Текст книги "Хозяин облачного трона. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Первый Советник шагнул к девушкам и громко объявил им результаты смотрин:

– Его Величество благодарит вас за визит. Все, кроме Тилаи, Эмерлин и Зарты, сейчас проследуют со мной и господином Вардисаром. А вы трое, – он посмотрел на тех, кого выбрал Император, – пойдёте с Его Величеством. Он желает более тщательно проверить силу вашего дара. Повинуйтесь во всём, что вам будет велено!

Все девушки низко поклонились. У семерых на лицах мелькнули разочарование и зависть, у троих – растерянность. Они пока ещё не могли поверить, что прошли в следующий тур отбора. Арбеллан и Морлин тоже отвесили поклоны хозяину Облачного трона, после чего развернулись и быстро отправились туда, откуда пришли. Семь девушек поспешили за ними.

Император обвёл взглядом оставшихся трёх и сказал:

– Идите за мной.

После чего он развернулся, обошёл трон и направился куда‑то за него, вдаль. Куда именно – было не понять, так как вокруг простиралось одно сплошное белое безмолвие, краёв которого никто не мог разглядеть.

Девушки поспешили следом, боясь отстать. Довольно быстро они ощутили, что начался резкий уклон вниз, а туман стал рассеиваться. И буквально метров через двадцать они спустились в коридор – почти такой же, как тот, по которому они пришли в Облачный зал, только уже.

Этим коридором Император привёл девушек в большой зал с высоким потолком и белыми мраморными стенами, сверкающими мягким жемчужным блеском. Помещение имело форму правильного восьмиугольника, а на каждой его стене располагалась каменная дверь. И все эти двери были совершенно одинаковыми – без каких‑либо обозначений и даже без ручек.

Всё вокруг казалось странным и пугающим – будто это место существовало вне привычной реальности. И возможно, даже вне времени.

Пока девушки стояли в центре зала, невольно прижимаясь от страха друг к дружке, Император подошёл к одной из дверей и легко коснулся ладонью её гладкой поверхности. Камень беззвучно дрогнул, и дверь растворилась словно туман. Император обернулся к девушкам и произнёс:

– Входите.

Те переглянулись и послушно направились к двери. Перед порогом ненадолго застыли, словно собираясь духом, но всё же переступили через него. Император последовал за ними, и когда он вошёл, дверь снова материализовалась, закрыв проём.

Помещение, в котором они оказались, поражало своей необычной атмосферой и странной красотой. Свет здесь был мягкий, почти невесомый, словно сам воздух излучал его. Не было видно ни факелов, ни ламп, но всё вокруг дышало ровным белым сиянием.

Пол был выложен гладким камнем, похожим на перламутр, а стены сделаны из какого‑то прозрачного материала, внутри которого двигались лёгкие, похожие на дым, облачные волны. Казалось, сама комната жила и дышала вместе с хозяином. Всё здесь было безукоризненно просто и безмерно величественно. Ни золота, ни драгоценностей, ни ненужных украшений – лишь холодное совершенство света и пространства.

В центре помещения стояла огромная кровать. Её основание было высечено из цельного блока прозрачного кварца, а над ней парил балдахин из облаков – настоящий, живой, медленно движущийся, будто колышущийся под дыханием ветра. Белое покрывало, лежащее на ложе, словно сотканное из света, переливалось при каждом дуновении.

Осознав, что они оказались в покоях Императора, красавицы растерялись ещё сильнее – наивные девушки были уверены, что когда Первый Советник говорил про дополнительную проверку силы их дара, он имел в виду именно проверку дара, а не любовные утехи с хозяином Облачного трона. И теперь им открылся полный смысл фразы Арбеллана: «Повинуйтесь во всём, что вам будет велено!»

Но ни обман советника, ни воздушное ложе, которое красавицам теперь предстояло разделить с Императором помимо их воли, не произвели на девушек такого впечатления, как то, что они увидели чуть позже.

В дальней части комнаты, между кроватью и облачной стеной, возвышалась огромная глыба горного хрусталя, прозрачного как слеза. И внутри этой глыбы стояла женщина.

