Текст книги "Ship'S Life или Русские русалки в заграничных морях (СИ)"

Автор книги: Алина Пуаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

  – Да, открыла по ошибке. Думала это камера, а оказалось фотографии. Так ты женат?

  Грек рассмеялся:

  – Трудно быть женатым на собственной сестре. А это – он махнул рукой, – моя самая любимая женщина. Правда сложно спрятать от нее мои бумаги и компьютер, но в остальном, Елени – просто золотой ребенок.

  Алина старалась не выдать своего облегчения ни единым вздохом:

  – Все вы так говорите. Капитан вон тоже якобы не женат и к Наташке клинья подбивает.

  – Алина, прекрати. Я вообще не вижу смысла в таком браке. Секс можно иметь и на берегу и на борту и без ложных обязательств. И если уж я найду женщину, которой посвящу свою жизнь, как-нибудь обойдусь без измен. Размениваться по копейкам – так и цена тебе будет такая же. И потом мне не так много лет, чтоб иметь жену и двух детей. Маргарита старше меня, и женщинам положено рано замуж выходить, а она и так припозднилась. Я ответил на твой вопрос?

  – Более чем. – тихо ответила девушка. – Можешь меня поцеловать.

  – Ну, спасибо за разрешение. В следующий раз подам письменный запрос.

  Алина молча высунула язык и камень с ее души улетел куда-то в воду Атлантического океана или может уже Северного моря. В навигации девушка была не сильна.

  Познание территории Английской короны продолжалось своим чередом. Следующим пунктом маршрута была Ирландия. Про эту страну девушка почти ничего, поэтому даже не знала чего ожидать или с чем сравнивать. Тем сильнее был ее интерес.

  Дублин и Брелфаст поразили девушку прежде всего своей чистотой и просто сверкающей отмытостью улиц. Дублин оказался большим и шумным городом, с толпами туристов, футбольными фанатами и медными памятниками. У одного такого компания из Бренды, Ромины, Тамары, Раджива, Милана, Наташки и Алины застряла на добрых полчаса, пока все по очереди, а потом и все вместе фотографировались. Монумент был и правда слегка необычен: изображал женщину в длинной старомодной юбке и корсете с тележкой, заполненной корзинами. Это была торговка рыбой. Индусы естественно сразу же все опошлили, сделав пару кадров с ладонями на пышной груди женщины. Девчонки, уже привыкшие к такому, даже не обратили внимания. Впрочем, Молли Молон такое обращение тоже было не впервой, особенно, судя по текстам песенок и стишков, сочиняемых о ней уже много веков подряд.

  Попутно гифт-шоп рассматривал и живые статуи, некоторые с удивлением, ибо первый раз видели таких раскрашенных мимов, другие со скукой и пристрастием артистических критиков. Опять же щелкали затворы многочисленных камер даже и у тех, кто уже не раз наблюдал такой вид заработка.

  Следующие полчаса ушло на сувенирные магазины, в которых по сути продавалось одно и тоже: куклы с ярко красными волосами, вызвавшие немалый восторг рыжеволосой Наташи, зеленые шляпы, традиционные тролли с горшками золотых монет и клеверные листки в каком только было мыслимом исполнении, вплоть до туалетной бумаги бледно-салатового цвета.

  Остальное время было посвящено поеданию бургеров и распитию темного ирландским пива. Такое развлечение упустить было никак нельзя. Под взрывы смеха и общее прекрасное настроение была убита оставшаяся часть дня. Алине, хоть и принесли просто чудовищных размеров горячий национальный бутерброд, тут же запечатленный для потомства, но все же было жаль упущенного времени, и в кафешке она уселась ближе к окну, чтобы немного понаблюдать за жизнью города.

  Горожане, как зеркало, отражают уровень достатка, настроение и образ жизни страны. Алина всегда с удовольствием наблюдала за иностранцами. Немало путешествуя, девушка умела разглядеть за стилем речи, за внешним видом и повадками, глубину национального характера, стиль общения и некий социальный уровень.

