Текст книги "Хозяин облачного трона. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Глава 19

И вот этот день наконец-то настал – мне исполнилось двадцать лет! Ну конечно, не то чтобы прям мне, Ване Орлову, но всё же. Я на самом деле уже не просто смирился с тем, что попал в чужое тело, но даже начал потихоньку себя с ним идентифицировать. Потому как иначе было просто невозможно – недолго и с ума сойти. Помогло ещё, что два моих соседа по телу Ари, как говорится, не отсвечивали, и порой я вообще про них забывал.

Двадцать лет – цифра серьёзная по местным меркам. Уже не мальчик, даже и не юноша – взрослый мужчина. По такому важному поводу за ужином собралась вся семья. Хоть мы и договаривались раньше, что будем отмечать сразу два события: мой день рождения и возвращение Эрлонта, но всем было понятно, что главным поводом сегодня стал именно мой праздник. И брат нисколько не возражал.

С самого утра в доме стояла особая атмосфера – лёгкая, праздничная. Все улыбались: родители, Миа, даже Скурт, наш старый садовник, весь день ходил в чистом камзоле и сиял, будто сам был виновником торжества. И я несколько раз ловил себя на том, что чувствую себя здесь… по-домашнему. Да, настоящий дом остался там, в другом мире, в Питере. Но чем дольше я жил среди этих людей, тем труднее было воспринимать их как чужих. Они были добры, искренни, без фальши – и что уж скрывать, я начинал к ним привыкать.

За стол сели чуть раньше обычного. Отец, в знак особого уважения, уступил мне место во главе стола. Это было неожиданно и, как ни странно, приятно. Все нарядились – отец в свой лучший камзол, мать и сестра надели свои лучшие платья, брат тоже не подкачал.

Чтобы празднование моего дня рождения не стало большим ударом по семейному бюджету, я заранее отдал отцу ещё триста золотых риалов, сказав, что академия, узнав о болезни брата, выделила их в качестве помощи. У родителей – людей мягких и доверчивых это вызвало совсем уже запредельное уважение к академии и её «доброму», «справедливому» директору. Но с другой стороны, а что я ещё мог сказать? Как объяснить появление денег? Лотерей в этом мире не было.

Когда мы все расселись за большим столом, прислуга начала торжественно вносить праздничные кушанья. Так как блюд в этот раз было больше обычного, нашей единственной служанке Ноле помогала кухарка, надевшая в честь этого праздничный передник. На белой скатерти появились запечённая утка с яблоками, дымящийся горшок с тушёным мясом и овощами, большая миска картофеля с маслом и зеленью, свежие пироги с капустой и яйцами, а в центре – целая сковорода жареной рыбы, уложенной веером. Всё это благоухало так, что в животе невольно заурчало.

После того как слуги поставили последние блюда и тихо покинули комнату, отец поднял со стола бутылку вина, покрытую пылью, и произнёс:

– Это вино я спрятал в подвале в тот день, когда ты родился, Ари. Сегодня самое время его открыть.

Отец протянул бутылку Эрлонту, и брат, аккуратно вынул пробку. А затем он налил всем по бокалу – даже Мие немного, хотя мать при этом неодобрительно покачала головой. Когда у всех было налито, отец поднялся, держа бокал перед собой.

– Аристарн! – сказал он торжественно, – двадцать лет назад мы с твоей матерью даже представить не могли, каким ты станешь. А сегодня я вижу перед собой мужчину – умного, сильного и честного. Мы все гордимся тобой. Пусть твой путь будет светлым, друзья – верными, а дом – всегда полон тепла! Мы тебя любим и верим в тебя!

Отец сделал паузу, поднял бокал выше и завершил тост:

– За тебя, сын!

Все встали, звонко чокнулись бокалами и пригубили вино. Я тоже сделал глоток – вино оказалось терпким, с заметной горечью, не особо вкусным, но сейчас это не имело никакого значения. Главное – обстановка: уютный свет свечей, тепло домашнего ужина, настоящая семья.

