Текст книги "Ship'S Life или Русские русалки в заграничных морях (СИ)"
Автор книги: Алина Пуаро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)
– Ты не понимаешь! У них полстраны говорят так, что ты их должна понимать. Они славяне! Откуда там взяться великому полководцу, который писал, говорил по-гречески? Ты думаешь в Александрийской библиотеке тексты были на каком языке написаны?
– В основном греческие, но были и египетские и французские и много чего. Теперь мы уже этого никогда не узнаем. Сгорело же все. Но даже если они это и утверждают, все же знают, что это не так. Неужели, аэропорт может стать причиной для не допуска их в Европу.
– И еще какой. Это оскорбление. И больше скажу, воровство!
Алина уже не сдерживая улыбку, с трудом утихомирила разошедшегося молодого человека. Девушка, не убирая радостного выражения с лица, с горечью подумала, как сильно она будет по нему скучать. О ком еще на этом корабле она могла поговорить о Александрийской библиотеке или создании Марселя? Автобус выпустил пассажиров в старом порту с тысячей и одной маленьких яхт, качающихся на поверхности голубой воды. Водное пространство по периметру окружали желтые и белые здания с оранжевыми крышами, на небе было ни облачка, отовсюду слышалась французская речь. Алину на секунду бросило в холодный пот, она торопливо сглотнула и взяла себя в руки. Этот день она не могла позволить своему прошлому безнадежно испортить. И все же эта страна для девушки была равносильна костру для пострадавшего в пожаре.
Молодой человек торжественно подвел ее к мемориальной доске чуть возвышающейся над землей, а точнее бетонным покрытием. Девушка глазам своим не поверила.
– Так значит, это правда?! Греки по-настоящему основали Марсель! Я думала, ты шутишь!
Молодой грек с видом фокусника молча развел руками. На лице было написано: 'Я же говорил'. Алине оставалось только покачать головой. Она старалась не обращать внимания на вывески и кафетерии, на названия улиц и банков, на одежду людей и жаргонные словечки, все то, что не так давно было ее родным, до мелочей знакомым, настоящим, а теперь таким болезненным прошлым. Девушка повела своего молодого человека в обменник на правах гида, потому что во Франции по-английски почти никто не говорил, и найти обменник без языка было не так-то просто. Евро у них как всегда не было.
– Давай тебе что-нибудь купим? – неожиданно предложил Йорго, когда дело первоочередной важности было сделано.
Алина никогда не имела ничего против шоппинга, но не в такой ситуации. Он же уезжал через несколько дней, так зачем было тратить на нее деньги? Для Алины его отьезд означал конец отношений, но молодой человек вел себя, как ни в чем не бывало.
– Спасибо, конечно. Но зачем?
– Затем, что девушкам положено делать подарки. – и не слушая больше возражений, он подтолкнул подругу в сторону ближайшего магазина.
Изначальное нежелание предаваться разгулу в покупках вылилось в целый ворох пакетов, когда они, наконец, проголодались и стали искать, где бы перекусить.
– Тома! – закричала Алина, завидев подругу на другом конце проспекта. Расстояние ее ничуть не смутило. – Вы куда?
– Мы есть! – также при помощи крика ответила ее руммейт. Кевон бешено замахал рукой в знак того, что они не против пообедать вчетвером. На том и порешили.
Девчонки, устроившись на террасе маленького французского ресторанчика с видом на старый порт, тут же отобрали у мужчин меню, и стали совещаться.
– Тут же один си-фуд? – с сомнением в голосе произнес молодой островитянин.
– Это как раз и замечательно!
– Если ты думаешь, что я стану есть какую-то студенистую кракозябру...
Но его подруга, подмигнув Алине, успокаивающе потрепала его по жестким мелким кудряшкам. Так как официант по-английски ничего не понимал, то Алина разошлась по полной программе:
– Два подноса с морепродуктами. Креветки, устрицы, ракушки, Сан-Жак и эти, которые как эскарго, но морские. Знаете, наверное. Биск из лангуста на всех. Гмм... если взять еще лобстера, то мы, пожалуй, лопнем? Ладно. Бутылку белого сухого и пока все.