Императрица Виалора.

Она была словно живая – не просто застывшая, а остановленная во времени. Волосы мягко ниспадали на плечи, платье светилось под толщей кристалла, а на лице играла лёгкая и немного грустная улыбка. Широко открытые глаза казались живыми. Сияние хрусталя мягко отражалось на её чертах, придавая лицу ту самую неземную красоту, которую все жители Империи помнили по старым портретам, о которой ходили легенды.

Девушки пребывали в шоке и, кажется, даже забыли, для чего их привели в эту комнату. Имя Виалоры они знали с детства. Императрица, казнённая двадцать лет назад за государственную измену, за заговор против Императора – мятежница, о которой слагали страшные сказания. Её казнь была символом возмездия, её имя – запретным.

Но она стояла здесь. Целая. Невредимая. Не тень, не призрак, не статуя, а вполне себе реальная Виалора. Скорее всего, даже живая, просто заключённая при помощи магии в прозрачный камень.

Красавицы не знали, как на это всё реагировать. Они стояли неподвижно, глядя по очереди то на хрустальную пленницу, то на Императора. А тот тем временем подошёл к кровати, присел на край и негромко произнёс:

– Раздевайтесь.

Его голос прозвучал спокойно, ровно, вообще без каких‑либо эмоций. Девушки на автомате кивнули, но ни одна из них даже не пошевелились. Они не были готовы к такому развитию событий в принципе, а тут ещё и Виалора «смотрит».

– Я велел вам раздеваться, – с ноткой раздражения в голосе произнёс Император и недовольно нахмурился.

– Всем сразу? – растерянно уточнила Тилая, стоявшая ближе всех к хозяину Облачного трона.

– Да, – коротко ответил тот.

– Ваше Величество, Первый Советник сказал, что вы будете проверять силу нашего дара, – проговорила Зарта. – Я не могу… я не переживу такого позора. Как я после этого вернусь домой?

– Я тоже, Ваше Величество не переживу! Лучше убейте! – добавила Эмерлин, голос её дрожал и срывался, но она всё же решилась произнести эти слова.

Император встал с кровати и подошёл к ней. Его взгляд был холоден, но особой злости в нём не чувствовалось – лишь что‑мрачное, почти нечеловеческое. Он протянул руку и провёл ладонью по щеке Эмерлин – медленно, словно изучая черты её лица. Девушка побледнела, вздрогнула, но не отпрянула. Лишь затаила дыхание.

Император не спеша кивнул, словно соглашаясь с её предложением, и щёлкнул пальцами. В тот же миг его правая ладонь изменилась: кожа потемнела и стала грубой, пальцы вытянулись, на них появились чёрные и блестящие, словно обсидиан, когти.

Тилая и Зарта вскрикнули, но Эмерлин не могла издать ни звука от страха. Девушка застыла, ожидая худшего. Император же ещё раз кивнул и провёл когтем по её шее, чуть касаясь кожи – не раня, но оставляя тонкий след, будто нарисованный дымом. Потом по ключице, по верхней границе груди, вновь по шее. Затем остановился и посмотрел Эмерлин прямо в глаза.

– Я могу убить, – произнёс он спокойно. – Но ты уверена, что это будет лучше?

Девушка не смогла ответить. Её губы шевелились, но слова застряли в горле. Император сделал лёгкое движение рукой, и когти исчезли, а жуткая лапа превратилась вновь в человеческую ладонь. Он вновь провёл ладонью по щеке девушки, на этот раз мягко, почти нежно, потом вернулся к кровати, сел на край и сказал, обращаясь ко всем троим девушкам:

– Не стоит меня злить. Раздевайтесь.

Тилая и Зарта переглянулись и быстро, без лишних слов, начали снимать с себя одежду. Их пальцы дрожали от волнения, но действовали они довольно быстро, и уже через несколько секунд ткань тихо скользнула по плечам, и платья упали на пол.

