Текст книги "Хозяин облачного трона. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

– Обещаю, господин старший референт, – ответил я, принимая карточку, – что обращусь к вам, только если дело будет действительно важное, связанное с безопасностью Империи.

– Вот и славно, – сказал Тарксин. – Но будем надеяться, что таких ситуаций не возникнет.

– Будем, – согласился я и, не в силах справляться с мучившим меня любопытством, поинтересовался: – Могу я задать вам один вопрос, господин старший референт?

– Конечно. Задавайте.

– Каждый раз за уничтожение разломной твари высшего порядка дают орден?

– Ты уничтожил краснокожего, Оливар, – ответил вместо чиновника капитан. – Но похоже, ты не понимаешь, что это значит.

– Не совсем понимаю, – признался я, хотя намного уместнее было бы сказать, что совсем не понимаю.

– Убить краснокожего непросто. Я до сих пор не представляю, как у тебя это получилось. Это очень редкая тварь, иной раз весь отряд бьётся с ним часами. И часто это всё сопровождается большими потерями. Невосполнимыми. Уничтожив краснокожего, ты спас не одну жизнь. Благодаря тебе все мои бойцы в тот день вернулись с дежурства. И за это я тебе особо благодарен.

После этих трогательных слов капитан и старший референт обменялись с нами прощальными поклонами, сели в экипаж барона и уехали. А мы с отцом стояли у ворот и какое‑то время просто смотрели им вслед. Когда экипаж скрылся за поворотом, отец глубоко вздохнул, будто выпуская наружу всё накопившееся волнение, и сказал:

– Мне до сих пор не верится, что сам Император наградил моего сына орденом.

– Мне тоже, – улыбнувшись, ответил я.

– Можно я… – отец замялся и, как мне показалось, засмущался. – Можно на него посмотреть?

Голос у него в этот момент был почти детский – с тем самым наивным восторгом, которого совершенно не ожидаешь от уже далеко не молодого человека.

– Конечно, можно, – сказал я и тут же открыл коробочку и достал орден.

Металл был холодным, но от кристалла в центре исходило едва заметное тепло. Я передал орден отцу. Тот взял его обеими руками, словно величайшую реликвию, и замер – даже дышать перестал. Смотрел долго, молча, будто не верил глазам. Потом наконец перевёл дух, улыбнулся и, отдавая мне орден, заявил:

– Надо срочно примерить его на парадную форму. И матери показать, и Мие, и Эрлонту! И устроить праздник!

Я был не против, у моей новой семьи было иное, чем у меня, отношение к Императору и к его наградам, отец невероятно гордился тем, что я получил этот орден. И мать будет гордиться, и сестра с братом. Так зачем лишать этих людей радости? Почему бы, действительно, не устроить праздник по этому поводу?

Мы с отцом направились к дому. Пока шли по дорожке, я достал из кармана визитку столичного чиновника. Карточка плотная, дорогая, с лёгким золотистым отливом. Прочёл надписи: «Имперская канцелярия. Департамент особых поручений. Краскор Тарксин – старший референт». Ниже – адрес канцелярии. Я покрутил визитку в пальцах. Не «вездеход», конечно, но хоть что‑то – в канцелярию зайти в случае чего смогу.

Спрятав визитку в карман, я достал конверт с ассигнациями. Открыл, рассмотрел. Внутри оказалось десять плотных купюр по пятьдесят золотых имперских риалов. Всего пятьсот – как обещано. Треть этой суммы нужно было отдать Лире, а треть отнести в приют и частично пропить согласно желанию Аркаса. Но первое теперь уже только по возвращении Лиры из столицы, а второе – после получения диплома.

Отец, заметив, что я пересчитываю на ходу деньги, сказал:

– Пятьсот золотых – огромная сумма, Ари. Император щедр.

– Сумма, конечно, хорошая, – ответил я, – но мне её надо разделить на троих с Лирой Зортемис и парнем, который нам помогал.

Отец отмахнулся так, словно деньги прямо сейчас вдруг вообще перестали иметь для него какое‑либо значение и заявил:

– Неважно, сколько тебе останется. Главное, что Император не забывает тех, кто защищает его Империю. Это честь, сын! Большая честь, которую не так‑то просто заслужить!

