Текст книги "Хозяин облачного трона. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

Глава 16

– Вино из самого Бральмора! – торжественно объявил официант, ловко откупоривая бутылку. – Такое даже в Криндорне не найти. У нас прямые поставки, дядюшка хозяина держит свою винодельню.

Мы с Лирой сидели за столиком в «Серебряной лилии», и признаться, место оказалось ещё лучше, чем рассказывал Элронт. Просторный зал, светлые стены, мягкое, тёплое освещение, которое не режет глаза и настраивает на отдых. На столах – белоснежные скатерти и красивая, дорогая посуда. В углу тихо играл музыкант на чём‑то струнном, но его игра была скорее фоном, чем выступлением.

Публика здесь была под стать заведению: местные дворяне, состоятельные горожане, богатые торговцы, офицеры из городского гарнизона. Сидели парами и компаниями, никто не шумел, не размахивал руками, разговаривали вполголоса, неторопливо, будто каждый здесь понимал, что вокруг собрались люди, пришедшие именно отдохнуть, а не просто поесть и выпить.

Когда я три дня назад приехал к Лире в имение, чтобы отдать деньги – её долю премии, и обмолвился про «Серебряную лилию», она сказала, что слышала об этом заведении много хорошего. Поэтому предложение встретиться именно в нём она приняла без раздумий. И вот мы сидели здесь и, надо сказать, вполне соответствовали местной публике.

Я был в том наряде, что покупал для похода в «Златую завесу», и вполне походил на завсегдатая этого места, а Лира… Лира выглядела так, что на неё хотелось смотреть и смотреть.

Она выбрала для этого вечера платье глубокого изумрудного оттенка – цвета, который хорошо подчёркивал её светлую кожу и делал глаза Лиры ещё ярче. Фасон у платья был довольно простой, но сидело оно на моей спутнице идеально, подчёркивая её тонкую талию и плавные линии силуэта. А довольно откровенное декольте открывало ровно столько, сколько нужно, чтобы подчеркнуть красивую грудь и заставить любой взгляд задержаться, но при этом не демонстрировало лишнее.

Волосы Лира собрала в высокий аккуратный узел, оставив несколько прядей, которые мягко обрамляли лицо и делали её образ невероятно милым. А в глазах у неё было то самое дворянское спокойствие и чувство собственного достоинства, которое невозможно изобразить. Оно либо есть, либо его нет. И этот образ это шёл Лиране Зортемис намного лучше рыцарских доспехов.

На стол уже подали закуски: тонко нарезанную вяленую дичь, подборку мягких сыров, печёные грибы в сливочной заливке и хрустящий хлеб с ароматным маслом. А горячее мы пока ещё ждали: Лира – запечённую с травами речную форель, я – филе молодого оленя в винном соусе с диким перцем. Официант разлил нам вино, пожелал приятного вечера и удалился. Мы подняли бокалы, и я сказал первый тост:

– За здоровье Аркаса! Как он и просил. Пусть у него всё будет хорошо!

Лира улыбнулась и кивнула, соглашаясь со мной, мы чокнулись и пригубили вино. Точнее, моя спутница пригубила, а я по старой привычке сделал большой глоток и… почти весь бокал ушёл.

– Хорошее вино, – сказала Лира, сделав ещё глоточек.

«Верю», – ответил я ей мысленно.

В винах я как в прошлом мире не разбирался, так и здесь не стал знатоком. Мне бы пивка – желательно пшеничного нефильтрованного, вот там я эксперт. Ну а если уж о вине говорить, то я бы с большим удовольствием выпил хорошего портвейна. Но принесли вино из Бральмора. Память тут же подсказала, что Бральмор – самое южное из семи герцогств Империи и славится своим мягким климатом, виноградниками и винами.

– А здесь неплохо, – сказала Лира, окинув взглядом помещение. – Приятное место. Спасибо Аркасу за такую необычную просьбу. Кстати, ты уже отвёз его деньги в приют?

– Отвёз, – ответил я. – И всю долю Аркаса там оставил, а не половину.

– Это правильно, – похвалила моё решение Лира. – Не такая уж там большая сумма вышла, чтобы её ещё и делить. За свой ужин мы сами рассчитаемся.

