Текст книги "Легенда из подземелий"

Автор книги: Алёна Реброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

   Никто, конечно же, не понял, что я сказала.

   – У нас много машин... очень много машин! – начала я, почуяв, что могу стать звездой вечера. Я буду говорить, а меня все будут слушать – как же соскучилась по этому чувству с этими копытными! – Весь мир держится на машинах. Они делают все, что у вас делает магия, и даже больше. От военной промышленности до кухонной утвари: они везде. А кинотеатр, это здание, где стоит машина, показывающая фильмы. Фильмы, это как театр, только актерам нужно сыграть всего один раз, чтобы их действия запечатлились на специальную пленку. Потом пленку копируют и привозят в разные кинотеатры, где прокручивают, чтобы любой желающий мог посмотреть выступление актеров хоть тысячу раз.

   – Кажется, я понял... – задумчиво произнес Адольф.

   – Бэйр может устроить это, – заметил Арланд. – Она собрала в нашем подвале проектор и показывала нам на стене двигающиеся изображения, которые Леопольд нарисовал на прозрачных пластинках. У нас на стене скакал Черт, и это без всякой магии!

   – Без магии? – удивилась Юкка. – Совсем без магии?

   – Совсем, – я кивнула. – В нашем мире нет магии, но зато у нас есть люди, которые будут посильнее ваших магов. У вас это называется пси-магией, кажется. У нас же они называют себя экстрасенсами. Они могут предсказывать будущее, узнавать прошлое, например, подержав в руках кусочек сахара, который до этого держал человек. Они могут гадать на картах – но это и здесь делают, могут проклинать и благословлять. У нас даже нет таких сильных богов, точнее, никто не знает, есть ли они на самом деле. Люди черпают энергию из своей собственной ауры, при чем у них нет лишнего запаса сил, как у магов. В вашем мире я таких не встречала, но, если бы ваши маги могли такое... страшно представить, что бы было! Ведьмы с Равнин, кажется, могут делать подобное и договариваться с гобеленом пространства, – с судьбой, – но нас немного, и слава Богам.

   – Хочешь сказать, ты можешь видеть будущее? – воодушевился Адольф. – Нагадай-ка мне, вырастет ли у меня нормальная чешуя на лице после линьки!

   – Не думаю, что это хорошая идея, – заметила я, неловко разглядывая змея.

   – Все же я настаиваю! Я никогда не бывал на приемах у гадалок, а теперь ты меня заинтриговала! – Адольф продолжил упрашивать.

   В итоге он меня уговорил, и я согласилась попробовать посмотреть, что будет с его лицом. Для этого мы ушли от всех в его комнату.

   Адольф жил в маленькой комнатушке с большим окно. Главным достоинством комнаты был широкий подоконник с подушками, на котором можно было сидеть и читать вечерами – если у Адольфа было на это время, конечно. В комнате кроме узкой одноместно кровати стоял еще большой комод, занимающий всю стену напротив. Ничего лишнего.

   – Где мне лучше сесть? Или встать? Что нужно делать? – спросил змей.

   – Ну... сядь на подоконнике, сюда, – я указала на место возле себя.

   Адольф сел и, выпрямившись, зажмурился.

   – Расслабься, – велела я ему.

   – Конечно...

   Проведя некоторые махинации со своим сознанием, я смогла перебросить восприятие на уровень материи бытия и времени. Сложно описать, что чувствуешь, когда начинаешь ощущать прошлое, будущее и настоящее. Это как множество ручейков, стекающихся в одно русло, которое тоже потом распадается на несколько. Какие-то ручейки пресекаются, какие-то бесконечны, какие-то русла полноводные, какие-то уже или пока пусты. Это как кидать кубики в теории вероятности. Ты знаешь, каковы шансы выкинуть четыре очка, например, но интуиция дает тебе конкретный ответ – да или нет, выпадет или не выпадет. Ты чувствуешь плотность будущего события, оно или обрастает реальностью, или остается призраком несбывшегося.

