом. Вроде все было на месте: лифчик, белая блузка, красный галстук, брюки и пиджак. – Что не так?

  – Поло одень! Утро же. – Эстель даже щипцы отложила. – Тебе пиджак вообще не понадобиться, вечером – формула найт.

  Дальнейшее напоминало разговор слепого с глухим.

  – Какое еще поло? Какая формула найт?

  – Не знаю какое: либо синее, либо белое. В расписании посмотри!

  Алина никак не могла выпутать из блузки, зацепившись волосами за пуговицу:

  – Какое на фиг расписание?! Нет у меня ничего!

  Эстель бросила в сторону щипцы, отцепила блузку и вынула ей футболку под названием поло:

   – Вот. Одевай и не морочь мне голову. Если хочешь завтракать, то иди сейчас, а то от Ким схлопочешь.

  – А ты?

  – Ну, уж нет, мне бы аспирину...

  Бурча себе под нос Алина походила к уже знакомой лестнице.

  – Доброе утро.

  Девушка недовольно подняла глаза и увидела жизнерадостную улыбающуюся физиономию.

  – Доброе. – буркнула она, желая мысленно побыстрее убраться.

  – Вы что-то сказали?

  Алина удивилась и повторила:

  – Доброе утро я сказала.

  Здоровяк в смокинге и безупречно белой рубашке слегка смутился:

   – Да нет, вы что-то говорили перед этим, но возможно это было не мне.

  Девушке показалось, что где-то она уже его видела.

  – Что такое формула найт? – ни с того ни с сего вдруг спросила она.

  – Значит, что все должны одеваться в вечерние костюмы и платья. Все, включая персонал.

  – А-а! Наконец-то хоть кто-то мне объяснил! Спасибо, – поблагодарила она, убегая, потому что впереди заметила рыжий хвост, который мог принадлежать только одному человеку на корабле. – Наташ! Стой!

  Молодой человек сжал в руке барабанные палочки и со вздохом посмотрел ей в след:

  – Я бы очень хотел узнать, как вас зовут...

  Завтракать времени не было, Наташа утащила ее сразу же на седьмой дек. Обе девушки сонные и голодные, удивились, когда магазин показал им свои закрытые двери. Остальные расположились около входа и так же дожидались Ким. Серж спал прямо на ходу.

  – Мы в полчетвертого пошли спать. Представляешь! – пожаловался он Наташе.

  – Что, шумная вечеринка была? – поинтересовалась Алина, зевая.

  Серж злобно скривился:

  – Да вечеринка! Финансовых отчетов и деливири. Вчера рейтинги пришли. Ким в бешенстве.

  Наташа с испугом посмотрела на него:

  – Что совсем плохо?

  – Для нее да.

  – А для остальных?

  – Костелейшн вышел на первое место только благодаря рейтингам, а продажи у нас одинаковые.

  – О Боже. Ну, будет нам сегодня на орехи с этими отзывами, чтоб их черти взяли.

  Алина благоразумно не встревала в разговор, потому пока и понятия не имела, о чем идет речь. Одно она точно знала, если менеджерша будет не в духе, значит, сегодняшний день обещает быть адски веселым. Подошли Эстель с Оливией.

  – Серж, аспирина не завалялось?

  – В магазине, в аптеке есть. – с неодобрением и завистью в голосе отозвался помощник менеджера. – А что? Опять гуляла вчера?

  – Всю ночь глаз не смыкала, думала о тебе!

  Оливия уселась прямо на пол, держа в одной руке банан, а в другой пластиковый стаканчик кофе. У ее соседки в животе заурчало.

  – Хочешь банан?

  – А ты?

  – Я во-первых уже объелась, а во-вторых у меня еще есть. – и она показала на свой оттопыривающийся карман, откуда торчало яблоко и верхняя часть рогалика. Вдруг выражение ее лица изменилось, и полячка поспешно встала. Алина обернулась, и ее худшие ожидания подтвердились: на пороге стояла Кимберли с ключами. Девушка с трудом подавила зевок и вскочила вслед за остальными.

  Оказалось, что сегодня хорошая погода и по этой причине работать можно было на опен-деке, то есть на воздухе открытой палубы. Алину это несказанно обрадовало, во-первых, потому что намного лучше было на солнце и соленом ветерке, чем в полутемном магазине, но особенно сегодня, после бессонной ночи глаза закрывались бы сами собой.