– Не мы, а я, – поправил я спутницу. – Это я тебя пригласил.

– Что же ты это раньше не сказал? Я бы тогда в три раза больше заказала.

Лира рассмеялась, я тоже улыбнулся и напомнил ей:

– Мы никуда не торопимся. Ещё успеешь, не переживай.

После этого я подлил вина в бокалы, поднял свой, посмотрел на Лиру и сказал:

– За тебя!

Хотел добавить ещё какой‑нибудь комплимент, но потом посчитал, что он будет в этой ситуации лишним и неуместным. Впрочем, Лире и этих двух слов хватило: она почему‑то смутилась. Не сильно, но достаточно, чтобы я заметил. Мы чокнулись, я снова отхлебнул половину бокала, Лира опять слегка пригубила и откинулась на спинку стула.

Она положила руки на подлокотники и устроилась поудобнее. От этого её платье натянулось, и декольте раскрылось ещё выгоднее: грудь стала заметнее, и я на мгновение почувствовал то же, что в подростковом возрасте. Да, я смотрел туда. Как в детстве. Ну а как не смотреть? Какой нормальный мужчина на моём месте не смотрел бы?

И как в тот раз, как много лет назад, Лира поймала мой взгляд. И опять она так же улыбнулась. Значит, помнила. А улыбка у неё была потрясающая – очень тёплая и мягкая, и этой улыбкой хотелось любоваться не меньше чем… В общем, хотелось любоваться.

Хороша Лира, очень хороша. Элронт был прав: в этой части Империи лучше девушки не найти. С ней бы роман закрутить… но что‑то удерживало. Не страх, не нерешительность, а какая‑то внутренняя преграда. Словно что‑то мне говорило: не время, не сейчас.

Возможно, дело было в Тине. Слишком мало времени прошло, слишком свежи были воспоминания. Глупо, конечно – Тина уже дома, скорее всего, с мужем и детьми, и даже если иногда она обо мне вспоминает, то всё равно рано или поздно забудет. Как и я забуду её – это нормально, так устроена жизнь.

Но пока я ещё помнил. И мне сильно врезались в память слова, которые Тина сказала мне после того, как я заявил ей, что, вернувшись домой, она меня забудет. Она сказала, что в жизни каждой женщины есть тот самый мужчина, которого не забыть никогда, который оставляет в сердце особый след.

«Так получилось, Ари, что в моей жизни такой мужчина – ты. Это тебя ни к чему не обязывает, просто я хочу, чтобы ты это знал», – сказала она тогда, и я запомнил всё слово в слово.

Хотела ли она тогда мне просто польстить? Вряд ли. Был ли я настолько хорош, что действительно оставил тот самый особый след? Тоже не стоило так высоко себя оценивать. Но ведь она это сказала. И, было очень похоже, что говорила Тина искренне.

Но какой след мог оставить, по сути, простой курсант академии в сердце такой сильной, влиятельной и знающей жизнь женщины? Неужели, причиной этому был Ферон? Неужели он каким‑то образом смог влюбить в себя – в меня – в Ари – нужное подчеркнуть – Тину с первого взгляда после того, как я, точнее, мы с ним у неё в кабинете влезли к ней в голову с моими откровенными фантазиями?

Однажды, когда мы дурачились во время одной из наших встреч, я спросил Тину, насколько я хорош. Она ответила, что лучше меня у неё никогда никого не было. Мы посмеялись, но мне тем не менее показалось, что она не шутила, и мне это очень польстило. Но потом, сильно позже, когда я подумал о Фероне, стало неприятно. И очень хотелось верить, что в том особом отношении ко мне Тины всё же была моя заслуга – Ивана, а не коварного соблазнителя императриц.

Но не стоило мучить себя этими вопросами сейчас – сидя в приятном месте с роскошной девушкой. Я снова посмотрел на Лиру, и она опять мне улыбнулась. Однозначно она заслуживала большего, чем быть женщиной, которая должна помочь мне забыть другую. Это неправильно. Может, потом. Может, позже. Но точно не сегодня.