– Ну, все. – тоскливо протянул Кевон. – наша песенка спета...
У грека тоже на лице, когда принесли их заказ, не отразилось ни малейшего энтузиазма. Два огромных двухэтажных подноса еле поместились на столе. Супам в маленьких мисочках пришлось довольствоваться углами, а сервировкам к первому блюду просто не нашлось места, так тертый сыр с маленькими прожаренными крутонами и сливками, ребята сразу высыпали в темно-оранжевый суп и отдали посуду официанту.
– Блин, у меня подруга тут живет недалеко. Хотела ей дозвониться и встретиться, а она трубку не берет. Обидно. Сколько мы в Марсель ходить будем?
– Да, по-моему мы тут до Кариб, и будем по одному маршруту шляться. Надо проверить. У меня где-то интенери ваяется дома, то есть в каюте.
– О! Отлично, тогда успею еще. А то я думала сегодня и все. Слушай, что-то как-то наши мальчики си-фуд не оценили. – Алина критически оглядела нетронутый поднос молодых людей и пустые тарелки из-под супа.
– Давай-ка открой ротик. Устричку за ма-а-му... – Томка отскребла ножом содержимое большой заросшей водорослями серой ракушки и на вилке протягивала своему молодому человеку. Кевон отодвинулся насколько позволяло расстояние до соседнего стола и вытянул шею, как страус, только в обратную сторону.
– Не буду есть. Отстань от меня. – чернокожий парень отмахивался от подруги, словно от нечистой силы. – Не уговаривай. Она же шевелится, как живая!
Алина хотела было его обрадовать тем, что она действительно живая, и что мертвой устрицой можно было страшно отравиться, но решила оставить такую ценную информацию для себя. Ей было даже интересно, получиться ли у Тамары заставить его проглотить хоть кусочек.
– Даже под страхом смерти ...
Йорго пока снисходительно похвалил суп:
– Биск вообще ничего, но рыбу готовить умеют только в Греции.
– Откуда у вас рыба? Разве что морская, так она не очень-то. – пожала плечами Алина, одним глазом косясь на манипуляции Кевона. Пока у подруги выходило не очень успешно.
– Ты что?! У меня дома самая вкусная рыба в мире. Ее жарят целиком, например, ципуру, и потом снимают кожицу, вынимают хребет, а дымящееся белое мясо поливают лимоном. Тебе обязательно надо попробовать! Но это возможно лишь при условии, что ее только совсем недавно, буквально этим утром вынули из воды.
– Ты очень вкусно рассказываешь. – грустно улыбнулась она. – Может быть, когда-нибудь и попробую.
Но грек ее уже не слушал. Он продел пальцы сквозь прядь ее волос и смотрел, как они переливаются на солнце. Алина, не дыша, наблюдала за ним и снова и снова сожалела, что все хорошее так быстро заканчивается. Девушке не хотелось думать о том, что он уезжает так скоро и больше они уже никогда не увидятся, но и в то же время нельзя было совсем не думать, чтобы потом полностью оказаться неготовой к его отъезду. По молодому человеку не было заметно, чтобы его хоть на секунду занимали подобные мысли, и это только подхлестывало переживающую Алину. Она запуталась в клубке противоречий из, казавшихся, прощальными, подарков, его полнейшим равнодушием и игнорированию предстоящего расстояния, и все же непонятным и неприкрытым восхищением.
Йорго нужно было возвращаться на четырехчасовую вахту, и он покинул веселую компанию. Тамаре так и не удалось втолкнуть ни куска устрицы в, продолжающего отнекиваться, Кевона, и она переключилась на свою руммейт:
– Так вы вместе или он уезжает. Я что-то не пойму?
Алина помрачнела:
– Я сама не знаю. Шмоток накупил, да еще и подначивал брать. Я у него спрашиваю: взять серую или фиолетовую? Ну и что я слышу в ответ? Бери обе!
– Две сумки, одни штаны, две юбки, две майки. По-моему ты оборзела, девушка.
– Что я то? Я ничего не попрошайничала. А дарят, так что ж теперь отказываться?
