Текст книги "Легенда из подземелий"

Автор книги: Алёна Реброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

   Не выдержав, я все-таки нахамил этой мерзкой девице и удалился, забрав с собой скатерть, на которой в самом деле было мокрое пятно.

   Обслужив всех остальных посетителей, я отнес заказ к столику, за которым была Шарлотта. К счастью, она уже была одна, ее противная подруга, видимо, обиделась и ушла.

   – Леопольд, вы ведь не сердитесь? – она взглянула на меня глазами, полными сожаления. – Это ужасно, что она сказала, и, если вы подумали, что я с ней хоть в чем-то согласна... Знайте, что это не так!

   – Я не сержусь, конечно, но подруга ваша не самая приятная особа, надо заметить.

   – Она просто не привыкла сдерживаться, да и судит о людях всегда предвзято, во всем видит подвох. А так она очень хорошая, просто общество ее потрепало...

   – Вот ваш заказ, – я поставил на ее столик лимонный кекс и чай, а затем отправился обслуживать других клиентов. У меня не было никакого желания выслушивать оправдания этой мерзкой Малены. Да, она верно сказала, что я нищий бастард, не имеющий и медяка заработанных денег... но что-то подсказывает мне, что сама она за всю жизнь заработала не больше, чем я за этот день.

   В следующий раз я подошел к Шарлотте только когда потребовалось забрать деньги за заказ.

   – Леопольд, вы так и не сказали мне ничего... Я не хотела бы, чтобы наша дружба вот так оборвалась.

   – Что я могу сказать? Я ведь на работе.

   – А когда заканчиваешь?

   – Через полчаса закрытие.

   – В таком случае я подожду тебя здесь... Можно еще малиновое пирожное со сливками?

   – Можно, – я снова заулыбался и, кажется, это привело Шарлотту в восторг.

   После того, как я закончил работу, переоделся и получил свой первый заработок в размере одного с половиной золотого, мы с Шарлоттой снова отправились гулять по улицам города.

   Уже через несколько минут прогулки я и думать забыл про обиду на эту Малену и чувствовал себя прекрасно, несмотря на длинный рабочий день и на адский голод. Девушка, убедившись, что я не злюсь, предложила мне познакомиться с другими ее друзьями, которые, услышав обо мне, захотели пообщаться со мной.

   Пока мы шли на встречу, Шарлотта описывала мне каждого из людей, с которыми мне предстояло познакомиться.

   Одной из них была актриса, которой удалось выйти замуж за драматурга, оба они работали в театре, который открылся совсем недавно и пока только готовился к первому спектаклю. Кроме них там находилось около трех богатых девушек, описания которых были так похожи, что я даже не стал пытаться запомнить, чем они друг от друга отличаются. Два молодых человека моего возраста или чуть старше, один из университета, другой молодой певец, оба прекрасно держатся в обществе и их определенно ждет большое будущее. Главными людьми в компании являются, конечно же, двое, один из них сын мэра, другая его сестра, которая участвует в движениях против чрезмерной трудовой нагрузки на рабочих с фабрик, находящихся недалеко от города и снабжающих его товарами.

   Особенно меня заинтересовала девушка, беспокоящаяся о рабочих, и чета из театра. Они почему-то показались мне более интересными.

   Встреча должна была состояться в десять вечера, в квартире у парня, учащегося в университете. Шарлотта, видимо, сильно нервничала, ведя меня к своим знакомым, я же наоборот, испытывал воодушевление. Я позорился много раз и часто не замечал этого, еще один раз сделать какую-нибудь глупость ничего для меня не значило... по крайней мере, мне хотелось верить в то, что я смогу узнать людей, подружиться с ними и, может, понравится им, а если нет, то ничего страшного все равно не произойдет.

   Квартира, куда мы шли, находилась в трехэтажном кирпичном здании. Мы зашли в подъезд и поднялись по каменной лестнице на второй этаж, а оттуда через плохо освещенный коридор с потрескавшимися досками пола и ободранными стенами уже вошли в квартиру студента. Нас встретила сразу вся компания.

