Текст книги "Легенда из подземелий"

Автор книги: Алёна Реброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

   Бэйр зашлась беззвучными рыданиями. Я чувствовал, как жжет слезами напряженное горло, знал, что тоже плачу, но сжал ее в объятиях, надеясь хоть как-то поддержать.

   – Арланд похоронил его в камнях день назад, – ведьма прижалась к моей груди и продолжила, не поднимая глаз. – Нести то, что от него осталось, Рэмолу было бесполезно... там нечего было воскрешать. Потом Райнар. До него добрался Люциус... не знаю, что взбрело в голову этому безумцу, но он связал его и напоил растворенным в воде порошком, этим «боевым безумием»! И Люциус не просто напоил его, он засунул в его рот воронку и вливал раствор туда, пока маг не начал задыхаться. Потом он оставил Райнара, и вышел к нам. Когда я случайно наткнулась на мага, он уже не был похож на человека. Связанный, Райнар метался по пещерам, кричал, бился головой о стены, рвал на себе одежду, цепляясь за нее зубами... Мы смогли его успокоить, дав снотворного. Мы с Арландом решили его вылечить и сдать властям, но, когда он проснулся, никого не оказалось рядом. Снова начав беситься, он спрыгнул с балкона вниз, разбившись насмерть. Никто не успел ничего сделать!... Арланд похоронил его возле Адольфа...

   Я слушал, собирая в кулак все свое мужество. Самое страшное было то, что Бэйр рассказала еще не все.

   – Еще твоя подруга, Маргул. Она отогнала ящериц и вернулась к нам, она была в порядке... но ей не повезло. Очнулась Исавелла и начала палить все вокруг, все мы были далеко, но Маргул... она мгновенно сгорела. Даже пепла не осталось.

   Это известие было как удар мешком песка. Тупая боль, не столько даже боль, сколько толчок в душу. Я почти не знал эту ведьму, но мне было жаль ее: перед смертью она так и не увидела настоящего солнца, к которому так стремилась. Только смертоносный сноп огня.

   Но чья-то кровь еще была на простынях, которые несла Бэйр. Я приготовился слушать дальше.

   – Сейчас между жизнью и смертью находится Исавелла. Эмберу удалось достучаться до нее, она обернулась человеком, и теперь мы пытаемся ее исцелить. Я не справляюсь, у драконов слишком большая аура, ее невозможно очистить... Эмбер заставил нас с Арландом использовать кровь Адольфа. Но пока ничего не изменилось. Скорее всего, придется убить ее: она неизлечима, с ней можно работать, когда она спит, но когда просыпается... один раз она чуть не убила Арланда, и постоянно вредит себя, режет себя, бьется о стены, если ее не связать цепями... Разве что случится какое-нибудь чудо... и...

   Обессилев от переживаний и слез, Бэйр затихла у меня на руках. Я даже подумал, что она уснула, и хотел отнести ее куда-нибудь, но она поднялась и, ничего больше не говоря, принялась стирать. Повторяющиеся ритмичные движения ее успокаивали.

   Я помог ей выстирать все простыни и отжал их, потом развесил. Вместе мы вернулись на кухню, где собрались все, кроме Эмбера.

   – Все так же, – ответил брат на молчаливый вопрос Бэйр. – Лео... я рад, что ты поправился, – он тяжело вздохнул.

   Выглядел Арланд ужасно. На нем, как и на Бэйр, я не увидел бинтов, но от этого он смотрелся еще хуже. Как будто следя за другими, он забыл перебинтовать себя, залечить темные синяки на избитых руках, порез на щеке.

   Его отросшие за время пути белые волосы еще нельзя было убрать в хвост, поэтому они неряшливо лохматились, как бывает у стариков. Возле губ появились две заметные морщины.

   – Тебе пока нельзя есть обычную пищу, только пюре или жидкую кашу, которые не смогут поцарапать тебе горло. У тебя все сильно обожжено, – устало сказал он, когда я сел за стол. – Огонь едва не сжег тебя изнутри... Готовься к тому, что, возможно, тебе придется забыть о карьере повара. Скорее всего ты полностью потеряешь вкус, когда поправишься.