   Я «кинула кубики», удерживая на крючке сознания образ лица Адольфа. Перед глазами потек ручеек прошлого, раздвоился, потом направился в будущее, где распался на два, потом на три, затем два русла опустили и все оборвалось. Я пыталась все вернуть, заставить ручейки снова течь перед глазами, чтобы лучше разглядеть, но в итоге все русла перемешались и оборвались и... я отпрянула от видения, чтобы еще чего не натворить.

   – Это... – я попыталась расшифровать странное ведение, стараясь не смотреть на Адольфа, с будущим которого, кажется, что-то сделала. – Непонятно... не будет, как прежде, но и как сейчас не будет. Все изменится.

   – То есть? Я не буду больше беловолосым?

   – Наверное, да, – я пожала плечами. – Я не практиковалась в этом деле, поэтому не могу ничего сказать точно.

   Змей, кажется, не сильно расстроился.

   – Что ж, ладно. На самом деле я не для того тебя увел. Не уверен, что мы еще сможем побыть наедине, – проговорил он. – Я хочу поговорить.

   – Я слушаю, – произнесла я, удивленно смотря на ланка. Мы с ним не говорили с тех пор, как он подошел ко мне в городском парке, и я могла только догадываться, чем закончится наша беседа в этот раз.

   – Ты меня изуродовала, – произнес он голосом, лишенным всяких эмоций. Вид у него был такой, как будто кто-то заставлял его говорить, приставив нож к горлу. – Но я тебя прощаю.

   Я настолько опешила, что не сразу поняла, что он сказал. Когда же до меня дошло, что змей предлагает мне официальное перемирие, я решила ответить.

   – Ты пытался меня убить, но я тоже тебя прощаю, – оторопело проговорила я.

   Ланк протянул мне руку, три последних пальца были медные, а указательный и большой – серебристыми. Я пожала протянутую руку: когда наши ладони коснулись, по моей спине пробежали мурашки.

   Никогда до сих пор я не касалась кожи ланков. Она совсем не походила на змеиную, скорее на тонкий бархат! Крошечные прохладные чешуйки приятно щекотали пальцы.

   – Я решил, что, раз мы будем прикрывать друг другу спины с завтрашнего дня, лучше все выяснить, – объяснил он, вздохнув.

   – Согласна, – я кивнула, разглядывая ланка.

   Мне было тяжело смотреть ему в глаза, я испытывала некоторую неловкость, однако он, похоже, ничуть не смущался. Смотрел на меня открыто, широко раскрыв оба глаза и улыбался, кажется, искренне.

   Я вдруг поняла, что была бы не против узнать его поближе, может, не такой уж и плохой?...

   А потом вспомнила про гипноз.

   – Эй! – воскликнула я, махнув рукой между нами, чтобы сбить концентрацию змея. – Тебе не стыдно!?

   – Нет, – он улыбнулся еще шире и развернулся к двери.

   Когда мы вернулись, в гостиной уже закончили ужин, Леопольд убрал со стола и принес чай с корзинкой печенья. Жители особняка расселись на креслах и диванах вокруг камина. Среди них я заметила новое лицо.

   – Люциус! – воскликнула я, увидев чародея.

   Обернувшись, маг встретил меня обрадованной улыбкой. Он поднялся и подошел ко мне, чтобы обнять.

   – Как твои несчастные копыта перенесли дорогу от леннайев? – спросила я, не сдерживая улыбки. Как же я была рада видеть это рыжую рожу!

   – Все в порядке, – устало ответил колдун. Я заметила, что он сильно похудел, а лицо осунулось. И чем он занимался, интересно? – А к леннайям я вернусь после того, как кончится этот кошмар: у них прекрасные дома отдыха.

   Мы пошли к остальным. Я села в одно с Арландом кресло: мне не хватило места и, к тому же, хотелось быть к нему поближе.

   – Итак, все в сборе, – сказал Рэмол, когда Адольф тоже занял свое место. – Завтра вы отправитесь во владения высокогорных слевитов, – начал он. – Перед выходом я дам вам карту и письма, которые вы должны будете передать стражам, чтобы они пустили вас в подземелья. Все, кто должен, уже знают о вас и вашей миссии. Если засомневаются в том, что вы не шпионы глубинных, покажете им Эмбера, его они точно признают. Я останусь наверху и буду следить за тем, чтобы проход не запечатали до того, как вы вернетесь. Во все остальные тонкости вас посвятят слевиты.