  Дублинцы приятно радовали глаз не только крепким телосложением, но и цветами одежды. Здесь так мало было, привычного по России, черного и серого. Люди одевались во все угодно, но только не в эти мрачные оттенки. То тут, то там мелькал красный и зеленый, голубой и бежевый, и довольно много белого. Нельзя сказать, что горожане одевались как-то по-особенному экстравагантно, совсем даже наоборот, все таки, это был не Париж или Барселона, где можно было увидеть все, что душе угодно. Но зато на улицах было полно живой музыки. На углу сидел заросший мужик с контрабасом, в переулке играл целый оркестр, а у памятника девушки с рыбой пританцовывал дедушка в кепке то ли с барабаном, то ли с бубном.

  В общем и целом, Дублин произвел впечатление приятного, живого и дружелюбно настроенного города и вполне счастливого, но способного за себя постоять, народа, разъезжающего на двухэтажных красных автобусами, между цветущими клумбами и улыбающимися лицами.

   В Брелфаст, следующий порт Ирландии, в аутсайд вышли только Алина с Наташей и почти сразу заблудились в схеме метро, размером напоминавшую московскую. Времени у них было совсем немного, но первый пункт назначения в списке достопримечательностей выглядел немного странно – легендарная пивная 'Робинсон'. Дойдя до места уже пешком и сфотографировавшись у входа, девчонки зашли внутрь, не зная чего ожидать. Конечно, девчонки заказали темный 'Гинес' и 'айриш' кофе со сливками и виски и, задрав на пару головы, долго рассматривали удивительную деревянную резьбу, покрывавшую и низкий потолок, и колонны с капителями, и дубовые высокие перегородки между столиками.

  Старинный бар был далек от того, чтобы выглядеть даже как высококлассный ресторан, скорее как музей или даже фойе оперы. Львы, перевитые цветами, мозаичный пол и красное дерево никак не вязались с залитыми пивом столиками, и ассортиментом подаваемых напитков. Кроме немногочисленных туристов, постоянных посетителей, отличающихся широкими плечами, через одного темно-рыжими, почти медного цвета, вихрами, волосатыми руками и квадратным подбородком, это никого особо не интересовало.

  – А с чего бы им на эту красоту пялиться, если они ее каждый день видят?

  – Может и не с чего, но ведь это уму непостижимо. Они тут пиво пьют, футбол смотрят, чипсами и орехами сорят! А ведь это национальное достояние!

  Наташка беззаботно махнула рукой:

  – Может, они и понятия об этом не имеют. Может у них принято лить виски на столы девятнадцатого века.

  – Восемнадцатого.– машинально поправила ее подруга. – Вот твой кофе. – и глядя, как рыжеволосая подруга соломинкой размешивает сливки, добавила, – Я, конечно, понимаю, что в Риме тоже одни сплошные руины и на них играют дети. А в Ватиканском музее половина экспонатов валяется на полу и даже не прикрыты стеклом, но они же хотя бы в музее. А это уж слишком.

  Она обвела рукой вокруг и аккуратно поставила бокал на желтый подстаканник, никак не решаясь поставить его на древнюю поверхность стола:

  – В Лувре я помню голову лошади. Одну единственную голову лошади в целой экспозиционной зале. Только голова и больше ничего!

  – Так может она была размером с Эйфелеву башню. – резонно заметила подруга. – Классный кофе, кстати. Попробуй?

  – Нормального она была размера. В натуральную, так сказать, величину. – Алина вздохнула. Все же искусствоведческое образование не давало ей спокойно жить. – просто есть страны в которых о культурном наследии заботятся, а есть в котором пьют пиво.

  – Слушай, ну что ты к ним прицепилась? В конце концов, эта кафешка не мокнет под дождем в руинах, тут все чистенько и аккуратно. Не нести же ее по частям в музей, честное слово? Так даже гораздо нагляднее. В каком еще музее можно экспонат руками потрогать? А тут, пожалуйста, почувствуй себя на триста лет моложе. Разве не увлекательно? На мой взгляд, это почти как музей под открытым небом.