   Возможно, Арланд попробовал бы сказать об этом мягче, но сейчас у него не хватало сил даже просто на то, чтобы говорить.

   Его слова, возможно, испугали бы меня, если бы я узнал об этом до того, как услышал о стольких смертях. Сейчас мне было все равно. У меня целы руки и ноги, я не повредился рассудком, не попал под влияние заразы, меня никто не сжег... я счастливчик. Я выжил.

   Высосав через соломинку, – мы взяли ее из лаборатории Райнара, – холодную манную кашу, которую приготовил мне Люциус, я пошел в свою комнату, спать.

   Когда я проснулся снова, мне захотелось вымыться. Арланд не разрешил мне снимать бинты, но позволил вымыть волосы и ту часть лица, которая не пострадала от огня.

   В месте, которое было обустроено под баню, я впервые за все время под землей увидел себя в зеркале.

   Что я увидел в зеркале... мои волосы не стали светлее: седеть им было некуда после встречи с хранителем и глубинным демоном. Серые ресницы были все такие же длинные, глаза все такие же красивые, только очень красные и сильно слезящиеся. Но щеки, половина носа, губы и подбородок были забинтованы. Там все было в ожогах.

   Я подумал о том, что, наверное, тяжело будет расстаться с красивым лицом и привычкой смотреться в зеркала. А, может, не так уж и тяжело, как Адольфу было расставаться с жизнью...

   Время потекло незаметно. Все ложились спать, когда чувствовали усталость, ели, когда хотели, и постоянно что-то делали.

   Эмбера я не видел: он не отходил от постели Исавеллы, там ел, там спал, только мыться уходил в баню. Меня не пускали в комнату, где он сидел, потому что я мог заразиться от Иссы.

   Арланд и Бэйр большую часть времени проводили там же, у постели больной драконицы. Они поочередно сменяли друг друга, чтобы кто-то мог спать, а кто-то – смотреть за ней.

   Это продолжалось долго, я потерял счет пробуждениям.

   Постепенно с нас начали снимать бинты. У Дейкстера появился внушительный шрам, рассекающий бровь и скулу, но рыцарь только обрадовался: он шутил, что так будет нравится женщинам еще больше. Кудеяр остался с немного порванным ухом, но не слишком расстроился из-за этого. У меня раны от укусов на теле заживали очень хорошо, не осталось никаких следов. Повязку с шеи и лица сняли последней.

   Когда Арланд разрезал бинты, Дейкстр, стоявший рядом, выругался и отвернулся. Люциус молча пялился на меня, открыв рот.

   – ...Хочешь посмотреть на себя? – спросил Арланд, который, в отличие от других, гораздо лучше владел собой.

   – А это нужно? – удивился я. – Вряд ли что-то изменится, если я увижу.

   С собой в подземелья я взял всю свою городскую одежду, так как мне было негде ее оставить, а в бесконечной сумке от нее не стало бы теснее. Там был один шарф, который я решил носить после того, как откроют мое лицо. Судя по рассказам Арланда, там все должно было быть очень плохо. Так и зачем мне было смущать других уродством?

   Достав этот шарф, я стал обматывать его вокруг лица, но Люциус меня остановил и, отобрав полосу ткани, толкнул к зеркалу.

   – Эй! – возмущенно крикнув чародею, я все же посмотрелся в серебряное стекло.

   Мое лицо вытянулось, как у Люциуса, и мне захотелось выругаться, как Дейкстер.

   Ничего не изменилось. Идеальная белая кожа, красивые тонкие губы, правильный острый подбородок. Я был прежним.

   – Как же это?... Вы же говорили, что у меня половина лица сгорела из-за огня!

   – Если бы я знал, как... – Арланд задумался. – Но я не знаю.

   Мне на ум вдруг пришла мысль, которая все объясняла. Кажется, это и был поцелуй богини, – нечаянный дар Рафнейрис.

   Улыбнувшись, я пошел обрадовать Бэйр, которая переживала из-за моей внешности даже больше, чем я сам.

   Ведьма попалась мне, бегущей вверх по лестнице. Увидев меня, она даже не поняла, что не так. Она схватила меня за руку и крикнула:

   – Чудо все-таки случилось! Она начала говорить, она понимает, кто она!

