Текст книги "Прямые пути (СИ)"

Автор книги: Алексей Дуров

Соавторы: Елена Варющенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Глава 17

Местность пошла в гору, и сухой суглинок под ногами сменился на неровный стеклянистый камень. Слишком звонкий и хрупкий – как ни старались Рес и Леск передвигаться тихо, все равно звук шагов получался очень громким. От фоликсов, положим, оберег защитит, но вдруг здесь не только они водятся? Хотелось разуться, чтобы ступать бесшумно, но нельзя – все ноги изрежешь. Не говоря уже, что запах крови привлечет фоликсов гораздо вернее, чем шум. Кровавый след тем более привлечет.

Потом камень сменился крошевом, которое хрустело под ногами вовсе оглушительно. Потому что других звуков не было. И запахов не было, и ветра, и небо слишком синее, и камень слишком серый.

– Мы точно не в промежутке? – шептал Рес.

– Нет. Вряд ли. Может быть, но… Не знаю я!

Леск была здорово напугана – чувствовала своим колдовским чутьем что-то, и не могла объяснить, что.

– Вроде бы недалеко осталось, – пытался Рес успокоить жену.

– Неизвестно. Агир прошел через земли фоликсов меньше, чем за один переход, но мы не знаем, далеко ли он зашел в пустоши по прямой тропе. Может быть, гораздо дальше, чем мы. Ведь тропы меняются!

Она не хотела успокаиваться.

От сухого, холодного воздуха першило в горле, но пить почему-то не хотелось – ни Рес, ни Леск так и не приложились к флягам с утра. И усталости не было до сих пор. Все же в промежутке они. Или Рес умер, просто не знает об этом…

Неожиданно донесся хруст каменного крошева. И быстрые шаги, и непрерывный звук – словно повозка едет, ритмичный стук копыт на протяжный шорох колес накладывается… неоткуда здесь повозке взяться, фоликс это, лапами перебирает и брюхом скользит.

Спрятались между двух валунов, замерли. А хруст приближался – и Рес понял, что оберег не действует. Должен ведь на два перехода фоликсов распугивать.

Леск совершенно побледнела. Однако не просто сжалась от ужаса – сосредоточенно нахмурилась, шевелила губами. Придумала что-то? Надо бы ей найти выход, раз оберег не действует.

Хруст все приближался, и Рес не выдержал, выставил глаз из-за камня. Это был действительно фоликс, гигантская змея с ногами. Но не такой, каких Рес до сих пор видел – двигался по-другому, не плавно, а дергано, как ящерица или птица. И цвет другой – темно-серый, почти черный, – и чешуя не блестела. Несся быстро, но, к счастью, не прямо на Реса и Леск, в сторонке. Похоже, не замечал людей. Когда пересекал их след, остановился. Быстро лизнул камни, дернул головой влево-вправо. Пополз дальше.

Долго отсиживались между камней, у Реса ноги затекли. Хотя можно было идти – фоликс, судя по звуку, уполз далеко – Рес не решался. А Леск слишком увлеклась заклинаниями, все шептала чего-то, глядя прямо перед собой.

Наконец, хруст совсем стих, и Рес встал. Леск не сразу это заметила, а когда пошли дальше, снова начала бормотать, приходилось следить за ней, чтобы не споткнулась. Ничего, пускай думает – раз оберег не действует, нужна другая защита, а здесь только на Леск и надежда. Впрочем, можно прислушиваться, держаться поближе к скопищам камней – один раз удалось спрятаться от фоликса, значит, можно еще не один.

Так и шли, петляли от одной кучи до другой.

Леск, кажется, что-то придумала, уже не так отрешенно себя вела, осматривалась.

– Придумала что-то? – с надеждой спросил Рес.

– Не знаю. Я хочу защититься от фоликсов как драконы… Обездвижить. Но я не уверена в узлах заклинания, я… не совсем понимаю, как оно действует. И потому не уверена, что подействует.

– Может – на мне проверишь?

– А вдруг оно смертельно для людей?

Хруст каменного крошева раздался совершенно неожиданно, к тому же близко, всего шагах в пятидесяти. Леск и Рес бросились к ближайшим камням и затаились. Но хруст стремительно приближался – прямо к ним. И даже раздалось злобное шипение.

