Текст книги "Прямые пути (СИ)"

Автор книги: Алексей Дуров

Соавторы: Елена Варющенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Из-за побережников вся армия дороги сторожит, – усомнилась Леск. – И чтобы проверять подорожные, тоже нужны служивые. А кто будет воевать?

– Вот именно, служивых не достает, так и наберут новых. А в кордонах и так много их стоит, и поменьше можно. Тем более, что с подорожными этими по дорогам ездить перестанут скоро совсем. Да только неужто Император нас переселять взялся, чтобы армию большую набрать?

– Император ничего не делает по одной-единственной причине. Да, ты прав, это запах войны. Как во времена Новых Дорог, перед завоеванием юга. Но против кого будем воевать в этот раз?

– У Императора бы спросить. Против степняков себе дороже – ни одному правителю не нужны такие подданные, а Императора даже наш народ не устроил. И степь их голодная не нужна никому, кроме них самих. Разве подати с них брать.

Леск усмехнулась:

– Лунному княжеству принадлежит речка Меловая, где кочуют несколько степняцких родов. С них собирали подати, но это оказалось слишком дорого, больше тратили, чем собирали.

– А сейчас не собирают. Да, слыхал. Пожалуй, и взаправду не со степняками война. И не с Лунным княжеством – там каждый селянин боец, как у нас, побережников, а каждое селение – крепость, и сквозь Пограничные горы ж воевать придется. Есть у степняков пословица умная: чтобы глаза не выцарапали друг друга, дан человеку нос. Вот Пограничные горы такой нос и есть. А уж с Алмазным княжеством и вовсе не стоит воевать – сквозь горы не прорвемся, с моря берег захватить – так флот у них, хоть меньше имперского, да не хуже. А если и захватят так дальше те же горы. Да и берег только до зимних штормов удержат, пока подкрепления смогут подвозить. А ведь соседи и договориться между собой могут. Имперцы в Лунное княжество, а степняки соберутся, и в Лесной край.

– Может, война будет где-нибудь за морем? В империи меднолицых?

– Далековато. И ненадежно, как и с высадкой в Алмазном княжестве. Хотя как там дела, не знаешь?

– Не слишком хорошо, насколько мне известно. Морские торговцы из наших говорили, что страна в упадке.

– А я слыхал, в круге портных жаловались, что ткани из империи меднолицых хуже стали. Как и у цеховиков у нас в империи. Так что не упадок у них, застой.

– Как и у нас. Возможно, дело зашло гораздо дальше, чем у нас. А Император решил не допустить у нас такого же застоя… Нет, что-то здесь неправильно. Мы не все знаем.

На самом деле беглецам было не до судеб империи. Слишком уж неясны их собственные судьбы, потому особо не обсуждали и не задумывались, с кем будет война. Может быть, и зря.

Обсуждали другое, к примеру, как бы личину сменить. Можно было покрасить волосы в рыжий цвет, сменить одежу на местную, подшить ее, чтобы скрыть тонкокостость, и притворяться озерниками. Уж во всяком случае, желательно лошадей перековать – если беглецов ищут по всей империи, то наверняка знают, что они на егерских конях с армейскими подковами. Но для всего этого надо было попасть в селение. А там собаки, а озерники народ подозрительный, в диких лесах живут, потому, как только слышат лай, сразу взводят самострелы.

Рес предлагал взять наглостью – среди дня въехать в селение и открыто перековать лошадей. Можно заплатить кузнецу, чтобы помалкивал про армейские подковы. А Леск дальше пошла – сказала, что кузнеца правильнее будет убить, да так, чтобы на случайную смерть похоже. Решили, что слишком явный это след будет. С облегчением – нет желания души чернить, как бы страшно ни было за свои жизни.

На четвертый день пути повезло – начался дождь, ливень. И беглецы пустили коней вскачь – нужно было уйти подальше, пока вода смывает следы.

Дождь еще не кончился, но пришлось перейти на шаг – кони устали. Степняцкие выносливее. И неприхотливее: спокойно объедали придорожные кусты, а потом с подозрением косились на зерно в кормушках конюшен. Этим же, армейским, приходилось выискивать полянки с травой. Лишние следы оставались, да и задержки раздражали. Но все лучше, чем без лошадей.