Я едва заметно усмехнулся. Отец словно забыл, как он чуть ли не каждый день, пока Эрлонт лежал в госпитале и ждал лекаря, спрашивал: куда же смотрит Император? Впрочем, ничего нового. Царь – хороший, бояре – плохие. В этом мире такая схема тоже вполне укладывалась в умы подданных. Но с другой стороны, если отцу так легче жить, пусть верит в доброго Императора, почему бы и нет?

Мы подошли к дому. Отец открыл дверь, первым шагнул через порог, и тут же его голос прогремел на весь холл:

– Виарисса! Дорогая! Вели вечером накрывать праздничный стол! У нас такой замечательный повод!

Глава 3

В академию я приехал довольно рано и решил сразу же пойти к директору, даже чемодан не стал заносить в комнату. А вдруг повезёт и можно будет с ходу забрать диплом, без всех этих церемоний и прочих торжественных мероприятий, да и тут же домой поехать. Меня бы такой вариант устроил более чем.

На выпускной, или как это называется в магических академиях, оставаться не хотелось. Ни друзей, ни особых чувств к этому месту у меня не было. У Ари с общением, судя по воспоминаниям, были трудности, а я и подавно с сокурсниками сближаться не стал. И с кем мне теперь здесь это окончание праздновать? Всё это не моё, и никаких восторгов по поводу выпуска из академии я не испытывал.

Вместо выпускного и прочих мероприятий я бы лучше на пару дней у Тины в отеле задержался. Если она ещё не уехала в столицу, конечно. А ещё нужно было заехать на Цветочную улицу и отдать деньги Аркаса в приют. Тоже дело небыстрое – полдня уйдёт как минимум. Ну а потом – домой быстрее, потому как беспокойство не отпускало.

Интуиция не просто шептала, она в полный голос говорила: нельзя надолго оставлять имение без присмотра, отец с братом сами в случае чего не справятся. Вряд ли Граст проглотил обиду, да и старший Бильдорн, по словам отца, в последнее время зачастил с предложениями продать ему большую часть земель Оливаров. И как бы старый упырь не перешёл от уговоров к более жёстким методам воздействия. А он мог, и я это теперь знал. Однозначно надо было побыстрее возвращаться домой.

Когда я вошёл в приёмную директора, секретарша сразу оживилась, будто только меня и ждала. Не успел я и рта открыть, чтобы попросить аудиенции с директором, как она уже заговорила:

– Курсант Оливар! Господин директор велел, чтобы вы сразу зашли к нему, как прибудете.

Нельзя сказать, что такая встреча меня обрадовала. Я кивнул, поставил у стены чемодан и вошёл к руководителю академии с нехорошим предчувствием, что эта лицемерная гнида мне сейчас устроит ещё какой‑нибудь сюрприз.

Директор встретил меня с приветливой улыбкой – настолько радушной, что мне стало совсем тревожно.

– Рад тебя видеть, Ари, – произнёс он, словно старый друг. – Проходи, садись.

– Здравствуйте, господин директор, – ответил я, присаживаясь на один из стульев.

– Как твой брат?

После такого вопроса мне стало окончательно ясно: у этого ушлого гада однозначно на уме очередная пакость.

– С братом всё хорошо, ещё раз спасибо за целителя. Родители тоже просили передать вам огромную благодарность за помощь, – ответил я и, не удержавшись, растянулся в такой же лицемерной улыбке, как у директора, и добавил: – Просили передать, как сильно они тронуты тем, что академия идёт навстречу семьям своих курсантов.

– Навстречу пойти мы всегда готовы, – кивнув, произнёс директор. – А как вообще у тебя дела, Оливар? Деньги ещё не кончились?

– Нет, не закончились, я экономный, – ответил я и, решив прекратить этот обмен нелепыми любезностями, спросил в лоб: – К чему вы клоните, господин директор?

– Хочу предложить тебе денег, – ответил тот и снова ласково улыбнулся.