Рес сжал зубы от отчаяния, взялся за рукоять меча… Разве можно победить фоликса?

Леск решилась первой: вскочила, выставила перед собой согнутые крючками пальцы и что-то визгливо выкрикнула. Рес тоже успел подхватиться – увидел несущегося прямо на него фоликса и неуверенно выставил меч. Отчетливо понял, что это конец – слишком чудовище было огромно и стремительно. Даже жизнь перед глазами начала проходить. Но тварь неожиданно замедлилась. Не замерла, как люди под действием драконьих заклинаний, все равно двигалась – плавными рывками. Леск вскинула самострел и нажала спуск – однако то ли ей твердости руки не хватило, то ли фоликс в последнее мгновение дернул головой, но стрела щелкнула рядом с глазом чудовища. Рес подавил отчаяние – давно пора, раз заклинание подействовало на фоликса – и ринулся вперед с воплем: «Ы-ы-й-й-л-л-а-а-а!!!» И с наскока вогнал острие меча в глаз чудовищу, точнехонько в зрачок. Клинок вошел почти на всю длину, и фоликс, даже не дернувшись, распластался на камнях. А глаз не вытек, так и торчала рукоять из черного зрачка, как из хлеба. У Реса же билась в голове неуместная мысль: почему он бросился в атаку на фоликса с боевым кличем степняков? В конце концов, решил: потому, что они в конные атаки ходят, выставив палаши остриями вперед, так же, как Рес только что.

– Никто никогда не видел мертвого фоликса, – сипло пробормотала Леск.

– До сих пор не видел, – со смешком поправил Рес.

– Да… до сих пор не видели. Надо стрелу найти… их мало у меня, всего шесть осталось. – И пошла искать.

Рес ошарашено рассматривал мертвое чудовище, все поверить не мог. Потом вытащил меч – из раскуроченного глаза потекла кровь пополам со светлой жидкостью. А клинок был перепачкан белесым, пришлось вытирать.

Не счистил и трети фоликсовых мозгов, когда донесся тот самый хруст камня, а Леск снова выкрикнула визгливое заклинание, после которого хруст стих. Рес бросился на помощь, но не успел – увидел, как она уверенно, хладнокровно вскидывает самострел и стреляет. И удовлетворенно опускает оружие. Фоликс был где-то за камнями, Рес подошел, посмотрел – да, у твари аккуратная дырка от стрелы прямо посередине левого зрачка. Спросил у жены:

– Эту стрелу вытаскивать будем?

– Надо бы. Их осталось всего пять.

Рес, оглядев тело змеюки, усмехнулся:

– А кровь-то красная. Как думаешь, мясо у них съедобно?

– Ты хочешь… съесть фоликса?!

– А чего, припасы сбережем.

Однако не вышло полакомиться – во-первых, топлива на пустоши не было, во-вторых, чешуя змеюки почти не поддавалась даже заговоренным клинкам, они лишь царапины оставляли. Рес сумел подсунуть лезвие под чешуину на изгибе змеиного тела – с ладонь размером она была, – с трудом отогнул, но, едва ослабил нажим – щелкнув, стала на место.

Так и ушли, оставив за спиной трупы чудовищ и рядом с ним – труп своего страха перед фоликсами. Пошли ходко – Леск задавала скорость, торопилась. Перекусывали на ходу сладкими плитками.

Глава 18

До вечера два раза встречали следы-борозды, один раз слышали далекий хруст камня. Заночевали в каменной россыпи – опять спали по очереди. Однако ничего этой ночью не случилось. А на следующий день не встретили ни фоликсов, ни их следов, и хруста уже не слышали. Потому Рес с тревогой поглядывал на небо – ждал, когда появятся огромные птицы. Пора бы, раз фоликсов прошли, пожалуй, стоило дальше передвигаться ночью. Но за день слишком уставали, а с утра слишком торопились.