   – Сколько у нас будет времени? – спросил Эмбер.

   – Столько, сколько понадобится, – ответил серафим, наливая себе чашку чая.

   – Один вопрос, – произнес Адольф, изящно устроившись в кресле.

   – Ну? – Рэмол обернулся к нему.

   – Какова наша главная цель? Найти леди Исавеллу, или исследовать «зло» и уничтожить его, если получится, или все-таки выжить, приползти наверх и рассказать, как там под землей живется? Каковы наши приоритеты?

   – Все эти цели важны и должны быть достигнуты.

   – Ладно, а если, скажем, Дейка погрызут твари, нам его бросить и продолжить экспедицию, или задержаться на несколько суток? Или если Арланд начнет видеть мертвых и перестает ориентироваться, нам отослать его наверх одного, вернуться с ним или оставить при себе, защищать от подземных тварей? Или если Люциуса опять накроет, и он начет кидаться на камни, нам нужно его убить, чтобы не мешал? Словом, наша компания не без слабых мест. Что все-таки важнее, выполнить задачу или вернуться?

   После этой тираду на Адольфа уставились шесть пар возмущенных глаз. Во всех читался один вопрос: а что, если один двуликий змей случайно заблудится в подземельях!?

   Однако ни Рэмола, ни Юкку подобный вопрос не смутил. Да и Адольф говорил серьезно. Похоже, это как-то связано с порядками гильдии – мол, нужно уточнять любые детали.

   – Что ж, если Дейкстера ранят, попробуйте его вылечить или хотя бы донести до меня останки: я попробую воскресить его или любого из вас, – начал серафим, вдохнув. – Если Арланд начнет видеть прошлое, записывайте все, что он скажет, – это бесценная информация для исторических хроник слевитов. Если Люциус сойдет с ума...

   Он вопросительно посмотрел на чародея. Тот покачал головой. Похоже, его поездка в рощу леннайев оказалась бессмысленной.

   – ...Если Люциус сойдет с ума, держите его подальше от бедных тварей, – закончил Рэмол. – Еще вопросы?

   – То есть, если кто-то будет ранен, мы все равно должны будем продолжить путь? – спросила я, не скрывая возмущения. – Вернуться будет нельзя?

   – Если сможете, остановитесь и лечите его: времени у вас сколько угодно, время – моя забота, – ответил он. – Если же нет, то поступайте, как считаете нужным, но учтите, на поверхность при любых обстоятельствах вы выйдете только тогда, когда Эмбер сам разрешит мне запечатать все ходы в подземелья Сливте-о-Тувь. Именно это произойдет, если вы вернетесь ни с чем. Если хоть один из вас, тем более больной, вернется из подземелий, среди слевитов начнется паника и ходы запечатают. Если же вы сможете очистить ходы и объяснить, как бороться со «злом», тогда под землей расцветут города, возможно, государства. Ваши действия – это история. Вы можете повернуть ход событий, вашей заслугой может стать жизнь целой цивилизации, которая просуществует веками, или же одна-две легенды о трагической смерти народа глубинных слевитов горной гряды Сливте-о-Тувь.

   Больше никто ничего не говорил. Вскоре Юкка встала и, пожелав всем спокойных снов, отправилась наверх. За ней последовали остальные, в том числе и мы с Арландом.

   – Думаешь, тебя в самом деле может накрыть в подземельях видениями? – спросила я, когда мы оказались в комнате инквизитора. Просторной, богато убранной и, как всегда, без единого окошка и с собственной умывальной.

   – С тех пор, как я снял накидку, это происходит постоянно, – ответил Арланд, пытаясь прибраться. Он поспешно распихивал по ящикам комода оружие, мешки с какими-то порошками и бумаги... последние здесь были повсюду, даже на потолке.

   – То есть, ты снова начал видеть духов? – я прошла к большой кровати с балдахином и села на нее.