– Предложение, конечно, интересное, – сказал я, усмехнувшись. – Но на доброго волшебника вы не похожи. Поэтому хотелось бы сразу понять: за что?

Директор опять расплылся в улыбке, чуть подался вперёд, положил руки на стол и, выдержав паузу, произнёс:

– Пять тысяч золотых риалов. Это очень большая сумма.

– Это очень‑очень большая сумма, – поправил я директора. – И мне очень‑очень хочется узнать, что же я должен сделать, чтобы получить её?

– Сущую мелочь.

– Только не говорите, что я должен кого‑то убить, я на такое не подпишусь.

Директор опять улыбнулся, словно оценил мою иронию, и сказал с какой‑то совсем уж неестественной добротой:

– Нет, нет, убивать никого не надо. Нужно всего лишь забрать документы и покинуть академию.

Я даже не сразу понял, что он сказал – настолько это было неожиданно.

– Если вы думаете, что у вас хорошее чувство юмора, господин директор, то вы ошибаетесь, – заметил я. – Шутка, скажу честно, так себе.

– Это не шутка, – спокойно произнёс директор. – Всё серьёзно. Я дам тебе пять тысяч золотых просто за то, чтобы ты отсюда ушёл.

– Минуты не прошло, как вы сказали, что убивать никого не нужно, и тут же предлагаете убить мою мечту об образовании.

– Не паясничай, Оливар, – сказал директор, недовольно поморщившись. – Подумай над моим предложением серьёзно.

– Я о другом думаю, – ответил я. – Что заставило вас сделать мне это предложение? Кто за ним стоит, я догадываюсь, но зачем? Почему нельзя просто выдать мне диплом? Обещаю, вы меня после этого здесь не увидите.

– А почему нельзя просто взять деньги? Тем более, когда они так нужны твоей семье.

– Вы навели справки о финансовом состоянии моей семьи? – спросил я, чувствуя, как в груди поднимается холодное раздражение.

– Я много о чём навёл справки, Оливар, – ответил директор с лёгкой тенью самодовольства.

После этого он немного помолчал, будто смакуя эффект, и добавил:

– Хорошо, уговорил. Пусть будет шесть тысяч.

– Щедро, – сказал я. – Но я вас не уговаривал. И четыре года жизни стоят намного дороже.

– Сколько? – тут же заинтересовался директор.

– Это я к слову, я не собираюсь торговаться.

– Торговаться я и сам не люблю, – признался директор. – Поэтому назову сразу потолок – десять тысяч золотых риалов. Больше я тебе не дам. Но это безумная сумма, Оливар, особенно для тебя в твоём положении. Советую не тратить попусту время и согласиться. Деньги можешь получить хоть сейчас.

После этих слов он снова улыбнулся. И от его мерзкой ухмылки веяло стопроцентной уверенностью, что я возьму эти деньги, потому как сумма действительно была огромная. И это ещё больше заставляло задуматься: зачем ему от меня избавляться? Ситуация конкретно напрягала.

– Что это за дичь, вообще? – спросил я прямо. – Что происходит? Мне нужны нормальные объяснения. Просто за уход из академии такие деньги не платят.

Директор снова наклонился вперёд и уже без всяких улыбок и довольно грубо сказал:

– Тебе нужны объяснения? Хорошо, сейчас ты их получишь. Фраллены хотят, чтобы духу твоего не было в академии, и я хочу уважить достойных людей. А выгнать тебя я не могу, потому что за тебя вдруг горой встала столичная проверяющая, – директор прищурился, выдержал паузу и добавил он с ядовитой ухмылкой: – Хотя я не могу понять, с чего вдруг госпожа Тианелия стала так переживать за простого курсанта после совместной поездки в её экипаже.

– На что вы намекаете, господин директор? – жёстко спросил я. – Ваши слова можно трактовать очень широко.

Директор тут же напрягся, дёрнул веком и почему‑то убрал руки со стола – понял, что ляпнул лишнего.

– Ни на что не намекаю, – поспешно сказал он. – Я просто делаю тебе выгодное предложение: возьми десять тысяч золотых риалов и убирайся из академии.