От раздумий меня отвлёк официант. Он бесшумно подошёл к столику, поставил перед Лирой её форель, передо мной – оленину, подлил нам вина и, пожелав приятного аппетита, удалился так же бесшумно, как подошёл. А мы принялись за еду.

Я разрезал филе – нож прошёл сквозь мясо легко, будто через тёплое масло. Первый кусок оказался сочным, мягким, с глубоким, насыщенным вкусом. Лира тоже попробовала своё блюдо – взяла сначала совсем маленький кусочек, на кончике вилки, словно проверяя, не перехвалили ли это место. И по её лицу сразу стало понятно: не перехвалили. Однозначно стоило признать, что повара этого заведения марку держали.

– Под горячее надо выпить, – сказал я и тут же подумал, что опять выразился, как Ваня из Питера, собирающийся накатить с друзьями холодной водочки под только что сваренные самолепные пельмешки, а не как местный дворянин Аристарн Оливар.

Но тут уж ничего не поделаешь – такие выражения иногда проскакивали сами собой. Мы подняли бокалы, в этот раз тост предложила Лира.

– За наши будущие дежурства! – произнесла она. – Чтобы они всегда заканчивались, как и прошлое – победой над тварями!

И снова звон бокалов, и снова я одним махом выпил почти всё содержимое своего. Теперь уже осознанно – чего выпендриваться‑то на третий раз? Захотелось даже в шутку сказать: «Хорошо пошла», но это уже был бы однозначно перебор.

– А что вообще у нас с дежурствами? – спросил я, поставив бокал. – Какие планы?

– У меня есть примерно месяц до отъезда в столицу, так что два‑три раза мы можем вполне отдежурить, – ответила Лира. – Я просмотрела разные варианты. Самый интересный – у барона Фрельгоса. Сильным бойцам он платит по пятьдесят золотых риалов даже на пятый день дежурства и, судя по рассказам, не нагоняет туда бедноту. Очень хороший вариант.

– После победы над краснокожим мы точно должны сойти за сильных, – сказал я.

Лира рассмеялась и ответила:

– Ещё как должны. И я под это дело попробую выбить нам по шестьдесят золотых.

– А ты девушка не промах, – заметил я, усмехнувшись. – А где этот Фрельгос живёт?

– Где‑то между Трогбелом и Криндорном. Если выехать до рассвета, к ночи будем у него в имении. Ночлег всем наёмникам барон обеспечивает.

– И когда выезжаем?

– Появление нового разлома ждут буквально на днях. Я оставила заявку на пятый день, поэтому, как только разлом появится, мне сообщат и, соответственно, к вечеру четвёртого дня нам надо быть на месте.

Я одобрительно кивнул. Вариант был в принципе неплохой. Да, после денег, что я забрал у директора академии, и тех, что получил за уничтожение разломной твари, пятьдесят золотых уже не казались чем‑то огромным – за сегодняшний ужин уйдёт добрая половина этой суммы, если не больше. Но с другой стороны, не всё меряется деньгами: во‑первых, я обещал Лире, что выйду с ней в паре на дежурство, и некрасиво будет её подводить – она явно рассчитывает заработать; а во‑вторых, мне хотелось проверить себя в деле без Хранта, понять, что я могу сделать сам, с моими новыми силами. Хотелось проверить их на самом серьёзном противнике. Ну и заодно поднабраться уникального опыта, который никакие спарринги не дадут.

– Я буду готов, – пообещал я и спросил: – А ты не хочешь немного потренироваться перед дежурством?

– С радостью потренируюсь, – ответила Лира. – Мне тоже неплохо было бы войти в форму. Можно это сделать у меня дома, у нас есть площадка для тренировок. Не особо большая, но с защитным барьером. Приезжай завтра ко мне после обеда.

– Приеду, – пообещал я, после чего подлил ещё вина в бокалы и сказал: – Надо налегать на горячее, пока не остыло.

– Надо, – согласилась Лира и придвинула к себе тарелку.

Вечер вышел на редкость хорошим. Мы посидели в «Серебряной лилии» ровно столько, сколько хотелось, не торопясь, не глядя на время. Ужин прошёл легко: разговоры плавно переходили один в другой, и я ловил себя на мысли, что давно не чувствовал себя настолько хорошо и спокойно. И особенно приятно было наблюдать, как мужчины, проходя мимо нашего столика, украдкой бросали восхищённые взгляды на мою спутницу и завистливые на меня.