  – Это пивная под открытым небом. – пробурчала девушка в ответ. Алина все никак не могла успокоиться, хотя подруга, наверное, была права.

  Наташка знала, как сменить тему и коварно поинтересовалась:

  – Новые джинсы?

  Алину такой вопрос не мог не заставить растеряться. Сердце ее так робко пыталось надеяться на что-то хорошее, что рассудок с легкостью отвергал все его чаяния. И ни в коем случае, не признаваясь самой себе, но машинально подчиняясь своему вездесущему оптимизму, и более, чем естественному желанию, быть к своему новому возлюбленному, как можно ближе, девушка утром как-то машинально надела джинсы Йорго. К ее стыду размер они носили один и тот же.

   Молодой грек был настолько худощав и невысок, что брюки оказались девушке как раз в пору, что немало ее смутило. Всю свою сознательную жизнь Алина встречалась с рослыми и большей частью спортивного телосложения ребятами, и теперь рядом с Йоргесом, раздумывая, как они выглядят со стороны, чувствовала себя немного неуютно и стесненно. Но исключительно из-за этого и ничего больше. Все остальное: языковые сложности, разница в возрасте, разница культур и многое другое ей ничуть не мешало. Девушке было с ним комфортно и легко, настолько, что хотелось быть маленькой девочкой с ромашками в волосах, наивной и беззаботной.

   Эти несколько дней, а скорее ночей, ведь они проводили вместе все лишь несколько часов поздно вечером, сделали Алину абсолютно счастливым человеком. Но панический, почти животный страх возвращения пережитой боли не давал ей ни на секунду поверить в то, что ее сердце снова сможет дарить кому-то одну радость на двоих. Если раньше она бы запросто подумала, что, какая разница, чем все закончится, если сейчас это просто замечательно. У девушки и раньше бывали черные полосы в жизни, беды и огорчения, и даже настоящие несчастья, но никогда до разрыва с Дамианом она не теряла веру в себя и во все хорошее, что есть на земле.

  Нет, конечно, она не замкнулась в себе после пережитого, не перестала смеяться, для этого Алина была слишком молодой и слишком сильной. И, что самое странное, девушка даже не перестала верить в любовь, она верила в нее, но для других. Внутри же нее самой словно что-то сломалось. Треснула какая-то жизненно важная веточка на дереве мечты. Она больше не ждала ничего хорошего для себя, только плохое, но это плохое она ждала, упрямо стиснув зубы и уже не склоняя голову. Ей стало все равно, кто и что скажет, кто прав, а кто виноват, словно вынеся себе приговор – ничего радостного и счастливого в жизни больше не будет. Счастье для тебя больше не доступно, дверь для плохого отперта и ее некому закрыть, а значит, тебе придется жить, как есть.

  Вот почему, она отказывалась думать о Йорго, как о причине своего счастья, насколько бы очевидным всем это ни казалось. Даже в Корке, в котором корабль стоял вчера, в соборе, поразившем ее до глубины души, в разговоре с самой собой и с Создателем, она не смогла в этом признаться. На исповедь девушка не ходила ни разу в жизни, но откровенные беседы, как бы разбор всего содеянного и произошедшего за истекший период в церкви и еще на могиле матери стали ее привычкой. Это было время для стопроцентной искренности. Но вчера, глядя на огромные, так величественно возвышающиеся стены, белые и почти кружевные, девушка, мысленно разговаривая с греком, продолжала отрицать собственные чувства.

  Кстати сказать, собор в Корке заслуживал отдельного слова. Жилые здания во всех виденных Алиной британских городах, которых надо сказать было совсем не так много, внешне напоминали друг друга. Невысокие, максимум в пять этажей, а чаще всего в пару, разноцветные, стенами примыкающие друг к другу без малейшего проулка. Не в пример Амстердаму, где были улицы, в котором два человека не протиснутся ни за что, да и толстый-то, наверное, с трудом. Высокие и широкие окна обычно состояли из нескольких частей, а еще одной довольно характерной чертой являлась выдающаяся часть фасада, похожая на балкон трапецией, но все же остающийся внутри постройки.