Но Эмелин стояла неподвижно – бледная, с испуганными глазами и прижатыми к груди руками. Император вздохнул, снова встал и подошёл к несговорчивой девушке, поднимая руку. Та зажмурилась, ожидая удара.

Однако правитель Облачной империи всего лишь взялся за край платья у плеча Эмелин и потянул ткань вниз и чуть в сторону. Материя послушно подалась, и вырез платья медленно разошёлся, полностью оголив одно плечо. Девушка вздрогнула, но не проронила ни слова, а Император потянул дальше. Платье снова послушно поддалось, и материя осела ещё ниже, обнажив линию ключиц.

– Продолжай сама, – тихо произнёс Император, отступив на несколько шагов.

Эмерлин колебалась ещё какое‑то время, но потом смогла взять себя в руки и осторожно, сдерживая смущение, сняла с себя платье. Хозяин Облачного трона наблюдал за этим с совершенно непроницаемым лицом. Он дождался, когда все три девушки разденутся полностью, внимательно рассмотрел их и сказал:

– В этом нет ничего позорного. Разделить ложе с вашим Императором – великая честь. Вы должны это понимать. К тому же никто не узнает, что здесь происходило. Когда вы выйдете из этих покоев, вы никому ничего не расскажете – ни словом, ни взглядом.

– Нас убьют? – испуганно спросила Зарта.

Император на мгновение растерялся. Такого вопроса он не ожидал. В его глазах даже мелькнуло что‑то похожее на недоумение – будто сама мысль об убийстве этих девушек показалась ему нелепой.

– Никто не собирается вас убивать, – ответил он. – Вы просто ничего не вспомните, после того как выйдете из этих покоев. Ни слов, ни прикосновений, ни того, что видели здесь. Вы будете уверены, что всего лишь проводили меня до покоев.

Девушки переглянулись, и напряжение немного рассеялось. На их лицах даже появилась тень неловких улыбок – слова Императора их успокоили. И он не лгал: никто из них действительно не вспомнит того, что произойдёт в этих покоях. Они забудут позор, которого так опасаются, забудут всё, что произойдёт между ними и Императором, забудут, что видели императрицу Виалору – вообще всё, что здесь с ним случится. Как забывают это все остальные, кто заходит сюда – от других девушек до прислуги.

Так было всегда и со всеми. Разумеется, кроме Императора, который наложил на свои покои сильнейшее ментальное заклятие, стирающее из памяти всё – каждую деталь, каждое слово, каждый взгляд. После выхода за порог воспоминания растворялись без следа, будто и не существовали вовсе.

Поэтому никто в Империи не знал, что уже двадцать лет в покоях хозяина Облачного трона стоит его зачарованная супруга – императрица Виалора, застывшая в прозрачном кристалле, будто в вечном сне. Та, что когда‑то была любовью всей его жизни. В отблеске света хрусталя она казалась особенно прекрасной – безупречной красоты женщина с лёгкой улыбкой, которая теперь казалась Императору насмешкой судьбы.

Он часто и подолгу смотрел на неё. Когда‑то эта удивительная красавица заставляла трепетать его сердце, лишь она могла ослабить его волю, пробудить в нём чувства, о которых Император теперь вспоминал с холодной яростью. У Виалоры был дар, равный его собственному, сильнейшая кровь – вместе они могли полностью изменить этот мир. Но она предала его, и сердце Императора стало холодным навсегда.

Сначала он хотел убить Виалору. Но не смог. Он слишком сильно её любил. Но и простить супругу оказалось выше его сил. И тогда Император заморозил её, заключив в безупречный хрусталь, отставив эту женщину навсегда прекрасной и холодной. И поместил в своих покоях, чтобы каждый день, проходя мимо, помнить, что любовь лишь слабость, и ни одна женщина больше не заставит его дрогнуть.

Хозяин Облачного трона поднял руку и жестом велел девушкам идти к его ложу, а сам направился к хрустальной глыбе. Он подошёл к застывшей императрице, посмотрел ей в глаза и провёл ладонью по гладкой поверхности кристалла.