Все снова сели за стол. Я взял вилку, попробовал тушёное мясо – мягкое, сочное, с ароматом лавра и чёрного перца. Несмотря на простоту, блюдо оказалось на удивление вкусным. Я с удовольствием потянулся за следующим куском, и тут вдруг в дверях появилась Нола. Служанка остановилась на пороге, переминаясь с ноги на ногу, потом решилась, подошла к отцу и, нервно теребя передник, проговорила сбивчиво:

– Простите, господин Оливар… Приехал посыльный от барона… Требует вас.

Лицо отца в одно мгновение потемнело. Он тяжело выдохнул и тихо, но очень выразительно выругался в адрес Бильдорна.

– Ну конечно, – пробормотал отец. – Как же без барона. Даже в такой день не может дать людям спокойно поужинать.

– Похоже, это их родовой магический дар – гадить людям, – предположил я.

Отец кивнул, соглашаясь со мной, и поднялся из-за стола.

– Сейчас быстро прогоню этого гонца, – сказал он, – и вернусь. Пусть завтра приезжает. Сегодня не до него.

Мы с Эрлонтом тоже встали.

– Останься, Ари, – сказал отец. – У тебя день рождения, не стоит омрачать вечер.

– Нет уж, – ответил я. – Меня просто раздирает любопытство: что этим упырям понадобилось теперь.

Отец не стал спорить, просто кивнул, и мы втроём пошли на улицу.

Экипаж барона Бильдорна с родовым гербом на дверцах, как и в прошлый раз, стоял у самых ворот. Как и в прошлый раз, рядом с ним, заложив руки за спину, стоял Фиркан – гладковыбритый, напомаженный, расфуфыренный, с выражением вечного превосходства на мерзкой роже. Мы подошли к воротам. Фиркан театрально склонил голову и с наигранной вежливостью произнёс:

– Господин Оливар, господа! Имею честь вновь приветствовать вас! Надеюсь, вы…

– Говори сразу, зачем приехал! – грубо перебил его отец. – Моя семья уже дважды отдежурила у разлома. Мой старший сын после этого месяц провалялся в госпитале. Что ещё нужно от нас твоему барону?

Фиркан растянул губы в своей привычной мерзкой ухмылке и, изобразив на лице некое подобие сочувствия, сказал:

– Мне жаль сообщать вам такую новость, господин Оливар, но барону Бильдорну опять требуются люди на дежурство.

– Что⁈ – вспыхнул отец. – Да вы там совсем, что ли… разум потеряли? Мы дважды за месяц отдежурили! Пусть твой барон сам у разлома постоит, коли так приспичило!

Эрлонт тоже не выдержал и возмутился:

– Меня только на днях вылечили, Ари вообще курсант, вы не имеете права его вызывать. Какое ещё дежурство?

Фиркан, не меняя мерзкой улыбки, покачал головой и произнёс:

– Понимаю, господа, всё понимаю. Но, к сожалению, дежурить сейчас некому. Барон вынужден пойти на крайние меры. И он имеет на это право. Если вы ознакомились с последним указом нашего герцога, то вы должны это знать. Отказать барону нельзя – это неповиновение воле Императора.

Я смотрел на это всё, слушал и молчал. Что-то здесь было не так. Не верилось, что в округе при огромном количестве крестьян до такой степени некому выйти к разлому, что пришли звать недавно отдежурившего дворянина. Я сильно сомневался, что старший Бильдорн был в курсе происходящего, очень уж это всё пахло самодеятельностью.

– Как тебе сегодня всё видно, Фиркан? – спросил я хлыща. – Подсветка не нужна?

Посыльный барона на секунду потерял свой лощёный вид. В его глазах мелькнули злость и испуг – вспомнил тот случай со Светлячком.

– Я очень надеюсь, – процедил он, – что в этот раз никто не станет позволять себе опасных шалостей с заклятиями.

– Тут уж как пойдёт, – ответил я. – Кто тебя прислал? Сам старик Бильдорн или Граст?

– Это не имеет значения, – ответил Фиркан. – Я уполномоченный посыльный семьи Бильдорнов. И вы обязаны меня слушать.

– Повторю вопрос, – сказал я спокойно. – Кто конкретно тебя прислал?

– Я уже ответил, – раздражённо бросил хлыщ. – Неважно кто. Завтра к полудню один из вашей семьи должен прибыть на дежурство.

Отец после этих слов побледнел и снова возмутился:

– Это безумие! Я буду жаловаться герцогу!