– Нет, наверное. – подумав, сказала Тамара, пока они шагали к автобусу. – Но это, по-моему, чересчур. Как-то слишком уж. Хотя не знаю. С другой стороны у них в месяц зарплата такая, как у нас за год. Может у греков так принято?
– Гм. – неопределенно отозвалась Алина и подарки в свете их ссоры навели девушку на совсем нехорошие мысли. Может у них так принято расплачиваться? Благодарить за приятно проведенное время? Девушке на секунду поплохело и она чуть было не выкинула все сумки на мостовую, но Тамара вовремя ее остановила, повертев пальцем у виска. Алина не стала выкидывать покупки, но чувство неприятного осадка не покидало ее весь вечер. Между тем он снова не позвонил, и ночью девушка, отключив телефон, легла спать в своей уже пустой каюте. Она попробовала придумать хоть что-то, но кончилось дело тем, что она просто уснула в обнимку со своим любимым Хемингуэем.
– Через десять минут на гангвее для крю. Можно в свободной форме одежды. – злорадный голос Сержа был совсем не тем, что она предпочла услышать с раннего утра, распахнув дверь в ответ на неистовый стук.
– Чтоб тебя черти взяли. – пробормотала Алина захлопнувшейся двери и снова упала на кровать. На этот раз уже на Томкину, которая пустовала много ночей подряд.
– Вставай. – ее обладательница появилась на пороге и первым делом посмотрелась в зеркало. – Ужас какой.
– Придумай что-нибудь поинтересней. – пробурчала Алина. – Каждый день одно и то же. Вставай, да вставай! Почему никто не говорит: ложись и поспи в свое удовольствие? Что за несправедливость?
– Ты бы еще завтрак в постель попросила.
– Что нам еще приперли, и где мы вообще?
– Мы в Каннах. А приперли что, понятия не имею. Но если снова в ювелирку, то я повешусь. Мы с Наташкой намеривались выйти погулять, а тут это скотство, да еще и дрил этот не к месту. Наверное, с этим тендером мы вообще никуда не попадем.
– Фу. Что вы вообще в Каннах не видели? Красный половик?
– Вот именно его, и не задавайся. Ты там сто раз была, так что если успеем, то в твои обязанности входит нам все показать!
– О да. Три километра красного ковролина. Ладно. Хотя там совсем нечего делать. Я вас предупредила.
– С опендека выглядит очень даже ничего. Я пока от Кевона шла, выглянула. Такие домики миленькие, яхточки. Все такое французское...
– Ну-ну. – У Алины такого вдохновения не было. – Ладно, я хоть искупаюсь там. Помниться пляжи там песочные и довольно приличные.
Как только они спустились вниз, оказалось, что пришла всего одна палетта, и присутствие всего персонала совсем не обязательно. Так что уже через полчаса, вместо, как обычных двух, весь гифт-шоп сидел на полу, разбирая новую доставку. Серж потонул в листах документации, которой было мало, но зато как обычно она прибыла ошибочной и непонятной. Хорват, пытаясь разобраться, что к чему, тихо матерился на своем языке. Перепутанными были все листы ко всем коробкам, что было уже даже не смешно, настолько они привыкли. Оливии не было на месте, но так как ее отсутствие не было замечено руководством, то и остальные молчали, даже вездесущая Ленка сменила гнев на милость. Наташка с Флор тем временем наперебой восхищались шоколадной коллекций.
– Все! Беру все сразу. – категорически заявила белорусская красавица, нацепив сразу четыре кольца на одну руку. – ради такого прощаю даже, что меня зря разбудили ни свет, ни заря.
– Угу, – вздохнула Флор, – только сначала надо выйти замуж за миллиардера.
– Миллионера хватит. – великодушно разрешила хозяйка ювелирного отдела. – А вот от этого кулона я бы тоже не отказалась.
– Почем? – полюбопытствовала Алина, тоже, напялив кольцо с тремя линиями шоколадных и обычных брильянтов. – Красивое, сволочь, но даже на цену смотреть не хочу.
– Отчего же. Всего две сто. Буквально даром. – ухмыльнулся Милан. – можешь попросить скинутся своего бойфренда.