Сами беглецы обходились грибами, ягодами, орехами, кореньями, рыбешкой из озер и ручьев. Не голодали. У Реса совершенно некстати началась простуда после дождя, но Леск быстро вылечила его целебным порошком из своей поясной сумки.

Когда дождь кончился, развели большой костер, обсушились и выспались в тепле – как всегда по очереди, как всегда Рес сторожил первым. Дальше двинулись с прежней осторожностью – самый север Озерного края недалеко, уже можно встретить пограничную стражу. Рес рассудил, что если можно двигаться осторожно и с оглядкой, то так и надо делать, потому время от времени передвигались заячьими петлями – возвращались по кругу, пока не пересекали собственный след, присматривались – не появились ли рядом еще следы, не преследует ли кто. Пока что погони не было. Вообще безлюдными выглядели леса – и раньше вдалеке от селений редко встречались признаки людей, а сейчас вовсе исчезли.

Местность стала болотистой, хотя на карте этого не обозначено. И Рес решил, что пора сворачивать на запад, к озеру Выверт, из которого вытекает река Тихая.

Неожиданно сплошной лес сменился пустырями, перелесками, кустарниками, заболоченными низинами. Сделали еще одну петлю – широкую, пришлось огибать заросшее камышом мелководное озеро – и в этот раз обнаружили, что вдоль их собственных следов тянется еще несколько. Рес насчитал восемь преследователей, Леск утверждала, что все десять. Подковы явно армейские, но знаки на них незнакомые. Не егерские точно, пограничной стражи, наверное.

Рес испугался. Уже привык, что заячьи петли делаются зря, уже поверил, что нечего бояться, что безопасно доберутся до Тихой. Леск быстро заговорила:

– Когда увидят, что мы развернулись, то поймут, что это заячья петля, могут сразу повернуть обратно… или разделятся – половина дальше по следу пойдет, половина…

Рес молча стронул коня, погнал на запад, но севернее, чтобы оставлять другой след.

Перевалили три холма, и впереди снова показались заросли камышей вдоль озерного берега – к счастью, его край шел на северо-запад, по пути. А потом увидели издалека еще кое-что: двойные кресты на высоких шестах. И можно разглядеть свободную от кустов и деревьев распаханную полосу – это граница Равнинной империи и Драконьей Пустоши. У Реса возникло чувство, что смотрит с края бездны, как будто пересечет он границу и потеряет себя, потеряет всякую надежду. И, как и бездна, Драконья Пустошь притягивала взгляд. Ничем с виду не отличалась местность по разные стороны границы, странным это казалось – ведь там, на севере, уже не человеческий мир.

А здесь человеческий – перевалили беглецы холм и увидели людей. Полтора-два десятка всадников в черных плащах пограничной стражи и на крепконогих, быстрых лошадях. Даже можно разглядеть самострелы за спинами.

Рес и Леск сразу повернули в кусты, остановились в растерянности. Что делать? Возвращаться навстречу преследователям, попытаться проскочить мимо них? Если те идут по следу правильно, то растянулись цепью, чтобы наверняка заметить беглецов, не проскочишь. Или затаиться здесь, пропустить этот разъезд, потом – дальше на запад, на полном скаку? Но ведь найдут служивые след беглецов и пустятся в погоню, а лошади у них лучше, не уйти. Положение отчаянное, хуже некуда: с двух сторон враги, с третьей – камыш, с четвертой – Драконья Пустошь. Может, сыграть в «лесную войну» – расстреливать врагов из укрытия? Одного Рес убьет, может – двоих. Может быть, Леск одного успеет броском ножа. Но вряд ли больше. Обложат, как зверей, и прикончат, не спасут даже обостренные чувства побережников, как и зверей не спасают. Или после первого выстрела Реса пустят служивые коней вскачь, с рысканьем, чтобы прицел ему сбить, навалятся и расстреляют из самострелов.

– На север, – сипло выдохнула Леск и погнала к границе.