– А я – в столицу! – добавил Эрлонт.

– Жалуйтесь хоть самому Императору, – спокойно ответил Фиркан, пожав плечами. – Но завтра к полудню дежурный должен быть у разлома.

Я смотрел на отца – тот стоял растерянный, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. Эрлонт дышал часто, едва сдерживая злость, готовый броситься на ухмыляющегося посыльного. Что ж, пришлось констатировать неприятный факт: упыри Бильдорны испортили нам праздник. Наш семейный вечер. Мой день рождения. Но они были в этот момент далеко, так что ответить за испорченный праздник предстояло тому, кто находился рядом.

– Кто тебя прислал? – спросил я уже максимально жёстко, глядя Фиркану в глаза.

А тот даже не моргнул. Снова мерзко ухмыльнулся и заявил:

– Это неважно. И кроме того, что я уже сказал, вы от меня ничего не услышите.

– Услышу, – возразил я спокойно. – Вопрос только в том, как быстро и каким способом я заставлю тебя заговорить.

Хлыщ посмотрел на меня так, словно перед ним стоял мальчишка, усмехнулся и произнёс:

– И не вздумайте снова показывать свои магические штучки, господин Оливар.

– Зачем мне их показывать? – ответил я и тоже улыбнулся. – Я и без магии справлюсь.

Почему-то эти слова развеселили Фиркана, и его ухмылка стала ещё шире. И вот прям такая мерзкая и самодовольная морда у него была в этот момент, что прям просила кулака. И не просто просила, а настоятельно требовала.

И тогда я подумал: а почему бы собственно и нет? Зачем отказывать себе в маленьких удовольствиях, если можно не отказывать?

Рука будто сама пошла – я ударил коротко, без замаха. Прямо в нос. Кулак встретил мягкое сопротивление, послышался сухой хруст ломающегося хряща, Фиркан отшатнулся, заорал так, будто его начали резать, и схватился за лицо. Сквозь пальцы у него потекла кровь.

Хороший удар получился. Идеальный в сложившейся ситуации: выпендрёжнику было больно, но сознание он не потерял. Отец и Эрлонт переглянулись и с удивлением посмотрели на меня – оба не ожидали такого хода.

– Всё нормально, – сказал я им, после чего приблизился к Фиркану и задал ему всё тот же вопрос: – Кто тебя прислал?

Посыльный выпучил на меня глаза, полные ненависти, и прохрипел:

– Ты за это ответишь…

– Ответ неверный, – сказал я спокойно и снова ударил туда же, в сломанный нос, сквозь его ладони.

Фиркан рухнул на колени, взвыл совсем уже дико и, казалось, даже забыл про меня. Пришлось напомнить хорошим пинком в живот. Выглядело жёстко, но это было вопросом дисциплины, а не жестокости – чтобы хлыщ уже точно понял: всё по-взрослому. После этого я схватил его за ворот, чуть встряхнул и проговорил медленно по слогам:

– Кто те-бя по-слал?

Фиркан продолжал стоять на коленях, сипло дышал, кровь с его лица и ладоней капала на землю, но отвечать он не спешил.

– Ты меня вообще слышишь? – спросил я.

– Слышу, – прошипел посыльный.

– Тогда я жду ответ на свой вопрос, – напомнил я. – Но в этот раз в случае неверного ответа я вырву тебе коленные чашечки. Безо всякой магии, как и обещал. А без магии это будет намного больнее.

Фиркан вздрогнул, замотал головой и ответил:

– Не бей… Я скажу, всё скажу…

Я отступил на пару шагов, а посыльный так и стоял на коленях, подвывая и захлёбываясь соплями и кровью. Отец, как мне показалось, побледневший, смотрел на меня так, словно я только что избил самого барона Бильдорна-старшего. Эрлонт тоже был впечатлён. Кучер Фиркана вообще куда-то спрятался на всякий случай.

– Вы же видели, я несколько раз пытался по-хорошему, – сказал я отцу и брату. – Но если человек – идиот, то там по-хорошему не получается.

После этого я слегка пнул Фиркана носком сапога по рёбрам и сказал:

– Вставай уже и рассказывай, кто тебя послал.

Посыльный барона, пошатываясь, поднялся, убрал окровавленные руки от лица и выдавил сквозь зубы:

– Граст.