   Несмотря на то, что дом, куда мы пришли, был старый и достаточно мрачный, небольшая квартирка студента оказалась светлой и уютной. Стены были обклеены светлой бумагой – обоями, пол устелен паркетом. Нигде не лежало ковров, зато в главной комнате вся мебель была обита и застелена пышными мягкими тканями. Обстановка была не богатой, но с претензией на стиль. На обшарпанном комоде стояли небольшие картины в позолоченных рамках, старые затертые шторы на большом окне когда-то могли висеть в доме какой-нибудь знатной семьи, к тому же производила немалое впечатление огромная картина, изображающего породистого охотничьего норуша в лесу. Она висела прямо над диваном, занимая почти всю стену.

   Люди, сидящие в креслах и на диване, пили чай. На круглом столе посреди комнаты стоял поднос, а на нем – старый фарфоровый сервиз и вазочка с печеньем.

   – Это Леопольд, я рассказывала вам о нем сегодня утром, – объяснила Шарлотта, беря меня за руку и уводя в комнату, к паре стульев в углу. Только когда она коснулась моей руки я опомнился и перестал смотреть по сторонам.

   – Здравствуйте, – я осмотрел присутствующих и поздоровался со всеми сразу. Они уставили на меня любопытные взгляды своих блестящих в свете люстры глаз.

   – Присаживайтесь, – хозяин квартиры, тощий угловатый юноша в очках и с растрепанными волосами, указал мне на один из стульев, приглашая сесть. – Мы как раз обсуждали положение рабочих людей на вашей родине.

   – Должно быть, это был интересный разговор, – я ответил первое, что пришло в голову. Но никто моего ехидства не заметил. Студент продолжил, как ни в чем не бывало.

   – Мы слышали, граф, что вы путешествуете, живете скромно, если не сказать бедно, и не гнушаетесь работы?

   – Если это так, то вы отличный пример для знати, – заметила девушка, сидящая на диване. На ней был строгий коричневый сарафан типичного агирадского вида и кремового цвета рубашка с узкими рукавами и кружевными манжетами. Коричневые волосы девушки были заплетены в аккуратную косу, выражением лица незнакомка напоминала учительницу, и только дорогие золотые серьги и жемчужные бусы указывали на то, что она совсем не из простого люда. Видимо, это дочь мэра.

   – Я бы не сказал, что я хороший пример, – возразил я, внимательно оглядев собеседницу. – Я уехал из поместья путешествовать, хотя мог бы остаться и заняться хозяйством. Другое дело, что я не приспособлен для такой ответственной работы, как управление землей.

   – А раньше вы занимались чем-то подобным? – спросил смуглый мужчина. Пышные черные волосы, уложенные назад, короткая борода, орлиный нос и черные глаза выдавали в нем тангейца, а яркие детали пышного костюма – творческую личность. Видимо, это был драматург, о котором рассказывала Шарлотта. – Видите ли, госпожа Наталь давно хотела найти кого-нибудь, кто близок к этому делу, и хорошенько промыть ему голову... И, да, извиняюсь за грубость, меня зовут Фиар Корко, а это моя жена, Лариса, – он указал на красивую рыжую женщину возле себя.

   – Очень приятно, – я вежливо кивнул паре, а потом продолжил: – Нет, я никогда не управлял поместьем, этим занимался мой отец. Он следил за доходами и состоянием наших владений, много времени посвящал изучению истории нашего рода.

   – Вам не кажется, что это неправильно, когда одни люди работают на других, а те отдыхают? – спросила у меня Наталь, дочь мэра.

   – По-моему, это правильно, если каждый при своем деле, – ответил я, пожав плечами. – Каждый занимает свое место, а кому это не нравится, всегда может изменить свою жизнь.

   – Но ведь дворянину легче это сделать, чем, скажем, придавленному обществом рабочему, не так ли?

   – Человек сам хозяин своей судьбы, у меня множество знакомых, которые могут послужить этому примером, – снова возразил я. Какие странные темы они тут обсуждают! Только вот мне непонятно, умно об этом говорить или бессмысленно?