Алина прожгла его уничижающим взглядом так, что если б у индуса было бы хоть чуть-чуть совести, то он тут же бы провалился сквозь землю. Однако же, этого не последовало.
– А что, правда, попроси своего грека. – подхватила Наташа.
– А ты своего – ответила в том же тоне Алина.
– Я бы попросила, но у нас, знаешь ли, не те отношения. А жаль, а жаль. А вот твой вполне бы на такое подписался бы.
– Если я его увижу поблизости, я ему намекну! – подмигнул Милан девчонкам, сидящим на полу.
– Да отстаньте вы, он уезжает послезавтра.
– Я проспала. Слушай, что он на нас так пялится? – Оливия протиснулась в полураскрытую дверь и тут же упала перед коробкой на колени, замерев, как будто сидела тут уже с утра. – я иду, а он все смотрит и смотрит.
– Кто? Грек?– Наташа недовольно оторвалась от созерцания так идущих ей драгоценностей и пожала плечами. – А-а. Этот? Понятия не имею. Любуется, может.
– Ну да, сидим тут как звери в клетке, – передернула плечами Тома, – а каждый дурак считает своим долгом прилепиться к стеклу. Между прочим, его потом мыть приходится.
Около окна от пола до потолка, так, что его скорее стоило бы назвать витриной, стоял худенький молодой человек из акапеллы и чего-то ждал.
– И этот по твою душу? – Тамара подозрительно покосилась на Алину. Ты вроде с другим общалась, если я не ошибаюсь?
– Понятия не имею, что ему здесь надо. Я даже не помню, как его зовут.
Певец переминался с ноги на ногу, но по внешнему виду, казалось не испытывал ни малейшего чувства неловкости. Его очень живое лицо выражало крайнюю степень заинтересованности и доброжелательности. Алинино же лицо ничего хорошего не предвещало. Стоило ли говорить, что к акапелле у нее не осталось ни единого доброго чувства. Ей очень хотелось спросить прямо, что он тут забыл, а еще лучше посоветовать убираться подобру-поздорову, но пришлось вспомнить о том, где она находиться:
– Привет.
– О! Привет! Как дела?
Девушка скептически взглянула на него:
– Тебе правду сказать, или ты просто хочешь услышать, что дела у меня идут просто фантастически хорошо? – таков был самый популярный ответ крю-мембров на корабле. В основном его использовали, не трудно догадаться, для пассажиров.
– Марк просил передать спасибо.
– Вот теперь я с полной уверенностью могу сказать, что лучше не бывает.
– Только вот лицо выдает.
Девушка моментально скорчила что-то очень отдаленно напоминающее улыбку:
– Теперь похоже?
– Не очень. А ты всегда босиком работаешь?
– В очень исключительных случаях. – девушка даже не обратила внимания, что подошла к выходу босой. Надоевшие рабочие туфли валялись под каким-то из столов, а так как рабочий день официально еще не начался, а менеджером все так же оставался Шон, то никого это и не трогало. Девушка начал гадать, неужели он пришел только за тем, чтобы принести благодарности от этого недоросля?
– А когда у вас продаются пашмины?
Алина вытаращила на него глаза:
– Так ты за этим пришел?
– Вообще-то, да.
– А Марка зачем приплел?
– Он попросил, хотя я считаю это очень глупым. Знаешь, в принципе, он хороший парень, но абсолютно не знает жизни. Только на корабле что-то увидел, да и то, так и остался в своем пушистом розовом мире. Но не стоит его за это винить.
Алина фыркнула, в глубине души удивляясь такому точному описанию ее бывшей симпатии.
– И потом, мне показалось, что ты грустишь. Поэтому я, как ты выражаешься, его и приплел.
– Я просто не выспалась. А пашмины сегодня вечером будут. Приходи, если тебе так они понадобились.
– Меня зовут Бен.
Алина, улыбаясь, кивнула. Улыбка молодого человека была слишком заразительна. Так они и стояли, молчали и улыбались, глядя друг на друга.
Тут Наташа позвала Алину из глубины.
– Не грусти больше. Все будет хорошо.
Девушка кивнула, а Бен, развернувшись, танцующей походкой зашагал в сторону мартини бара.