  Так вот на фоне такого пейзажа протестантский собор в этом маленьком городке прежде всего выделялся своими размерами. Но дело было не в этом. Собор святого Финбара внешне был похож на собор Парижской Богоматери, по своему готическому строению, но отличие было в атмосфере и цвете. Здесь все было странного, чудесно – серебристого оттенка, почти белого, с примесью пепельного и цвета стали. Как изнутри, так и снаружи здание казалось воздушным, словно архитектор заменил камень на тончайшую шелковую нить.

  Строение явно было восстановлено, но это не мешало его очарованию. Мозайки, витражи, колонны, но самое главное, все того же призрачного цвета барельефы и резные статуи святых приоткрывало завесу между землей и небесами. Была ли это задумка строителя или же так получилось случайно, но все вокруг было овеяно трогательной аурой чистоты и всепропрощения. Именно такой, по мнению Алины должна быть атмосфера в церкви, а не как, не в обиду было сказано в Сан-Пьетра в Ватикане, где величие и украшения подавляют, смущают и создают ощущение ненужности и ничтожности себя самого.

  Финбара был совсем иным. Он как бы давал возможность поучаствовать с Богом в беседе на равных, если можно было так выразиться, или скорее, почувствовать, что значит быть услышанным. Поверить в чудо, получить немного счастья бесплатно, как нежданный подарок, как солнечный луч посредине дождливой недели, таким был это собор. А может просто таким был момент жизни Алины, в который она его увидела.

  А вопрос Наташи, естественно, застал ее врасплох, потому что девушка еще не была готова ответить на него даже самой себе, собственно говоря, в первую очередь самой себе.

  – Это не мои. Так напялила, что под руку попалось.

  Наташа внимательно посмотрела на Алину, ей очень захотелось съязвить, но что-то заставило ее промолчать. Вид подруги, комкавшей бумажную салфетку и упрямо отводившей глаза в сторону, говорил сам за себя. Наташа еще ни разу в жизни не испытавшая ничего подобного, частенько завидовала подругам, но еще чаще вздыхала с облегчением. Страдания ее не привлекали, а незамутненной любви, как известно, не существует. Она молчала с минуту, раздумывая, как бы выразить потактичнее то, что было у нее на уме:

  – Слушай. Ты, конечно, сумасшедшая, хотя с тобой и здорово весело. Но. – она сделала многозначительную паузу. – Может, все же не стоит снова бросаться в омут с головой. Ты ведь даже его не знаешь. Сердце-то у тебя одно. И даже если ты потом снова соберешь в кучу осколки, то шрамы остаются на всю жизнь. Оно тебе надо? Это же...

  – Да знаю я. Шипс лайф. И вообще невозможно снова разбить то, чего уже нет! – Алина замотала головой и скорчив рожу, почти залпом выпила свой темный Гинесс.

  – Ладно, ты девочка большая, поступай, как знаешь. Может, ты и права?

  Алина молча смотрела в стакан на остатки пены. В глубине души она прекрасно знала, кто прав.

  – Ты к капитану завтра идешь? – поинтересовалась она сумрачно. Больше для того, чтобы уйти от ответа.

  – Можно подумать, у меня есть выбор. – съязвила подруга. – Вцепились в меня, как клещи.

  – Так ведь так хочется посмотреть на капитановы покои изнутри. Говорят, там джакузи есть.

  – Оно и на опендеке есть. Не стоит для этого тащиться к боссу. Вот уволят тебя, и посмотришь тогда.

  – Сплюнь, дурында. – испугалась Алина.– А что, увольняют исключительно в его присутствии?

  – Скорее он сам. – Наташка лениво потянулась и отпила большой глоток кофе. – И дались вам его апартаменты.