   Выпалив это, она побежала к остальным.

   Догадавшись, что речь идет об Исавелле, я решил спустится вниз и зайти все же в ту комнату, где ее держали.

   Когда я постучал, мне никто не ответил, но никто и не крикнул, когда я открыл дверь и вошел сам.

   Эмбер сидел на железной кровати и держал в руках крошечную по сравнению с ним девушку, почти девочку. На вид ей было не больше семнадцати.

   Ее голову увенчивала корона белых рогов, белый гибкий хвост с мягкой кисточкой на конце обвивал ногу Эмбера. Она крепко держалась за шею дракона и не отнимала лица от его груди.

   – Как она?... – тихо спросил я у дракона.

   Он, не отрываясь от Исавеллы, поднял на меня глаза, и в них я прочел весь ответ: «Теперь все хорошо».

   Через некоторое время Исавелла впервые вышла, чтобы поесть вместе с нами. Она была очень красива, особенно у нее были красивы глаза – совсем бирюзовые. В сочетании с белой кожей и снежными волосами они выглядели, как морская вода с пеной.

   Когда я впервые увидел лицо Исавеллы, мне почудилось, что в ее бирюзовых глазах отражается выражение Адольфа, кровь которого позволила выжить девушке.

   Наверное, эта мысль была пределом всех моих нервов. Именно тогда у меня прошел шок, отошла какая-то пелена, закрывающая реальность и я, не помня себя от горя, разрыдался, запершись в своей комнате.

   Адольф не был моим приятелем, но я знал, что он не заслуживал такой смерти. Он был убийцей, и должен был погибнуть, как убийца гильдии, а не как бессильная дичь.

   Пробыв в подземном жилище Райнара еще немного, мы отправились в обратный путь. Люциус без труда пробил преграду из камня, которой Маргул загородила вход в огромную пещеру, и лабиринты снова раскрыли перед нами свои холодные объятия.

   Теперь ящеров никто не сдерживал, и они нападали на нас постоянно, но не стаями, а по одному или по два. Мы без труда отгоняли или убивали их.

   Четвертый ярус мы завалили взрывом, но некоторые ящерицы успели пробраться на остальные ярусы и охотились на нас вплоть до первого яруса. Дальше, к счастью, они идти за нами не решились.

   Возвращаться через города слевитов нам было нельзя: никто бы нас туда не пустил.

   Я достаточно долго искал ходы, которыми пользовалась Маргул, но в итоге все же нашел их. Не прошло и недели, как мы оказались на дороге, ведущей на Черный рынок.

   – Доброе утро, Лео! Ты готов увидеть солнце!? – Кудеяр растормошил меня с утра пораньше, забравшись в мою палатку. – Сегодня мы выйдем отсюда!

   – Да?... С трудом верится, – потянулся я. Клыкастая улыбка царевича от уха до уха и блестящие голодным восторгом глаза – очень бодрящее сочетание. – Люциус уже все приготовил! Сегодня каша с сушеными ягодами в честь праздника!

   Одевшись понаряднее и красиво заплетя волосы, я выбрался из палатки. В нос мне тут же бросился запах ягод и каши с сахаром... нечто совершенно волшебное.

   – Попробуй! Спорим, я приготовил вкуснее, чем ты? – Люциус подбежал ко мне с миской, не успел я закончить умываться.

   Попробовав его стряпню, я разыграл натянутую улыбку.

   – Еще бы немного и... – пробормотал я, и глаза чародея заблестели детским восторгом.

   – Ха-ха! Сделал все-таки! Арланд и Бэйр тоже сказали, что лучше! – расхохотался Люциус, унося миску к костру, возле которого все мы сидели в последний раз – наша миссия заканчивалась сегодня.

   – Как только вберемся наружу, я улягусь под солнце и буду греться, пока не стемнеет, – воодушевленно говорил Кудеяр. – Хотел бы я сразу оказаться дома, на Охмараге... здешнее солнце совсем не такое горячие, как там!