– Когда‑нибудь, – тихо произнёс он, – я найду тебе замену, Виалора. И тогда ты сможешь обрести покой. Тебя здесь больше не будет.

Он чуть склонил голову и выдержал небольшую паузу, словно давая замороженной супруге осознать смысл сказанных им слов, а затем продолжил:

– Но пока я ищу её, ты будешь на это смотреть. И может, ты испытаешь хотя бы сотую часть той боли, что причинила мне.

Император замолчал, а в прозрачном кристалле мелькнули всполохи света – будто Виалора действительно слышала его. И улыбалась.

Глава 5

На утреннем построении нам объявили, что перед обедом все четыре курса должны собраться во дворе академии, на плацу. Всем предписывалось быть в парадной форме, так как господин директор собирался обратиться к курсантам с торжественной речью.

И вот теперь мы собрались и стояли при полном параде под жарким майским солнцем. На моей груди поблёскивал орден. Родители заставили нацепить его на форму в тот же день, когда мне его вручили. Отец тогда сказал: «Этот орден – гордость всей нашей семьи, носи его с честью, сын! Не снимай!»

Ну я и не снял. А зачем? Реально же заслужил, не украл. Пусть висит. Многие сокурсники косились на награду, но вопросов не задавали. Только Стилан, мой сосед по комнате, когда мы собирались на построение, и я застёгивал мундир, спросил:

– Слушай, Ари, а откуда у тебя орден?

– Вручили, – коротко ответил я.

Сосед кивнул и уточнять, кто вручил и за что, не стал. Видимо, понял, что я не хочу это обсуждать.

Пока ждали директора, я думал о завтрашнем выпускном поединке. Было интересно, хватит ли у этой подлой крысы ума – или, наоборот, дурости – поставить меня и барончика Фраллена в одну пару. От этих размышлений меня отвлёк голос наставника.

– Строй, приготовиться! – скомандовал Ториан. – Господин директор идёт!

Ряды выпрямились в одно мгновение – строевой подготовке в академии уделяли достаточно времени.

Директор появился в сопровождении двух магов‑наставников. На нём была парадная мантия с золотой вышивкой, и от каждого движения ткань переливалась на солнце. Он шёл, не спеша – спина прямая, лицо серьёзное, выражение на нём такое, будто всё вокруг принадлежит только директору. Он подошёл к знамени академии, установленному на возвышении перед строем, встал возле него так, чтобы весь плац мог его видеть, оглядел нас и громко произнёс:

– Курсантов первого, второго и третьего курсов поздравляю с окончанием учебного года и переходом на следующий! А вас, выпускники, четверокурсники, поздравляю с завершением обучения. Вчера были сданы последние экзамены. Осталась лишь финальная часть выпускных испытаний – контрольный поединок. Самое яркое и самое почётное испытание курсанта военно‑магической академии!

Директор, похоже, усилил голос магией, так как тот звучал гулко, отчётливо, с металлическими нотками, а каждое слово отдавалось эхом:

– Традиция выпускных поединков уходит корнями в первые годы существования нашей академии. Поединок – это не просто проверка силы. Это испытание вашей стойкости и мужества. Каждый выпускник проходит его, чтобы доказать, что он достоин звания боевого мага Империи!

В толпе послышался одобрительный гул, и раздались аплодисменты. Я, правда, не хлопал – руки были за спиной, но слушал внимательно.

– Завтра в десять утра на главной арене начнутся бои тех, кто претендует на диплом с отличием. Бои лучших из лучших! – директор сделал паузу, окинул взглядом строй и добавил: – В этом году таких двенадцать человек. Значит, завтра вы увидите шесть поединков – шесть ярких сражений, шесть доказательств доблести и мастерства выпускников!

Тут весь плац опять загудел, и аплодисменты прокатились новой волной. А я лишь усмехнулся. Если этот напыщенный дурак действительно поставит меня против Фраллена, поединок будет не просто «яркий». Он запомнится академии надолго.