  Дело было в том, что отчаявшись покорить девушку всеми доступными способами, главное лицо на борту Сенчюри решило идти на абордаж. Но одну белоруску почтить вниманием совсем уж в открытую он не мог, да она бы и не согласилась бы ни за что в жизни, засим весь департмент гифт-шопа под предлогом благодарности за поднявшиеся рейтинги и отличную работу был приглашен на, так сказать, парти. Девушка вздумала было отказаться, но на нее насели все коллеги разом, и пришлось рыжей красавице подчиниться требованию коллектива. Но выглядеть она собиралась потрясающе. Нельзя же было ронять статус первой красавицы корабля. Это обязывает, даже если поклонник старый и страшный. Алина естественно тоже принимала участие в мероприятии. Поэтому весь следующий день заведомо посвятился раздумьям и подготовке. Ночь же она по привычке проводила у грека.

  – Это что за звук?

  Молодй человек прислушался, но ничего не услышал:

  – Какой?

  – Ну вот: скрип-скрип.

  Грек нахмурился и покачал головой. Алина еще секунду слушала, потом встала и пошла искать источник непонятного скрипа. Так она оказалась у шкафа.

  – Можно? – вопросительно посмотрела она на него.

  – Прошу тебя. Только мне кажется у тебя галлюцинации.

  Девушка распахнула дверцы шкафа и победоносно вскрикнула:

  – Ага. Сам ты галлюцинация. Я же слышу – скрипит!

  На коротком железном шесте мирно покачивались вешалки в такт кораблю и тихонько поскрипывали, ударяясь друг о друга.

  – С ума сойти. Как ты это слышишь? – восхитился грек. – у меня после инжин рума вообще с этим проблемы.

  – А что там так шумно? – девушка вернулась на свое место.

  Молодой человек усмехнулся. Для него это было равносильно вопросу: 'А вода очень мокрая?'.

  – Надо будет тебя как-нибудь туда сводить. Сама увидишь. Точнее услышишь.

  У Алины загорелись глаза:

  – Серьезно, меня туда пустят? С ума сойти. знаешь, когда я только приехала, нас на секунду пустили на бридж. Там так интересно. Только офицеры какие-то не очень умные работают. Я у одного такого пухлого, может, ты его знаешь, спрашиваю: 'Почему вода разного цвета? Пятнами такими?'. А он мне ответил, что из-за водорослей. Я, конечно не моряк, но, извините, знаю, что у растений есть корни и им нужна земля там или песок. А таких гигантских корней нет на свете, чтобы быть длинной в восемь метров, ведь столько метров корабля находится под водой, еще не выросло.

  Йорго от души рассмеялся:

  – Вот уж точно дурачок тебе попался. Цвет воды зависит от солнца. Тень от тучи падает на воду и получается пятно. И цвет меняется. Еще от глубины зависит. Там где мельче – светлее. А если в порту, то цвет может быть почти желтым от песка, который со дна поднимается пропеллером при отплытии и прибытии. Можешь ему в следующий раз объяснить.

  Алина с уважением посмотрела на него:

  – Я так и думала, что он ерунду сказал. А ты молодец, столько всего знаешь.

  – Для этого не надо быть моряком, чтобы догадаться. А в инжин я тебя все-таки свожу, посмотришь, что к чему.

  Они болтали еще много о чем. В каюте были зажжены свечи, тихо играла музыка, и ситуация была романтичнее некуда. Он никогда не задавал вопросов о ее прошлом и личной жизни, но девушка сама ему все рассказала, для нее это не было чем-то постыдным. Однако, как она поняла из реакции Йорго, разведенная женщина в Греции не производила хорошего впечатления. Алину не слишком это задело, выходить замуж во второй раз она еще не скоро собиралась, а уж то, что думали в стране, где она даже ни разу не была, вообще ее не заботило.

  – А мужчине естественно нормально?

  – Мужчине много что нормально, то, что для женщины немыслимо.

  Алина хмыкнула. Она ожидала что-то в подобном духе.

  – Значит то, что Гарри был женат, не должно Наташу настораживать?

  Йоргос почему-то вздохнул с облегчением, не снимая руку с Алининой спины, так что она прекрасно это ощутила, хотя и не поняла.

  – Если ее не настораживает то, что у него ребенок родится через месяц, то о чем говорить?

  – Через сколько? – машинально поинтересовалась Алина, наслаждаясь массажем, а в следующую секунду девушка аж подскочила на кровати, когда до нее дошел смысл сказанного. – Какой-такой ребенок? Ты о чем?