Рес зло простонал сквозь зубы и повернул за ней.

Границу проскочил, не останавливаясь, чтобы не передумать. И сразу навалилось отчаяние. Потому что до границы Рес был врагом всего лишь Равнинной империи, а после – все люди враги Реса. Кроме Леск, но до чего же это мало, всего один человек на свете, который не желает тебе зла.

Поднявшись на холм, Рес с тоской оглянулся, и оказалось, что тосковать не время: пограничники тоже пересекли границу и скакали по следам беглецов. А как же древний договор с драконами?!

– Может, здесь еще не Драконья Пустошь?! – крикнул на скаку Рес. – Ничейная земля?!

– Я не знаю! – откликнулась Леск.

Беглецы гнали коней, оглядывались с возвышенностей. Пограничники не отставали – наоборот, приближались. У них всегда были хорошие лошади.

– Одного нет! – крикнула Леск, когда оглянулась с вершины очередного холма. – Один пограничник отстал!

– Назад гонцом отправился! – предположил Рес.

Неожиданно дорогу перегородила полоса кустов – слишком пышных, густых, как будто береговых. То ли там овраг, то ли озеро, то ли река – все равно пришлось поворачивать. Лучше направо, слева тоже кусты густоваты. Не поскакали бы пограничники наперерез… между прочим, отставший служивый мог на перехват отправиться, в одиночку – чтобы беглецы не догадались. Откуда ему знать, как ловко Леск умеет считать. Одному служивому достаточно будет задержать беглецов совсем немного.

Потому Рес прислушивался – и услышал топот копыт справа впереди. Осадил коня, наложил стрелу на тетиву, вторую прижал пальцем к спине лука, чтобы стрелять сразу.

Леск тоже остановилась:

– Что?!. – однако и сама расслышала топот. Выхватила нож и перевернула, чтобы держать за лезвие.

Верховой пограничник выскочил из кустов шагах в двадцати и не сразу увидел беглецов, не успел вскинуть самострел – Рес выстрелил первым. В шею лошади – не хотел убивать человека. Но, когда лошадь рухнула, пограничник крепко ударился об землю и задергался в агонии – шею сломал или череп проломил.

А Леск рванула вперед, свесилась из седла по-степняцки и подхватила самострел. Трофей взяла.

Поскакали дальше. Все также оглядывались с возвышенностей – служивые не отставали, наоборот. Еще бы – их разозлила смерть товарища.

Рес отчаянно искал выход. К примеру, отпустить лошадей и пересидеть на деревьях…

Вдруг на небольшом, не слишком крутом спуске лошадь Реса споткнулась и с громким ржанием упала на бок. Сам Рес приложился о землю чувствительно, но не было времени даже застонать. С ругательствами поднялся. А лошадь не смогла – ногу сломала.

Проклиная всех богов и небо, Рес подхватил лук, стрелы и уселся позади Леск.

Поскакали дальше, однако скоро стало понятно, что одна наполовину загнанная лошадь не вынесет двоих человек, даже легких тонкокостых побережников.

Потому, когда переезжали неглубокий ручей, Рес соскочил в воду, напоследок даже хлопнул лошадь по крупу, чтобы подогнать. Леск оглянулась с отчаянием – ободряюще махнул ей, чтобы не задерживалась. Ускакала.

Рес не знал, что будет делать дальше. Можно спрятаться или уйти по ручью, чтобы пропустить пограничников, а Леск пусть как-то отрывается сама. Можно попытаться задержать погоню – в лесную войну сыграть, чтобы спасти Леск. Что лучше, что правильнее?

Выбрался повыше и затаился в кустах. Присматривался, прислушивался. Но служивые все не появлялись, только доносилось жалобное ржание брошенной лошади. Да и то затихло, донеслось неритмичное шуршание травы под копытами – как-то бедная тварь встала, захромала на трех ногах.

А служивых не было. Рес гнал от себя надежду, чтобы не спугнуть удачу – он, как ни удивительно, после месяцев бегства и страха еще не готов был умереть.

Долго ждал. Солнце уже прикоснулось к небокраю, когда поверил – отстала погоня. За время, что Рес прождал пограничников, они могли доползти до его засады на брюхе.