   – Я и не переставал их видеть, но ведь духи бывают разные. Одни настолько сильны, что можно рассмотреть их лица, другие едва заметны. Раньше я почти не замечал последних, а сейчас... сейчас я еще и слышу их, а иногда, если не успею вовремя защититься, они заставляют меня принимать видения, – Арланд усмехнулся. – Как это не странно, но каждый дух просто мечтает, чтобы кто-то посмотрел на то, как он жил. Они все в этом чем-то похожи на стариков, которые беспрестанно рассказывают о своей молодости.

   – И что... много их?

   – О, ты даже представить себе не можешь, сколько в мире неприкаянных душ!

   – И здесь они тоже есть?

   – Нет. Я попросил их не заглядывать ко мне в комнату этой ночью, – выудив из ящика комода пыльную бутылку вина, Арланд поставил ее на высокий столик на колесиках.

   – Даже так? – я улыбнулась, подглядев, что еще инквизитор выудил из своего огромного комода. Это были мои любимые конфеты.

   Арланд подкатил поднос к кровати и сел возле меня.

   – Скажи, а ты в самом деле заучиваешь слова моего мира? – я подвинулась поближе к инквизитору и схватилась за бутылку, но он у отнял ее у меня и стал открывать сам.

   – Одной рукой ты, конечно же, откроешь, – Арланд кинул взгляд на мою подвязанную платком левую руку.

   – Об этом я и хотела с тобой поговорить, когда перевела тему на твой словарный запас, – я села вплотную к Арланду и, дотянувшись до его уха, прошептала: – Я нашла путь в мой мир.

   Первые секунды инквизитор сидел неподвижно и молчал, а потом медленно повернулся ко мне.

   – Что ты сказала? Я не расслышал...

   – Ты все верно расслышал, – я обняла его за шею и прижалась губами к уху. – В моей руке спрятан ключ от дверей всех измерений. Пришлось пойти на крайние меры, чтобы о нем никто не узнал, и поместить его в руку!

   – То есть... что?... Я не понимаю!... – запаниковав, Арланд попытался выбраться из моих объятий, но я держала крепко.

   – Не дергайся, тут наверняка даже у стен есть уши, – прошептала я, целуя его в висок. – Главное: просто знай, что очень скоро мы сможем уйти отсюда, покончить со всеми этими прятками, начать новую жизнь... Мне нужно только найти способ, как открыть дверь именно на Землю!

   – Ушам своим не верю, неужели ты правда сделала это?... Но как?... – придя в себя, Арланд поддержал концерт и тоже зашептал, посадив меня к себе на колени.

   – Однажды Райнар попросил меня забрать у одного торговца зелье, но что за зелье, не сказал... Торговец – его зовут Гренгаль – начал меня дразнить, говорил, что я никогда не узнаю, из чего сделано это его варево. Но, придя домой, я провела пару опытов и обнаружила, из чего оно – в его состав была какая-то железа из тела дракона. Она может дематериализовывать предметы в тонкие материи, способные перемещаться между измерениями. Я оставила себе немного этой железы, а потом, изучая ее свойства, придумала, как сделать нож. Я сделала его из скорлупы яиц глубинного демона, помнишь его? Ты был без сознания, Леопольд вышел из грота, я осталась там одна и случайно нашла мертвую кладку, вот и решила взять немного яиц... штук тридцать... Я боялась рассказывать тебе все это, пока не закончу опыты. Но теперь все готово, я все сделала, и ты должен знать, как... мало ли, что.

   – Драконья железа в зелье? – Арланд посерьезнел, и, хотя я по-прежнему сидела у него на коленях, в кольце его рук, разговор принял подобающий тон. – Черное и вязкое?

   – Откуда ты знаешь? – насторожилась я.

   – Я следил за тем, кому оно достанется, следил за домом Гренгаля. Я стоял в переулке и ждал «гонца», поймал того мальчишку, а потом появилась ты с Кречетом... Значит, ты несла зелье? Тебя я ждал?

   – Выходит, что так, – проговорила я, догадавшись к чему он клонит. – Думаешь, Король Подземелий – это Райнар?

   – Гренгаль служил Королю Подземелий, но он мог делать зелья и для других. Райнар был темным магом?