   – Смотри, не нахватай ожогов с таким энтузиазмом, – посоветовал Люциус, махнув в сторону царевича ложкой. – Лично я, как выберусь, пойду найду чего-нибудь эдакого... свежего яблока, например! Целую корзину яблок! Вспомню лошадиные радости!

   – А я напеку пирожных, достану краски, запрусь и буду рисовать... и буду брать самые безумные, самые яркие цвета! Буду просто брызгать красками на холст, чтобы глаза вспомнили, чем зеленый отличается от желтого! – я подключился к всеобщим мечтаниям.

   – А я... – Дейкстр с воодушевлением потер ладони, парадируя Люциуса. Однако то, что он говорил, заставляло его чуть ли не плакать. – Я как вернусь к Рэмолу, как отхвачу от Юкки за смерть Адольфа, и так сразу побегу на новое задание серафима!... Но сначала заглянул к мадам Суадафе и ее девочкам, конечно.

   – А как только мы отсюда выберемся и доберемся до нормальной кровати!... – Арланд стиснул Бэйр в объятиях и крепко поцеловал в щеку.

   – Скорей бы наверх, – подытожил Эмбер, тоже обнимающий свою маленькую драконицу. Исса почти ни с кем никогда не говорила, кроме него, но всем всегда радостно улыбалась. И сейчас она светилась счастьем, хотя, наверное, даже не помнила, каково это, жить в свете.

   Мы никогда не шли так быстро, как теперь. Мы почти бежали, даже Мафусаил, Саша и Кречет как будто понимали, что поверхность близко и весь путь радостно играли и тявкали друг на друга.

   Уже ничего не могло случиться, никто не мог помешать нам добраться до вожделенного солнца, осталось только пройти еще немного, еще несколько часов.

   Все стремились вперед, только Бэйр с Арландом, заговорившись о чем-то, сильно отстали. На это никто не обращал внимания, пока позади вдруг не послышался грохот обвалившихся камней.

   Инквизитора и ведьмы нигде не было.

   Похолодев от ужаса, я мгновенно превратился в повелителя и бросился к обвалу, проник под него через тень и оказался в небольшой образовавшейся пещерке, где стояли, запертые от всего мира, Арланд и Бэйр с Кречетом.

   – Вы с ума оба сошли, зачем вы устроили этот обвал!? – возмущенно крикнул я них. Но в душе я уже догадывался, что все это значит.

   – Лео, ты ведь и сам понимаешь, что нам нельзя наверх нас, – Бэйр улыбнулась и отошла от Арланда. – Стража и инквизиторы наверняка нашли наши следы и схватят нас, как только мы покажемся. Будет лучше, если мы «умрем» здесь, под землей.

   – Так вы... Сейчас? Может, подождете? Давайте хотя бы выйдем вместе! – я схватил ее за руки, чувствуя, что вот-вот расплачусь. – Но не сейчас! Не сегодня!

   – Лео, ты должен быть сильным, – Бэйр улыбнулась и крепко обняла меня. – У нас нет другого выхода, ты должен понять. Я буду очень, очень скучать по тебе! Если когда-нибудь я научусь проникать в чужие сны, как это делала прежняя Бэйр, я обязательно приснюсь тебе!

   – Ну как так?... – я все-таки расплакался, но обнял ведьму так крепко, как только мог, последний раз прижался к ее мягким волосам, вдохнул ее запах. – Я буду очень скучать по тебе!

   Отойдя от меня, Бэйр утерла набежавшие на глаза слезы. Ко мне подошел Арланд.

   – Ты уедешь на Охмарагу, и сделаешь там восхитительную карьеру, наш род будет гордится тобой, – сказал он серьезно. – Я хочу, чтобы ты знал: я очень жалею, что не мог знать тебя с детства... Я буду очень скучать по тебе, братец! – он обнял меня так, что у меня заболели ребра и перехватило дыхание. – Помогай нашим, слышишь? Герде нужна поддержка, как никогда!

   – Но что же мне сказать остальным? Что сказать семье? – спросил я, утирая рукавом слезы. – Что вы исчезли, провалились под завалом? Погибли?

   – Семье скажи, что мы путешествуем, страже, что погибли, а остальным – правду, – посоветовал Арланд.