– А старший Бильдорн знает об этой инициативе?

– Нет.

Вот теперь всё сложилось. Вспомнилось, каким взглядом в прошлый раз Бильдорн-старшой посмотрел на меня, когда я назвал своё имя. Тогда я подумал, что мне показалось – слишком уж барон скуп на эмоции, но теперь сомнений не осталось – тот взгляд был удивлением. Старик не знал о том, что его сын вызвал одного из Оливаров на дежурство. В тот раз тоже всем стоял Граст. Самовольничал гадёныш.

– И в прошлый раз тоже Граст тебя отравил, а старик не знал ничего? – уточнил я.

Фиркан ничего не ответил, лишь опустил взгляд в землю. Я тут же отвесил ему лёгкую, но звонкую затрещину – не больно, зато в чувство приводит сразу.

– Про коленные чашечки уже забыл? – поинтересовался я.

Посыльный вздрогнул и, не поднимая головы, буркнул:

– Да… и в прошлый раз это был Граст.

– Поздравляю всех, дело раскрыто! – усмехнувшись, сказал я и, снова схватив посыльного за шиворот, подтянул его к себе и проговорил ему в самое ухо: – Передай Грасту: ещё одна такая выходка, и я всё расскажу его отцу. А заодно напишу жалобу в Имперскую канцелярию. Думаю, там оценят, как младший Бильдорн использует власть, чтобы травить соседей и нарушает запрет Императора – привлекает членов одной семьи для дежурства чаще одного раза в месяц.

После этого я отвесил Фиркану ещё одну затрещину – для закрепления материала и добавил:

– А теперь пошёл вон! У нас сегодня, конечно, праздник, но клоунов мы не заказывали.

Посыльный на это ничего не ответил. Держась за нос, он поспешил к экипажу, залез внутрь, хлопнул дверцей и затаился. Испуганный кучер занял своё место, стегнул коней, и экипаж укатил прочь. А мы с отцом и братом стояли и смотрели ему вслед. Когда он исчез за поворотом дороги, отец тяжело вздохнул и сказал:

– Испортили тебе день рождения, сынок.

– Наоборот, – возразил я. – Граст мне уважение оказал. Возможность дать в морду Фиркану – это отличный подарок на день рождения.

Эрлонт не выдержал первым – рассмеялся. Потом и отец, хоть и пытался сохранять серьёзность, хмыкнул, прикрыв рот рукой. Через минуту смеялись уже все трое. Напряжение спало, и вечер снова стал замечательным.

Еще больше бесплатных книг на https://www.litmir.club/

Глава 20

– Всё-таки стоило тогда к старшему Бильдорну пойти, – сказал отец, просмеявшись. – Раз он, выходит, и вправду ничего не знал.

– Не стоило, – ответил я. – Нам перед ними унижаться не к лицу. Отдежурили, и всё. Через два месяца придёт наша очередь – снова отдежурим. Не вопрос. Я теперь знаю, что это такое и как там выживать.

Отец с братом посмотрели на меня с уважением и даже восхищением, а я сказал:

– Пойдёмте ужинать, а то там всё уже, наверное, остыло.

Спорить со мной никто не стал, и мы направились к дому. Вернувшись, застали мать в гостиной. Она сразу же подбежала к нам и встревоженно спросила:

– Что этим Бильдорнам опять было нужно от нас?

– Всё как всегда, – ответил я с усмешкой. – Им опять понадобились люди у разлома. Поинтересовались, не хотим ли мы отдежурить вне очереди. Мы сказали, что не хотим. Они уехали.

– Вот и правильно! Пусть сами дежурят, если им так приспичило! – вспыхнула мать, но потом немного отошла и уже спокойно добавила: – Пойду скажу Ноле, чтобы всё разогрели и подали заново.

Сидели мы в тот вечер долго, почти до полуночи. Допили ту самую бутылку вина, что отец хранил с моего рождения, потом открыли ещё одну – попроще, но пошла она даже веселее. Стол ломился от угощений, и мать всё подкладывала каждому из нас в тарелки, будто боялась, что кто-то останется голодным.