  То, что по утру менеджер, видимо, решила не терроризировать персонал рейтингами, девчонки обсуждали уже в лифте, поднимаясь на двенадцатую палубу:

  – Не волнуйся, вечером все получим. – успокоила всех Лена.

  -Тьфу, сгинь, нечистая сила. Ну, что ты все каркаешь? – возмутилась Наташа. – Может, еще все нормально будет.

  – С этой нормально не будет.

  На секунду все замолкли, и тишину прерывало только жужжание мотора.

  – Да, – протянула Алина, невыспавшаяся Ким, это хуже цунами.

  – Нет. Если б ты видела настоящее цунами, ты бы так не говорила.

  – А ты видела? Да, ладно, не поверю! Где?

  – Помнишь Катрину, которая Новый Орлеан разрушила? Мы тогда как раз недалеко были. Я, правда, тогда на Карнивале работала. У нас на палубе стулья летали. – вспомнила задумчиво Ленка, – и шезлонги.

  Алина как-то вдруг сразу поняла, как мало она видела в свои неполные двадцать четыре года. Цунами, Новый Орлеан, летающие шезлонги. Иногда ей казалось, что все самое интересное всегда происходит не с ней, а с кем-то еще. Все ее заслуги и достижения стали вдруг выглядеть банальными и скучными. Она завистливым взглядом посмотрела на украинку, и хотела еще что-то спросить, но двери лифта разъехались в разные стороны и на них тут же набросился Серж:

  – Сколько можно ждать? – обращался он к Лене, как будто та была за все в ответе. – по голове от Ким мне получать, неужели нельзя быстрее?!

  Девчонки начали выгружать сложенные столы из лифта, а хорватец молниеносно оттаскивал их в сторону.

  – Давай тот сначала, иначе нам все на бошку рухнет. – махнула украинка рукой.

  Серж тут же встрепенулся:

  – И без болтовни!

  – А дышать тоже через раз?

  Алина и Томара переглянулись: запахло жареным. Лена не особо следила за языком, но и ассистант тоже перегибал палку.

  – Видно Ким ему тоже шею намылила, – тихо сказала Тома, уже когда они вынесли стол наружу.

  – Похоже на то.

  – Раньше он Эстель драл, как сидорову козу, хоть какая-то разрядка, а теперь она с греком, особо не подъедешь. Справишься дальше? Я полетела, а то и мне попадет.

  Брюнетка чуть ли не бегом побежала по деревянному полу, стараясь не стучать каблуками по деревянному полу, чтобы не беспокоить немногочисленных в утреннюю пору туристов, которые нежились на солнце, завернув ноги в плед. А Алина, раскладывая ножки стола, размышляла над ее словами о Эстель. Что имелось ввиду под 'драл, как сидорову козу'? В смысле секса или просто придирался к ней? В принципе, подходили оба варианта, потому как грек означал и бойфренда, и протекцию одновременно.

  И по ассоциации на девушку разом нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере или скорее ночи. Она заново увидела себя в объятиях невысокого страстного грека с огромными серыми глазами, и задохнулась на мгновение. При дневном свете все выглядело по-другому. Одно дело, когда сознание затуманено алкоголем так, что кажется вполне естественным позволять целовать себя парню, с которым ты познакомилась пару часов назад. Картинки сменялись одна за другой: Эстель с Димитрием, Шон, Марлен... Марлен!

  Щеки у девушки запылали при осознании того, что вчера ей виделось просто забавными проказами. Она ругала себя последними словами и за поцелуй с африканкой, и за грека: хороша же у нее теперь будет репутация на борту! Хотя с другой стороны девушка поймала себя на мысли, что Адонис явно ей приглянулся. В нем чувствовалась личность и бушующая жизненная энергия, которая переполняла и ее саму. Первое решение никогда больше не появляться в радиусе десяти метров от его каюты, что уже выходило затруднительным, так как жили они в одном коридоре, сменилось явным желанием узнать его получше.

  Алину смущал только его рост, и это случалось далеко не в первый раз. Ее отец был тренером по каратэ, и так получилось, что девушка выросла среди спортсменов и идеальных атлетических тел. Привыкнув к определенным стандартам, она невольно подгоняла всех под одну линейку. И дело было не только в эстетическом подходе, но и в том, что Алина, проведя миллион часов в спортзале, знала, какое это удовольствие, получить тело греческой статуи. Часы нелегкой, а подчас и непосильной работы. Потом и кровавыми слезами достигался результат, и говорил он при первой встрече не только о том, что человек привык хорошо выглядеть, но о том, что он много, тяжело и долго работал в спортзале, а это значило еще и наличие силы воли. Конечно, можно всегда поспорить, для чего человеку нужна физическая красота и как он ею пользуется, но по счастливой случайности все ее друзья и знакомые еще и были хорошо образованными людьми.