После ужина я отвёз Лиру в её имение, пообещал прибыть на следующий день к трём часам дня на тренировку и поехал домой. Наш прекрасный ужин и дорога заняли намного больше времени, чем я изначально предполагал, поэтому когда я подъехал к нашему имению, часы показывали уже далеко за полночь.

Однако ещё на подходе к дому, я увидел, что в гостиной горит свет. Обычно у нас в семье никто по ночам не засиживался, поэтому первым делом после того, как вошёл внутрь, я направился в гостиную, узнать, что там происходит. А там в кресле у камина сидел Эрлонт и читал книгу. Выглядело это немного необычно для столь позднего времени.

– Чего ты там такого интересного нашёл почитать, что до сих пор спать не идёшь? – спросил я, проходя на середину комнаты.

Брат закрыл книгу, отложил её в сторону и ответил:

– Я тебя жду, а читаю просто, чтобы чем‑то себя занять.

– Что‑то случилось?

– Я был сегодня в Трогбеле, – сказал Эрлонт. – В той самой таверне, где собираются наёмники. И встретился с Тиором.

– Как нам повезло, – заметил я.

– Знаешь, у меня сложилось впечатление, что он там каждый день бывает. Нормальной работы сейчас нет, а к разлому Тиор больше ни за какие деньги не подойдёт, вот он и заходит в эту таверну каждый день в надежде, что появится что‑нибудь интересное.

– Забавно, что я сам приехал сейчас из Трогбела, ездили с Лирой в «Серебряную лилию», – сказал я. – Спасибо тебе за рекомендацию и извини, что я забрал экипаж на весь день.

– Да хоть на неделю забери, – отмахнулся брат. – Я предпочитаю в Трогбел верхом ездить. Это в два раза быстрее по нашим дорогам выходит.

– И как в итоге съездил? Не зря?

– Конечно, не зря. Тиор пообещал подобрать пару‑тройку сильных и надёжных ребят. Но для этого ему нужно в Криндорн съездить. Говорит, местных лучше не брать, риск большой, слишком многие здесь боятся Бильдорнов.

– А когда он собрался туда ехать?

– Завтра же. Мы договорились встретиться с ним через десять дней, и он даст уже более подробную информацию, – сказал брат, развёл руками и добавил: – К сожалению, быстрее никак.

Да уж… быстрее никак. В этом мире не обзвонишь всех за пять минут и в чат не напишешь. Здесь на всё нужно намного больше времени, чем в моём родном Питере двадцать первого века. В Империи не было ни привычной мне скорости, ни удобств, ни мгновенных решений. И даже само время, казалось, текло здесь иначе. Но хорошо, что дело хоть как‑то задвигалось и процесс пошёл. Это было главное.

Глава 17

Тренировка с Лирой, к моему огромному сожалению, не состоялась. Я приехал к Зортемисам ровно к трём, как договаривались, и сразу понял, что планы меняются. Всё имение стояло на ушах: слуги бегали туда‑сюда, конюхи водили лошадей, в саду галдели дети, какие‑то дети, а у входа в дом двое мужчин выгружали из экипажа чемоданы. Как оказалось, к Зортемисам нагрянул троюродный дядюшка Лиры со всем своим семейством. Приехал без предупреждения – решил сделать «приятный сюрприз». Лире было неловко, она долго извинялась передо мной, хотя никакой её вины, конечно, в этом не было.

Сам приезд тренировке ничем не мешал, но на четыре часа был назначен торжественный обед по случаю появления дорогих гостей, поэтому о любых других делах можно было забыть. Меня, разумеется, тоже пригласили на обед, и отказаться было невозможно. Зортемисы дружили с моей семьёй много лет, и отказ выглядел бы как оскорбление.