   Бэйр уже достала свой ключ-кинжал и прорезала в каменной стене огромную дыру размером с человеческий рост. Мешки с вещами уже были на ее плечах.

   – Удачи тебе! – Арланд махнул мне рукой, улыбнулся и, подхватив оставшиеся вещи, встал рядом с Бэйр.

   – А если что?... – она обеспокоенно посмотрела на инквизитора.

   Они сбросили сумки и поцеловались, как в последний раз.

   Тут из камней вытек Люциус. Увидев портал, он бесовски расхохотался и хлопнул в ладони.

   Потрепав меня по плечу и подхватив мешки, он обнял за плечи двух влюбленных.

   Не заметив его с самого начала, Арланд и Бэйр подпрыгнули от неожиданности, когда в их поцелуй вмешался третий: Люциус чмокнул обоих в щеки.

   – Передавай привет Рэмолу! – злорадно крикнул мне чародей и, толкнув двоих в портал, скрылся в нем сам. За ними прыгнул Кречет.

   Вспышка света ослепила меня, а когда я снова смог видеть, передо мной уже стоял недвижный голый камень.

   Эпилог

   *Бэйр Сеймур*

   Люциус толкнул нас в портал, покончив разом со всеми сомнениями, и нам в глаза ударил яркий свет. Когда же темные пятна рассеялись, мы увидели, что стоим на песчаном берегу под пальмами.

   Приятный морской бриз обдувал волосы, кожа быстро взмокла под плотной походной одеждой...

   – Да! – Люциус упал на колени и захохотал, погружая пальцы в теплый песок. – Ха-ха, мы сделали это! Нагрели этого серафима, как последнего!...

   Я хотела было последовать его примеру, но, осмотревшись вокруг, встретилась с десятками любопытных глаз.

   Загорелые люди в купальниках нежились под солнцем и, казалось бы, меньше всего ожидали увидеть компанию чудаков в странной одежде и с гигантской собакой. Но нет – наше появление из воздуха посреди пляжа произвело не больше впечатления, чем, скажем, полет чайки. Некоторые наставили на нас камеры телефонов, но этим восторги зажравшихся туристов ограничились.

   Зато Люциус и Арланд, когда увидели, где мы находимся, лишились дара речи. Виной тому определенно было многообразия обнаженных женщин, растянувшихся под солнцем, блестя намасленными ягодицами.

   – Да ты нашла путь в рай!... – произнес Люциус фальцетом, боясь не то что шевельнуться, даже моргнуть, чтобы, не приведите боги, не спугнуть чудесное видение.

   – Никакой культуры!... – пробормотал Арланд, поспешно опуская глаза в землю. Его уши пылали алым, но он крепился.

   – Привыкайте, но ни к кому не подходите! – посоветовала я.

   Вручив свои сумки Арланду, я подошла к одному белокожему мужчине лет пятидесяти. Он лежал на шезлонге под зонтиком и с любопытством разглядывал нашу компанию. Его огромные английские усы почему-то внушали мне огромное доверие.

   – Не подскажете, где мы находимся? – спросила я у него, вежливо улыбнувшись.

   – What did you say? – переспросил он, приподнявшись на локтях. – Do you speak English?

   В моей голове тут же что-то щелкнуло, я начала вспоминать язык, который, видимо, неплохо знала до моего путешествия на Скаханн.

   – Could you say where we are, please? – повторила я, наверняка коверкая и произношение, и грамматику.

   Но усатый понял, о чем я его спрашиваю, и, добродушно улыбнувшись, ответил.

   – You`re in Brisbane, Honey, it`s Australia! – он обвел руками пляж и джунгли и рассмеялся. – You`re welcome!

   Смесь чувств, которую я испытала от такого известия, была непередаваема: там было все, и страх, и ужас, и зачатки истерики, и желание громко, отчаянно громко засмеяться над всем этим.

   – Что он сказал? – спросил Арланд, когда я вернулась.

   – Мы в Австралии... – ответила я, опираясь на плечо мужа. – Это очень... очень далеко от того места, где я жила. Если честно, я не знаю, что нам делать... я едва ли помню язык!