  С Сашкой ее отношения застопорились именно по этой самой причине. Она знала о его чувствах еще тогда, когда три года назад оставила Россию. Ее всегда привлекала его внутренняя сила, упрямство, его начитанность и обширные знания в тех областях, о которых она и понятия не имела. Со всеми остальными он был груб и часто развязан, с ней же всегда оставался джентльменом, Алина всегда знала, что откинувшись назад, закрыв глаза и раскинув руки, она не упадет просто потому, что он всегда рядом. Так было и до ее отъезда и после до самого момента, пока она не сообщила ему, что выходит замуж. Она тянула до последнего момента, поддержка рыжего, ощущавшаяся постоянно, письмами и звонками, слишком много значила для девушки и она не хотела его терять, хотя и знала, что ее другом он никогда не останется, как и вышло впоследствии.

  И все же через год он снова написал. Написал о том, что так и не смог ее забыть, что постоянно сравнивает всех с ней, что она – одна единственная. Они снова начали общаться, но не получалось быть друзьями, как и не получалось быть вместе. И когда Дамиан ее оставил, получалось более чем логическим дополнить их многолетние платонические отношения тем, чего им не доставало. Но вот тут то и начались проблемы. Постоянно дурно пахнущие ноги, щетина, редкие волосы так сильно отталкивали Алину, что секс стал казаться ей не приятной частью отношений между мужчиной и женщиной, а скорее жертвой, которую ее заставляли принести. Со стороны, казавшись счастливой парой, как же далеки они были от счастья, но пересилить себя Алина так и не смогла.

  Стоя на соленом ветру, Алина вдруг вспомнила как, сойдя с самолета и оказавшись в крепких сашкиных руках, она с удивлением почувствовала от его волос запах, который помнила в бабушкиной квартире. Запах старости и затхлости. Ее передернуло, несмотря на теплое утро. Так или иначе, притяжение между людьми должно быть отчасти физическим, почти по-магически химическим, а этого между ними никак не возникло. И та влюбленность, которая привела ее к Рыжему после расставания с мужем, а отчасти и послужившей причиной, исчезла под прессом такой большой разницы между внутренним и внешним. А чувства к Дамиану вернулись с теми чудесными воспоминаниями, которые она хранила в своем сердце, несмотря на его предательство.

  – Послушай, дорогая, ты здесь мечтаешь или работаешь, могу я у тебя поинтересоваться? – девушка вздрогнула так, что выронила из рук скатерть, которую действительно задумавшись, уже несколько минут сжимала в руках.

  – Я скатерть стелю. – прилизанные волосы Ким не шевелились даже под порывами ветра.

  – Я за тобой наблюдаю уже достаточно долго и прекрасно вижу, как ты работаешь. И ничего хорошего я не вижу. Если ты думаешь, что мы тут отдыхать приехали, ты глубоко ошибаешься.

  Алина сглотнула:

  – Я так не думаю.

  – Я очень на это надеюсь. Иначе мы будем разговаривать по-другому. Иди в локер и привези товар.

  После такого многообещающего менеджер широким армейским шагом направилась к противоположному выходу с палубы, а напуганная девушка как можно скорее набросила скатерть на стол и бросилась разыскивать Наташу, где находится локер, она и понятия не имела.

  Рыжеволосую белоруску легко было отыскать даже в полной темноте, ее волосы почти что светились. Сейчас, правда, был белый день и Наташкины кудри развивались на ветру, пока девушка устанавливала последний стол.

   – Что такое локер? – вцепилась в нее Алина, как утопающий на спасательный круг.

  – Какой именно локер?

  – Я то откуда знаю? – застонала та. – она повелела привезти товар из локера. Какой товар?! Какой к черту локер?!

  – Спокойно. Кто что повелел?

  – Ким. Еще и прибавила, что я плохо работаю и все такое.

  – Ну, это нормально, у нее все плохо работают. Подержи вон ту ногу.

  Алина послушно схватилась за указанную ножку стола, пока подруга распрямляла другую.

  – Чертов стол. – пропыхтела Наташа, – Геркулесов бы нанимали. Фу. Ну, пошли.

  – Куда?

  – Что куда? В локер!

  – В какой?