– После отличников, – продолжил тем временем директор, – на арену выйдут остальные выпускники. Бои будут проходить на главной и тренировочной аренах. За два дня все поединки должны завершиться. Расписание боёв и составы пар будут вывешены в главном корпусе и на всех досках объявлений ещё до обеда. Прошу никого не опаздывать и подойти к испытаниям со всей серьёзностью. А пары отличников я назову сейчас, чтобы вы могли аплодисментами выразить уважение тем, кто окончил академию с блестящими результатами!

Ряды оживились. Даже младшие курсы вытянули шеи, желая услышать имена.

– Ещё хочу сказать, что на всех шести поединках отличников и, возможно, на многих других будут присутствовать представители столичного Департамента образования и члены Попечительского совета, – объявил директор, – Поэтому прошу всех выпускников не ударить в грязь лицом и показать, на что способны курсанты Криндорнской военно‑магической академии.

Плац взорвался аплодисментами, кто‑то даже выкрикнул: «Служим Империи!» В шутку или искренне – непонятно. А директор, пока все шумели, вынул из внутреннего кармана сложенный лист и развернул его.

– Ну а теперь, пары отличников! – сказал он, когда народ немного притих. – В каком порядке они будут названы, в таком и выйдут завтра на арену.

Все замерли, а директор посмотрел в бумагу и громко произнёс:

– Первая пара: Грайн Элтор и Кевор Ильс!

Народ захлопал, а в строю, справа от меня, тут же послышались радостные возгласы. Двое парней, стоявших плечом к плечу, пожали друг другу руки. Видимо, друзья.

Директор дождался, пока аплодисменты стихнут, и продолжил:

– Вторая пара: Дарис Фраллен и Аристарн Оливар!

Всё‑таки он поставил нас с барончиком в одну пару. Дурак, какой же он дурак. А ведь мог если не догадаться, так хотя бы призадуматься, чего это я так нагло и уверенно себя веду. Ещё и после дежурства у разлома. Впрочем, это могло быть требование Фралленов, тогда от директора ничего не зависело, и вопросов к нему не было.

А на плацу тем временем повисла странная тишина – такая, что было слышно, как флаг академии на ветру шуршит. Я стоял и не понимал, в чём дело, пока натурально не почувствовал десятки взглядов, впившихся в меня. Ну да, понятно. Этим ребятам ситуация явно казалась странной: тихоня Ари – бывший середняк с едва заметным даром, особо себя не проявлявший, вдруг оказывается в списке отличников. А уж с кем его поставили в пару…

– Директор подсуетился. Подсунул своему любимчику Дарису самого слабого противника, – высказал кто‑то, похоже, общее мнение.

Я лишь усмехнулся. Пусть говорят что хотят. Завтра удивятся.

– Сочувствую, Ари, – произнёс стоявший рядом со мной Стилан и хлопнул меня по плечу. – Тебе надо хотя бы первый раунд продержаться. Ты же понимаешь, что Дарис сразу же будет браться в полную силу. Он не из тех, кто соблюдает негласные правила. Он вообще никакие не соблюдает.

– Ты лучше Фраллену посочувствуй, – спокойно ответил я. – Подставил его директор.

Стилан с удивлением и недоверием посмотрел на меня, но вопросов задавать не стал. Я тоже не горел желанием что‑либо ему объяснять. Зачем? Завтра всё увидит. А директор тем временем объявил остальные пары, пожелал всем удачи на поединках и отпустил всех на обед.

Сразу же с плаца мы со Стиланом в столовую и направились, а там, как водится, сначала – в умывальную. Я только намылил руки, предвкушая вкусный обед – в академии неплохо кормили, как дверь распахнулась, и в проёме появился ухмыляющийся Фраллен. Барончик вошёл неторопливо, будто по подиуму дефилировал. За ним – трое его неизменных приятелей, такие же самодовольные.

– Ну что, Оливар, слышал? – сразу же обратился ко мне Фраллен. – Нас с тобой поставили в одну пару.

– Слышал, – ответил я спокойно. – Не глухой.