На третий день окончательно поверили, что фоликсов больше не будет, и легли спать одновременно – никто не стоял на страже. И совершенно зря – проснулись посреди ночи от громкого шороха с потрескиванием, пока выпутывались из одеял, от котомки Леск брызнули мелкие черные зверьки, вроде крыс или хомяков. Одного Рес поймал за короткий толстый хвост, однако тут же отпустил – зверек извернулся, целя зубами в палец. Котомка оказалась прогрызена в трех местах. И, что хуже, зверьки сожрали или унесли больше половины припасов: все сушеное мясо, сухари, сколько-то сладких плиток. Рес потом полдня ругался, Леск угрюмо отмалчивалась. Однако шли дальше – надеялись, что еды хватит, ведь до котомки Реса зверьки не добрались. Глупо будет погибнуть от голода после того, как победили фоликсов, а все равно шли, спешили.

Вокруг тянулись пустоши – то каменистые, то глинистые. Фоликсов не было и следа, птиц тоже не встречалось, ни огромных, ни мелких, ни средних. Было все также тихо и безветренно, ночью на небе светились обычные звезды. Вот только луна не появлялась, хотя пора бы ей в родном мире. Леск не могла объяснить, почему в промежутке – а здесь явно промежуток – звезды есть, а луны нету.

На пятый день Леск нахмурилась и сказала, что совсем недалеко выход из промежутка. Который, скорее всего, ведет в другой промежуток, а не в родной мир. Действительно, полтысячи шагов не прошли, как мир изменился, и не нужна была чувствительность побережников, чтобы это заметить: впереди возникла гряда округлых холмов, камень под ногами сменился на крупный песок, ударил холодный свежий ветер.

Рес оглянулся – во-первых, огромных птиц высматривал, во-вторых, любопытно было, что же там сзади. Песок, а не каменные россыпи, по которым только вот шагали. Крупные округлые валуны из песка торчат, кое-где стелятся по земле хвойные деревца – сзади примерно такая же местность, как и впереди, даже холмы на небокрае.

Или, может быть – только видимость? Спросил у Леск, она ответила:

– Там как бы другой промежуток или даже другой мир. Чтобы туда попасть, нужно особое колдовство.

– А без него в прошлый промежуток попадем, если назад пойдем?

– Да. Но нам нужно вперед. – И быстро зашагала. Рес тоже поспешил, на ходу застегиваясь.

Он по пути все оглядывался, настороже был. Потому и услышал вовремя шорох за спиной. Развернулся, одновременно выхватывая меч, и встретил ударом клинка бросившуюся прямо в лицо тварь, которая сначала показалась огромной бурой креветкой. Заговоренное лезвие легко прорубило панцирь, брызнула вишнево-красная кровь. Тварь упала на песок, очень громко зашипела, дернулась и затихла.

Тварь была не одна – с десяток их появились в разных направлениях, должно быть, выкопались из песка. Хорошо, что выдали себя шорохом – Рес и Леск прижались спинами, готовясь защищаться. Твари приблизились, но нападать не спешили – наверное, боялись после гибели самой смелой от меча.

Вдруг тело Леск ощутимо потеплело – даже сквозь одежду чувствувалось. И тут же полыхнуло ярким светом у Реса за спиной – то есть, у Леск перед глазами. Твари бросились врассыпную и скрылись за неровностями. Вот и огненное волшебство пригодилось не только, чтобы костры разводить – оглянувшись, Рес увидел на песке темное пятно тех же очертаний, что татуировка Леск. Все что осталось от твари.

Рес внимательнее рассмотрел убитую мечом. Нет, не креветка – коротких мощных ног всего четыре, на голове только узкие щели глаз и рта, никаких усиков. Да и кровь слишком красная. Панцирь кажется пористым.

Леск, с беспокойством к чему-то прислушиваясь, потащила Реса дальше. Твари не приближались, но все равно маячили вдалеке, чаще всего на крупных валунах. Похоже, что и преследовали. Одна все время впереди держалась – отбежит, развернется и смотрит. Шагов сто до нее было. Рес не выдержал и взялся за лук. Учел ветер, прицелился и выпустил стрелу. Пожалуй, что и попал бы, но тварь отскочила, и стрела воткнулась в песок. Зато остальные твари отбежали еще дальше – почти сразу, как Рес выстрелил. Боятся.

Холмы оказались целиком каменными. И все же не хотелось считать их скалами – слишком гладкие, будто вылизанные.