   – Например? – девушка аж подобралась от любопытства. Я осмотрелся и понял, что все в комнате смотрят на меня с такой внимательностью, будто я собираюсь показывать им фокусы или делать еще что-то интересное. Мне стало неуютно, но я пересилил себя и продолжил.

   – Мой брат, например. Он мог стать главой нашего рода, главным графом севера, но он выбрал ремесло взамен роскошной неторопливой жизни в поместье.

   – Какое же это ремесло? – этот вопрос задала Шарлотта, которая вся светилась от удовольствия. Видимо, ей нравилось, что на меня обращают столько внимания.

   – Он стал инквизитором.

   В комнате повисло молчание.

   – Странный выбор... – заметил драматург, сделав поэтический жест рукой. – Очень странный выбор для графа.

   – Но все же он стал частью Ордена и сейчас с гордостью выполняет свои обязанности. Только сегодня он отправился в селение недалеко отсюда, чтобы изгнать из кого-то то ли злого духа, то ли вовсе демона, – ответил я.

   – Это случайно не того, о котором позавчера написали в газете? – насторожилась Лариса, жена драматурга.

   Все присутствующие взволнованно заговорили каждый свое, из общего гомона я так ничего и не понял. Только когда все успокоились, Фиар стал объяснять мне, что было написано в газете и сколько это подняло шума.

   – Я так понял, что вы здесь недавно, граф, и пока не знаете, что здесь произошло. Так позвольте мне объяснить, – сказал он. – Две самые богатые и знатные семьи решили, наконец, объединиться, и поженить своих отпрысков, Аврору и Иона, но неделю назад Ион стал вести себя очень странно. Он поссорился со всем своими друзьями, устроил скандал в опере и на приеме у мэра, и, наконец, объявил о расторжении помолвки. Родители Иона говорили, что он сам не свой в последнее время, как будто это и не он вовсе. Чтобы избежать разборок и еще одного скандала, они увезли юношу куда-то в деревню, где у них есть дача. Ходят слухи, что они пригласили туда недавно приехавшего инквизитора, который наделал шуму в Ордене в Тангейе и в Рашемии, поймав знаменитую ведьму и оправдав ее. Если уж этот гений своего дела не излечит рассудок Иона и нельзя будет свалить все на злого духа, то семье придется уехать из города, а, возможно, из страны...

   – Да, это мой брат, – я улыбнулся. – Интересная история. Думаю, если с Ионом в самом деле что-то не так, он излечит его. Арланд, несмотря на свой ужасный характер, знает свое дело.

   – Вот это находка! – засмеялась одна из девушек, которая подходила разве что под описание трех дочерей богатых отцов. – Шарлотта, ты привела к нам будущую знаменитость, уверяю тебя! Граф, да еще родной брат инквизитора, который сейчас спасает честь семьи Варенети!

   – Леопольд, вы не говорили мне, что ваш брат инквизитор, – с тихой укоризной заметила мне Шарлотта.

   – Я не думал, что это важно при знакомстве, простите, – шепотом ответил я.

   – А что, правда говорят, что он приехал сюда с той самой ведьмой? Вы знаете ее? – спросил у меня Фиар.

   – Конечно знаю, она моя лучшая подруга. Ее зовут Бэйр.

   – И она везде с вами ездит? Наверное, это ужасно... магички из академии все себе на уме, страшно представить, как ведет себя настоящая дикая ведьма! – воскликнула другая девушка.

   – Вовсе нет, мы очень хорошо ладим, – возразил я. – Это заблуждение, что ведьмы невыносимы. Она добрее и преданней всех, кого я знаю.

   – Не влюблены ли вы в нее, граф? – усмехнулся драматург. – Такого восторга в глазах я даже на сцене давно не видел. Вы весь светитесь, когда говорите о ней!

   – Влюблен, возможно. Она замечательная, ее нельзя не любить, – ответил я, удивляясь такому странному тону Фиара. Как будто в его вопросе был какой-то подвох.

   – А ваш брат знает о ваших чувствах? – с восторженным придыханием в голосе спросила одна из обезличенных богатством девушек.