Барончик ухмыльнулся ещё более мерзко и, играя на публику, заявил:

– Да уж, не повезло тебе. Советую прямо сегодня забрать документы и по‑тихому уехать домой. Это будет лучше, чем испытать завтрашний позор.

Его дружки захихикали, переглядываясь, а я пожал плечами и сказал:

– Да, согласен. Бой с тобой – это действительно позор.

Хихиканье переросло в смех. Но смеялись уже не прихвостни барончика, а другие курсанты у раковин – те, что слышали разговор. А я добавил, будто невзначай:

– Но что ж теперь поделаешь, раз так поставили? Придётся марать об тебя руки.

Улыбка у Фраллена сразу съехала, лицо побагровело, глаза налились злостью.

– Завтра я поставлю тебя на колени, Оливар! – прошипел он. – Прямо перед всей академией и ещё в первом раунде! Стоящий на коленях противник в выпускном поединке – лучшее завершение учёбы. Это будет красиво.

– Ты уверен, что это будет красиво? – уточнил я.

– Уверен, – дерзко ответил барончик. – Это будет великолепно!

– Да, ты прав, – согласился я. – Это действительно будет смотреться эффектно. Завтра я поставлю тебя на колени. Спасибо за идею, я уже прямо проникся ей.

На секунду в умывальне стало тихо. Даже вода будто тише стала журчать. Морда Фраллена приобрела уже как‑то совсем нездоровый свекольный оттенок.

– Да как ты смеешь такое мне говорить? – выдавил он.

Похоже, этот малолетний упырь думал, что только он может сыпать такими угрозами, а к нему все должны относиться с уважением.

«А нас‑то за что?» – вспомнил я сразу же после его слов анекдот из моей прошлой жизни.

– Да как ты смеешь? – повторил барончик уже чуть ли не криком.

– Легко и непринуждённо, – ответил я усмехнувшись. – Удивляюсь, что ты вообще решился рот открыть на меня. Забыл, как в прошлый раз скулил, обделавшись от страха?

Я думал, после этих слов Фраллена хватит удар, и мне завтра засчитают техническую победу, настолько его перекосило. Однако каким‑то чудом он смог взять себя в руки и даже натянул на морду кривую ухмылку. После чего заявил:

– У меня для тебя сюрприз, деревенщина! Видимо, ты не читал положение о выпускных поединках. А там написано, что во время боя разрешено использовать амулеты, защищающие курсантов от ментальной магии. Чтобы всё было честно в поединках стихийщиков, и никто не мог воздействовать на бойцов со стороны. Я уже понял, что вся твоя сила в ментальной магии, поэтому я надену такой амулет. И тогда посмотрим, чего ты стоишь без своих ментальных фокусов!

Он шагнул ближе, практически в упор, и добавил, брызжа слюной во все стороны:

– А как стихийщик ты никто! Мой сильный дар и магия воды против твоего никудышного дара и магии воздуха – да я тебя просто размажу по арене! Пока ты у себя в деревне бездельничал, я готовился к выпускному поединку!

– Подожди, – спокойно сказал я, – ты же вроде хотел поставить меня на колени? А теперь говоришь, что размажешь. Ты уж определись. Что за метания туда‑сюда? Несерьёзно как‑то.

– Сначала размажу, а потом поставлю! – рявкнул барончик.

– А потом проснёшься и пойдёшь на завтрак, – добавил я.

Кто‑то из курсантов громко прыснул, прикрывая рот ладонью. Дружки Фраллена сделали вид, что ничего не слышали, но многие вокруг захихикали.

– Шути, шути, – со злостью пробурчал барончик. – Завтра тебе будет не до смеха.

Признаться, меня этот разговор начал уже утомлять, я хотел есть и планировал добраться к раздаче до того момента, когда разберут всё самое вкусное. Надо было как‑то закругляться.

– Фраллен, ты знаешь, что такое последний шанс? – спросил я.

Барончик сначала немного растерялся от неожиданного вопроса, но ответ нашёлся у него быстро:

– Это возможность для тебя, Оливар, прямо сейчас побежать в администрацию, забрать документы и уехать домой.