Тем временем солнце закатилось. Ночью по горам ходить опасно, даже таким гладким, кроме того, необходимо отдохнуть. Но где тут расстелишься, камень сплошной. Едва удалось найти выямку, чтобы укрыться в ней от ветра. Спали, как всегда, по очереди, Рес в свою стражу расслышал, как шуршат по камню ножки тварей. И не спится же кому-то.

А вот сам Рес уснул крепко, Леск пришлось его утром расталкивать. Очень хотелось поспать еще хоть немного, однако когда выбрался из мешка, быстро взбодрился на пробирающем ветру.

– Почему так холодно? – ежилась Леск.

– Воздух влажный, – объяснил Рес, роясь в мешке – искал, чем бы лицо прикрыть, чтобы нос не отморозить. Нашел запасные чистые портянки и отдал одну Леск.

Она рассуждала:

– Если воздух влажный, должен пойти снег. Или должен появиться иней.

– Раз ты говоришь, что должен…

– Должен. Но почему его нет?

– Да не знаю я. Может, в этом промежутке вода вообще не замерзает. А в другом каком лед не тает, сколько его не грей.

– Тогда бы мы здесь не выжили.

– А так – выживем? – об этих словах Рес немедленно пожалел. Конечно, есть места и побезопаснее, чем холодная пустыня, но нельзя впадать в отчаяние. Да и не так уж плохо все – от фоликсов и тварей отбились, степняцкая одежа вполне греет, ползучие сосны попадаются, так что и костер разжечь можно.

– Я хотела сказать, – спокойно ответила Леск, – что если бы этот промежуток слишком отличался от нашего, мы погибли бы, едва сюда ступив.

Перевалили гряду холмов. На этом склоне ветра не было совсем, однако теплее не сделалось. Зато пошел снег, с ясного голубого неба, между прочим. Хотя слабенько: редкие мелкие снежинки неторопливо опускались, кувыркаясь и слегка пританцовывая, аккуратно ложились на камень и песок, а когда мимо проходили Рес и Леск, поднимались от потревоженного воздуха, как пыль на дороге.

А твари уже не бросались наутек, едва увидев людей, а смотрели издалека. Замерзли? Когда приблизились к одной твари – она сидела на верхушке камня и смотрела прямо на людей, – Рес взялся за лук и наложил стрелу. Хорошо, что на степняцких рукавицах нашиты кольца, чтобы натягивать тетиву. Тварь резво спряталась – все же, не мерзнут они. Только наглеют – слишком внимательно присматриваются к людям. Даже, кажется, преследуют – доносится тихий шорох твердых лапок по камню.

На земле появился иней. И стал быстро разрастаться – красивыми такими нитями, похожими на мех. Скоро покрыл толстым слоем все вокруг, хрустел под ногами не хуже снега. И отчетливо слышалось, как в нем шуршат твари. И слева, и справа, и спереди, но больше всего сзади. Слышно, но видно только тех, что смотрят издали, как будто среди тварей разошлись вести про стрелы, меч Реса и огненные заклинания Леск.

Вечерело, потому решили остановиться среди нескольких ползучих сосен, чтобы было, чем поддерживать костер ночью.

Рес нарубил и сложил шалашиком ветки – они немедленно стали обрастать инеем. Взялся высекать искру, но трут не загорался – то ли слишком холодно, то ли слишком влажно, то ли и то и другое.

А со всех сторон доносилось шуршание. И все толще становился слой инея – уже и на одежде рос белым мехом.

– Они ждут, что мы совсем замерзнем, – опасалась Леск. – Они уверены…

– Отобьемся, – перебил Рес с ложной твердостью. – Слушай, наколдуй огня, а то я этот костер вообще не разожгу.

Леск забормотала заклинания. Но ничего не происходило. Леск забеспокоилась – попробовала другие заклинания, а потом и вовсе сырую силу огня. Ничего.

– Может, здесь вообще нет огненного колдовства? – предположил Рес.

– Есть, много, но… – Леск присмотрелась к шалашику, который напоминал уже совсем снежный холмик. – Этот иней… есть в нем узоры, похожие на узлы защитных заклинаний.

– Так как же нам развести огонь?

– Нужно убрать иней… или найти место, где его нет.