Наташа довольно саркастически оглядела ее светящееся лицо.
– Алина! Он гей!
– Да? Ну и что. При чем тут это? Мы просто разговаривали...
– О Боже! Теперь мы этому будем на дверь шарики вешать!
Дрилл для крю для Алины стал еще одним вариантом абсолютно бесполезной потери времени корабле. Опять они бегали с лайфжакетами, снова голос круиз директора вещал что-то с капитанского мостика, а сам капитан в сопровождении свиты из офицеров с важным видом проверял спасательные шлюпки. Все крюмембры выстраивались в ряды перед небольшими оранжевыми лодками и ждали, пока их посетит начальство. Иногда стаф останавливал одного из участников и задавал каверзные на взгляд девушки вопросы. Чаще всего с подсказками, а иногда и без, но помощник капитана был вполне удовлетворен ответами. Алину же такая участь миновала. Она-то уж точно ни на один из вопросов бы не ответила.
Вайперы, которые не прекращали работать, мыли верхнюю палубу, и миллионы мельчайших брызг летели с шестого этажа. Было жарко, хотя все и стояли в тени палубы. Температура на Лазурном берегу в бархатный сезон редко была прохладной. Алина откровенно скучала. Та сторона корабля, на которой они все сейчас стояли, была к тому же повернута к морю, так что даже смотреть кроме небольших волн, было не на что. Пока все собрались, пока правильно застегнули жилеты, пока капитану вздумалось проверить работу электронной лебедки и лодку начали спускать на воду, все это заняло около двух часов. Тем временем стрелки часов уже показывали половину четвертого. Последний тендер уходил в четыре тридцать, а по правилам компании на последний крю уже не имели права садиться, значит, нужно было успеть раньше.
Алина попыталась в толпе отыскать хоть кого-то из девчонок или Йорго, но среди греков его не было видно, а подруги были на разных с ней мастерстанциях. Когда, наконец, все закончилось, девчонки поджидали ее уже на изготовке.
– Побежали!
– Куда?
– В тридевятое царство! Ну, куда-куда?! На красный половик! Хочу постоять там, где Джоли! Пошли скорей! Времени в обрез!
Несмотря на Алинины протесты, которой Канны виделись довольно неинтересными, фотографироваться девчонки начали уже на тендере.
– Иначе не успеем, – объяснила Тамара в зеленой футболке и темно-розовых брюках клеш, позируя перед камерой во всевозможных позах.
Наташка, не изменяя своему любимому золотому цвету, присутствующему сегодня в босоножках и рюкзаке, в красной майке и зеленых спортивных штанах обнималась со спасательным кругом. У того, кто управлял корабликом, наверное зарябило в глазах от такого колористического эффекта. Потом все вместе девчонки поставили фотоаппарат на таймер и уселись на носу маленького судна. Алина одела новую голубую юбку и белую футболку с глубоким вырезом на спине, все это из подарков грека, в том числе и серая сумка, которую она небрежно закинула на левое плечо. Сначала девчонки снялись на фоне Сенчюри, затем корабля Косты, присоседившегося рядом с ним, и только когда уже стали подплывать к берегу в ход пошли и виды Канн.
– Какие яхты... – восхищенно протянула Наташа. Тут, и правда, было на что посмотреть. Тендер, пройдя мимо невысокого маяка с большой красной лампой на узком пирсе и яхт, от сверкающего вида которых у девчонок захватывало дух, причалил к родине самого известного в Европе кинофестиваля. Алина оглянулась на море, где в лучах вечернего солнца сияли белизной огромные современные, обтекаемые, словно акулы или, скорее, космические корабли, дорогостоящие плавучие дома и вспомнила порт миллиардеров в Пуан Ле Кан. Тогда, первый раз увидев в живую этих белоснежных, серебряных, а порою даже черных, красавцев, трудно было поверить, что такое может принадлежать одному человеку. Миллион для девушки всегда казался краем той суммы, которую можно потратить на все на свете. Век живи, век учись. Как сказал Йорго, пятидесятиметровая яхта стоит около пятиста тысяч, плюс нужно было платить за горючее, обслугу и персонал. Вода Средиземного моря, видимо, стоила дороже суши.