   – Я присоединюсь к вам позже, вы не против? Там такая женщина!... Это любовь! – Люциус дернул меня за рукав.

   – Сомневаюсь, что ее привлекают небритые задохлики с больными глазами, – я поспешила схватить чародея за руку, останавливая. – За домогательства тебя еще и в обезьянник могут посадить, а нам тебя потом вытаскивать? Лучше держись возле меня, пока не освоишься!

   – Может, пойдем в город? – предложил Арланд. – Найдем место, где можно поесть, и узнаем, где заночевать... К тому же, я хочу посмотреть твой мир! Ты говорила, у вас полно машин, а я еще ни одной не видел за две минуты!

   – Сомневаюсь, что это будет так-то просто без денег и в таком виде, – ответила я, хорошенько осознав ту задницу, в которую мы попали. – К тому же, у нас нет никаких документов, которые были бы здесь действительны... Эээх... Пока стоит отсидеться подальше от людей, может, в каком-нибудь лесу. Если мы пойдем в гостиницу, есть все шансы нарваться на полицию – местную стражу. Узнав, что у нас нет даже паспортов, нас могут депортировать куда-нибудь похуже, а то и засадить за решетку...

   – Прорвемся уж, – Арланд перебил меня, ободряюще потрепав по плечу. – Не думаю, что выжить здесь будет сложнее, чем в моем мире.

   – О чем вы вообще говорите!? Это мир, где женщины ходят без одежды! Это – самое безобидное и замечательное место во всех вселенных! – воскликнул Люциус. – Даже умереть здесь – большое счастье, а жить... Жить тут можно как угодно, хоть на воде и хлебе!

   С того момента и начался наш долгий и трудный путь освоения нового мира, а фраза Люциуса про хлеб и воду стала чем-то вроде нашего девиза.

   Поначалу нам действительно приходилось жить дикарями в джунглях, питаться дичью и чураться большинства людей. Но постепенно я немного вспоминала язык и научила его основам Люциуса и Арланда, мы стали выходить в город, пытались устроиться на какую-нибудь совершенно ужасную работу по устному договору и тем самым заработать хоть немного денег: к нашему несчастью, австралийские купюры были так сложно устроены, что для создания одной требовалось слишком много сил, и проще было заработать их, чем наколдовать. А колдовать мы, кстати, хуже не стали. Это было куда сложнее, даже свечка теперь отнимала много сил, но все же навык не ушел.

   Люциусу повезло, ему отлично удавалось развлекать фокусами с магией туристов, за что он собирал неплохие деньги. Арланд устроился грузчиком в одну лавчонку, а я... я выгуливала собак.

   Скопив определенную сумму, мы не без труда откопали какого-то парня, который занимался поддельными документами, и заказали себе фальшивые паспорта. Это дало нам возможность устроиться немного получше.

   Арланд из грузчика сделался раскладчиком – или, если покрасивее, мерчендайзером. Я смогла пойти уборщицей, а Люциус попытал счастья в одном ночном клубе.

   Но первое же выступление чародея вывело из строя всю технику на километр в округе, и его выперли – слава Богам, без скандала. Я же, совершенно неприспособленная к уборке, получила несколько выговоров, а потом была уволена. Только Арланд удержался на своем месте.

   Так прошел год. Мы перебивались с работы на работу, питались больше дичью, чем покупными продуктами, и жили, кочуя по джунглям и лесам вокруг города, прячась от егерей и полиции. Казалось, это никогда не кончится! Чертова бюрократия не давала нам влиться в жизнь, найти нормальную работу и даже просто заночевать под крышей, в обыкновенной человеческой кровати.

   Магия скорее мешала, чем помогала: стоило применить ее, как тут же происходило какое-то замыкание в электрических приборах, находящихся поблизости. Мне и Люциусу так вообще была закрыта дорога даже в обычные магазины: мы не могли ничего купить, потому что кассы глохли, стоило нам зайти внутрь. В итоге мы могли или ходить только по рынкам, или гонять за понравившимися вещами Арланда.

   Впрочем, все это было ерундой! Кофемашины, сигареты, шампуни, одежда, фастфуд... После подземелий и средневекового Скаханна это все делало нас счастливейшими людьми на Земле!