Рес беспомощно оглянулся. Плоскогорье было сплошь белым, заснеженным выглядело. Расчищать? А поможет? Ведь все немедленно обрастает инеем снова.

– А ну-ка… – Ренс одним движением счистил иней с толстой ветки и поднял ее высоко вверх. Леск ударила – сырой силой огня. И ветка ярко вспыхнула – аж дохнуло жаром, как из топки.

Со всех сторон послышался испуганный шорох, поднялись настоящие шлейфы снежной пыли – испугались твари.

Все равно дрова горели плохо. И вряд ли дело в том, что сырые – Рес ведь нарочно отмершие сухие сучья подобрал, от первой ветки разгорелись бы. Сырые дымят, а эти просто горят слишком слабенькими, почти не греющими язычками пламени.

– Что это за иней такой волшебный, – ворчал Рес. – Откуда он взялся?

– Не сам по себе, точно. Думаю, это твари. Придумали способ управиться с нами… Люди умеют колдовать, драконы умеют, птицы, змеи – почему бы и тварям не уметь?

– И что, весь иней сразу заколдовали?

– Не знаю. Вероятно, достаточно дать толчок, чтобы рос волшебный иней.

Леск применила огненное заклинание, и костер загорелся ярче, но потом снова начал гаснуть. Если поддерживать огонь таким способом все время, то до утра не продержаться – у Реса не хватит запаса силы. Да и Леск устанет от колдовства, ошибаться начнет. Еще и твари шуршат в сумерках, подползают ближе. И не видно их, сколько не вглядывайся – прячутся за камнями и соснами. А вдруг стаей бросятся – как защищаться? На колдовство с этим волшебным инеем надежды никакой, стрелами двух-трех остановишь. Придется мечами отмахиваться, а в теплых куртках особо не попрыгаешь, да и держать меч в рукавицах Рес не обучен.

Леск вытащила из мешка две сладких плитки, одну протянула Ресу. Когда разворачивала свою, вздохнула:

– И еды у нас мало. На обратный путь не хватит.

– Да, придется урезать…

– Нельзя урезать, на холоде нужно питаться хорошо. В тепле человек без еды может выдержать даже месяц, а на холоде не больше двух дней.

Рес хотел сказать, что надо бы поохотиться на тварей – вдруг у них мясо съедобно – но Леск уставилась куда-то в небо на севере:

– Что это?!

Глава 19

Рес посмотрел: в лучах уже почти зашедшего солнца было видно нечто вроде перевернутой капли – крохотной из-за расстояния, очень прозрачной и неясно очерченной, а в самом низу четко выделялась черная точка. Действительно, что это? Рес положил руку на лук.

Вдруг «капля» сплющилась, растянулась, превратилась в узкую светлую полоску – точка все также висела под ней, – и полоска стала быстро приближаться, снижаясь.

Твари вокруг зашуршали особенно живо, даже мелькнули несколько блестящих боков в просветах. К счастью не приближались, скорее – просто беспокоились или предвкушали что-то. Что-то связанное с полоской и точкой. Тут из точки в стоявшую недалеко сухую сосенку, которую Рес присмотрел на дрова, ударил слабый луч желтовато-красного света – шага полтора толщиной. Сосенка ярко, со столбом искр, вспыхнула. И твари бросились врассыпную – уже не с тихим шорохом, а с хрустом и стуком, со шлейфами снежной пыли.

– Значит, они все же летают и плюются огнем, – сипловато пробормотала Леск.

Рес и сам видел острым зрением побережника, что за точка под полоской, которую правильнее назвать полосой – а еще правильнее крылом. Это был дракон. Летел, втянув шею и прижав ноги и руки к туловищу, только хвост медленно извивался в воздухе. Крыло – большое на самом деле, шагов тридцать в размахе и шагов пять шириной, – казалось сделанным не то из почти прозрачного тумана, не то из мутноватого стекла. Дракон ничем видимым с крылом не соединялся, тем не менее, двигался с ним слажено, стало быть, таки подвешен к крылу.

– Колдовство призрачных клинков, – шептала Леск. – Но как же ловко придумано, вместо клинка создать крылья. Невесомые и неуязвимые.