В результате вместо тренировки я два часа просидел за длинным столом, выслушивая подробные рассказы о родне Лиры, о хозяйственных делах, тяжбах, удачных и неудачных браках, сыновьях, племянниках и прочих бесконечных родственниках. Развлечение – так себе. Скорее пытка, чем досуг. Когда официальная часть закончилась, и Лира смогла вырваться на минуту, она ещё раз извинилась за накладку, пообещала, что завтра всё наверстаем, и я наконец смог отправиться домой.

Дорога в наше имение тянулась долго. Колёса скрипели на ухабах, и каждый раз, когда экипаж подпрыгивал на очередной выбоине, я мысленно соглашался с Эрлонтом: верхом было бы куда быстрее. Наши дороги – сплошные ямы, экипажу большую часть пути приходилось едва ли не ползти. Конь, конечно, прошёл бы всё это намного быстрее. В прошлом мире я верхом не ездил, но Ари явно имел богатый опыт в этом деле. И я должен был «вспомнить» этот навык, как многие другие. Просто первый раз надо попробовать так, чтобы никто не видел.

Пока я наблюдал через окно за дорогой, мысли сами собой вернулись к обеду у Зортемисов, точнее, к шумной родне Лиры. Люди громкие, слегка хаотичные, но по‑своему забавные. И тут у меня впервые возник совершенно логичный вопрос: а где вся наша родня? Где остальные Оливары? Я вдруг понял, что ни разу за всё это время даже не задумался об этом.

И это было странно: половина знакомых кругом то и дело упоминают кого‑то из своих кузенов, тёток, дедушек, дальних братьев, а у нас тишина. Вся семья Оливаров – пять человек. И всё. А где дядюшки Ари? Где бабушки и дедушки? Где хоть кто‑нибудь?

Я попытался напрячь память, и потихоньку начало всплывать. Вспомнилось, что Оливары появились в этих местах всего за несколько месяцев до рождения Эрлонта. Земля и имение достались матери по наследству от очень дальнего родственника, у которого не было своих детей. Родственник тот едва был знаком матери, но почему‑то оставил это всё именно ей.

А вот другая родня по материнской линии была настроена к нам не так миролюбиво. Оказалось, что мать Ари была фактически изгнана из своей семьи, когда вышла замуж по любви – род не одобрил её выбор и, по сути, вычеркнул её из своей жизни. И в памяти Ари не было ни одного воспоминания об этой родне – пустота. Не сопротивление памяти, а именно отсутствие какой‑либо информации.

Ари никогда не слышал о них ни слова и ни разу не задавался вопросом, что это за люди. Родня вычеркнула мать, мать вычеркнула родню. И всё. Правда, было непонятно, почему один из них при таком раскладе оставил матери имение. Но, может, пожалел. А может, сделал это назло другим родственникам – бывает и такое.

Затем я начал вспоминать семейную линию отца, и там всё оказалось не лучше. Выяснилось, что дед по отцовской линии тоже был изгнан из семьи. За что – неизвестно. В памяти не было и намёка на причину. Он остался дворянином без двора, без земли и без копейки – с одной фамилией. Соответственно, отец Ари вырос в почти нищей семье с древней дворянской фамилией, которая ничего не давала. А потом ещё и женился на девушке, от которой её семья из‑за этой женитьбы отказалась. Картина вырисовывалась, честно говоря, не самая радужная.

Выходило, что родители Ари, по сути, заложили начало новой ветви рода Оливаров, да ещё и в таком месте, где никого из родни нет. И несколько лет они жили неплохо, даже хорошо. Пока Бильдорн не пустил их жизнь под откос, забрав воду.

Но теперь мне стало понятно, почему родители так спокойно относятся к нашему нынешнему практически бедственному положению. Потому что им есть с чем сравнивать. Они знали времена, когда всё было ещё хуже. Для них потеря достатка, после выходки Бильдорна, не катастрофа, а просто очередной поворот судьбы. Но у меня на этот счёт было иное мнение, я собирался бороться.

И ещё мне казался очень странным тот момент, что память как бы намекала, что Оливары – древняя, уважаемая фамилия, но при этом она упрямо не давала ни одной детали: ни чем род был прославлен, ни кем, ни когда. Вообще никакой информации об этом. Ноль. Пустота. Удивительно, но настоящий Ари почему‑то почти двадцать лет прожил, так и не заинтересовавшись собственными корнями. Поразительная нелюбознательность.