   – Я никогда не смотрела на его кружево, – призналась я. – Но он отлично чувствовал себя на Черном Рынке, а зелье с драконьей железой на заработок кукольника не купишь. Это что-то да значит.

   – Так или иначе, скоро мы все узнаем.

   – А даже если нет, в любой момент мы сможем сбежать отсюда, – проговорила я, укладывая голову на плечо Арланда.

   Инквизитор откупорил бутылку вина, и мы выпили на брудершафт – а в этот раз нам действительно было, за что выпить!

   После нескольких бокалов настроение значительно поднялось, а все проблемы отошли на второй план.

   В конце концов, мы были вдвоем в нашей комнате, после пятимесячный разлуки, с вином и твердой уверенностью в будущем. Казалось, ничто не может нас разлучить и что так будет всегда.

   На утро в голове слегка гудело, но было не до этого: мы проснулись в три часа дня. Было только два вопроса, о которых мы могли думать – почему нас никто не разбудил и как давно все ушли в подземелья без нас?

   Чуть не прибив друг друга, мы с Арландом кое-как оделись в умывальной, покидали вещи в мою волшебную сумку и бегом спустились вниз по лестнице, топая, как стадо слонов.

   Наши ошалелые рожи вызвали взрыв хохота у мирно сидящих за чайным столиком Дейкстера, Леопольда, Рэмола и Юкки.

   – Встали! Мы уже думали, вы залюбили друг друга до смерти, – сквозь смех сказал серафим. Я смутилась: похоже, надо было все-таки поставить на ночь купол тишины в комнате. – Куда собрались, голубки?

   – Мы ведь должны были уходить сегодня, – сказал Арланд, непонимающе осматривая остальных.

   – Пока вы никуда не пойдете, – вздохнул Рэмол, отсмеявшись. – Адольф не в порядке. У него началась преждевременная линька, – серафим кинул на меня многозначительный взгляд. – Он не может никуда идти, пока кожа не слезет.

   – Вот черт! – в сердцах выругалась я. – Я ведь предупреждала его!...

   – Значит, мы...

   – Сидим дома и не высовываемся, пока Адольф не поправится. Занимайтесь, чем хотите, – сказал Рэмол и махнул рукой в сторону лестницы, мол, пойдите, переоденьтесь.

   Нам с Арландом пришлось вернуться, положить все вещи обратно в шкаф, сменить походную одежду на обычную, да и привести себя в человеческий вид.

   Когда мы спустились, остальные все еще сидели за чаем.

   – Сколько это продлится? – спросила я у Юкки.

   – Неделю, может, немного больше, – ответила она. В голосе ланка ясно слышалось беспокойство. – Учитывая то, что у него проблемы с лицом, возможно понадобится лечение.

   – Зачем ты вообще сделал это? – спросила я у Рэмола. Другие тоже вопросительно уставились на серафима: похоже, этот вопрос давно всех волновал. – Неужели не мог вылечить его нормально?

   – А ты могла бы его не калечить? – задал встречный вопрос серафим, раздраженно распушив перья. Его окружали осуждающие взгляды и ему это, видимо, не понравилось.

   – Он пытался меня убить!

   – А мне показалось забавным, что у него будет такого рода память обо мне! – серафим пожал плечами.

   – Перья тебе мало повыдергать, – недовольно прошипела Юкка.

   Она вдруг поднялась и ушла наверх с прямой, как палка, спиной.

   Рэмол проводил ее обеспокоенным взглядом, но потом тряхнул головой и отвернулся, делая вид, что ему все равно.

   Вдруг по пустому особняку прокатился гулкий звон.

   Все переглянулись.

   – Кто-то ждет гостей? – удивленно спросил Рэмол. Все, как по команде, помотали головами. – Кого, интересно, сюда занесло? Леопольд, открой, будь добр.

   Оборотень встал и пошел в прихожую, встречать таинственного гостя.

   – Лео! Какой ты нарядный!

   Пронзительный голос Рафнейрис заставил всех нас вздрогнуть, даже Эмбера, который не имел счастья быть знакомым с этой до смерти милой девушкой.