  Йорго слегка смутился.

  – А что, она разве не в курсе? – осторожно поинтересовался грек, почесав затылок.

  – Не в курсе?! Да она понятия ни о чем таком не имеет! Ну, вы греки и свиньи. Это как же так можно?! Значит, он все врал про развод?

  Йорго с сомнением смотрел на девушку. Слова о свиньях, кажется, не слишком его задели, его беспокоило что-то другое:

  – Да нет, врать то он не врал. Вроде он действительно свободен, если можно назвать свободной такую ситуацию. Просто есть у него одна знакомая, которая, кстати, приезжает завтра в порту... Она, кажется претензий не предъявляет, но я подозреваю, что, наверное, лучше бы Наташе там не мелькать...

  Алина в полном возмущении уселась на кровати по-турецки:

  – Значит, ты все это знал с самого начала?! – зловеще начала она.

  Йорго на всякий случай отодвинулся, красный занавес заколыхался, чуть не задев свечу, горящую на полочке. Он подхватил ее и нервно задул пламя.

  – Слушай, я тут вообще не причем! Вечно я не умею людям отказывать. Что такое. Пусть сами разбираются. Он попросил – я передал. Все. Умываю руки.

  – Он тебя попросил, чтоб ты сказал мне, а я – Наташе?! – девушка ушам своим не верила.

  Грек остановился на секунду и нерешительно посмотрел на подругу, словно раздумывал, стоит ли признаваться, уж слишком осуждающим было выражение ее лица.

  – Типа того.

  Девушка откинулась на подушку, с ужасом раздумывая, как это сообщить подруге. Теперь она поняла странный вздох – молодой человек просто не знал, как начать неприятный разговор. Он осторожно вернулся на свое место и начал тушить свечи вокруг, одну за одной. Его миссия была выполнена, а вот ее только начиналась. Девушка с негодованием думала о том, каким идиотом надо быть, чтобы в таком возрасте не быть в состоянии объясниться с собственной подружкой. По поводу Наташи она была спокойна, великих чувств к Гарри у нее не было, но все же известия были более, чем неприятные. 'Не хотела бы я оказаться в ее шкуре' – подумала Алина. Между тем погасла последняя свечка, и комната погрузилась в полную темноту, нарушаемую только слабым светом луны из иллюминатора прямо над кроватью. Йорго с нежностью смотрел на девушку, которая в этот момент и думать о нем забыла. Спать ему оставалось полтора часа, но он ни за что не согласился бы променять эти волшебные мгновения на сон. Алина же была совсем иного мнения.

  – Я пошла. – соскочила она с кровати, натягивая платья на голое тело.

  – Куда? – ошарашено вытянул шею грек, чьи романтические мысли были прерваны самым грубым образом. – сейчас половина третьего утра!

  – Куда-куда? Какая разница сколько времени. А кто теперь с Наташей будет разговаривать? У вас, греков, все через одно место. Приходится самим разбираться с вашей кашей. И потом, все равно никто не спит. Я почти на сто процентов в этом уверена.

  Девушка поцеловала своего молодого человека на прощанье и направилась к выходу. Йорго даже сказать не успел ничего, как она уже исчезла за дверью. Он только поглядел на нижнее белье, разбросанное по комнате и аккуратно сложив, положил его на стул.

  – А ходить по кораблю без трусиков у нее считается нормальным. И при этом, мы греки – сумасшедшие. Кто мне что объяснит?

  Как ни странно, Тамара не спала, и в каюте под номером четыре три четыре один появилась уже через пять минут. Она сразу же согласилась, что ситуация требует немедленных мер, как только узнала о чем речь.

  – Ничего, что я тебя оторвала? – девушка в который раз вынимала и снова одевала в ухо сережку. Ничего путного ей в голову не шло, о чем она не замедлила признаться подруге.

  – А что тут рассусоливать. Решать не нам, это, во-первых, нам надо только просветить ее. А во-вторых... – она зевнула. – вообще-то, во-вторых я еще не придумала.