Смех, разговоры, воспоминания – всё слилось в приятный шум домашнего тепла. Даже приезд Фиркана не смог этого испортить. Наоборот – Граст и вправду преподнёс мне подарок. Приятно было вспомнить, как мой кулак погасил самодовольное сияние его наглой морды. Ещё на прошлой встрече руки чесались по ней проехаться. А тут нате вам – пожалуйста! Подарочек ко дню рождения.

Когда все наконец начали расходиться, отец вдруг сказал:

– Ари, у меня есть к тебе разговор. Давай пройдём ко мне в кабинет.

– Сейчас? – удивился я. – Может, завтра? Уже поздно, да и выпили немного.

– Нет, сын, – отрезал отец, покачав головой. – Я должен поговорить с тобой именно сегодня. Это важно.

И в голосе у него прозвучало что-то такое, от чего внутри у меня сразу ёкнуло. Сразу стало понятно, что разговор предстоит непростой, и что, возможно, он даже изменить мою жизнь. Не знаю, почему мне это всё показалось – возможно, потому, что я знал: отец не из тех, кто разводит разговоры ради разговоров. Да ещё в такой день и в такое время.

Мы прошли в кабинет. Отец сел в своё кресло за столом и указал мне на стул напротив. Я присел, не сводя с него взгляда. Он помолчал, потёр переносицу, налил себе из графина немного воды, сделал глоток. Было видно, что он нервничает, и от этого нехорошее предчувствие внутри меня стало ещё холоднее. Разговор однозначно обещал быть непростым.

Отец очень долго молчал, будто собирался с духом. Потом тяжело выдохнул, посмотрел на меня и произнёс медленно и ровно, будто каждое слово отмерял заранее:

– Ари… Я должен тебе рассказать одну вещь. Двадцать лет назад, когда мы с матерью ждали второго ребёнка, когда до родов оставались считаные дни, к нам приехал один человек. Очень дальний родственник… настолько дальний, что я сейчас и не вспомню, кем именно он приходился семье.

Отец снова тяжело выдохнул, откинулся в кресле и продолжил:

– Он приехал поздно вечером и сказал, что ему нужно спрятать ребёнка. Мальчика, которому тогда было всего несколько дней от роду.

У меня после этих слов внутри что-то неприятно кольнуло, я уже начал догадываться, куда всё это ведёт.

– Тот родственник, – продолжил отец, – предложил нам странную сделку. Мы должны были забрать мальчика, объявить, что у Виариссы родилась двойня, и растить приёмыша как собственного сына. До десяти лет. Потом его должны были забрать.

Отец сделал ещё одну паузу – ему очень тяжело давался этот разговор. Но тем не менее он продолжил:

– Тогда мы переживали совсем трудные времена, накануне был тяжёлый год: засуха, пожары, урожай погиб, мельница сгорела дотла. Денег не было совсем. Пришлось многое продать, кое-что заложить. Мы с трудом пережили зиму и не знали, как выживать дальше, да ещё и с новорождённым ребёнком. Как дотянуть до нового урожая. Да и не факт, что он сильно спас бы ситуацию. А этот родственник… он предложил много. Очень много. И он обещал платить ежегодно в течение десяти лет. Признаться, я в это тогда особо не поверил и помог ему просто потому, что нам с Виариссой стало жалко малыша – родственник сказал, что обратиться больше не к кому, никто другой из надёжных людей не ждал тогда ребёнка.

Отец замолчал. Несколько секунд он сидел неподвижно, глядя в одну точку на столе, будто видел не столешницу, а прошлое.

– Мы согласились, – наконец сказал он. – И через три дня родственник должен был привезти ребёнка.

Всё услышанное складывалось у меня в голове в очевидную картину: я понимал, что этот разговор не просто семейная исповедь. Отец рассказывал мне обо мне.

– Я уже догадался, что речь обо мне, и этот мальчик – я, – сказал я. – Но где тогда второй ребёнок, тот, которого вы ждали?

– Да. Приёмного мальчика мы назвали Аристарном, – подтвердил отец. – А что до второго…

Отец замолчал и на миг закрыл глаза, словно набираясь сил, затем продолжил рассказывать:

– Тогда у нас были враги. Сильные и безжалостные. Через день после разговора с родственником на наш дом напали. Хотели запугать. А меня, к сожалению, дома в этот момент не было – я по делам уехал в Криндорн. Видимо, враги об этом знали. Они ворвались ночью. Перевернули всё вверх дном, избили слуг, мать, даже маленькому Эрли досталось. Ничего не говорили, ничего не требовали, ничего не забрали – просто показали, что могут вот так прийти среди ночи в наш дом и сделать всё, что хотят.