– Но чем я так насолил Фралленам? За что они так на меня взъелись?

– Да мне плевать, – раздражённо ответил директор. – Чем насолил, сам вспоминай! Дарис не хочет видеть тебя в академии, и точка! Он хочет здесь учиться без тебя! А я не хочу расстраивать отца Дариса! И раз я не могу тебя отчислить, то предлагаю деньги. Огромные деньги! Не строй из себя принципиального, Оливар. Возьми их и исчезни! Иначе и вылетишь, и без денег останешься.

– Вылечу? – спросил я, наигранно удивившись. – Но ведь вы сами сейчас сказали, что не можете меня отчислить. Вы путаетесь в показаниях, господин директор.

После этих моих слов директор взорвался, ударив ладонью по столу, и заорал:

– Наглый щенок! Ты ещё смеешь надо мной насмехаться?

– Давайте без оскорблений, – спокойно отреагировал я на эту истерику.

Директор перевёл дыхание и уже холодно, деловым тоном пояснил:

– Слушай внимательно! Всех выпускников ждёт контрольный поединок, и претендующие на диплом с отличием обязаны выиграть этот бой.

– Постараюсь…

– Не перебивай! – рявкнул директор. – Есть в правилах контрольного поединка один очень интересный пункт: студент, проигравший поединок в первом раунде, остаётся на второй год, так как такое позорное поражение, считается показателем полной непригодности. Но уже много лет никто не оставался на второй год по этой причине, так как есть у студентов неписаный закон – в первом раунде не выигрывать, кто бы против тебя ни вышел. Тебе об этом скажут перед боем. В первом раунде все разминаются, а уже со второго начинается настоящий поединок.

Директор выдержал паузу, посмотрел мне прямо в глаза и, ехидно ухмыльнувшись, добавил:

– Если ты не уйдёшь, я поставлю тебя на бой с Фралленом – это будет ему моральной компенсацией за твоё упорство. У Дариса мощный родовой дар, он, возможно, сильнейший курсант этого выпуска. Он тебя просто разорвёт. Размажет по арене. И сделает это в первом раунде! И ты останешься на второй год, а там за девять месяцев учёбы я уж найду повод, чтобы вышвырнуть тебя из академии окончательно. И никакая госпожа Тианелия тебе не поможет! Так что бери деньги и уходи. Пока у тебя ещё есть выбор.

Я молча кивнул, давая понять, что всё услышал. Но если раньше я хотя бы теоретически мог допустить, что возьму эти деньги: всё‑таки десять тысяч золотых – сумма огромная, то теперь вопрос был закрыт окончательно. Десять тысяч я ещё заработаю, а вот шанса прилюдно отлупить самодовольного, зажравшегося барончика больше никогда, возможно, уже не представится. Я посмотрел директору прямо в глаза и спокойно сказал:

– Не вопрос. Я готов выйти на поединок против Фраллена. Да хоть против вас. Но добровольно из академии я не уйду. Ни за что.

И тут директора будто переклинило: его лицо налилось красным и начало слегка светиться, на висках выступили жилы, его как‑то странно затрясло, с кончиков пальцев начали слетать небольшие язычки пламени. И по всей комнате пошли всполохи магии – воздух задрожал и заискрился, с полок посыпались бумаги и мелкие предметы.

Директора трясло так, что казалось, сейчас лопнут все пуговицы на его камзоле. А ещё от него пошёл дым – чёрный и довольно густой. Похоже, он слишком долго держался, но я всё же смог разозлить его по‑настоящему.

– Конец тебе, щенок! – взревел директор. – Ты ещё не раз пожалеешь о своём упрямстве!

Я смотрел на эту истерику, на густой дым, идущий от директора, и вдруг понял, что теперь точно знаю, что значит выражение «задница пригорает и дымится». Тут же вспомнились все старые шутки на эту тему из прошлой жизни, и я не выдержал – рассмеялся. И это я, конечно, сделал зря. Директора окончательно перекосило.