  – Что так прямо позовем ее и скажем?

  – А ты письмо ей планируешь написать?

  – Сейчас будем?

  – Лучше сразу. По-крайней мере я лично предпочитаю узнавать все незамедлительно. Не люблю казаться другим дурой. Думаю, и она также.

  Алина внутренне с ней согласилась, но все равно не представляла, как ей это все рассказать. У нее в прошлом был только один такой опыт, после чего ее подруга таковою быть перестала. Повторения Алине никак не хотелось. Корабль слегка качнуло, и девушка машинально схватилась за прикроватную лестницу.

  – Когда она приезжает?

  – Кто?

  – Ну, эта. Которая беременная. – в голосе руммейт явно звучала неприязнь, хотя неизвестная будущая мама заслуживала только сочувствия. Молодые девчонки были целиком на стороне подруги, и понимать сложность ситуации никак не хотели.

  – Завтра вроде.

  – Так тогда говорить надо сегодня – времени на принятие решения все меньше и меньше.

  Алина во второй раз за ночь подумала, что у нее проблемы со слухом:

  – Какого решения?! Да ты о чем говоришь? Гнать его надо в шею. Чего уж тут решать?

  Тома скорчила скептическую гримасу и выглянула за дверь, чуть не столкнувшись нос к носу с секьюрити-филиппинцем:

  – Доброй ночи.

  – Что, опять у вас вечеринка? – охранник уже грозно нахмурил брови, положив руку на желтую дверь.

  – А вот и не угадали. Спать ложимся.

  – Поздновато ложитесь для гифт-шопа. – хмыкнул он, все же заглянув мимоходом в проем, на что Тамара с удовольствием отошла на шаг, предоставляя мужчине полный обзор завалов из женских вещей, груды обуви и косметики, валяющихся на столе, обеих кроватях и даже на полу. Посредине бардака стояла Алина и задумчиво смотрела на него.

  – Прибраться бы не мешало.

  Алина усиленно закивала головой, а тот пошел дальше по коридору, где в районе казино слышались смешки и музыка.

  – А прибраться и правда не мешало бы. Ладно, звони Натахе.

  – Нас Ленка убьет.

  – Выхода нет.

  – А как?

  – Что как? – рассердилась Тома, – кнопки нажимай!

  – Чего орешь? Я не про телефон. Скажем как?! – Алина тоже разнервничалась. Она в раздражении пнула пару обуви, стоявшей около кровати, и одна из босоножек скрылась где-то под нижней полкой.

  Наташка пол проклятья и ругательства украинки, обещавшей всем троим устроить завтра веселую жизнь, была безжалостно вытащена из кровати и поставлена на ковер.

  – Вы совсем сдурели. Чего вам надо в три утра?

  Растрепанная, но выглядевшая от этого ничуть не хуже белорусская красавица сидела, хмуря брови, перед двумя подругами, а они обе возвышались над ней, уперев руки в боки:

  – Так я начну. Рассказывай, что у тебя с Гарри?!

  Наташа в полном недоумении воззрилась на Алину:

  – Вы совсем рехнулись?! Вы меня с Ленкой разбудили, чтобы об этом спросить?

  Она попыталась встать и уйти, но не тут-то было. Девчонки заново усадили ее на место. Несколько минут перед этим они специально разгребли стул от завалов именно для этих целей.

  – Сиди! От твоего ответа зависит способ, которым мы будем тебя извещать.

  Тамара отступила назад и оглядела Алину с ног до головы:

  – Теперь уже все говори. Тоже мне. Мисс деликатность.

  – Сама бы начала. Откуда я знаю?!

  Наташа внимательно посмотрела на препирающихся подруг и медленно закинула ногу на ногу с видом, как если бы была одета в элегантное вечернее платье, а не пижаму в цветочек.

  – Та-а-ак. – протянула она. – Кто из вас с ним переспал?

  – Дура! – немедленно отреагировала Алина. – Никто, конечно.

  Наташка сразу приняла нормальную позу и перевела дух.

  – Уже легче. Тогда, что стряслось?