Отец замолчал, словно в горле у него возник ком, и его можно было понять – о таком вспоминать страшно, не то что рассказывать. А он, считай, сейчас переживал это всё заново.

– Виариссу избили так сильно, несмотря на всю её магическую защиту и попытки отбиваться, что её просто чудом потом спасли лекари, – с трудом произнёс отец. – А ребёнка спасти не смогли.

В горле у меня пересохло. Я сидел, слушал это всё и не знал, что сказать.

– Поэтому когда родственник привёз младенца, нам уже не пришлось ничего придумывать и говорить про двойню, – продолжил отец, глядя куда-то в сторону – Мы просто объявили, что у госпожи Оливар родился сын. А о том, что Виарисса потеряла ребёнка, знали только мы с ней. И о мальчике, которого нам привезли – тоже только мы.

Отец снова замолчал, а потом сказал:

– Даже не знаю, как Виарисса пережила бы тот удар, если бы не ты. Ты полностью заменил ей потерянного ребёнка. Ей некогда было горевать – нужно было растить тебя.

Я молчал. Всё это звучало как чужая история, просто не верилось, что это всё про меня и близких мне людей.

– У мирных Оливаров были враги? – наконец сказал я. – В это трудно поверить.

– Было всякое, сын. Тогда были другие времена. Но всё это давно прошло. Не стоит ворошить старое.

Отец замолчал на мгновение, а потом снова продолжил. Он говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась какая-то усталость – как у человека, который долгие годы несёт тяжёлый груз, и только сейчас у него появилась возможность от него избавиться.

– Семь лет тот родственник привозил деньги, как обещал. Каждый раз – большие суммы. А на восьмой год не приехал. И на девятый тоже. Не знаю, что с ним случилось, жив ли он, но мы, признаюсь, не расстроились. К тому времени ты стал для нас родным сыном, таким же, как Эрли. Мы привыкли, полюбили тебя. И думать не хотели, что придёт день, когда тебя у нас заберут. Лучше уж без денег, но с сыном.

Отец снова замолчал, на этот раз надолго. Он смотрел на меня, словно решался на последнее признание, и в итоге произнёс:

– Вместе с тобой тот родственник оставил амулет. Сказал, что ты должен носить его с самого детства, не снимая ни на день. Предупредил строго-настрого, что от этого будет зависеть твоя жизнь. Тот самый амулет, который ты и носишь. А ещё он передал письмо. Сказал, если случится что-то непредвиденное, если он не сможет вернуться, чтобы забрать тебя в десять лет, тогда в день твоего двадцатилетия я должен буду тебе это письмо отдать. Сегодня этот день, Ари. Понятно, что двадцать тебе исполнилось неделей или двумя раньше, но официально твоим днём рождения мы считаем день, когда тебя привезли, когда мы объявили о твоём рождении. Поэтому письмо ты должен получить именно сегодня.

Я глянул на окно, за которым стояла глубокая ночь, усмехнулся и заметил:

– Получается, уже не день, а ночь рождения.

Отец улыбнулся чуть виновато.

– Хотел днём, – признался он. – Но… не смог. Хотел, чтобы мы сначала отпраздновали твой день рождения, пока ты считаешь меня своим отцом. Чтобы мы все вместе, как семья, посидели за одним столом.

Я нахмурился и покачал головой.

– Зачем ты так говоришь? – спросил я. – Мне обидно это слышать. Ты мой отец и всегда им будешь. Какая разница, кто там у меня по крови? Семья – это не кровь, это те, кто рядом. А рядом ты, мама, Эрл, Мия. Вы моя семья, и этого уже не изменить. Никому и никогда!

У отца дрогнули губы, он отвернулся, но я успел заметить слезу в уголке его глаза.

– Спасибо, сын, – тихо произнёс он.

Я встал, подошёл, обнял его и тихо сказал:

– Тебе, папа, спасибо за всё, что ты для меня сделал и делаешь.