Его дружки разразились хохотом, будто услышали гениальную шутку.

– Нет, – сказал я, покачав головой, – это возможность для тебя. Извиниться передо мной. И тогда я уложу тебя в последнем раунде. И всем будет казаться, что ты дрался достойно.

Фраллен снова побагровел и уже в который раз за короткое время заявил:

– Я поставлю тебя на колени, Оливар!

– Ты только что просрал свой последний шанс, придурок, – сказал я, вытирая руки, после чего повесил полотенце на крючок и спокойно добавил: – И, пожалуй, я пойду, пока ты не придумал, как проиграть мне ещё эффектнее.

Развернувшись, я пошёл к выходу. Но за спиной послышалось раздражённое:

– Ты, Оливар, думаешь, если нацепил какой‑то значок на грудь, то сразу стал сильным?

Я остановился, резко обернулся и спросил:

– Кто это сказал?

– Ну я, – нагло заявил один из приятелей Фраллена – долговязый и не очень умный простолюдин, давно прибившийся к барончику и всячески ему «подпевающий».

– Мне, конечно, интересно, к чему ты это ляпнул, – сказал я. – Но намного интереснее мне другое: ты настолько тупой, что, отучившись четыре года в военной академии, не можешь отличить орден от значка, или ты словом «значок» хотел выразить своё презрительное отношение к награде, которую сам Император выдаёт тем, кто защищает Империю?

Долговязый такого поворота не ожидал. Он открыл рот и не знал, что ответить.

– Отвечай! – рявкну я, стараясь удержаться от смеха. – Откуда у тебя такое презрение к наградам Императора?

– Я не разглядел, прости, – пробормотал «поплывший» дружок барончика, оглядываясь и пытаясь понять, как на этот его прокол отреагировали окружающие. – Я думал, это значок. Все простите, я не специально. Император – наш отец. Воля его для нас священна!

Последние слова он, похоже, взял из какого‑то марша или присяги – очень уж они пафосно звучали, после чего долговязый ещё раз пять извинился перед всеми и убежал. А один из младших курсантов, наблюдавших за этим цирком, спросил у меня:

– Откуда у тебя орден? Да ещё и «Защитнику Империи»?

– Пока Фраллен думал, что я дома бездельничаю, и тренировался с такими же слабаками, как он, не умеющими отличить значок от ордена, я дежурил у разлома и оттачивал свои навыки на разломных тварях. – ответил я громко, так чтобы барончику было слышно.

– И ты хочешь сказать, что тебе за это орден дали? Просто за дежурство? – с ухмылкой спросил второй дружок Фраллена. – Так мы и поверили.

– Вообще, надо ещё разобраться, где он его взял. Может, украл, – вставил третий.

– У меня брат служит в императорской гвардии, у него есть такой же орден, – сказал ещё один младший курсант. – Получил за уничтожение разломной твари высшего порядка.

– Оливар, ты что, тоже разломную тварь уничтожил? – уже без ухмылки спросил второй дружок Фраллена.

Я не ответил. Просто посмотрел на барончика. А тот напрягся. По‑настоящему напрягся.

– То‑то ты стал таким дерзким, Ари, – буркнул кто‑то сбоку.

– Разлом меняет людей, делает их сильными и учит не прощать ничего и никому, – усмехнувшись ответил я, морально добивая барончика.

– Ты стал дерзким ещё до разлома, Оливар! – взвизгнул тот.

– Я сыграл на опережение.

– Что за бред ты несёшь? Какое ещё опережение?

Барончик выглядел растерянным и напуганным, и то ли не хотел скрывать свои эмоции, то ли просто забыл это сделать. Злость на его морде ещё оставалась, но она уже перемешалась со страхом. Похоже, придурок начал догадываться, что завтра всё, возможно, пойдёт не по его сценарию.

– У тебя есть время до поединка, чтобы извиниться, Фраллен, – сказал я спокойно. – Подумай над этим. Если, конечно, осталось чем думать.