Ресу не верилось, что это дракон создал крыло, тем более, что управляет им, а не наоборот – слишком крыло большое и странное.

Дракон оказался прямо над людьми, пошел кругами вниз. Вдруг крыло странно заискрилось, и дракон взмыл – как будто испуганно. Шагов на пятьдесят взлетел. И оттуда, с высоты донесся тихий, но пробирающий свист, от которого посыпался иней с веток. Тут же начали быстро разгораться костер и подожженная драконом сосенка – впрочем, она скоро прогорела совсем.

А дракон, крыло которого больше не искрило, мягко опустился шагах в десяти – почти бесшумно поставил ноги на иней. Крыло немедленно рассеялось, как и не существовало его, как будто наваждение это было, видимость, а не что-то настоящее. Легко заподозрить, что крыло действительно привиделось, но дракон остался. Большой, черный как сажа, только глаза пронзительно-голубые и смотрят, как показалось Ресу, с доброжелательным любопытством.

– Здравствуй! – смело выкрикнул Рес. На языке побережников. Дракон повел головой, но не ответил, тогда Леск поздоровалась с ним на языках равнинников, южан, морян, степняков. Дракон не понимал, только по-человечески качал головой и рассматривал людей. Остановил взгляд на уже слегка обросшей инеем сладкой плитке в руке Леск. Моргнул по-кошачьи, развернулся и ушел – скрылся за каменной глыбой. Ступал он почти бесшумно – любая кошка обзавидуется.

Надо было обсудить, что делать дальше, но Рес не знал, что сказать. Леск откусила от плитки и пододвинулась к ярко горящему костру:

– А иней вокруг больше не волшебный. Дракон своим свистом разрушил узлы заклинаний.

– Но иней и дальше растет, я вижу… хотя медленнее.

– Воздух посуше стал, вот и медленнее. А в том, что растет, уже нет колдовских узлов.

– Так ты можешь смело колдовать? Может, подготовишься, мало ли…

– Я готова, хотя сомневаюсь, что смогу противостоять дракону. Впрочем, он не злой – даже чтобы пугнуть тварей поджег мертвое дерево, а ведь мог и тварь поджарить.

Да, тварей дракон пугнул лихо, почти все разбежались. Какие-то отдельные шорохи доносились, но не больше десятка в разных направлениях.

Вдалеке послышались слитные удар и хруст. Потом – шаги. Очень знакомые – Рес немедленно вспомнил первую встречу с драконами, когда они с Леск были беглецами и нарушителями древнего договора. Лежали, замирая от страха, в пристройке на сушеных травах и слышали шорох песка под непонятно чьими ногами. Давно же это было, но в памяти отпечаталось навсегда. Сейчас немного наоборот вышло – сперва увидели дракона, потом услышали его походку – на кого-то он там охотился, потому сначала крался тихо.

Дракон легко вступил в круг света от костра, в руках он держал мертвую тварь со сломанной шеей. Уселся на камень – в точности, как змеиная кошка, значит, они действительно родственны. И стал разделывать добычу: одним движением содрал с твари панцирь – как будто наизнанку вывернул, – также ловко выпотрошил. Панцирь и внутренности бросил в темноту, оттуда сразу послышались шуршание, возня и красноречивые чавканье с похрустыванием.

Леск сначала молча смотрела на ловкие и мощные движения драконьих рук, потом заговорила на языке народа пустошей. Дракон каждый раз поглядывал на нее и отрицательно качал головой – мол, не понимает. Хоть какое-то общение.

Он голыми руками разворошил костер – выгреб и разровнял горячие угли. Ничего его рукам не сделалось, как будто возился с холодным камнем, а не с раскаленными углями. Леск от удивления прервалась, но снова продолжила перебирать языки.

Рес присмотрелся к морщинкам на драконьих коленях – попытался пересчитать. Но не смог и спросил Леск:

– Сколько ему лет?

– За пятдесят.

Не старый еще. Однако непростой судьбы – на левой руке не хватает мизинца, на шее виден звездчатый шрам от стрелы или пики, других следов на теле немало. И колдун знатный – вон, с какого расстояния огнем плюнул. А еще – было призрачное крыло и был свист, который обезвредил волшебный иней.