Когда стало понятно, что погоня не появится – видимо, беглецы пересекли ничейную полосу, а в Драконью Пустошь служивые углубляться не решились, – Рес немного растерялся. Стоит ли радоваться – от людей-то спасся, но как спасется от драконов? Даже неизвестно, сторожат ли они границу со своей стороны. Надо было раньше думать, хотя бы у Леск расспрашивать.

Отправился за ней по следам. Пока шел, стемнело. И в неверном свете луны наткнулся на мертвую лошадь Леск – не выдержала, пала от гонки. Следов в темноте не разобрать, потому крикнул:

– Это я, Рес.

Зашуршали кусты, послышались шаги, и Леск вышла с направленным в землю самострелом. Спросила сдавленно:

– Пограничники отстали?

– Да.

– Значит, мы уже в Драконьей Пустоши.

– А до того была ничейная полоса?

– Да. Я надеялась, что мы в ней оторвемся.

Глава 5

Они все реже со страхом оглядывались, и все чаще со страхом всматривались вперед. Позади смерть, впереди неизвестность, возможно тоже смерть.

Позади осталась Равнинная Империя, а вместе с ней – указ первого министра о переселении народа побережья, заставы солдат на дорогах, патрули стражников в городах, разъезды егерей в лесах. Указ Императора о награде за каждого побережника, живого или мертвого – самый коварный ход. К счастью, запоздалый, большинство побережников скрылись в соседних государствах. А меньшинство… Плохо оказаться в меньшинстве.

По древнему договору, любого человека, проникшего в Драконью Пустошь, убьют. Либо драконы, либо свои, люди, когда нарушитель границы вернется на равнины. Драконам тоже запрещено посещать человеческие земли, и тоже под страхом смерти.

Среди свитков Леск нашелся список очень древней карты, посмотрели ее и решили идти дальше на север – к реке Колдунье, надеясь, что на ней тоже есть прямая тропа. А там уже решат, вверх направиться, чтобы потом пробраться в Холодную Степь, или вниз, к морю. Не хотелось углубляться в драконью страну, но что делать? Возможно, что не так уж здесь опасно. Тысячелетия люди не видели драконов, не бывали в Пустоши. А если кто-нибудь и попадал сюда, то предпочел не рассказывать.

Беглецы шли по непривычно безлюдной местности. Кустарники, пустыри, мелкие перелески, узловатые одиночные сосны, болотца, озерца, ручьи. Озера кишели рыбой и дикими утками, во множестве попадались куропатки, зайцы. Рес охотился с луком или рыбачил, Леск собирала грибы и орехи – пищи хватало, можно было приберечь последние сухари.

Рес еще невдалеке от границы принялся расспрашивать Леск:

– И где здесь драконы?

– Я не знаю. Но мы их увидим. Они большие.

– Лишь бы они нас не увидели…

Когда стало понятно, что погоня отстала совсем, взялся за расспросы основательнее:

– Когда нам лучше двигаться, днем или ночью?

– Что?

– Драконы ночные звери, или дневные?

– Они не звери.

– И все-таки, ночью или днем они спят?

Леск задумалась. И не ответила, а стала рассуждать вслух:

– Трудно сказать. В легендах путаница. Большинство битв и поединков людей с драконами происходили днем.

– Так то битвы, воевать когда угодно приходится. А если мир, то днем драконы спят или ночью?

– Раз больше всего они воевали днем, то… С другой стороны, драконы нападали на человеческие укрепления почти всегда ночью. Может быть, потому что в темноте легче напасть внезапно.

– Не, в укреплениях стража не спит даже сейчас, когда мир, а уж на войне с драконами и вовсе не спала бы. Не получится внезапно, а заплутать в темноте, на своих напасть – можно. Ночь как слепая лошадь, не поймешь, куда вынесет. Разве что драконы видят в темноте.

Леск снова задумалась.

– По многим легендам драконы живут в глубоких пещерах. Или во дворцах, но это, скорее, сказки.

– Стало быть, в темноте они видят?