Я знал, что он не извинится, но решил тоже сыграть на публику – показать, какой я добрый и весь из себя правильный. А для барончика извинение было бы равносильно поражению на поединке, если не хуже. Поэтому наш завтрашний бой был предрешён.

А вот сегодня надо было успеть на раздачу в столовую, пока не закончился компот – его разбирали быстрее всего. Запивать обед чаем не хотелось, поэтому я вышел из умывальной и быстро направился в обеденный зал. Там, как всегда во время обеда, стоял ровный гул голосов и звон посуды. У стойки раздачи уже образовалась огромная очередь. Я взял поднос и встал в хвост. За мной пристроился Стилан.

Очередь двигалась совсем медленно. Глядя издалека на то, как мои товарищи по учёбе разбирают последние стаканы с компотом, я задумался, что стоит после обеда пойти и хоть немного потренироваться. Не сразу, конечно, а часика через два.

Силы у меня теперь было хоть отбавляй, я её хорошо ощущал, но вот умение управлять ею сильно хромало. На обе ноги. Я понимал, что Фраллен мне не соперник – победить барончика я смогу без проблем. Вопрос только как? Ведь он не тварь из разлома – его не нужно сжигать, разрывать пополам или вырывать у него сердце.

Его надо просто одолеть. И вот это казалось теперь самым сложным. При неудачном раскладе я мог и убить Фраллена ненароком. И я вполне мог сделать это быстро, так что даже сам целитель Таливир не успел бы помочь барончику. А оно мне надо?

Мразь он, конечно, редкая, но труп на арене, как результат выпускного поединка – лишние проблемы. И лишнее внимание к моей персоне. Я и так уже засветился – при предоставлении меня к ордену, серьёзные люди явно обратили внимание на тот факт, что разломную тварь высшего порядка уничтожил курсант академии. Не могли не обратить.

И старший референт имперской канцелярии, который как бы между делом сообщил мне, что я могу продолжить обучение в столице, сказал это однозначно не между делом, а специально. Но тот случай у разлома ещё можно было с натяжкой выдать за везение. А вот если я ещё и лучшего курсанта академии убью на арене, тут уж мной точно серьёзно заинтересуются. Да и Фраллены мне этого не простят. В общем, надо было как‑то подготовиться к бою.

– Дарис, похоже, сильно струхнул. Заметил, как он занервничал? – этой фразой Стилан выдернул меня из раздумий.

Я кивнул, соглашаясь с соседом по комнате, и тут же мне в голову пришла замечательная мысль – предложить ему совместную тренировку.

– Стилан, а ты сам как вообще? Готов к завтрашнему бою? – начал я издалека, глядя при этом, как с раздачи «уходит» последний стакан компота.

– Готов, наверное, – ответил сосед и, усмехнувшись, добавил: – Точно пойму уже на арене. Но не факт, что у меня он состоится завтра. Я ж не видел ещё расписания. После обеда пойду гляну.

– А не хочешь сегодня немного потренироваться со мной?

– Если это поможет тебе отлупить завтра Фраллена, то с радостью! – ответил сосед и рассмеялся.

– Тогда договорились, – сказал я. – В три часа встречаемся на тренировочной площадке.

Стилан кивнул, а я удовлетворённо отметил, что одну проблему – со спарринг‑партнёром для тренировки я решил. К этому времени наша очередь доползла непосредственно к раздаче, и сотрудники столовой вынесли на неё три подноса со стаканами, наполненными компотом. Повезло. И это однозначно было хорошим знаком.

* * *

Дорогие читатели!

Несмотря на отсутствие комментариев, надеюсь, книга вам всё ещё нравится.

И если это так, но вы по какой‑то причине забыли поставить ей лайк, то никогда не поздно это сделать – жамкнуть заветное сердечно на странице книги.

Не ради, ЧСВ автора, а рейтинга произведения для! ))

Ну и не забывайте закидывать книгу в библиотеку и подписываться на автора: первое позволит вам получать уведомление о новых главах этой книги, второе – уведомления о новых книгах автора.