Он рычал, брызгал слюной, пытался что‑то сказать, но от злости выдавал лишь какие‑то нечленораздельные звуки. Всплески его магии я уже ощущал телом, воздух вокруг словно загустел и начал светиться, как при северном сиянии, казалось, ещё чуть‑чуть и рванёт весь кабинет. Однако директор каким‑то чудом смог немного успокоиться, и его невнятные оглушающие вопли трансформировались в два слова:

– Пошёл вон!

Я встал, поправил камзол, но прежде чем уйти, спокойно сказал:

– Кстати, если вы решите обмануть меня и не поставите в диплом отличные оценки, я напишу жалобу в столичное управление образования и в ней укажу, что вы заставили меня подписать бумагу о прощении Фраллена под угрозой отчисления.

– Будут тебе отличные оценки! – прорычал директор. – Будут! Я слово всегда держу! Только толку от них никакого не будет! Потому что ты останешься на второй год после поединка!

Хотелось напомнить этому лживому ублюдку, как он «держит слово», но Тину подводить было нельзя. Так что я просто усмехнулся и вышел.

Секретарша сидела в приёмной белая как мел – видимо, нечасто ей приходилось слышать, как директор орёт так, что стены дрожат. Увидев меня, она поднялась со своего места и тревожно спросила:

– С господином директором всё в порядке?

– Да, – ответил я, беря чемодан. – Только лекаря ему вызовите. Хотя лучше пожарных.

Секретарша замерла, не поняв, шутка это или нет, а я прошёл мимо, не оборачиваясь.

Когда вышел из приёмной, вспомнил своё предчувствие, что директор – гнида лицемерная что‑нибудь да выкинет, и констатировал тот факт: что меня не подвели ни предчувствие, ни гнида. Невольно усмехнулся и отправился дальше.

Когда я вышел в центральный холл, взгляд сам собой скользнул к коридору, ведущему в то крыло, где располагался кабинет Тины. Захотелось свернуть – просто заглянуть, чтоб хотя бы узнать, здесь ли она ещё. Но нельзя. Мы с ней договорились, что никаких визитов по личным вопросам, никаких намёков, никаких взглядов в стенах академии. Слишком опасно, слишком много глаз и ушей.

И всё же тянуло. И довольно сильно. Я поймал себя на мысли, что, кажется, начинаю скучать по ней. Как бы такими темпами ещё и не влюбиться ненароком. Этого мне только не хватало. В целом‑то ничего плохого в этом я не видел, но мезальянс напрягал.

Это с Лирой можно было крутить роман и допускать, что он может перерасти во что‑то большее – мы были с ней почти ровесники и примерно одного уровня, но вот роман с богатой и влиятельной столичной дамой, родственницей самого Советника Императора по финансам, которой неизвестно сколько лет на самом деле и которая, возможно, ещё и замужем…

Тут однозначно перспектив у отношения не было никаких. У нормальных отношений, разумеется. Но это не означало, что мы с Тиной не можем под занавес провести ещё пару волшебных ночей в отеле.

Я пришёл в свою комнату, она встретила меня тишиной – соседи были на занятиях. Поставил чемодан в угол, решив разобрать его вечером, и посмотрел на часы. До обеда оставалось сорок минут. Ни то ни сё. Идти в библиотеку, чтобы покопаться в энциклопедиях и подшивках «Императорского вестника» и поискать интересующую меня информацию о Виалоре и Арденаире смысла не было – на это нужен не один час.

Возникла мысль завалиться на кровать и вздремнуть, но спать совершенно не хотелось. Да и голова кипела от разных мыслей после разговора с директором. Особо интересовал один момент: не обманул ли этот гад меня насчёт поединка – в частности, насчёт того странного пункта о поражении в первом раунде. С него станется, он мог и соврать, в надежде, что я куплюсь и возьму деньги.

Но мне очень хотелось, чтобы директор сказал правду – слишком уж велик был у меня соблазн отлупить Фраллена. И не просто отлупить, а ещё и оставить барончика на второй год. И я отправился в библиотеку. Это на поиски информации о Виалоре нужно время, а найти положение академии о поединках – дело пяти минут.