   – Знает, – я кивнул. – Он и сам любит Бэйр, хотя все вокруг считают очень странным, что инквизитор может так тепло относиться к ведьме.

   – А что же ведьма? – спросила актриса, жена Фиара. Она и все сидящие в комнате выглядели очень удивленными и заинтригованными.

   – А что она? И она нас любит, – ответил я, не понимая, почему это всех так поражает.

   – Так вы что... втроем? – драматург посмотрел на меня исподлобья.

   – Да, мы отлично дружим, думаю, нас даже можно назвать семьей, – ответил я, совсем растерявшись и нахмурившись. Как говорил мне Арланд, в непонятных ситуациях надо принимать вид уверенный и немного оскорбленный. – Почему вы на меня так смотрите, разве я сказал что-то удивительное?

   – Да он наивен, как ребенок! – засмеялся молчавший до этого юноша. Видимо, это был упомянутый Шарлоттой певец. – Он даже не понял, на что ты намекаешь, старый развратник, – он дружески хлопнул по плечу драматурга.

   – Простите граф, жизнь знаменитости испортила мои мысли, – усмехнулся Фиар, склонив голову в знак извинения. – Значит, вы просто друзья?

   – Конечно.

   – Ах, Леопольд, не пугайте нас так, – облегченно улыбнулась Шарлотта. – Я уже подумала, что... впрочем, неважно.

   – Его нужно непременно познакомить с Лендоном, – заметила всем Лариса. – Леопольд, вы определенно очень хороший юноша, многие захотят пообщаться с вами. Нужно вас приодеть. Вы уж простите, но походная одежда совсем не подходит к вашему красивому лицу! С такой внешностью вы должны выступать на сцене и вертеться в лучших кругах общества, скажу я вам.

   – Спасибо, – я вежливо кивнул. Впервые комплимент моей красоте был по-настоящему приятен и не мешался с издевкой... видимо, это хороший знак! Значит, я все сделал правильно и понравился им.

   Так продолжалось до полуночи. Бесполезная, на мой взгляд, болтовня текла не торопливо, но ровно, как и чай из старого фарфорового чайника. Темы сменяли одна другую и не сказать, чтобы все они были интересны, о некоторых вещах мне нечего было сказать и я молчал, когда же речь заходила о чем-то знакомом, например, о книгах Ванеро Патти или о новых веяниях в фасонах сарафанов, я высказывал свое мнение, и всем оно нравилось, как ни странно. Кажется, мне удалось произвести впечатление адекватного нелюдя и меня так и не приняли за идиота, чего я опасался поначалу.

   Я провел с новыми знакомыми целый вечер, и только когда я уже не смог сдержать зевков, меня отпустили в гостиницу. Шарлотта ушла вместе со мной.

   – Вы, Леопольд, очень странный, вы знаете это? – спросила она, когда мы стояли у двери ее дома.

   – Я догадывался, – хотя глаза уже слипались, а тело одолевала слабость, я нашел в себе силы улыбнуться и сделать доброе лицо.

   – Все мои хорошие знакомые многого ждали от встречи с вами... я, видимо, увлеклась, когда описывала наше необычное знакомство. Но вы их не разочаровали, и спасибо вам за это.

   – Мне тоже было интересно пообщаться с такими людьми, как ваши знакомые... Может, опустим это «вы»? Я понимаю, что приличия обязывают, но, если честно, я привык общаться совсем не так, – понимая, что, возможно, я делаю глупость, я все же сказал то, что хотел сказать уже давно. Все же слишком высокопарно звучит это «вы», а от этих сложных предложений голова уже раскалывается!

   – Как скажешь...

   – Лео. Зови меня Лео, – уверенно поправил ее я. – Все друзья зовут меня именно так.

   – Хорошо, – Шарлотта улыбнулась и ее зеленые глаза блеснули в свете фонарей. Она застенчиво коснулась рукой подола своего сарафана и переступила с ноги на ногу. – Мы встретимся завтра, или я уже надоела тебе?