Слоняясь по порту, терпеливо поджидая, пока девчонки осуществят свои давние мечтания и вдоволь находятся по длинной лестнице с красным покрытием, Алина обнаружила Сержа, Ленку, Оливию, но что хуже всего Никки. Девушка обалдело наблюдала, как та под руку с Сержем прогуливается и фотографируется на набережной. Тут имело место либо смена ориентации со стороны женского пола, либо полное подхалимство со стороны мужского. Второй вариант почему-то виделся девушке наиболее вероятным.
Искупавшись в теплой соленой воде, она задумчиво сидела у шестиугольного фонтана в виде девушки окруженной морскими коньками. У нее в альбоме уже давно лежала фотография на этом фоне, только трехлетней давности. Девушка меланхолически думала, что ритма ее жизни хватило бы, по крайней мере, человек на трех. За это время она успела выйти замуж и развестись, получить один русский и два французских диплома, обосноваться во Франции, вернуться в Россию, снова уехать и начать работать на корабле. Про поклонников и любовников, девушка даже и не вспоминала. Не то, чтобы их количество ужасало, но все же, видимо, чтобы ее такую принять, надо было быть каким-то очень особенным. А ей попадаются простые и обыкновенные.
Белые дома Канн, высотные отели, дорогие бутики Диора и Шанель, голубая вода и песчаное побережье, все это уже не казалось ей чем-то запредельно-недоступным. Все как-то примелькалось и уже не поражало никак, даже совсем чуть-чуть. Даже смена страны каждые сутки стала совсем обычной, в порядке вещей. Она прикинула, кто смог бы это понять? Дамиан бы пожал плечами, Рыжий повертел бы пальцем у виска, а тот, для кого все это тоже было чем-то нормальным, уезжал навсегда всего через несколько дней, да и снова не подавал никаких признаков жизни.
– Побежали! – девчонки примчались с засахаренными рожками с огромными шапками из разноцветного мороженного.
– Что опять? – возмутилась Алина, вздрогнув от такого нашествия, оторвавшего ее от задушевных мыслей.
– Через пять минут отходит наш тендер. Хватай, это тебе, и ходу! – Наташка впихнула ей огромную порцию, политую сливочной карамелью, и припустила так, что сверкали только подметки ее золотых босоножек.
Через несколько минут они, тяжело дыша, стояли на причале и смотрели, равно как и красные Серж, Оливия, Ленка, Мариус, Никки, Иван, и еще пара сомелье из Мурано, как их кораблик, весело пыхая, идет по волнам в красных лучах заходящего солнца, покидая порт.
У украинки было такое лицо, точно она готова была съесть собственную шляпу. Румын успокаивающе гладил ее по руке, Оливия с виноватым видом что-то ей шепотом объясняла. Тамара с Алиной переглянулись и все исподтишка кидали взгляды на Никки. То, что они все опоздали, грозило уорнингом, но то, что они оказались в весьма подходящей компании, могло спасти шкуру каждого крю-мембра, который сегодня пропустил последний для них тендер.
Пассажиры имели возможность опоздать и прибыть на борт с самым последним тендером, даже позже указанного времени, со столами, стульями, бидонами и полотенцами, которые увозились последними. А вот крю-мембру это было недоступно: заход и выход с корабля учитывался в тот момент, когда вставляешь карточку в машину. Компьютер было не обмануть, так что предупреждение они схлопотали, но как быть с таким большим начальником? Неужели ей тоже дадут уорнинг?
Серо-голубые сумерки опустились над Лазурным побережьем, но мало кто из крю смог это заметить. Думы были одна другой мрачнее, а на побережье тем временем зажгли фонари, и высокие мачты яхт покачивались в такт волнам, словно махали им вслед на прощанье.