В библиотеке пахло пергаментом, свечным воском и пылью, я сразу же подошёл к стенду с академическими постановлениями. Именно там вывешивали все приказы и регламенты. Долго искать не пришлось – нужный документ нашёлся почти сразу. И директор, как ни странно, не обманул. В положении о поединках чёрным по белому было написано: «Курсант, проигравший в первом раунде контрольного поединка, остаётся на второй год обучения».

Я невольно усмехнулся. Вот ведь как хитро всё подстроил мерзавец. И явно был уверен, что я испугаюсь выйти против Фраллена и соглашусь взять деньги. И теперь эта зараза злопамятная железно поставит меня против барончика.

Ну что ж, а мне это и нужно. Директор сказал, что Дарис хочет учиться в академии без меня? Да не вопрос – у барончика будет такая возможность, когда я покину это заведение с дипломом отличника, а он бедолага останется здесь ещё на год. Бойтесь своих желаний, придурки… Одно из них точно скоро сбудется.

Главное теперь, чтобы этот идиот с дымящимся задом, который думает, что всех переиграл, поставил нас в одну пару.

Глава 4

Первый Советник Императора Тирлон Арбеллан и Советник по безопасности Вардисар Морлин шли по длинному, залитому светом коридору. За ними следовали десять девушек – юных, прекрасных, взволнованных. Десять претенденток на роль будущей невесты Императора. Красавицы старались не отставать от советников, шли молча и почти беззвучно. Лишь шелест их лёгких платьев изредка нарушал давящую тишину.

Коридор был залит мягким золотистым светом, падавшим будто отовсюду и ниоткуда сразу. Мраморный пол отражал свет, стены терялись в лёгкой дымке, и всё вокруг казалось нереальным, как сон. По сводам струился еле заметный пар, похожий на дыхание облаков, он рассеивался при движении, а затем вновь смыкался за спинами процессии.

Этих девушек искали по всей Империи. По распоряжению Совета посланцы объехали все герцогства и провинции: от холодных северных побережий до знойных южных пустынь. Отбирали всех, кто обладал сильным врождённым даром и редкой красотой. Сначала таких нашли несколько сотен. Потом из них выбрали одну сотню. Из этих – пятьдесят.

Каждая претендентка проходила несколько проверок: маги оценивали силу её дара, лекари – здоровье, советники – внешние данные. В итоге их осталось всего десять. И вот теперь эти лучшие из лучших, те, кто выдержал все испытания, и кого сочли достойными взгляда Императора, шли следом за советниками.

Одни шагали, опустив взгляд, другие – с гордо поднятой головой, пряча волнение за маской достоинства. Темноволосая стройная дочь наместника Западной провинции; горделивая наследница древнего рода магов из герцогства Гролторн; ослепительной красоты высокородная жительница столицы; прекрасная провинциалка из горной деревни на самом севере Империи… Дочери аристократов и простые девушки. Их всех объединяли исключительная красота и сильный дар. Происхождение претендентки значения для Императора не имело.

Коридор казался бесконечным, но всё же он привёл девушек к высоким массивным дверям из светлого камня. Ни ручек, ни украшений на них не было – лишь узкая линия посередине делила створки надвое. Советник Вардисар остановился перед дверью и коснулся её ладонью. Створки тут же дрогнули и бесшумно разошлись, открывая проём, за которым клубился то ли туман, то ли облака, сияющие изнутри.

За порогом открылся такой же коридор, с такими же светлыми стенами и мягким золотистым светом, но более узкий. Советник по безопасности вошёл в проём первым, девушки поспешили за ним, неуверенно, но покорно, одна за другой, сжимая пальцами подолы платьев. Пройдя по коридору совсем немного, они почувствовали уклон – они куда‑то поднимались. Воздух с каждым шагом плотнел и становился всё менее прозрачным.

– Идите спокойно, не бойтесь, – произнёс идущий последним Советник Арбеллан, словно почувствовав нарастающую тревогу девушек.

Те после этих слов немного ускорились, но белая дымка всё сгущалась и сгущалась. Вскоре видимость сократилась до одного метра, и девушки всерьёз опасались потерять из виду силуэт Советника по безопасности, который продолжал идти впереди ровно и уверенно, не сбавляя темпа.