   – Я уже говорил, что мой брат и Бэйр уехали на три дня. Эти три дня я буду здесь, и мы обязательно будем видеться. К тому же, мадам Корко обещала отвести меня к какому-то Лендону, чтобы тот сшил мне новую одежду... Хотя я и сам могу справиться, на самом деле.

   – Да, ты говорил, что шьешь, – Шарлотта закивала и немного подалась вперед. – Так значит, я смогу увидеть тебя завтра?

   – Да, сразу после работы я приду к твоему дому.

   – А раньше ты не можешь?

   – Увы, у меня есть дела, с десяти утра до девяти вечера я занят в бакалейной.

   – Да... ты ведь работал весь день сегодня. Наверное, очень устал, – в голосе девушки прозвучала приятная забота. Я тут же вспомнил о Бэйр и на душе как-то потеплело.

   – В самом деле, я немного вымотался, – признался я.

   – Эм... тогда я не буду задерживать тебя? – Шарлотта как будто спрашивала. Она выжидающе смотрела на меня, как будто я должен был что-то сделать.

   – Спокойной ночи, Шарлотта. До завтра!

   Помахав ей рукой, я развернулся и направился к уже знакомой темной подворотне. Там со мной попытался заговорить нетрезвый разбойник, но мне не хотелось тратить на него время, поэтому я просто ударил его в нос, чтобы он потерял сознание и прекратил меня толкать. После я превратился в птицу и отправился в гостиницу.

   Только войдя в комнату, я разделся и залез под одеяло, надеясь не проспать завтрашнюю работу.

   Встав в семь утра, я оделся и плотно позавтракал, помня вчерашнюю голодовку, а затем отправился в бакалейную. Я пришел раньше всех, мне открыла уборщица. Вскоре появился хозяин и, чтобы я не сидел без дела, велел мне начинать готовить. К тому моменту, когда пришел первый повар, я уже выполнил треть их работы... Но, вопреки моим надеждам, за хорошие результаты меня не оставили на кухне, а погнали обратно в зал, чтобы я снова был красивой зверушкой для посетителей.

   Новый день тек в том же ключе, в каком и предыдущий, только заработок оказался больше в два с половиной раза, что не могло не радовать.

   Вечером я снова отправился к Шарлотте и ее друзьям. На этот раз мы встречались в доме самой Шарлотты и у меня была возможность осмотреть жилище знакомой, которое раньше я видел только снаружи.

   Как она мне потом рассказала, родители купили ей небольшой домик и устроили на работу в местную музыкальную школу, чтобы Шарлотта понимала цену своей самостоятельности. Это было небольшое двухэтажное жилище где-то между центром и окраиной города. Всего три комнаты, если не считать кухни, ванной и прихожей. Одинокой девушке и ее небольшому грифону хватало этого пространства с головой.

   Обстановка в доме говорила о том, что Шарлотта не стремилась к роскоши, простоте или уюту, она шла собственным, отстраненным от привычных колей путем. Изнутри дом оказался достаточно мрачным, и дело было не только в плохом освещении, но и в мебели.

   Пока мы были одни, Шарлотта показала мне каждую комнату. За время этой небольшой экскурсии я не увидел ни одной картины, или яркой вазочки, или горшка с цветами. Вся прихожая – недлинный, но широкий коридор, – была занята вешалкой и большим черным деревянным стеллажом со множеством книг в старинных переплетах. В зале, к которому вела прихожая, мебель была из темного дерева с темно-синей обивкой, и представляла собой диван, два кресла по бокам от него, и несколько стульев, расставленных вокруг круглого стола. На столе стояла красивая черная металлическая миска с печеньем. Но общей мрачности дома придавали некий шик такие детали, как большое зеркало в красивой бронзовой оправе в спальне, золотая паутинка вышивки на темно-синем покрывале кровати, золотистые кисти на подвязках для тяжелых темно-синих штор, бронзовые подсвечники, металлические статуэтки, расставленные в каждой комнате. На втором этаже находились две комнаты – спальня и кабинет. В кабинете повсюду аккуратно развешены и расставлены причудливые музыкальные инструменты, пюпитры, повсюду валялись нотные тетради. Последние можно было обнаружить в самых неожиданных местах в доме, от корзины для растопки дров до буфета.