– Люди. – с устало-каменным лицом обратился к ним Шон на собрании. – мне осталось быть менеджером всего две недели, из которых одна – инвентаризация, от которой у меня уже болят уши. – почему именно уши, никто не понял, но персонал гифт-шопа старался друг на друга даже не смотреть, не то что обмениваться комментариями. Южно-африканца обидеть считалось равносильно отобрать конфетку у ребенка. Его все очень любили. – Я и так вам все позволяю, неужели нельзя вести себя прилично? С кем бы вы думали, я разговаривал пять минут назад? Со стафкапитаном. Совесть у вас есть? Ну, как можно опоздать на последний тендер? Причем всем сразу?! Вы же знаете, что за такое полагается? Почему только гифт-шоп опоздал и никто больше? Какого хрена мне это выслушивать от офицера? После работы вы все идете к нему общаться. Понятия не имею, что вы ему там скажете, но чтобы рыдали там на коленях, как от килограмма лука! Иначе вылетите к чертовой матери! Серж! К тебе это тоже относится!
Ленка собралась было просветить Шона по поводу личности еще одного, вернее одной опоздавшей, но ассистент рявкнул таким голосом, что заглушил даже бас украинки:
– Все по рабочим местам! Быстро!
Девчонки вытащили столы на промо с бижутернером, иначе все по десять долларов, и встали на изготовку. Шоу в театре шло своим чередом, и пассажиров пока не было, поэтому дискуссия била ключом. Всем хотелось высказать свое мнение. Оливия ругалась с Ленкой. Эти двое так самозабвенно ссорились, что человек со стороны никогда бы не подумал, что девчонки были лучшими друзьями.
– Я не согласна! Если уж нам дадут уорнинг, так пусть всем дают! И этой тощей лесби точно также. Или никому. Потому как я ни в жизнь не поверю, что кто то вручит предупреждение на ее-то посту! Отродясь, такого не видела!
– Да только интересно, как ты это стафу объявишь.
– Языком! Видала, наверное, во рту такое приспособление?
– Это ты сейчас такая смелая, а вот посмотрим после рабочего дня.
– Ой, как нехорошо, что Шона подвели. Ему потом влетит, если мы все уорнинги получим. – переживала Флор, а Наташку с Алиной волновала совсем другая проблема:
– У нас это будет второй. Как бы третьего не дождаться...
– Короче говоря, допрыгались...
– Так у нас накладка. Кто то повыше и похудее?!
Девчонки с недоумением глядели на заместителя менджера, возникшего на промо, как из-под земли. На словах 'кто похудее' Ленка саркастически ухмыльнулась, выпихивая вперед Наташку.
– Вот тощая – самое то.
Девушка в свою очередь схватилась за Алину:
– Она высокая.
У Шона времени было очень мало:
– Так. Хорошо. Наташа, Алина – быстро к себе. В вечерних платьях через пять минут. – и увидев, что девчонки стоят, не двигаясь, рявкнул, – Мигом!
Пока девчонки бежали, сломя голову по лестнице, более опытная подруга вводила Алину в курс дела:
– Показ драгоценностей. бродишь, как манекен ходячий, и всем в нос камушки тыкаешь. Надо в вечерних платьях и хорошо выглядеть. Раньше танцовщицы ходили, а сейчас непонятно, нас позвали.
Торопясь, как на пожар, Алина с Наташей, запыхавшись, уже через три минуты были у Томки в магазине:
– О! Как вы быстро. А показ только через десять минут. Могли б не торопиться.
– Свинья. Он нам сказал через пять быть. – только и выдохнула Наташа. Девушка даже покраснела от взбегания по лестницам, потому что лифт, как всегда в нужные моменты, отсутствовал.
– Ладно. Надевайте побрякушки. Наташка, тебе твои брильянты шоколадные. А тебе янтарь. И не вякать мне тут, а то, как эти кикиморы тощие придут и начинают: ' Ой, а к моей прически сапфиры не подойдут, дайте мне что-нибудь другое'. В прошлый раз эта швабра отказалась одевать норковую накидку, так Шон их разогнал, сказал сами справимся. Так что нацепляйте и тихо!
Наташа в общем-то ничего против даймондов не имела, а вот Алине достался странного вида кулон, которым на взгляд девушки легко можно было прибить средних размеров быка, если сбросить ему на голову. Но она без прекословий застегнула на шее янтарь размером с кулак, щелкнула застежкой уже чуть более приличного браслета. Оставалось кольцо и серьги. Уши сразу принялись ныть от непривычной тяжести, а палец украсился перстнем в фалангу величиной.