Глядя, как дракон распластывает на углях розовую тушку твари – раздалось вкусное шипение – Рес задумался: а можно ли это есть? Кровь была красная, значит, по всей вероятности, мясо съедобно, но вдруг твари разумны? Они же общались между собой, раз после первой стычки стали убегать от людей, кроме того, колдовать умеют. С другой стороны, твари съели внутренности и панцирь товарки. С третьей стороны, некоторые дикари с южных островов едят людей, но это не значит, что людям развитых народов можно есть этих дикарей. Когда дракон перевернул тушку, разошелся такой вкусный запах, что Рес решил воспринимать мир проще. В конце концов, еды действительно мало.

Леск все это время перебирала языки. Все без толку, Рес начал опасаться, что придется воспользоваться колдовством. Но вот, когда Леск заговорила на каком-то шипяще-мяукающем языке, дракон, который как раз принюхивался к тушке, отрицательно покачал не головой, а рукой. Притом размашисто, как в языке моряков принято, чтобы было видно издалека. Рес немедленно подхватился и замахал руками: «Ты меня понимаешь?» «Понимаю», – обрадовано махнул в ответ дракон.

Рес растерялся – так много хотелось сказать и спросить, что не мог выбрать. Леск, видимо, тоже – два раза поднимала руки, собираясь что-то передать, но опускала. Первым продолжил общаться дракон: «Хорошо, что ты знаешь язык лжи». Тут и Леск, наконец, поняла, что надо спрашивать в первую очередь: «Как твое имя?» Дракон ответил очень длинно, в основном слогами, причем некоторые путались из-за нехватки левого мизинца. Проскакивали и целые «имена», к примеру: «Изобретатель плоских столбов», – или: «Победитель гонок к вершине». Один раз прервался, чтобы перевернуть мясо. В самом конце выдал: «Разжигатель больших пожаров». Имя, если это имя, было гораздо длиннее, чем полный титул Императора, Рес так и заподозрил – что перед ним драконий правитель. Однако держит себя по-простому, без положенного начальству достоинства. Леск задумчиво хмурилась и как будто не решалась о чем-то спросить дракона. Не знала, что можно говорить, а чего нельзя. Да еще и имя это длинное – вдруг надо выдавать его каждый раз, когда обращаешься к дракону? И притом – безошибочно? Рес его и на четверть не запомнил. Впрочем, дракон совсем не выглядит грозным чудовищем, наоборот. А если, все-таки, обидчивый, то может оскорбиться и невниманием, что с ним не общаются.

Леск, видимо, припомнила что-то из свитков, потому что уверенно замахала: «К тебе можно обращаться короче?» «Вы можете использовать любые слова, которые не являются оскорблением». Леск еще немного подумала и предложила: «Черный. Это не оскорбление?» «Нет, – ответил дракон. – А я черный?»

Рес задумался: можно ли самому о себе не знать, какого ты цвета? Слепые могут, но дракон явно зрячий. Вероятно, драконы воспринимают цвета не так, как люди. А еще некоторые мужчины вообще не различают цветов, видят мир серым. Леск так и отмахала: «Мы видим тебя черным». Дракон еще раз перевернул мясо и внимательно посмотрел на людей: «Вы можете сказать обо мне только это? Что я черный?» «Это то, что заметно издалека», – осторожно ответил Рес. Леск добавила: «Мы много чего заметили, но нужно выбрать короткое имя». Черный замер, глядя на огонь. Задумался? Смутило его, что для людей самым заметным оказалось то, чего он сам о себе не знает?

А мясо уже можно было снимать с огня, и Рес несколько встревожился – не пережарилось бы. Но дракон, еще раз принюхавшись, одобрительно кивнул – совершенно по-человечески – и легко разломил подрумяненную тушку на две части. Большую отдал людям. Сам ел очень аккуратно – отщипывал маленькими кусочками и медленно жевал с закрытым ртом. Тогда и Рес решил хоть как-то соблюсти застольные обычаи – нарезал мясо кусочками в котелок, и они с Леск ели косточками. Мясо было похоже на птичье. Жестковато, и соли не хватает но сочное – зажарено как раз так, как надо. Как побережники любят и умеют.

«Зачем вы сюда пришли?» – спросил Черный.