Он кивнул, не говоря ни слова, и крепко обнял меня в ответ. И сжал меня так, будто боялся отпустить. А ведь этот человек был мне дважды не отец, если уж на то пошло. Ни Аристарну не отец, ни Ивану. Но он любит меня, как родного сына, переживает за меня, хочет, чтобы всё у меня было хорошо. Значит – отец! И точка!

– Мне очень повезло с сыном, – сказал отец, высвобождаясь из моих объятий и вставая. – С обоими повезло. И с дочерью тоже. Мы с Виариссой – счастливые родители.

Он вышел из-за стола и направился к дальней стене кабинета. Там, за полкой с книгами, находилось то, о чём в доме знали только Оливары – семейный сейф. С виду – обычная деревянная панель с инкрустацией, но я знал, что это только иллюзия.

Отец провёл ладонью по воздуху, чертя перед полкой несколько едва заметных линий. Пространство чуть дрогнуло, и на долю секунды в воздухе вспыхнуло алыми символами плетение магической защиты. Затем отец приложил руку к самому центру рисунка, тихо произнёс короткое заклинание, и панель послушно исчезла, словно её никогда и не было.

В нише показался небольшой сейф из тёмного металла с выгравированным родовым гербом Оливаров. Замок не имел ни скважины, ни рукоятей – только тонкий магический след по контуру. Отец коснулся его пальцем, и металл тихо щёлкнул.

– Вот, – сказал он, открывая сейф и засовывая в него руку. – То самое письмо.

Отец достал из сейфа довольно крупный картонный конверт, перевязанный плотной тёмной нитью, и протянул мне. Я взял конверт и сразу же почувствовал, что он тяжеловат – внутри находилось явно не только письмо.

– Только не вскрывай! – тут же произнёс отец. – Конверт зачарован. Попробуешь открыть – вспыхнет и сгорит за секунду со всем содержимым.

Я удивлённо поднял брови и спросил:

– И как же тогда прочитать письмо?

– Просто сними заклятие, – спокойно ответил отец.

– А как я сниму, если вообще не представляю, что там наложено?

– На конверте простейшее, но при этом невероятно сильное заклятие магии крови. Такое может наложить только могущественный маг крови, но снять его сможет даже обычный человек. Правда, при одном условии: если при наложении использовалась кровь этого человека.

– То есть… моя кровь? – уточнил я.

– Именно, – ответил отец. – Когда этот конверт зачаровывали, использовали несколько капель твоей крови. Так сказал мне тот родственник. И чтобы снять заклятие, тебе достаточно окропить конверт своей кровью. И всё. Даже слов никаких произносить не надо.

– Никогда не слышал о таком, – пробормотал я.

– О многом в жизни ты ещё не слышал, но когда-нибудь услышишь, – улыбнулся отец, а потом вздохнул и добавил: – Знаешь, иногда, мне хотелось просто выбросить это письмо. Или порвать, чтобы оно сгорело. Чтобы ты никогда не узнал, что ты не мой родной сын. Но я не мог так поступить, как бы ни хотелось. Ведь там наверняка что-то важное. Может быть, даже жизненно важное для тебя.

– Как минимум там тайна моего рождения, – заметил я.

– Да, – согласился отец. – И пришло время узнать её.

Он встал, открыл ящик стола и достал из него небольшой кинжал. Положил его рядом с конвертом. Потом опустил руку мне на плечо, слегка сжал, словно говоря этим жестом: «Я с тобой», и, не произнеся больше ни слова, вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Я остался один.

На столе передо мной лежал конверт. А в конверте – тайна. И хоть это была тайна не совсем моего рождения, а того прошлого Ари, я прекрасно понимал: изменит открытие этого конверта уже мою жизнь.

А ведь я только начал привыкать к тому, что есть: к моей новой жизни, к новому телу, к новой семье, к реалиям этого безумного мира с его магией и отмороженной аристократией. Казалось, что уже хватит с меня сюрпризов. Достаточно. Но нет – не хватит. Недостаточно.

Очередной сюрприз лежал передо мной в конверте. И почему-то мне казалось, что он будет даже похлеще, чем перемещение между мирами и попадание в чужое тело. Вот не отпускало меня такое предчувствие. И от этого было как-то не по себе.