– Я начинаю их понимать. – сказала Алина, увидев себя в зеркало, получив на плечи дорогущую русскую шаль ручной работы, но поймав грозный взгляд повелительницы ювелирки, умолкла. Ее внимание привлекло пение за пределами магазина. Высокие и низкие голоса по очереди: отдельно и все вместе, заполняли пространство ковы. Пение без микрофонов звучало всегда по-особенному.
Сначала она захотела выйти послушать, но потом вспомнила Марка и свой внешний вид, и эта идея ей перестала казаться подходящей.
Тем не менее, когда подошла ее очередь выходить под рукоплескания аудитории кова-кафе, первого, на кого девушка наткнулась глазами, был, слава Богу, не Марк, но Бен, что тоже не доставило ей много радости. Он стоял у барной стойки и всем своим видом выказывал намерение смотреть шоу до конца. С пылающими, как ей казалось, щеками, под комментарии Тамары в микрофон, девушка прошлась, демонстрируя престарелым леди и джентльменам янтарные ценности на тысячи долларов и бочком вернулась в магазин.
– Тебе надо было сплясать в присядку, тогда бы точно не было отбоя от покупателей.
Алина молча возвела очи горе. Его только тут и не хватало.
– Но выглядела ты ослепительно.
– Ты издеваешься, да? Что ты вообще тут делаешь?
Бен широко улыбнулся и поднял яркие брови:
– У нас сейчас шоу в театре, а я не успеваю купить маме пашмину. Ты сказала, что бижутернер у вас последний раз на этой неделе, а на следующей меня уже здесь не будет. Хотел тебя попросить взять одну, а я бы естественно потом отдал. Или прямо сейчас. Если тебе не сложно. Ты, правда, очень красивая.
– Я возьму тебе твой шарф, не стоит для этого подхалимничать.
– Не знал, что искренний комплимент считается за подлизывание.
Алина подумала, что за то время, пока он здесь с ней беседует, он бы десять раз успел бы купить маме накидок самых разных расцветок. Кстати о расцветках: рубашка на нем была одета розового цвета, что навело девушку на соответствующие мысли.
– Бен, нам пора. – в дверь сунулась голова Шона из квартета. – Привет Алина.
– Господи, откуда он-то знает мое имя?
– Тебя теперь у нас все знают. Ты очень хороший человечек., я бы не хотел, чтобы ты грустила. – вдруг тепло сказал Бен, протянул руку и сжал ее плечо. – Ты меня своим поступком очень удивила. Ладно, я пошел. Увидимся после.
Алина покачала головой и сделала для себя вывод, что ничего не понимает. Но интерес от этого стал только больше. Милан с другого конца магазина прыснул в кулак, о чем-то живо беседуя с Раджем. Это быстро привело Алину в чувство и она поспешно стала сдирать с себя украшения весом в тонну. В это время вернулись и остальные участницы шоу, и подруги опять разбежались по кабинам. Только теперь уже вечерние наряды надо было быстро сменить на обычную форму. Впереди еще была целая рабочая ночь, и неприятный, неизвестно что несущий разговор у стаф-капитана.
Убираясь поздно ночью на промо, Алина пришла к выводу, что не только ее вина в том, что в ее жизни происходит слишком много событий, причем не всегда приятных. Сейчас ритм корабельной жизни смешивался с ее собственным, что создавало гремучую смесь, но, по крайней мере, здесь она была не одна. Никакого уорнинга никому не дали. Как только Ленка собралась начать долгую дискуссию с именем Никки на устах, несмотря на угрозы Сержа, которого, кстати сказать, даже не вызвали к барьеру, стаф решил свести все к вербальному предупреждению. Украинка торжествовала, справедливость тоже, но, все равно, таким разделением возмутились все присутствующие. Ясное дело, что наказание и не должно быть одинаковым, но чтоб так, даже не появившись, выйти сухим из воды?! Это выглядело нечестным, с какой стороны не посмотри. Особенно потому, что разговор в таком тоне у стаффа, ощущение себя провинившимся подростком, все это впечатления не из самых приятных.