– Вероятно. Но в тех легендах, где люди проникали в пещеры драконов, люди не брали с собой факелов или светильников… Есть легенда о Салгуре… Салгур долго плутал по пещерам под горой Тон в темноте, на ощупь. И вышел в зал, где жил дракон Увр. В легенде сказано, что зал был освещен блеском драконьего золота.

– Но золото не светится!

– Да, не светится, то есть в зале были другие светильники. А, раз они были, значит, драконам нужен свет.

– Значит, нам нужно идти ночью?

– В другой легенде дракон разговаривает с шаманом третьего племени в темноте и замечает, что шаман потянулся за оружием.

– И какая легенда врет?

– Неизвестно. Обе записаны с чужих слов, и самые первые записи не сохранились. Только поздние списки, к тому же в переводах с древних языков.

– Понятно, переписчики с переводчиками напутали. Зря Император требовал наши хранилища списков, если там такая путаница. Вернее, зря мы их не отдали, так бы не пришлось бежать из империи.

– Император ничего не делает по единственной причине. Народ побережья преследуют потому, что наши ремесленники теснили цеховых мастеров, наши земледельцы выращивали хорошие урожаи в любые годы, потому их труднее закабалить. А имперские дворяне наделали долгов нашим ювелирам. И наши обычаи слишком отличаются от имперских. Хотя бы то, что нашим женщинам можно быть грамотными и владеть оружием… всего и не перечислишь. Пожалуй, главная причина – Императору нужно, чтобы в его государстве была только знать и темные забитые холопы. Если бы мы отдали свитки, нас бы это все равно не спасло.

– Хотя бы время потянули. Ты и сейчас тащишь их… лучше бы сухарей больше взяли.

– Нет. Эти свитки подлинные, древние. Записи на них достоверны.

– Ладно, пока не голодаем. А там, может быть, на растопку пойдут.

– Нет, – сказано было спокойно до равнодушия, но Рес понял, что лучше свиткам не угрожать. Иначе поругаются, и закончится тем, что Леск зарежет Реса сонным. Они и без того почему-то отдалились друг от друга, когда пересекли границу.

Больше в тот день не разговаривали. Но с утра Рес снова стал расспрашивать:

– И все же, неужели ничего нельзя сказать про драконов наверняка? Может быть, их вообще не было?

– Кое-что можно сказать, – ответила Леск, подумав. – Драконы были, потому что война с ними описана в самых разных свитках, составленных в разных странах. Большие битвы описаны одинаково или очень похоже. А недавно нашли ту пещеру под горой Тон и тот зал, в котором Салгур нашел дракона. По легенде. Золота или следов дракона не нашли, но пещера такая же.

– А я там был! И только сейчас подумал – ход в пещеру узкий, как же дракон туда попал? И как выбрался, когда проспорил Салгуру?

– Был еще один ход, его замуровали позже.

– А… насколько большими были драконы? У нас рассказывали, что с гору, но я не верю. Тот, кто это придумал, никогда не видел гор, слышал только, что они большие.

– Да, с гору это слишком, наверняка преувеличили. Чаще в свитках описаны другие размеры – высотой с дерево, длиной в двести локтей, величиной с двух слонов. И то могли преувеличить. В тайных свитках десяти племен написано, что детеныши драконов размером с корову, а в хрониках Юга, что размером с осла.

– А чего так не сходится? Преувеличили?

– Может быть. А может быть, в древности ослы были больше.

– Или коровы меньше. Не, тогда дракон с гору быть не может. Если дракон с гору, а детеныш с корову, то это как если бы человеческие дети были с пылинку.

Леск покачала головой:

– Многие животные растут всю жизнь – рыбы, ящерицы, змеи. Может быть и драконы… Может быть, по-настоящему старый, древний дракон, мог вырасти с гору…

– Если драконы большие, это хорошо, заметим их издалека. Странно, что мы их до сих пор не заметили… Но хорошо.

– Драконам больше нравится жить в старых лесах или в скалах. Они и потребовали себе Драконью Пустошь из-за лесов Большой Дельты, Верховых гор и береговых утесов. Кроме того… по всем легендам драконы ненавидят людей, потому решили поселиться от них как можно дальше. Оставили широкую ничейную полосу.