   Главным украшением дома был огромный рояль, стоящий в зале и занимающий добрую половину комнаты. Черный, отполированный, с матовыми клавишами цвета слоновой кости, он как будто звал за собой в глубокий мир музыки. Не удержавшись, я попросил Шарлотту сыграть что-нибудь.

   Девушка охотно села за рояль и ее ловкие пальцы сами забегали по клавишам. Дом наполнился гулкой, тягучей музыкой, от которой по спине поползли мурашки. Тяжелые низкие ноты подавляли все мысли, подминали под себя настроение. Голова уже подчинялась не мне, а мелодии, она вела меня, как раба, по закоулкам собственной памяти... В моей голове пробудились воспоминания о доме, они были такими живыми и ясными, как будто я в самом деле видел все снова.

   Темные подземелья с запахом сырости, толстые каменные стены, высокие башни, куда никто никогда не ходит, склеп с привидениями, старый еловый лес, густой и мрачный, как раз такой, в котором заблуждались принцессы из сказок с плохим концом...

   Я вспомнил свою комнату, которая теперь была никому не нужна, и все вещи в ней, созданные с таким вниманием, пылились и портились от сырости.

   Наверное, мне не стоило поддаваться воспоминанием. Во мне проснулась прежняя тоска по родному. Мне хотелось оказаться дома, наедине с животными и каменными стенами, хотелось этого так сильно, что тело разрывалось на части, мышцы ныли и дрожали, конечности сводило в судорогах... Я едва держал себя, чтобы не напугать девушку.

   Закрыв глаза руками, я ссутулился и сжался, глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя.

   – Леопольд, все в порядке? – обеспокоенный голос Шарлотты прозвучал совсем близко, музыка, уносящая меня в воспоминания, прекратилась. – Ты совсем бледный...

   – Ты прекрасно играешь, – ответил я, не отнимая от глаз рук. В комнате был полумрак, я и без глаз все прекрасно видел. Способность чувствовать все, на что ложиться тень – наследство от матери. – Я читал, что музыка хороша, если она затрагивает самые сокровенные уголки души. Твоя музыка прекрасна.

   – Я сама это написала. Спасибо, – Шарлотта ответила смущенно, но тут же сменила тон. – И все же, тебе плохо. В чем дело?

   – Это... может показаться странным. Ты не против, если я немного распущу косу?

   – Конечно...

   Я снял несколько заколок-невидимок, удерживающих челку на месте, и спустил ее на глаза. Так мне стало спокойнее.

   – Ты же ничего не увидишь так, – изумилась девушка.

   – Я все вижу, не переживай за меня, – чтобы это доказать, я прошелся по комнате и переставил две статуэтки с камина и полки местами, затем вернув их обратно.

   – Как ты это делаешь?

   – Я же нелюдь, – я пожал плечами. – Я могу много чего странного.

   – Например?

   – Например видеть с закрытыми глазами.

   – Можно спросить у тебя кое-что? – в вопросе звучало опасение, как будто я могу разозлиться.

   – Да, конечно.

   – Почему ты... такой?

   – Какой? Седой или высокий? Или дело в моих глазах или длине волос? Что ты имеешь ввиду? – я улыбнулся, сев в одно из кресел. Оно оказалось на столько удобным, что едва сдержался от того, чтобы превратиться в кота и хорошенько на нем выспаться.

   – Ты не похож ни на одного из нелюдей.

   – Думаю, тайна моего рождения не то, о чем стоит рассказывать новым друзьям. Это страшная история.

   – Ну вот, теперь ты меня совсем заинтриговал! – расстроено сказала Шарлотта, садясь на диван и облокачиваясь на его ручку, близкую ко мне.

   – Я оборотень, Шарлотта.

   – Оборотень!? Ты!?... Почему-то, мне всегда казалось, что они очень... двуличны. А еще неопрятны характером и от них сильно пахнет.

   – Ну... я очень чистоплотное животное, на самом деле.