  Наташа с сомнением посмотрела на растерянную девушку:

  – Так, не зли меня. Тут и так дурдом сегодня. По дороге объясню.

  По пути забрав с собой две тележки, девчонки спустились в лифте на девятый дек.

  – Локер – на ходу объясняла Наташа, шагая по длинному коридору– это склад. У нас их три, а может и четыре, кто их там разберет. Вообще – неважно, я знаю три. Два на девятом и один на восьмом. В каждом что-то напихано. На восьмом я не помню что, может быть карибские товары, а может еще что-нибудь. А на девятом – два, которыми мы пользуемся больше всего. В одном косметика для Бренды и десятидолларовая распродажа, а в другом – все для магазина, весь алкоголь, сигареты, кораблики, магниты, одежда и вся прочая дребедень. Нам как раз туда. А еще на четвертом есть. Нам потом туда надо будет тоже. Там дикое количество футболок и куча коробок, которые лежат со времен Всемирного потопа. Так стой.

  – Стою. А что?

  – То. Вот ты вообще представляешь, в какой части корабля мы сейчас находимся?

  Алина явно почувствовала какой-то подвох и не очень уверенно ответила:

  – Ну... На девятом деке.

  – Ну, это и ежу понятно. Спереди или сзади?

  – Чего спереди или сзади? Меня?

  Наташа схватилась за голову:

  – Корабля!

  Девушка наморщила лоб и попыталась сообразить, где находилась ее каюта, это пока был ее единственный ориентир, но и это у нее не совсем получилось. Наташа ткнула пальцем в картинку на стене. На ней был изображен Сенюри, как если б его разрезали вдоль сверху донизу.

  – Смотри. Это судно.

  – Спасибо. Это я и так вижу. – укоризненно вежливо ответила Алина. Она не считала себя полной идиоткой, просто слишком много и сразу абсолютно нового для нее приходилось держать в голове. Деки, офицеры, гости, работа, формула найт, теперь еще и локеры с передом и задом.

  – Не сердись. Лучше слушай, потому что тут никто ни с кем не цацкается, все приходиться соображать самому. На самом деле я сама тут меньше месяца и путаюсь не меньше тебя.

  – Меньше месяца? Ничего себе, я думала не меньше года. Ты тут все и всех знаешь!

  – Во-первых, ничего подобного, а во-вторых, контракт – максимум восемь месяцев, а в-третьих, ты и сама через недели две будешь тут бегать, как ошпаренная. Гуд морнинг! – это уже обращалось к пожилой паре, выходившей из каюты. Хотя выходившей было верно лишь наполовину, потому что женщина сидела на подобие маленького велосипеда с моторчиком, который управлялся небольшим джойстиком. -Убери тележку! – прошипела, не разжимая губ, Наташа уже по-русски.

  Девчонки нетерпеливо ждали пока пассажиры, при которых нельзя было разговаривать на любом языке, кроме английского, скроются из глаз.

  – Теперь, смотри. Такие картинки развешаны по всему кораблю, не только для нас, но и для таких же особо одаренных пассажиров. Хотя, как можно иначе разобраться, если все коридоры со всех сторон одинаковые? И лифты друг напротив друга точно такие же одинаковые. Ну ладно, это не суть. У корабля есть перед и зад, то есть форвард и афт. И в зависимости от того, где ты находишься, определяешь в какую сторону тебе надо двигаться. Локеры все в начале, там где опендек для крю, и где капитанский мостик. Теперь смотри сюда и быстро говори, куда нам надо.

  Алина уже поняла, что утро изначально не было легким и приятным, нужно было окончательно просыпаться, думать и работать. А то, что вчера была вечеринка, мало сна и много алкоголя, никого не волновало. Она напрягла мозг и уставилась на рисунок. Все оказалось не так сложно.

  – Мы в середине, а идти надо туда.

  Наташа удовлетворенно кивнула.

  – Правильно, вот и пошли. А то мы и так застоялись.

  Везти тележки даже пустые по узкому коридору оказалось не так уж легко. Мало того, что приходилось рулить, так еще и надо было следить, чтобы ничего не задеть, пропускать, пусть немногочисленных, но все же пассажиров и еще успеть поговорить о вчерашнем дне.

  – Слушай, я вчера сделала одну глупость. – нерешительно призналась Алина. – а может даже не одну.

  – Да? И какие же?

  – Я целовалась с девушкой.