– Ненавидят людей? А почему?

– В разных свитках пишут разное. В наших хрониках написано, что драконы воплощение Первичного Зла, но… наши хроники самые поздние. В записях народа равнин – что не воплощение, а создание, в легендах Юга – драконы это слуги безглазого демона Ри, врага людей, и выполняют его приказ. Правда, тогда непонятно, почему драконы отступили. А шаманы девяти племен полагают, что драконы наоборот воплощение Неба, и людей ненавидят за несовершенство и пороки. Вернее, не могут их терпеть рядом с собой. Драконы уничтожили бы людей, но Небо не позволило, приказало им заключить мир.

Однако так и не выяснили когда драконы спят – ночью или днем. Рес самолично решил, что днем идти безопаснее – если драконы и вправду большие, их будет видно издалека. Леск, правда, заметила, что по многим легендам и хроникам, драконы умеют лихо прятаться – меняют цвет своей шкуры наподобие осьминогов. И что у драконов невероятно острые глаза, им заметить человека легче, чем человеку дракона.

– Но если они еще и в темноте видят, то ночью им нас еще легче заметить, – тяжело вздохнул Рес.

Так и шли – днем осторожно прокрадывались, старались не оставлять следов, ночью прятались в самых густых кустах. Спали по очереди. Костры разводили в углублениях и в темноте.

Леск уже не надо было спрашивать про драконов, сама рассказывала. Например, заметила, что Рес поглядывает на небо, и сказала:

– Вряд ли драконы умеют летать. Про летающих драконов упоминается только в очень поздних, а потому сомнительных записях. Тогда драконов уже не видели. И на всех древних изображениях драконы без крыльев.

Боялась Леск, не могла не думать о драконах.

Рес тоже боялся. А в то, что драконы умеют летать, он и сам не верил – такие большие твари далеко не улетят. Просто присматривался к облакам, чтобы предугадать погоду.

Потом Леск заговорила о драконьих предпочтениях в еде, мясо они любят или плоды. Полдня болтала про свитки, хроники, легенды, пересказала длинный спор каких-то знатоков. И все, чтобы под вечер сделать вывод: драконы всеядные, как и люди. Или про еще один спор рассказывала: на четырех лапах ходят драконы, или на двух. Кто-то полторы тысячи лет назад доказывал, что на четырех, и ничего никому не доказал. Даже Рес знал, что на двух. Просто Леск пыталась отвлечься – каждый по-своему борется со страхом, – и совсем уже успокоилась, верила, что не встретят беглецы драконов.

А Рес успокоиться не мог. Он видел то, что занятая своими мыслями попутчица не замечала: им не попадались крупные звери. Ни лосей, ни оленей, ни кабанов нету, даже следы не встречаются. А драконы, во-первых, мясо едят, во-вторых, большие – стало быть, зайцы да куропатки для них не добыча. Не драконы ли распугали всю крупную дичь?

Увидев, что Рес ложится спать, не выпуская из рук лук и стрелу, Леск ухмыльнулась:

– Ты надеешься застрелить дракона? Их шкуру не пробивали даже из самострелов в упор. Можно убить дракона стрелой в глаз, но, если ты видишь глаз дракона, значит и дракон видит тебя. Он уклонится от стрелы.

– Как же их убивали?!

– Не знаю. В легендах ничего не указано точно, кроме нескольких упоминаний про очень мощные самострелы. Но много написано про ужас, который внушает дракон. Люди, когда видели дракона, не могли двигаться от ужаса и становились беззащитны, даже убежать не могли. Лишь отчаянные храбрецы могли противостоять драконам. В легендах десяти племен сказано, что ничего не боятся лишь чистые душой, приближенные к Небу, потому они и могут победить воплощения Неба, то есть драконов. Правда, точно известно, что люди равнин на войне с драконами пили для храбрости разные снадобья, а это противоречит верованиям десяти племен, у них запрещено одурманивать себя.