   – Какого черта ты тут делаешь, Раф!? – воскликнул Рэмол, поднявшись, когда она вошла в гостиную.

   Как и всегда, Раф была роскошно одета и блистала ядовитой улыбкой.

   – Я пришла сообщить, что Кудеяр приедет через пару дней, так что вам надо его подождать! – ответила она и в ее голосе было столько яда, что Адольф со своими клыками мог удавиться от зависти.

   – Кудеяр не может!... – воскликнул серафим, но девушка перебила его.

   – Кудеяр не может пропустить такие события, мы все это знаем! – заявила она. – Отец послал его на подвиги, а не мир посмотреть, и поэтому Кудеяр обязан участвовать в походе под землей.

   – Он не сунется в эти пещеры! – крикнул Рэмол, в гневе расправляя крылья, перья на который топорщились, как у разъяренной птицы.

   – Я уже написала матери и отцу, они приказывают тебе не мешать ему!

   – Они слишком много о себе возомнили с тех пор, как стали любимцами богов! Мне они приказывать не могут, и Кудеяр не...

   – Могут, и ты сам это знаешь! – крикнула Раф и топнула ногой так, что плитка под ее каблуком раскололась. Воздух словно сгустился вокруг тонкой фигуры девушки, синие глаза горели. – Ты не имел права держать Кудеяра в неведении! Он с детства пытается доказать, что достоин своих родителей, это мечта всей его жизни, а ты укрываешь от него такое событие!? Война между слевитами, болезнь младших нелюдей! Он уже на этом мог сделать себе имя и вернуться домой, но из-за тебя о нем могут даже не упомянуть в хрониках!

   – Ты хочешь убить своего брата!? Под землей он...

   – ...Прекрасно будет видеть теневым зрением, его слуги заменят целую армию, а его способность управлять ветром может спасти всех от удушья. Он – незаменим в этом путешествии, и ему нужно там быть! И если он узнает, что от него все это скрывали, потому что «хотели защитить», он никогда этого не простит! Он и так в бешенстве из-за того, что ты молчал все это время и не дал ему участвовать с самого начала!

   – Ты не понимаешь, что творишь, Раф, – Рэмол начал говорить спокойнее, но его тон все равно походил на нотацию. – Неужели ту думаешь, что ты умнее меня и Истэки и можешь решать такие вопросы?

   – Нет, но Истэка сказал, что ты дурак, и велел мне разобраться. Он, в отличие от тебя, верит в то, что мы с Кудеяром уже не маленькие дети!

   – Вам по двадцать три года, Раф, конечно же вы дети! – воскликнул серафим. – Отпусти тебя к людям, ты и двух недель не проживешь своим трудом! Кудеяр до сих пор готов беситься на травке, играя в салки!

   – Вольге скоро пятьдесят и они с Аленикой тоже играют в салки, иногда даже со Златомиром, а ему уже под сто будет! Это традиция сенари, и кому, как не тебе, это знать!

   – Раф, сядь, зачем ссориться стоя? Я тебе чая налил, – Леопольд пригласил девушку за стол.

   – Спасибо, Лео, – она ласково ему улыбнулась и села на указанное место, затем повернулась обратно к Рэмолу и продолжила: – Так что, дядюшка, твоя забота уже переходит все границы, пора бы это признать. Кудеяр и я, мы любим тебя, и неизвестно, что с нами бы было, если бы не ты. Но тут дело касается чести. Кудеяр не может пропустить такое событие.

   – Кто вообще разрешал Вольге воспитывать детей!?... Это безумие, отправлять Кудеяра на верную смерть только из-за того, что какому-то Вольге хочется, чтобы о его сыне слагали легенды! – серафим яро тряхнул крыльями и принялся ходить вдоль гостиной, буквально сверкая глазами. – Самого Вольгу никто никогда не заставлял совершать то, что он совершил, он был самым несносным царевичем до Войны Богов!...

   – Леопольд, а что-нибудь к чаю есть? – громко спросила Раф у оборотня, давая понять Рэмолу, что разговор с ним окончен.