  – Ты на вопрос не ответила.

  Подруга снова предприняла попытку слезть со стула, но и в этот раз ей не удалось:

  – Кончайте этот балаган. Он мне нравится, но не больше. Как будто сами не знаете. Давайте выкладывайте уже!

  Алина с Тамарой переглянулись:

  – К нему кто-то завтра приезжает. – начала девушка из далека.

  – Кто? Жена?

  – Нет. Но подруга.

  – Невеста что ли? Чего темните?

  Алина еще раз подумала, какой же Гарри дурак, чтобы все так усложнить и выдала:

  – Насколько я поняла, между ними ничего нет, кроме общего ребенка. Который, – она немного замялась, но деваться было уже некуда, – который появиться через месяц.

  Наташа больше не пыталась подняться, она осмысливала сказанное. А потом очень спокойно заявила:

  – А вы знаете, мне что-то подобное Карла говорила. Но я особого значения не предала, думала сплетни. Вот козлина же.

  – А нам почему не сказала? Мы тут чуть голову не сломали, как тебя поделикатнее просветить.

  – Тоже мне деликатные, – фыркнула девушка, проводя рукой по кудрям. – Ладно, завтра подумаю, что с ним делать. Главное сам не сказал, вас подослал. Ну, детский сад. Вы закончили? Я спать хочу.

  – Неужели тебе совсем все равно? Ой. – поразилась Алина, вдруг обнаруживая на себе отсутствие нижнего белья. – я пошла переоденусь.

  – Нет, не все равно, но биться головой об стенку не буду. Тем более чему тут удивляться, если он грек, да еще и моряк. Знаешь же поговорку: ' У моряка в каждом порту жена'. Просто я изначально к нему серьезно не отношусь. Но он у меня за это дорого заплатит.

  – Шипс лайф, -пожала плечами Томка. – Я тоже спать хочу, умираю. Пятый час, девушки.

  – Ладно. Завтра поговорим. – Алина выбралась из душа уже в более подобающем виде: майке и пижамных шортах. – Но я б низачто на свете не стала встречаться с чужим мужем или вообще будущим папочкой. Мерзко это. Просто я была замужем и знаю, какого жене. – она заметила выражение лица подруги и спохватилось. – ну я не про тебя, конечно. Ты ж не знала. И потом, все сказали, что между ними ничего нет. – она снова поправилась. – ну, кроме ребенка.

  – Умеешь ты утешить. – покачала головой Томка. – Всем спокойной ночи.

  И девчонки разошлись все трое по разным направлениям.

  На следующий день, засыпая на ходу, так как поспать удалось всего три часа, девушка снова сидела очередном скучнейшем трейнинге по безопасности на корабле. Наташку она, естественно, не видела, поэтому понятия не имела, что та решила относительно Гарри. Сегодня был день вечеринки у капитана, и Алина, впрочем, как и все остальные, с утра уже прикидывали, чтобы такое одеть. Лицом в грязь ударять никому не хотелось, а уж присутствие Наташи частенько давало лишний повод привести себя в порядок. Женская натура не измениться от времени или местоположения, даже в пятитысячном году где-нибудь на северном полюсе, дама из будущего застынет рано по утру перед электронным каталогом собственного гардероба в долгом-долгом раздумье, особенно если вчера ее коллега удостоилась комплимента со стороны общего знакомого.

  Алинины думы к Наташке не имели никакого отношения, она не то, что не завидовала, девушка даже в тайне гордилась такой красивой подругой. А фигура рыжеволосой красавицы только подхлестывала ее в спортзале. Сейчас сидя в столовой перед листом ватмана, на котором были написаны какие-то цифры, Алина пропускала мимо ушей все то, что не относилось к предметам одежды. Она никак не могла сделать выбор между двумя платьями: одним длинным и одним коротким.

  – Мастердек указан на карте у каждого крюмембра. Мастердек – место в котором вы должны собраться молниеносно по сигналу тревоги. Все помнят, какой у нас сигнал тревоги? Правильно! Шесть коротких, один длинный. Все вместе повторяем еще раз...