– Знаю, даже пива не пьют. Сейчас бы пива…

Леск аж споткнулась от удивления. Потом хмыкнула – поняла, что Рес всего лишь хорохорится, а на самом деле ему тоже страшно. И зачем-то напугала еще сильнее:

– Как бы храбры ни были человеческие воины, сколько бы снадобий ни выпили, большинство все равно гибли в поединках с драконами.

А Ресу не хотелось признавать себя таким уж слабым и беспомощным:

– Как вообще люди уцелели в той войне? Если драконы так сильны и так ненавидят людей, то почему они не уничтожили их?

– Люди никогда не понимали драконов. Но соглашение предложили драконы, и получили все, что требовали, то есть, люди были на все согласны, лишь бы выжить. Вероятно, драконы ненавидят людей, но им достаточно никогда людей не видеть, а уничтожать всех до единого не обязательно.

– И чего они нас ненавидят? Что мы им плохого сделали? Только не вспоминай снова, что там в свитках…

Тем не менее, Леск вспомнила какой-то древний свиток, в нем было написано, что люди творят слишком много зла.

– Но не все! – возражал Рес. – И все больше друг другу.

– У людей зло порождает зло. Только у людей. Мы сами это видели… почувствовали на себе.

– А мы-то что?! Это на нас охотятся!

– Сначала Император всего лишь хотел, чтобы побережники полностью ему подчинялись. Но мы не просто отказались подчиниться, мы взялись за оружие, с боем прорывались через границу. Это разозлило Императора, и он издал указ о вознаграждении. Зло порождает зло.

Так и шли. Постепенно страх уходил, привыкали. Теряли осторожность. Рес даже стал больше волноваться, что им делать, когда дойдут до Колдуньи, чем о драконах. Если пойдут вниз по реке, к морю, то потом придется строить лодку или плот, чтобы плыть к Рыбачьим островам. Не попасть бы в шторм, не заблудиться бы в море. И народишко на островах не самый приветливый. А на восток, к степнякам – так у них тоже граница с Драконьей Пустошью охраняется.

В одном из ручьев Рес разглядел маленькую рыбешку с темно-бордовой чешуей, молодь красной рыбы – стало быть, ручей связан с морем, впадает в Колдунью или ее приток. Пошли вдоль ручья – Леск надеялась, что на нем появится прямая тропа где-нибудь пониже. Да и можно будет соорудить плот и плыть – все лучше, чем по нехоженым местам сапоги стаптывать.

За два дня пути ручеек расширился, стал речушкой. Видимо, она здорово разливалась весной – по берегам тянулись луга и песчаные отмели, зря Рес боялся, что будут сплошные непролазные заросли.

На третий день пути вдоль речушки вовсе пески с редкими кустарниками потянулись, как возле моря бывает, где земля просолена. Только вдалеке видны были заросли погуще.

Погода начала портиться. Небо затянуло тучами, порывами ветра несло песок.

– Будет буря, – ворчал Рес, оглядываясь в поисках укрытия. Самое простое – нарезать стожок травы, как-то укрепить, и переждать под ним, но не встречалось подходящего луга, все песок да песок. Зато зайцев много разбегалось – видать, они всю траву повыедали, бывает и такое, где нет охотников.

Взобрались на очередной холмик и разглядели вдалеке какие-то строения. Удивленно уставились друг на друга.

– Это драконы? – требовательно спросил Рес. – Драконы умеют строить дома?

– Дворцы… – неуверенно ответила Леск. Подумав, добавила: – Драконы очень стойкие существа, они не боятся ни холода, ни жары, дома им не нужны.

– Стало быть, люди. А что, драконов здесь не попадается, может, кто и поселился. Из людей. Ну, пойдем, посмотрим.

Осторожно подкрались кустами, пригляделись. Несколько строений разной величины, выглядят добротными. Нижние части сложены из хорошо подогнанных камней, верхние из бревен, крыши травяные, но аккуратные. А забранные слюдой окна прямоугольные, а не ромбами. На равнинах так не строят.

Людей не видно. Нет поленницы, не сушится одежда – даже веревок или жердей для нее нет. Нигде не валяется утварь. Жаль, что вокруг домов песок, притом мелкий – ветер стер все следы.