Я подумал о том, что было бы неплохо когда‑нибудь докопаться до условно своих корней. Узнать, что за предки были у Ари по линии отца и матери. И чем всё‑таки знаменита древняя фамилия Оливаров. Не сегодня или завтра, не в ближайшие дни, но когда‑нибудь обязательно стоило к этому вернуться.

А пока что от долгих попыток вытянуть из памяти то, чего там почти не было, голова начала ныть. Я откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Боль пульсировала ровно, будто кто‑то стучал по черепу изнутри. Однозначно перегруз. Я попытался выбросить из головы вообще все мысли, но вместо этого, пришла ещё одна: а если попробовать всё же залезть в память к Ферону? Не сейчас, конечно, а потом, дома, в тишине. Вдруг получится?

Деньги Ферона сильно помогли бы. И если они где‑то существуют – а они должны существовать – найти их нужно. А если память не откроется… тогда придётся искать другой путь. Человек уровня Ферона не уходит в небытие без следа. Зацепки должны быть.

Я вспомнил Филимона‑Чубаку. Он называл себя другом Ферона. Может, он знает хоть что‑нибудь? Только вот как искать оборотня, который меняет облики как перчатки? И где его искать? Кроме того, что его зовут Дрок, у меня не было никаких зацепок. Память Ферона казалась более надёжным вариантом. Нужно было искать способ её вскрыть.

Он этих раздумий головная боль усиливалась – будто Ферон сам не хотел, чтобы я о нём думал. Глупость это, конечно. Просто перенапряжение. Когда память сама даёт информацию – всё нормально. А когда её выдавливаешь силой, организм отвечает мигренью. Я выдохнул и заставил себя не думать вообще о чём‑либо. Получалось плохо. Но к счастью экипаж уже подъезжал к нашей усадьбе.

Войдя в дом, я сразу же поднялся к себе и лёг на кровать прямо в одежде. Хотелось просто полежать, а уж если получится – вздремнуть часок. Но я так и не понял, заснул я или просто отключился на мгновение, когда услышал стук в дверь. Я поднялся, подошёл к двери, открыл – на пороге стояла Нола.

– Господин, – негромко произнесла она, – к вам прибыл посыльный с письмом.

– От кого прибыл? – уточнил я. – И где письмо?

– Я не знаю, от кого, господин, – ответила служанка. – Посыльный не сказал. Но сказал, что письмо секретное, и отдаст он его только лично вам.

Я еле сдержался, чтобы грязно не выругаться, но по моему выражению лица Нола и так поняла, что я недоволен. Она смущённо улыбнулась, развела руками, словно говоря, что её вины в происходящем точно нет, и спросила:

– Что передать посыльному, господин?

– Ничего не передавай, я сейчас выйду, – ответил я и пошёл разбираться.

Я вышел из дома и направился к воротам. Подойдя к ним, заметил, что у самих ворот никого нет, но чуть в стороне, метрах в двадцати, стоял человек в длинном плаще. Он надвинул капюшон этого плаща так низко, что лица не было видно вовсе. Рядом с ним спокойно переступала с ноги на ногу осёдланная лошадь. Выглядело это подозрительно. И странно. Поэтому я на всякий случай поставил защиту.

Сначала создал вокруг тела слой уплотнённого воздуха – привычный щит от физического урона. Плотный, как невидимая вторая кожа, он должен был брать на себя удар клинка или стрелы, не давая им войти в тело глубже царапины. Помимо этого, простейшим заклятием усилил суставы и кости – если придётся принимать удар, лишняя прочность не помешает. И для полной уверенности прикрутил ещё стандартную защиту от прямого магического удара – простую, но быструю, чтобы хотя бы сгладить первую атаку, если она последует. Когда ощущения в теле подтвердили, что защита встала, я окликнул незнакомца:

– Эй! Если ты принёс мне письмо, давай его сюда.

Незнакомец в плаще медленно подошёл, не откидывая капюшона, остановился на расстоянии нескольких шагов от меня и негромко сказал:

– Давай немного отойдём, мне нужно поговорить с тобой наедине.