  Наташа даже остановилась на секунду:

  – А ты что... – она запнулась, подыскивая нужные слова, – ты по этой части? Если да, то имей ввиду...

  – Да нет, что ты. – Алина даже не дала ей закончить, уже зная заранее, что та собирается сказать. Да она и сама тут же бы объявила себя принадлежащей к сексуальному большинству на ее месте. – это так, по пьянке. И по глупости. И вообще она сама ко мне пристала.

  – А кто?

  – Марлен. Подружка Эстель.

  – А-а. – махнула рукой девушка, – эта всех целует. Не обращай внимания. У нее это тоже бзик по пьяни. В принципе то она спит с кем попало, но в основном из мужиков. По крайней мере, то, что я знаю.

  Алина перевела дух и поинтересовалась, затормозив свою тележку:

  – А ты откуда знаешь?

  – Тьфу. Так его перетак!

  – Что случилось?

  – Ключи! Мы забыли взять ключи. – она безнадежно дернула ручку железной двери, последней в коридоре, и она неожиданно открылась. На пороге возник вездесущий Серж с коробкой в руках. Пиджак висел на ручке двери, а сам он вытирал пот со лба:

  – Опять копаетесь. Я все приготовил. Возьмете эти и вот эту. Здесь стекло и матрешки. Возьмите ключи и сходите на четвертый. Там футболки. Наташа, помнишь какие?

  Алина улыбнулась про себя тому, как он произносил русское имя. Ударение как всегда на первом слоге. Звучало забавно, но все же не теряло своей красоты.

  – Скандинавские с викингами и сенчюри круиз. Талин там и прочая ерунда. Эти?

  – Да. И постарайтесь в темпе! Девочки, пожалуйста, я уже устал выслушивать от этой... Голова от нее трещит.

  И впервые Алина увидела в нем что-то человеческое, хорватец вдруг разом перестал походить на машину или запрограммированного робота, и девчонки прониклись к ним сочувствием.

  – Конечно. – одна нога тут, другая там. – пообещала Алина.

  – Это еще что?

  – Русская поговорка такая. Не обращай внимания. – и подхватила пиджак, который оставил Серж. – ей, зачем ты вообще его одел? Утро же, мы в поло должны быть.

  – Расскажи это Ким– мрачно буркнул он и, пробормотав что-то явно не очень цензурное на своем родном языке, направился вперед по коридору.

  – Даже жалко его. Видно совсем его загоняли. Давай сюда тролль.

  – Тролль?!

  – Ну, тележку эту. Ее троллем зовут.

  – Приятно познакомится. – фыркнула Алина. – А эльфы тут есть?

  Наташка только хмыкнула:

  – Знаешь. Я уже ничему не удивлюсь. Может где-нибудь и завалялись. Ладно, давай грузить, а то опять крику не оберешься.

   – Да уж. – поежилась Алина, ставя первую коробку на тролль. – Та откуда ты про Марлен знаешь?

  Наташа потуже затянула хвост и схватилась за следующую:

  – Помоги-ка. Тут стекло. Тяжелая как сволочь. Про нее все все знают. Шипс лайф.

  – Корабельная жизнь. – еле приподняла Алина с виду такую невинную коробочку. – И что это значит? Что все со всеми?

  – И это тоже. Вообще здесь все очень по-особенному и ничего серьезного. Нормальная жизнь осталась у всех на берегу, но тут то жить тоже как то надо. мы заперты в узком пространстве с достаточно небольшим количеством людей но на довольно большой отрезок времени. Приходится выкручиваться. Имей в виду, серьезных отношений ты тут не заведешь, признаниям в любви не верь ни на грамм. У всех жены и подружки на берегу, но никто не откажется провести с тобой ночь на корабле. Скорее даже охотников будет, хоть отбавляй. А тебе решать, что и как.

  – Что? Все так плохо?

  – А что ты уже с кем-нибудь успела? – подозрительно уставилась на нее подруга. – уж не с Марлен ли?

  – Да нет. Я же сказала, мне девочки не нравятся. Она ко мне подошла, когда я уже на ногах не стояла. И потом не говори мне, пожалуйста, что с тобой такого никогда не случалось. По-моему, такой опыт у всех присутствует.

  – Ну, есть такое. А кто еще вчера был?

  – Димитрий с Эстель, Марлен, Шон и Адонис.

  Девчонки вывезли оба тролля в коридор, и Наташа протиснулась вперед:

  – Димитрий, это который за Эстель бегает? А Адонис маленький такой, вечно не бритый и с синяками под глазами?