Впрочем, и так понятно, что дома пустуют.

И все равно Рес не захотел рисковать:

– Проберемся в ту пристроечку, что без окон. К ней, видишь, тоже все стены глухие выходят, не заметят нас, если кто в окно выглянет. Темноты бы дождаться, но не успеем до бури. Бурю пересидим, и уйдем сразу, лучше бы тоже затемно… Нет, можно и присоединиться к местным, только сперва очень даже желательно узнать, что за люди тут – издали присмотреться.

Леск не стала спорить – осторожность Реса уже не раз спасала их жизни. Да и во многих других случаях прав оказывался Рес – хотя в писанных премудростях Леск разбирается хорошо, разводить костры без дыма, чистить рыбу да путать следы – этому учить ее пришлось. И многому еще надо бы ей научиться.

В пристроечке вход был завешен толстой циновкой, Рес решил утром прихватить ее с собой, сгодится. По стенам пучки сушеных трав, и недавно их повесили – запах не выветрился совсем. Стало быть, не такие уж заброшенные дома. Рес прижался ухом к стене, но ничего не услышал. Задумался, что безопаснее – пойти проверить, позаглядывать осторожно в окна, или не высовываться. Так ничего и не надумал, потому не высовывался.

Долго сидели, прислушивались. Наконец, подняв фонтанчики песка, упали первые тяжелые капли. Буря пришла настоящая, с мощными струями дождя, громом, молниями и завыванием ветра. В такую погоду, пожалуй, и драконы из своих пещер не вылезут, а люди из домов – тем более.

Беглецы развернули одеяло. Рес в который уже раз попытался приласкать Леск, но она, как всегда, отказала. Женщины побережья очень разборчивы, потому мужчины побережья очень настойчивы.

Рес честно отдежурил свою половину ночи, пободрствовал еще немного. Осторожно разбудил Леск, улегся на одеяло и уснул без снов.

Проснулся, когда Леск ухватила его за плечо. Лицо у нее было перепуганным, Рес хотел спросить, в чем дело, но она быстро прижала ладонь к его рту. Потому что снаружи доносились шаги, причем странные – одновременно тяжелые и мягкие.

Может спрятаться под пучками травы? Леск, видимо, тоже об этом подумала, взялась за один пучок, но раздался неожиданно громкий шорох. И тут же звук шагов приблизился.

Рес нашарил стрелу и лук, уставился на вход в пристройку.

Циновка откинулась… Гребенчатая лобастая голова, толстые усы, острые тонкие уши. Ярко-синие даже в свете утренней зари глаза с вертикальным зрачком. Стройное, поджарое туловище с широкой грудью наклонено вперед, но сутулым не кажется, почему-то наводит на мысль о кошках. Крепкие когтистые руки – одна удерживает циновку на входе, – мощные ноги со странными ступнями, даже можно разглядеть длинный тонкий хвост с жалом на кончике. Дракон. Только маленький, не больше лошади…

Неожиданно Рес осознал, что не может пошевелиться. Но не испугался, как перед этим не успел испугаться дракона – страха не было. И даже удивления не было. Полнейшее равнодушие, больше ничего.

Дракон откинул циновку наверх и вошел. Взял Реса в левую руку, Леск – в другую. Не схватил грубо, как хищник добычу, а подвел руки под грудь, прижал, поднял – осторожно, как мать ребенка. Развернулся и вышел из подсобки. Ладонь Реса случайно прикоснулась к драконьей ноге – зеленоватая кожа оказалась сухой и гладкой.

Рес не мог двигаться, пугаться и удивляться, но думать мог. Например, разъяснились рассказы Леск про страх перед драконами, от которого люди даже бежать не могли – не страх это был, а особая сила, возможно колдовство, хотя и не верят в него. Люди не верят, а драконы пользуются. Отмечал Рес и другие странности – дракон слишком маленький, вероятно детеныш. Не разорвал беглецов на месте – вероятно, взрослые драконы еще не рассказали ему о людях. Сейчас принесет добычу родителям, расскажут они ему, что это за жуткие твари, и объяснят, как с ними надо поступать.