Под конец подъёма туман стал таким густым, что казалось, будто все идут внутри облака. И вдруг белая пелена начала резко редеть, и девушки, словно вынырнули из молочного моря, их головы теперь находились выше слоя тумана. И перед ними открылся Облачный зал – сердце Облачного замка, святая святых Империи.

Пол зала скрывался под плотным белым туманом, доходившим до колен, и девушкам казалось, что они идут не по каменным плитам, а прямо по облакам. Видимых стен у зала не было – пространство окружал лишь мягкий свет, который исходил отовсюду, словно сиял сам воздух. Этот свет не отбрасывал теней и казался живым. Потолок тоже терялся где‑то в высоте, где неподвижно висели облака, отливая серебром и золотом. Всё вокруг казалось бесконечным – зал словно не имел границ.

Ступни терялись в белой пелене, и каждый раз, делая шаг, девушки невольно вздрагивали – было неясно, окажется ли дальше под ногами твёрдая опора. Красавицы выстроились в ровную линию и старались идти ровно в след Советнику по безопасности. На лицах девушек смешались страх, восторг и трепет. Перед ними раскинулась безмерное белое море. И лишь одно в этом пространстве притягивало взгляд – вдали, на возвышении, сквозь туман и свет просматривался Облачный трон, на котором восседал Император.

Первый Советник ускорил шаг, догнал коллегу, и они пошли рядом, опережая девушек.

– Надеюсь, сегодня Его Величество всё же выберет кого‑то, – негромко произнёс Арбеллан. – Мы собрали самых лучших.

– Если не выберет, тоже не беда, – ответил Морлин. – Главное, чтобы позволил искать дальше.

– Это да, – согласился Первый Советник.

Чем ближе процессия подходила к трону, тем отчётливее становились его очертания. Возвышение, на котором он стоял, словно парило над туманом. Сам трон казался созданным из света, из воздуха, которому придали форму и плотность. Он мерцал мягким сиянием, отливал серебром и голубоватым светом, а по его спинке медленно струились переливчатые облачные завитки, будто дыхание облаков.

Император восседал на Облачном троне неподвижно, словно изваяние, но от него исходило ощущение силы и власти, от которых хотелось опустить взгляд. Свет вокруг него казался чуть ярче, чем во всём зале, и мягко расходился волнами. Он смотрел на идущих к нему красавиц холодным, почти равнодушным взглядом. Девушки же с каждым шагом волновались всё больше и больше. Их сердца колотились, руки дрожали, они сбивались с шага.

Когда они наконец‑то подошли к трону и получили от Первого Советника знак остановиться, то быстро поклонились Императору и застыли словно изваяния, сжимая подолы платьев и не решаясь поднять глаза выше облаков. Император внимательно осмотрел девушек, но на его лице при этом не отразилось ни одной эмоции: ни любопытства, ни радости, ни раздражения.

Советники тоже поклонились, после чего Арбеллан подошёл к Императору и произнёс:

– Ваше Величество, перед вами десять лучших претенденток. Их отобрали из нескольких тысяч по всей Империи.

Хозяин Облачного трона едва заметно кивнул и подал рукой знак, приказывая выстроить всех по линии. Первый Советник тут же повернулся к девушкам и громко, так, чтобы каждая услышала, сказал:

– Встаньте в ряд!

Красавицы послушно выстроились, как им велели, и снова замерли, продолжая смотреть вниз и боясь сделать неверное движение. В зале стало совсем тихо – даже лёгкое шуршание платьев стихло.

Император вытянул вперёд обе руки и сделал едва заметный жест, будто поднимал что‑то невидимое. И сразу же под ногами девушек и советников что‑то дрогнуло. И сквозь туман, словно из самой глубины облаков, начала подниматься прозрачная хрустальная платформа. Она поднялась плавно, беззвучно и остановилась почти на уровне нижней ступени Облачного трона. Теперь девушки были видны полностью – стройный ряд из десяти юных красавиц, застывших в благоговейном оцепенении.