   От такого неприкрытого хамства серафим взбесился еще сильнее, но, к счастью, это был вовсе не тот гнев, который проснулся в нем в роще кентавров. Его крылья сами собой начали бить воздух, и Рэмол поспешно покинул гостиную. Судя грохнувшей входной двери, он отправился летать на улицу.

   – Миндальный пирог и немного печенья, – ответил Леопольд девушке, когда серафима уже не было в особняке.

   – Можно мне и того, и другого?

   Оборотень побежал за печеньем и пирогом для гостьи, а та тем временем завела разговор со мной.

   – Бэйр! Из-за своей крылатой няньки я с вами даже поздороваться не успела! Подумать только, дорогая, такая худая, совсем как тросточка! Ты что, совсем не ела все это время?

   – Здравствуй, Раф. Нет, скорее меня совсем не кормили, – улыбнувшись, я обняла давнюю подругу.

   – Дейкстр, не скажу, что рада тебя видеть, – заметив рыцаря, молча сидевшего в кресле, Рафнейрис криво улыбнулась. – Надеюсь, ты прекрасно себя чувствуешь в рабстве у моего дяди, которого ты чуть не убил.

   – Буду чувствовать себя еще лучше, когда перееду в ваш терем, – ответил рыцарь, улыбнувшись. После этого он встал и ушел наверх.

   – Давно о тебе не было слышно, – произнесла я, когда Дейк скрылся наверху. – Как ты, Раф? И что там про Кудеяра?

   – Как я? – она усмехнулась. – Да вот... путешествую. Истэка без Рэмола совсем заскучал, закрыл иллюзией свои крылья и отправился по людским городам вспоминать молодость. Они когда расстаются, бог весть что творят! Рэмол вон нашел себе какую-то войну, а Истэка совсем от рук отбился! Я даже не знала, где он все это время был! Пил, сорил деньгами, ходил по женщинам... грешил, как мог, в общем, – Раф взмахнула рукой, как будто изображая Истэку, махнувшего рукой на все принципы, навязанные ему братом. – Я поначалу сидела одна в тереме, потом отыскала Кудеяра, побродила немного с ним: он был в Финье, жарился на солнце и ворчал на людей – как и всегда. Как-то мы болтали в очередном трактире, и я вдруг поняла, что до него не дошли слухи о войне слевитов! Я сразу поняла, что это не спроста: он бы непременно узнал о таком событии, если бы ему не мешали. Наверняка Рэмол опять закрыл все каналы тайной связи! Естественно, так это все оставить было нельзя. Я рассказала все Кудеяру и написала родителям, а дальше все само сложилось. Они выудили Истэку из загула и сейчас держат на Охмараге, а с Рэмолом будут разбираться позже.

   – Не думала, что твои родители настолько могущественны, что могут вытащить из загула Истэку... – мне страшно было представить, как выглядел загул могущественнейшего мага-серафима, но еще страшнее было представить методы, которыми его можно было остановить.

   – Ты что! – Раф звонко рассмеялась. – После Войны за моими родителями стоят все божественные пантеоны! – гордо объяснила Раф. – И еще никто не знает, что будет, если упрятать этих двоих в желудки маминых теневых легионов, – она неожиданно зло хихикнула. – В общем, у мамы нашлась пара аргументов.

   – Что за теневые легионы? – я уже в который раз слышала о теневом войске или чем-то подобным. В разговорах Рафнейрис и Кудеяра они представали то воинами, то слугами, то гонцами – я никак не могла понять, о ком речь.

   – А ты не заешь? – удивилась Раф. – Повелители теней умеют починять осколки чужих душ – сама душа отправляется к Богам, но крошечная ее частица навсегда привязывается к повелителю. Все убитые враги становятся их слугами. У мамочки их после войны набралось порядка нескольких сотен тысяч... она и мне парочку подарила!

   Раф щелкнула пальцами, и тень от ближайшего комода удлинилась, а потом прыгнула на стену, вытянувшись в человеческий силуэт. Вместо глаз на стене парили две едва заметные синие дымки. Зрелище было жуткое.

   – На Охмараге они ей не нужны – все, кто когда-то был против ее воцарения, уже успокоились, – потому она отдала Кудеяру пару тысяч, – продолжила девушка. – При свете тени слабые, но в темноте могут стать материальными и драться не хуже живых воинов.