   Люциус и Арланд приходили в настоящий экстаз от магазинов: они просто не верили, что так можно есть каждый день! Мороженое, торты, стейки, чипсы – все подряд было уже приготовлено и только ждало, пока они протянут за это пару бумажек. По началу все заработанное уходило на еду и вещи: двоих иномирян перло от всего подряд. Особенно им понравились футболки и шорты, у Люциуса их была целая коллекция, хоть музей создавай. Почти все деньги, которые не уходили на еду, они тратили на кино и комиксы... честное слово, я откладывала тот момент, когда они дорвутся до компьютерных игр.

   Жизнь проходила странно: по меркам Скаханна мы были королями, однако, на земле – чудаковатыми бомжами с кучей барахла. Но в один месяц все как-то наладилось. Мы с мужем, надеясь заработать на зрительских симпатиях, устроили шоу драки на шестах в парке, мимо проходил владелец частной школы боевых искусств и, заинтересовавшись нами, пригласил попробовать себя в качестве преподавателей самообороны для детей.

   В школе мои занятия имели успех, видимо, тому причиной были природная харизма и большой опыт сражений «не понарошку». Арланда же выгнали через месяц, после того, как он сильно повздорил с отцом одного непоседливого парня.

   Но инквизитор не сильно жалел об увольнении. Посидев какое-то время в поисках, он нанялся стричь газоны в районах с коттеджами, и за работой умудрился подружиться с одним из своих заказчиков, старичком-профессором. Старичок оказался врачом и, узнав о том, что Арланд может лечить без всякого знания медицины, сильно заинтересовался им. Свои умения инквизитор представил, как потомственное лекарство, и сумел продемонстрировать их старику. Тот сильно впечатлился – еще бы, Арланд сломал ему всю систему, за секунды залечив ранку на коже без всяких лекарств!

   Это небольшое представление сделало для Арланда больше, чем он мог представить. Старик, искренне поверив в то, что перед ним – дар от бога, взялся устроить инквизитору карьеру. Похлопотав, профессор пристроил его в местный университет Гриффина... как он это сделал, учитывая то, что у Арланда не было ни документов, ни даже базовых знаний биологии, я не знаю!

   Три месяца каникул перед поступлением Арланд все время проводил у профессора и усердно готовился. К нам в лачугу он теперь возвращался далеко не каждый день, а когда возвращался, плакался о том, что не вынесет такого разочарования: мир, оказывается, состоит из атомов, а все живое – из клеток! Что он сам – это не Арланд, а куча сплетенных между собой тканей из каких-то непонятных мелких существ!

   Это, наверное, было большим потрясением в его жизни, чем когда он узнал, что обладает демонической душой. Но и с этим он в итоге смирился, даже вошел во вкус: теперь он был вхож в нашу с Люциусом песочницу, и мы втроем иногда играли в безумных изобретателей-алхимиков.

   Поскольку Арланд из кожи вон лез, чтобы вызубрить все необходимое, а профессор ему в этом способствовал, поступил инквизитор без проблем.

   С началом его учебы наша жизнь изменилась еще круче. Добрый дедушка сделал ему документы и гражданство, назвав своим дальним родственником, и мы, наконец, смогли снять небольшой домик на окраине города!

   Что это было за счастье, спать в настоящей человеческой кровати, пользоваться водопроводом и туалетом, настоящей ванной и душем! Первые несколько дней мы просто не могли вылезти из нашего дома, я взяла больничный, Арланд тоже притворился заболевшим, и мы, накупив еды, целую неделю сидели в своем новом гнездышке и занимались всякими милыми глупостями. Такие радости, как интернет и телевизор, нам были не доступны из-за моей ауры, но книги, карты и прочее бессмертное никто не отменял. Люциус, конечно же, сидел и кайфовал вместе с нами.

   Сам чародей, разочаровавшись в магических фокусах, которые не пускали его дальше пляжей, решил заняться чем-нибудь еще. После долгих уговоров его приняли на одну пригородную конюшню – он должен был чистить стойла. Как ни странно, грязная работа не претила Люциусу: он с радостью проводил время с лошадьми и каждый день находил, что рассказать о своих, как он считал, питомцах. Ничто, кроме них, его больше не интересовало. Было похоже, что он нашел свое призвание – воспитывать копытных.