Голос показался мне знакомым. Очень знакомым. Но лицо оставалось в тени, и поэтому я пока не мог понять, кто передо мной.

– Слушай, – сказал я спокойно, – меня позвали за письмом, а не на беседу. Так что давай письмо – и я пошёл.

– Нет никакого письма, – ответил незнакомец. – Мне просто надо было как‑то вытащить тебя на разговор.

– Ты кто, вообще, такой? – спросил я.

Человек в плаще поднял руку, чуть откинул капюшон, и я увидел знакомое лицо. Передо мной стоял капитан Вирис – командир отряда имперских гвардейцев, что несли службу при разломе у Бильдорна.

– Я здесь тайно, – пояснил капитан. – Давай всё‑таки отойдём немного. И не волнуйся, я один и зла тебе не желаю.

– Да я, вообще‑то, не волнуюсь, – сказал я. – Просто как‑то это всё странно выглядит. Да и отходить необязательно: на воротах у нас охранника нет. Никто не услышит.

– Мне так спокойнее.

– Ну ладно, пошли.

Мы отошли от ворот на несколько десятков шагов и как только остановились, капитан, не поднимая капюшона, сразу же перешёл к делу и сказал:

– Меня переводят на другое место службы.

– И какое отношение это имеет ко мне? – спросил я.

– Сам перевод – никакого, – признал капитан. – Но перед отъездом я хочу кое‑что тебе рассказать.

– Зачем?

– Расскажу – поймёшь.

– Хорошо, я тебя внимательно слушаю.

– Когда приезжал господин Тарксин из столицы с проверкой, барон пытался убедить его, что ты действовал заодно с известным преступником Аркасом Зорноком по прозвищу Змей. И что именно ты содействовал побегу Змея после дежурства у разлома.

– Какому ещё побегу? – удивился я. – Бильдорн сам отпустил Аркаса.

Капитан тихо усмехнулся и сказал:

– Ты плохо знаешь барона. Я не понимаю, зачем он устроил всё это представление и чего он хотел этим добиться – может, сына хотел проучить и повоспитывать. Но экипаж со Змеем охрана барона догнала и остановила почти сразу. Только вот самого Змея в экипаже не было.

– А куда он делся? – спросил я.

– А кто его знает? – ответил Вирис. – Не просто так же ему такое прозвище дали – ускользнул.

Я невольно вспомнил Аркаса на дежурстве: измождённый, в рванье, но при этом двигающийся так, будто разломные твари были для него обычной тренировкой. Он уходил от ударов легко и быстро, изящно скользил между лапами и пастями и в тот момент и правда казался змеёй – вёрткий, быстрый, скользкий. Такой, что хрен поймаешь. Прозвище «Змей» подходило ему идеально.

– Официальная версия, – продолжил капитан, – которая ушла в столицу, звучит так: задержанный ранее преступник Змей был отправлен на дежурство вместе с ещё тремя арестованными, так как не хватало народа. Потом все должны были вернуться в темницу и ждать отправки в имперский суд в Криндорн. Но Змей смог после дежурства сбежать. И барон пытался убедить проверяющего включить в отчёт, что сбежать ему помог ты. Но проверяющий отказался. Сказал, что одних слов барона недостаточно, чтобы так обвинять человека, который уничтожил краснокожего и получил орден от Императора. Нужны свидетели. Барон не стал рисковать и лжесвидетелей не предоставил.

– Видимо, не совсем он дурак, – заметил я.

– Он далеко не дурак, – согласился со мной капитан. – Правда, он пытался потом переложить вину на гвардейцев – мол, мы не уследили, но я пригрозил, что тогда расскажу проверяющему, как всё было на самом деле. И барон угомонился. А в отчёте просто указали, что Аркас Зорнок по прозвищу Змей сбежал после дежурства у разлома. Проверяющий сначала хотел указать в отчёте халатность барона, но и для этого нужны были свидетели. В итоге старший референт плюнул и просто зафиксировал сам побег – без указания виновных.

– Странно, – сказал я. – У меня сложилось впечатление, что этот Тарксин на стороне Бильдорна.