   Перебегая взглядом с лица на лицо, Раф вдруг увидела Арланда.

   Заметив инквизитора, девушка долго его рассматривала. Я подумала, что она его не узнает, но она, как ни странно, догадалась, кто перед ней.

   – Знаешь, Арланд, а твое человеческое обличье мне больше нравится, – заметила она. – Попроси Рэмола, он все исправит.

   – А разве это можно сделать? – удивился он.

   – Конечно! Демоническое кружево меняет тело под себя после первого обращения, но его можно исправить, как и любое другое кружево.

   – В любом случае после того, что Рэмол сделал с Адольфом, я бы не стал рисковать, – усмехнулся инквизитор.

   – А что он сделал с Адольфом? – спросила Раф, нахмурившись. – И откуда ты знаешь про Адольфа?

   – Он тут, – объяснила я. – У него началась преждевременная линька, так что он сидит в своей комнате. Только поэтому мы все еще здесь: иначе бы уже были в подземельях.

   – Оу... Бедолага! – жалостливо протянула девушка. – Это у них так ужасно проходит!

   – А тебе откуда знать? – удивилась я.

   – Когда Юкка начала линять, у нас весь терем был в золотой чешуе: у нее кожа какая-то странная, не лезет, а сыпется. Забавы ради я подмела и продала все это торговцу, как золотой песок. Купил, представляешь!

   Слово за слово, Леопольд принес пирог и печенье, долил всем чаю, и разговор потек в русле дружеской беседы.

   Закрыв тему линьки ланков, которая была причиной нашей задержки, – словно сама судьба вмешалась, заставив нас остаться и дождаться Кудеяра, – мы переключились на Леопольда.

   Раф хотела знать все, а когда услышала, что Лео играл в ее любимом театре, и вовсе обомлела. Она требовала каждую подробность, а оборотень, почуяв свободные уши, готовые восхищаться, принялся описывать свои будни на сцене. Пока он рассказывал, девушка сидела, опершись щекой на кулак, и откровенно любовалась нашим красавцем.

   О себе Рафнейрис рассказала немного. Но одно я поняла – они с Истэкой ничуть не волновались о нелюдях и о войне слевитов. Словно это все была очередная игрушка для Рэмола, а не проблема мирового масштаба. Мне было странно слышать такое – моя собственная жизнь встала вверх ногами из-за этих событий!

   Я невольно задумалась о том, как часто какие-то вещи происходят совсем рядом, но не касаются меня, и потому кажутся пустяками. Было удивительно понять, что мои проблемы, которые казались настоящим концом света, других совсем не волнуют.

   Однако, тем приятнее мне было говорить с Раф: она словно пришла из другого мира, веселого и спокойного, где все хорошо! Я была только рада окунуться в этот мир вместе с ней.

   Мы много говорили о Кудеяре, Арланд, который его не видел, но наслушался от меня всякого, с интересом следил за беседой.

   Царевич, о котором я уже почти год ничего не слышала, все это время бродил по Тангейю, убивая бешеных монстров. Потом пришли рыцари ордена Черного Дракона и вежливо попросили его не отнимать у них работу. Выгнать царевича Охмараги из страны – дело крайне тонкое, но рыцари нашли выход: они устроили Кудеяру оплачиваемый отпуск на пляжах солнечной Финьи, мол, за неоценимую помощь Ордену. В Финье царевич упорно искал хоть мало-мальски серьезное зло, достойное его подвигов, но ничего, кроме борделей и новых видов выпивки, не обнаружил, хотя и с найденным боролся без устали известным способом. Заскучав от загулов, царевич устроился было частным преподавателем для детей из богатых семей, которые мечтали отдать чадушек в лучшую магическую академию Тангея. Но стоило царской чете Охмараги узнать, что их сын взялся за такое неблагородное занятие, репетиторство тут же пришлось прекратить. Затем появилась Раф и вестью о войне развеяла тоску Кудеяра, страдающего на золотистых пляжах с коктейлями и девушками.

   Царевич был в пути уже неделю и должен был прибыть со дня на день.