«Это не самый простой вопрос, – честно ответила Леск. – Зависит от того, куда мы пришли. Это промежуток?»

«Да».

«Внешний или внутренний?»

«И то, и другое. Можно вернуться в устойчивый промежуток и перемещаясь внутрь, и перемещаясь вовне».

Представилось всякое – и два наложенных друг на друга свитка, и змея, которая глотает свой хвост, и наполовину вывернутая рубаха. Хотя понятно, что все это не подходит. А Черный попытался объяснить: «Это нечто вроде зеркала, которое отражает само себя. В промежутке спокойствия это назвали бы йотвейвтвитр, а в промежутке безжалостных рекурсией».

Яснее не стало. Разве что совсем чуть-чуть. А Леск, видимо, что-то поняла, потому как задумалась – не сразу доносила мясо от котелка до рта.

Черный спросил: «Так что же вы здесь делаете?»

«Пробирались к Белому Зеву, но попали сюда, – отвечал Рес. – В нашем мире что-то не то начинается, и мы хотим хотя бы выяснить, что. Опасно ли оно».

«Мы тоже заметили, что нарушаются колдовские закономерности. Учитывая, что нарастает приток волшебной силы, это может быть опасным. Но ваш промежуток не зря называют устойчивым – ткань здешнего пространства сопротивляется любым воздействиям».

«А если как след навалиться? – возражал Рес. – Воздействия-то эти самые есть. Чего вдруг волшебное пламя позеленело и целительское колдовство усилилось?»

«Промежуток устойчив, значит со временем придет в обычное состояние».

«Это смотря, насколько согнуть. Ежели навалиться, то можно так согнуть, что, даже если не сломается, все равно само не разогнется».

Леск уронила почти донесенный до рта кусок мяса себе на штаны. Схватилась, было, за мешок, но потом разровняла иней и принялась писать на нем косточкой для еды. Вычисления, но не такие, какими рассчитывают широту-долготу или устойчивость кораблей, а с колдовскими знаками. Черный тоже посмотрел со своего места – не приближаясь, только приподнял голову, чтобы видеть через костер. Махнул: «Все верно, но что вы хотите просчитать?» Ресу показалось, что дракон встревожен. Леск отмахнулась: «Не мешайте».

Дракон быстро наломал с ближайшего дерева сухих веток и подбросил в костер.

«А вы что здесь делаете?» – спросил Рес, чтобы не молчать.

«Направлялся к Великому Золоту и увидел ваш след. И решил, что вы можете быть в опасности».

«Спасибо, – запоздало поблагодарил Рес. – А на чем след, на камнях? По инею мы совсем мало прошли…»

«Вы обламывали ветки, и всегда в одном направлении».

«Неужто с высоты видно?»

«Видно. А что вы еще разглядели во мне, кроме того, что я черный?»

Почему это ему так важно знать? Лучше ответить на случай, если это он составляет мнение о людях: «Много чего. К примеру, я разглядел, что вы разный. Вот человека видно по походке, если он приучен подкрадываться, то и когда красться не надо, все равно будет ступать мягко. Это я и по себе знаю. А вы, когда охотились, то крались тише кошки, а потом твердым шагом шли. Как совсем другой че… дракон».

Черный покачал головой: «Но это естественно, ведь в моем теле множество умов. Души предков, несколько помощников и трое достойных».

Ничего себе. Даже Леск отвлеклась от расчетов на несколько мгновений. Зато понятно, откуда пошли легенды про многоголовых драконов: в некоторых языках «ум» и «голова» одно и то же.

«Так вот, почему у вас такое длинное имя, – помахал Рес. – И как, уживаетесь?»

«Мы не принимаем сущности тех, кто нам не подходит хотя бы немного. Потому я не говорю о себе «мы» – кто бы ни управлял этим телом, у меня изменяются только далекие воспоминания и некоторые умения».

«Как умение подкрадываться?»

«Верно. На панцирного барсука охотился Удачливый Следопыт, потому что у него есть опыт такой охоты, мясо готовил помощник, – тут Черный изобразил несколько непонятных слов, – а говорит с вами Разжигатель Больших Пожаров, потому что заметил ваш след и хорошо владеет языком лжи».