   – Какое же?

   – Эммм... я крыса.

   – Крыса?... – Шарлотта сморщилась и улыбнулась. – Ты меня разыгрываешь! Никакая ты не крыса... может быть, рысь? Или волк? Росомаха? Я знаю, что размеры двух тел оборотня не могут сильно отличаться.

   – И все же, я крыса. Многим неприятны эти животные, и можно понять, почему. Они очень умны, хитры и живучи, они преданы семье и опасны в бою, идя к цели, они находят обходные пути, уничтожают преграды, они быстро приспосабливаются, но при этом всегда остаются самими собой, изменяются только методы, но не характер. Люди боятся крыс, потому что им такими никогда не стать. Если бы крысы были размером побольше, они бы давно сжили людей со свету.

   – Я все равно не верю, что ты такой. Превратись!

   Я превратился в крысу и дал полюбоваться на себя. Затем прыгнул на спинку дивана и немного побегал там. Мне хотелось почувствовать себя в другом теле, надоело быть человеком, к тому же, недавняя вспышка воспоминаний пробудили инстинкты, которым можно было дать волю только в теле животного. Я принюхивался, прислушивался, осязал мир по-новому, пока была возможность.

   Спрыгнув на сиденье рядом с Шарлоттой и снова стал собой.

   – Теперь веришь? – я по-крысиному задергал носом и зашушукал, пытаясь рассмешить девушку. – Похоже?

   – Ты пугаешь меня, – обеспокоенно произнесла Шарлотта, отсаживаясь от меня подальше.

   – Хорошо, я больше не буду, – я убрал челку, снова прикрепив ее невидимками. – Когда все придут? Может, мы подготовимся? Если ты дашь мне полчаса, муку и яйца, я могу приготовить пирог.

   – Крыса на кухне?... – Шарлотта нервно хихикнула.

   – Я ничего не украду, обещаю.

   – Я пошутила... это было довольно грубо, прости. Конечно, я буду рада помощи.

   Я приготовил бисквит, который отлично сочетался с малиновым джемом, который обнаружился на кухне у Шарлотты. За готовкой девушка немного пришла в себя и снова развеселилась. Когда в дверь постучали ее друзья, мы уже болтали, как ни в чем не бывало.

   Среди пришедших не было трех девушек, имена которых я не запомнил, но зато была одна, незнакомая мне. Судя по одежде, она была из очень богатой семьи. Как оказалось, ее звали Аврора. Бледная худая болезненного вида девушка. На протяжении всего вечера мне казалось, что она вот-вот упадет в обморок.

   Как я узнал, это была та самая брошенная невеста. Это в ее жениха кто-то вселился и из-за этого он отменил помолвку. Над ним сейчас должен был работать мой брат.

   Узнав, что я знаком с инквизитором, который взялся за ее жениха, Аврора немного приободрилась. Она весь вечер смотрела на меня по-особенному, а потом, когда я ушел на кухню, чтобы заварить еще чаю для гостей и побыть немного в одиночестве, она последовала за мной. Ей хотелось поговорить о своем женихе, как оказалось.

   – Я столько слышала об инквизиторах, скажите, что из всего этого правда? Надо ли мне... опасаться худшего? – спросила она, смотря на меня глазами испуганного олененка.

   – Я сомневаюсь, что Арланд пойдет на убийство, – я почему-то сразу понял, о чем именно она говорит. Я почти физически ощущал изводящий ее страх. Бедное слабое создание, наверное, сходит с ума от переживаний! – Он не раз говорил, что это крайняя мера, и к ней кодекс разрешает прибегать только в особых случаях. К тому же, если дело во вселившемся духе, он легко справится. Он... гений экзорцизма.

   – В самом деле? – глаза девушки наполнились слезами. – Значит, все будет хорошо?

   – Я уверен, что все обойдется, – я кивнул. Смотреть на Аврору было невозможно, ее всю трясло.