   Мои уроки в школе боевых искусств пользовались успехом, у меня было много учеников, среди них как взрослые женщины, так и дети – мужчины ко мне не шли из самолюбия. Но преподавание, хоть убейся, было не мое. Я должна была каждый день работать с детьми при том, что совершенно не умею с ними обращаться. Все занятия я пыталась построить на дисциплине, так как с трудом разрешала даже какие-то пустяковые детские ссоры.

   Когда Арланд поступил на второй курс, он уже успел зарекомендовать себя в определенных кругах, как многообещающий врач. Я попросила его узнать, можно ли где-нибудь среди его знакомых найти не то чтобы лабораторию, но хотя бы просто магазинчик косметики, которому, может, требуется лишний продавец-консультант.

   Несмотря на то, что магию я могла использовать только далеко за городом, я не прекращала варить зелья и искать новые ингредиенты для них. Я по-прежнему не использовала ничего, кроме собственноручно приготовленных шампуней и лекарств, и уже начала неплохо разбираться в веществах родного мира. Мне вполне по силам было работать не только консультантом, но и каким-нибудь ученым со скляночками, разрабатывающим новые крема для омолаживания кожи и прочей ерунды. Не то чтобы меня так привлекала идея вечной красоты, но мне очень хотелось продолжить работать с зельями – или с химией, как это называлось на Земле.

   Арланд отнесся к моей просьбе серьезнее, чем я ожидала, и сумел отыскать знакомых, через которых я попала в небольшой магазинчик домашней косметики.

   Некоторое время я стояла за прилавком и рассказывала покупателям о всяких кремах, а потом не выдержала, и обратилась к хозяину с предложением своих собственных рецептов. Их взяли, и они разошлись на ура, открыв мне путь к любимому занятию!

   Так и пошло из года в год. Арланд пробивал себе карьеру врача, Люциус – конюха, а я в итоге стала чем-то вроде косметолога.

   Через пять лет каждый из нас уже неплохо зарабатывал и жил, как коренной землянин. Я, как законная жена Арланда, получила гражданство и даже настоящий паспорт, Люциус же, чтобы защититься от властей, женился на какой-то странной девушке, которую мы с Арландом никогда не видели, но через год развелся с ней, будучи уже полноправным жителем страны кенгуру.

   С чародеем мы по-прежнему жили в одном доме, но не в том, который сняли сначала, а уже в своем собственном загородном двухэтажном, с амбаром. Мы держали кур, козу и потом даже двух лошадей... конечно же все потому, что Люциус все-таки научился «печатать» деньги. Иначе мы бы стольких зверей не прокормили: даже одного Кречета содержать было недешево.

   Спустя пару лет после того, как все устроилось, мы с Арландом постепенно начали задумываться о собственной семьи, которой у нас в полноценном смысле этого слова еще не было. Мы ходили по врачам, но те лишь пожимали плечами: у нас у обоих все было в порядке, и неизвестно, почему мы не могли завести ребенка.

   Не знаю, насколько я была бы счастливее, если бы у меня родился сын или дочь, но без этого мне было как-то пусто. Мне было двадцать семь, Арланду – почти тридцать четыре, и это было мало, очень мало по сравнению с той жизнью, которая нам предстояла. Мы могли жить гораздо дольше, чем обычные люди, но после пятидесяти лет ни я, ни он не сможем иметь детей. Мы останемся вдвоем, среди уходящих и приходящих знакомых, и у нас не будет никого по-настоящему родного. Эти мысли не просто пугали, а ужасали меня. Зачем же жить, раз жизнь пройдет в таком одиночестве?

   За месяцем шел месяц, я все чаще задумывалась об этом, и начала чувствовать, что не хочу так. На Земле мне было хорошо, у меня были новые друзья, любимая работа, были увлечения, но это все было не то, чего мне по-настоящему хотелось. Я поняла, что не смогу провести десятки лет в обыденной городской суете, я хотела большего.