– Нет, – покачал головой капитан. – Проверка была независимой. Более того, проверяющий очень хотел Бильдорнов на чём‑нибудь поймать, так как слухи расходятся разные, и не самые хорошие. Но барон и его окружение сумели скрыть все нарушения, и проверяющий вернулся в столицу ни с чем.

– То есть, если что, ему можно реально пожаловаться на барона? – спросил я.

– Думаю, да, – ответил капитан.

Я немного помолчал, переваривая информацию, потом спросил:

– А с какой целью ты мне всё это рассказываешь?

– Чтобы ты знал, что барон хочет тебя сожрать.

– Но с чего вдруг ты решил обо мне позаботиться?

Капитан выдохнул, да так тяжело, словно это стоило ему больших усилий.

– Моя обязанность заключалась не только в том, чтобы руководить отрядом и уничтожать тварей, – сказал он. – Я должен был следить, чтобы барон выполнял возложенные на него Императором обязательства. Но барон дал мне денег. Сразу и много. И я… дал слабину. А потом был уже повязан. Пришлось брать дальше и покрывать все те дикие вещи, что творил Бильдорн.

– Да, вещи действительно дикие, – заметил я. – Отправлять босых безоружных крестьян на растерзание тварям…

– Этого не должно было быть, – тихо сказал Вирис. – Я должен был за этим следить, чтобы такого не происходило. Но я не следил. Я покрывал барона. И теперь меня мучает совесть.

– Хочешь очистить совесть – явись к Тарксину с повинной, – посоветовал я.

– Я не могу. У меня семья. Дети. Они и так меня почти не видят, растут без отца. Я дома бываю три‑четыре недели в году. Лишить их ещё и денег я не могу. Да, я понимаю, что я плохой человек, но так получилось.

– Но мне ты почему‑то решил помочь? – спросил я.

– Я ничем не рискую, помогая тебе, – ответил Вирис. – А совесть, может быть, хоть немного меньше будет мучить.

Я мысленно усмехнулся. Какой, однако, совестливый. Хотя очевидно же, что дело не только в совести. Скорее всего, капитану просто хотелось напоследок подложить барону свинью за все унижения. Впрочем, меня мотивы мало интересовали. Важно было одно: он решил заложить Бильдорна. А это хорошо. Главное – информация.

– Скажи, – спросил я, – а вообще имеет право барон вот так людей загонять на дежурство как приманку?

– Имеет, – ответил капитан. – Но не как беззащитную приманку, а в качестве именно дежурных, тех, кто примет первый удар. И ещё барон обязан выдавать оружие и снаряжение всем, кто у него дежурит, чтобы они могли нормально защищаться. А он этого не делает. И нам приказал вступать в бой как можно позже.

– Но почему? – удивился я. – Зачем он так делает? Неужели Бильдорн настолько больной на голову, что получает удовольствие от всего этого?

– Больной на голову у них Граст, – ответил Вирис. – А у барона причины другие.

– И какие же?

– Барон имеет право освобождать народ от дежурств у разломов по тем или иным причинам: единственный кормилец в семье, много детей, которые без отца не выживут и так далее. И он освобождает. Но только своих крепостных крестьян. Ни один из них ещё не дежурил. А свободных крестьян барон гонит к разлому. Причём гонит чаще, чем положено, и никто ничего не может сделать – приходится идти и дежурить. Без нормального оружия и практически без шансов выжить.

– Но многие крестьяне, чтобы избежать такой жуткой участи, решают, что лучше уж стать крепостными? – догадался я. – Работать на барона сутками, но остаться в живых.

– Именно, – подтвердил капитан. – За время, что идут дежурства, Бильдорн раза в три увеличил число крепостных. Так‑то мало кто идёт в такую кабалу.

– Но это же вообще полный беспредел, – сказал я. – Неужели никто не жалуется?

– По существующим законам Империи на барона нельзя сразу взять и пожаловаться в имперскую канцелярию. Теоретически можно, но на практике – почти нереально. Это надо ехать в столицу, а какой крестьянин такое потянет? В имперских городах и провинциях, подчиняющихся напрямую Императору, есть структуры, куда можно подать жалобу. А в герцогствах всё иначе, здесь свои традиции. На барона можно пожаловаться лишь герцогу.