Император встал с трона и неторопливо подошёл к претенденткам. Те, будто по команде, ещё сильнее склонили головы. Никто не осмеливался поднять глаза на Императора. Они даже дышать громко боялись. Хозяин Облачного трона прошёл вдоль ряда, иногда задерживая внимание на фигуре той или иной девушки, после чего остановился и негромко произнёс:

– Поднимите головы, я хочу видеть ваши лица. И представьтесь.

Головы девушки тут же подняли, а вот дальше этого дело не пошло – ни одна из них не решилась заговорить. Некоторое время в Облачном зале стояла абсолютная тишина, а потом Первый Советник тихо сказал, обращаясь к той, что стояла ближе всего к нему:

– Начинай ты. Представься Его Величеству первой. А затем все по очереди.

Светловолосая, хрупкая красавица с тонкими чертами лица и дрожащими руками кивнула, но сказать так ничего и не смогла – слова будто застряли у неё в горле. Девушка как зачарованная смотрела на Императора круглыми глазами и, казалось, вообще обо всём забыла.

Хозяин Облачного трона чуть склонил голову, оглядел претендентку и сказал спокойным, безжизненно‑ровным голосом:

– Смелее.

Девушка глубоко вдохнула, стараясь унять дрожь в голосе, и, заикаясь от волнения, произнесла:

– М‑меня з‑зовут Эд‑дина Тильн. Я из рода Тильнов, г‑герцогство Равнэл. Дар – исцеляющая магия света. Учусь на лекаря при госпитале лучезарного Илвиса.

Император едва заметно кивнул, поднял руку и медленно положил ладонь на верхнюю часть груди девушки – почти к шее. Эдина вздрогнула, но не отпрянула. От ладони Императора пошёл мягкий, тёплый свет, который окутал красавицу. Воздух вокруг неё словно задрожал, ткань платья девушки заколыхалась, как под порывом ветра.

Правитель Облачной империи стоял неподвижно и напряжённо, будто к чему‑то прислушивался, глаза его потемнели. Примерно через полминуты он убрал руку, и свечение вокруг девушки исчезло.

– Всё, – произнёс Император коротко и сухо, словно подводя итог, и сразу же перевёл взгляд на следующую претендентку.

Вторая девушка, темноволосая и решительная, заговорила сразу:

– Тилая Бруксар. Дочь наместника Западной провинции – господина Рабора Бруксара. Дар – магия воды и холода. Обучаюсь в магической академии Мирлоса на третьем курсе.

Император снова кивнул и положил ладонь на грудь Тилаи.

Примерно за четверть часа хозяин Облачного трона проверил всех претенденток на роль своей будущей супруги. Каждая девушка назвала ему своё имя, сказала, из какого рода она происходит и где живёт, какой у неё дар и чем она занимается. И у каждой Император проверил силу её дара.

Когда смотрины закончились, в зале вновь воцарилась тишина. Император отступил на несколько шагов и оглядел всех девушек. Его лицо оставалось бесстрастным, но взгляд стал внимательнее. Некоторое время он стоял так, не говоря ни слова, будто что‑то прикидывал в уме. Затем поднял руку и подал знак Первому Советнику, чтобы тот приблизился.

Тирлон Арбеллан быстро подошёл, слегка склонил голову и замер в ожидании решения правителя. А тот ещё немного подумал и негромко произнёс:

– Среди них нет ни одной с подходящим по силе даром.

Император сказал это спокойно, без тени раздражения или разочарования, как человек, понимающий, что его запросы выполнить не так уж и просто.

– Дайте им всем денег, – добавил он, – много. И пусть возвращаются домой. Но вторая, четвёртая и седьмая должны ненадолго остаться.

Арбеллан почтительно поклонился, принимая решение и запоминая девушек, а Император сделал плавный, почти неуловимый жест обеими руками, и воздух в Облачном зале снова дрогнул. Хрустальная платформа, на которой они все стояли, начала медленно опускаться, растворяясь в облаках. Через несколько мгновений всё было как раньше – все стояли по колено в густом белом тумане.