   – Наверное, я выгляжу г-глупо?... – спросила она, зажимая рот рукой и едва сдерживая рыдания. Она оперлась на подоконник, возле которого я стоял. – Боги, я так переживаю!... Если бы вы знали, как мне плохо от всего этого. Призраки, духи, демоны... иногда мне кажется, что такое только в книгах бывает! А тут это коснулось Иона и так неожиданно, прямо перед свадьбой...

   Я мог бы сказать ей, что призраки и духи – это сущая ерунда и что в мире есть вещи куда более ужасные, чем сорванная свадьба. Но что-то мне подсказало, что это ее не утешит.

   – Мой брат возвращается завтра вечером, как только что-то узнаю, я непременно вам сообщу все подробности или устрою встречу, хотите?

   – Если можно... О, боги, спасибо!

   Девушка кинулась мне на шею, но с трудом дотянулась даже до плеч.

   – Не стоит, для меня это такие пустяки, а для вас это важно...

   – Шарлотта рассказала мне, что вы скоро уезжаете. Это правда?

   – Мы нигде надолго не задерживаемся, увы. Не каждое место может принять такую компанию.

   – Понятно. Спасибо, что поговорили со мной... у вас чайник кипит, – заметила она, робко указав пальчиком в сторону плиты.

   Мы вернулись к компании, где продолжались обычные разговоры. Пустая болтовня, состоящая из доводов, сплетен и новостей, иногда из обсуждений... все было то же самое, что и вчера, но сегодня я уже не скучал. Атмосфера такой дружеской посиделки начинала мне нравиться, было в этом что-то особенное.

   Когда все узнали, что я скоро уеду, по большей части расстроились. Театральная чета Корко уже имела на меня свои планы, Шарлотта хотела подучить меня правильной игре на флейте, студент заинтересовался мной, как начитанным собеседником, и даже предложил мне поступить в его университет, чтобы не терять такую голову... в общем, вскоре я уже и сам пожалел о том, что придется уехать так скоро.

   Дом Шарлотты я покинул вместе со всеми поздней ночью. Мне некогда было даже думать о том, что я скучаю по Бэйр и Арланду, я слишком устал для каких-либо мыслей.

   Я поднялся так же рано, как и в прошлый день. Недосып был обычным делом во время путешествия, и я уже привык к состоянию, когда с утра едва ноги волочишь.

   В бакалейной все прошло так же. Я подготовил все к приходу поваров, получил похвалу от хозяина, и отправился в зал, где смог немного подремать до полудня, пока не начали приходить клиенты.

   Весь день я проносился, как белка в колесе, считая минуты на часах, которые висели над окном, из которого я забирал готовые заказы. В свой последний день я искренне радовался, что мне больше не придется отвечать на одинаковые вопросы посетителей и поторапливать ленивых поваров. Все-таки когда работаешь весь день без передышки и питаешься одними кексами, это утомляет!...

   Только в половине девятого у меня появился повод порадоваться, я как раз шел к столику с недавно пришедшей парой, когда в дверях бакалейной появилась Шарлотта с подругой. Я поспешил к ним.

   – Здравствуй, Лео, – поздоровалась девушка. – Мы с Авророй решили зайти, проведать тебя.

   – Рад вас видеть.

   – Лео? Куда ты смотришь?... – посмотрев туда же, куда и я, Шарлотта пораженно замолчала.

   В паре, севшей за четвертый столик у окна, я узнал Арланда и Бэйр. Брат был одет в свою накидку с перьями, все инквизиторские штуки вроде цепи на поясе и медальонов на груди он, конечно же, не снял, сомнений в его профессии ни у кого не возникало. Бэйр была в своих обычных штанах и рубашке, а еще на ней был плащ из крыльев летучей мыши и широкополая шляпа... может, никто бы и не догадался, что она ведьма, если бы она не наплела снова своих сложных ведьмачьих косичек, которые выглядывали из-под копны спутанных волос.

   Но ладно бы, если бы эти двое просто сидели рядом и разговаривали, мало ли, о чем могут говорить инквизитор и ведьма? Нет же, Арланд без всякого стеснения прилюдно целовал Бэйр в губы! А та была и не против, обняла его за шею одной рукой, а другой гладила щеку.